Глитч

Глава 5. Кагаши

Блондин с розовыми прядями сидел на скамейке в парке и сыпал на дорожку семечки. Правая пятка отбивала рваный ритм, левый глаз изредка подергивался. За его спиной шелестели густые кроны дубов, а впереди, подчиняясь природному рельефу, стелился стриженный салатовый газон, упирающийся через сотню метров в бетонный парапет, ведущий вдоль дороги.

Глядя перед собой, Сяолун раз за разом зачерпывал семечки из пакета и бросал на дорожку. Вскоре перед ним набралась приличная горка, а сам пакет почти опустел. Упитанный голубь с белой кляксой на шее прилетел на праздник живота. Он походил в стороне, а затем, кивая головой, приблизился. Его круглые бестолковые глазки бегали из стороны в сторону, жадно поглядывая на кучу. Он почти подошел к горке, но вдруг захлопал крыльями и улетел.

К еде прилетели ещё трое голубей, но все они в последний момент отказывались и улетали прочь. Сяолун тряс то левой, то правой ногой, а порой и обеими сразу. Отодвинул черный рукав удлинённого пиджака и посмотрел на часы. Секундная стрелка, будто ворот штопора, неумолимо ввинчивалась в его запястье. Ни с того ни с чего он улыбнулся, откинулся, положил руки на спинку лавочки. Пульсирующие вены на шее и виске стали менее заметны, изумрудный цвет глаз чуть притух, сделавшись темно-зеленым. Сбоку хлопнули крылья, и рядом с горой семечек приземлился голубь белого окраса, заляпанный черными пятнами. Он хромал на одну лапу и медленнее обычного кивал головой. Несколько минут Сяолун сидел и улыбался, затем зачерпнул жменю из пакета, опустил руку и замер.

— Ты совсем рехнулся?! — скрепя кожаной курткой и глотая ртом воздух, к парню подскочил Хепин.

Оглядевшись по сторонам, китаец потрогал кожаную кепку за козырек и скривился. Дорожка перед Сяолуном была покрыта разбросанными семечками. Среди черных семян подсолнечника то тут, то там виднелись белые перья. Сяолун держал на коленях голубя с вывернутой шеей.

— Ты чего творишь?!

— Слишком глупый, — сказал Сяолун, поглаживая птицу. — Порой ты тоже кажешься мне слишком глупым.

— О, боже…

— Ну что там?

— Странно, но в полицию он не обратился. Нас бы уже взяли.

— Хорошо. Это оставляет мне шанс.

— Да, но… мне звонил твой отец, — Хепин сел на край лавки. — Он хочет, чтобы ты вернулся, иначе…

— Иначе что?

— Нас ждет машина до аэропорта.

Сяолун посмотрел вперед и увидел стоящее в тени деревьев такси. Хепин посмотрел на часы:

— У нас есть десять минут, потом будет поздно.

— Кагаши искали его десять лет, думаешь не найдут меня?

— Твой отец всё устроит, — Хепин вытер стекающую каплю пота со лба. — Через пять часов мы приземлился в Гонконге, там нас встретят. Нам сделают новые имена, документы, если нужно — изменят лица.

— Твою харю точно не помешало бы изменить, — Сяолун повернулся к Хепину. — Её так исказило от страха, что ты стал похож на свинью.

Хепин отвел взгляд и промолчал.

— Хочешь улететь? — спросил Сяолун.

— Если мы не улетим сейчас…, - Хепин помотал головой. — Это Кагаши, Сяо, они…

— Хорошо, — Сяолун посмотрел перед собой и погладил голубя по голове. — Летим, но я должен быть уверен, что тебя это спасет.

— Прости?

— Думаю, самым надёжным вариантом — спасти твою шкуру — будет сделаться женщиной, — Сяолун улыбнулся. — Согласен?

Хепин нахмурился:

— Я не понимаю.

— Пообещай, что согласишься на операцию по смене пола, Хепин. Чикнем твои яички и твой крохотный член, накачаем сиськи и ботокс в губы, найдем жениха из папиной команды, который будет исправно дрючить тебя по вечерам.

