Голоса животных и растений

Глава девятая КОГДА НАРУШАЮТСЯ ПРАВА ЖИВОТНЫХ

Не только у человека, но и у всего живого на земле есть свои права. Кстати, для себя человек выдумывает все новые права неспроста — отчасти, видимо, для того чтобы меньше думать о своих обязанностях и долге. И вот на свете появилась целая категория лиц, которые, что называется, не сеют и не пашут, но неплохо кормятся защитой прав людей, в том числе гомосексуалистов, транссексуалов, тюремных заключенных, проституток… И даже Солнца!

Не так давно за нарушение прав дневного светила на скамью подсудимых посадили… Кого бы вы думали? Саму Луну. Дело в том, что у некоторых землян противоречивые эмоции вызвало солнечное затмение 11 августа 1999 года. Жители швейцарского города Сьера не на шутку обиделись из-за затмения на… Луну, решив привлечь ее к судебной ответственности — за покушение на авторитет Солнца.

Открытые слушания необычного судебного дела прошли на Лошадиной площади города 11 августа того же года с 11 часов 9 минут до 13 часов 55 минут по местному времени, то есть в течение всего периода затмения, чтобы каждый мог воочию убедиться в неподобающем поведении спутницы Земли по отношению к небесному светилу.

«Звездный трибунал» напомнил о давних традициях, истории и культуре Сьера, где еще в 1498 году на монетах в качестве символа было выгравировано Солнце, а в 1565 году его изображение даже поместили на официальной печати города. Дело в том, что сьерские окрестности известны обилием солнечных дней и засушливостью: осадков здесь выпадает в два раза меньше, чем в районе Женевского озера.

На «звездном процессе» горожане изложили свою жалобу в виде искового заявления, затем выступил защитник — председатель гильдии адвокатов кантона Вале, Жан-Ив Зуфферей, а со стороны обвинения говорил сьерский юрист Бернар Гран. Луну винили в рецидивистских наклонностях. Подлили масла в огонь астрономы, точно установившие, что 3 ноября 2081 года Луна вновь закроет собою Солнце, и публично объявившие об этом. Как тут было не обидеться? В исковом заявлении отмечалось, что подобные выходки в адрес Солнца могут серьезно повредить городку, весьма почитаемому туристами.

Ну а если человек защищает Солнце, то чем хуже животные? Наоборот, они ближе сердцу человека. В конце 70-х годов в Париже — я тогда там работал — обнародовали Хартию прав животных. Хотя на практике (если уж быть честными в оценках) чем истовее энтузиасты отстаивают права животных, тем больше последних гибнет на земле.

Подобные размышления вызвало у меня сообщение средств массовой информации о том, что в камеру смертников тюрьмы танзанийского города Руква в 1998 году угодил четвероногий городской житель — симпатяга псина по кличке Иммиграция. Никому не мешавшая, добрая годовалая сука «дворянской» породы была приговорена к смертной казни через повешение. «За что?» — спросите вы. Всего лишь за кличку. Иммиграцией назвал суку ее хозяин, некий Анатоли Качела, житель деревни Касанга, в провинции Руква. А городской суд счел такое прозвище тяжким оскорблением департамента иммиграции Объединенной Республики Танзании — «высокочтимого и законопослушного правительственного института».

Особенно гнетущее впечатление на служителей Фемиды произвели рассказы свидетелей о том, как владелец Иммиграции, 24-летний природный остряк, регулярно наведывался с собакой в здание иммиграционной службы и не отказывал там себе в удовольствии поминутно окликать ее: «Иммиграция!», «Иммиграция!» Собака охотно откликалась лаем, виляя при этом хвостом.

— Иммиграция была честной и верной сукой. Она отгоняла от моих кукурузных полей обезьян, кабанов и других диких животных, — рассказывал, обливаясь слезами, Анатоли. — Где я теперь найду другую такую умницу?

Тем не менее слезы Качелы не разжалобили служителей Фемиды. Они признали хозяина собаки виновным в злонамеренном высмеивании «высокочтимого» правительственного департамента, хотя подсудимый начисто отверг все предъявленные ему обвинения.

Впрочем, как ни возмущались судьи поведением молодого человека, ему самому они дали лишь символический срок — 6 месяцев тюремного заключения условно. Но вот горемычной бессловесной дворняге, которая к тому же вот-вот должна была ощениться, злополучное прозвище стоило жизни. Судья провинции Руква — Онесмо Зунда приговорил суку Иммиграцию к высшей мере наказания.

