Глобальные трансформации современности

Глобальная экономика: истоки, особенности и динамика (С. В. Сиденко)

За последние 20–30 лет тема глобализации вообще и различных форм человеческой жизнедеятельности в частности стала одной из центральных проблем исследования экономистов, философов, историков, социологов и политологов всего мира. Одними из первых начали всестороннее исследование истоков, сущности и движущих сил глобализации представители школы «международной политической экономии» — С. Стрендж, Э. Хеллайнер, Р. Андерхилл, Ф. Черни, Л. Вейс, Т. Пемпел, Т. Скопол, П. Эвене, Д. Хелд, П. Катценштайн и др. В настоящее время уже накоплен значительный опыт исследования и написано много книг по проблемам глобализации, но единого мнения по многим вопросам пока не достигнуто. Глобализация остается наиболее обсуждаемой и в то же время недостаточно изученной тенденцией современного мира.

Даже видные ученые и общественные деятели современности характеризуют ее по–разному. Так, в высказываниях о глобализации, например, З. Бжезинский связывает ее с наступлением периода глобальной смуты, С. Хантингтон — с грядущим столкновением цивилизаций, К. Санторо — с угрозой планетарного хаоса, Иоанн Павел II — с движением общества к новому тоталитаризму, И. Валлерстайн — с концом либерализма, а Дж. Сорос — с капиталистической угрозой демократии со стороны неограниченного в своем «беспределе» либерализма и рыночной стихии846.

Существует также популярная политическая идсологема, согласно которой под глобализацией понимается формирование, в основном по инициативе стран Запада, наднациональных структур, распространяющих все больший контроль и влияние над хозяйственными и политическими процессами современного мира.

Профессор М. Веллинга из Утрехтского университета отмечает, что «…глобализацию оказалось трудно определить концептуально и показать эмпирически»847. Тем не менее, существует сложившееся понимание движущих сил, сущности и проблем данного процесса. Сейчас уже можно утверждать, что это исторический процесс, затрагивающий весь мир. В связи с этим Б. Бади отмечает наличие трех измерений глобализации: глобализация как постоянно идущий исторический процесс, глобализация как гомогенизация и универсализация мира и глобализация как разрушение национальных границ848. На размывание экономических, социальных, политических границ государств как ключевую характеристику глобализации указывают также К. Роули (Лондонский городской университет) и Д. Бенсон (Мельбурнский университет)849.

Многие ученые справедливо связывают глобализацию с качественно новыми уровнями интегрированности, целостности и взаимозависимости мира. Лауреат Нобелевской премии 2001 г. по экономике Д. Стиглиц отмечает, что на рубеже XXI в. в развитии человеческой цивилизации обозначились тенденции к сближению стран и народов, к возникновению единого экономического и информационного пространства в планетарном масштабе, к интенсивному обмену знаниями и технологиями. Эти тенденции принято объединять термином «глобализация»850.

Процесс глобализации предполагает формирование подлинно взаимозависимого мира, в котором стираются географические границы социальных и культурных систем и сами люди во все большей степени осознают исчезновение подобных границ. Поэтому глобализацию можно определить как становление единого мира — целостного и по своим общим контурам, и по внутренней взаимосвязанности взаимопроникающих компонентов. Сам процесс характеризуется усилением единства человечества851.

Новое качество общественного бытия в глобализирующемся мире отмечают российские экономисты А. Володин и Г. Широков, рассматривая глобализацию как комплексное геоэкономическое, геополитическое и геогуманитарное явление, оказывающее мощный демонстрационный эффект на все стороны жизнедеятельности вовлекаемых в этот процесс стран852.

Иногда глобализация отождествляется со становлением глобальной экономики, но этот термин применим в равной степени к экономике, политике, праву, культуре и другим сферам общественной жизни. Однако именно глобализация экономики образует основу всех глобализационных процессов, служит мотором и задает импульс развитию процесса. Другие сферы общественной жизни более инерционны, чем экономика, и по своим темпам и глубине глобализация в этих областях существенно уступает глобализации экономики. Это объясняется тем, что глобализация в области политики, культуры, в социальной сфере наталкивается на национальные барьеры, которые трудно преодолеть в силу существования национального суверенитета, традиций, менталитета, духовных ценностей нации. Распространение глобальных тенденций и на эти сферы потребует много времени и усилий мирового сообщества на национальном и глобальном уровнях. Именно поэтому глобализация экономики стала предметом исследования намного раньше и изучена намного основательнее других сфер, а всесторонность и глубина анализа значительно превосходят достигнутое в других областях.

В настоящее время можно выделить, по крайней мере, три различных подхода при определении истоков процесса глобализации. Так, одни исследователи отстаивают трактовку глобализации как процесса имманентного человечеству, полагая, что в процессе эволюции идея глобализма настойчиво, «упрямо», так или иначе, заявляет о себе в доисторическую, историческую и в постисторичесую эпохи853. Интересно в этом отношении высказывание Дж. Сороса о том, что «…глобальная капиталистическая система не есть чем–то новым. Ее история берет начало в ганзейском союзе и в итальянских городах–государствах, где политические единицы были связаны коммерческими и финансовыми связями. Но современный глобальный режим отличается новыми чертами. Одна из них — скорость коммуникаций, хотя относительно ее новшества есть сомнения — в XIX в. изобретение телефона и телеграфа представлялось не меньшим ускорителем, чем развитие компьютерных коммуникаций сегодня». Правда, он при этом отмечает, что «международной торговли товарами и услугами недостаточно, чтобы создать глобальную экономику. К экономической интеграции ведет мобильность капитала, информации и предпринимательства»854.

О том, что тенденции глобализации имели место и раньше, пишут также Р. Болдуин и Ф. Мартин. В своей концепции истории глобализации они утверждают, что глобализация имела две волны: первая началась в конце XVIII в., в период промышленной революции, и закончилась началом первой мировой войны, а вторая началась после окончания второй мировой войны. Похожие выводы сделали российские ученые М. Ильин, В. Иноземцев и др. Они отмечают: «Наукам об обществе известны два процесса, каждый из которых приводил человеческую общность на более высокую ступень целостности. Первым из них было создание национальных государств на этапе промышленной революции. Второй столь же масштабный процесс развернулся в XX столетии и получил название интернационализации; на этот раз хозяйственное развитие потребовало образования блоков и союзов государств, гигантских корпораций, передела мира. Превращение общности наций в плотную сеть взаимодействий не только государств, но и иных активных субъектов различного масштаба имеет своим следствием появление особого типа интернационализации, который уместно называть глобализацией»855.

Другие исследователи (М. Чешков, Н. Симония, Г. Шахназаров, С. Мицик и др.) считают, что начало формирования глобальной общности началось не в последние 20–30 лет, а в процессе интернационализации в конце XIX — начале XX в. Именно период на рубеже XIX–XX вв. (1870–1913 гг.) характеризовался быстрым ростом объемов мировой торговли, движения международного капитала и миграций значительного числа работающих в страны «нового света»856.

Несомненно, историческим предшественником глобализации является интернационализация. Именно она, будучи начальным периодом интенсивного международного движения капиталов, товаров и людей, заложила основы целостности мирового пространства. Экономическая глобализация является продолжением и развитием процесса интернационализации хозяйственной жизни, знаменуя собой его переход в качественно новую стадию. В этой связи Ю. Шишков отмечает, что глобализация представляет собой новую, более продвинутую стадию давно известного процесса интернационализации (транснационализации) различных аспектов общественной жизни. На этой новой стадии на грани 1960–70 гг. процессы интернационализации общественной жизни, которые у своих истоков имели первоначально очаговый характер, охватывают все мировое сообщество, достигая планетарных масштабов857.

Интернационализация производства и обмена развивалась на протяжении нескольких столетий. Благодаря великим географическим открытиям в XV–XVII вв. в международную торговлю были вовлечены страны и континенты, что способствовало существенному росту ее объемов и расширению международных связей. В последующем промышленная революция и возникновение крупного капитала привели к усилению международной миграции финансового капитала и рабочей силы. Наиболее интенсивное развитие интернационализации хозяйственной жизни приходится на конец XIX — начало XX в. В тот период развитие пароходства и железных дорог способствовало интенсивному развитию транспорта, а быстрое снижение транспортных издержек и таможенных тарифов стимулировало рост мировой торговли.

Так, в последнюю четверть XIX в. объемы мировой торговли возросли в 2,1 раза. В 1900–1913 гг. при росте мирового производства более чем на 40% физические обороты мировой торговли возросли на 62%. Интенсифицировались и финансовые потоки: в последнюю четверть XIX в. иностранные капиталовложения возросли в 2,3 раза, а в 1900–1913 гг. — удвоились858. В 1913 г. треть британских капиталов была размещена на заморских территориях. Значительно возросла миграция населения: за 100 лет, начиная с 1820 г., около 60 млн европейцев переселились в Новый Свет, 3/5 из них — в США. Происходило сближение стандартов в социальной сфере: быстро сближались уровни цен, заработной платы и уровней жизни в Западной Европе и США. Началось формирование трансатлантических рынков859.

Отмечая значительные изменения в мировой экономике и интенсификацию международных связей в этот период, некоторые исследователи выделяют период протоглобализации, развитие которой приходится на середину XIX — начало XX в. (до первой мировой войны) и которая распространялась на всю Европу и Северную Америку. На основании сопоставления таких показателей, как мировая торговля, вывоз капитала, золотой стандарт, они утверждают, что в начале XX в. мир был более глобализирован, целостен и однороден, чем в середине этого же века860.

Наконец, есть третья точка зрения на глобализацию, которую сегодня разделяет большинство авторов. Она неразрывно связана с утверждением, что «о глобализации в собственном смысле слова речь может идти лишь применительно к нашей эпохе, когда она становится доминантой мирового развития и это связано с появлением общемирового информационного и финансового пространства»861.

В этой связи можно согласиться с российским ученым В. Кувалдиным, который отмечает, что «корни глобализационных процессов уходят глубоко в толщу истории, все же глобализация — феномен XX века»862.

Выяснение сущности глобализации требует выделить те ее новые черты, которых не было ранее или они не были достаточно развиты. Для этого надо рассмотреть основные критерии глобализованности мировой экономики.

Российский экономист С. Долгов считает, что их можно определить при помощи таких показателей, как:

• объем интернационализированного (международного) производства товаров и услуг, темпы его роста по сравнению с объемом и темпами роста всего валового продукта в мире;

• объем и динамика прямых иностранных инвестиций по сравнению с объемом и динамикой всех инвестиций;

• объем и динамика международной централизации капитала (в виде международных слияний и поглощений компаний) по сравнению с общими данными о централизации капитала;

• объем и динамика крупных, комплексных международных инвестиционных проектов по сравнению с общими масштабами подобных проектов;

• объем международной торговли товарами и услугами и темпы ее роста по сравнению с валовым продуктом;

• данные о международных операциях с патентами, лицензиями, ноу–хау;

• объем и динамика международных операций банков и других кредитных учреждений по сравнению с общим объемом и динамикой всех их операций;

• объем и динамика международных фондовых рынков по сравнению с общим объемом этих рынков и темпами их роста863.

Обобщение качественных и количественных изменений, происходящих в мировой экономике в условиях глобализации, позволяет выделить основные элементы собственно глобализации. Таковыми являются — международная торговля, транснациональные корпорации (ТНК) и международные финансы.

Прежде всего глобализация сопровождается бурным развитием торговых связей. В 90‑е гг. прошлого столетия мировое производство выросло на 20%, а мировая торговля — более чем на 70%. В последние годы прошлого века мировой экспорт увеличивался в 1,5–2 раза быстрее валового продукта864. При этом необходимо отметить то обстоятельство, которое отличает интенсивное развитие торговли в начале и в конце XX в., — это возрастающая доля экспорта в ВВП стран мира. Так, экспорт товаров и услуг в ВВП составляет, например, 82% в Бельгии, 88% — на Мальте, 98% — в Ирландии. В то же время для многих стран мировой рынок становится определяющим условием функционирования их национальных экономик, при котором объем их экспорта превышает их ВВП. Речь идет об экспорто ориентированных странах, где соответствующие объемы составили: 116% — в Малайзии, 151% — в Гонконге (Китай), 145% — в Люксембурге865.

Второй важной чертой глобальной экономики является бурное развитие ТНК. Характеризуя переход от процесса интернационализации к глобализации мировой экономики, профессор социологии из Университета Дьюка Г. Джереффи указывает на возрастание степени «функциональной интеграции и координации в международных масштабах различных видов деятельности»866. К концу XX века в мире насчитывалось около 53 тыс. ТНК с 450 тыс. иностранных филиалов и объемом глобальных продаж в размере 9.5 трлн долл., на которые приходилось примерно 20–30% общемирового производства и 66–70% мировой торговли867. Сегодня 500 крупнейших ТНК обеспечивают более 1/4 общемирового производства товаров и услуг, их доля в экспорте промышленной продукции достигает 1/3, а в торговле технологиями и управленческими услугами — 4/5868.