— Очень смешно.

— А я не хучу! Ха-ха-ха! Что для тебя страшнее: сдохнуть или стать бабой, а?! Пообещай мне, что сделаешь это, и мы прямо сейчас сядем в машину, — Сяолун повернулся к Хепину, а тот отстранился и опустил глаза, как делал каждый раз, когда видел этот изумрудный блеск.

— Ты всегда выдумываешь какую-то нелепую…

— Вот и закрой свой рот! Встал и съ*бал отсюда к деревьям!

— Сяо…

— Встал и съ*бал! Если он увидит твою испуганную морду, то я сделаю всё, чтобы прикончить тебя быстрее, чем это сделает он, ты понял?!

— Сяо, я просто…

— Повторяю в последний раз. Встал. И съ*бал. К деревьям.

В сотне метров напротив лавочки остановился черный внедорожник. Сяолун поднялся, выбросил голубя в урну, поправил пиджак и пошел к машине. На полпути открылась водительская дверь, из машины вышел стриженный под единичку, напоминающий солдата срочника член Кагаши. Он был одет в джинсы и шерстяной свитер, имел чуть лопоухие уши и неизменную улыбочку на лице. Сяолун видел этого русского второй раз и по рассказам представлял, на что тот способен. Водитель пошел навстречу и остановился в десяти метрах от машины. Сяолуна он притормозил поднятым пальцем, посмотрел на его с ног до головы, улыбнулся и кивнул на машину:

— Спасибо.

— А? — Сяолун развернулся.

— Поставил на то, что ты облажаешься. Выиграл полторы тысячи, хе-хе!

Развернувшись, Сяолун потер дергающийся глаз и пошел к машине.

Сквозь приоткрытое на ширину ладони окно, он не видел, кто сидит внутри, но по запаху и грубому очертанию лица понял, что встречается с кем-то из старших.

— Говори, — прохрипел голос.

— Я прошу ещё один шанс. Дайте мне этот шанс, и я вас не подведу. Он не умер, но не потому, что я не справился, а потому, что я хотел преподнести Кагаши почести. Он должен был умереть в муках, сдохнуть, как последняя собака, выпотрошенный и измучанный, — Сяолун припал к окну, но увидев, что человек в машине отстранился, поспешил убрать руки. — Один шанс, и я…

— Как он ушел?

— Я проткнул его ножом, — Сяолун закусил губу и сжал кулак. — Вспорол его брюхо и прокрутил лезвие. Наблюдал, как этот уродец истекает кровью и дохнет. Позволил ему немного погулять, а у него, со страху, хватило сил сесть в машину. Мы напугали его, господин… О не посмел обратиться в полицию, потому что знает… Дайте мне ещё один шанс! Я прошу! Я готов служить Кагаши и сделаю всё, чтобы доказать, что я…

— Знаешь, что Кагаши говорят об оправданиях?

— Оправдания — хуже предательства, — быстро ответил Сяолнун и вновь придвинулся к темному провалу в окне. — Мне звонил отец, предлагал улететь, спрятаться, новые документы… От Кагаши не спрятаться… Убейте меня, если посчитаете нужным, но прежде дайте ещё один шанс!

— У тебя есть десять дней, чтобы сделать всё тихо, потом… ты знаешь…

— Спасибо! Я вас не…

Окно закрылось. Сяолун попробовал успокоиться. Выпрямился и пошел прочь.

— Эй! — окликнул Сяолуна русский и поманил пальцем.

— Что?

— Значит, ты его порезал, а он убежал? — спросил русский, подойдя впритык.

— Да, — Сяолун посмотрел ему в глаза.

— Интересно, — русский стряхнул пыль с плеча Сяолуня.

— Я могу идти?

— Конечно-кончено.

Русский переложил руку с плеча Сяолуну на лицо похлопал по щеке. Два раза он едва прикоснулся, а на третий, отвел ладонь чуть дальше и прихлопнул сильнее. Ноги Сяолуна задрожали, колени разъехались в стороны, земля поплыла под ногами. С носа и обоих ушей струями полилась кровь.

