Глитч

Глава 7. Змей пробудился

Вечерний Токио пестрил рекламой и фонарями автомобилей. Сяолун шел по проспекту в районе Накано и щелкал нерабочей зажигалкой. Тяжелый Хепин в коричневой куртке поверх рубашки (похоже он до сих пор думал, что работает на отца Сяолуна, которого волновал дресс-код) догонял парня, временами переходя на бег. Хепин был большим сверху: широкие плечи, торчащий живот, надутая грудь и голова — смятая боксерская груша. А низ его был миниатюрным. Короткие ножки и размер ступни не больше сорокового размера непостижимым образом удерживали на себе сто двадцать пять килограмм веса, не считая одежду, оружия и прочего барахла. Сяолун свернул с проспекта в переулок, пнул ногой телегу бездомного, и, переступая через хлам, пошел дальше.

— Э! Алё! Ты к себе домой тоже так?..

— Заткнись! — шикнул на бедолагу поспевающих Хепин и для убедительности замахнулся кулаком.

— Он что-то там тявкнул? — спросил через плечо Сяолун.

— Нет-нет, Сяо, всё в порядке.

Пройдя длинное здание со сплошной зеркальной стеной, Сяолун остановился возле бара со светящейся вывеской «Игрок». У входа курили три офисных работника в дешевых пиджаках с болтающимися на животах галстуками. Красные, с пьяными глазами они толкали друг друга и смеялись, обсуждая вонь изо рта своего босса. Перед входом в бар стоял охранник. В джинсах, футболке и кожаной жилетке, уступающий Хепину килограммов двадцать:

— Пришел поиграть? — спросил он у Сяолуна.

— Нет, бля*ь, рыбу ловить! — Сяолун ломанулся ко входу, но охранник его не пустил.

Подбежал запыхавшийся Хепин, попросил Сяолуна в сторону, сунул охраннику сотенную купюру и медленными толчками освободил проход. Пахнущий пивом охранник отошел в сторону и улыбнулся, глядя на пацана. Сяолун сверкнул глазами и направил на того зажигалку, взяв её, будто пистолет. Лицо Сяолуна потемнело, изумрудные глаза стали ярче, рот скривился в инсультной улыбке. Охранник изменился в лице.

— Бум! — крикнул Сяолун и чиркнул барабанчиком.

Внутри «Игрока» по левую руку стояли столики и барная стойка с барменом, по правую руку, на площади в три раза большей, — игровые автоматы, два стола с рулеткой и покерный стол. Внутри было много народу, витала плотная сигаретная аура. Оглядевшись, Сяолун пошел к столу с рулеткой, сел на свободное место. Хепин вырос за ним, будто монумент. Парень положил руку на плечо и щелкнул пальцами, Хепин сунул ему скрученную пачку сотенных. Напротив, за рулеткой, сидел японец лет сорока пяти. Его кожаная куртка висела на спине стула, он был одет в черную майку с принтом какой-то рок группы, волосатые руки от плеч до кистей забиты татуировками, на нижней губе лежала тлеющая сигарета. Слева и справа от него сидели мужики такого же байкерского стиля. Все трое, посасывая пиво из бутылок, пялились на Сяолуна.

— На зеро! — крикнул Сяолун и швырнул скрученную пачку крупье.

— Прошу прощения, но за столом принимаются только фишки. Можете обменять их в кассе, — крупье показал на торчащее из стены окошко.

— В кассе, значит? — Сяолун улыбнулся.

— Мы не за этим пришли, Сяо! Пошли!

— Мог бы разбогатеть на пару соток, дебил! — сказал Сяолун и забрал деньги.

Стрельнув в крупье взглядом, Сяолун пошел в конец «Игрока». Они с Хепином оказались в полуподвальном помещении с бетонным полом и пошарпанными стенами. Стрелка с надписью «туалет» показывала прямо. Сяолун свернул в коридор налево и прошел десять метров под светом тусклой лампочки, запертой в стеклянный плафон, внутри которого кишели трупы мух. В подвале воняло сыростью и мочой. Они прошли открытую дверь со сплетениями труб и кранами и после завала с перегнившими коробками оказались у железной двери с кодовым замком и камерой. Сяолун нажал кнопку вызова. В динамике что-то щелкнуло. После десяти секунд шорохов, замок пискнул, и дверь открылась.

В каморке, освещенной бордовым светом, похожим на тот, что использовали для проявления пленок, играл японский трап и басс. Все стены каморы Токсика были увешаны огромными плазмами, по большинству из которых шли фильмы для взрослых: мультяшные, реалистичные, в соло исполнении, групповом, МЖМ, ЖМЖ, ЖЖ и даже ММ. Звук на всех телках был приглушенным. Охи, вздохи и стоны создавали отдельную звуковую дорожку в композиции долбящего трапа и басса. Напротив двери, у стенки, в черных креслах сидели двое мужиков, один похлопывал стволом по подлокотнику, а второй держал на коленях УЗИ. У дальней стены за длинным столом сидел Токсик. На вид ему было лет тридцать пят. Высушенный до костей с впавшими черными глазами и торчащими скулами. Он был одет в салатовую болоньевую жилетку и шорты, которые открывали его ноги-спички. Одурманенными глазами Токсик смотрел в ноутбук и водил пальцем по тачпаду. Стол перед ним был завален пакетами и коробками с веществами.

— Добро пожаловать в самый лучший, проверенный, надёжный и… вообще похер какой магазин божественной продукции господина Токсика! — крикнул тот и потер красный нос. — Второй пускай уеб*вает!

— Не понял.

— Кто покупать будет?

— Я…

— Тогда ОН, — Токсик показал на Хепина, — пускай уеб*вает. Не бойся, я уважительно отношусь к своим клиентам. Если у тебя, конечно, есть деньги! А вот если денег нет, и ты пришёл, чтобы… Мои ребятки возбуждены… Как видишь, обстановка располагает, ха-ха! — он оглядел мутными глазами экраны. — Если денег нет, то… хе-хе-хе! МОЖНО и ПОУЧАВСТОВАТЬ! Ха-ха! Я мальчиков не очень люблю, а вот тот с пулеметом на коленях, пробовал! Знаешь, что он ответил, когда я спросил — понравилось ли ему?! Угадай-угадай! Ну, угадай… Ну! Да, блин! Ладно, так скажу. Сносно. Ах-ха-ха! Прикинь! Сносно! Умора, бля…, - Токсик вдруг переменился в лице. — Твой папик свалит, или мне попросить парней?