— Если собаке дать поблажку, то одного из новорожденных щенков, глядишь, нарекут Президентом, и, подобно своей обнаглевшей матери, он не возразит против столь вызывающей клички! — воскликнул государственный обвинитель.

Хозяину собаки суд приказал лично привести приговор в исполнение. Однако издаваемая в Дар-эс-Саламе газета «Дейли мейл» на своих страницах утверждает, что, по разным версиям, собака была или застрелена полицейскими, или забита дубинками стражами порядка.

Суровость вынесенного дворняге приговора, которая просто не поддавалась логическому объяснению, вызвала резкое осуждение в Танзании и за ее пределами.

— Расправа над несчастным псом — позор для всей Восточной Африки и танзанийской нации. Протесты шли не только из ЮАР, но даже из Великобритании, — заявил высокопоставленный чиновник провинции.

Удивительно, но факт: промолчали ведущие поборники прав всего живого — Билл Клинтон и Тони Блэр. «Варварским актом» назвал казнь руководитель восточноафриканского отделения Всемирного общества защиты животных Майн Пью.

История уголовных и гражданских процессов над животными восходит к незапамятным временам, как у нас образно выражаются, к царю Гороху. В Средние века судили саранчу, гусениц, хрущей, змей, лягушек, мышей, крыс, кротов — за нашествия, губившие урожай. Судили за это даже червей. По уголовным делам проходили большей частью козы, быки, коровы, мулы, лошади, кошки, собаки и петухи. Некоторые животные вызывались в суд повестками. Бессловесные твари пользовались защитой законов не только светских, но и религиозных.

Человек тогда еще не додумался до ядов и инсектицидов, поэтому спасения искал в религии, а защиты — у органов юстиции. В принципе во всех бедах и последствиях от хулиганствующих стихий усматривали обычно руку демона, который вероломно вселялся в тело какой-нибудь зверушки — и куролесил. Перепуганные граждане первым делом требовали от священников предать зло проклятию. Суды, превращавшиеся в своего рода церемонии предания проклятию очередного бедокура, проводились со скрупулезным соблюдением всех процессуальных норм. Чаще всего приговор церковного суда содержал предупреждение. Если же таковое не действовало, за ним следовало проклятие. Причем проклинали опять же не животных, а вселившихся в них демонов.

Один из таких процессов проходил в поселке Глурнс в Швейцарии. «В день Урсулы года 1519-го перед Вильхелмом фон Хасслингеном, судьей поселка Глурнс, предстал житель Стилфса, Симон Флисс, и заявил, что от имени жителей поселка Стилфс хочет возбудить дело против полевых мышей в соответствии с предписанием закона, — говорится в документах. — И так как закон предписывает, что в таком случае у мышей должен быть адвокат, он обратился к властям с просьбой выделить адвоката, чтобы у мышей не было повода к обжалованию». (См.: Rath-Vegh Istvan. From the History of Human Folly. Budapest, 1963.) Ответчиками в деле фигурировали грызуны, истцами — тирольские крестьяне, чьим посевам был нанесен ущерб. Адвокатом мышей назначили местного аборигена Ганса Гринебнера, а обвинителем от имени населения Стилфса — Минига фон Тарча.

Процесс затянулся, так как заседания проводились лишь два раза в год. Мыши, естественно, дрожали, на заседания не являлись, некоторых, правда, приносили в мышеловках, но на вопросы судей и обвинителей они не отвечали. Последнее заседание состоялось уже в 1520 году, в среду, после дня Филиппа и Якоба. Вот часть стенограммы процесса:

«Судья Конрад Спрегсер (капитан-наемник из армии коннетабля Бурбона). Заседатели (перечислено 10 человек).

Миниг фон Тарч, обвинитель, от имени всего населения поселка Стилфс, заявил, что в этот день он пригласил предстать перед лицом закона Ганса Гринебнера, адвоката неразумных животных, названных полевыми мышами. В ответ Ганс Гринебнер вышел вперед и объявился от имени мышей.

Свидетель Миниг Уолч, житель Сулдена, рассказал, что в течение 18 лет он регулярно проходит через земли Стилфса и заметил, сколь великий урон наносят полевые мыши, в результате чего у жителей почти не остается сена.

Никлас Стокер, житель Стилфса, поведал, что он помогал работать на тех землях и всегда замечал, что эти животные, имени которых он не знает, приносили большой ущерб; особенно осенью, при втором покосе.