Внедорожник тронулся и уехал, оставив Сяолуна валяться на земле, кровоточащего и пускающего слюни. Затем показался бледный и дрожащий Хепин, закинул Сяолуна на плечо и унёс.

… … …

Дежурный провел Ямато по коридору к центральному входу. Там они поднялись на второй этаж и среди четырех дверей, на двух из которых Ямато прочитал: «учительская» и «директор» они выбрали крайнюю у лестницы: «Заместитель директора». Дежурный — тоже первокурсник — ткнул пальцем в дверь и, оглядываясь по сторонам, отступил к лестнице.

— Иди!

Дождавшись, когда дежурный скроется за стенкой, Ямато постучал в дверь.

— Войдите!

За столом сидел мужчина лет пятидесяти с зачесанными назад волосами, козьей бородкой и круглыми очками, под которыми морщились глубоко посаженные глаза. Если в Саваде-сане и было что-то от японца, то точно не в ближайшем поколении.

— Здравствуйте, — сказал Ямато и осмотрел аккуратно обставленный кабинет, где все вещи стояли на своих местах. — Вы меня вызывали?

Савада что-то записывал в блокноте. Показал Ямато на стул и продолжил писать. Три минуты Ямато сидел и слушал скрип шариковой ручки, которая держалась из последних сил под натиском крепкой мужской руки. По рельефу под рукавом и предплечью, а также трехмиллиметровой борозде, которую Савада оставлял под свои почерком, Ямато решил, что заместитель директора не всегда работал с бумажками. Наконец Савада закончил, отложил ручку, но блокнот не закрыл. Переложил закладку, открыл на новом месте и примял середину, чтобы страницы не перелистывались — разворот предназначался для Ямато.

— Ямато Исикава?

— Это я, Савада-сан.

Заместитель директора поднялся, застегнул пуговицу на коричневом пиджаке и подошел к окну.

— Ничего не хочешь рассказать?

Ямато задумался. Было ли что ему рассказать? Не так давно его похитили и пытали на загородном складе; по случайности он познакомился с подпольным доктором; повздорил с местными недалеко от своего дома; полчаса назад он отпинал в школьном туалете Изяо и его лопоухого дружка. Ямато было что рассказать.

— Что вы хотите услышать?

— Ты это прекрати, хорошо? Будет лучше, если ты сам всё расскажешь.

— С удовольствием. Только скажите, что вы хотите знать?

— Хм-м-м, — Савада улыбнулся, сел и достал из ящика папку с фотографией Ямато в верхнем левом углу. — Ну хорошо. Ямато Исикава, семнадцать лет, студент первого курса. Оценки за первый семестр…. Так… так… ага… теоретические предметы — выше среднего и отлично; практические — удовлетворительно. Это понятно…, - смочив слюной палец, Савада перелистнул несколько страниц. — А где?.. Вот! Физические показатели и показатели силы — ниже среднего… встречаются у шестидесяти пяти процентов учащихся, не предрасположенных к достижению высоких показателей успеваемости, — Савада поднял глаза. — Это про тебя Ямато.

— Теория — мой конек, — Ямато пожал плечами.

— Хамишь?

— Ни в коем случае, господин, Сава…

— Хорошо, — холодно сказал зам директора, снова залез в ящик и достал книгу в твердой красной обложке. — Раздел восемь: «ответственность обучающихся», статья двадцать три…, - Савада пролистал до нужного места и прошелся пальцем по строкам. — Вот тут. «Использование психотропных, наркотических, психоделических… и так далее… веществ натурального и искусственного происхождения для улучшения статистических показателей учащегося влечет за собой немедленно отчисление. Решение принимается комиссией школы и не может быть обжаловано, если представленные доказательства (не подтвержденные результаты) были в полной мере рассмотрены на комиссии, а также…». Дальше читать нету смысла, но если ты захочешь ознакомиться с разделом целиком, то теперь знаешь, где его найти. — Савада закрыл книгу и повернул к Ямато обложкой. На красном картоне было отпечатано белое слово «Устав».

— Где прочитать теперь знаю, — ответил Ямато. — Хотя всё еще не понимаю, как это относится ко мне.

