Журнал "Здоровье" №10 (142) 1966

Невыдуманные рассказы о судебной медицине

М. ХРОМЧЕНКО

Вот уже более тридцати лет здесь успешно изучают важнейшие проблемы судебной медицины. Институт разрабатывает методы исследования, которые позволяют судебно-медицинским экспертам как можно точнее отвечать на вопросы следственных органов, А ведь ответ эксперта — это нередко судьба человека, оправдание невиновного, приговор преступнику.

На вопросы суда приходится отвечать и самим сотрудникам института. Институт на Садово-Триумфальной не только научное учреждение, но и высшая медицинская экспертная инстанция, к компетенции которой обращаются, когда надо разобраться в сложном и запутанном деле.

Многочисленные акты экспертиз, просмотренные мною, вместо ожидаемых детективных хитросплетений продемонстрировали логическую последовательность научного анализа и непременное стремление к ясному изложению событий. Никаких домыслов. Каждый вывод построен на четких, скрупулезно разработанных научных методах исследований. Чем проще доказательство, тем оно убедительнее.

И только значительно позже, спустя часы и дни раздумий над увиденным и прочитанным, постигаешь, сколько кропотливого труда скрыто за кажущейся финальной простотой.

В один из теплых августовских дней в родильное отделение маленькой районной больницы на Украине поступили Василиса Губарева и Клавдия Шамеко. Вскоре, почти одновременно, у них начались родовые схватки. Спустя несколько часов на свет появились два новых жителя земли. Новорожденных, надев им на ручки браслетки с фамилиями и показав матерям, отнесли в детскую комнату.

На второй день санитарка отдала кормить Шамеко мальчика, на браслетке которого значилась фамилия Губарев. Взволнованная мать немедленно вызвала акушерку, принимавшую у нее роды, и потребовала перепроверить, какой из двух мальчишек ее.

— Может, вы мне с первого дня ребенка перепутали, — чуть не плача, говорила Шамеко.

— Что ты, что ты! — успокаивала ее акушерка. — Сейчас все уладим. Разве ж твоего с Губаревым спутаешь? Твой-то крупнее, да и волосики у него длинные, черные, а Губарев почти лысый.

Клавдия успокоилась только на время. Уже спустя два с половиной месяца она послала жалобу в республиканское Министерство здравоохранения. Члены созданной комиссии проверили обстоятельства, связанные с этой неприятной историей, опросили персонал родильного отделения, матерей и пришли к выводу, что подмены не было. К тому же, как выяснилось, ослабевшая после родов Клавдия Шамеко своего ребенка в тот день не запомнила, а Губарева запомнила и считала, что ее ребенок с ней.

Шло время. Ребятишки подрастали. Клавдия все больше укреплялась в мнении, что Антон Губарев — ее сын и даже предложила Василисе обменять мальчишек. Та отказалась.

Шамеко не успокаивалась, слала жалобу за жалобой. Городская прокуратура вынуждена была даже завести уголовное дело о подмене детей. Проведенная во Львове судебно-медицинская экспертиза установила, что в тот злополучный день в родильном отделении действительно подменили детей. Исследование крови показало, что Антон — сын Шамеко, а Степан — Губаревых.

В связи с возникшими противоречиями городская прокуратура назначила повторную экспертизу в Киеве. Но Клавдия, женщина горячая и решительная, не дождалась последнего суда. Она проследила, что Антона часто выпускают гулять одного. Спрятавшись невдалеке от дома Губаревых, она выждала момент и, схватив Антона в охапку, убежала с ним домой. А к вечеру Клавдия с Антоном и Степаном уехала в район к сестре.

В городской прокуратуре рядом с неоконченным делом о подмене детей легло новое — о похищении ребенка.

Беглянку быстро нашли и с детьми препроводили в милицию, а затем в Москву.

Последнее слово должен был сказать Институт судебной медицины. Провести экспертизу поручили профессору М. А. Бронниковой.

Трудно, а может быть, даже невозможно подсчитать, скольких людей спасла от несправедливых, порой тяжких обвинений, скольким вернула честное имя Мария Александровна сама и ее ученики, которых, к слову, немало в институте. Каждую его годовщину Бронникова отмечает, как свою: она работает в институте со дня его основания.

Много лет прошло с тех пор, как ей было поручено организовать биологический, или, как теперь его чаще называют, отдел судебно-медицинских исследований вещественных доказательств. Этот отдел она возглавляет и поныне.

