1980 №1

Министр геологии СССР, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук, профессор Е. КОЗЛОВСКИЙ.

Сибирь и Дальний Восток занимают почти 13 миллионов квадратных километров. Это более половины территории СССР и десятая часть всей планеты.

Еще первые исследователи, которые шли за Уральские горы на восток, поражались изобилию этой земли, особенно ее минеральным богатствам. Сегодня геологи установили, что в сибирских недрах скрыты важнейшие виды полезных ископаемых. Месторождения нефти и газа, открытые в последние десятилетия в Западной Сибири, значительно повысили обеспеченность страны топливно-энергетическим и химическим сырьем. Растущие потребности в коксующихся углях могут быть удовлетворены за счет расширения добычи угля в Кузбассе, а позже — из месторождений южной Якутии. Необходимые народному хозяйству олово, драгоценные металлы, алмазы способны поставлять Дальний Восток, Колыма и Чукотка, Якутия. Рост энергоемких производств — черной и цветной металлургии, химической и нефтегазовой индустрии — невозможно осуществить без дешевой сибирской электроэнергии, которая будет вырабатываться на гидростанциях и на тепловых станциях, использующих уголь Канско-Ачинского бассейна.

В десятой пятилетке запланировано (и это успешно выполняется) обеспечить за счет природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока почти весь прирост производства алюминия и добычи нефти и газа, более чем на 90 процентов — прирост добычи угля, примерно на 80 процентов — прирост производства меди…

Мощные горные системы ограничивают Сибирь с юга.

КАРТА РАЗМЕЩЕНИЯ ОСНОВНЫХ ВИДОВ ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

_{1 — нефтегазоносные площади, 2 — площади залегания каменного угля, 3 — площади залегания бурого угля, 4 — нефть, 5 — природный газ, 6 — каменный уголь, 7 — бурый уголь, 8 — железные руды, 9 — марганцевые руды, 10 — никелевые руды, 11 — вольфрамовые руды, 12 — молибденовые руды, 13 — алюминиевые руды, 14 — медные руды, 15 — полиметаллические руды, 16 — оловянные руды, 17 — ртутные руды, 18 — асбест, 19 — графит, 20 — слюда, 21 — тальк, 22 — фосфориты и апатиты, 23 — БАМ, 24 — железная дорога Москва — Владивосток.}

До Великой Октябрьской революции почти все 13 миллионов квадратных километров территории Сибири и Дальнего Востока в геологическом отношении были «белым пятном». На необъятной сибирской земле работало всего два штатных геолога.

Сегодня изучением сибирских недр заняты 18 геологических управлений и трестов, более 10 крупных головных и региональных научно-исследовательских институтов Министерства геологии СССР, геологические подразделения Сибирского отделения Академии наук СССР. Сотни тысяч геологов ежегодно отправляются в экспедиции по сибирской тайге, северной тундре, дальневосточным горам. На службе разведчиков недр — десятки тысяч автомобилей, гусеничных тягачей, тракторов, буровые установки, передвижные электростанции, самолеты и вертолеты. Все это позволяет в сжатые сроки отыскать и подготовить к хозяйственному освоению минеральные богатства Сибири и Дальнего Востока, привлечь их на службу народному хозяйству нашей страны.

Геологоразведчики сделали практические выводы из указаний и рекомендаций, высказанных Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР товарищем Л. И. Брежневым во время его поездки в районы Сибири и Дальнего Востока, производительные силы которых играют возрастающую роль в экономике страны.

В последнем, только что начавшемся году X пятилетки согласно планам, принятым на XXV съезде КПСС, предстоит расширить сырьевые базы действующих горнодобывающих предприятий. Это означает, что геологи должны разведать новые запасы минерального сырья в традиционно сформировавшихся промышленных районах: Кузбассе, на Урале, Рудном Алтае… Намечено ускорить выявление и разведку новых месторождений нефти, природного газа и конденсата прежде всего в Среднем Приобье и на севере Тюменской области, в Восточной Сибири, Якутской АССР. Геологам предстоит найти новые месторождения руд черных, цветных и редких металлов, строительных материалов, горно-химического сырья, подземных вод.

* * *

Недра Сибири и Дальнего Востока отличаются сложным строением. За всю свою долгую геологическую жизнь, за многие сотни миллионов лет, они не раз претерпевали различные преобразования. Здесь возникали и разрушались мощные горные хребты, появлялись и исчезали моря. На этой территории распространены практически все известные типы горных пород: магматические, то есть образовавшиеся при охлаждении и кристаллизации расплавов, поступивших из глубины, осадочные, те, что возникли в результате отложения продуктов выветривания и разрушения первичных пород под действием солнца, воды, ветра, и метаморфические, рожденные под влиянием высоких температур и давлений в глубоких горизонтах земной коры, куда опускались осадочные породы.

Сибирь с точки зрения геологии сложена из двух крупнейших структур: древняя Сибирская платформа и молодая — Западно-Сибирская. С запада и юга их обрамляют мощные горы: Урал, Алтайско-Саянская система, Забайкальские хребты. Это древние горы, они образовались на ранних этапах геологической жизни нашей планеты, более 500–600 миллионов лет назад. На востоке Сибирской платформы расположены относительно молодые складчатые пояса.

Западно-Сибирская платформа — гигантская геологическая плита — расположена к востоку от Урала. Ее фундамент смят в складки. Сверху он покрыт чехлом морских и континентальных осадков толщиной в несколько километров. В них были обнаружены нефть и газ.

Далее к востоку лежит значительно более древняя платформа. Она занимает всю центральную часть Сибири. Ее фундамент сложен древними метаморфическими породами и залегает на большой глубине. В двух местах он выходит на поверхность в виде выступов: Анабарский массив и Алданский щит. Это древнейшие на земле породы.

Мощность верхнего яруса Сибирской платформы — 3–4 километра, то есть во много раз меньше мощности фундамента. В верхнем слое можно встретить полный набор осадочных и вулканогенных пород — от самых древних до самых молодых. Есть основания считать, что в этом ярусе будут выявлены месторождения нефти и газа.

С восточной стороны к Сибирской платформе прилегает система горных сооружений довольно молодого возраста. Эти горы не старше 200 миллионов лет.

Дальше на Восток геологи выделяют наиболее молодую складчатую зону, которая еще не завершила своего развития. Там продолжается активная геологическая жизнь — землетрясения, извержения вулканов. Эта зона — часть огромного Тихоокеанского пояса — так называемого огненного кольца.

Таким образом, Сибирь и Дальний Восток с геологической точки зрения — район уникальный. Это естественная лаборатория, позволяющая исследовать историю развития всей земной коры.

В ходе геологической истории Сибири и Дальнего Востока образовывались месторождения полезных ископаемых. Процесс сложный, многоступенчатый и длительный. В наиболее древних толщах геологи ищут руды железа и меди, слюду. В более молодых — руды марганца, свинца и цинка, редких металлов, нефть и газ. Наиболее богата месторождениями полезных ископаемых самая молодая эпоха: уголь, нефть, газ, олово, вольфрам, молибден, сурьма, ртуть, редкие металлы, золото, серебро, самородная сера.

* * *

В геологических поисках и разведке наука и производство тесно переплетаются. Они неотделимы друг от друга. Между ними подчас трудно провести границу и сказать: это теория, а это практика. Они совмещаются в каждой геологической работе, начиная с поисков, открытий и кончая разведкой конкретного месторождения. Неудивительно, что в геологической отрасли 40 научно-исследовательских институтов. Советская геология, превратившаяся в развитую научно-производственную отрасль, используя новейшие научные и технические достижения, помогает специалистам успешно вести освоение Сибири и Дальнего Востока, проверять смелые гипотезы и прогнозы.

Больше полувека назад на берег Охотского моря, неподалеку от современного Магадана, высадилась геологическая экспедиция, возглавляемая двадцатисемилетним советским геологом Ю. А. Билибиным. Экспедиция недолго пробыла в негостеприимном крае, но и за это время начальник экспедиции сумел верно оценить богатство здешних недр.

«В результате работ экспедиции, — писал Ю. А. Билибин (впоследствии член-корреспондент АН СССР), — я вынес от Колымы впечатление, как от новой грандиозной металлогенической провинции. Промышленные перспективы ее я оцениваю самым оптимистическим образом…»

Этот прогноз академик С. С. Смирнов назвал «самым ярким среди всех известных геологических прогнозов». К 1936 году «вексель», выданный молодым геологом, оказался полностью погашенным.