— Типичное поведение учащихся первого курса. Особенно тех, кто впервые встречается со мной, — Савада убрал устав в ящик и прошелся по кабинету. — Ты не хуже меня знаешь Ямато, что ждет молодых людей твоего возраста, отчисленных из средних специальных заведений.

Ямато не знал.

— Три года подготовки в местах, которые кардинально отличаются от современного и комфортного Токио. И тебе не хуже меня известно, что бывает с такими нулевками или перворазрядниками, — Савада хищно улыбнулся. — Даю тебе последнюю возможность — признаться.

— В чем?

— Ну-у-у, ты сам так решил…

Сминая листы личного дела Ямато, Савада пролистал его почти в самый конец и вырвал вклеенную там распечатку вместе с половиной ни в чем не повинного листа. Могучая ладонь заместителя директора просвистела в воздухе и с грохотом ударилась о стол рядом с Ямато. Парень посмотрел на распечатку. Верху стояла вчерашняя дата, было указано место — улица, расположенная недалеко от дома Ямато. Ниже было написано: Ямато Исикава, Нобу Гакки, Произведен зачетный удар. Зафиксированный результат: 3024. Предыдущий лучший результат: 1316 баллов. Строка в самом низу была выделена красным и начиналась с трех восклицательных знаков: замечен подозрительный рост значения силы: + 229,8 %.

— Что ты принимал? — Савада уперся руками в стол и навис над Ямато.

— Ничего.

— Отвечай! — Он ударил по столу, и секция задребезжала стеклами.

Ямато промолчал.

Тогда Савада сел, оторвал какой-то бланк и принялся строчить на нем, едва не прорывая стержнем насквозь. Закончив, он швырнул его Ямато и прорычал сквозь зубы:

— Не сдашь анализы сегодня, завтра утром подпишу приказ о твоём отчислении… Пошел вон!

— Хорошего дня, Савада-сан, — Ямато помахал ему бланком и вышел.

В пристройке рядом со спортивным комплексом фельдшер по имени Лаура — европейка преклонного возраста с усиками — обменяла бланк на пластиковый контейнер. Ямато его наполнил, вымыл руки и вернулся на занятия. Он пропустил половину урока по анатомии, где студенты проходили особенности мышечных растяжений и способы их быстрого восстановления.

Во время оставшихся перемен одноклассники допытывались у Ямато: зачем его вызывал заместитель директора Савада-сан. Никто не поверил в версию о предоставлении копии квитанции за оплату второго полугодия, которая куда-то затерялась. «Разве Савада этим занимается?» — подняв брови, спросила соседка по парте Чоу; «Боишься сказать?» — вдруг стала любезной сама Чоу. — «Нам-то ты должен доверять»; «Савада вызывает только, чтобы кого-нибудь отчислить!» — высказался Лопоухий, но тут же уткнулся в стол, когда на того посмотрел Ямато.

— Ну скажи, интересно же! — попросила Чоу, устраивая свои стройные ножки у Ямато на парте.

— Лучше тебе этого не знать, Чоу-тян, — Ямато взял её за колено и помог слезть с парты.

— Что он себе позволяет?!

— Вы видели?!

— Назвал её Чоу-тян?!

— Потрогал за…

— Что с ним творится?!

В класс вошел учитель и попросил всех рассаживаться по местам. Чоу пятилась от парты Ямато, придерживая края юбки и оглядываясь.

Уроки закончились, а одноклассники не спешили убегать домой. Задние парты перешептывались и делали вид, что собираются уходить, а на самом деле оживились, как только вышел учитель. Ямато складывал учебники в рюкзак и краем глаза наблюдал, как в класс входя ученики из параллельных групп — тоже первокурсники. Все они собирались за последними партами, образовав шумную толпу. Первой класс покинула Харука, за ней, накинув на голову серый капюшон, — Тоши, последним — Ямато. По выкрикам и горячему обсуждению он понял, что одноклассники обсуждают школу Касту Гакки и её директора. Между Нобу Гакии и Катсу Гакки шло соперничество или что-то вроде того.