Хепин вышел и закрыл за собой дверь. Сяолун подошел к столу, его глаза забегали по пакетам: красным, синим, оранжевым, зеленым, черным. Во всех пакетах лежали одинаковой штамповки таблетки. Они отличались лишь цветом и крохотными символами: «I», «О», «X» «IX» и прочие.

— Золото, да? — Токсик блаженно улыбнулся и провел рукой по пакетам. — Концентрированное счастье для всех. В любом качестве и в любом количестве. Насколько высоко ты хочешь полетать?

— Мне не полетать, — сказал Сяолун.

— А-а-а-а… Вот как? — Токсик подергал плечами в такт музыки. — Это другой разговор… Это совсем другой разговор! Но и другие деньги… Деньги покажи!

Сяолун хрустнул шеей, обернулся на мужиков и посмотрел Токсику в глаза.

— Ой, ой, ой, мальчик не нужно этого! — Токсик потер нос. — У меня тут каждый третий строит из себя крутыша!

— Думаешь, я пришел без денег?

— Мне не нужно об этом думать. Покажи!

— На, подавись…, - Сяолун вытащил из кармана толстую пачку.

— С превеликим удовольствием! — Токсик потянулся к деньгам, но обломался одернутой рукой Сяолуна. — Не играй со мной…

— Теперь ты покажи!

— Ладно. Человек с деньгами имеет право посмотреть товар.

Наклонившись, Токсик сгреб руками пакеты на край стола. Зеленый и синий упали, но он не стал их поднимать. Залез под стол и достал пакеты, значительно меньшие по размеру.

— Плюс один, — Токсик понюхал пакет с треугольными таблетками зеленого цвета и аккуратно положил на стол, — плюс два, — рядом уместился пакет с квадратными таблетками серого цвета, которых в пакете насчитывалось едва ли больше десяти штук, — плюс три, — сказал Токсик, понизив голос до шепота, и положил третий пакет с таблетками в виде пятиконечных звезд розового цвета, — Пачка у тебя толстая, — улыбнулся Токсик, глядя на деньги в руке Сяолуна, — Поэтому… Плюс… мать его… четыре, — он потряс пакетом с тремя круглыми черными таблетками, напоминающими активированный уголь.

Последний пакет Токсик на стол не положил. Плюс первые Сяолун тут же отодвинул в сторону, затем взял пакет с плюс вторыми и посмотрел на них ближе:

— Говорят, от твоего дерьма бывают последствия.

— Мало ли, что говорят. Товар кристальной чистоты.

Плюс вторые Сяолун вернул на место и взял пакетик с плюс третьими звездочками.

— Говорят, можно и сдохнуть.

— А-а-а, — Токсик махнул рукой. — Слушай меньше.

— Того бойца из клетки неделю назад нашли дома с остановившимся сердцем. Я слышал, что он…

— Бля*ь, ну не начинай, а! — Токсик вырвал из рук Сяолуна пакет. — Ты че сюда приперся?! Нотации мне почитать?! Хочешь плюсоваться — делай это с умом. Любой долба*б из подворотни знает, что часто плюсоваться нельзя… Даун на ринге решил одним подходом до финала дойти. Ты знаешь, сколько он их сожрал?! Я, вот, не знаю, по последний раз он взял у меня пять единичек, а неделей ранее — ещё пять! Вот и считай. Короче, если ты ссышь, то не трать моё время.

— Если ты так будешь разговаривать с Сяолуном, то как бы тебе не обоссаться.

— Ага… Держи в курсе. Всё, всё! Не смотри на меня так! Вены на шее полопаются… Просто давай без этого говна. Ты или берешь, или проваливаешь. Я тебе не доктор в больничке, гарантий дать не могу, но товар рабочий, попробуешь и сам всё поймёшь. А тебе, кстати, зачем?

— Возьму десять розовых и черные, — Сяолун показал взглядом на пакет в руке Токсика.

— Ха! Нихера ты разбежался, дружок! — Токсик убрал пакет за спину. — Одной такой пачки тебе не хватит!

— На, жри! — Сяолун бросил на стол вторую.

— С манерами у тебя, конечно, так себе, Сяо-тян, — улыбаясь, Токсик подтащил к себе деньги. — Тебе бы к психологу походить, или на курсы этих… анонистов… нет, не анонистов… анонимных… короче, для тех, кто в социум не очень умеет… А лучше, знаешь, что?! Придумал! — Токсик принялся быстро перебирать пакеты на столе, нашел нужный и сунул Сяолуну под нос. — Отдам по скиде! Закидываешь такую утром, и день проходит в блаженном умиротворении, отвечаю! Настроение не испортит ни вонючка в метро, ни босс… да что там! Застукаешь свою трахающуюся подружку с другим — даже стакан не захочешь разбить… ни об пол, ни об его голову, ха-ха! Берешь?!

— Клоун…

— Ну, вот видишь! Погоди, — Токсик разорвал пакет и достал таблетку. — Бери одну бесплатно и пробуй прямой сейчас!

— Если твоё дерьмо не сработает, — Сяолун потряс в воздухе черными и розовыми плюсами. — Вернешь мне вдвойне.

— Сработает, сработает… Еще как сработает… Ну на, попробуй! Ну ладно, ладно… понял…, - Токсик опустил руки и отступил к стене. — Твое право… И помни, часто не жри, иначе…

Вернувшись в зал «Игрока», Сяолун пошел к выходу, но снова зацепился взглядом за стол с рулеткой. Щелкнул два раза пальцами, и Хепин передал ему два свертка налички. Сяолун сел на тоже место и бросил деньги в крупье:

— Только попробуй отправить меня в кассу! Один бери себе и закрой свою варежку, а второй — на зеро!