Советскими учеными и геологами были обобщены материалы по геологии и рудоносности Советского Дальнего Востока и стран, расположенных на побережье Тихого океана. В результате был выделен грандиозный Тихоокеанский рудный пояс, установлены главные закономерности распределения полезных ископаемых в его внешних и внутренних зонах. Прогноз оказался точным. На основе этого глобального прогноза были открыты рудные районы в Хабаровском крае, Приморье, Якутии, на Чукотке.

Блестящим примером, иллюстрирующим возможности содружества теории и производства, стало открытие алмазоносности Сибирской платформы. Академик В. С. Соболев и геолог А. П. Буров выделили в Якутской тайге перспективные районы. Именно в этих местах и были обнаружены в коренном залегании алмазы. Теперь Якутская алмазоносная провинция знаменита на весь мир.

Триумфом советской геологии можно назвать открытие Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции. Весь путь к открытию — от самых общих теоретических предположений до первых нефтяных и газовых фонтанов — сопровождался широким применением новейших достижений в области поиска и разведки месторождений.

Период интенсивных поисковых работ начался примерно в 1961 году, когда выяснилось, что наиболее перспективны центральные районы и север Тюменской области. Были разработаны программа и общий план исследований, поисков и разведки, рассчитанные на привлечение новейших методов, резкое увеличение объемов глубокого бурения. В пределах Западно-Сибирской низменности были пробурены миллионы метров скважин, сейсморазведчики выделили на глубине сотни перспективных структур.

Буровые за Уралом.

Сегодня установлены основные черты геологического строения Западной Сибири, выявлены запасы нефти и газа. Сложные природные условия, суровый климат, транспортные трудности не смогли помешать освоению новой нефтегазовой провинции! В мировой практике нет второго примера такого же быстрого хозяйственного освоения сурового северного края. Высокая концентрация нефтяных и газовых ресурсов, хорошее качество сырья обусловили высокий темп развития добычи полезных ископаемых в Западной Сибири.

В 1964 году были получены первые сотни тысяч тонн нефти, а в апреле 1978 года промысловики рапортовали о том, что народное хозяйство страны получило первый миллиард тонн нефти!

Нефть и газ Западной Сибири помогают и дальше улучшать топливно-энергетический баланс страны, что чрезвычайно важно для дальнейшего развития экономики Советского Союза. В соответствии с долгосрочной программой комплексного развития производительных сил восточных районов здесь создается один из крупнейших территориально-производственных комплексов. Строятся автомобильные и железные дороги, прокладываются нефте- и газопроводы, растут новые города: Сургут, Нефтеюганск, Нижневартовск…

Каковы перспективы нефтяной и газовой Тюмени? Добыча нефти на Западно-Сибирской равнине сейчас идет в основном из мезозойских отложений. Геологи считают, что и в более древних горизонтах — в палеозое — находится нефть. И есть уже подтверждения этому.

Геологический прогноз указывает на север Тюменской области, о котором в решениях XXV съезда КПСС сказано: «Ускорить выявление и разведку новых месторождений нефти, природного газа и конденсата…», этот район уверенно можно считать перспективным.

Возможно, что Сибирская платформа в будущем тоже станет нефтегазоносной провинцией страны. Привлечь ее недра на службу народному хозяйству будет нелегко из-за необычайно сложного геологического строения этого края. Да и природные условия там весьма суровы. Все это заставляет подходить с повышенными требованиями к разработке научно обоснованной стратегии и тактики геологических исследований, и особенно к организации производственного процесса. Опыт геологического освоения Тюмени, вероятно, можно будет во многом использовать и дальше.

Открыть Западно-Сибирскую нефтегазоносную провинцию было нелегко. Природа не помогала разведчикам недр: нефть там не давала о себе знать никакими проявлениями на поверхности. И несмотря на все это, основные ресурсы нефти в Тюменском крае выявили в короткий срок. Таков результат правильной стратегии геологических работ. Западно-Сибирская равнина рассматривалась как единый регион, как единый геологический объект. Были установлены общие черты геологического строения региона, определены наиболее вероятные зоны нефте- и газонакоплений. Генеральный план предусматривал поиски прежде всего крупных месторождений.

Вездеход приходится доставлять по воздуху.

В годы Советской власти в истории освоения Сибири и Дальнего Востока особенно выделяется несколько больших этапов комплексных программ. Это — строительство Урало-Кузнецкого комбината — создание на востоке страны нового индустриального центра. Возведение ряда мощных гидростанций на Ангаре и Енисее. И, наконец, освоение Западно-Сибирского нефтегазоносного района.

Строительство Байкало-Амурской магистрали — новая комплексная программа развития Сибири и Дальнего Востока и, конечно, наиболее грандиозная. Она знаменует новый этап в их освоении.

С геологической точки зрения районы, где пролегает трасса БАМа, уникальны. Она проходит по отложениям всех геологических эпох. Трасса пересекает горные породы самого разнообразного химического состава и происхождения: осадочные, магматические, метаморфические, практически все известные крупные тектонические структуры. В районах, прилегающих к БАМу, найдены месторождения многих видов полезных ископаемых: металлических, горючих, неметаллических, а также пресных, минеральных и термальных подземных вод. Здесь поразительная пестрота грунтов. Трасса проходит по земле, где широко развита вечная мерзлота. Отдельные участки трассы расположены в зоне высокой сейсмичности, что требует проведения обширных инженерно-геологических исследований.

Перечислим лишь наиболее крупные рудные районы и месторождения, прилегающие к трассе БАМк. Север Бурятской АССР благоприятен для поиска месторождений цветных, черных и редких металлов, ценного нерудного сырья. Месторождение Молодежное — редкое по количеству и качеству очень ценного минерала асбеста. Магистраль облегчит доступ к этому месторождению. В Иркутской области она пересекает районы, перспективные на нефть и газ.

Удоканское месторождение меди подготовлено к освоению. Оно расположено вблизи трассы. Рядом геологи нашли уголь и строительные материалы. Такое удачное сочетание полезных ископаемых позволит построить в этих краях крупный горно-обогатительный комбинат. К северу от Удокана, в Чаро-Токкинском междуречье, выявлены железные руды.

Алданский район Южной Якутии уже давно занимает видное место в обширном хозяйстве нашей страны. С давних пор здесь ведется добыча золота, слюды. А сейчас в Алданском районе на сравнительно небольших расстояниях друг от друга обнаружены залежи высококачественного каменного угля, железных руд и вспомогательного нерудного сырья. Таким образом, на юге Якутии, между Беркакитом и столицей БАМа Тындой, возможно создание горнопромышленного узла. Уральскую руду и кузнецкий уголь разделяют тысячи километров, а здесь, на юге Якутии, расстояние между рудой и углем чуть более 200 километров.

На востоке зоны БАМа расположен один из важнейших олово-рудных районов страны — Комсомольский, где в 50-60-х годах я работал в замечательном коллективе комсомольской геологоразведочной экспедиции. Нами были открыты и разведаны месторождения Солнечное, Фестивальное, Перевальненское, Соболиное и другие. Коллектив экспедиции за эти работы был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

* * *

Сбываются пророческие слова В. И. Ленина о том, что «горные богатства Сибири представляются совершенно необъятными».

Строительство и освоение крупных шахт, рудников, горно-обогатительных комбинатов, металлургических заводов — это начало будущих больших городов и поселков, которые появятся вокруг новых предприятий. Разведанные месторождения часто служат первоначальным импульсом в освоении новых районов. Многие ранее необжитые суровые земли к востоку от Урала включаются в полнокровную жизнь всей страны.

«Вражду и плен старинный свой пусть волны финские забудут…»

В. ТЮРИН, специальный корреспондент журнала «Наука и жизнь».

Старинная гравюра показывает наводнение в Петербурге. Вид с набережной Васильевского острова.

Напротив Горного института к Неве спускается каменная лестница. С левой ее стороны прикреплены две рейки с делениями, нижняя — у самой воды. Ноль на ней — это обычный уровень Невы, ординар, как говорят специалисты. От него ведут отсчет высоты подъема воды в реке. Когда вода «с головой» покроет верхнюю рейку, Нева выходит из берегов — начинается наводнение.