— Эй, Ямато! — крикнул Изяо. — Оставайся! Дело серьезное!

Ямато вышел. В школьном коридоре стало оживленно. Первокурсники выныривали из классов и шли воображаемым строем к выходу вдоль стенки; ребята постарше занимали весь остальной коридор. Шумели, кричали и при возможности не упускали шанс «случайно» толкнуть первачей. Ямато шел за Тоши — самым низким парнем в классе, худощавым перворазрядником, неформалом. Список разрядов одноклассников Ямато нашел на сайте школы Нобу Гакии. Все учреждения образования обязались держать его в открытом доступе. Пять из шести девчонок в классе оставались перворазрядницами, среди парней таких было всего двое — Ямато и Тоши, остальные — второго разряда. Лучшей ученицей в классе, причем среди обоих полов, оказалась соседка по парте Харука с третьим разрядом. Это не укладывалось у Ямато в голове. Почему самая успешная ученица, причем не только в точных науках, но и в боевом искусстве, выглядит серой мышью или даже изгоем, а оскорблять её себе позволяют ученицы на голову слабее?

Двое громоздких третьекурсника обогнали Ямато. Один толкнул второго, и тот врезался в Тоши. Устроивший подлянку засмеялся и спрятался в толпе, а ставший снарядом прихватил впечатанного Тоши за шиворот и принялся таскать из стороны в сторону. Ямато подумал, что бедняге Тоши сейчас хорошенько прилетит, за то, что он не отрастил глаза на затылке. Но третьекурсник, заглянув под капюшон, вдруг опустил руку и отошел. На лице его проступило смущение, а глаза скосились на проходящих мимо учеников. Он что-то промямлил, едва заметно кивнул и, опустив глаза в пол, умчался по коридору. Ямато вышел на улицу и проследил за Тоши. Не подчиняясь общим правилам — только старшекурсники могли проходить через калитку с золоченой аркой — Тоши протиснулся вместе с ними и побрел по пешеходной дорожке.

…

— Приветики!

Малышку Минори, которую Ямато запомнил мультяшной девочкой в коротких шортиках, черной майке с принтом котика, было не узнать. Перед ним сидела ещё не журналиста, но вполне себе студентка школы журналистики. Собранные в хвост волосы открывали лоб, сиреневые глазки хлопали под прямоугольными очками в черной оправе, на узких и острых плечиках сидел серый деловой пиджак. Нижняя часть Минори осталась для Ямато тайной, потому как в кафе она пришла первой и уже сидела за столиком.

— Ваш кофе, — к столу подошел официант и поставил чашку, затем слегка замешкался и пошерудил рукой по подносу. — И… вы просили… соль?

— Да-да, спасибо! — она вырвала из рук официанта пакетик, разорвала его и высыпала в чашку.

— Ммммм… Здравствуйте, — официант криво улыбнулся Ямато, косясь на Минори. — Вы что-нибудь будете? Тоже кофе с?..

— Зеленый чай, пожалуйста. И пару пончиков.

— Хорошо.

Официант отступал спиной и поглядывал на то, как Минори кривилась после каждого глотка.

— Ну? — спросил Ямато, сложив руки на столе.

— Как дела? — Минори улыбнулась и подалась вперед.

— Нормально.

— Ты сразу после занятий? Что вы изучали? Люк никогда не рассказывает, хотя мне интересно. Не только о нем, а вообще… Ну ты понимаешь. Я же студентка школы журналистики… профессиональное чутье… Хи-хи-хи! Единственное, что я могу из него вытащить — это рассказы о его боевых четвергах, кажется… Хотя, должна признаться, что интересно слушать было только в первый раз, теперь там ничего нового… Бах-бабах, трах-парарах! Ха-ха-ха! — Минори помахала в воздухе крохотными кулачками. — А когда разговор заходит… ну там про преподавателей, их судьбы и методы обучения… Я много слышала о том, что каждый учитель в школах боевых искусств обладает уникальной историей. Преподаватели в нашей школе шутят, что если кого-нибудь завербовать в школе боевых искусств, то с его помощью можно было бы написать десятки биографий-бестселлеров. От Люка мне ничего не добиться… Может он и не слушает ничего на занятиях… Ха-ха! А тебе нравится заниматься? Мне вот учиться в школе журналистики очень нравится. Порой кажется, что это сама судьба…

— Да.