Сотрудники отдела ведут самые разнообразные исследования, но его первейшая обязанность — разработка методов биологической экспертизы, определение групповой принадлежности крови, слюны, мочи, волос, попавших и сохранившихся на предметах, найденных в месте совершения преступления. Такие исследования позволяют врачам с большой точностью утверждать, кто из подозреваемых может быть действительным виновником.

Что же это такое — групповая принадлежность?

Известно, например, что у каждого человека может быть одна из четырех групп крови — первая, вторая, третья или четвертая. Групповые свойства четко наследуются. Так, если у отца и у матери первая группа крови, то и у ребенка может быть только первая группа. Если у отца и у матери вторая группа крови, то у ребенка будет или первая, или вторая. Если у отца и у матери третья группа крови, то у ребенка может быть или первая, или третья группа крови, но никак не вторая и ни четвертая и т. д.

Нередко у нескольких человек группы крови одинаковые. Как в таких случаях определить, кому может принадлежать кровь, попавшая на предметы, найденные на месте преступления? Оказывается, четырьмя широко известными группами крови биологическая характеристика человека не исчерпывается. И врачи исследуют другие групповые факторы, стремясь как можно точнее ответить на поставленный перед ними вопрос.

Что же показало исследование крови родителей и детей Шамеко и Губаревых?

Любопытное совпадение: у обоих Шамеко оказалась третья группа крови. Значит, у Степана — если бы он был их сыном — кровь могла быть первой или третьей группы. А у него была кровь второй группы; это исключало его родство с Шамеко.

Иное совпадение обнаружилось у Губаревых. Кровь родителей — второй группы, а у Антона — третьей. Не мог он быть их сыном, но мог — чуяло вещее материнское сердце — быть сыном Клавдии и Николая Шамеко. Так же, как Степан мог быть и был сыном Губаревых. Исследование других групповых факторов подтверждало эти выводы.

— Но вы думаете, так все просто и кончилось? — сказала Мария Александровна. — Ничего подобного. Шамеко, не успев появиться в институте, заявила, что, несмотря ни на какие наши заключения, не отдаст ни Антона — ее родного, ни Степана, с которым также успела сродниться: «Пусть Губаревы себе еще рожают!» В конце концов ей все же пришлось отдать Степана. Но для этого потребовалось специальное постановление Прокуратуры СССР.

Каким из двух ножей нанесено смертельное ранение?

_{Фото Вл. КУЗЬМИНА.}

На одежде потерпевшего найдено несколько волосинок. Определение их групповой принадлежности позволит сказать, кому из подозреваемых могут принадлежать эти волосы. Но прежде чем провести анализ, их надо обработать ультразвуком.

Единственным свидетелем, кто мог видеть все от начала до конца, был Щелчков. Но пятнадцатилетний парень, испуганный смертью товарища, плакал и менял показания не только во время следствия, по и потом, в судебных заседаниях.

…У Барабановых гуляли: сын Виктор уходил служить в армию. Среди собравшихся не хватало только Володи Карасева. С тех пор как он женился на девушке, за которой поначалу ухаживал Барабанов, их дружба кончилась.

Неожиданно на улице увидели Карасева.

— Позову его, все-таки столько лет дружили, — тихо сказал Барабанов.

— Брось, Витя, зачем старое ворошить, — хотел остановить его Клунов, но Барабанов уже вышел на улицу.

В окно видели, как он подошел к бывшему другу, что-то сказал ему, тот улыбнулся, они протянули друг другу руки и, обнявшись, вошли в дом.

Когда стемнело, вспомнили, что в клубе показывают кинокартину. Идти решили все, кроме Карасева.

Пошли, Володя, проведем вечер вместе, — уговаривал его Барабанов. Тот не соглашался.

Да что ты его уламываешь? взорвался Клунов.

— А тебе то что за дело? — ответил Карасев и вышел вместе с Барабановым.

— Ах, так! — зловеще протянул Клунов, взяв со стола пустую бутылку из-под водки.

Около дома увидели Карасева. Клунов подошел к нему и сказал:

Все стоишь?..

Карасев отвернулся. Тогда Клунов выхватил из кармана бутылку и ударил ею Карасева по голове. Щелчков бросился на помощь, но Клунов ударил и его. Щелчков убежал домой. Что происходило дальше, не знает.

