Глядя в будущее. Автобиография

Глава десятая. Глядя в будущее

Когда кандидат говорит: "Я рад, что вы задали мне этот вопрос", политические циники немедленно усматривают в этом обратное: кандидат в действительности не хотел, чтобы ему задали этот вопрос. Но правда заключается в том, что есть много вопросов, на которые вы хотели бы ответить, но которые никогда не задают. По окончании многочисленных интервью я спрашивал себя, почему корреспонденты не касаются проблем или тем, о которых я хотел бы поговорить. Я удивлялся, почему это так, и даже прикидывал, какие бы вопросы, будучи корреспондентом, задал я сам.

Вопрос: Из рассказов о вашей жизни совершенно ясным становится одно — вы никогда долго не задерживались на одном месте.

Ответ: Вы, видимо, беседовали с Барбарой. Она говорит то же самое. За сорок лет мы двадцать восемь раз переезжали с места на место. Действительно, мы прожили в резиденции вице-президента дольше, чем в любом другом доме после нашей женитьбы.

Вопрос: Поработав на этих разных должностях — в конгрессе, ООН, Китае, ЦРУ, — какие вы могли бы дать рекомендации? Давайте начнем с конгресса.

Ответ: Главное, что я бы порекомендовал, — это введение морального кодекса для всех его членов, такого же, который сейчас действует применительно к исполнительной власти. Опубликование полных данных об имущественном положении и финансовых обязательствах, прочих доходах всех конгрессменов, их семей, а также их помощников. Принятие кодекса поведения в ситуациях, когда сталкиваются различные интересы. Необходимость в этом давно назрела.

Вопрос: Вам сейчас гораздо проще говорить об этом, не так ли? Ведь вы уже больше не конгрессмен.

Ответ: Я твержу об этом уже двадцать лет, с тех пор как стал конгрессменом. Приехав в Вашингтон в январе 1967 года, я первым делом предал гласности полные данные о всей нашей собственности и долгах. А затем внес в палату представителей резолюцию об этике и раскрытии всех данных об имущественном положении.

Вопрос: Что случилось с этим предложением?

Ответ: То же самое, что случается с большинством законопроектов, вносимых конгрессменами-новичками. Далеко он не прошел. Но этика — проблема внепартийная, она не исчезнет, это одна из проблем 80-х годов, даже более неотложная, чем когда-либо. Мошенники на Уолл-стрите, мошенники в правительстве — Вашингтон обязан установить моральный кодекс для всей страны. Я полностью разделяю афоризм Гровера Кливленда: "Общественная должность — это общественное доверие".

Вопрос: Ваша следующая работа была связана с ООН. Каковы рекомендации в этой области?

Ответ: Я бы начал с мысли о том, что, несмотря на все недостатки, ООН приносит большую пользу в качестве учреждения, занимающегося такими проблемами, как сельское хозяйство, окружающая среда и здравоохранение. Но поскольку региональные группировки, а также блоки влияют на голосование в Генеральной Ассамблее, то резолюции ООН постепенно теряют эффективность. Первая рекомендация, если бы на это нашлись средства, состоит в том, чтобы проводить сессии Генеральной Ассамблеи в разных частях света поочередно, сначала в Нью-Йорке, а затем, скажем, в Москве. Регулярные сессии в советской политической обстановке могут стать именно тем тонизирующим средством, которое так необходимо для дипломатов ООН, особенно для тех, кто привык звонить мне в любое время дня, критикуя Нью-Йорк.

Другая рекомендация: после того как я оставил эту должность, я направил президенту Никсону памятную записку с рекомендацией о том, что постоянный представитель США при ООН не должен иметь статус полноправного члена кабинета. Разрешите разъяснить, почему. Президент Эйзенхауэр поднял эту должность до уровня члена кабинета, чтобы придать больший вес своему послу в ООН Генри Кэботу Лоджу. На бумаге это была хорошая идея. Но на практике возникают ненужные трения с госсекретарем. В качестве полноправного члена кабинета посол в ООН рассматривается как лицо, равное госсекретарю, подчиненное не ему, а непосредственно президенту. В результате такого положения дел я получал политические директивы от госдепартамента, а чуть позже Генри Киссинджер, член совета национальной безопасности, звонил мне из Белого дома и, ссылаясь на президента, отменял поручение госдепартамента и давал другую директиву. Внешняя политика и без того достаточно рискованное дело, чтобы в правительстве было два конфликтных мнения, выходящих на весь мир по разным каналам. Посол США в ООН должен работать под руководством госсекретаря и президента, как и другие послы.