Вилас фон Райнинг, проживающий по соседству со Стилфсом, но до этого в течение 10 лет бывший жителем Стилфса, заявил, что может сказать то же самое, что и Никлас Стокер, и даже больше, ибо он сам не один раз видел мышей…» (См. там же.)

Суд не заслушивал показаний заинтересованных стилфских хозяев, доказывая свою объективность тем, что привлек лишь непредвзятых и нейтральных свидетелей: двух жителей соседних сел и одного местного поденщика.

Обвинитель Миниг фон Тарч возложил всю вину за ущерб на полевых мышей и заявил, что если так и будет продолжаться и вредные животные не уберутся, то его доверители окажутся не в состоянии платить налог и вынуждены будут переселиться в другое место.

В ответ защитник Гринебнер заявил: обвинение, дескать, ему понятно, но известно, что его подзащитные приносят и определенную пользу (уничтожают личинки насекомых), поэтому он просит суд не лишить их своей милости. Если же мышей все-таки сочтут виновными, сказал адвокат, то он просит, чтобы суд в своем решении обязал заявителей выделить для его подзащитных другую территорию, где те смогут жить спокойно. Кроме того, он просил выделить для них надлежащую охрану, которая во время переселения позаботится о безопасности мышей, защищая их от врагов, прежде всего от собак и кошек. В заключение Гринебнер настаивал на следующем: если кто-либо из его подзащитных ожидает потомства, то необходимо дать им достаточно времени, чтобы они могли разрешиться от бремени и взять детенышей с собой.

Выслушав обвинение, защиту и свидетелей, суд обязал называемых полевыми мышами вредных животных в течение 14 суток покинуть пахотные земли и луга поселка Стилфс и переселиться в другое место. Их возвращение обратно в эти края суд запретил на вечные времена, так было записано в вердикте. Суд постановил: если какое-либо из животных ожидает потомства или находится в столь юном возрасте, что не в состоянии перенести переезд, они получают дополнительно еще 14 суток, в течение которых обязаны при первой возможности совершить переселение.

Бросается в глаза, что при вынесении приговора суд проявил не меньшую объективность, чем при слушании истца. Мышей, понятно, следовало осудить, тем более что их вредоносная деятельность была полностью доказана показаниями беспристрастных свидетелей. Имелись у мышей кое-какие смягчающие обстоятельства, но суд твердо отклонил просьбу адвоката о выделении новой территории для их проживания. Им было предложено покинуть эти края, дословно — «пусть убираются, куда хотят».

Убрались мыши или остались — этого историческая наука, к сожалению, не зафиксировала.

В 1522 году в епископстве Отэн, во Франции, тоже расплодились мыши, губившие поля. Испугавшись голода, жители обратились в религиозный суд с просьбой об изгнании обжор. Мышам отправили повестку. Их неявку сочли подозрительной. Но адвокат Бартоломью Шассенэ гневно заявил, что при оповещении его клиентов о явке в суд не были соблюдены все необходимые формальности: ведь многие из подзащитных находились в это время в поле. Тем самым адвокат добился повторного оповещения, которое делалось уже с амвона приходской церкви. В оправдание мышей адвокат указал на опасности, поджидавшие их на пути в суд, и в частности на злобность кошек, которые, узнав о процессе, дескать, стерегут его подзащитных.

Приговоры в то нелегкое время не отличались мягкостью и гуманностью. В ходе процессов обычно доминировал принцип «око за око, зуб за зуб». Первый записанный в скрижалях мировой цивилизации смертный приговор в отношении животных был вынесен свинье, а последний в Средние века соответствующий вердикт обрек на смерть провинившуюся кобылу в 1692 году. Со средневековых времен до нас дошло 93 полных официальных судебных документа — записи и протоколы, что отнюдь не мало, если учесть, что архивы страдали от пожаров, войн и небрежного хранения. Большинство сохранившихся документов — из Франции (педантизм французов известен), но есть подобные документальные свидетельства и из Германии, Швейцарии и Италии. По Англии имеющийся фактический материал скуден, но то, что там тоже казнили животных с криминальными наклонностями, подтверждают слова Грациано, персонажа шекспировского «Венецианского купца», с которыми тот нападает на Шейлока:

Во время судебной процедуры, дотошно продуманной и выверенной многовековой практикой, случалось, например, что на основании определенных процессуальных норм явно виноватую свинью, пытавшуюся отпереться с помощью хитрого вида и невнятного хрюканья, отправляли в пыточную, и тогда ее отчаянный визг заносился в протокол как признание вины.