«Дворцовая площадь с Невою составляла одно огромное озеро, изливавшееся Невским проспектом как широкою рекою до самого Аничкова моста. Мойка скрылась от взоров и соединилась, подобно всем каналам, с водами, покрывавшими улицы…» — так описывает очевидец картину наводнения 1824 года — самого сильного в истории города, когда вода поднялась на 410 см выше ординара.

За 276 лет жизни Ленинграда Нева выходила из берегов 245 раз. В нескольких случаях наиболее высокого подъема воды она доходила до Аничкова моста. Далее никогда не шла.

Почему? Вдоль южного берега Невской губы, через Петродворец, Стрельну, идет береговая терраса — естественное поднятие суши. Оно проходит и через город, доходит до Аничкова моста, идет вдоль Фонтанки до Моховой и там, повернув к Литейному мосту, продолжается вдоль Невы к Смольному. У Литейного моста южная терраса соприкасается с северной, а та пролегла вдоль проспекта К. Маркса и далее по линии Ланская-Удельная-Коломяги… Это берег древнего Балтийского моря. Во время наводнений море возвращается к своим старым рубежам, покинутым из-за того, что несколько тысяч лет назад суша здесь поднялась. Возвращается, но одолеть эту преграду не в силах.

Таким образом, мы можем представить ту часть города (примерно ¹/₅ территории), которая подвержена затоплению. Это Васильевский и Кировские острова, Петроградская сторона. Дворцовая площадь, Марсово поле, площадь Декабристов, большая часть Невского и соседние улицы, это морской торговый порт, Пассаж, Дом ленинградской торговли. Гостиный двор. Дом книги, это Петропавловская крепость, Зимний дворец, Адмиралтейство, Мраморный дворец — филиал Центрального музея В. И. Ленина, Летний сад, Инженерный замок, это Эрмитаж и Русский музей, Исаакиевский и Казанский соборы, Кунсткамера, Зоологический и Центральный Военно-Морской музеи, Ленинградский университет и Горный институт, это дворцы — Меншиковский, Мариинский, Строгановский, Шереметевский, Аничков— теперешний Дворец пионеров, это почти все театры, филармония, Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, а кроме того, это и Петродворец с его фонтанами, и Ломоносов, и, наконец, Кронштадт.

Вот что надо защитить от наводнений. Сделать это стремились всегда, столько лет, сколько существует город, ибо первое в истории города наводнение случилось через три месяца после его закладки. А тремя годами позже Петр I писал А. Д. Меншикову: «Третьего дня вест-зюйд-вестом такую воду нагнало, какой, сказывают, не было. У меня в хоромах (в домике на Петроградской стороне. — В. Т.) было сверху полу 21 дюйм, а по городу свободно ездили на лодках». (Позднее высчитали, что в тот день, 23 сентября 1706 года, вода поднималась на 251 см выше ординара.) Так что Петр отлично видел эту угрозу своему городу. Но стремление «ногою твердой стать при море» было так сильно, что он решил не отступать перед стихией (такие предложения были), а противодействовать ей. Приказал строить склады и пороховые погреба на более высоких основаниях, потребовал от домовладельцев при застройке набережных подсыпать грунт и укреплять берега. Он планировал превратить Васильевский остров в подобие Венеции: пересечь его каналами, поднять на острове грунт на полторы сажени выше среднего уровня Невы, сделать берег залива морским фасадом города.

С 1714 года более 60 лет действовал царский указ о том, чтобы всякая подвода, едущая в город, привезла 3 камня по 5 фунтов весом, а всякое судно — от 10 до 30 камней, 10-фунтовых. За недовоз брали штраф — гривну за камень. У застав и пристаней росли горы камней. Земля из каналов тоже шла на подсыпку. Раскопки показывают, что высота насыпей в иных местах превышает 3 м и что набережная у Зимнего дворца покоится на свайном основании.

Словом, фундамент всего города подрос. И это дало довольно ощутимый результат: в первые годы существования Петербурга наводнение начиналось при подъеме воды на 130–150 см, в конце XVIII и начале XIX века — уже при 150–170 см. В наши дни подъем воды до 170–180 см вызывает лишь подтопление, то есть вода через канализацию попадает в подвалы, а затопление города, когда слой воды покрывает улицы и дворы, начинается при подъеме уровня больше чем на 180 см.

Садовая улица. 1903 год.

Невский у Гостиного двора. 1924 год.

Аврал во дворе Русского музея — просушивается имущество после наводнения. 1924 год.

В одной из библиотек после «мамаева» набега волн. 1924 год.

Однако подсыпка грунта не спасала и не спасает даже от средних по силе наводнений (выше 200 см). Поэтому все время шли поиски более надежного способа защиты. Понятно, что этот поиск прямо связан с пониманием причин наводнений.

Первым, еще в 1727 году, сочинил «Пройакт, каким образом Санкт-Питер-Бурх противо разливания воды укрыть возможно» известный военачальник Б. Миних. Он, видимо, не очень вдаваясь в причины наводнений, считал, что раз вода поднимается, значит, надо берега, острова и низкие места окружить дамбами. «Пройакт» был солидно обоснован: Миних сделал чертежи сооружений, подсчитал расходы, затраты труда и материалов — всего на сумму 750 тысяч рублей.

И. М. Кутузов (отец великого полководца), полагая, что причина наводнений — это паводок в Неве, предложил прорыть каналы, чтобы прибывающей по течению воде было куда стекать помимо основного русла. Екатерина II согласилась выполнить этот план. Прорыли канал, названный Екатерининским (ныне — канал имени Грибоедова). Не помогло.

Еще в 1726 году был вычислен ординар Невы, и с той поры начались наблюдения за уровнем воды в реке и за погодой. В XIX веке уже велись регулярные приборные наблюдения. После наводнения 1824 года академик Ф. Ф. Шуберт высказал мысль о том, что причина наводнений не только в приливах Финского залива, что «нужно искать причины более отдаленной», а именно в бурях и штормах Северного моря и даже Атлантики, которые и нагоняют воду в Балтийское море. Это уже было близко к истине.

В ту пору уже твердо знали, что наводнение вызывается приливом воды из Финского залива. Считали, что воду нагоняет ветер. И действительно, наиболее сильные наводнения всегда сопровождались штормовыми ветрами западных направлений. Но вместе с тем бывали наводнения и при полном штиле или очень слабом ветре (1752 год—193 см, 1764 год — 233 см). А наводнение в 1765 году (178 см) было даже при встречном ветре.

А так бывает зимой. Выброшенный при наводнении лед завалил пассажирский пирс гавани Васильевского острова. 1973 год.

После наводнения 1824 года русское правительство объявило международный конкурс на лучший проект защиты Петербурга. В нем участвовали ученые России, Германии, Англии, Франции. Выдающийся русский электротехник академик В. В Петров предложил оградить острова отдельными дамбами. Французские инженеры спроектировали одну общую дамбу у самого города, а в дельте реки — плотины. Специальная комиссия в 1838 году признала этот проект наиболее целесообразным. Однако, как мы теперь можем судить, на самом-то деле наиболее целесообразным был проект профессора П. П. Базена, в то время директора Петербургского института инженеров путей сообщения. Он предложил перегородить Финский залив по линии Лисий Нос — остров Котлин — Ораниенбаум, оборудовать дамбу шлюзом для прохода судов и водопропускными сооружениями. Эта идея отличалась от других выбором места для дамбы.

В последующие годы специалисты и авторы всех будущих проектов делились на два лагеря: на сторонников западного (базеновского) расположения защитных сооружений и восточного, то есть у самого города. Споры между «западниками» и «восточниками», утихая и возобновляясь, продолжались более 150 лет…

Впрочем, это не мешало изучать наводнения, их причины и характер. Так, постепенно ученые установили, что при наводнениях повышается уровень воды не только в Неве, но и во всем Финском заливе. При этом у входа в залив высота нагонной волны может быть 30–40 см, а у Петербурга до 4 и более метров, что длина волны — несколько сот километров, а скорость — 40–60 км/час. Словом, знания накапливались, и в начале нынешнего века русские ученые (С. А. Советов, С. Д. Грибоедов) уже пришли к выводу о влиянии циклонов, то есть в принципе к современным взглядам на причины наводнений.

«Переправа» на Университетской набережной возле Академии художеств. 1955 год.

