Главная роль 3

Глава 15

Георгий покинул спальню, и Император остался наедине с женой. Дагмара, потеряв необходимость держать лицо — а держать его перед детьми пусть и не так важно, как перед подданными, но все-таки нужно — заплакала вновь и бросилась к мужу, опустившись перед кроватью на колени и положив его ладонь на свою мокрую щеку:

— Саша, неужели ты просто смиришься с тем, что наш сын хочет разрушить все, чего ты достиг с таким трудом?

Погладив супругу по ладони, Александр горько усмехнулся:

— Посмотри на меня, любимая. Какой из меня такого Император?

— Не говори так! — жалобно воскликнула Дагмара. — Ты обязательно… — не в силах соврать даже себе, закусила губу.

— До самой смерти я буду прикован к постели, — безжалостно ответил царь. — Но даже без перелома я чувствовал, что мое время уходит. Когда меня не станет, Георгий все равно поступит так, как хочет — передать право наследования Мише я не могу ни по закону, ни по велению сердца. Вспомни, что говорил наш так неожиданно повзрослевший мальчик — он «получает от управления Империей огромное удовольствие». Знаешь, кто еще из Романовых не считал правление бременем?

— Павел, — скривилась Дагмара.

— Павел долго ждал, — кивнул Александр. — И, получив корону, наворотил дел, из-за чего плохо кончил. Я имел ввиду Петра — ему править Империей было очень интересно, и это вылилось в великие перемены, плодами которых мы пользуемся до сих пор.

— Его интерес угаснет, как только он поймет, насколько тяжела ноша, — парировала Императрица.

— Ты же слышала, — улыбнулся царь. — У нашего мальчика есть План. Даже если он устанет, от плана не отступится — упертый. У меня, как ты помнишь, никакого плана не было — я просто честно тянул Императорскую лямку. А Георгий тянуть не станет — бегом побежит, а за ним в XX век галопом поскачет и вся Империя! Да мне бы и в голову не пришло окончательно разобраться с османами — слишком болезненным был урок, который преподали нам соседи в Крымской войне. Но в предложенной им конфигурации, предложенным им способом… — Александр покачал головой, словно сам не веря, что он правда это говорит. — У него получится. А твоя милая, добрая Дания, — улыбнулся. — Ей в его плане уготована роль тихой гавани, которой больше никогда не придется жертвовать территориями.

— Его убьют, — шмыгнув, отчаянно вцепилась в последний аргумент Дагмара, которой очень не хотелось терять без дураков любимого сына.

Кровь — не водица, и пусть новый Георгий походил на прежнего лишь манерами и красотой, она чувствовала, что он ей не чужой, и хотела ему только лучшего.

— Его убьют, если я прямо завтра напишу отречение в его пользу, и он начнет воплощать свой план, — сняв со щеки Императрицы руку, он нежно сжал ее ладошку. — А если мы с тобою встанем за его плечами, направляя и оберегая — все будет хорошо. Прошу тебя, любимая — помоги ему так, как помогала мне все эти годы. И не жалей моих реформ — для человека, который никогда не желал трона, я сделал даже больше, чем мог. Жаль, что этого недостаточно, но Георгий — наша плоть и кровь. Из него выйдет замечательный Император, и самое мудрое, что мы можем сделать — оказывать ему поддержку, покуда у нас хватает сил.

Утерев слезы платком сына, Дагмара посмотрела на вензель «Г. Р.», улыбнулась — в конце концов, сила характера и таящиеся в голове сына бесчисленные сокровища вызывали у нее материнскую гордость — и решительно кивнула:

— Я сделаю для него все, что в моих силах.

Поцеловав мужа в щеку, она хихикнула:

— Знаешь, наш мальчик — самый чудесный человек на свете, но я ни разу не видела никого, кто настолько не приемлет спиритов! Представляешь, он даже не посетил сеанса Марко, но уже заранее заклеймил его шарлатаном и пообещал разоблачить.

Александр сеансы придворного медиума тоже посещал, и, к немалому своему смущению, так и не разобрался, где именно его обманывают, а потому обрадовался:

— Непременно дай ему попробовать!

