Журнал "Здоровье" №5 (89) 1962

Памятная встреча

Юрий Трифонов

Рисунок А. Зегера

Перед пасхальными каникулами среди студентов Московского университета распространился слух, что профессор оперативной хирургии и топографической анатомии Венгловский написал донос на профессоров медицинского факультета, направив его известному мракобесу и реакционеру министру просвещения Нассо.

Студенты были взбудоражены этим известием, и лишь только лощеный, в идеально выглаженном белоснежном халате профессор появился на кафедре, раздались крики: «Доносчик! Предатель! Вам не место в университете! Вон!»

Побледневший Венгловский нагло оправдывался, кричал, что он не писал доноса. Студенты не желали его слушать, стучали по столам и требовали, чтобы Венгловский покинул аудиторию. Вдруг высокий студент, стоявший позади других, внезапно схватил лежавшую в раковине грязную губку, которой вытирают трупы, и бросил ее в Венгловского. Белоснежный халат обдало грязью, профессор выбежал из аудитории под свист и улюлюканье…

Иван Отдельное учился тогда на четвертом курсе. Был он старше своих товарищей, имел семью, детей, за плечами у него была большая трудовая жизнь. Был сельским учителем, потом, окончив Учительский институт, получил назначение в Севск, в городское училище. В 1905 году отец Ивана — тоже сельский учитель — за революционную деятельность был сослан в Сибирь. В число неблагонадежных попал и сын, которого «для пользы службы» перевели из Севска в Серпухов. Здесь Иван Отдельное преподавал в городском училище и в женской гимназии, вел занятия в воскресной рабочей школе на текстильной фабрике. Учениками Отдельнова были ткачи, люди взрослые, усталые, отягощенные семейными заботами, но жадные до науки. Ведь никто не заставлял их сидеть поздними вечерами над книжками и тетрадками, это было депо добровольное. И учитель Отдельное занимался с ними тоже добровольно, не получая за это ни копейки.

Эти воскресные занятия с рабочими показались подозрительными начальству, и молодому учителю было вновь предложено уехать из города. На этот раз отстранение от учительства имело суровые последствия. Ни в одном городе Российской империи учителю Ивану Отдельнову не нашлось бы места, если бы только городские власти познакомились с бумагами из Севска и Серпухова. Надо было выбирать новую профессию из тех, которые в те годы назывались «свободными»: адвокатуру или же беспокойную профессию врача.

Так в 1911 году учитель Иван Отдельное, исколесивший половину России, вновь сел за парту в аудитории Московского университета. Жить было нелегко: сын и дочь на руках. Поэтому приходилось давать уроки, работать целыми ночами.

И вот стычка с доносчиком Венгловским. Студент Отдельное бросил в профессора грязную губку.

…Отдельное ждал, что его арестуют. Правда, Венгловский не видел, кто кинул губку, но, вероятно, видел кто-нибудь из студентов, и это могло стать известным. Кто-то посоветовал Ивану покинуть на время Москву. Для этого необходимо было получить отпускной билет, а за билетом следовало идти в канцелярию, что могло показаться подозрительным.

Отдельное колебался и мучился тревогой несколько дней. Впрочем, все обошлось благополучно: начальство оставалось в неведении относительно главного бунтовщика. Кончились каникулы, а Ивана Отдельнова по-прежнему никто не тревожил. И тогда он успокоился, решив, что на его счастье никто не видел его поступка.

В том же 1915 году состоялся ускоренный выпуск врачей, и Иван Отдельное уехал в должности полкового врача на фронт. Вскоре он попал в плен, работал в госпитале для военнопленных. Случилась в плену такая история: направили Отдельнова обслуживать батальон немецких солдат, занимавшихся разгрузкой боеприпасов, а он отказался подчиниться приказу. Военнопленных врачей, согласно Женевской конвенции, нельзя было использовать для нужд армии. Впрочем, немецкое командование это не смущало. Оно требовало, чтобы русский врач подчинился, а тот — ни в какую. И получил за упрямство год крепости.

Вернувшись в 1918 году на родину, разрушенную, истерзанную, но полную великих замыслов и революционного энтузиазма, Отдельное начал работать.

Проработал хирургом-гинекологом в течение двадцати лет в Курской областной больнице, сделал сотни сложнейших операций.

Незадолго перед Великой Отечественной войной доктор Отдельное перевелся на работу в Москву, а когда грянула война, отправился на фронт в военный госпиталь.

В Москве, в тихом переулке, неподалеку от Серпуховки, находится здание Восьмой гинекологической больницы. Вот уже четырнадцать лет ее возглавляет старый врач — коммунист Иван Александрович Отдельное.

…В Центральном доме работников искусств собралась группа пожилых, старых и очень старых людей. Это были выпускники медицинского факультета Московского университета, окончившие его в 1915 году.

Стариков собралось много, но еще больше не пришло на эту встречу. Одни жили в других городах, некоторые умерли: кто своей смертью, кто на войне. И даже лучше сказать: на войнах. Потому что за эти годы была революция, гражданская война, были войны то на Дальнем Востоке, то на севере и одна Великая, бесконечно долгая и бесконечно кровавая, которая, казалось, окончилась совсем недавно…

Старики, не видевшие друг друга много лет, стали припоминать молодость, годы студенчества. Вспомнили, конечно, и о случае с профессором Венгловским. И вдруг оказалось: все они прекрасно знают, что губку в доносчика бросил — да как метко! — Ваня Отдельное.

— Конечно, если бы пронюхали в ректорате, — сказал один из товарищей Ивана Александровича, — тебе бы не сдобровать!

— Все знали, что у Отдельнова семья на руках и двое детей, — сказал другой старик, которого Иван Александрович даже и не помнил.

— Я тоже знал и, между прочим, отсидел ни за что две недели в полиции, потому что меня заподозрили, — сказал третий.

И все засмеялись, потому что отчетливо вспомнили о том, что случилось перед пасхальными каникулами несколько десятилетий назад.