Посмотрев на окошко кассы, а затем — на охранника, который медленно подбирался по стеночке, крупье сунул одну скрутку в карман, а вторую сам обменял на фишки и поставил всё на зеро. Байкеры ставили понемногу и фыркали, глядя на Сяолуна.

— Шестнадцать красное.

— Довы*бывался, — байкер откинулся на спинку стула и смачно потянул из бутылки.

— Это ты мне сказал?!

— Сяо, пойдем!

— Следи за базаром, мальчик. Твой пухленький дружок тебе не поможет.

Сяолун поднялся и пошел к выходу. Когда до двери оставалось чуть больше трех метров, он метнулся в сторону и спрятался за стойкой игровых автоматов. Хепин попробовал его уговорить, но был послан. Сяолун сунул в автомат сотенную купюру и запустил слоты. Затем залез в карман и достал пакет с розовым плюсами.

— Сяо, Сяо, я тебя прошу…

Сяолун высунул язык, положил на него таблетку и медленно спрятал во рту. Проглотил и замер. Спустя десять секунд его глаза наполнились ослепляющим изумрудным цветом. Он выпрямил спину и вытянул шею. Зрачки расширились, на лице повисла придурковатая улыбка:

— Змей пробудился, — сказал он, глядя в экран автомата.

…

— Эй! — байкер подпрыгнул на стуле и обернулся. — Ты чего щиплешься, мудозво…

Позади него стоял добродушный Сяолун и протягивал три сотенные купюры:

— Это за беспокойство. Я был не очень вежлив.

— А?! — байкер посмотрел на деньги, затем почесал ущипленное место чуть выше локтя. — Ладно…

Дружбаны байкера довольно заурчали. Одна сотенная купюра из рук главаря тут же утекла в руки соседа, и тот ушел к бару.

— Ну раз такое дело… Ты только не щипайся в следующий раз, ха-ха-ха! Я уж было подумал телка какая-то… прости, малой, ха-ха! Думал одна из моих бывших приперлась и ща будет выкатывать мне за измены… Ха-ха! Хорошо хоть я тебе сходу леща не отвесил! Ну ты даёшь, пацан! Садись, что ли посидим?!

— Нет, спасибо, — Сяолун помотал головой.

— Я угощаю! — показал байкер желтые зубы и помахал сотенными в воздухе.

— Хорошей игры!

— Спасибо! И тебе хорошего вечера, малец! — крикнул байкер Сяолуну в след, а потом повернулся к своим. — Видали! Нормальным пацаном оказался… Бывает же… Три сотни на ровном месте! Гуляем!

Сделав вид, что уходит, Сяолун снова вернулся к автомату и стал следить за байкером. Пиво за столом стало больше, разговоры громче, немного увеличились ставки. Байкер опрокидывал бутылку и почесывал краснеющий отпечаток на руке. Сначала он делал это рефлекторно, а через пять минут вытянул руку и, скривившись, посмотрел на ущипленное место. Кожа там припухла и чесалась. Байкер отправил кого-то на бар. Полил воспалённое место текилой, а потом с гоготом засадил треть бутылки в себя. Ещё через десять минут рука от плеча до локтя разбухла, а под татуировками в месте щипка появилась кровавая сетка. Байкер отмахнулся от протянутой бутылки, вытер пот со лба и уперся руками в стол. Ещё через пять минут бархатная зеленая ткань с черными и красными секторами покрылась сплошным слоем пива, текилы и дрянного фастфуда, съеденного в ларьке соседнего квартала. Проблевавшись, бледный байкер ударился подбородком о стол и рухнул на землю. Его обступили дружбаны. Пьяный в стельку кореец в ковбойской шляпе сказал, что умеет оказывать первую помощь. Он сунул под голову байкеру куртку и принялся лупить кулаком то по груди, то по животу. В это время его помощник вливал в рот байкеру воду из бутылки, частенько разливая по всей морде, отвлекаясь на торчащую изо рта сигарету.

На последнюю сотенную купюру дружбаны взяли дорогого вискаря и разбив морду корейцу, стали вливать его байкеру в рот, полагая что: «Отвалите! Со мной уже бывала такая ху*ня! Нет ничего лучше, чем шлифануть бледного хорошим бухлом! Ща всё будет!». Ещё через пять минут шлифовальщих с разбитой харей и рассеченной бровью лежал возле стенки, а другой дружбан со сбитыми костяшками стоял рядом и звонил в скорую. Испугавшись и не зная, что делать с зеленеющим и дергающимся товарищем, дружбаны оставили его на полу, полагая что тому будет легче хотя бы от большего количества свежего воздуха. Наполовину потерявший создание байкер водил мутными глазами из стороны в сторону, пока не наткнулся на светящиеся изумрудные глаза Сяолуна за игровыми автоматами. Сяолун улыбнулся, вытянул левую руку, а пальцами правой изобразил ножницы. Он показал, что отрезает её у самого плеча, затем помотал головой и провел ногтем большого пальца по шее: «не отрежешь — умрешь».

— Уходим! — приказал Сяолун Хепину.

… … …

Ямато вошел в здание школы за пять минут до начала уроков и удивился количеству народа в коридорах. Обычно в такое время все сидели по своим классам и ждали учителей. Избегая стычек с самыми борзыми старшекурсниками, он прошел в своё крыло и увидел ту же картину. Двери во все три параллельных класса были открыты. Ученики сновали туда и обратно, что-то громко обсуждали, а самые смелые открыто матерились, что предполагало отсутствие поблизости преподавателей. Несколько парней из соседнего класса — те, что корешились с Изяо, выскочили в коридор и метнулись в класс Ямато. Повсюду стоял давящий гул встревоженных, как показалось Ямато, голосов. Несколько раз он услышал название другой школы боевых искусств Катсу Гакки.