Во время процесса обвиняемое животное коротало свои дни в заточении, в одной тюрьме с людьми, под наблюдением одного и того же надзирателя. Как явствует из сохранившихся счетов, на корм для животного надзиратель получал такую же сумму, что и на пищу людей. Трудность состояла в невозможности для свиньи или петуха расписаться в получении питания.

Кроме того, по правилам все узники должны были вноситься в поименный список, но не все животные имели клички. Долго судейские ломали головы — и наконец решили вписывать томившееся в неволе четвероногое в список под именем его хозяина: например, «свинья такого-то».

Если вина четвероногого или пернатого преступника была доказана, то выносили приговор. В 1499 году приговор объявили осужденному животному прямо в узилище — в камере предварительного заключения. Убийцу вешали под звон колоколов.

Бывали и сложные случаи: к примеру, когда животное совершило преступление при отягчающих обстоятельствах — затоптало или загрызло свою жертву. В таких случаях участь злодея была особо тяжелой. В 1463 году двух свиней закопали живьем, а в 1386 году некую хавронью провезли через весь город в деревянной клетке. Говорят, пока ее возили по городу перед казнью, злая хрюшка краснела от позора. Осужденное парнокопытное обычно волокли к эшафоту на виду у почтенных граждан. Часто осужденного перед казнью облачали в человеческую одежду.

Казнил палач, проявляя уважение даже к преступному элементу, всегда в перчатках. За казнь ему выплачивали деньги из казны. В архивах французского города Мелен хранится отчет по расходам в связи с содержанием под стражей и казнью в 1403 году свиньи, сожравшей в том же году младенца. Он выглядит так:

«Кормление свиньи в тюрьме: 6 парижских су. (Около 30 копеек. — В. К.)

На основании постановления мэра палачу, приехавшему из Парижа для приведения приговора в исполнение: 54 парижских су.

Плата за телегу, на которой свинья была доставлена к эшафоту: 6 парижских су.

Плата за веревку, на которой была повешена свинья: 2 парижских су и 8 денариев.

За перчатки: 2 парижских денария».

Имел место случай, когда свинье-преступнице отрубили нос, а на оставшийся обрубок надели человеческую маску. Иногда, как уже говорилось, на осужденное животное натягивали и человеческое платье. Как это ни странно, провинившиеся свиньи чаще других млекопитающих получали смертный приговор. (Видимо, в Средние века их родители пренебрегали воспитанием своих чад.) Реже под судом оказывались быки и лошади, еще реже мулы и ослы. В 1462 году повесили кошку, задушившую младенца.

Мелкие преступления и наказывались «по-мелкому». В 1395 году в Сардинии судили ослов, забредших на чужое поле: уже в те времена частная собственность считалась неприкосновенной. (Этот принцип пытаются сейчас реализовать в РФ, но пока тщетно.) Старались проявлять гуманность и не сечь, так сказать, головы с первого раза. По закону, ослу, впервые вторгшемуся на чужую землю, отрубали одно ухо, если же он не извлекал урока — то и второе.

В России три с половиной века назад решением суда сослали в Сибирь козла-драчуна. А в крошечном городишке Нижней Австрии собака укусила некоего советника. Ее хозяин сумел доказать личную невиновность. Тогда его пса заперли на один год и один день в тюрьму, причем не в обычную камеру, а в клетку на рыночной площади, куда сажали преступников специально, чтобы над ними издевалась толпа. Это было нечто вроде позорного столба. Говорят, пес потом стал нервным — и лаял на посторонних людей громче, чем до отсидки.

В 1314 году в поселке Мози, во Франции, вырвавшийся на волю из загона бык забодал человека. Граф Валуа тут же распорядился отдать хулигана под суд. Свидетели подтвердили, что бык виновен в убийстве. Быка судили и повесили тут же в поселке. Однако после этого местные жители сообразили, что граф не имел права распоряжаться на их территории: нельзя, дескать, создавать выгодный ему прецедент! Они опротестовали приговор в парламенте своего департамента, как в более высокой инстанции. Но парламентарии не захотели связываться из-за какого-то быка с могущественным графом — и вынесли мудрейшее решение, почти полностью удовлетворившее обе стороны: граф не имел права действовать таким образом на территории поселка, но быка, как было сказано, повесили по заслугам; так что все правильно.