В самой структуре ТНК образовалась небольшая группа гигантов мирового бизнеса. В 1997 г. объем продаж ведущих ТНК мира — «Дженерал моторе», «Форд», «Мицубиси», «Эксон», «Тойота» — превысил ВВП таких стран, как Малайзия, Израиль, Колумбия, Венесуэла, Филиппины. По данным Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), более 60% мировых инвестиционных потоков приходилось на 109 наиболее крупных сделок (более чем на 1 млрд долл, каждая).

Наиболее динамичные процессы в условиях развития глобализации происходят в финансовой сфере. Глобальная экономика характеризуется не только свободной торговлей товарами и услугами, но и свободным движением капитала, способного устремляться туда, где прибыль наибольшая. Это, в свою очередь, привело к быстрому росту мировых финансовых рынков. Как отмечает Дж. Сорос, результатом этого стала «широкая система обращения»: она втягивает капитал в финансовые рынки и институты в центре, а затем перекачивает его на периферию869.

Развитие международных финансовых рынков получило значительный толчок в 80‑е гг. прошлого века. В период 1990–2000 гг. произошло четырехкратное повышение валовых мировых потоков капитала, которые составили 7.5 трлн долл. Международное движение капитала по отношению к ВВП возросло в 1970–2000 гг. с 3 до 17% в развитых странах и с 0 до 5%— в развивающихся870. Несмотря на периодические кризисы, развитие международных рынков капитала можно охарактеризовать как глобальное871. Годовая торговля валютой составляет около 400 трлн долл., в 80 раз превышая мировую торговлю товарами (в 1973 г. это соотношение было двукратным)872. Обороты на международном фондовом и валютном рынках в десятки, а иногда и сотни раз превышают торговые обороты. Экспорт капиталов в виде прямых инвестиций растет в 2–3 раза быстрее, чем мировая торговля. Гигантских величин достиг международный кредит, предоставляемый государствами, международными организациями, банками, частными компаниями.

Многие исследователи отмечают, что двигателем глобализации могут быть бизнес и высокие технологии, но ее структурная основа была создана международными организациями. Во время первой волны глобализации конца XIX в. возникли первые международные институты — Красный Крест, Международный Почтовый Союз, Международный Телеграфный Союз. Послевоенные международные организации — институты ООН, Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Всемирная торговая организация, Организация экономического сотрудничества и развития — оказались действенными и теперь превратились в международные институты глобализации. ГАТТ/ВТО устанавливает правила мировой торговли, МВФ — определяет правила для финансовых систем, ОЭСР — обеспечивает интеллектуальную поддержку глобализации, а политико–экономическую стратегию глобализации определяет «большая восьмерка».

Но главные качественные изменения в мировом развитии связаны с новым научно–техническим переворотом конца XX века. Во–первых, в глобальной экономике интеллект и знания становятся непосредственной производительной силой, а информация и технологии — важнейшими экономическими активами. Фундаментальные сдвиги в хозяйственной жизни, вызванные появлением информационных технологий и получившие название «новой экономики», призваны стать фундаментом формирующегося глобального общества. «Новую экономику» часто называют «экономикой знаний», подчеркивая особую роль науки и интеллекта в развитии современного производства.

Сейчас в странах ОЭСР более половины ВВП создается в интеллектуально–емком производстве. В научных открытиях последних десятилетий наиболее важные результаты имели прорывы в исследовании физики твердого тела, генетике, заложившие основы современных технологий в информатике, средствах связи, медицине, сельском хозяйстве. Информационная революция, базирующаяся на соединении компьютера с телекоммуникационными сетями, по мнению многих ученых, может иметь такие же последствия, как в свое время паровая машина или электродвигатель. Информационная революция в соединении с биотехнологией, робототехникой, созданием АСУ, новыми средствами передвижения революционизировала производство, обмен и потребление.

Во–вторых, феноменом глобального мира стали Интернет и информационные технологии. Профессор Калифорнийского университета М. Кастельс отмечает, что в последние два десятилетия в мире появилась экономика нового типа, которую он называет информациональной и глобальной. «Информациональная экономика… заключается в глубоком улучшении технологии и использовании знаний и информации во всех процессах материального производства и распределения на основе гигантского скачка вперед»873. Новые информационные технологии позволяют мгновенно перемешать информацию и многомиллиардные суммы денег в любой конец мира, а скорость распространения больших объемов информации намного обгоняет возможности передвижения товаров и людей, в результате чего создается глобальное информационное пространство, которое быстро осваивается человеком.

Согласно прогнозам мировой объем услуг, предоставленных коммерческими предприятиями потребителям при помощи электронной торговли, в 2004 г. должен был составить 233 млрд долл, (по сравнению с 25 млрд долл, в 1999 г.), а численность пользователей Интернет (в 2003 г. она составляла 500 млн человек) к 2005 г. должна достигнуть почти 1 млрд человек874.

Интенсивность информационных потоков многократно ускоряет глобальное распространение знаний и технических достижений и поэтому ее можно рассматривать в качестве нового стратегического ресурса человечества.

Обобщая перечисленные проявления глобализации, известный российский ученый академик О. Богомолов подчеркивает, что «бурное развитие компьютерной техники и электронных телекоммуникаций, появление высокоскоростного и более экономичного транспорта резко приблизили друг к другу все континенты и государства, создали необходимые предпосылки для стремительного нарастания трансграничных обменов. Переливающиеся из страны в страну потоки товаров и услуг, капитала и людей, глобальные системы коммуникаций и информации, деятельность международных экономических и финансовых организаций и корпораций образуют ткань глобальной экономики, в которую в большей или в меньшей степени вплетаются все без исключения национальные экономики»875.

Современный мир объединен не только торговлей, но и моментальной и почти бесплатной связью с помощью телефонов, спутников, телевидения, Интернета, реактивных самолетов. Все это сопровождается ростом «глобального сознания», которое влияет на бизнес, на защитников окружающей среды, борцов за права человека и др.876 В то же время глобальная экономика не охватывает все экономические процессы, территории и людей, хотя и имеет влияние на все человечество. На сегментарный характер глобальной экономики указывают многие зарубежные исследователи. Так, М. Кастельс отмечает, что, «несмотря на планетарный эффект от глобальной экономики, ее существование и формы затрагивают лишь отдельные сегменты и экономические структуры, страны и регионы пропорционально конкретному положению страны или региона в международном разделении труда»877.

Наконец, развитие процесса глобализации коренным образом преобразует человеческое и общественное бытие. Информационная революция, получившая развитие в последние десятилетия, позволяет устанавливать контакты между любыми точками земного шара, меняет содержание различных видов деятельности. В новых видах коммуникаций, в новых формах взаимодействия, в новых созидательных возможностях человека глобализация обретает свой экономический базис.

Глобализация также влечет за собой глубокую трансформацию всей системы социальных и общественных связей человека. Она раскрепощает личность, расширяет возможность выбора жизненной стратегии. Американские ученые П. Нанди и Ш. Шахидулла отмечают активную реакцию людей на изменение общемирового контекста деятельности. По их мнению, глобализация — «принципиально новый процесс роста и развития». В принципе глобализация открывает перед человеком беспрецедентные возможности самореализации878 и тем самым поощряет человека к самореализации. Тем самым стремление человека к максимальной самореализации становится основным источником прогресса наступающей эпохи.

В условиях глобализации выход человеческой деятельности за национальные рамки и усиление транснациональных форм ее организации ведет к кардинальным изменениям условий бытия индивидов, социальных групп и общин, народов и государств. Речь идет о создании глобального сообщества, в рамках которого существующие национально–государственные образования выступают в качестве более или менее самостоятельных структурных единиц. Это общество получило название мегаобщества879.

Фундаментальной тенденцией, радикально изменившей облик современной цивилизации во второй половине XX века, стало движение к обретению человеком все большей экономической, социальной, политической и духовной свободы. Это значит, что у человечества появляются необходимость и возможность влиять не на отдельные стороны социального прогресса, а на прогресс цивилизации в целом, что находит выражение в формировании и развитии институтов глобального управления.

Вместе с тем глобализация потенциально несет угрозу демонтажа всей созданной на протяжении предыдущего столетия социальной надстройки. Для большого количества работающих, даже в развитых странах мира, глобализация означает неуверенность в сохранении рабочего места, ухудшение условий труда и жизни, отсутствие социальных гарантий и др. Уже сейчас становятся все более очевидными социальные последствия глобализации экономики, особенно обострения международной конкуренции и усиления влияния ТНК. И в бедных, и в богатых странах вызывает обеспокоенность рост неопределенности по мере того, как технологический прогресс, активизация международной торговли и распад традиционных местных структур начинают угрожать занятости, уровню заработков и благосостоянию. С обострением международной конкуренции и развитые, и развивающиеся страны утратили стимулы к укреплению или даже сохранению механизмов социальной защиты, способной переориентировать иностранных инвесторов на страны с низкой заработной платой, ненормированным трудом и низкими социальными гарантиями. Уже сейчас трудящиеся обеспокоены тем, что возможности ускоренного роста и повышения уровня жизни, заложенные в глобализации, могут остаться нереализованными. Поэтому мировое сообщество должно учитывать социальные аспекты процесса глобализации, особенно при разработке правил, норм и политики управления мировой экономикой.

Глобальная экономика — экономика, основанная на знаниях (С. В. Сиденко)

Одной из качественных черт процесса глобализации, как уже ранее отмечалось, есть становление «новой экономики» или экономики, основанной на знаниях. Как известно, в конце 1950‑х гг. в развитых странах мира началось формирование основ постиндустриального общества. Его развитие прошло несколько этапов. На первом этапе в развитых странах Запада происходил значительный экономический рост в условиях стабильной хозяйственной конъюнктуры и быстрой структурной перестройки экономики. В 70‑е гг. было положено начало современной НТР. Важнейшим фактором роста экономики западных стран стало производство информации и услуг, поэтому постиндустриальное общество стали характеризовать как общество, основанное на услугах. Сейчас около 60% мирового ВВП приходится на услуги — образование, медицинское обслуживание, государственное управление, оптовую и розничную торговлю.

На втором этапе формирования постиндустриального общества, который охватывает 80‑е гг. прошлого века, для развития технологического прогресса и его самовоспроизводства возросла потребность в инвестициях, а потому активизировалось привлечение иностранных инвестиций в экономику и произошло сокращение текущего потребления, прежде всего расходов на социальные программы. Классическим примером реализации такой политики была проводимая в США реформа президента Р. Рейгана, которая максимально активизировала внутренние источники накопления и обеспечила беспрецедентный приток внешних инвестиций.

Третий этап охватывает период с начала 90‑х гг. по настоящее время. На протяжении этого периода западные страны развиваются как оформившиеся постиндустриальные социально–экономические системы. В середине 90‑х гг. в странах постиндустриального Запада была создана основа для самоподдерживающегося поступательного развития — экономика, базирующаяся на производстве, использовании и потреблении знаний. Поэтому постиндустриальную хозяйственную систему определяют как систему, основанную «на производстве и потреблении знаний»880. Знания стали не только важнейшим производственным фактором, но и фактором роста международной конкурентоспособности и процветания нации.

Экономика, основанная на знаниях, резко снижает роль таких основополагающих факторов производства, как природные ресурсы, основные фонды, издержки производства и др. Они уже не определяют ту ценность, которую потребители признают за тем или иным продуктом. Экономика превращается в систему, функционирующую на основе обмена знаниями и их взаимной оценки. Японский исследователь Т. Сакайя считает, что сейчас мы вступаем в новый этап цивилизации, на котором движущей силой являются ценности, создаваемые знаниями, и именно поэтому называет этот этап обществом, базирующимся на ценностях, создаваемых знаниями881.

Наряду с такими традиционными показателями национального могущества государства, как территория, население, уровень экономического развития, научно–технический потенциал, глобализация выдвигает на первый план новые факторы: информационно–коммуникационный потенциал, положение на мировых финансовых рынках, скорость создания, освоения и распространения новых технологий и др. Способность создавать, распространять, использовать знания становится необходимым условием развития экономики.

Из всего комплекса аспектов развития «новой экономики» остановимся только на проблеме развития человеческого потенциала, так как именно он является главной движущей силой этого процесса. Интерес к исследованию этой проблемы значительно повысился в 80‑е гг. минувшего столетия, когда глобализация выдвинула на передний план вопросы конкурентоспособности отдельных стран. Тогда целый ряд зарубежных ученых — М. Грановетер, М. Кастельс, Р. Сведберг, А. Сен, А. Турен, Р. Холлингсворт, Ф. Шмиттер, В. Штрек, А. Этциони и др. — проводили исследования социальных и культурных факторов, влияющих на структуру спроса, занятости, организацию производства и на общий хозяйственный потенциал страны. Ими был сделан вывод об обусловленности экономических процессов такими факторами, как правовые нормы, административные решения, господствующая в обществе система ценностей, приоритеты, традиции, мораль, этика882. Не случайно в странах нового технологического сообщества особое значение придается развитию человеческого потенциала.

В начале 1990‑х гг. в экономической теории возникла концепция интеллектуального капитала. Т. Стюарт (США) и Л. Эдвинсон (Швеция) придали этому понятию научно–теоретический статус. В настоящее время имеются разные определения интеллектуального капитала, но наиболее полно его сущность раскрывает определение, данное Д. Клейном и Л. Прусаком: интеллектуальный капитал — это интеллектуальный материал, который формализован, зафиксирован и используется для производства более ценного имущества883.