Чуть дальше у окна стояла Чоу в коротком черном сарафане с выделяющимися синими строчками. Ямато уже давно заметил, что девчонки из Нобу Гакку лишь делают вид, что соблюдают школьный дресс-код. На самом же деле почти все они старались одеться красивее и моднее, но сохранив при этом школьные цвета, маскирующие одежды под школьную форму. Наряды Чоу, как правило, были откровеннее других, а, может быть, дело было именно в ней — длинноногой наполовину европейке с отличной фигурой и красивым лицом. Стоящий перед Чоу второкурсник млел и блеял, косясь на её ножки. Она водила пальцем по его пиджаку, а, заметив Ямато, ткнула ногтем. Второкурсник обернулся:

— Эй, ты! — он поманил Ямато пальцем. — Иди сюда!

Предполагая, что будет дальше, Ямто его проигнорировал и пошел в класс, но в дверях скопилось неожиданно много людей. Ученики параллельных классов перекрикивались с одноклассниками Ямато и выглядывали в коридор, проверяя — не идет ли учитель. Второкурсник был немного выше Ямато, на плече у него висел рюкзак, а на голове — рэперская кепка с прямым козырьком, с чего Ямато предположил, что он ещё не заглядывал к себе в класс, а сразу пришел на встречу с Чоу.

— Привет, — Ямато посмотрел на Чоу, а та отвернулась к окну. — Чего?

— Чего-чего?! Ты как со старшими разговариваешь, копейка?! — второкурсник положил руку Ямато на плечо и смял его пиджак. — Упыренок мелкий… Ты, значит у нас, крутой перец — девчонок обижать, да?! Силёнок только на это хватает?!

— Руку убери.

— Сейчас я тебе, бля*ь, уберу! Заднюю включил?! Ломать девчонок, так ты первый, да? Чего же сейчас нос в жопу засунул, а?! Меня поломай!

Ямато вырвался, остановил летящую в него пощечину и отошел на шаг назад.

— Ссыкло, мелкое! Посмотрим, как ты запоешь, когда мы встретимся с тобой на соседних секторах! Даю тебе последнее предупреждение! — второкурсник показал пальцем Ямато в лицо. — Ещё раз я услышу, что ты…

— Что за предупреждение? — спросил Ямато.

— Чё?!

— Ну ты сказал предупреждение. Что, конкретно, это значит?

— Ха! Да ты ещё и тупой?! Хочешь, чтобы я объяснил тебе значение слова…

Ямато отвел правую ногу, согнул колени, вставая в стойку, и впрыгнул, придавая телу вращение. Правая нога проделала половину оборота прижатой к телу, а затем выстрелила, сгибаясь в колене, будто часть привязанной на цепи нунчаки. Носком Ямато ударил второкурсника по козырьку. Кепка на его голове подпрыгнула и сделала четыре полных оборота, разбрасывая коричневую шевелюру второкурсника.

— А! — крикнула Чоу и прикрыла руками рот.

Второкурсник, успевший лишь выставить перед собой руки, медленно бледнел и смотрел на Ямато, не моргая.

— Во так выглядит моё предупреждение, — сказал Ямато. — Считай это предупредительным выстрелом. Следующий будет на поражение. — Ямато посмотрел на девчонку. — А тебе Чоу-тян должно быть стыдно. Ученик школы боевых искусств должен уметь постоять за себя. Гипнотизировать имбецилов короткими сарафанчиками, — Ямато посмотрел на ножки в черных колготках, отчего Чоу присела и прижала край сарафана руками, — много ума не надо.

Протиснувшись в класс, Ямато прошел за парту. Вокруг стола Изяо с Лопоухим собралось человек двадцать, половина из которых — из соседних классов. Они спорили и перебивали друг друга, обсуждая Катсу Гакки. Ямато достал тетрадь и вспомнил, что двумя днями ранее Изяо просил его остаться после уроков, чтобы обсудить: «Оставайся! Дело серьезное!». Кажется, тогда весь сыр бор был тоже из-за Катсу Гакки.

— Что происходит? — спросил Ямато у Харуки, которая сидела на месте, но слушала всё, что творилось на задних партах.

— Кажется, слухи оказалась правдой, — сказал Харука.

— Какие слухи?

— О Касту Гакки. Ты где летаешь, Ямато? Как это, какие слухи? Все только и говорят о том, что они нашу школу хотят поглотить!

— А, — Ямато достал ручку и вдруг вспомнил список школ в рейтинге Токио. В скобочках у двух последних было написано (поглощена школой Катсу Гакки). - И чего здесь плохого? Если я не ошибаюсь: Катсу Гакки входит в тройку лучших школ Токио. Главное, чтобы это не мы её поглощали.

— Очень смешно, вообще-то…

— Чоу! милая! Что с тобой?!

Соседка по парте Кику бросилась к подруге. Чоу вошла в класс со стеклянными глазами, медленно семеня ножками и держа руки в карманах сарафана. От Кику она сначала шарахнулась, будто не узнала, но после позволила взять себя за руку и отвести к парте. Проходя рядом с Ямато, она смотрел на него, скосившись, будто видела приведение или чего хуже.

— Что это с ней? — шепотом спросила Харука.

— Мне откуда знать, — Ямато пожал плечами. — Наверно, из-за Катсу Гакки.

— Ну всё, бля! — из коридора в класс влетел Лопоухий. — Урок отменили!

— Значит, точно началось…, - сказал Изяо в повисшей тишине.

Первый урок отменили не только у них в классе — почти во всей школе. Не повезло только второкурсникам, занятия у которых вел Сугимото-сан по прозвищу солдафон. Строевую подготовку, марши и организованное движение он считал едва ли не самым главным предметом в школе, как бы ему не старались доказать обратное старшекурсники, а порой — другие учителя. Ямато слышал шутку про Сугимото-сана: «Единственная причина, по которой Сугимото-сан согласится прервать занятия — это война, и то только потому, что скомандует «кругом» и поведет учеников маршем на баррикады». После того, как студентам объявили, что первый урок отменен, движение в коридоре и между классами увеличилось вдвое. Стоящие на шухере смогли спокойно выдохнуть и присоединиться к обсуждению.

Первый раз телефон Ямато завибрировал в половине девятого. Он ответил. А после этого сообщения от Минори посыпались через каждые две минуты минут. Ямато бороздил просторы сети, отвечал Минори и краем уха слушал, о чем говорят одноклассники. Поглощение Нобу Гакки школой Катсу Гакки не сулило ничего хорошего.