Вопрос: Вы коснулись внешней политики. Нельзя ли поконкретнее? Какие у вас есть рекомендации или соображения по американо-китайским отношениям, основанные на вашем опыте работы там?

Ответ: Наши отношения с Китаем важны сами по себе, а не в смысле так называемой "карты" в американо-советских отношениях. Конечно, еще предстоит мирное решение вопроса о Тайване, но напряженность в этой области уже не так остра, как раньше. За исключением этой проблемы, есть все основания считать, что наши отношения с Китаем в будущем должны расширяться и процветать, так как они важны для обеих стран в стратегическом, культурном и экономическом отношениях.

Вопрос: Вашим последним местом работы, перед тем как Вы стали вице-президентом, было ЦРУ. Можете ли Вы сказать что-либо о тайных операциях в свете дела "Иран-контрас"?

Ответ: Людям в свободном обществе трудно согласиться с тем, что тайные операции часто необходимы для выживания мировой державы. Президент США, оказавшийся перед потенциальной угрозой национальной безопасности, должен иметь какую-то альтернативу помимо ничегонеделания в ожидании, пока кризис взорвет наши интересы. Выход — в тайных операциях, но они должны проводиться в строго легальных рамках. Будучи директором ЦРУ, я помог проведению в жизнь исполнительной директивы президента Форда о порядке осуществления тайных операций. Эта директива предоставляет конгрессу право надзора за тайными операциями. В ней также четко устанавливается, что тем органом, которому надлежит заниматься тайными операциями, является ЦРУ, а не совет национальной безопасности. Правила установлены четко. Их нельзя игнорировать или обходить.

Долгосрочный эффект дела "Иран-контрас" сводится к тому, что брошена тень сомнения на все тайные операции. Я согласен с тем, что конгресс имеет законный интерес к этой сфере деятельности, но в то же время нельзя проводить тайные операции, если все на Капитолийском холме — сенаторы, конгрессмены и их помощники — получают доступ ко всей информации о том, что ЦРУ делает в данный момент. Неизбежна утечка информации, а это ставит под угрозу тайные операции и жизнь людей, осуществляющих их. Необходим взвешенный подход и строгое соблюдение закона теми, кто осуществляет тайные операции, а также понимание конгрессом и прессой того, что есть секретная информация, которая должна оставаться секретной. Я за создание в конгрессе единой комиссии по надзору — объединенной комиссии по разведке, — подобной "герметическому" объединенному комитету по атомной энергии, с таким успехом действовавшему в 40-е и 50-е годы.

Еще одно соображение по поводу ЦРУ: оно повторяет сказанное мною о нашем после в ООН. Я не считаю, что директор ЦРУ должен входить в состав кабинета. Он не является творцом политики, и поэтому участие главы разведывательной службы страны в большой политике — не говоря уже о другой деятельности правительства — выходит за рамки круга обязанностей ЦРУ. Когда я работал в ЦРУ, я поставил себе за правило присутствовать только на тех заседаниях кабинета, где мне нужно было выступить с каким-то докладом. После этого я покидал заседание. И никакого участия в других делах. Должна быть глухая стена между ЦРУ и двумя "Пэ" — политикой и партийно-правительственной деятельностью.

Вопрос: Я хочу вас спросить о третьем "Пэ" — прессе. Удовлетворены ли вы тем, как средства массовой информации освещают вашу деятельность?

Ответ: Занимаясь политикой, неизбежно становишься объектом критики. В течение многих лет у меня с прессой были хорошие отношения, хотя я и признаюсь, что некоторые вещи, написанные обо мне после того, как я стал вице-президентом, не делали чтение утренних газет за завтраком приятным делом. Но в целом отношение ко мне было беспристрастным.

Вопрос: А как обстояло дело с предвыборной кампанией 1984 года? Я припоминаю кое-какие осложнения с прессой в то время. Порой вы, кажется, были не очень довольны освещением в прессе?