— Что «да»? — Минора склонила голову на бок.

— Это ответ на твой вопрос.

— На который?

— А ты запомнила все?

— Ну…, - Минори накрутила на палец вырвавшуюся из хвоста прядь и посмотрел в потолок. — Кажется я спрашивала про занятия… и ещё школу? А ещё был самый первый вопрос… О чем же? Хм… Предлагала тебе написать биографию? Нет… Хи-хи! Какую ещё биографию…, - Минори махнула рукой и, скривившись, отпила кофе. — Люк говорит, что я много болтаю, хотя мне кажется, что он…

— Отлично выглядишь.

— Правда?! — Минори сложила руки в замок и спрятала за ним улыбку.

— Так что там с нашим делом? — спросил Ямато, пока канал связи оставался без помех.

— Точно-точно! — она залезла в сумочку и достала блокнот. — Вот!

В верхнем углу изрисованного сердечками, цветочками и облачками листка было написано имя и номер телефона.

— Кто это?

— Ваш чай и пончики, — официант поставил заказ и посмотрел на Минори. — Вам всё нравится?

— Ага, спасибо, — скривилась девчонка, проталкивая в себя кофеиновую гадость.

Ямато запомнил имя и номер. Минори забрала блокнот, положила в сумочку.

— Кассир в магазине электроники, — сказала Минори.

Ямато тут же выкинул из головы имя и номер.

— После завтра он будет работать в вечернюю смену, — Минори выпрямила спину, поправила на переносице очки. — Это было не просто, но я его убедила. В вечернюю смену он остается в магазине один, и он согласился провести меня в подсобку, чтобы показать всё, что я захочу.

— Та-а-ак, давай-ка тут поподробнее. Ты точно всё правильно поняла? Парень соглашается вечером затащить тебя в подсобку магазина, в котором никого нету. Тебе не кажется, что он?..

— Ему тринадцать лет, — неожиданно серьезно сказала Минори. — Тридцать долларов интересуют его больше, чем всё остальное…

— А… понял. Мммм… отличная работа, — Ямато улыбнулся и откусил пончик. — Значит, после завтра вечером мы получим номер машины.

— Я получу, — Минори вскинула подбородок и отвернулась к окну.

— Это что ещё значит?

— Думаю, мне полагается вознаграждение за хорошую работу.

— Без проблем. Готов возместить твои траты в тройном размере, — Ямато сунул руку во внутренний карман, но по лицу Минори понял, что это совсем не то, что она хотела услышать. — Или что?

— Ты мог бы пригласить меня на свидание, — она посмотрела ему в глаза и три раза быстро моргнула.

Убедившись, что другого способа продолжать работу с Минори, нет, Ямато согласился. Прощаясь, Минори подсунула щеку для поцелуя, Ямато закрыл счет и похлопал её по плечу. У выхода она догнала его и сказала: «Давай прогуляемся вместе! Ты домой? Пойдем вместе к метро!». Ямато пожал ей руку, сказал, что у него есть кое-какие дела, и пошел в противоположную сторону. Он не соврал. Дела у него были.

… … …

Навигатор привел Ямато в тесный дворик, огороженный серыми многоэтажками. Он покрутил головой и наткнулся на табличку с номером дома. Все сходилось. Странно. Убрав телефон в карман, он прошел к последнему подъезду, обогнул его в торце дома и увидел спуск в подвал, отделанный черным камнем. Надписей на входе никаких не было. Серди черной плитки, черных ступенек и черной двери выделялась только фиолетовая эмблема с алмазом и лучами.

— Хм-м-м… ну ладно.

Дверь была не заперта. Ямато оказался в темном помещении, где пахло благовониями и маслом. Прошел за ширму и оказался перед стойкой.

— Здравствуйте, — поприветствовала девушка в черном пиджаке с вертикальным ульем на голове, пронизанным десятками палочек. — Вы записывались?