— Я слышала, что директор Катсу Гакки, господин Хосима, — человек специфических взглядов, — сказал Умика, обтягивая край строгого пиджака.

— Говорят, он чуть-чуть того, — добавила Кику.

— Да он вообще, — Изяо покрутил у виска. — Ёбн*тый на всю голову!

— Изяо! Выбирай выражения?! — отчитала его Умика.

— Тебя забыл спросить!

Из разговора одноклассников Ямато понял, что директор Катсу Гакки, господин Хосима, был склонен к расширению своего влияния и имел отличное от остальных школ видение программы обучения. А ещё он добивался своих целей довольно жёстко. О поглощении двух предыдущих школ ходили слухи. Говорят, что первокурсник, которого нашли мертвым в туалете, скорее всего, не покончил жизнь самоубийством, а…

— Не хочу никого обвинять, — сказал Умика. — Просто читала статью какого-то эксперта, и он там объяснял, почему это самоубийство кажется странным. Дело было то ли в синяках на руках, то ли в непонятно откуда взявшемся сгустке заживляющей мази на его ноге.

— Говорят, после прихода класса по обмену, там начались постоянные драки, — добавила Кику.

— Да я вам точно говорю! — крикнул Изяо. — Это они его ёбн*ли!

— Изяо!

Тоши, сидящий в стороне от всех, один за партой, открыл рот лишь однажды и сказал, что смотрел интервью одного из бывших учеников поглощенной школы.

— Запуганный первокурсник отвечал заученными фразами, а само интервью нарезали через каждые пятнадцать секунд, — в привычке у Тощи было говорить тихо, отчего в голосе у него появлялась хрипота. Тем не менее, когда он говорил, все молчали, и даже Изяо его не перебивал. — Он говорил, что всё нормально, что рад объединиться с Катсу Гакки и всё в таком духе. Это видео задизлайкали по самое не хочу и написали под ним тысячи комментариев. Никто не верил в искренность того ученика. Второе интервью с девчонкой, о которой говорили в конце первого, так и не вышло, а вскоре и первое удалили.

Со слухов, больше всего которых собрал Изяо, получалось, что Катсу Гакки поглощает школы не для того, чтобы спасти их от банкротства или поднять в рейтинге, а занимается чем-то вроде рейдерских захватов. Господин Хосима был обычным учителем в Катсу Гакки и вел узконаправленные практические занятия по болевым приемам. Педагогического образования у него не было, а в школу его взяли после резни на Аляске. Государство выделило ему тёплое и хорошо оплачиваемое место за заслуги и понесенные психологические травмы. Спустя год директор Катсу Гакки по непонятным причинам уволился, а школу возглавил господин Хосима.

— Вы уж простите, но неподтверждённые слухи, я распускать не собираюсь, — скрестив руки на груди и задрав голову, сказал Умика.

— Говорят, история с бывшим директором не чистая, — сказала Кику.

— Этот псих угрожал разделаться с его семьей. Я же вам говорю, — Изяо ударил себя ладонью по лбу. — Ёбн*тый на всё голову!

— Изяо!

Погруженный в свои мысли, Ямато слушал одним ухом. Вся эта поднявшаяся шумиха не сильно его беспокоила, хотя в целом он понимал — дело на самом деле серьезное. Во всяком случае, оказалось, что занятия во всей школе отменили впервые за весь учебный год. Прежде они могли не состояться из-за болезни учителя и отсутствия подмены, хотя и там находились решения: сдваивали классы или отправляли на внеочередную свободную тренировку в зале, в конце концов включали исторические фильмы.

Потихоньку стали всплывать и предполагаемые последствия объединения школ под руководством господина Хосимы. Собравшихся в классе девчонок было в два раза меньше, чем парней, но завизжали они в разы громче. В отличие от лояльных к девушкам школ, которые понимали и принимали, что большинство их учениц пришли, чтобы получить корочки, господин Хосима топил за равноправие полов. Ученицам Нобу Гакки, привыкшим к поблажкам, вряд ли придется сладко.

— Хотелось бы понять отношение господина Хосимы к женскому полу, — сказала Умика. — Ведь его взгляды на обучение…

— Говорят, он заставляет девочек драться с мальчиками во всю силу, а если те отказываются, то сразу отчисляет, — перебила Умику испуганная Кику.

— Вам пизд*ц, бабы! — заключил Изяо, и тут его даже Умика не отчитала.

Во всей этой ситуации защищенной оставалась только Харука. С третьим разрядом на первом курсе она могла не только постоять за себя, но и заткнуть кого-нибудь из Катсу Гакки. Если, конечно, она найдет в себе моральные силы…

— Ты чего молчишь, Чоу?!

— А? — Чоу подняла голову, и по её растерянному выражению одноклассники поняли, что она всё прослушала.

— Что с тобой?!

— Что, что…, - встрял Изяо. — Чоу хорошо. У Чоу — папа… Ей, в отличие от нас — бомжей подзаборных — нечего бояться.

С чего это её так замкнуло, подумал Ямато. Они ведь даже не подрались. Ну сбил он ему кепку, а её поставил на место. Разве это должно так ошарашить? И тут Ямато вспомнил накаченного первокурсника на уроке физической подготовки. В школах боевых искусств, кажется, вообще было за гранью разумного, когда младшие перечили старшекурсникам. Возможно, он немного и перегнул палку, но выхватывать от придурка на ровном месте, зомбированного коленками Чоу, Ямато не собирался.

Отключив фон голосов одноклассников, Ямато достал блокнот, перевернул его лицевой стороной к столу и открыл последнюю страницу. Просматривать не принадлежащие ему записи, особенно человека, который ему понравился, Ямато так и не решился. Но раз последняя страница уже была вскрыта, то её можно. На пустом листе было написано всего одно слово: «Мила». Не такое уж и редкое имя. Пускай, не часто встречается в Японии, всё равно это не повод сходить с ума… если… если бы не рисунок, стоящий рядом. Синей ручкой там был нарисован кружок, внутри которого парила на облачке женская туфелька. Увидев это рисунок снова, Ямато погрузился в воспоминания.