— А это — Машенька, — представил Андреич маленькую семилетнюю девочку с забавными веснушками на лице, наряженную в кремового цвета платьице. — Младшенькая наша.

Кроха изобразила очень правильный книксен, вызвав у меня улыбку:

— Доброе утро, Ваше Императорское Высочество! Личное знакомство с вами — величайшая радость для меня.

Какая воспитанная маленькая леди тут у нас!

— Как и для меня, уважаемая Мария Андреевна, — отозвался я.

Малый возраст младшей дочери Андреича объясняется поздней его женитьбой — в тридцать пять лет, на восемнадцатилетней дочери одного из дворцовых поваров. Ныне Клавдии Павловне почти сорок, и больше, полагаю, детей они не планируют — и так восемь штук. Старший сын одет в мундир гвардейского лейтенанта, старшая дочь прибыть не смогла — живут с мужем в Тамани, он там на черноморском флоте служит. «Средние» дети — двое мальчиков и три девочки — тоже пристроены: первые учатся в университете, не без оснований рассчитывая на карьеру в государственных структурах, а девочки-погодки — в Смольном, так же не без оснований рассчитывая на хороший брак. Старшая из троицы уже у мамы, во фрейлинах ходит — Андреича любят все, и за дело!

Десять минут — маленькая плата за все, что делает для меня дядька, и этого его семье вполне достаточно: познакомившись, они под руководством Клавдии Павловны убыли восвояси, а я отправился завтракать с семьёю собственной.

Судя по виду Императрицы, оставшаяся без моего внимания часть разговора с царем прошла хорошо — то есть в мою пользу. Подтвердила она это и лично:

— Сегодняшним утром я написала письмо Маргарите, в котором выразила свое удовольствие от того, что такая умная и красивая девушка станет моей невесткою.

— А-а-а⁈ — аж подпрыгнула от удивления Ксюша.

— Ксения! — недовольно покосилась на нее Дагмара. — Веди себя как подобает Великой княжне!

— Простите, мама, — виновато потупилась сестра.

— Я невыразимо счастлив, мама! — изобразил я восторг.

Так-то и в самом деле рад — альтернативой принятию моего плана стала бы долгая и унылая работа придворным интриганом и выстраивание альтернативной государству структуры, которая в критический момент «запитала» бы страну — и даже для этого мне пришлось бы отгонять любителей вставлять палки в колеса. Это если не принимать во внимание возможность оказаться в ссылке, связанным по рукам и ногам — чтобы не лез куда не просят. В этом случае, впрочем, я бы тоже нашел способ принести Родине пользу. Но хорошо, что все это не пригодится — с полнотой самодержавной власти, которая ко мне однажды перейдет, все-таки сподручнее!

— Мама, вы же говорили, что Жоржи никогда не получит вашего благословления на брак с Марго, — заметил Миша.

Наслушались они тут, пока я через письма и телеграммы с семьей общался. Как же выкрутится Дагмара из неловкой ситуации?

— Михаил, в таких случаях нужно делать вид, что все в порядке — к чему портить такой солнечный и радостный для всех нас день? — улыбнулась ему Императрица так, что пацан поежился.

Два по педагогике!

— Теперь нам нужно выбрать подарки в честь помолвки, — влезла Оля.

— Правильно, — одобрила Дагмара, чем очень порадовала младшую дочь.

— Давайте Вилли слона подарим? — предложил я. — У Рамы их много, продаст хоть сотню.

Представив сотню слонов, Миша и Оля заблестели глазами — хочется! Мария Федоровна подарок оценила — Германия, конечно, богатая страна, но слон в отрыве от коренных мест его обитания зверушка очень дорогая, и Вилли деться будет некуда — придется важный политический подарок содержать по высшему разряду. Я и подаренного Николаю — после завтрака пойдем его морковкой кормить — содержать не хочу, пусть в зоопарке содержится, с соответствующей табличкой — «слону Ивану (так его назвать решили) покровительствуют такие-то богачи».

— О, это превосходная идея! Отправишь телеграмму Раме? — переложила Императрица ответственность на инициатора.

— Конечно, — кивнул я.

Мне с Сиамом дружить плотно и долго.