Такие показания он давал на первом допросе. На последующих стал вносить дополнения и изменения. Вначале он говорил, что Барабанова в момент драки не было. Потом — что был, но в драке участия не принимал. Потом — что держал Карасева за борт пиджака, когда его ударил бутылкой Клунов. Затем он вспомнил, что видел в руке Клунова нож, которым тот, когда бутылка разбилась, ударил Карасева. В конце концов он совсем запутался, и следователь так и не мог установить, кто ударил Карасева ножом и ударили ли вообще.

Ножа на месте преступления не нашли.

Барабанов свою причастность к происшедшему отрицал полностью.

Мы с Карасевым, — показывал он, — вышли из дома первыми. Я зашел к соседям, где пробыл минут пять. Когда вышел на улицу, Карасев уже лежал убитый.

Клунов же признавался, что, будучи пьяным, один раз ударил Карасева по голове пустой бутылкой, затем убежал в дом и через задний двор ушел в кино, где спустя час его забрала милиция. Никакого ножа он не видел и никого не убивал.

Но решение суда основывается не только на показаниях обвиняемых и свидетелей. Объективные данные представили происшествие в ином виде.

Во время обыска у Барабанова нашли сандалеты и брюки с пятнами крови. Исследование вещественных доказательств показало, что у Карасева и на вещах Барабанова кровь первой группы, у самого же Барабанова — второй, у Щелчкова и Клунова — четвертой. Таким образом, кровь на сандалетах и брюках Барабанова могла принадлежать или убитому, или другому человеку с первой группой крови.

Врач на основании данных судебно-медицинского вскрытия пришел к выводу, что смертельных ударов было нанесено два. Смерть последовала от большой потери крови в результате резано-колотого ранения шеи, нанесенного каким-то колюще-режущим орудием. Ссадины в области ушной раковины, за ней и на щеке могли образоваться от какого-то орудия с острыми краями, вполне возможно, стекла, и относятся к легким без расстройства здоровья.

Прокурор вынес постановление: привлечь в качестве обвиняемых Барабанова и Клунова. Первый виновен в том, что нанес два смертельных удара ножом в область шеи Карасева, а второй — что ударил Карасева бутылкой, причинив ему легкие повреждения без расстройства здоровья.

Быть бы посему. Но на суде врач изменил свою первоначальную точку зрения, считая, что и основная рана могла быть нанесена осколками стекла. А кровь убитого на брюки и сандалеты обвиняемого могла попасть с земли. Если бы Барабанов держал Карасева за борт пиджака, как утверждает свидетель, то кровь непременно забрызгала бы одежду на уровне груди и пиджака, так как из поврежденных артерий она вытекает под давлением.

Суд был вынужден приостановить дело н направить его на доследование. К тому же Щелчков вновь изменил свои показания, утверждая, что видел, как Карасева ударил ножом Барабанов. Вдобавок в это время, то есть спустя шесть месяцев после убийства, соседи Барабанова принесли нож, найденный ими у себя на огороде.

Вторая судебно-медицинская экспертиза гласила, что ранение могло быть нанесено осколком стекла, но также и ножом. Когда же членам комиссии представили часть бутылки с горлышком, обнаруженную на месте драки, они отвергли ее как возможное орудие, так как грани ее не соответствовали рисунку раны.

Наконец, чтобы окончательно исключить бутылку как орудие преступления, была создана третья комиссия, которой поручили произвести эксгумацию трупа и обследовать области ран. Найдут в них осколки стекла — убийца Клунов, не найдут — Барабанов.

Извлекли труп. Никаких частиц, похожих на стекло, найдено не было. Участок кожи с прилегающими мягкими тканями изъяли в качестве вещественного доказательства, а в заключении написали, что рана могла быть нанесена колюще-режущим орудием, в частности ножом, найденным на огороде, и что направление раневых каналов свидетельствует о двух ударах, повторный удар бутылкой исключается.

Областной суд приговорил Клунова к пяти годам лишения свободы, а Барабанова к высшей мере наказания — расстрелу.

И все же приговор не был приведен в исполнение. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, учитывая тяжесть приговора, согласилась с защитником Барабанова и назначила еще одну экспертизу, поручив провести ее Институту судебной медицины.

Так дело об убийстве Карасева попало к сотруднику танатологического (изучающего причины смерти и механизм умирания) отдела кандидату медицинских наук Владимиру Ивановичу Алисиевичу.

Волнистые края ран на коже и обильные кровоизлияния но ходу раневых каналов, о чем писал врач, вскрывавший убитого, по мнению Алисиевича, исключали нож как орудие преступления.

Поэтому Владимир Иванович решил искать стекло. Это было самым логичным, хотя ему и не удавалось вспомнить описание хотя бы одного похожего случая, хотя бы одного метода, которым сейчас можно было воспользоваться.