— Да…, - Ямато посмотрел на дверь, отделанную золотистыми заклепками. — Оставлял заявку на сайте. Меня зовут…

— Ямато Исикава? — спросила девушка, глядя в ноутбук.

— Да.

— Господин Баба готов вас принять. Оплату за стандартный сеанс мы берем вперед, — без тени смущения сказала девушка и расположила к себе улыбкой.

Несколько секунд Ямато выбирал между дверью, отделанной черным бархатом, и другой — дверью, ведущей на выход, та, что с золотистыми заклепками.

— Ну, хорошо, — он положил на прилавок сотенную купюру. — Можно?

— Пожалуйста.

Господин Баба оказался на удивление молодым. Вряд ли Ямато дал бы ему больше пятидесяти. Те, с кем ему приходилось видеться в своем мире, прозревали, когда жить им оставалось в лучшем случает лет пять. Причем это не было совпадением. Между прозрением и близостью смерти существовала прямая связь. Другое дело, что открыть её для себя могли лишь те, кто посвятил обучению всю свою жизнь. Именно поэтому их было так мало. На путь прозревающих становились только те, кто без этого не мог; те, чьи внутренние силы просились к трансформации и пространственным перемещениям. По-другому посвятить свою жизнь обучению, опасаясь, что к закату ты так и не познаешь прозрение, прийти было невозможно. Некоторые пытались переломить себя. Те, кто заходил слишком далеко, оказывались в петлях, в ванных с порезанным венами или летящими с моста.

Господин Баба носил седую бороду и усы, несколько седых волос выглядывали из ноздрей. Одет он был в черное кимоно, а на шее у него висел фиолетовый камень на золотой цепочке. На столиках по кругу комнаты горели свечи и тлели благовония, рядом с Бабой лежали шкатулки, карты, четки, спички, ожерелье, золотая ложка, спица, клык, кусок рога, серебряная чашка, хрустальный шар и кончик хвоста. Загорелые руки зрячего неподвижно лежали между всем этим добром.

— Проходи!

— Спасибо.

Ямато расположился на стуле и посмотрел на свисающую с потолка черную ткань, напоминающую стенки палатки.

— Я слушаю тебя, Ямато Исикава, — потянул слова зрячий и медленно моргнул. — Меня зовут господин Баба. Ты можешь задать любые вопросы, а я постараюсь найти на них ответы.

— Но разве вы не должны начать с представления пройденного обучения? Зрячие обладают разными способностями, и мне хотелось бы понять, каким образом я получу информацию.

— Тс-с-с-сс! — Баба приложил палец к губам. — Успокойся и поменьше думай. Очисти голову от рационального и просто задай вопрос… Кто или что тебя интересует?

— Её зовут Мила.

— Чувствую, что ваши судьбы сильно переплетены, — тут же сказал Баба, глядя Ямато в глаза.

Парень промолчал, пытаясь нащупать фоновую энергию, которая присуща подобным местам.

— Она жива…

Ямато нахмурился.

— … была. До недавнего времени. И теперь ты хочешь знать, что с ней? Простила ли она тебя?

— Точно, — Ямато наклонился ближе.

Господин Баба принялся перекладывать предметы. Похоже, предыдущая комбинация клык-рог-чашка-хвост предназначалась для обозрения живых. Закончив тасовать магические предметы, Баба закрыл глаза и пять раз прочитал мантру «Ом». После третьей «Ом» Ямато тоже закрыл глаза, как ему приказали. Несколько минут он просидел слепым, слушая поясняющие фразы господина Бабы о пересечение миров, энергетическом шлейфе и пространственной дыре обозрения. В конце концов он нашел Милу и сказал, что с ней всё в порядке. Она прощает Ямато и любит его. Мила попросила передать привет родителям и сказать, что любит их. Ямато сказал, что обязательно передаст, хотя лучше, чтобы она поискала их где-нибудь поблизости, а то общение живые-мертвые-живые-мертвые, напоминало Ямато «глухой телефон». Мила сказала, что будет ждать Ямато, но ему не нужно спешить, так как её время — вечность. Она хотела добавить ещё что-то, но силы у господина Бабы закончились. Глубоко дыша, он вытер рукой лоб и отпил из серебряной чашки:

— Связь с умершими отнимает много сил, а возраст у меня уже не тот… она хотел сказать что-то важное…

— Правда?!