Это была их вторая ночь вместе. Гудзима не запрещал связи между членами клана, но Мила относилась к этому с осторожностью. Тогда Ямато думал, что дело в нем. Рядовой боец обычного звена спит с помощницей главы клана. Временами у него проскакивали мысли, что она просто его стесняется. Но после увиденного на записи вопросы отпали. Ему было неважно, какие дела вела Мила с Отшельником, и что её связывало с Кислотными Князями, зато теперь стало понятно, что её мотив — оставить их отношения в тайне — предназначался только для одного — обезопасить Ямато. Играть в такие игры за спиной Гудзимы это… И всё равно Ямато попробовал бы всё исправить. Смерть Фина и Фолли, последующая казнь Баркера могли стать отличной причиной для того, чтобы Ямато ушёл из клана. На нём не было вины. Он сделал всё, что и должен был, и подобное случалось довольно часто. Когда звено рушилось, его остатки часто становились непригодными. Ушел бы он, а за ним, со временем, ушла бы и она…. С Гудзимой подобное не могло длится долго.

Они лежали на большой кровати в президентском номере отеля «Вишня». Они насладились друг другом три раза. Обнаженные, обессиленные, счастливые. Ямато погладил её по спине и опустил руку на бедро. В месте, где остался отпечаток полоски трусиков, была татуировка. Круг, внутри которого на облачке летела женская туфелька. Тогда Мила была расположена к разговорам, хотя прежде всегда меняла тему. Он и сам догадывался, Мила подтвердила. Она закончила школу «порхающих каблуков». Место это считали наполовину выдуманным, а истории о нём расползались, трансформируясь из жестоких сказок в холодящие ужасы. Мила говорила об этом без охоты и дала понять, что вынесла оттуда не только силу и знания, но и множество травм.

— Пятнадцать лет прошло. Я почти забыла. И только это клеймо напоминает мне о том месте, — сказала она и положила свою руку поверх руки Ямато.

Гомон в классе всё усиливался. Изяо весь покраснел и ходил вдоль стенки, заваливая негативом любого, кто смел находить в происходящем хоть кроху позитивного. Речь зашла про какой-то обменный класс или класс обмена, появление которого изменит их жизни навсегда. Всё еще державшая себя в руках Умика настаивала, что вряд ли это произойдет так скоро, ведь: «Нужно подготовить документы, закрыть юридические вопросы. Вы хоть представляете, сколько бумажной волокиты предстоит проделать юристам? Моя мама, доказывая право наследства на бабушкину квартиру в Китае, месяц ездила по всему Токио, собирая кучу разных бумажек. А тут объединение школ! Не спешите зарывать себя в яму. Я почти уверена, что этот учебный год мы закончим в прежнем учебном режиме, а уж после каникул — будем смотреть».

За десять минут до окончания урока, кто-то в коридоре крикнул «шухер». Ученики разбежались по своим классам. Вошел учитель Мацубара в своем неизменном сером пиджаке с чуть более растрепанными седыми бровями, чем обычно. Он постоял в двери, дожидаясь, когда ученики займут свои места за партами, поправил под мышкой потертый кожаный портфель и сказал:

— Думаю, все вы уже слышали новость…, - учитель коснулся мизинцем очков на переносице. — Школа Нобу Гакки готовит документы для присоединения к школе Катсу Гакки.

— Оу-у-у!

— Не-е-е — т!

— Я же говорил!

— Тише-тише, — попросил Мацубара, но его, как всегда, не послушались. Он вынужден был постоять ещё несколько минут в тишине, пока класс успокоится. — Процесс объединения будет происходить постепенно, а для лучшей адаптации и обмена опытом, со следующей недели к нам в школу переведут обменный класс из школы Касту Гакки.

— Полагаю, школу ждут сильные изменения, — тихо сказала Умика.

— Что же будет…, - прошептала Кику.

— Нам всем п*зда, — заключил Изяо.

… … …

Минори требовала встретиться с Ямато в кафе или ресторане и ничего другого не хотела слышать. Понимая, что завязывается каша, в которой Ямато не хочет участвовать, он пошел на хитрость — предложил встретить её после школы и проводить домой. «Правда? Давай! Конечно, давай!» — ответила она. — «Жди меня возле кофейни рядом со школой! До встречи! (Смайлик с поцелуйчиком)».

Вероятно, это было как-то связано с новостями о Катсу Гакки, но школьная столовая в тот день не работала. Спеша после уроков на встречу с Минори (как-никак это было в его интересах) он купил несколько карамельных кренделей в уличной лавке и ел их в сухомятку прямо на ходу. К оговоренному месту Ямато пришел вовремя и увидел цветущую Минори в окружении троих девиц.

— Вон он! — крикнула Минори и помахала рукой. — Ямато!

— Привет.

Минори тут же вырвалась из окружения и встала рядом с Ямато. Три другие девчонки сомкнулись дугой и включили оценивающие взгляды. Дресс-кода в школе журналистики не было. Пестрящую разными цветами и стилями одежды толпу учащихся невозможно было отличить от случайных прохожих, разве что девчонки иногда с кем-то прощались, улыбались и махали руками в след. Одна из подруг была полненькой с накрашенными красными губами, а две другие были блондинки в клетчатых рубашках, черных юбках с микросумочками на плечах. У них были чуть припухшие губы, одинакового цвета колготки и едва ли не профессиональный макияж. Они как-то представились Ямато, но он тут же забыл. Мало того, что они и сами были похожи, так и имена не сильно отличались. Чуть в стороне от них стояли двое парней и смотрели в телефоны. Обменивались короткими фразами, делали вид, что просто стоят. На самом же деле они пристально следили за восходящими красотками журналистики, но не решались к ним подойти. Хорошо, что рядом встала Минори, подумал Ямато. А то, можно было нарваться на ещё одну драку.

— Это — Ямато, девочки, он учится в школе боевых искусств Нобу Гакки, — сказала Минори, одетая в голубой сарафан.

— Очень приятно, — сказал блондинка и протянула Ямато руку.

Под озлобленные взгляды пацанов Ямато пожал руки блондинкам и пухленькой.