Алисиевич понимал: крупных осколков в ране не найти: если что-то и сохранилось, то только микроосколки.

Он опустил присланный лоскут кожи с мягкими тканями в фарфоровую чашку с водой и стал скоблить раненую поверхность. Осколки, коль они существуют, должны были вместе с кусочками ткани попасть в воду.

Стекло тяжелее. Значит, если соскоб поместить в пробирку, а затем раскрутить в центрифуге, стекло осядет на дно. Так он и сделал. А затем взял немного центрифугата и положил под микроскоп.

И сразу же в гуще буроватого цвета увидел различной величины и формы заостренные прозрачные частицы с поперечной исчерченностью.

С такими препаратами — а наготовил он их немало — Алисиевич вначале направился к химикам.

— Определить стекло? Проще простого.

Прозрачные частицы раскалили и провели анализ спекшейся массы. Как н следовало ожидать, в ней нашли много кремния — основного составляющего стекло вещества.

От химиков Алисиевич отправился в физико-технический отдел. Микроосколки из раны и специально отколотые кусочки стекла от присланной бутылки, помещенные под микроскоп, при ультрафиолетовом освещении люминесцировали (светились) одинаково.

Но особенно доказательным оказалось исследование на спектрографе — приборе, позволяющем по спектру получать качественную и количественную характеристику вещества. Бутылка была из зеленого стекла, богатого различными добавками, которых нет в белом стекле.

Исследование в спектрографе позволило окончательно утвердиться в мнении, что смертельная рана была нанесена зеленой бутылкой из-под водки, найденной на месте драки. Теперь можно было облегченно вздохнуть и писать заключение, полностью оправдывающее Барабанова.

— А как же количество ударов, направление ран и пятна крови на одежде обвиняемого? — спросил я Алисиевича.

— Врач был прав, — ответил он. — Кровь могла попасть на одежду, когда обвиняемый проходил мимо убитого и наступил на окровавленный хворост. А удар был один, но сильный; осколок в виде острого лезвия легко разрезал кожу щеки и крупные сосуды шеи, образовав при этом след как бы от двух ударов.

— Чем же закончился суд?

— Барабанов был освобожден, а Клунов получил по заслугам.

…Жили-были, согласно церковным источникам, преподобная Ефросинья, епископ Иоанн и преподобный Евфимий. Все — в славном граде Суздале. И все, как утверждают их жития, умерли в преклонном возрасте. Спустя несколько столетий их останки «нетленными» были извлечены из земли. А посему, объявленные церковью святыми мощами, они с тех пор «покоились открыто» в закрытых гробницах: мощи Ефросиньи — в Рукоположенском монастыре.

Иоанна — в Рождественском соборе, Евфимия — в Спасском соборе Спасо-Евфимиевского монастыря.

Почитание мощей, сохранившихся нетленными, — одно из важнейших установлений церкви с первых веков христианства. Духовенство усердно фабриковало реликвии святых. И не бескорыстно: денежные пожертвования, которыми благодарные верующие сопровождали целование гробницы, или раки — большого ларца-саркофага, в котором хранились святые мощи, служили источником дохода.

В 1918–1919 годах были вскрыты в присутствии духовенства шестьдесят три раки. Многие из них оказались пустыми, в других обнаружены гниющие и мумифицированные трупы, куски штукатурки, картонные куклы, кирпичи, гвозди. В остальных в беспорядке лежали кости.

Вскрыты были и суздальские гробницы. И в них вместо нетленных мощей обнаружили только груды костей. «Богаче» были представлены лишь «мощи» Ефросиньи: кости лежали в ватной кукле, смонтированной на спинке из жести.

Во Владимиро-Суздальском историко-художественном и архитектурном музее-заповеднике решили организовать антирелигиозный отдел. Возникла мысль определить принадлежность найденных костей. За помощью обратились в Институт судебной медицины.

Изучение костного скелета, черепа, зубов позволяет с большой точностью определять общие признаки развития человека: пол, возраст, рост.

Возраст. У зародыша вначале, как известно, появляется хрящевой скелет. Затем — в определенной последовательности — в утробе матери и после рождения он замещается костной тканью. Формирование костного скелета заканчивается у женщин к 22–23 годам, у мужчин — к 23–25 годам. Степень заращения швов черепа и стертости постоянных зубов, различные изменения в костях позволяют судебно-медицинскому эксперту уверенно судить о более зрелом возрасте человека.