Исследования в сфере интеллектуального капитала убедительно свидетельствуют о значительно большей ценности интеллектуальных фондов компаний по сравнению с их материальными ресурсами. Так, профессор Колумбийского университета Ф. Лихтенберг подсчитал, что доллар, затраченный на исследования и разработки, приносит в восемь раз большую прибыль, чем доллар, вложенный в технику. К подобным результатам пришли и другие исследователи. Например, Ч. Хенди из Лондонской школы бизнеса утверждает, что интеллектуальный капитал корпорации, как правило, в 3–4 раза превышает стоимость ее материальных доходов. А по подсчетам Л. Эдвинсона, соотношение интеллектуального капитала к совокупной стоимости материальных средств производства и финансового капитала колеблется в пределах 5:1–6:1884. Таким образом, основой «новой экономики» постепенно становятся не основные фонды и даже не управленческий ресурс, а человеческий капитал.

Следует отметить, что качества, позволяющие человеку войти в класс интеллектуалов, формируются на протяжении десятков лет, начиная со школы, высшего учебного заведения, и на протяжении всей трудовой деятельности в процессе самосовершенствования и приобретения опыта. Само усвоение человеком знаний и информации тождественно производству нового знания. Передача знания другим не уменьшает количества этого ресурса, но доступ к этому специфическому ресурсу остается ограниченным, т. к. для получения знания необходимы мотивация, определенные способности, талант, определенная подготовка и др. Поскольку знания отличаются от большинства материальных благ своей редкостью, то их ценность определяется законами цен монопольных благ, а их создатели оказываются в исключительном положении.

Начиная с середины 1970‑х гг., развитие информационной экономики вызвало повышение спроса на работающих, которые обладают развитым интеллектом и хорошим образованием, а также обусловило небывалое расширение возможностей творческой самореализации личности. Производство и использование знаний формируют новую мотивационную парадигму и, по мнению многих ученых, становятся основой становления в обществе новых социальных групп, имеющих основные признаки классов885. Более того, в постиндустриальном обществе люди, работающие в интеллектуальной сфере, образуют доминирующий класс нового общества.

Этот класс интеллектуалов имеет свои отличительные черты. Во–первых, по мере подъема технологического уровня и повышения квалификации работающих наблюдается тенденция роста благосостояния той их части, которая обнаруживала способности, заметно превышающие средние для всего массива занятых. Отдельные индивиды и социальные группы, пользующиеся преимуществами технологического прогресса и высокого уровня квалификации, начинают распоряжаться богатством, которое они не присвоили путем эксплуатации, а создали своей творческой деятельностью или обрели в результате рыночного обмена.

В этом отношении показателен пример США, где сейчас лишь каждый 15‑й из тех, кто составляет 1% наиболее богатых американцев, получает свои доходы в качестве прибыли на вложенный капитал. Более половины представителей данной группы работают на административных постах в крупных компаниях, почти треть представлена практикующими юристами и врачами, а остальная часть состоит из людей творческих профессий, включая профессоров и преподавателей. Четыре из пяти проживающих сейчас в США миллионеров не приумножили унаследованные ими активы, а заработали свое состояние практически с нуля886 Примером в данном случае является Бил Гейтс — глава фирмы «Майкрософт», владеющий вторым по величине имуществом в мире — 46,6 млрд долл. — и заработавший его самостоятельно — своим интеллектуальным трудом.

Во–вторых, экономический прогресс XX в. в развитых странах способствовал удовлетворению базовых материальных потребностей человека, и последние десятилетия ознаменовались резким изменением мотивов его деятельности. Материалистические мотивы, связанные с повышением личного благосостояния, которыми человек руководствовался на протяжении многих веков, все более уступают место нематериалистическим, которые определяются стремлением к совершенствованию и максимальной самореализации личности.

В-третьих, изменяется сама организация труда, поскольку последний стал носить интеллектуальный характер. Традиционную компанию, организованную в соответствии со строгой иерархией, сменила сначала адаптивная, а затем креативная корпорация, предполагающая сотрудничество. Кроме того, в современных условиях наблюдается рост числа разнообразных венчурных средних, мелких и микро предприятий вплоть до феномена человек–предприятие. С развитием высокотехнологичных секторов экономики и сети Интернет появились возможности для автономной деятельности человека — открылась перспектива производства готового информационного продукта и его реализации на рынке, что не вписывается в классическую капиталистическую организацию производства.

Наконец, социальные тенденции последних десятилетий свидетельствуют, что общество, эффективно использующее результаты технологического прогресса, ставящее перед собой постматериалистические цели и культивирующее надутилитарные мотивы деятельности, ведет к нарастанию беспрецедентного имущественного неравенства. Его причины кроются в различиях уровня способностей людей, таланта, образованности и трудолюбия. Представители класса интеллектуалов присваивают все большую долю национального богатства, руководствуясь неутилитарными мотивами, в то время, как представители других классов или не могут обеспечить себе достойного существования, или лишь стремятся к повышению уровня жизни. Такое неравенство с позиций этики может быть признано справедливым, но возникающее при этом социальное противоречие может иметь серьезные и непредсказуемые последствия по сравнению с противоречиями классового общества индустриальной эпохи887.

Для перехода от индустриальной экономики к обществу знаний и обеспечения успешной конкуренции в постиндустриальном мире, в котором в эпоху сетевых технологий каждая страна должна располагать потенциалом для восприятия и адаптации глобальных технологий, необходимы развитая производительность и творческий потенциал рабочей силы, соответствующие материальные условия, а также определенная культура мышления. Это требует качественно нового уровня вложений на цели развития и расширенного воспроизводства гуманитарного капитала. Поэтому наиболее эффективной формой накопления становится развитие каждым человеком собственных способностей, а наиболее выгодными инвестициями — инвестиции в человека, его знания и способности.

Для создания среды, стимулирующей разработку новых технологий, необходимы политическая и экономическая стабильность, а также соответствующая экономическая среда, характеризующаяся гибкостью, наличием конкуренции и динамизмом. Для многих стран это делает необходимым проведение реформ, направленных на обеспечение открытости для новых идей и новых инвестиций.

Развитие науки и даже простое копирование иностранных технологий предполагают, что первостепенное внимание уделяется развитию национальной системы образования, поэтому во многих странах эти расходы являются приоритетными. Так, в большинстве развитых стран они составляют 5–6% ВВП, а в Израиле — 7,3%, Эстонии — 7,4%, Швеции — 7,6%, Дании — 8,3%, в Малайзии — 7,9%, на Кубе — 8,5%888.

Во многих странах государственные расходы на образование дополняются финансированием из частных источников. Например, в США только на повышение образовательного уровня своих сотрудников частные американские компании расходуют около 30 млрд долл, ежегодно, что равно суммарному ассигнованию на все направления научных исследований в России, Китае, Южной Корее и на Тайване889.

Особенно заметный рост расходов на образование отмечался в некоторых странах Азии. В отличие от стран Латинской Америки, где система образования развивалась вслед за индустриализацией, в странах Азии ее создание и расширение опережали развитие индустрии, а рост расходов на образование превышал темпы роста экономики. Например, в Сингапуре на протяжении 1960–1989 гг. совокупные расходы на образование (государственные и частные) увеличивались в среднем на 11,4% в год — быстрее, чем возрастал ВВП. Существенной чертой во всех этих странах была доступность образования. По степени охвата молодежи средним и высшим образованием эти страны значительно превосходили индустриальные страны Латинской Америки.

В последнее время примечательной тенденцией стало особое внимание к подготовке специалистов в области математики, естественных и прикладных наук. Так, в 1994–1997 гг. доля поступивших в вузы по этим специальностям составила 37% в Финляндии; 38% — в Литве, Хорватии и Македонии; 42% — в Казахстане; 43% — в Словакии и Чили; 44% — в Молдове; 48% — в России и Грузии; 50% — в Алжире; 53% — в Гонконге890.

Развитие новых технологий обусловливает рост расходов на научные исследования и разработки. На протяжении 90‑х гг. страны ОЭСР тратили на НИОКР в среднем около 400 млрд долл, (в ценах 1995 г.). Сегодня на долю одних только США приходится 44% общемировых затрат на эти цели, в то время как государства Латинской Америки и Африки, вместе взятые, обеспечивают менее 1%891.

В 1996–2002 гг. расходы на НИОКР как доля в ВНП составили в странах Восточной Азии и Тихоокеанского региона в среднем 1,6%, странах Центрально–Восточной Европы и СНГ — 1,0%, странах ОЭСР — 2,6%, при этом они превысили 3% в Японии, Исландии, Финляндии и достигли 4,6% в Швеции и 5,0% в Израиле892.

Но такие значительные расходы на образование, научные исследования и разработки, а также в целом на развитие гуманитарного капитала характерны только для высокоразвитых стран мира. Большинство же стран мира не имеют возможности развивать научные исследования по многим направлениям, в том числе приоритетным. К тому же в развитых странах в сфере науки и научных разработок сосредоточен значительный потенциал ученых и квалифицированных специалистов. Например, численность работающих в научно–технической сфере на 1 млн населения составляет в США 126,2 тыс., тогда как среднемировой показатель не превышает 23,4 тыс.893.

В результате получается, что к концу XX в. постиндустриальный Запад стал сосредоточением научного потенциала человечества. Занимая ведущие позиции почти по всем направлениям НТП, эти страны обладают большими преимуществами в области открытий, изобретений, разработки патентов и лицензий, имеют огромное технологическое превосходство. Развитые страны полностью доминируют в фундаментальных и прикладных исследованиях. В начале 90‑х гг. в 10 развитых странах мира было сосредоточено 84% мировых НИОКР, они обладали 80,4% мировой компьютерной техники, обеспечивали 90,5% высокотехнологичного производства894. Сейчас они владеют 97% зарегистрированных в мире патентов и на их долю приходится более 90% трансграничных доходов от патентов и лицензий.

В 90‑х гг. прошлого века в зависимости от критериев, которые использовались для определения интеллектуального уровня экономической деятельности (удельный вес высокотехнологических отраслей; доля расходов на исследования и разработки, на программное обеспечение и образование в ВНП; процент высококвалифицированной рабочей силы), лидировали Япония, Швеция, Германия и США895. По промышленному использованию роботов лидируют Япония и США (402 и 93 тыс. роботов соответственно).

Показательно в этом отношении распределение количества пользователей сети Интернет по странам мира. В конце 90‑х гг. 88% пользователей жили в развитых странах с населением 15% от мирового, в т. ч. в США и Канаде, где проживает 5% от мирового населения, было сосредоточено более 50% пользователей896.

Сегодня в региональном разрезе в перерасчете на 1 тыс. чел. населения количество пользователей сети Интернет приходится такое: в развивающихся странах (в среднем) — 40,9; в наименее развитых странах — 2,8; в странах Африки к югу от Сахары — 9,6; странах Центрально–Восточной Европы и СНГ — 71,8; странах Восточной Азии и Тихоокеанского региона — 60,9; странах ОЭСР — 383,1. В то же время в США их количество превысило 551, Швеции — 573 и достигло 648 в Исландии897.

Сейчас 72% пользователей Интернет живут в странах ОЭСР с высокими доходами, на которые приходится 14% мирового народонаселения, в т. ч. 164 млн пользователей живут в США898.

Несколько иная картина наблюдается по такому показателю инновационной деятельности, как экспорт высоких технологий. По этому показателю наиболее высокие позиции занимали: Корея и США — 32% экспорта промышленных товаров, Ирландия — 41%, Малайзия — 58%, Сингапур — 60%, Мальта — 62% и Филиппины — 65%899. Здесь среди лидеров присутствуют и развивающиеся страны, которые в последнее время инвестируют значительные средства из госбюджета на образование, сферу НИОКР, а также на социальные программы. Поэтому в этих странах экспорт высоких технологий в последние десять лет рос быстрее, чем в развитых странах. Так, в Индонезии он возрос в 13 раз, в Китае и Гонконге — в 20 раз, в Коста–Рике — в 36 раз, на Филиппинах — в 70 раз, в то время, как в развитых странах — только в 1,5–2 раза900.

Оценивая достижения развитых стран мира в области науки и технологий, следует иметь в виду, что для этого они используют не только свой внутренний потенциал. Сейчас они разрабатывают специальные программы по привлечению зарубежных специалистов из наиболее перспективных отраслей. Например, Германия разработала программу привлечения зарубежных специалистов по компьютерным технологиям. В 2000 г. в США был принят закон, позволяющий выдавать квалифицированным специалистам ежегодно дополнительно 195 тыс. виз с правом на работу. Поскольку в развитых странах есть все необходимые условия для исследований и гарантирован высокий жизненный уровень, желающих эмигрировать в богатые страны много. Только в США в 90‑е гг. более 50% докторских степеней присваивалось иностранным гражданам, а 47% иностранных обладателей этой степени остались в Америке901 Наряду с другими факторами это способствовало росту объемов экспорта интеллектуальной собственности из США в 1986–1995 гг. в 3,5 раза, а положительное сальдо торгового баланса в этой области превысило 20 млрд долл. К 1995 г. на долю США приходилось 3/4 мирового рынка информационных услуг и услуг по обработке данных, емкость которого составляет сейчас 95 млрд долл.902

Но если от миграции ученых выигрывают богатые страны, то страны эмиграции несут значительные убытки. Однако оценить глобальные результаты международной миграции интеллектуального капитала можно только приблизительно. По методике ООН, согласно которой из ВВП вычитаются прямые и косвенные расходы на подготовку выезжающих специалистов и упущенная выгода, потери России от одного интеллектуального эмигранта оцениваются в 300 тыс. долл. Американские социологи дают более высокую оценку убытка, исходя из условий своей страны. Они полагают, что высококвалифицированный труд создает за все годы функционирования в расчете на одного работника прибавочную стоимость 400–450 тыс. долл., а труд научных и инженерных кадров — 800 тыс. долл. По американским критериям, потери России от утечки умов в 1992 г. оценивались в 25–28 млрд долл., в 1993 г. — 25–33 млрд долл., в 1994 г. — в 25–28 млрд долл., что составляет примерно половину выручки от товарного экспорта России903.