— Я могу попробовать погрузить тебя, — сказал Баба. — Создать прямую связь ваших энергетических оболочек, и, если повезет, ты сможешь не только услышать, но и почувствовать её. Прикоснуться к коже, учуять запах… обнять…

— Ого.

— Погружение — один из самых сложных приемов для созерцателя. После подобного нам приходится отдыхать несколько дней, а в худшем случае — целую неделю. Хотя должен предупредить — и это не гарантирует связь. Переплетенная ткань между мирами живых и мертвых слишком запутанная, чтобы…

— Сколько это стоит?

— Деньги не имеют значения, — ответил Баба, отодвигая в сторону четки. — Точную сумму скажет моя помощница после сеанса.

— Отлично.

Господин Баба попросил Ямато положить руки на стол. На сей раз он использовал более мощные мантры «АУМ» и «РАМ». Приоткрыв левый глаз, Ямато заметил, что черная ткань, являющаяся стенами комнаты, затряслась, а по ногам потянуло ветерком. Господин Баба положил свои влажные руки на руки Ямато и весь затрясся, а после пары самых затянутых «АУМ» закашлялся. Погружение затянулось на пять минут, после чего господин Баба убрал руки:

— Похоже, Ямато…, - начал он.

Ямато вдруг дернулся и выпрямил спину, будто проглотил лом. Тело его стало раскачиваться из стороны в сторону, а веки немножко дрожать. Он улыбнулся и что-то беззвучно прошептал. Отклонился назад, затем подался вперед. Правая рука оторвалась от стола и направилась к господину Бабе. Будто плывя в плотном растворе и колыхаясь, она преодолела расстояние между Ямато и Бабой, замерла в десяти сантиметрах от его лица. Баба стал немного похрипывать и широко раскрыл глаза. В серебряной чашечке как назло остался лишь красный ободок, а он бы не отказался смочить горло.

— Привет, дорогой, — прошептала Мила из тела Ямато.

Рука Ямато двинулась дальше и погладила Бабу по щеке. Вверх-вниз, а затем отъехала чуть в сторону и вдарила смачную пощечину. Челюсть у Бабы упала почти до самого стола, а рука Ямато продолжала хлестать его то внутренней, то наружной сторонами ладони по левой и правой щекам. Раздалось семь смачных шлепков, прежде чем, господин Баба вскочил и отошел от стола. Ямато открыл глаза, посмотрел на руку, потом — на раскрасневшуюся морду господина Бабы:

— Просите, пожалуйста, господин Баба, — Ямато прижал руки к груди. — Мила у меня такая вспыльчивая.

— Да как ты…

— Всего доброго.

На выходе девушка с прической улья попыталась взять с Ямато плату за сеанс погружения, но Ямато сказал, что сполна отблагодарил господина Бабу за его работу, и ушел.

Домой Ямато вернулся с сумерками. Из метро он предусмотрительно вышел через другой выход, чтобы случайно не встретиться с друзьями у автомата-груши. Пошел к дому по параллельной улице. Всё время, проведенное в метро, и оставшийся кусочек до дома Ямато отмечал разрастающееся разочарование. Сначала опустошенный или заведомо пустой храм, а теперь — господин Баба. И то, и другое было открыто и доступно для всех. Баба и вовсе записывал клиентов через сайт, где набралось более сотни положительных комментариев касательно его работы. Опустошённый храм и липовый Баба чувствовали себя довольно неплохо, а значит — пользовались спросом. Так и не сумев ответить себе на вопрос: «почему?», Ямато пришел к дому.

Открыв дверь, он вошел и разулся. Снял куртку, положил на стул. Из кухни доносился головокружительный запах выпечки и голос Сумико. Облизнувшись, Ямато подался туда, но замер в коридоре. Сквозь матовое и узорчатое стекло двери он увидел мужской силуэт с черным предметом в руке, похожим на пистолет…