В сентябре 1379 года на поле поселка Жюсси произошла трагедия: три свиньи взбесились и загрызли сына поселкового свинаря. Поднялся переполох, свиньи метались во все стороны, и помещичье свиное стадо перемешалось с поселковым. Чтобы охладить страсти, помещик второпях распорядился так: тотчас судить же оба стада, а до поры до времени запереть всех свиней в свинарники. Однако и он, и поселковый совет, поразмыслив, сообразили, что в этом случае дело добром не кончится, ибо герцог Бургундский, обладавший всей полнотой судебной власти, мог вмешаться в процесс и распорядился казнить оба стада — как сообщников. Убытки были бы громадными, поскольку мясом казненных животных не разрешалось торговать — его скармливали собакам или закапывали у основания виселицы.

Импульсивный помещик попросил личной аудиенции у герцога Филиппа Смелого и выпросил у него помилование для свиных стад: казнены были лишь три главные виновницы, остальных вышел приказ простить, «хотя они и присутствовали все при расправе над ребенком».

10 января 1457 года в Савиньи, где правом судить располагала помещица, свинья некоего Жана Балли с шестью поросятами убила пятилетнего Жана Маритэна. На суде госпожа Савиньи, в соответствии с традициями и законами герцогства Бургундского, приказала повесить преступницу за задние ноги на виселице. Вина молочных поросят была сочтена недостаточно доказанной; назначили отдельное рассмотрение их дела. Жан Балли отказался покрывать судебные издержки, так как, по его заявлению, он не соглашался брать на себя какую-либо ответственность «за поведение поросят в будущем». Любопытен документ, составленный нотариусом ее высочества после того, как суд 2 февраля 1457 года вынес поистине соломоново решение. Судья заявил, согласно этому документу, что, поскольку хозяин поросят не соглашается внести деньги и оплатить судебные издержки, шесть поросят могут считаться бесхозным скотом и в качестве такового, по юридическим традициям Франции, подлежат передаче помещице. От такого решения выиграли все. Свиновода освободили от оплаты ущерба, помещица получила поросят, официальные лица — заработанные деньги, а поросятам не зачли судимость.

«Кому везет, у того и петух несется», — гласит пословица наших северных народов — коми и эрзя про счастье и удачу. Однако в 1474 году в Базеле к смертной казни были приговорены петух, снесший яйцо, и, естественно, само яйцо. Несчастного петуха обезглавили, посчитав его наперсником ведьм, а потом вместе со злополучным яйцом сожгли.

Большая часть подобных процессов имела место во Франции, где казнили даже крупный рогатый скот и лошадей. Известно о судах, состоявшихся в 1313, 1405 и 1499 годах. В Германии же значительно позже, в 1796 году, заживо закопали в землю быка, которого сочли виновником падежа скота. Лошадям доставалось меньше. Известен факт вынесения смертного приговора лошади, убившей в 1389 году человека. В 1610 году в Париже под суд попала не только лошадь, но и ее хозяин, научивший бедное животное некоторым цирковым трюкам. Обоих сожгли на костре.

В Средние века попадание животных на скамью подсудимых само по себе никого не удивляло. В судах святой инквизиции в роли обвиняемых чаще всего выступали кошки. Считалось, что в них перевоплощаются ведьмы. Не отказывались от судебных процессов над бессловесными тварями и уголовные суды. Проводились их заседания с соблюдением положенных по закону процессуальных норм: с допросом свидетелей, присягавших на Библии, и с неукоснительным ведением протокола и т. п. До суда четвероногие и пернатые обвиняемые содержались под стражей.

Происходила уйма подобных судов. В разные годы в Западной Европе судили за различные прегрешения свиней, лошадей, собак, ослов, мулов, быков, крыс, кротов, змей, пиявок, петухов, даже ласточек. Последних — за то, что, залетая в Трирский собор, они пачкали там алтарь… К уголовной ответственности привлекались и насекомые: мухи, зловредные гусеницы, саранча, естественно, гроза лесов и садов майские жуки, они же — майские хрущи. В 1479 году в Лозанне состоялся громкий «хрущевский» процесс, длившийся два года. Шестиногим преступникам было предписано незамедлительно покинуть страну. Майские хрущи приговор проигнорировали, за что были публично преданы анафеме епископом Лозаннским. Иногда животные приговаривались к ссылке в открытое море или на отдаленный остров, что закреплялось соответствующим договором.