Таким образом, уже сейчас прослеживается значительная дифференциация стран по уровню научно–технического потенциала, которая в будущем будет иметь определяющее значение в глобальной экономике. Известный американский специалист по проблемам экономического развития Дж. Сакс делит современный мир по технологическому уровню на три категории — около 15% («золотой миллиард») практически полностью обеспечивают развитие науки, техники, новых форм производства; примерно половина населения земли не создает новых технологий, но в состоянии использовать достижения лидеров, а оставшаяся треть не может ни изобретать, ни использовать чужие изобретения. Технологически она отрезана от остального мира, и разрыв между теми, кто владеет информационными технологиями, и теми, кто их не имеет, увеличивается904. В то же время действующая система создания и практического использования интеллектуального капитала закрепляет существующее неравенство особенно прочно.

Проблемы усиления неравномерности развития стран и регионов в глобализирующемся мире (С. В. Сиденко)

Исследование проблем глобализации позволяет сделать вывод, что этот процесс оказывает неоднозначное влияние на мировое развитие, имея как положительные, так и негативные последствия. Оценивая результаты этого процесса, Д. Стиглиц отмечает, что открытие рынков для международной торговли помогло многим странам осуществить гораздо более быстрый экономический рост, чем это могло бы быть в ином случае. Международная торговля способствует экономическому развитию, тогда как экспорт страны влияет на ее экономический рост. Стимулируемый экспортом рост был центральным пунктом промышленной политики, обогатившей значительную часть Азии и существенно улучшившей жизнь миллионов. Благодаря глобализации увеличилась продолжительность жизни у многих народов мира, повысился их жизненный уровень. Глобализация уменьшила чувство изоляции, которое остро ощущалось в развивающихся странах, и открыла многим из них доступ к знаниям в таком масштабе, который стоит на порядок выше возможностей даже самых богатых жителей любой из стран сто лет назад905. Исследователи также отмечают, что за последние 10 лет созданы миллионы рабочих мест, существенно расширен ассортимент доступных потребительских товаров, созданы условия для свободного распространения информации в ранее закрытых обществах и др.

Отмечая положительные стороны процесса глобализации, необходимо учитывать новые проблемы и противоречия, порождаемые этим процессом. Среди комплекса проблем глобализации на первом месте — состояние окружающей среды. Ведь распространение по мере глобализации социально–экономической модели, в центре которой находится культ потребления, обусловливает наращивание промышленного потенциала в различных регионах мира, что ведет к истощению запасов природных ресурсов и растущему загрязнению окружающей среды. Это способно не только губительно отразиться на состоянии среды обитания человечества, но и на здоровье человека.

Во–вторых, не менее важной проблемой становится возрастание вместе с ростом взаимозависимости также и взаимной уязвимости различных стран мира. Это по–новому ставит проблемы национальной экономической, социальной и военной безопасности. В нынешних условиях характерным становится более быстрое и обширное распространение кризисных явлений в мировой экономике, что отчетливо продемонстрировал мировой финансовый кризис 1997–1999 гг., а также глобальный экономический спад 2001–2002 гг. Возрастает угроза международного терроризма, отмечается быстрое распространение новых опасных болезней (например, эпидемия нетипичной пневмонии в 2003 г.). Появление все более изощренных компьютерных вирусов угрожает сбоями в работе глобальных компьютерных систем. И этот список новых глобальных угроз можно продолжить.

В-третьих, существенное противоречие современной глобализации состоит в том, что она, объективно направленная на объединение мира путем его гомогенизации и универсализации на основе эталонных институтов, технологий и образцов поведения, наталкивается на принципиально несовместимые политические системы и культурные нормы, уровни социально–экономического и политического развития стран, образ жизни, уклад и системы ценностей, которые трудно унифицировать. Поэтому попытки форсировать универсализацию в политической, экономической, культурной сферах часто носят полунасильственный, навязанный характер.

В связи с этим актуально звучат выводы А. Тойнби, который отмечал, что успешная экспансия западной цивилизации за собственные цивилизационные пределы подталкивала страны, служащие объектом такой экспансии, к модернизации, сопряженной с усвоением некоторых особых элементов западной цивилизации. Модернизационные преобразования заключались, с одной стороны, в приспособлении форм массового производства к местной цивилизационной специфике и, следовательно, в продвижении техники и технологий запада в новые социокультурные регионы, а с другой — в освоении политических форм современной демократии. В то же время процессы вестернизации и вторжение элементов западной культуры в инородные цивилизационные пространства часто вызывали реакцию отторжения906.

В-четвертых, глобализация открывает неравные перспективы развития для стран и регионов мира. Для стран Запада, обладающих мощным научным и интеллектуальным капиталом, она открывает уникальные возможности развития, а для большинства развивающихся стран — потенциальную угрозу упадка и деградации, опасность усиления зависимости от развитых стран в результате создания неоколониальных империй на базе новейших технологий. Это обстоятельство может обернуться против самой глобализации, ведь, как отмечают специалисты, одной из основных причин дезинтеграции мира в период между двумя мировыми войнами было растущее глобальное неравенство. И история может повториться.

Наконец, существующее различие в потенциале участников и неравенство стартовых возможностей в глобализирующемся мире ведут к усилению неравномерности социально–экономического развития различных регионов мира, стран и народов. Конечно, это противоречие имело место и раньше, но глобализация значительно ускоряет и обостряет этот процесс. И эта проблема по важности может уступать только глобальной экологической уязвимости.

Как отмечает М. Кастельс, глобальная экономика характеризуется фундаментальной асимметрией между странами по уровню их интеграции, конкурентному потенциалу и доле выгод от экономического роста907. Эта неравномерность развития в современном мире прослеживается по всем направлениям. Во–первых, современная эпоха характеризуется наличием глубокой асимметрии в мировой экономике и ее социальной структуре. С одной стороны, выделяется небольшая группа стран с высоким и средним уровнем цивилизационного развития (страны ОЭСР), а с другой — большое число развивающихся стран, находящихся на начальных стадиях индустриальной и научно–технической цивилизации. Технологические новшества, составляющие основу национального богатства и экономического развития постиндустриальных держав, не могут быть эффективно ни произведены, ни скопированы, а в некоторых случаях даже использованы в рамках индустриальных или аграрных обществ, но только на основе таких новшеств возможно поступательное развитие. В этом кроется важнейшая из причин наметившегося в последние годы расширения пропасти между развитыми странами Запада и всеми другими государствами мира. По мнению многих исследователей, помимо деления стран на развитые и развивающиеся, возник более глубокий раскол — на страны, уже базирующиеся на информационно–инновационной экономике, и страны, даже и не помышляющие об этом908.

Во–вторых, развитые страны мира сосредоточили значительный промышленный, научный и гуманитарный потенциал. Они стали лидерами мирового развития, сумевшими произвести технологически уникальный продукт на базе информационных, научных и основанных на знаниях инноваций. Им принадлежит львиная доля мирового валового продукта (см. таблицу «Экономический потенциал крупнейших цивилизаций мира (в % к мировому)»). В конце XX века на 20% мирового населения богатейших стран приходилось 86% мирового валового продукта, а на 20% беднейших — лишь 1%. Поскольку экономический прогресс определяется инновациями, приумножают богатство развитые страны. За последние 20 лет доля созданных в мире богатств, принадлежащая 20% населения планеты, составляющего т. н. «золотой миллиард», возросла с 70 до 82,7%, тогда, как доля беднейших 20% снизилась с 2,3 до 1,4%909.

Экономический потенциал крупнейших цивилизаций мира (в % к мировому)

Источник: Яковец Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. — М.: Эдиториал. 2000. — 415 с.

В-третьих, развитие мировой торговли, глобальных финансовых и инвестиционных рынков благоприятно влияет на экономическое развитие, но наибольшие выгоды от участия в мировой экономике получают развитые страны. Так, на них приходится более половины мирового товарооборота и более 70% прямых зарубежных инвестиций. На протяжении 80‑х гг. объем прямых зарубежных инвестиций рос примерно на 20% в год, что в 4 раза превышало темпы развития международной торговли. Доля же развивающихся стран в объеме мировых капиталовложений последовательно уменьшалась с 25% в 70‑е гг. до 17% в 80‑е.

По словам Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, 49 наименее развитых стран, где проживает свыше 10% мирового населения, практически не участвуют в мировой торговле и не получают инвестиций. На них приходится 12 млрд долл, иностранной помощи, 25 млрд долл, доходов от экспорта и 5 млрд долл, прямых иностранных инвестиций в год, или менее 20 центов в день910.

Развитые страны сосредоточили в своих руках рычаги управления мировой торговлей и установили неравноправные правила участия в ней. В результате этого, например, развивающиеся страны, поставляя товары и услуги на мировых рынках, сталкиваются с тарифами, в 4 раза более высокими, чем платят промышленно развитые страны. У последних только сельскохозяйственные субсидии, делающие аграрную продукцию развитых стран более конкурентоспособной, составляют порядка 1 млрд долл, в год, что в 6 раз больше общего объема иностранной помощи этим странам911.

Эти барьеры и субсидии наносят развивающимся странам убытки в виде недополученной прибыли, которые по своему объему превышают ежегодно получаемые ими в виде помощи 56 млрд долл. По данным ООН, из–за различных препятствий и ограничений на пути экспорта своей продукции развивающиеся страны теряют ежегодно до 700 млрд долл. Это больше, чем общий объем иностранных инвестиций в развивающиеся страны.

Кроме того, часто экономика развивающихся стран более открыта, чем развитых, и это одна из причин того, что развитые страны получают львиную долю выгоды от либерализации рынков. Открытость экономики может приводить к нарушению местных экологических и социальных систем и традиций, возникновению конфликтов. По оценкам Всемирного банка, 23% стран, экономики которых как минимум на 1/4 зависят от экспорта сырья, вовлечены в военные конфликты912.

Вместе с тем, как отмечают специалисты, глобализация, т. е. устранение барьеров на пути свободной торговли и более тесная интеграция национальных экономик, может быть доброй силой и в ней заложен такой потенциал развития, который способен улучшить жизнь всех жителей Земли. Для осуществления этой задачи необходимо радикально пересмотреть механизм управления глобализацией как в сфере международных торговых соглашений, играющих важную роль в устранении торговых барьеров, так и в области политики по отношению к развивающимся странам913.

Наконец, в эпоху глобализации сохраняется и усиливается тенденция разрыва в уровне благосостояния между странами и народами. Между «золотым» и «голодным» миллиардами существует пропасть в уровне, качестве и образе жизни. По данным Всемирного банка, в 2000 г. на долю 1/6 части населения планеты, в основном жителей Северной Америки, Европы и Японии, приходилось около 80% мирового дохода, т. е. в среднем по 70 долл, в день на человека, в то время, как на долю 57% населения Земли в 63 беднейших странах приходилось всего 6% мирового дохода — в среднем менее 2 долл, в день на человека914. Но есть еще примерно 1,2 млрд человек, которые имеют доходы менее 1 долл, в день на человека. В течение последнего десятилетия XX в. число людей, живущих в бедности, возросло почти на 100 млн и это в то время как общемировой доход возрастал в среднем на 2,5% в год915.

Особенно наглядно непреодолимая пропасть между богатством и нищетой прослеживается на примере соотношения между богатейшей страной мира — США — и беднейшими странами: совокупный доход богатейших 10% населения США равен совокупному доходу беднейших 43% населения всего мира.

Таким образом, имеет место совершенно четкая тенденция углубления социально–экономического неравенства в развитии стран и регионов мира. В то же время, сосредоточив гигантский производственный, технологический и интеллектуальный потенциал, распространив вестернизацию на многие регионы мира, западный мир обнаружил тенденцию к быстрому хозяйственному и социальному обособлению от остального мира. Как отмечалось выше, международная торговля и иностранные инвестиции являются важнейшими средствами глобализации, однако в современных условиях реально происходит все большее замыкание товарных и инвестиционных потоков в пределах группы стран постиндустриального общества. Так, если в 1953 г. индустриально развитые государства направляли в страны того же уровня развития 38% общего объема своего экспорта, в 1963 г. — 49, в 1973 г. — 54, то в 1990 г. — 76%916.