Суть их коротко в следующем. Циклон, как известно, — это гигантский атмосферный вихрь, в центре которого находится зона низкого давления. Когда эта зона проходит над морем, то она как бы подсасывает воду вверх, и за счет этого образуется гидростатический подъем воды. Затем, когда циклон отойдет на сушу, на море образуется длинная волна, которая равномерно распространяется во все стороны, в том числе и в Финский залив. Если центр циклона уйдет севернее Финского залива, то (поскольку циклон вращается против часовой стрелки) над заливом окажется его периферийная часть, движущаяся с запада на восток. Проще говоря, над заливом возникает западный (или юго-западный) ветер, который усилит движение длинной волны к Ленинграду. А из-за того, что залив ближе к городу становится уже и мельче, волна тем больше растет вверх.

Такова схема явления, которое на деле, конечно, намного сложнее. В частности, некоторые исследователи считают, что сила нагонной волны может быть увеличена так называемым вторичным термическим циклоном. Этот вторичный циклон образуется в тот момент, когда основной вихрь переходит от участка с более холодной водой к зоне более теплой. Перепад температур усиливает восходящие токи воздуха и, следовательно, еще более понижает давление, стимулируя «подсос» воды. В итоге образуется наиболее высокая волна, вызывающая катастрофическое наводнение.

Для нагонных наводнений характерны внезапность, кратковременность и высокая интенсивность подъема и спада воды, примерно 1 м/час. Скорость волны в заливе, как мы уже говорили, 40–60 км/час, иногда она может достигать и 100 км/час. От Таллина до Ленинграда волна доходит, как правило, за 6 часов. На этих расчетах основан так называемый эмпирический метод прогноза наводнений. Он позволяет предсказывать их за 5–8, а чаще за 3–4 часа. В последние годы разработан гидродинамический метод прогноза. В его основе — теория «мелкой воды», то есть теория движения волны в море, глубина которого меньше длины волны (в нашем случае глубина Финского залива — десятки метров, а длина волны — десятки и сотни километров). Этот метод позволяет предсказывать наводнение за 12–18 часов.

Но прогнозы, хоть они очень важны, не избавляют от беды… Что может наводнение натворить за несколько часов, видно хотя бы по публикуемым здесь фотографиям.

Очевидцы и документы свидетельствуют, что до революции наводнения сеяли ужас, панику, уныние. Деловая жизнь города после наводнений надолго замирала.

Наводнение 24 августа 1918 года было первым после установления в нашей стране Советской власти. Последствия уже этого наводнения ликвидировались совсем иначе. На следующий день Советская власть обнародовала декрет о немедленном переселении пострадавших от наводнения жителей из подвалов. Когда 23 сентября 1924 года Нева снова хлынула на город, разгулу стихии была противопоставлена твердая воля и четкая организованность действий ленинградцев. Это наводнение (369 см) было лишь немногим слабее, чем в 1824 году, и ущерб оно нанесло очень большой, но число жертв было минимальным, и последствия были ликвидированы намного быстрее. На помощь Ленинграду пришла вся страна, весь народ. На восстановительные работы городу было выделено 12 миллионов рублей. Огромная сумма, если учесть экономическое положение страны в те годы.

Разработка мер защиты Ленинграда от наводнений шла долгие годы, накапливались знания, росли технические возможности. Поворотным моментом в этой истории можно считать 1966 год, когда Советское правительство утвердило Генеральный план развития Ленинграда. В соответствии с ним приморское побережье на протяжении 25 километров, от Ольгина на севере и до Стрельны на юге, станет морским фасадом города — красивые набережные, жилые кварталы, гостиницы, магазины, кинотеатры. К 2000 году там намечено построить 15–20 миллионов квадратных метров жилой площади, для этого будет намыт грунт на 5 тысяч гектаров.

Понятно, что такое строительство невозможно, если не защитить город от наводнений. Поэтому правительство тем же постановлением обязало Ленсовет разработать технико-экономическое обоснование защиты города от наводнений. Ленгидропроект эту работу выполнил. В ходе ее были тщательно, детально исследованы оба основных варианта — западный и восточный. Интересно сравнить их хотя бы по некоторым главным позициям.

Прежде всего отметим, что защитные сооружения, размещенные по западному варианту, прикроют от наводнений не только Ленинград, но и города Петродворец, Кронштадт, Ломоносов и все остальные населенные пункты на побережье Невской губы. Восточный вариант защитит только один Ленинград.

Надежность защиты в западном варианте существенно выше, чем в восточном. Дело в том, что при западном расположении дамб между Кронштадтом и Ленинградом образуется огражденная акватория площадью 400 кв. км. Когда возникнет опасность наводнения, потребуется полчаса, чтобы закрыть все водопропускные и судоходные пролеты и тем самым отсечь Финский залив от Невской губы. Огражденная акватория должна будет принять в себя весь сток Невы за то время, пока перекрыты все пролеты плотины. Расчеты показывают, что при большой акватории вода в губе будет подниматься на 2–3 см в час, то есть на 50–70 см за сутки. Это вполне допустимо и совершенно безопасно.

Иное дело при восточном варианте. Ограждаемая территория там около 30 кв. км. Она не может принять много невской воды. Придется притормаживать сток, чтобы не залило город. Иными словами, надо строить выше города гидроузел с ГЭС, агрегаты которой могли бы работать как насосы. Но тогда, чтобы ввести в действие всю восточную систему защиты — закрыть водосливные отверстия гидроузла, остановить агрегаты ГЭС, два из них переключить на перекачку воды и т. д., — потребуется не меньше чем 2–2,5 часа. Поскольку прогноз иногда делают всего за три часа, то при быстром подъеме воды можно и не успеть…

Далее. Западный вариант ничуть не мешает градостроительству на приморских берегах, которое предусмотрено Генпланом Ленинграда, тогда как при восточном варианте город будет стянут бетонным корсетом и выход в Невскую губу для него окажется закрытым. Точно так же будет стеснено развитие морского торгового порта. Западный вариант никаких помех водному транспорту не создает.

Гидрологический режим Невской губы при западном варианте остается прежним. При восточном резко ухудшатся условия выноса льда из Невы в залив, затруднится миграция рыб в Неве, значение реки как нерестовой для балтийского лосося вообще будет потеряно.

Объем работ и стоимость сооружений по восточному варианту выше, чем по западному.

Словом, все преимущества у западного варианта, у восточного — только одно: гидроузел позволил бы регулировать сток Невы и тем избавил бы Ленинград от так называемых зажорных наводнений. Они происходят из-за того, что под поверхностью воды образуется шуга (внутриводный лед), которая забивает русло реки по всему сечению, и Нева выходит из берегов. Но эта беда неизмеримо меньше нагонных наводнений, да и случается она примерно вдвое реже.

* * *

Итак, в итоге принят западный вариант. Ленгидропроект с участием еще 52 научных и проектных организаций выполнил технический проект защитных сооружений (главный инженер проекта С. С. Агалаков).

Одиннадцать каменно-земляных насыпных дамб пересекут Финский залив oi станции Горская (это чуть западнее мыса Лисий Нос) через остров Котлин к городу Ломоносову (бывший Ораниенбаум). Общая их длина составит 25,4 км, в том числе по акватории залива 22,2 км. Между дамбами разместятся два пролета для прохода судов и 6 водопропускных сооружений.

Одно судопропускное сооружение встанет южнее, другое — севернее острова Котлин. Южные ворота — ширина их пролета 200 метров — круглый год будут пропускать морские корабли и суда типа «река — море». Северные ворота, их ширина 110 метров, предназначены для небольших судов. Оба сооружения будут оборудованы откатными металлическими затворами, на южном их будет два, на северном — один. В обычное время затворы будут спрятаны в доковых камерах, а при угрозе наводнения Выкатятся по рельсам в пролет и наглухо закроют его. Если понадобится, затворы могут прорезать лед, но вообще-то намечено держать пролеты свободными ото льда.

Водопропускные сооружения имеют 10 или 12 отверстий шириной 24 метра каждое. Затворы постоянно будут располагаться над отверстиями, а при нужде опускаться вниз, преграждая путь волне.

Надо сказать, что в практике гидростроительства такие сооружения и затворы спроектированы впервые. Впервые у пас в стране будет применена и телевизионная система управления средствами навигации. Телеэкраны, установленные в центральном пункте управления (ЦПУ), покажут диспетчеру всю обстановку на судоходных пролетах. Сооружения будут буквально нашпигованы различными датчиками, следящими за состоянием сооружений, за глубиной и скоростью течения воды в пролетах. Поступающую от них информацию, обработанную на ЭВМ, отразят световые табло.