— Ми много про тебя рассказывала, — блондинка склонила голову и скрестила ножки. — Я вот думаю, что настоящие мужчины и должны учиться в школе боевых искусств. В конце концов кто-то должен защищать нас, красоток! Хи-хи-хи!

Так думала блондинка, а Ямато думал, что теперь у него появилось ещё парочку врагов. Вряд ли журналисты смогут ему что-то сделать физически, а вот получить психологическую травму и до конца своих дней строчить статьи о «низкоинтеллектуальной массе, взращённой государством для ублажения своей агрессии на мировом поприще» — запросто.

Глядя, как засверкали глаза подруги, Минори глянула на неё и придвинулась чуть ближе к Ямато:

— К счастью, Ясу, тебя есть кому защищать.

— А? Что? — блондинка обернулась на стоящих позади парней. — Да, это так…

— Я вообще-то не про них.

Девчонки разом повернулись. Чуть дальше, рядом с автобусной остановкой, под запрещающим знаком стояла купешка ярко-желтого цвета на огромных дисках. На багажник со спойлером опирался парень в зеркальных солнцезащитных очках.

— Вот пристал-то…, - сказала Ясу и спряталась за плечом подружки. — Расскажи нам что-нибудь о боевых искусствах, Ямато! Это о-о-очень интересно!

— Да, да, расскажи!

Повернувшись к лавке с кофе, Ямато увидел закрытое окошко и надпись: «Перерыв 15 минут». В горле пересохло от съеденных бубликов, слюна стала тягучей от карамели. Минори больше не улыбалась и норовила отстранить Ямато корпусом от подруг. Будут ли они после этого подругами — вопрос, подумал Ямато. Ком сухости в горле всё нарастал, и Ямато не придумал ничего лучше, чем попросить у блондинки попить. Та любезно согласилась и, касаясь Ямато пальцами, передала теплый стакан с выведенной надписью «Ясу». Под уже негодующим взглядом Минори Ямато сделал два больших глотка, подавился и еле сдержался, чтобы не выплюнуть напиток.

— С солью! — улыбнувшись, сказала блондинка. — Говорят, очень помогает для мышления, а без него в журналистике никак. Правда, Ми?

— Ясно, — Ямато вернул ей стакан и вытер рукой рот. — Спасибо.

— Можешь оставить себе, если хочешь. Там, кстати, моё имя написано, хи-хи!

— Ладно, девочки, нам пора! — Минори вырвала из рук Ямато стакан.

— Точно, — подтвердил Ямато, взял Минори под руку, отчего та чуть ли не воспарила, и повел её вдоль аллеи школы журналистики.

— Пока, Ямато! — крикнула в след блондинка.

— Пока…, - Ямато посмотрел на стакан в руке Минори. — Ясу… Пока девчонки.

Проходя мимо урны, Минори выбросила кофе и оглянулась.

Обычно Минори ездила домой на метро, но они посчитали, что внутри слишком громко и решили прогуляться по парку, а затем пройти пару кварталов, где Ямато посадит Минори на прямой автобус до дома. Минут десять Минори надувала губы, фыркала и строчила кому-то сообщения. Ямато прижал её покрепче, и она мгновенно сменила гнев на милость. Пока они шли по парку, Минори рассказала Ямато, что: «сегодня мы проходили основы работы перед камерой, представляешь? Вообще, работа журналиста — это в первую очередь расследования и изыскание, но важно уметь писать тексты. Вот ты знал, например, что предложения бывают сильными и слабыми? Не знал? Хочешь объясню? Ну, послушай. Вот, например, такое: Минори и Ямато решили погулять в парке — это слабое предложение, потому что в нем используется лишнее слово, а глагол представлен инфинитивом. Минори и Ямато гуляют в парке — это сильное предложение, потому что простое и сразу обозначает действие. Интересно, да? Я раньше этого не знала, а в журналистике этому учат. Или другое… Сейчас, сейчас, секундочку… Вот! Ямато сделал предложение Минори — сходить в кафе — довольно слабое, хоть и приятно, хи-хи! Но лучше сказать Ямато предложил… Кажется, это называется — использовать отглагольное существительное… ну или как-то так. Тебе не интересно?! А как прошел твой день? У тебя такая теплая рука, хи-хи! О, смотри-смотри, вот под той сакурой на кружке по фотографии нас учили делать пейзажные фото. Думаешь, это просто — сделать фото? Достал телефон, нажал кнопку и все? Как бы не так, Ямато! Нужно соблюдать экспозицию, не заваливать горизонт… что-то там ещё… ну, много всего. Куда дальше пойдем?».

Посмотрев обреченным глазами в жалостливые глаза Минори, Ямато повертел головой:

— Кажется, там продают мороженое.

— Обожаю мороженое!

За сорок минут Ямат выслушал… очень много всего. Ему посчастливилось узнать, что одноклассница Минори ведет инстаграмм своей черепахи; учитель строит глазки блондинки Ясу, которая между прочим, так ещё…; по новостям сказали, что у Японии обостряются отношения с Америкой; сакура в этом году будет цвести позже; а второй сезон её любимого сериала закончился на такко-о-ом, что она и не знает, как дождаться третьего. В бесконечном ритме разговора Минори ещё успевала есть мороженное. Съела своё и половину рожка Ямато. Потом она взяла в плен мальчика с собакой и не отпускала его, пока тот не сделал тридцать фотографий Ямато с Минори. Понимая, что совсем скоро сойдет с ума, Ямато достал из кармана блокнот.

— Что это? — переключилась Минори.

— Не знаю, — Ямато открыл последнюю страницу и показал. — Ты не знаешь?

— Туфелька какая-то… Ты нарисовал?

— Нет. Хочу узнать, что значит это символ. Подумал, что ты, как журналистка, могла бы знать.

— Давай посмотрим! — она взяла из рук Ямато блокнот положила себе на колени и достала телефон. — Этому нас научили на занятиях по расследованию.