Но, как отмечают ученые, если постиндустриальный тип развития утвердится только в Северной Америке и Западной Европе, не перейдя границы западной цивилизации, то мир в целом неизбежно будет нестабильным, расколотым, обреченном в будущем на сильнейшие потрясения917.

Чтобы избежать таких последствий глобализации, необходимо использовать как внутренние, так и внешние факторы решения этой проблемы. Внутренние предполагают мобилизацию странами внутренних источников развития и прорыв на пути «догоняющего» развития, а внешние — формирование адекватной системы глобального управления.

Эффективность «догоняющей» модели модернизации исследуется многими зарубежными учеными, в частности российскими — В. Иноземцевым, В. Федотовой и др. Они отмечают, что в истории известны успешные примеры «догоняющего» развития — в XX веке такими были массированная индустриализация в СССР в 30–60‑х гг., германский вариант мобилизационного хозяйства (имевший место вплоть до 1944 г.), развитие Японии в 50–70 гг. Но эти примеры относятся к индустриальному этапу развития цивилизации, когда экономика могла ускоренно развиваться на основе эффективного использования внутренних накоплений и жесткого государственного регулирования.

В условиях развития постиндустриального общества попытку «догоняющего» развития предприняли ряд восточно–азиатских стран: в 50‑е гг. модернизацию начала Корея, в 60‑е — Тайвань, в 70‑е — Китай, в 80‑е — Вьетнам. Реформы в этих странах считаются наиболее удачными примерами модернизации последних десятилетий в Юго–Восточной Азии. Исследование этих проблем позволило сделать выводы о том, что успешное экономическое развитие в этих странах было обусловлено несколькими важными факторами:

• прежде всего, ведущую роль в процессе индустриализации этих стран играло государство, возглавляемое социально ответственными, патриотическими элитами;

• во–вторых, особенностью проводимых преобразований была экспортная ориентация их экономики, что компенсировало узость внутреннего рынка;

• в-третьих, длительное время Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур, следуя опыту Японии, эффективно использовали передовые технологии, заимствованные у стран Запада, эффективно стимулировали внедрение достижений науки и техники частным бизнесом, покупали за границей лицензии и патенты, приглашали специалистов из США и Японии в качестве консультантов;

• в-четвертых, значительную роль в экономике этих стран сыграл приток иностранных инвестиций, объемы которых с 1985 по 1992 г. возросли в Сингапуре в 3 раза, в Южной Корее — в 4,5 раза, Малайзии — в 9 раз, Таиланде — в 12–15 раз, Индонезии — в 16 раз;

• наконец, характерной чертой социальной политики «тигров», особенно в Малайзии и Сингапуре, был высокий уровень инвестирования в развитие гуманитарного капитала — образование, профессиональную подготовку, здравоохранение и социальное обеспечение918.

Благодаря значительному притоку иностранных инвестиций и высокой норме внутренних накоплений экономический рост в регионе в 70–80 гг. прошлого века был самым высоким в мире, составляя от 7–8% в Таиланде и Индонезии, 8,1%‑в Малайзии, 9,4–9,5 — в Гонконге, Южной Корее и Сингапуре — до 10,2% — на Тайване919. Вклад региона в мировой ВВП возрос с 4% в 1960 до 25% в 1991 г., хотя в начале реформ каждое из государств имело ВНП на душу населения не более 300 долл, в год.

Одновременно быстрый экономический рост в регионе сопровождался социальным развитием — уменьшением бедности основной массы населения и снижением социального неравенства. В этом нашли отражение как влияние конфуцианских традиций, социального патернализма и общинности, так и готовность политической и деловой элиты жертвовать текущими выгодами ради достижения стратегических успехов в будущем.

Но этим странам не удалось долго удерживать экономический рост, т. к. экономический рост обеспечивался, в основном, экстенсивными факторами и не сопровождался существенным улучшением социальной ситуации. Кроме того, привлечение новых технологий, увеличение расходов на науку и сферу НИОКР, рост числа ученых и инженеров — лишь необходимое, но недостаточное условие для перехода к постиндустриальному развитию. Например, в 1995–1997 гг. в Южной Корее и Японии расходы на научные исследования и технологические разработки были выше, чем в высокоразвитых странах Запада, составляя примерно 3% ВНП, но это не позволило им перейти к постиндустриальной модели развития. Проблема заключается в организации НИОКР и характере связей между научными исследованиями и производством готовых изделий, роли специалистов и их способности к творчеству. Поэтому странам Азии предстоит найти оптимальное соотношение между сложившимися традициями общинности и солидарности, которые помогают поддерживать стабильность в обществе, и индивидуализацией, стремлением человека к самовыражению, без чего невозможна творческая деятельность в условиях развития «новой экономики».

Модель «догоняющего» развития оценивают по–разному. Одни ученые утверждают очевидную несостоятельность и бесперспективность попыток индустриальных стран добиться ощутимых успехов на пути «догоняющего» развития920. Это предположение они аргументируют тем, что постиндустриальное общество не может быть построено — путем его становления является эволюционное развитие на основе максимальной реализации личностного потенциала людей, достигших высокого уровня материального благосостояния. Как показывает японский опыт, десятилетия заимствования технологий не порождают собственных технологических прорывов. В связи с этим полагают, что эволюционное формирование постиндустриальной системы в ближайшие десятилетия возможно только в США и странах Европейского союза. Поэтому ключевым является вопрос о том, перейдут ли другие — не западные — цивилизации (например, Япония и «тигры» Юго–Восточной Азии) от «догоняющей» индустриальной модернизации к постиндустриальному развитию, встроятся ли они в новую формирующуюся «сверхцивилизационную» общность921.

Другие специалисты делают более оптимистичные прогнозы относительно перспектив «догоняющего» развития и аргументируют это тем, что потенциально у каждого общества есть шанс изобрести нечто такое новое, что будет высшим достижением человечества в данной области и выведет это общество в число монопольных производителей этого продукта. То есть утверждается, что, даже не будучи частью постиндустриального мира, в него можно войти, создав хотя бы один необычный инновационный продукт, конкурентоспособный на мировом рынке922. Такое вполне возможно в условиях современной технологической революции. Но при этом следует иметь в виду, что такой прорыв возможен при наличии в обществе личностей, способных к генерированию нового знания и принципиально новых идей, а интеллект можно воспроизводить только при высоком уровне развития образования, науки и благосостояния, т. е. при осуществлении целенаправленной государственной политики.

Наконец, есть также предположение, что возможен симбиоз постиндустриального и индустриального обществ. Мировой опыт свидетельствует, что, несмотря на самодостаточность постиндустриального общества, оно все же выходит за свои цивилизационные границы, так как нуждается в определенном разделении труда и стремится переложить значительную часть нетворческой, тяжелой и низкооплачиваемой работы на представителей других обществ. Такую работу, в частности, выполняют сейчас динамично развивающиеся страны Юго–Восточной Азии, Китай и Индия.

Вторым направлением придания устойчивости развитию в глобальном мире есть создание системы глобального управления. Сейчас ученые, политики и общественные деятели приходят к выводу, что глобализация, как процесс развития экономической и политической взаимозависимости стран и регионов мира, достигла такого уровня, на котором становится необходимой постановка вопроса о создании системы глобального управления. Есть различные мнения по поводу вариантов и возможностей функционирования такой системы. Некоторые исследователи, например, В. Михеев, отмечают возможность и необходимость создания единого мирового правового поля и мировых органов экономического и политического управления923. Предлагается также, учитывая отсутствие каких–либо мировых центров власти, разработка мировым сообществом механизмов координации согласованных действий как на международном, так и на региональном уровнях.

В 70–80‑х гг. делались предположения о возможности образования в перспективе мирового правительства. Многие теоретики, перенося концепции государственного управления, устоявшиеся на национальном уровне, на глобальный уровень, пытаются представить ведущие международные организации в качестве прообраза будущего глобального правительства и наиболее подходящего инструмента, способного обеспечить управляемость мировым сообществом и мировым хозяйством. Однако реальные процессы глобального развития доказывают, что, по крайней мере, в нынешних условиях это в принципе неосуществимо.

Интересны в этом отношении исследования П. Херста и Г. Томпсона, которые сделали вывод о том, что в современных условиях глобализирующегося мира возникает необходимость управления на пяти уровнях — от международного до локально–регионального, реализовать которое может только нация–государство посредством:

• соблюдения межгосударственных соглашений;

• усилий значительного числа государств, создающих международные регулирующие организации типа ВТО;

• региональных торгово–экономических ассоциаций и союзов типа Европейского союза или НАФТА;

• использования национальных рычагов и институтов типа Ассоциации Рэнд в США;

• проведения внутригосударственной региональной политики для развития местных промышленных центров924.

Сейчас многие ученые и политики считают, что главным субъектом международных отношений должно выступать государство, ведь никакая глобальная система не будет жизнеспособна, если не будет отражать национальные интересы. Дж. Сорос отмечает, что развитие глобальной экономики не сопровождается развитием глобального общества, которое можно было бы поставить в соответствие глобальной экономике, как и не существует глобальной демократии. Базовой структурой в политической и социальной жизни остается нация–государство925.

Многолетний опыт функционирования интеграционных группировок показывает, что для их успешного развития необходимо сочетание национальных и наднациональных интересов. В условиях глобализации национальные интересы еще более выходят за рамки государственных границ, что требует принятия дополнительных решений по координации и определению направлений развития на наднациональном уровне. Одно из позитивных последствий глобализации заключается в том, что возрастают возможности многовариантности в реализации национальных интересов государств–членов мирового сообщества. Поэтому уважение суверенитета государства, его национальных интересов останется основополагающим принципом международных отношений и в XXI веке.

Таким образом, в условиях формирующегося «сверхцивилизационного» или «надцивилизационного» сообщества возникает необходимость не упрощения, а усложнения и модернизации функций современных наций–государств.

В последнее время в западных концепциях управления процессом глобализации отмечается неизбежность длительного периода сосуществования национальных и глобальных форм управления, которые еще предстоит создать. Предполагается, что глобальная система управления будет представлять собой многоуровневую систему управления — систему институтов, способных обеспечить управляемость развития в условиях глобализации. Сейчас проблемы глобального управления решаются на уровне ООН, Международной организации труда, Мирового банка, Международного валютного фонда, Всемирной торговой организации, «Группы восьми», «Группы 10», «Группы 22», многочисленных неправительственных организаций (НПО).

Ключевое место в системе глобального управления должно принадлежать ООН и системе ее специализированных органов. Еще в 1992 г. в Докладе о развитии человека отмечалось, что человеческое общество все более приобретает глобальное измерение и рано или поздно ему придется создать мировые институты власти. В 1995 г. на саммите ООН по социальным вопросам была подчеркнута важность глобального единства при решении проблем бедности, социальной незащищенности и общественного развития во всех странах мира.

Необходимость формирования механизмов глобального управления отмечена в Декларации тысячелетия, принятой ООН в 2000 г. В ней подчеркивалось, что глобализация может обрести полностью всеохватывающий и справедливый характер лишь посредством широкомасштабных и настойчивых усилий по формированию общего будущего, основанного на нашей общей принадлежности к роду человеческому во всем его многообразии.

Тогда же на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2000 г. главы государств и правительств отметили крайнюю неравномерность развития человеческого потенциала во всем мире и признали «коллективную ответственность за утверждение принципов человеческого достоинства, справедливости и равенства на глобальном уровне». В Декларации были определены цели в области развития человеческого потенциала, которые должны быть достигнуты к 2015 г.: искоренение крайней нищеты и голода, введение всеобщего начального образования, содействие достижению равенства между мужчинами и женщинами и улучшение положения женщин, сокращение детской смертности, улучшение охраны здоровья матерей, преодоление распространения ВИЧ/СПИД-а и других болезней, обеспечение экологической устойчивости и установление глобального партнерства во имя развития и др.926.

В процессе формирования системы глобального управления важную роль призвана сыграть Международная организация труда. Около 200 конвенций МОТ посвящено проблемам политики занятости, развития человеческих ресурсов, социальному обеспечению, социальной политики, механизму фиксации заработной платы, условий труда, производственных отношений, управления трудовыми ресурсами, защите прав женщин и детей и др. К середине 90‑х гг. среднее число ратифицированных конвенций на одну страну достигло 41. Развитые страны ратифицировали большее количество конвенций — в среднем 52 в Европе и 42 на Американском континенте, в то время как в Африке — 27 и в Азии — 21.

В настоящее время возрастание роли МОТ на международном уровне обусловлено двумя моментами:

• во–первых, необходимостью внедрения процедурных гарантий предыдущего консультирования с МОТ правительств государств по реформированию трудового законодательства в контексте инициированной Мировым банком структурной перестройки;

• во–вторых, необходимостью включения пунктов по трудовым и социальным вопросам в соглашения, заключаемые в рамках Всемирной торговой организации.

Последнее обстоятельство связано с тем, что в условиях глобализации большая опасность углубления неравенства между странами и регионами мира заложена в дискриминационных условиях внешней торговли. Завершение переговоров в рамках ГАТТ в 1994 г., ознаменовавшее эпоху расширения свободы торговли, усилило обеспокоенность по поводу возможности невыполнения тех мероприятий социальной защиты, регулятивных правил и норм в трудовой и социальной сферах, которые гарантировались, по крайней мере, в некоторых развитых странах. В наиболее невыгодном положении оказались развивающиеся страны, помимо их желания втянутые в политику социального демпинга, т. е. поддержания своей конкурентоспособности за счет искусственного занижения стоимости рабочей силы и отказа обеспечить своим работникам базовые права и необходимые условия жизни.