Макет северного судопропускного сооружения. Видно начало автомобильного туннеля. Под защитой дамбы расположилась гавань для служебного флота.

По гребню дамб пройдет первоклассное шестирядное автомобильное шоссе (в восточном варианте его нет) с мостами над водопропускными сооружениями и туннелями под судоходными пролетами. Длина южного туннеля около 2000 м, северного — 1400 м. Их также оборудуют системами телевизионного контроля, устройствами для откачки ливневых вод, для очистки от мусора, принудительной вентиляцией и другими современными устройствами. Шоссе замкнет автомобильное кольцо вокруг Ленинграда, оттянет от городских магистралей значительную часть транзитного грузопотока и тем уменьшит загрязнение воздуха в городе.

Таков в общих чертах этот проект, реализация которого уже началась. Строить сооружения намечено одновременно с трех площадок: в Ломоносове, на Котлине и в Горской, где уже идут подготовительные работы. Центральный участок, на Котлине, самый трудный, ибо он включает строительство обоих судопропускных сооружений, обоих автомобильных туннелей, четырех дамб и транспортной развязки.

С вводом в строй защитных сооружений и шоссе массу преимуществ получит город Кронштадт.

Прежде всего он, конечно, будет защищен от наводнений. Берега у острова низкие, во время наводнений их заливает очень сильно. Дамбы прикроют от нагонной волны всю восточную половину острова вместе с Кронштадтом.

Автомобильная дорога, которая соединит остров с материком, решит массу проблем связи и снабжения.

И, наконец, Кронштадт получит возможность расти, расширяться. Свободные сейчас, но затопляемые территории можно будет поднять над уровнем моря и там строить новые кварталы.

Остановимся еще на одном очень важном разделе проекта — экологическом. Этому разделу — проблеме сохранения природы и санитарного состояния Невской губы — на всех стадиях проектирования и экспертизы и при обсуждении в правительстве уделялось особое внимание.

Сооружение большое, перегородит весь залив — не причинит ли оно вреда природе? Нет, не причинит.

Последние 15 лет ведутся регулярные (квартальные, месячные, декадные) наблюдения за уровнем загрязнения Невской губы. Особенно тщательной стала эта работа с 1973 года в связи с начавшейся разработкой проекта. Подняли результаты всех старых исследований и заново провели большой комплекс всевозможных экспериментов, исследований, расчетов — волновых, гидравлических, ледовых, биохимических, гидро- и микробиологических, ихтиологических и пр.

В ходе исследований было, в частности, опровергнуто утверждение «восточников» о том, что наводнения очищают Невскую губу, унося с собой мусор. Оказалось наоборот: нагоны приносят с собой немало грязи, да еще смывают мусор с улиц.

В экологических исследованиях участвовали 20 организаций — Государственный гидрологический институт, Арктический и Антарктический, Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский, Северо-Западное управление гидрометеослужбы. Институт гидродинамики Сибирского отделения АН СССР, ВНИИ охраны вод, Институт кибернетики АН УССР, НИИ озерного и речного рыбного хозяйства. Институт социально-экономических проблем АН СССР и другие. И все они независимо друг от друга пришли к выводу, что система защитных сооружений отрицательного влияния на Невскую губу не окажет. Естественный режим ее не изменится. Дело в том, что воды Финского залива проникают только в западную часть губы, до створа Лисий Нос — Ломоносов, остальное заполнено водами Невы. Когда возведут дамбы, водообмен между заливом и губой уменьшится в среднем всего на 7 процентов. Правда, из-за этого вблизи самих сооружений могут возникнуть малопроточные зоны. Но есть возможность улучшить проточность этих зон, манипулируя затворами водопропускных устройств.

Словом, санитарное состояние губы останется прежним. Нет, даже не прежним, а улучшится, потому что в Ленинграде в ближайшее время намного возрастет мощность очистных сооружений.

Теперь дело за строителями. По объему бетонных и земляных работ эту стройку можно сравнить с возведением Нурекской или Чебоксарской ГЭС. Но условия работы здесь будут, пожалуй, посложнее: трехметровые волны летом, а зимой навалы льда до десяти метров. Да и наводнения до окончания строительства тоже не исключены.

А как поведут себя еще не достроенные сооружения во время штормов и особенно наводнений? Все это и многое другое надо предвидеть, предусмотреть. И строителям, и инженерам, и ученым, конечно, придется нелегко.

Но пройдет еще 10 или 12 лет, и «юный град, полнощных стран краса и диво», избавится от наводнений навсегда. И прекрасные пушкинские строки, обращенные к великому городу, обретут новый, конкретный смысл:

Так выглядит на макете северное судопропускное сооружение.

В истории Ленинграда было 12 больших наводнений, когда вода поднималась над средним уровнем (ординаром) Невы на 250 см и выше.

Познание неосознаваемого

Доктор медицинских наук П. СИМОНОВ.

В настоящее время объединять все многообразные проявления неосознаваемой деятельности мозга одним термином «бессознательное психическое» явно непродуктивно. Сферу неосознаваемого следует разделить по крайней мере на две большие группы явлений, за одной из которых можно сохранить традиционное название «подсознательное», а вторую за неимением лучшего термина целесообразно обозначить как «сверхсознание» (по К. С. Станиславскому) или «надсознание», если воспользоваться выражением психолога М. Г. Ярошевского. Существуют минимум четыре признака, четыре критерия, позволяющие классифицировать и различать явления, относящиеся к под- и сверхсознанию. Рассмотрим каждый из этих признаков.

То, что хранится в памяти, и то, чего недостает. Подсознание оперирует тем, что уже имеется в мозге в готовом виде, но до поры до времени недоступно сознанию, то есть еще не стало знанием, которое может быть передано другим. Опытный врач иногда способен поставить правильный диагноз, только взглянув на больного. При этом он не в состоянии объяснить, какие именно, признаки болезни — цвет лица, походка больного, окраска белков его глаз, характерная мимика или манера речи — сыграли решающую роль в интуитивном заключении о болезни. Все эти признаки заболевания уже хранились в памяти врача, накопленные в процессе многих лет его общения с больными. Точно так же мозг пианиста или рабочего высокой квалификации хранит автоматизированные навыки движений, и сознанию нет нужды контролировать каждый этап осуществляемых действий. Все это относится к сфере подсознания.

Иное дело — творчество. Хотя память Д. И. Менделеева была наполнена знанием свойств множества химических элементов, там не было ни периодического закона, ни менделеевской таблицы. Нужна была «подсказка», не имеющая прямого отношения к химии (в данном случае роль подсказки сыграло раскладывание пасьянса), чтобы недостающее звено, разрыв в логической цепи оказались заполненными и возникла гипотеза о повторяемости свойств элементов, расположенных в порядке нарастания их атомного веса. Здесь мы встречаемся с деятельностью сверхсознания.

Подсознательное нередко либо было осознаваемым (вторично неосознаваемые двигательные навыки, которые ранее контролировались сознанием), либо может стать осознаваемым. Так, врач психотерапевт может помочь больному осознать истинную причину его безотчетной, смутной тревоги, подробно проанализировав все обстоятельства жизни своего пациента. Деятельность сверхсознания контролю сознания не подлежит. Сознание, аккумулировавшее опыт, накопленный человечеством, слишком консервативно, чтобы его допустить к процессу рождения новых гипотез, новых догадок и предположений: «гадкий утенок», противоречащий здравому смыслу и существующим представлениям, будет заранее умерщвлен, не вылупившись из яйца.

Означает ли сказанное какое-то принижение сознания, умаление его роли в творческой деятельности человеческого мозга? Ни в коем случае! Во-первых, сознание производит отбор порожденных сверхсознанием гипотез, проверяет их истинность или ложность путем сопоставления с действительностью и с тем, что уже достигнуто человеческим разумом. Но сознание— отнюдь не пассивный контролер, выбраковывающий псевдооткрытия. Именно сознание активно ставит вопрос перед познающим действительность умом, в значительной мере предопределяя направленность «психических мутаций», призванных заполнить разрыв в логической цепи.

Читатель, наверное, уже заметил, что мы проводим аналогию между «творчеством природы» — возникновением новых форм живых существ и индивидуальным творчеством человека. Известно, что процесс биологической эволюции включает в себя изменчивость генетических мутаций и последующий естественный отбор их жизнеспособных вариантов. В творческой деятельности мозга роль мутаций играют гипотезы, догадки, озарения, роль мутагенов (факторов, способствующих мутациям) — те самые «подсказки», о которых мы упомянули выше, а функцию отбора осуществляет сознание, вооруженное практикой и ранее накопленными достижениями науки. Идею о сходстве «творчества природы» с творческой деятельностью человека в разное время высказывали К. А. Тимирязев, К. Поппер, Р. Докинс и другие исследователи.