Ответ: Можно ответить так. Джеральдин Ферраро и я в 1984 году расходились по многим вопросам, но сходились в том, что в освещении предвыборной кампании вице-президента чего-то не хватает. И все же я полагаю, что пресса делает свое дело, как она может, а я делаю свое так, как могу я. В ходе той кампании я понял многое. Предвыборная кампания порой превращается в острое соперничество, но нет причин, чтобы оно не велось между уважающими друг друга соперниками.

Вопрос: Сегодня говорить об этом еще рановато [65] — до конца избирательной кампании еще год с лишним, но не хотели бы вы высказаться по поводу вашей программы на 90-е годы?

Ответ: Вы правы, говорить об этом еще рано. Но после того как я формально стану кандидатом, а кампания станет набирать ход, у меня будет много что сказать по этому вопросу.

Вопрос: Хорошо, тогда обратимся к прошедшим семи годам. Вы уже упоминали о том, что вы считаете достижениями администрации. А чем вы разочарованы?

Ответ: Причины для разочарований есть всегда, например планы, которые, по моему мнению, остались невыполненными. Мне приходит на память один из них. Когда я был председателем отделения республиканской партии в графстве Харрис в Техасе в начале 60-х годов, мы работали не покладая рук для привлечения на нашу сторону голосов черных избирателей. Затем, уже в качестве конгрессмена, я стремился превратить эти надежды в реальность, но мы немногого добились, чтобы убедить черных отказаться от голосования только за демократический список. И все же я хотел бы добиться такого поворота в национальном масштабе; я держу двери открытыми не только для черных, но и для других национальных меньшинств. Я уверен, что для черных и лиц испанского происхождения есть место в "великой старой партии". В частности, я подчеркиваю, что, хотя их голосование за одну партию и наносит урон республиканцам, оно оборачивается еще большим ущербом для черного населения. Демократы двадцать лет назад внушили себе, что черные избиратели являются их сторонниками, и все еще думают так же.

В качестве вице-президента я стремился не только держать открытыми все двери, но и без предвзятости относиться к мнению других людей, хотя я мог с ними и не согласиться. Я всегда был готов выслушать мнение других, конечно при условии, что будет выслушано и мое мнение. Если вам и не удается переубедить кого-нибудь, то это все же разряжает атмосферу. Это дает обеим сторонам возможность увидеть друг в друге человека, а не только политика или идеолога. Я полагаю, что одним из качеств лидера является умение не только говорить самому, но и слушать.

Вопрос: Остановимся на лидерстве. Если вы и не хотите излагать подробно какие-либо программы, то скажите хотя бы, какая проблема, по вашему мнению, станет основной во время предвыборной кампании 1988 года?

Ответ: До предвыборных речей осталось еще много времени, но если вы хотите получить краткий ответ, то он сводится к тому, каким образом различные кандидаты представляют себе лидерство.

Мое представление основано на опыте создания промышленной компании, работы в правительстве на разных должностях, наблюдения за тем, как функционируют частный и государственный секторы. Я убедился, что руководить — это не только принимать решения и отдавать приказания. Это значит выслушать все точки зрения до принятия решения. Именно так осуществляется руководство в свободном обществе, открыто и без предвзятости. В этом смысле необходимо, чтобы во всех сферах американской жизни существовали терпимость к мнению другого человека, понимание того, что для нас, американцев, наши общие ценности гораздо важнее имеющихся у нас разногласий.

Вопрос: И наконец, когда в 1980 году был утвержден бюллетень Рейган — Буш, вы спросили американский народ: "Живете ли вы сейчас лучше, чем четыре года тому назад?" Заглядывая вперед, в последнее десятилетие нашего века, как вы считаете, будут ли американцы в 2000 году жить лучше, чем сейчас?

Ответ: Да, несомненно. Я видел нашу страну во время Великой депрессии, второй мировой войны, Кореи, Вьетнама, в 60-е и 70-е годы, когда некоторые сочли, что наше общество разваливается. Но, несмотря на все, мы вышли из этого более процветающей и сильной страной.

Вопрос: Последний вопрос. Возвратимся к 1948 году, когда вы закончили университет и отправились в Техас. Из всего того, чем вы занимались после этого — бизнес, конгресс, ООН, Китай, ЦРУ и вице-президентство, — каким одним достижением вы больше всего гордитесь?

Ответ: Тем, что наши дети по-прежнему возвращаются домой.