Поэтому историческая роль МОТ и заключается именно в предотвращении пагубного влияния усиления конкуренции и свободной торговли на трудовые и социальные нормы. Это достигается в ходе длительных глобальных дискуссий по поводу того, включать ли и каким образом пункты социальной политики (в частности те, которые предотвращают уменьшение социальных расходов) в соглашения по вопросам свободной торговли. В 1994 г. с этой целью МОТ создала рабочую группу для исследования последствий свободной торговли для социальных норм.

Проблемы предотвращения дискриминации во внешней торговле находятся в центре внимания и других международных организаций. В 1996 г. в рамках ВТО состоялась конференция, посвященная соблюдению международно признанных ключевых норм труда, где было принято решение о неприемлемости их использования в протекционистских целях. Со времени проведения Бреттон–Вудской конференции в 1994 г. роль создания безопасных условий для международного экономического обмена в мире посредством создания новой международной валютно–финансовой системы взял на себя Международный валютный фонд.

Важную роль в становлении системы глобального управления играет Всемирный банк, декларируя свою миссию содействия экономическому и социальному развитию, борьбе с бедностью. В 1991 г. был опубликован политический документ «Социальные стратегии борьбы с бедностью», а в 1996 г. банк принял стратегию борьбы с бедностью в развивающихся странах и были рассмотрены и внедрены более обоснованные социальные программы структурной перестройки. Доля займов под структурную перестройку, направленных на решение социальных проблем, возросла с 5% в 1984–1986 финансовых годах до 50% в 1990–1992 гг. В 1992 финансовом году 18 из 32 займов под программу перестройки четко предназначались для борьбы с бедностью. Мероприятия по борьбе с бедностью в развивающихся странах уже позволили смягчить последствия структурной перестройки в ряде стран Африки и Латинской Америки.

Наконец, все более заметную роль в становлении глобальной системы управления играют неправительственные организации (НПО). Если в 1914 г. существовало всего 1083 международных НПО, то к 2000 г. их было уже более 37 тыс., причем пятая часть их была создана в 90‑е гг. Сейчас более 7 млрд долл, помощи развивающимся странам предоставляется по каналам этих организаций.

Но в целом процесс глобализации еще не стал институционально оформленным и регулируемым, т. к. не созданы соответствующие структуры и механизмы управления. По этому поводу Д. Стиглиц отмечает, что «у нас нет мирового правительства, ответственного за народы всех стран, чтобы контролировать процесс глобализации способами, сопоставимыми с теми, которыми национальные правительства направляли процессы образования наций. Вместо этого у нас есть система, которую можно назвать глобальным управлением без глобального правительства, такая, в которой кучка институтов — Всемирный банк, МВФ, ВТО, — и кучка игроков — министерства финансов, внутренней и внешней торговли, тесно связанные с финансовыми и коммерческими интересами, — доминируют на сцене, но при этом огромное большинство, затрагиваемое их решениями, остается почти безгласным927. Поэтому мировому сообществу еще предстоит решить важнейшую задачу создания эффективной системы глобального управления.

Подводя итог изложенного, необходимо сказать и о перспективах развития процесса глобализации. Сейчас, когда процесс глобализации развивается по восходящей, охватывая новые регионы и сферы деятельности, создавая глобальные институты, кажется, что процесс необратим и ему нет альтернативы. Но исторический опыт свидетельствует о нелинейности и вариантности общественного развития928.

Как отмечалось ранее, в конце XIX — начале XX в. значительно возросли взаимосвязи и взаимозависимость мира. Многие исследователи отмечают, что наивысший уровень мировой торговли по отношению к мировому ВВП наблюдался в канун Первой мировой войны и только к 1990‑м годам этот уровень удалось превзойти. Но уже в конце XIX в. усилились протекционистские тенденции во внешней торговле: континентальная Европа закрыла свои сельскохозяйственные рынки от притока дешевого американского и украинского зерна, США воздвигли таможенные барьеры, чтобы защитить свою зарождающуюся промышленность от европейской конкуренции. Ряд стран, в т. ч. США, Аргентина и Канада, ограничили иммиграцию. Первая мировая война и Великий кризис 1929–1933 гг. усилили поворот к политике автаркии и самоизоляции, что было обусловлено крахом золотого стандарта и свертыванием торговых отношений. Разрушительный кризис привел к замыканию в национальных границах и заставил сконцентрироваться на внутренних экономических и социальных проблемах.

Современная волна глобализации началась в конце XX в. и сразу обнаружила много противоречий и проблем, которые необходимо решать на глобальном уровне. Поэтому уже в конце 90‑х гг. началось массовое транснациональное движение социального протеста, или так называемое антиглобалистское движение. Это движение не имеет аналогов в прошлом, так как в него объединились самые разные слои населения различных стран — студенты, церковные общины, экологи, профсоюзы, неправительственные организации, пацифисты и др. Первый и Второй Всемирные социальные форумы, состоявшиеся в 2001 и 2002 гг. в Порту–Алегри (Бразилия), показали, что антиглобалистское движение — это общественное движение, призывающее отказаться от глобализации по–американски и придать ей человеческое лицо. Они не отрицают объективный процесс мирового развития, а протестуют против его современных форм, сложившихся под влиянием интересов ведущих индустриальных государств мира.

И уже сейчас многие исследователи и политики высказывают сомнение в необратимости современного процесса глобализации. Интересно высказывание по этому поводу Дж. Сороса: «…первый вариант глобальной капиталистической системы образца XIX в. был уничтожен Первой мировой войной. Существует достаточно высокая вероятность того, что и современный вариант глобального капитализма приближается к своему логическому концу»929. Подобное заключение делает и российский ученый М. Чешков: «Процесс глобализации находится ныне в критической фазе, настолько критической, что она оценивается как кризис глобализации и даже как проявление предельности, исчерпанности этого процесса настолько, что ставится вопрос о реалиях постглобализации»930.

В то же время специалисты Всемирного банка высказывают более оптимистичный прогноз, предвидя два сценария глобального развития. Согласно первому развитие может иметь пассивный характер, т. е. будет характеризоваться дальнейшей дифференциацией между отдельными регионами и усилением неравномерности развития, замедлением экономического роста и разрозненностью. Этот путь получил название дивергентного сценария.

Во втором сценарии — конвергентном — анализируются возможные последствия активного государственного вмешательства на национальном уровне во всех регионах мира в сочетании с усилением международной интеграции. Главными факторами в нем будут инвестиции в образование, информатику, технологии. Повышение профессионального уровня работающих в условиях глобализации позволит многим странам подняться на новый технологический уровень. Этот сценарий предвидит рост доходов и сокращение неравенства во многих странах и регионах. Конвергентный сценарий и интеграция могут положить начало сокращению больших различий между странами, существующих в наше время.

Таким образом, только управляемый и регулируемый процесс глобализации может содействовать росту благосостояния и равенства для большинства народов мира. Только установление мирового порядка, основанного на праве, на диалоге культур, утверждении мира и толерантности, может способствовать сближению цивилизаций.

Цивилизационные аспекты финансовой глобализации (А. В. Плотников)

Общие подходы к определению современных цивилизационных проблем и проблем глобализации мира создают необходимые предпосылки для их характеристики. Причем такая характеристика возможна как с точки зрения современных цивилизационных проблем, так и с точки зрения глобализации. Довольно специфическим, но полезным для обеих точек зрения является исследование цивилизационных аспектов финансовой глобализации.

Развитие мировых экономических и политических процессов все более стимулирует размежевание между богатыми и бедными странами. Это приводит к уменьшению центров экономического и политического могущества в мире и их определенной стабилизации. Принимая во внимание процессы общей глобализации со всеми их преимуществами и недостатками, надо определить весомую их составную — финансовую глобализацию931. Финансовая глобализация является довольно новым феноменом в развитии человечества. Западные специалисты относят ее зарождение к 60‑м гг. XX в., когда началось бурное развитие торговли, миграции и движения капитала932.

Основные экономические и политические процессы в мире становятся все больше связанными друг с другом. Глобализация все решительнее охватывает мир, делая его более структурированным. В то же время глобализационные процессы происходят в условиях, когда уже больше 10 лет тому назад де–факто ликвидировано многолетнее деление мира на «капиталистическую» и «социалистическую» системы. Современная глобализация, имея бесспорные отрицательные последствия для общецивилизационного развития, в то же время характеризует процессы соответствия существующего развития потребностям конкретных индивидов. Как подчеркивал известный американский экономист Дж. К. Гелбрейт еще в начале 90‑х годов, «капитализм не смог бы выжить в своей первоначальной или чистой форме. Но под нажимом он смог приспособиться. Социализм в своей начальной форме успешно решал свои первоначальные задачи. Но он не смог приспособиться и породил репрессивную политическую систему угнетения»933 Исходя из этого, процессы общей глобализации, как и ее отдельных составляющих (к которым, в частности, относится и финансовая глобализация), имеют общецивилизационное значение, причем имея две параллельные составляющие: тормозящую развитие цивилизации и ускоряющую развитие цивилизации.

В мире наиболее активно происходит финансовая глобализация. Финансовая глобализация отражает процесс движения финансовых ресурсов за пределами государственных границ. А кроме непосредственного движения финансовых ресурсов, финансовая глобализация охватывает также совокупность отношений, которые связаны с формированием, аккумулированием и использованием финансовых ресурсов, не считаясь с существованием государственных границ.

Финансовая глобализация является многогранным процессом, имеющим как положительное, так и отрицательное влияние на развитие человечества. Причем, как процесс общей глобализации (с точки зрения его оценки), финансовая глобализация имеет неоднозначное (положительное или отрицательное) влияние на разные страны, в зависимости от степени их экономической развитости и политического влияния в мире.

В рамках финансовой глобализации информационные технологии, к минимуму снижая затраты на осуществление конкретных операций и цену выхода на глобальные финансовые рынки, уничтожают эти препятствия, устраняя тем самым и препятствия для всякого хоть сколько–нибудь устойчивого разделения этих рынков.

Формирование единых общемировых рынков в финансовой сфере и постепенная интеграция глобальных рынков разных финансовых инструментов в единый мировой финансовый рынок ставят на повестку дня вопрос о возникновении глобальных монополий как следствия финансовой глобализации.

Современный мир предполагает влияние динамики экономического роста ведущих стран на процессы финансовой глобализации. И это связано с конкретными макроэкономическими показателями. Кроме этого, несколько специфическое влияние на развитие глобализационных процессов в мире оказали события 11 сентября 2001 г. и весь комплекс факторов, которые вытекают из этого. По расчетам Economist Intelligence (исследовательского подраздела журнала The Economist), на начало 2002 года, если реальный рост ВВП в странах мира достиг показателя 4,7% в 2000 году, то в 2001 году он снизился до 2,2% и начал постепенно возрастать по 4,2% до 2006 г. Соответственно, по странам ОЕСР: 2000 год — 3,8%, 2001 – 1,0%, 2006 – 2,7%, а по странам — не членам ОЕСР: 2000 год — 6,0%, 2001 – 4,3%, 2006 – 6,1%934. Хотя, учитывая то, что много учреждений, в частности Мировой банк, постоянно пересматривают свои прогнозы экономического развития в лучшую сторону, возможным представляется даже более оптимистичный ход событий. Здесь надо прибавить, что это совсем не темпы роста экономики Украины, — в приведенных странах совсем другое наполнение роста и совсем другие показатели того, от чего отталкивается такой рост. Хотя на развитие мировой экономики все еще продолжают влиять последствия не только событий 11 сентября 2001 г., но и мирового финансового кризиса 1997–1998 гг.

Финансовая глобализация несет определенные опасности как для развитых стран, так и для стран, которые имеют невысокий экономический уровень развития. Существуют реальные опасности финансовой глобализации: во–первых, опасность глобальных финансовых кризисов; во–вторых, опасность подрыва суверенитета стран с невысоким уровнем развития по причине долговой и другой финансовой зависимости; в-третьих, разрыв между уровнями финансового и в целом экономического развития отдельных стран; в-четвертых, финансовое подчинение стран с невысоким уровнем развития, осуществляемое развитыми странами; в-пятых, финансиализация культурных и других нематериальных ценностей. Эти опасности являются довольно серьезными угрозами для развития человечества.

Цивилизационные аспекты финансовой глобализации характеризуются рядом направлений, которые позволяют как соединить национальные особенности отдельных стран и стереть барьеры между ними, так и наоборот — подчеркнуть именно национальные особенности отдельных стран и регионов. Основными из них, в контексте национальных интересов Украины, являются следующие четыре направления: 1) использование единых финансовых инструментов как средства унификации экономического развития; 2) формирование финансовых центров в процессе цивилизационного развития; 3) возможности масштабных действий, направленных на подрыв стабильности финансовой системы, как формы цивилизационного противодействия; 4) особенности цивилизационного развития Украины с точки зрения финансовой глобализации.