Сохранение и развитие. Тенденции сохранения и развития образуют диалектически противоречивое единство процесса самодвижения живой природы. В индивидуальном поведении эти тенденции обеспечиваются соответствующими потребностями, одни из которых направлены на сохранение субъекта, группы, сообщества, принятых в этом сообществе норм и т. п., а другие — на развитие, совершенствование, усложнение, освоение нового и непознанного. Подсознание тесно связано с потребностями первого типа, сверхсознание способствует развитию в самом широком смысле этого слова.

Проиллюстрируем деятельность подсознания примером, заимствованным у И. Кона. Я завидую другому человеку, но знаю, что зависть есть чувство, противоречащее этическим нормам, в соответствии с которыми я воспитан. И тогда я подсознательно начинаю искать в этом человеке действительные и мнимые недостатки, которые оправдали бы мое неприязненное к нему отношение и примирили чувство неприязни с сохранением этических норм.

Иное дело — деятельность сверхсознания. Когда Иван Карамазов спросил у Алеши:

— Как следует поступить с генералом, затравившим ребенка собаками?

«Расстрелять! — тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какой-то улыбкой подняв взор на брата.

— Браво! — завопил Иван в каком-то восторге, — уж коли ты сказал, значит… Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов!

— Я сказал нелепость, но…

— То-то и есть, что но… — крича/¹ Иван. — Знай, послушник, что нелепости слишком нужны на земле. На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нем совсем ничего бы и не произошло» (Ф. М. Достоевский).

Это неожиданное для самого Алеши «расстрелять!», эта «нелепость», на которой тем;не менее «мир стоит», опрокинули нормы христианского всепрощения, столь глубоко усвоенные Алешей, во имя более важных, хотя и не осознаваемых им норм и ценностей, отказ от которых несовместим с развитием человеческой цивилизации. Должны ли быть осуждены нацистские судьи, не составлявшие, а лишь исполнявшие законы третьего рейха? — спрашивал Стэнли Креймер в фильме «Нюренбергский процесс». Казалось бы, доводы адвоката логически безупречны: судьи невиновны, и их осуждение — лишь произвол победителей, для которого совсем не обязательна процедура суда. Принять решение здесь можно, только сломав сами нормы, положенные адвокатом в основание защиты, и наше сознание принимает и санкционирует это единственно возможное решение, подсказанное интуицией.

Схема результатов опытов с опознанием эмоционально нейтральных и эмоционально значимых сигналов при их кратковременном предъявлении.

_{1 — порог опознания сигналов, вызывающих чувства раскаяния и вины в связи с преобладанием мотива «для других»; 2 — порог опознания эмоционально безразличных сигналов; 3 — порог опознания сигналов, вызывающих эмоцию страха на базе мотива «для себя» (феномен «психологической защиты»).}

«Для себя» и «для других». Социальные потребности человека образуют еще две большие группы, которые для краткости изложения мы назовем потребностями «для себя» и «для других». Деятельность подсознания явно тяготеет к потребностям первой группы, функции сверхсознания объективно и преимущественно ориентированы «на других».

Э. А. Костандов определял пороги опознания слов у лиц, совершивших противоправовые поступки. Слова демонстрировались на экране очень короткое, но постепенно увеличивавшееся время. Ту минимальную продолжительность экспозиции, при которой субъект успевал прочесть и повторить предъявляемое слово, называют порогом опознания. Список слов включал как слова безразличные для наблюдателя («дерево», «небо», «стол» и т. д.), так и слова, эмоционально окрашенные, связанные с проступком («месть», «суд», «нападение» и т. п.). Оказалось, что одни испытуемые опознают эмоциональные слова раньше нейтральных (то есть порог их опознания понижен), а другие — позже нейтральных (повышение порога). Если рассматривать минимальное и максимальное время опознания эмоциональных слов в качестве границ зоны, где функционирует сознание, то одни слова окажутся над этой границей, то есть «сверх сознания», а другие — под ней, то есть «под сознанием».

Есть основания предположить, что повышение порогов происходило в тех случаях, где у испытуемого преобладали эгоистические мотивы «для себя»: страх перед наказанием, стремление его избежать и т. п., что и проявлялось в феномене «психологической защиты», когда мозг стремится как бы оградить психику от нежелательных внешних сигналов. В случаях, где доминировали потребности «для других» — чувства раскаяния и вины, — чувствительность, наоборот, повышалась, и слова, напоминавшие о содеянном, воспринимались раньше всех остальных. Не так ли в романе Достоевского «Преступление и наказание» преследовал Раскольникова звук колокольчика, а в каждом ничтожном событии мерещился намек на совершенное им преступление? Присущее человеку чувство вины принципиально отлично от страха перед наказанием.

Разумеется, приведенный нами пример с изменением порогов — лишь самое элементарное проявление функций под- и сверхсознания в деятельности физиологических механизмов восприятия. И все же этот пример знаменателен. Ведь все, относящееся к подсознанию — автоматизированные навыки, запечатления непроизвольной памяти, конфликты между некоторыми побуждениями и социальными нормами их удовлетворения, — принадлежит лично субъекту и служит только ему. Деятельность сверхсознания исходно затрагивает интересы других. Результаты познания и творчества превратятся в бессмыслицу, если они будут принадлежать одному лишь познающему субъекту. Ломка старых норм и замена их новыми, уточненными и более совершенными нормами социальна по определению, ибо у общественного человека не может быть норм, существующих только для него. В сущности, сверхсознание представляет один из психологических механизмов, благодаря которому объективные потребности развития общества трансформируются в мотивы поведения отдельного человека.

Биологическое, социальное и идеальное. Известный австрийский психолог Зигмунд Фрейд полагал, что структура человеческой психики состоит из трех основных компонентов. Это сфера биологических влечений («Оно», по терминологии Фрейда), сознающее «Я» и «Сверх-Я», где сосредоточены социальные нормы поведения, усвоенные субъектом. По отношению к суверенной личности «Сверх-Я» (и его производные: совесть, чувство вины и т. п.) выступает как репрессивное начало, как орудие подчинения индивида обществу, его запретам, его велениям. Вот почему для рационального «Я» давление «Сверх-Я» не менее чуждо и опасно, чем темные инстинкты «Оно», среди которых преобладают половое влечение и агрессивно-разрушительные импульсы, направленные на хранителей норм, будь то отец или вожак первобытной общины. Что касается творческого начала в психической деятельности мозга, то оно возникает, по Фрейду, как средство примирения противоборствующих сил «Оно» и «Сверх-Я». Для теории Фрейда оказалось вполне достаточно подсознания.

Категории сверхсознания нет места в системе представлений Зигмунда Фрейда, как нет в ней и самостоятельной группы идеальных, духовных, познавательно-творческих потребностей. При анализе творчества Фрейду не оставалось иного выхода как вновь обратиться к конфликту между биологическим «Оно» и социальным «Сверх-Я», к трансформации («сублимированию») подавленных сексуальных влечений.

Однако конфликты возникают не только между материально-биологическими потребностями субъекта и социальными нормами их удовлетворения. На примере Алеши Карамазова мы могли убедиться, что конфликт между ранее усвоенными нормами и действительностью, между общепринятым и тем новым, что принесло с собой более глубокое познание этой действительности, может оказаться не менее острым и напряженным. Вот в этой-то «горячей точке» соприкосновения социального с идеальным и возникает феномен сверхсознания, закономерно отсутствующий в системе Зигмунда Фрейда.

С точки зрения марксизма «…высшими культурными и нравственными ценностями являются те, которые в наибольшей степени содействуют развитию общества и всестороннему развитию личности» (П. Н. Федосеев. Культура и мораль. «Вопросы философии», 1973, № 4, стр. 36). Этим высшим ценностям, накопленным человечеством на протяжении столетий, должно быть обеспечено надежное хранилище от превратностей и противоречивости сиюминутных влияний. Массовое «промывание мозгов» не раз в истории демонстрировало свою эффективность, в короткие сроки склоняя широкие круги населения той или иной страны к следованию за реакционными лозунгами. Искаженное таким образом сознание отступало на второй план перед распаленными инстинктами вседозволенности. Но всегда оставались люди, способные противостоять «освобождению от химеры, называемой совестью», и продолжающие прислушиваться к ее голосу.