Существуют методы и для определения пола — по соотношению размеров, формы и анатомических особенностей строения различных элементов черепа и других костей. Наконец, имеются специальные таблицы и для расчета роста людей по отдельным костям скелета, причем ошибки не превышают 3–5 сантиметров.

Все эти методы, применительно к судебной медицине, детально были разработаны за последние десять — двенадцать лет. И сегодня установить личность погибшего человека удается нередко даже по отдельным фрагментам костей. Большая заслуга в этом принадлежит сотрудникам физико-технического отдела института. Не удивительно поэтому, что именно заведующей отделом, кандидату медицинских наук Вере Ивановне Пашковой, автору руководства по судебно-медицинской остеологии, и была поручена экспертиза останков, обнаруженных в суздальских гробницах.

Первой предстала перед судом науки преподобная Ефросинья.

Двадцать пять костей — целых и поврежденных частично. Сорок сильно поврежденных фрагментов костей. Сгруппированные по анатомическим признакам останки описаны, измерены, сопоставлены. В заключение — выводы. Ничего лишнего, никакой фантазии. Только то, что можно утверждать точно.

— Данные, полученные при изучении черепа, — писала Вера Ивановна. — дают основания утверждать, что он принадлежит женщине в возрасте не менее 70–75 лет. Размеры костей туловища, верхних и нижних конечностей и совпадения большинства костей по местам анатомического сочленения указывают на принадлежность их одному скелету женского пола.

Судебно-медицинское исследование останков Ефросиньи криминала не выявило.

Следующий «подследственный» — Иоанн.

И здесь та же последовательность экспертизы.

Череп действительно принадлежал мужчине. Так называемый затылочно-основной шов закрыт. Но своды черепа не заращены нигде. Да и зубы сохранились ровными, белыми, эмаль на зубах стерлась весьма незначительно. Следовательно, мужчина умер в возрасте, не превышающем тридцати — тридцати пяти лет. Это никак не совпадало с «биографией» Иоанна, который, как утверждало его житие, умер в преклонном возрасте.

Метод фотосовмещения — наложения фото черепа на фото лица — позволяет определять, принадлежит ли найденный череп человеку, изображенному на снимке.

Где-то явная неправда: или в житии, или это не те мощи. В любом случае утверждения церкви опровергнуты.

А с Евфимием совсем конфуз получился. Уже в процессе сортировки костей было обнаружено, что те, кто фабриковал «святые мощи», либо были полными профанами в анатомии, либо чересчур расщедрились. Вместо полагающихся каждому нормальному человеку двух большеберцовых костей, в ящике с присланными останками Евфимия лежали три. Лишним оказался и один из фрагментов тазовых костей…

Экспертиза продолжалась. Исследование черепа показало, что он принадлежал лицу мужского пола в возрасте не менее 65–70 лет. Позвонки его тела хорошо сочленялись друг с другом.

Не сходились кости правого и левого предплечья — две локтевые и две лучевые. Разница между ними в анатомическом строении и длине — до шести и семи сантиметров — исключала возможность принадлежности их скелету одного человека.

К такому же выводу Вера Ивановна пришла, изучая и сопоставляя друг с другом кости нижних конечностей. Одному скелету принадлежали обе бедренные кости, обе большеберцовые, одна малоберцовая и т. д. К другому относилась не только лишняя большеберцовая, обнаруженная с самого начала, но и правая малоберцовая кость — она была короче левой на шестнадцать сантиметров.

И, наконец, предпоследний костный фрагмент, исследованный Пашковой, оказался частью правой скуловой кости черепа, принадлежащей… ребенку не старше 3–5 лет! Да, все-таки плохо знали анатомию святые отцы!

Но эмоции эмоциями, а заключение В. И. Пашкова и по последней экспертизе написала сухо и предельно конкретно: «Представленные на экспертизу костные останки, принадлежащие, согласно церковным источникам, преподобному Евфимию, относятся минимум к трем скелетам человека — двум взрослым и одному детскому».

Так с научной достоверностью была разоблачена еще одна легенда, с помощью которой церковь сотни лет обманывала доверчивых людей.

* * *

Всего три рассказа, всего несколько методов, с помощью которых судебно-медицинские эксперты распутывают сложные, запутанные дела. Я понимаю, что не рассказал и сотой доли того интересного, с чем познакомился в институте. Но об этом, может быть, в другой раз.

Все события, описанные в рассказах, подлинные. Фамилии персонажей, кроме фамилий сотрудников института, вымышленные.