1. Использование единых финансовых инструментов как средства унификации экономического развития. Вся совокупность экономических отношений, связанная с финансовой глобализацией, — формирование, движение и использование финансовых ресурсов за пределами национальных границ государств — имеет довольно жесткие унифицированные правила развития. При этом использование инструментов формирования финансовых ресурсов, их движения и использования отвергнет любые национальные особенности и делает их одинаковыми независимо от региональных, национальных, религиозных и других особенностей. При этом все, что может оставаться характерным, не является принципиальным для финансовой глобализации. Национальные и прочие особенности, связанные инструментами формирования, движения и использования финансовых ресурсов, могут сохраняться на уровне полуофициальном, или теневом935.

Исходя из этого, любые страны, независимо от уровня их цивилизационного развития, включаясь в достаточно развитые товарно–денежные отношения, уже принимают участие в унифицированном экономическом развитии благодаря финансовым инструментам. При этом выход национальных товарно–денежных отношений на рубежи государственных границ служит гарантией того, что национальные особенности цивилизационного характера исчезают и страна «начинает играть» по установленным унифицированным международным правилам936.

Учитывая исторический опыт развития товарно–денежных отношений, а также предпосылки для развития валютно–финансовых отношений, представляется естественным, что в условиях финансовой глобализации все процессы, связанные с использованием единых финансовых инструментов, направлены на подчинение менее развитых стран более развитым.

От финансовой глобализации выигрывают развитые страны, которые имеют влияние на экономические и политические стороны развития мира. В современных условиях фактически единой сверхдержавой остается США со всеми возможностями для подчинения финансовой глобализации в свою пользу.

Если не затрагивать перспективу евро, то доллар есть и остается единой сверхмощной валютой мира937. В свое время в печати стран СНГ и развивающихся стран даже обсуждалась возможность проведения той или другой конфискационной денежной реформы наличных долларов США. США всегда могут провести в той или иной форме конфискационную реформу по крайней мере наличной части своих долларов, которые находятся вне страны. Это может быть сделано, например, под видом борьбы с международной преступностью: во–первых, поскольку этот тезис выступает стандартным приемом США в международной конкурентной борьбе, а во–вторых — поскольку это правда: обращение значительной части долларов за пределами США в той или иной форме связано с нарушением законов. Хотя, опять–таки, это возможно исключительно как модель, практические следствия такой конфискационной реформы для других стран стали бы губительными.

Для Украины все еще является актуальной проблема взаимоотношений доллара и японской ены, равно, как и изменений курсов к доллару других азиатских валют вследствие кризиса 1997–1998 гг. Актуальными являются проблемы взаимодействия доллара и евро. Финансовое влияние США в рамках финансовой глобализации является довольно весомым и в плане конкуренции с евро. Это может характеризоваться конкретными действиями данной страны как в финансовой, так и в общеэкономической плоскости. В принципе, конкурентная борьба между США и Западной Европой (которая сейчас определяется как зона евро) является традиционной, но сейчас приобрела новую окраску.

Оживление мировой экономики, которое отмечается сегодня, не имеет однозначного влияния на Украину. Среди позитивов можно определить то, что в той или иной степени западный капитал будет работать с Украиной, хотя условия и принципы такой работы, естественно, претерпят изменения. К негативам можно отнести исторические условия такого оживления — сейчас страны Запада более зациклены «сами на себе», а не на поиске возможностей работы с рискованными рынками, к которых относится и Украина. В любом случае Украина не может и не будет играть ведущую роль в процессе распределения экономического влияния в мире. Все, что ей осталось, — найти свое оптимальное место, с тем чтобы минимизировать отрицательные влияния финансовой глобализации на свое будущее.

2. Формирование финансовых центров в процессе цивилизационного развития. В процессе цивилизационного развития состоялось формирование центров экономического развития, базирующихся на современных основаниях финансовой глобализации. Причем финансовая глобализация в таких финансовых центрах выступает и как движущая сила, и как результат формирования этих центров.

Мировые экономические центры, сформировавшиеся на протяжении послевоенного развития, стали почти чем–то несокрушимым. Сегодня фактически можно вести речь лишь о тенденциях к изменениям весомости США, Западной Европы и Японии, а никак не о том, что какой–либо из приведенных центров исчезнет или образуются новые. Даже с введением евро все споры концентрируются именно вокруг перспектив его соотношения к доллару, а совсем не на том, возникнет ли какой–нибудь новый конкурент евро.

Действия фактически единственной сверхдержавы в рамках финансовой глобализации позволяют США захватить инициативу и самостоятельно выбирать время, сферу и характер конкурентной борьбы, что предоставляет им преимущество. С точки зрения конкуренции со странами Западной Европы, США имеют определенные преимущества. При первом рассмотрении перспектив такой конкуренции, которая основывается на сопоставлении имеющихся запасов ресурсов, безусловно преобладающими представляются шансы Европы. Однако сопоставление в динамике, с учетом разного уровня затрат, возрастающей роли наиболее современных технологий и фактически естественной монополии США на владение ими и на их развитие принуждает в долгосрочной перспективе сделать вывод в пользу США.

Влияние разнообразных факторов финансовой глобализации на современную конкуренцию видно при сопоставлении потерь, понесенных европейскими и американскими капиталами вследствие финансового кризиса 1997–1998 гг. в Юго–Восточной Азии: при любых способах оценки убытки европейцев превышали потери американцев. При этом, если в США потери несли в основном высокорисковые структуры, которые находятся на периферии национальной финансовой системы, то в Европе — преимущественно банки, составляющие ее сердцевину.

Конкуренция между США и зоной евро может иметь ощутимые отрицательные последствия не только в рамках финансовой глобализации, но и в более широком смысле. При этом возможна потеря или по крайней мере консервация наиболее передовых технологий: в случае победы еврозоны — поскольку она традиционно имеет проблемы с их созданием; в случае победы США — в связи с резким сжатием рынков продажи и реализации этих технологий, которое ослабит стимулы их разработки и уменьшит ресурсы, привлекающиеся на эти цели.

Цивилизационные аспекты финансовой глобализации отмечаются на параметрах экономического роста отдельных регионов мира. Причем такое возрастание (даже в силу факторов региональной и государственной ограниченности) происходит в условиях действия факторов финансовой глобализации. В этом направлении происходят также проявления всей совокупности как отрицательных, так и положительных факторов глобализационных процессов в мире.

По расчетам Мирового банка938, в 2004 году прогнозировалось увеличение темпов возрастания в странах европейского и центральноазиатского региона до уровня 4,5%, что отражает более высокие темпы роста в странах Центральной и Восточной Европы и замедление роста в СНГ. С учетом Турции рост экономики в Центральной и Восточной Европе мог увеличиться с 3,5 процента в 2003 году до 4,3 процента в 2004 году.

3. Возможности масштабных действий, направленных на подрыв стабильности финансовой системы, как формы цивилизационного противодействия. Проблемы финансовой глобализации тесно связаны с целым рядом отрицательных явлений. Среди них можно выделить такое явление, как экономический терроризм. В принципе, придавать террористическим акциям определенные цивилизационные или нецивилизационные черты некорректно. Хотя много политологов квалифицировало события 11 сентября 2001 г. именно как столкновение цивилизаций, довольно тяжело делать такие обобщения, исходя из отдельного террористического акта, пусть даже имевшего ощутимые экономические и политические последствия. События 11 сентября 2001 г. могли бы состояться также при условиях, если бы их исполнители были не арабского, а и англосаксонского или любого другого происхождения. Исходя из этого, можно определить характеристики экономического терроризма как явления общецивилизационного, последствиями которого являются процессы, охватывающие изменения финансовой глобализации.

Экономический терроризм — это общественно опасные в национальном или международном масштабе действия, которые приводят к нарушениям в нормальном функционировании международной или национальной экономической системы, экономической деятельности отдельных субъектов, экономической деятельности и экономической жизни граждан939.

К экономическому терроризму также относятся насильственные действия, направленные против отдельных граждан, учреждений и организаций, стран или групп стран. В отличие от терроризма обычного, экономический терроризм проводится, как правило, без осуществления акций, которые приводят к взрывам, разрушениям, человеческим жертвам и т. п. Проявления экономического терроризма можно рассматривать на нескольких уровнях — международном, национальном, уровне граждан. На международном уровне целью экономического терроризма является изменение в существующей расстановке экономических и политических сил. Экономический терроризм может иметь целью снижение показателей региональных фондовых индексов, снижение курса акций тех или иных компаний, снижение курса коллективной валюты (например, евро) и т. п. В этом случае действия экономического терроризма прямо связаны с процессами финансовой глобализации, причем именно в плане усиления отрицательных его проявлений.

В качестве одной из целей экономического терроризма на международном уровне выступает изменение влияния традиционных центров экономического могущества (США, Западной Европы, Японии). Одним из возможных проявлений экономического терроризма на международном уровне выступают искусственные прыжки цен на золото, нефть, отдельные металлы и т. п. На достижение целей экономического терроризма в международном масштабе влияют решения военных конфликтов, политические потрясения, действия обычного терроризма.

На национальном уровне экономический терроризм имеет целью подрыв экономической системы конкретной страны и изменение ее места в мире по экономическим показателям. Такая разновидность экономического терроризма часто находится во взаимосвязи с целями и задачами, которые ставит перед собой международный экономический терроризм. Наиболее часто действия национального уровня экономического терроризма происходят параллельно с проявлениями обычного терроризма, а также политических факторов внутреннего и внешнего характера. Проявления экономического терроризма на национальном уровне могут происходить путем подрыва экономической безопасности страны, создания условий для внешней экономической зависимости, развала финансово–кредитной системы страны, истощения естественных запасов и разрушения национального экономического потенциала. Общие схемы международного уровня экономического терроризма также пригодны для использования на национальном уровне.

На уровне отдельных лиц экономический терроризм призван создать условия для полной экономической зависимости граждан от других субъектов (других граждан, учреждений и организаций, государства и т. п.). В этом направлении экономический терроризм создает условия для отсутствия любой экономической самостоятельности граждан, что, в свою очередь, приводит к потере самостоятельности политической. К экономическому терроризму на уровне граждан относится лишение граждан имущества, денежных сбережений, взносов в банковских учреждениях, денег, находящихся в ценных бумагах и т. п. Экономический терроризм против граждан приводит к уменьшению возможностей государства, полному экономическому упадку и имеет политические последствия. Как правило, данный уровень экономического терроризма осуществляется одновременно на национальном и международном уровнях.

С точки зрения финансовой глобализации одним из специфических проявлений экономического терроризма являются события 11 сентября 2001 г. в США. Именно тогда масштабные проявления терроризма обычного (разрушение Всемирного торгового центра в Нью–Йорке и частично здания Пентагона в Вашингтоне с использованием самолетов гражданской авиации) привели к достижению целей экономического терроризма. Вследствие террористических действий с использованием гражданской авиации и разрушения символов могущества США возникла ситуация, повлиявшая на фондовый рынок, а также задевшая сферы страхования, авиаперевозки, самолетостроение и т. п. За счет общеглобализационных рычагов, а также рычагов финансовой глобализации, отрицательным воздействием были охвачены не только непосредственно США, но и другие регионы миры, в первую очередь страны, открытые для международного движения товаров и капитала.

Не преувеличивая общецивилизационные масштабы влияния событий 11 сентября 2001 г. на развитие мировой экономической и политической ситуации, следует констатировать ощутимость этих акций.

В начале ноября 2001 г. индекс Dow Jones Industrial Average упал на 14,2%, достигнув оценки в 8235,81 пункта — минимального уровня со времен финансового кризиса в августе 1997 г. Индекс Standard & Poor’s 500 впервые с 13 октября 1998 г. закрылся ниже оценки в 1000 пунктов — на уровне 965,8 пункта. Индекс компаний высокотехнологического сектора NASDAQ Composite достиг минимального уровня с 8 октября 1998 года — 1423,18 пункта.

Одно за другим появлялись сообщения компаний о снижении прогнозных показателей прибыли и массовых увольнениях сотрудников. Общее число уволенных в конце октября 2001 г. достигло 60 тыс. Рыночная капитализация компаний в США снизилась более чем на 1,2 трлн долл. Значительно упали в цене акции авиа — и технологических компаний. Вслед за авиакомпаниями подешевели ценные бумаги туристических фирм. Новая оценка суммарных страховых выплат в 73 млрд долл, вызвала падение цен на акции страховых компаний. Продолжили падать котировки акций производителя самолетов Boeing Со., заявившего о намерении освободить 30 тыс. человек и сократить снабжение авиационной техники. Снизилась стоимость таких больших технологических фирм, как Microsoft Corp., Cisco Systems Inc. и Intel Corp. Лишь золотодобывающие компании и компании медицинского сектора продемонстрировали значительный рост.

В начале ноября 2001 г. продолжилось падение котировок акций и европейских компаний. Фондовые индексы Великобритании, Германии, Италии, Швейцарии и Испании уже достигли 4‑годичного минимума. Суммарная капитализация компаний индекса Dow Jones Stoxx 50, в расчет которого входят наибольшие компании зоны евро, снизилась на 470 млрд евро.