— А для Маргариты я присмотрела дивного ахалтекинского скакуна-иноходца изабелловой масти, — добавила Дагмара.

Я понял только «скакуна», но порода лошадки звучала ОЧЕНЬ солидно и дорого, поэтому согласно кивнул:

— Спасибо, что взяли на себя эти хлопоты, мама.

Улыбнувшись, матушка заверила:

— Женитьба сына — редкое удовольствие, и эти хлопоты мне приятны.

— Посоветуете мне толкового стряпчего, который поможет подать в суд на усомнившийся в открытии новой рыбы английский журнал? — попросил я.

— Какой рыбы? — не поняла она.

Я рассказал о чучеле латимерии, давным-давно прибывшем в столицу и должным образом зарегистрированным в качестве нового вида. Англичане дерзнули усомниться — мол, чучело поддельное, и такой рыбы нет.

— Ах, эти ученые страшно завидуют друг другу, — поделилась наблюдением Дагмара. — И почему собственная репутация заботит тебя меньше, чем какая-то рыба?

— Моей репутации ничего не грозит, — отмахнулся я. — Даже наоборот — чем больше англичане будут поливать меня грязью, тем полезнее для дела. Но наших ученых в обиду давать нельзя — вот увидишь, они это оценят, и будут стараться лучше.

Мария Федоровна сочла тему исчерпанной и пообещала выдать стряпчего, после этого выкатив предложение:

— Завтра начинается Успенский пост, и до его завершения проводить спиритических сеансов нельзя. Сегодня, в три часа, приглашаю тебя посетить сеанс Марко.

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Но до трех часов я бы хотел занять просвещением.

— Просвещением? — заинтересовалась Ксюша.

— Нам нужно плотно работать над образованием наших подданных, — поведал я ей. — И тогда они отплатят нам дивными открытиями и качественным промышленным продуктом.

— Иван Давыдович Делянов ждет нас, — кивнула Дагмара.

Нынешний Министр просвещения, по происхождению — армянин, и я этому рад: лишь бы не француз или англичанин. Мы с ним на двух приемах — в честь моего прибытия и вчерашнем — виделись, и впечатление от знакомства с этим плешивым (как физиологический термин, без негатива) и носатым (тоже самое) смуглым пожилым деятелем у меня приятные. Да, циркуляр «о кухаркиных детях», но он, во-первых, с согласия царя принимался, а во-вторых — гимназическое образование в самом деле плодит многовато «лишних людей», которые от собственной бесполезности идут изучать марксизм.

— Возьмем его на сеанс? — решил я усилить «разоблачение».

— Почему бы и нет? — пожала плечами Императрица.

— Мама, я тоже хочу, — попросилась Ксения.

— Идемте все вместе, — подсуетился я.

Полезно привить скепсис к мракобесию всей семье разом.

— Ежели справитесь с сегодняшними заданиями до трех часов, — выставила мотивирующее условие Дагмара.

А вот тут за педагогику «пять».

Позавтракав, мы с Императрицей отправились в ее кабинет, а младшие — на уроки. В выделенном Марии Федоровне сегменте дворца я оказался впервые, но отличий, кроме преобладания женского пола над мужским среди слуг и титанического размера гардеробной, не было — тот же мрамор, так же позолота, те же гобелены, портреты, скульптуры и цветы в горшках. Кабинет у матушки был побольше моего, но вид из окна — хуже: на «боковую» часть сада, с симпатичными деревьями и кустарниками, но мне больше нравится смотреть на людей. Рабочий стол обилием бумаг на нем намекал, что у Императрицы есть своя часть государственной работы, это впечатление усиливали набитые папками и книгами шкафы. У окошка стоял мольберт — Дагмара не обделена художественными навыками. Не талант, но наполовину законченный пейзажик выглядел неплохо.

— Мама, может вы возьметесь проиллюстрировать какую-нибудь детскую книжку? — спросил я.

— Подхалимы будут вешать ее в рамку на стену и просить подписать, — спокойно ответила она, усаживаясь в кресло за рабочим столом. — Фрондеры — рассказывать друг дружке, насколько бездарны мои иллюстрации и как я воспользовалась своим положением, чтобы показать их людям. Не стоит — я пишу для себя.