Сфотографировав рисунок, Минори открыла его с помощью какого-то приложения, затем то ли наложила фильтры, то ли добавила контрастности, а может и то, и другое. Открыла поисковик с функцией поиска по картинкам. Вот тебе и дурёшка Минори, подумал Ямато. Выполнив поиск, она повернула экран к Ямато, и они принялись смотреть вместе. Нейросети поисковика предложили тысячу возможных совпадений. Среди предложенных картинок были какие-то брелоки в металлическом кольце, смутно похожие зарисовки, значки автомобилей и даже старая женская туфля, валяющаяся на асфальте в покрышке от велосипеда. Точно совпадения не было ни одного.

— Похоже, твой рисунок — чистая импровизация, — сказала Минори.

— Похоже, — сказал Ямато и забрал блокнот.

Так и не дождавшись, когда Минори заговорит о деле, Ямато спросил сам. «Ой! Точно!» — сделав вид, что забыла, ответила Минори. Тем не менее информацию она просто так выдавать не хотела. Торги продолжились. Её устроил бы поход в кино или на каток, а лучше и туда, и туда с последующим заходом в кафе. «Весело проведем выходные!». Пришлось врать. Напомнив Минори, что он не просто так оказался у них в квартире, и что её друг Мэйко спас ему жизнь, после того как…

— В общем, сейчас мне лучше держаться от людей подальше. Чем меньше они будут знать, тем будет лучше для нас обоих.

— Для нас обоих…, - повторила Минори. — Ладно… Прости, я что-то совсем забыла… С тобой всё будет хорошо?

— И ещё у меня есть невеста, Минори.

— Я знаю, знаю, просто… Одну секунду! — она полезла в сумочку и достала свой блокнот. — Вот! Хозяина машины зовут Леон Майер. Немец, наверное. Вот его адрес.

— Спасибо, — Ямато записал в блокнот. — Ты мне очень помогла.

— Пожалуйста. Когда мы увидимся в следующий раз?

Дома Ямато встретила Сумико и поинтересовалась, почему он задержался. Он ответил: «были кое-какие дела». Сумико нахмурилась и уперла руки в бока, но, поняв, что это не производит на Ямато никакого впечатления, позвала ужинать. Они поели и поболтали. Из разговора Ямато понял, что Сумико учится в университете на эколога и наслаждается обучением, хоть это и не одобряет её отец. «Папа говорит, что сражаться за экологию мире, где все хотят её уничтожить — тоже самое, что перевоспитывать капиталистов в социалисты. И ещё он непременно напоминает, что за эту неблагодарную работу очень мало платят». Разговаривали они долго и ещё полчаса смотрели шоу, где Японские мудрецы отвечали на вопросы о истории становления техники Железных лбов. Больше всего ведущего интересовал переворот в пятидесятых годах на верфи вблизи Йокосука.

Поблагодарив за ужин и хорошо проведенное время, Ямато отправился в гостиную. Сумико пару раз тяжело вздохнула ему в спину, но так и не осмелилась что-то сказать.

Скинув одежду, Ямато первым делом приступил к наблюдению. Скрещенные ноги, прямая спина, мышечное напряжение в которой, напоминает о том, что во время медитации он не должен спать. Во время вечерней медитации редко удавалось добраться до самой сути происходящего внутри, а потому он ограничился лишь латанием дыр. Мысленно пробежался по телу, в местах, где чувствовал слабость или боль, концентрировал внимание, напомнил мозгу, что часть его недовольства, связанного с проблемами тела, — это всего лишь получаемые через нервную систему сигналы, воспринимаемые мозгом, как что-то, от чего он хотел бы избавиться. Стоило сконцентрироваться на проблеме, понять и принять, как тут же уровень душевного спокойствия увеличился. Затем он проделал тоже самое со спонтанно возникающими мыслями, несущими тревогу. Вытащил на поверхность всё то, что барахталось в подсознании, и избавился от переживаний тем, что осознал, чего опасается его мозг.

Усевшись в кресло, Ямато достал блокнот. Прочитал ещё раз имя: «Леон Майер». Затем он вбил в поисковую строку номер машины, марку, цвет и дописал слово «угнали». Догадка мгновенно подтвердилась. В Токийском паблике угонов он тут же нашел большой черный внедорожник, который помог ему избежать смерти после встречи в загородном складе с Сяолуном и его помощником. Подпись под фотографией сообщала, что машину угнали в районе Синагава, недалеко от автомойки. Автор сообщил, какая на ней была установлена сигнализация и некоторые приметы. Ниже Ямато прочитал три сообщения. Парень с ником Годжи отметился сообщением «пиши в личку», а двое других попросили у админов забанить Годжи, потому что: «очередной уёб*к, желающий поднять денег на чужом горе» и «передавай сокамерникам привет, разводила хренов». Четвёртый комментарий закрывал топик сообщением от администратора «найдена». Примерно так я всё это себе и представлял, подумал Ямато. Но попробовать стоило.

Задумавшись, он принялся перелистывать блокнот Андрея. Сперва он делал это неосознанно, а после уже не смог остановиться. Пролистав блокнот от последней страницы до первой, он убедился, что его встреча с Андреем не была случайностью. В середине нашлась только одна исписанная страница, да и понять, что было на ней изображено, не получилось. Рисунок жирными штрихам, напоминающий абстракцию или просто мазню, какую обычно мажут, думая о чем-то своем. Ямато повертел его в руках, поднес, затем отдалил. Больше всего вертикальные и горизонтальные линии, пересекаемые широкими дугами, напоминали Ямато узор на коврах, что раньше вешали на стены. Он достал телефон, сфотографировал, вбил в поиск по картинкам. Ничего значащего там не нашлось. Электрическая схема из учебника, паутина на заборе, ветка цветущей сакуры. Отдельный блокнот для одного единственного имени, подумал Ямато.

Дождавшись, пока уляжется ужин, Ямато вышел на пробежку. Вторую на этой неделе. Убежав в глубь спального района, он позанимался на турниках и по длинному крюку возвращался назад, когда со спины его кто-то окрикнул:

— Эй!

В капюшоне и солнечных очках рядом с мусорным баком стоял парень. Он косился по сторонам и держал прижатым к бедру пистолет:

— Пойдем, прогуляемся!