События 11 сентября 2001 г. сначала воспринимались в мире как что–то сногсшибательное, что приведет к разрушению мировой экономики. Хотя сентябрьское развертывание событий действительно можно квалифицировать как довольно весомое потрясение мировой экономики, ведущие страны мира достаточно быстро нормализовали ситуацию и вышли на уровень экономического оживления.

Оживление мировой экономики продемонстрировало устойчивость не только конкретно экономики США, но и экономических и финансовых механизмов современной цивилизации в целом. Причем такая устойчивость характеризуется способностью противодействовать как непосредственным проявлениям экономического терроризма, так и весомому психологическому наслоению, сопровождающему проявления экономического терроризма.

Кроме этого, с точки зрения интегрированности непосредственно Украины в общецивилизационные процессы оживление мировой экономики опровергло, по крайней мере, три существовавшие к тому времени мифа:

Во–первых, был развенчан миф о том, что после 11 сентября 2001 г. в странах Запада начался небывалый спад, который мог бы иметь абсолютно непрогнозируемые последствия для современной цивилизации. Запад оказался более стойким к подобного рода потрясениям, и нынешнее оживление демонстрирует именно такую устойчивость.

Во–вторых, практически синхронное оживление в странах Запада демонстрирует то, что эти страны довольно жестко связаны одна с другой в рамках глобализации и взгляды, согласно которым страны Запада разъединены и не имеют механизмов синхронизации экономического развития, несостоятельны.

В-третьих, необоснованным оказался миф о сильной интегрированности украинской экономики в мировые хозяйственные связи. Такая интеграция является весьма незначительной, если судить по полному отсутствию какой–нибудь взаимосвязи в динамике макроэкономических показателей Украины и развитых стран.

Что касается реального влияния событий 11 сентября 2001 г. на события в Украине, то слабая интегрированность Украины в международные экономические отношения позволяет говорить только об опосредствованном влиянии. Глобализация мировых экономических и политических процессов, а также непосредственно финансовая глобализация, определяют то, что какие–либо события в мире прямым или косвенным образом влияют друг на друга.

4. Особенности цивилизационного развития Украины с точки зрения финансовой глобализации. С точки зрения финансовой глобализации Украина не является страной, могущей характеризовать прогрессивные движения общеэкономических и непосредственно финансовых процессов. Больше того, учитывая динамику и основные характеристики современного мира, Украина находится на обочине мировых финансовых процессов940.

Если учесть, что у Украины нет перспектив присоединения к зоне евро, остается найти место в процессе конкурентной борьбы между США и зоной евро, или, по крайней мере, попробовать смягчить влияние этой конкурентной борьбы на собственное экономическое и политическое развитие.

Все сказанное в полной мере характеризует финансовую глобализацию. Существует известный перечень проблем, охватывающих национальную финансовую сферу. Тут и проблемы выбора структуры валютных резервов страны, и создание необходимой финансовой инфраструктуры, и выполнение несложных условий для поощрения иностранных инвестиций в Украину. Потоки финансовых ресурсов просто огибают Украину, используя, так сказать, хорошо известные обходные пути. Если не анализировать динамику теневой экономики и просто отмывание денег, нормальные финансовые интересы нормальных стран лежат вне границ Украины. Кстати, если взять практику Российской Федерации, то сейчас западными специалистами констатируются процессы возвращения капитала, который вытек из этого государства, и усиление инвестиционных процессов именно в его пределах. Этого уровня развития Украина еще не достигла. Как не достигла Украина и уровня задач типа достижения полной конвертируемости национальной валюты, которое также ставит перед собой Российская Федерация941.

С точки зрения цивилизационных аспектов финансовой глобализации целесообразно определить направления, в которых такое влияние сказывается наиболее весомым образом: проблемы интеграции Украины в международные экономические отношения, проблемы взаимоотношений с международными финансово–кредитными учреждениями и проблемы внешних заимствований, проблемы продвижения в Украину иностранного капитала и сотрудничества с иностранными партнерами.

Слабый уровень интегрированности в систему международных экономических отношений оказался своего рода барьером на пути распространения отрицательных последствий кризисных явлений и потрясений в мире. Проблемы интеграции Украины в международные экономические отношения имеют отдельную внутреннюю сторону. Достаточно затронуть одну из составных проблем интеграции в международные экономические отношения — степень зрелости финансового рынка. Развитость финансового рынка на национальном уровне является необходимым условием для развития интеграционных процессов в рынок мировой. Так, в частности, общеизвестный показатель рыночной капитализации внутреннего рынка разрешает не только давать оценки конкретным рыночным секторам, но и использовать динамику этих показателей в отношениях с иностранными кредиторами — как международными финансово–кредитными учреждениями, так и частными инвесторами. То же можно сказать и о формировании и динамике развития национального фондового индекса.

Примером роли и места Украины в международных экономических отношениях могут служить рейтинги ведущих корпораций мира, которые строятся по признакам рыночной капитализации. Традиционный рейтинг 500 наиболее могущественных корпораций мира (по показателю рыночной капитализации) газеты Financial Times942 никогда не включал украинских предприятий, причем они никогда не попадали даже в 100 ведущих компаний Восточной Европы. В свою очередь, российские компании были представлены в перечне 500 крупнейших компаний мира еще с 1997 г.

На решение проблемы интеграции в международные экономические отношения влияют приватизационные процессы. Неразвитость приватизации влияет на фондовый рынок. В свою очередь, отсутствие фондового рынка, адекватного процессам рыночной трансформации экономики, оказывает отрицательное влияние на все сферы экономики. Неразвитость показателя рыночной капитализации в Украине не позволяет создать общенациональный индекс фондового рынка и использовать такой индекс для сравнения с другими странами. Низкие показатели развитости финансового рынка в Украине подтверждаются путем сравнения с другими странами Центральной и Восточной Европы.

Происходит и трансформация взаимоотношений Украины с международными финансово–кредитными учреждениями. Такое влияние можно определить с двух сторон: с одной — происходит переосмысление целей и форм деятельности международных финансовых институтов; а с другой — изменяется модель экономического развития стран, получающих помощь, которая предлагается международными учреждениями. Если говорить более подробно, то еще финансовый кризис в Азии 1997–1998 гг. выявил острые противоречия, связанные с процессами глобализации в рамках современной мировой экономики и либерализации мирохозяйственных отношений, и, кроме того, с необходимостью их эффективного регулирования в международном масштабе.

В то же время, учитывая постоянную критику Международного валютного фонда и Мирового банка за определенную пассивность в процессе прогнозирования мировых финансовых кризисов и их переориентацию на помощь странам, пострадавшим от таких кризисов, довольно сложно предполагать повышенное внимание этих учреждений к сотрудничеству с Украиной. Поэтому можно приветствовать реалистические мысли, которые есть в Украине касательно взаимоотношений с международными финансово–кредитными учреждениями, в частности, относительно перехода к отношениям с Международным валютным фондом на бескредитную основу.

Довольно проблематичным оказывается привлечение внешних средств путем размещения украинских ценных бумаг на внешних рынках. Частный капитал, пострадавший вследствие мирового финансового кризиса, довольно недоверчиво относится к рискованным операциям, к которым относится и приобретение украинских ценных бумаг. Даже сверхвысокие проценты по таким ценным бумагам не могут компенсировать реальную перспективу возможных потерь. Кроме того, вследствие событий 11 сентября 2001 г. в мире сократился объем так называемого «свободного» капитала, пригодного к вложениям как в ценные бумаги, так и для инвестирования в ту или другую страну.

Традиционны трудности с привлечением в Украину иностранных инвестиций. Даже не считаясь с последствием этих мероприятий, сфера привлечения иностранных инвестиций является крайне уязвимой в Украине. Существующее состояние привлечения иностранного капитала в экономику Украины не позволяет говорить об эффективности его поступления. Оценивая ситуацию в сфере привлечения иностранного капитала, следует отметить, что общая масса иностранных инвестиций в Украине, накопленная на протяжении лет независимости, является мизерной.

Для Украины, при условиях ощутимого дефицита внутренних источников накопления, роль иностранного капитала тяжело переоценить. Кроме этого, постоянные трудности с привлечением в Украину иностранных инвестиций усложняются последствиями потрясений мировой экономики после 11 сентября 2001 г. и, все еще, последствиями мирового финансового кризиса 1997–1998 гг. Мировой финансовый кризис сформировал у западных предпринимательских структур в определенной мере «иммунитет» против инвестирования на рискованных рынках. Происходит переосмысление географического и отраслевого срезов движения иностранного капитала. Поэтому, если раньше в Украину не поступали иностранные инвестиции в связи с учетом национальной специфики правового поля, нестабильностью политической ситуации и т. п., то сейчас это тормозится еще и последствиями общемировых процессов.

Кроме этого, изменилась структура ведущих компаний мира, включая их роль в мире и место на международных и региональных рынках. В первую очередь это касается авиакомпаний; страховых компаний; компаний, осуществляющих строительные работы и снабжение строительными материалами и т. п. Происходят процессы переориентации производителей на конкретные рынки, а также переориентации потребителей на другие виды товаров и услуг. Все это необходимо принимать во внимание при осуществлении внешнеэкономической деятельности Украины.

Ситуация в экономической и других сферах развития Украины остается неоднозначной. Она отличается от форм развития, традиционно сложившихся в развитых странах. Все финансовые институты, работающие на рынке, фактически являются новообразовавшимися. Украина утратила рынки сбыта продукции, которые имела во времена союзной кооперации, но так и не нашла новые. Технологический уровень производства в Украине такой, что расширить круг конкурентоспособности продукции сложно. Национальные товаропроизводители не имеют надлежащих условий для развития производства.

Уровень доверия к действиям власти со стороны граждан и иностранных инвесторов крайне низкий. Учитывая данные социальной статистики, а также рейтинги разных международных организаций, отношение к государству не может быстро измениться. Украина среди стран мирового сообщества еще долго будет иметь репутацию государства с высокими рисками и непредвиденным развертыванием политической и экономической ситуации.

К сожалению, процесс трансформации в Украине затянулся: если сравнить Украину со странами Центральной и Восточной Европы, то, конечно, Польша, Чехия или Венгрия имеют совсем другие — намного более позитивные — экономические показатели. Это касается и того, как развивается их национальный капитал, как они работают с иностранными инвестициями. А Украина все еще ищет модели эффективного рыночного развития.

Важными являются действия власти, направленные на поддержку экономического развития государства. Если бы экономикой занимались всерьез на высшем государственном уровне, то последствия были бы куда лучше. Но почти на протяжении всех лет независимости она развивалась сама по себе, а власть существовала сама по себе. Это привело к тому, что лишь в 2001 г. в Украине начался экономический рост. Украина может служить примером того, что экономика во все время экономического падения функционировала сама по себе И только когда экономические показатели достигли дна, оказалось, что у страны есть потенциал, и сам собою начался экономический рост. Если бы этой сфере была оказана еще и политическая помощь, процесс пошел бы значительно лучше и легче. Поэтому для объяснения специфического состояния экономики Украины вовсе не следует искать влияния внешних факторов или внутренних врагов. Это закономерный результат бездеятельности власти, которая является даже более разрушительной, чем действия теневых сил. И в этой связи можно предположить, что каждый следующий экономический кризис потенциально может иметь все более отрицательные и угрожающие для самой идеи украинской государственности последствия.

Речь идет о новом видении того, что надо делать, и о другом отношении к власти, к возможностям принятия решений и результатах таких решений. В Украине все еще нет расчетов того, что надо делать для качественного развития государства через 10–30–50 лет. Экономическая сфера государства в своем большинстве подчинена текущей ситуации и каким–то частным или клановым интересам.

Таким образом, цивилизационные аспекты финансовой глобализации позволяют подходить к определению влияния финансовой глобализации на экономическое развитие отдельных стран и регионов. С этой точки зрения финансовая глобализация выступает как рычаг, с помощью которого происходит стимулирование процесса выравнивания развития отдельных стран, но выравнивания в пределах причастности или непричастности к центрам экономического влияния. В этом смысле финансовая глобализация приводит, с одной стороны, к подтягиванию уровня развития стран к определенным «средним показателям» по группам стран в зависимости от центров финансового влияния, а с другой — финансовая глобализация довольно жестко удерживает страны от чрезмерного движения вперед и от перехода в более высокоразвитую группу.

Цивилизационные аспекты финансовой глобализации находят реализацию путем использования единых финансовых инструментов как средства унификации экономического развития. Активно происходит формирование финансовых центров в процессе цивилизационного развития. Главной отрицательной возможностью, которую открывает финансовая глобализация, является возможность масштабных действий, направленных на подрыв стабильности мировой финансовой системы, как форма цивилизационного противодействия. Цивилизационные особенности с точки зрения финансовой глобализации имеют отдельные регионы и страны, включая Украину.

Что касается влияния цивилизационных аспектов финансовой глобализации на развитие экономической ситуации в Украине, то в силу специфики экономического развития со времен обретения независимости ей очень далеко до лидерства даже среди стран Центральной и Восточной Европы. В то же время возможность использования опыта развития других стран представляется крайне важным для Украины как для определения ее нынешнего места в мире, так и для возможностей максимального использования положительных влияний финансовой глобализации и минимизации влияний отрицательных.