«Люди только по той причине считают себя свободными, — писал Бенедикт Спиноза, — что свои действия они сознают, а причин, которыми они определяются, не знают…» Уместно спросить: почему люди в полной мере не осознают причин совершаемых ими действий! Потому, что эти причины сложны, противоречивы, трудно доступны объективному анализу? Или потому, что неполная, лишь частичная осознаваемость мотивов представляет объективную необходимость организации поведения? Мы хотим остановиться на значении последнего предположения.

Наши поступки объективно определены присущими каждому из нас генетическими задатками и условиями воспитания. И это способно породить субъективное чувство полнейшей безответственности, продиктованной убеждением, что за мои поступки отвечаю не я, но мои воспитатели, сформировавшая меня «среда». Длительная эволюция, а затем процесс исторического развития социального человека должны были «спрятать» от сознания субъекта определенные стадии организации его поведения подобно тому, как столь же необходимо было исключить вмешательство сознания в первоначальные этапы творчества. Именно субъективное чувство личной свободы выбора (который в действительности определен всем предшествующим воспитанием) побуждает человека вновь и вновь спросить себя: а прав ли я, поступая таким образом? О важности воспитать в человеке способности всесторонне анализировать свои поступки хорошо написали супруги Л. и Б. Никитины: «Мы стремимся воспитать ребенка так, чтобы в сложных случаях он научился действовать не из страха или какой-то выгоды, не по принципу «наших бьют!» и не потому, что «хочу, чтобы было по-моему!», а по справедливости. Чтобы умел оценить каждую ситуацию, решить, кто прав, кто виноват, на чьей стороне выступить».

Развитие науки не разрешило мнимое противоречие между детерминизмом (причинной обусловленностью) поведения и свободой выбора, а сняло эту проблему как неправомерно поставленную. Надо только помнить, что сама обусловленность человеческих поступков носит не абсолютно жесткий, но вероятностный характер, поскольку выбор зависит от большего или меньшего диапазона вариантов, подлежащих отбору. Поясним сказанное примером. Если я выбираю только между вариантами А и В, то я исходно не могу выбрать наилучший вариант С просто потому, что этот вариант мне неизвестен, не припоминается, не подсказан опытом или воображением. Следовательно, в практике воспитания надо формировать не только критерии отбора, но и запас возможных вариантов поступка, склонность к всестороннему рассмотрению сложившейся ситуации, различных последствий того или иного решения.

Вместе с тем способность к самоанализу может обернуться и рефлексией, бесконечным перебиранием доводов «за» и «против». Для такого рассудочного анализа очень часто просто не хватает времени. И тогда потребность, устойчиво доминирующая в структуре данной личности, диктует не требующее доказательств, интуитивное решение, которое воспринимается субъектом как «веление совести», «зов сердца», «внутренний судья».

Представления о свободе воли и свободе выбора как феноменах, противоречащих безусловной зависимости поступков человека от его природных задатков и (в решающей мере) от условий воспитания, давно уже несовместимы с научным подходом к анализу человеческого поведения. Вместе с тем чрезвычайно важным и объективно существующим моментом организации поведения являются субъективно ощущаемая свобода выбора, чувство личной ответственности за поступок, способствующие более всестороннему и обстоятельному анализу его возможных последствий.

Эта столь полезная и жизненно необходимая иллюзия обеспечивается специальным механизмом, частично скрывающим от сознания субъекта его истинные мотивы. И хотя, по утверждению Л. Фейербаха, «я упрекаю себя только в том, в чем упрекает меня другой», и хотя совесть есть лишь «память общества, усвояемая отдельным лицом» (Л. Толстой), «презирать суд людей нетрудно; презирать суд собственный невозможно» (А. С. Пушкин).

Совесть — исторически изменчивая и социально детерминированная норма удовлетворения потребности «для других», присущая данному конкретному человеку. «Угрызения совести» — отрицательная эмоция, связанная с неудовлетворением этой потребности. Если субъект терпит неудачу в достижении какой-либо эгоистической цели «для себя», будь то вещь, карьера и т. п., он может испытывать досаду, огорчение, злость, зависть и т. д., но совесть здесь ни при чем. Если же оказалась не удовлетворена потребность «для других», если я подвел, обманул, получил что-то для себя за счет другого, может возникнуть (к сожалению, не всегда!) отрицательная эмоция, которую мы называем «угрызениями совести», «чувством вины» и т. п. Становится ясно, что совесть есть не формальное знание норм, а присущая личности потребность следовать этим нормам. Путь к формированию совести лежит через формирование развитой потребности «для других», через способность к сочувствию и сопереживанию. Об этом много раз говорил В. А. Сухомлинский: «Искусство облагораживания ребенка и подростка высшими чувствами и переживаниями является искусством сопереживания».

Механизм совести освобождает поведение от непосредственных сиюминутных регулирующих воздействий социального окружения, переносит эти воздействия как бы внутрь субъекта. «Когда никто не увидит и никто не узнает, — писал В. Г. Короленко, — а я все-таки не сделаю, — вот что такое совесть». Необходимо подчеркнуть, что совесть — это отнюдь не память о возможном наказании или предстоящем вознаграждении за поступок, и об этом тоже не раз говорил Сухомлинский: «… очень важно, чтобы положительная общественная оценка достоинств личности выражалась не в премиях, наградах и т. п., не сравнением достоинств одного с недостатками другого. Такая оценка вместо коллективизма воспитывает детский карьеризм, опасный тем, что он таит в себе духовный заряд на всю жизнь: из маленького карьериста вырастает большой негодяй». Кнут и пряник могут научить способам избегания кнута и кратчайшему пути к добыванию пряника, но совести они не сформируют.

Ограниченность наших знаний о всей сложности и всем многообразии присущих человеку потребностей подчас приводит к поверхностному суждению об истинных причинах того или иного поступка. Как часто, встретившись, скажем, с подростком, который без всякого видимого повода ударил случайно встретившегося прохожего, мы склонны рассуждать о «безмотивной агрессивности». Но эта агрессивность «безмотивна» только для нас. На самом деле здесь нередко кроется уродливо деформированная потребность утвердить или повысить свой групповой ранг среди сверстников, поднять свой престиж в глазах неформального лидера микросоциальной группы.

Столь же упорно мы призываем воспитывать «потребность в труде». Но труд — лишь средство удовлетворения тех или иных потребностей. Трудится в поте лица своего и стяжатель, одержимый жаждой накопительства. От мотивов труда зависит его социальная и личностная ценность. Для того, чтобы деятельность приносила человеку радость и удовлетворение в процессе ее осуществления до получения конечного материального результата и социального одобрения, должны быть соблюдены два условия: субъект должен обладать достаточно высокой квалификацией, и эта деятельность должна содержать в себе элементы познания и творчества.

Только квалифицированный труд способен стать деятельностью «для других». Такой деятельностью не может, скажем, быть труд малограмотного врача, какими бы человеколюбивыми мотивами он искренне ни вдохновлялся. С другой стороны, только познавательно-творческое начало превращает труд в самоосуществление индивида, в самореализацию его способностей и задатков. Поэтому именно квалификация и творчество должны быть предметом забот воспитателя для того, чтобы труд действительно превратился в первейшую жизненную потребность, о которой говорили классики марксизма.

Здесь мы встречаемся с подлинно диалектическим взаимодействием сознания и сферы потребностей, которые лишь частично и далеко не в полной мере осознаются субъектом. Бессмысленно апеллировать к сознанию, призывая воспитуемого поступать хорошо и не поступать плохо. На этом пути терпели крах все утописты прошлого, а в наши дни обнаруживается столь малая эффективность, например, антиалкогольной пропаганды. Вместе с тем именно сознание человека представляет единственный реальный путь к сфере его потребностей, с тем чтобы они формировались в интересах общества и гармонического развития личности. Удовлетворение социально ценных потребностей вызовет положительные эмоции, которые обязательно повлекут за собой обратное усиливающее влияние на породившие их потребности. В сущности, так и поступают все талантливые воспитатели от Макаренко и Сухомлинского до энтузиастов — организаторов летних трудовых лагерей и военно-спортивных игр. Не проповедями оперируют они, не разъяснениями типа «что такое хорошо и что такое плохо», а вовлечением подростков в богатую впечатлениями, романтическую по форме и общественно ценную по содержанию деятельность, привлекательную самим процессом ее осуществления, где самое обыденное, трудное и прозаическое становится источником положительных эмоций, в том числе радостного «преодоления себя», успехов собственной воли.