— Справедливо, — признал я, усевшись во главе второго стола.

Конфигурацию столов в виде буквы «Т» придумали не в СССР — «ножку» я и захватил.

Императрица рассадку одобрила кивком — я инициатор перемен, и благословление от папеньки на них получено. Семен притащил коробку с моими выкладками на тему улучшения образования, следом вошел сорокалетний мужик с рано поседевшими висками и пышными усами. Он поклонился и вручил мне записку от Императора — вот, мол, тебе второй секретарь, зовут Николаем. Здорово — теперь у меня есть шпион от мамы и шпион от папы. Далее в кабинете нарисовался пожилой бакенбардистый лысый мужик лет шестидесяти — мамин секретарь Оскар, природный датчанин, прибывший с мамой в Россию после ее помолвки с Александром.

Познакомились, и, пока в кабинет набивалась свита Ивана Давыдовича во главе с ним самим — работа предстоит большая, и втроем с мамой и министром мы ее не осилим — я развлекался воспоминаниями о серии мультика «Южный парк»: в ней датский премьер пытался сделать так, чтобы по всему миру «все были довольны и пели песни, как в Дании!». К маминой родине я отношусь нормально — по сравнению с другими европейцами они моей родине гадили мало, чисто обозначая участие, а еще дали человечеству хорошего актера Мадса Миккельсена. Пусть себе на карте мира спокойно живет, в качестве совместного протектората Германии и России. Я у них даже пару кораблей закажу — говорят, судоверфи у них неплохие.

Данное мероприятие — по сути первая моя работа в рамках государственного аппарата, и потому совещание шло очень медленно, с регулярными перерывами на обсуждение финансирования, «затыков» в законодательстве и проблемами по линии смежных ведомств. До трех часов мы успели определиться с необходимыми к упоминанию в плане пунктами и набросать примерный вид будущей, переходной, системы образования. Ее основою служили церковно-приходские и гражданские школы-«трехлетки», где подданных будут учить письму, чтению, зачаткам математики, давать краткий курс природоведения и истории. Последние пункты нуждаются в методических пособиях и хоть каких-то учебниках. Проблемой здесь являются попы — в церковно-приходских школах преподают именно они. Поп и природоведение — штуки ныне плохо совместимые, и решать эту проблему я буду через Синод. В качестве мотивационной подпитки будем доплачивать батюшкам за учебную нагрузку.

После школы будущий образованный подданный попадет либо в гимназию — их реформировать будем потом, в сторону увеличения пользы их выпускников для государства — либо в более «приземленные» заведения. Здесь очень пригодились нашедшиеся в моей памяти наработки большевиков: на базе «реальных училищ» и в дополнение к ним у нас появятся школы технического минимума двух ступеней, Учебно-промышленные комбинаты для получения практических навыков, заводчики получат механизмы «целевого набора» — так-то уже пользуются, но нужно это дело упорядочить и оснастить юридическим базисом. Это для молодежи, а для взрослых по всей стране развернутся вечерние школы — конкретный пакет льгот для желающих учиться и промышленников, которые своим рабочим дадут под это дело время, обсудим потом. Для наиболее толковых выпускников школ технического минимума организуем курсы Мастеров, с соответствующими карьерными перспективами.

Для выпускников гимназий место тоже найдется — в рамках организованной Империей кампании по ликвидации безграмотности они будут за казенный счет и казенную зарплату колесить по деревням, помогая попам обучать крестьян и их детей письму да счету. Этому помогут квоты — мы тебе обучение в гимназии, а ты нам — пять лет ликвидации безграмотности.

— Вырастим еще одно поколение «народников», — поморщилась мама.

— Нельзя гимназистов в деревни пускать, — поддакнул Министр просвещения.

— Отклоняется — лучше поколение народников, чем безграмотность! — подавил я «бунт».

Окинув взглядом скромные результаты нашей работы, я приуныл — промышленники да заводчики будут ныть, хвататься за головы от необходимости снижать желающим учиться рабочую нагрузку и устраивать саботажи «на местах». Что ж, им же хуже — сохранять «статус-кво» я себе позволить не могу.