Рисунок прибора для изучения функций двух полушарий мозга. Названия или изображения предметов коротко предъявляются на левой или правой сторонах экрана, а сами предметы расположены так, что испытуемый может их узнать только на ощупь.

Дальнейшее изучение сферы под- и сверхсознания чрезвычайно важно для понимания истоков нервно-психических заболеваний. Фрейд был первым, кто открыл роль неосознаваемого психического в невротических заболеваниях человека. Это открытие легло в основу специального метода лечения — психоанализа, когда врач в беседе с больным вскрывает неизвестную больному психологическую причину его болезненного состояния. На важность такого рода анализа указывал И. П. Павлов: «…надлежит отыскать вместе с больным или помимо его, или даже при его сопротивлении, среди хаоса жизненных отношений те разом или медленно действовавшие условия или обстоятельства, с которыми может быть с правом связано происхождение болезненного отклонения, происхождение невроза».

Но, по Фрейду, привести к неврозу мог только конфликт между биологическими инстинктами («Оно») и социальной цензурой «Сверх-Я». Непереносимый для сознающего «Я» конфликт вытесняется в подсознание и образует ядро невроза, невидимо тлеющий очаг патологического процесса. Такой трактовки механизма невротических заболеваний сегодня уже недостаточно.

Например, психологам и врачам известны две разновидности хронического отрицательного эмоционального состояния. В первом случае человек ощущает постоянное неприятное напряжение, раздражительность, приступы безотчетной тоски, неудовлетворенность собой. Если это состояние (его называют фрустрацией) переходит в болезнь, оно может обернуться депрессией тоски, когда человек страдает от пустоты, бесцельности и безрадостности жизни. Во втором случае субъект испытывает хроническую тревожность, ощущение какой-то неясной угрозы, нависшей над ним беды, хотя видимых причин для подобных опасений у него нет. В клинике похожее состояние характерно для депрессии тревоги. Каковы происхождение, внутренний механизм этих двух в равной мере неприятных, но отличающихся друг от друга явлений?

Можно предположить, что в первом случае мы имеем дело с хроническим неудовлетворением потребностей роста, развития в широком смысле этих понятий. Во втором — с неудовлетворенностью потребности сохранения уже имеющегося, уже достигнутого субъектом. Тревожность — это страх перед возможной неудачей. Фрустрация— огорчение в связи с отсутствием успехов.

Кстати, депрессии редко возникают в связи с неудовлетворенностью биологических и даже социальных потребностей. Как правило, депрессия оказывается следствием неудовлетворения потребностей высшего, идеального типа. Не разлука с близким человеком сама по себе, не крах карьеры или служебная неудача, а крушение веры в ценности, которые казались незыблемыми, утрата смысла своего существования порождают глубокое отчаяние и отказ от поисков выхода из создавшейся ситуации. Ясно, что схема конфликта между биологическими влечениями и общественными запретами здесь уже не работает. Многие разновидности депрессий можно рассматривать в качестве «болезни сверхсознания», подобно тому как истерия долгое время была классическим примером «болезни подсознания».

Болезненные состояния, затрагивающие деятельность под- и сверхсознания, требуют существенно различных методов психотерапии. Если в случае подсознательного конфликта успех лечения во многом зависит от осознания этого конфликта (психоанализ), то осознание причин депрессии эту депрессию не устранит. Здесь необходима переориентация личности на систему новых ценностей взамен утраченных и всемерное вовлечение субъекта в действенную борьбу за достижение новых целей.

Осуществляя свою «пробную экскурсию физиолога в область психиатрии», И. П. Павлов пользовался такими понятиями, как «кора головного мозга» и «подкорка» (то есть совокупность мозговых образований, расположенных ниже коры), такими категориями, как первая (образная) и вторая (речевая) сигнальные системы. Сегодня мы знаем гораздо больше и о коре и о подкорке. Сегодня мы знаем, что речь и основанное на ней отвлеченное мышление преимущественно связаны с левым (у правшей) полушарием головного мозга, а оперирование чувственно непосредственными, конкретными образами — с правым полушарием. Согласно результатам, полученным в нашей лаборатории, и анализу сведений, имеющихся в научной литературе, четыре отдела мозга играют ведущую роль в определении стратегии и тактики поведения. (См. «Наука и жизнь» № 2, 1979, стр. 25–26. Подробнее: П. В. Симонов. Потребностно-информационная организация интегративной деятельности мозга. «Журнал высшей нервной деятельности им. Павлова» № 3, 1979.) Удалось показать, что выделение потребности, подлежащей первоочередному удовлетворению, производит система мозговых структур, включающая два основных отдела — гипоталамус и миндалину. Гипоталамус ориентирует поведение в пользу наиболее актуальной доминирующей потребности, а миндалина обеспечивает учет других, одновременно существующих мотивов, которые недопустимо полностью игнорировать.

Оценку возможности (вероятности) удовлетворения потребностей в данный момент и в данной обстановке производит другая система, где главную роль играют передние (лобные) отделы коры и гиппокамп. Для коры важны сигналы высоковероятных событий, в то время как гиппокамп поддерживает реакции и на те сигналы, вероятность подкрепления которых жизненно важными воздействиями невелика.

Посмотрим теперь, что произойдет, если нормальное функционирование этих четырех мозговых структур будет нарушено болезнью вследствие хронического истощения нервной системы, психической травмы, длительного перенапряжения высшей нервной деятельности каким-либо трудноразрешимым конфликтом.

Усиленная активность гиппокампа обернется, по-видимому, состоянием хронической тревоги, когда любое изменение внешней среды будет восприниматься как сигнал какой-то неясной грозящей субъекту опасности. Нарушение функций миндалины затруднит выделение доминирующей потребности. В результате человек оказывается не в силах сделать выбор между конкурирующими мотивами. Крайняя нерешительность, бесконечные колебания, стремление логически оправдать свою пассивность — таковы вероятные симптомы этого дефекта. Болезненное преобладание гипоталамуса, напротив, придает актуальной для данной личности потребности неоправданную императивность, эгоистическое навязывание окружающим своих ни с чем не считающихся интересов. В механизме навязчивых действий и мыслей важную роль, вероятно, играет нарушенное функционирование передних отделов новой коры.

Возникает вопрос: не определяют ли эти варианты патологически измененного взаимодействия четырех «стратегических» структур те основные разновидности неврозов, которые давно были выделены клинической практикой? Мы имеем в виду истерию, психастению, неврастению и невроз навязчивых состояний. Более того, не лежат ли нормальные индивидуальные особенности функционирования тех же самых структур в основе типов нервной системы, описанных еще Гиппократом и подтвержденных экспериментами Павлова? Разве меланхолик (слабый тип, по терминологии Павлова) не склонен к нерешительности, тревоге, боязливости при обостренной чувствительности к малозначным сигналам? Разве холерик (сильный, безудержный тип) не одержим стремлением к удовлетворению доминирующей потребности, мало считающейся с одновременно существующими мотивациями? А флегматик (сильный, уравновешенный, инертный тип), чью активность могут пробудить только сигналы очень важных и высоковероятных событий? А сангвиник, с его склонностью к положительным эмоциям, высокой любознательностью и пренебрежением к неудачам?

Разумеется, эти вопросы пока не имеют экспериментально обоснованных ответов. Мы перечислили их в самом конце статьи, чтобы лишний раз подчеркнуть, как мало еще проникла научная мысль в область неосознаваемого психического. Но эта мысль неутомима и бесстрашна. Подобно тому как наши коллеги опускаются все дальше в глубины океана и штурмуют космическую высоту, исследователи мозга ведут поиск в труднодоступных сферах под- и сверхсознания, осуществляя тем самым завет древних мыслителей: «Познай самого себя».

Повышенная (черный цвет) или ослабленная (штриховка) деятельность четырех отделов мозга вызывает характерные изменения в поведении, сказывается на индивидуальных особенностях темперамента и может привести к болезненным нарушениям психики.

_{ЛИТЕРАТУРА}

_{Бессознательное: природа, функции, методы исследования (труды международного симпозиума), тома 1, 2 и 3. Тбилиси, 1978.}

_{Костандов Э. А. «Восприятие и эмоции». М., «Медицина». 1977.}