Нашумевшим считается процесс XV века против гусениц. История его такова. Жители Майенса, во Франции, подали в суд заявление с жалобой на гусениц, заполонивших их поля. Суд признал: гусеницы, мол, создания Божии, они имеют право на жизнь, было бы несправедливым лишать их средств к существованию, а потому следует назначить им для проживания лесистую, дикую местность, дабы они в дальнейшем могли безбоязненно жить там, не причиняя обработанным полям вреда.

В 1659 году земляные черви благодаря умелому защитнику выиграли процесс в Граубюндене, в Швейцарии, и были помилованы. Меньше повезло их предкам — в 1451 году в Берне: там и тогда их в ультимативном порядке обязали переселиться в иные края.

В старину ревниво блюли нравственность животных. Лет двести с лишним назад во Франции случился громкий процесс над ослицей, обвинявшейся в… безнравственности. Обвинения были выдвинуты тяжелые, но ослицу спасло заступничество местного епископа, письменно удостоверившего нравственность этой особы.

Борьбу с преступностью среди животных продолжают и нынешние поколения. Первый в истории Болгарии «суд Линча» над животным состоялся в октябре 1999 года в селе Момково. Смертный приговор без проволочек был приведен в исполнение на мегдане — так в болгарских селах и городках называют центральную площадь. Жертвой местных представлений о правосудии — суда по упрощенной процедуре — стал… красавец бык, отправивший местного пастуха на больничную койку с многочисленными переломами ребер. Вожака деревенского стада обвинили в коварстве и в поведении, порочащем честь и достоинство настоящего мужчины. Атаковав сзади ничего не подозревавшего парня, бычара поднял его на рога и отбросил на добрый десяток метров.

Как сообщил журналистам деревенский голова Костадин Митев, мужская часть населения Момкова единодушно приговорила четвероногого гангстера к высшей мере наказания. Бык был прекрасен, и некоторые сердобольные сельские дамы возражали против столь крутой расправы над рогатым красавцем. Иные из них даже лили слезы, когда тяжкая десница правосудия опустилась на бычью шею.

В ноябре 1991 года сельскохозяйственный комитет дистрикта Эмбу, в Восточной провинции Кении, с одобрения местного суда приговорил 50-летнего слона Киманти к смертной казни — «за варварское вытаптывание полей и наведение ужаса на всю округу». До этого Киманти, «прописанный» в Национальном заповеднике Мвеа вел себя дисциплинированно. Но вот, на старости лет, слон решил «погулять на воле».

В России на моей памяти было одно щекотливое дело, связанное с проступком дальнего-предальнего родственника Киманти. Осенью 1982 года городской народный суд Ржева рассмотрел дело о краже. Уголовно наказуемое деяние свершил слон, заезжий гастролер (не в криминальном смысле слова: просто во Ржеве тогда гастролировал цирк). В злосчастный день, когда «по улицам слона водили», по тротуару шла девушка. Когда она поравнялась со слоном, гигант, оказавшийся весьма мелочным, запустил в ее кошелку хобот, вытащил кожаную сумочку и тут же спрятал в рот. Каверзная операция была проделана столь быстро, что девушка ничего не заметила. К ее счастью, кражу увидели две очевидицы. Хитрый слон, пытаясь замести следы, разжевал и проглотил сумочку со всем содержимым — сберкнижкой и тремястами рублями (сумма по тем временам немалая). По приговору суда ущерб потерпевшей возместил цирк, поскольку наше законодательство, в отличие от средневекового, считает животных недееспособными, даже если они артисты.

В октябре 1997 года полиция города Котону, в Бенине, арестовала обезьяну, пытавшуюся украсть антенну с крыши одного из домов. Вместе с воровкой был задержан и гражданин Ганы, натренировавший животное специально для совершения подобных краж. Ганца отправили в полицейский участок, а обезьяну, арестованную с поличным, — в местный зоопарк.

А вот в январе 2000 года земельный суд германской федеральной земли Нижняя Саксония приговорил к бессрочному домашнему аресту… двух кошек — Милли и Макса. Вина двух милых созданий, проживающих в семье 45-летней школьной учительницы из Люнебурга, состояла в том, что они во время прогулок систематически точили когти о принадлежащий соседу новенький спортивный «порше»-кабриолет. Более того, они регулярно забирались на сиденье автомобиля, оставляя там свои следы. Конечно, ответчица попыталась оспорить столь тяжкое обвинение, заявив, что это могли быть совсем чужие кошки. Однако владелец «порше» продемонстрировал убедительные доказательства своей правоты, для чего ему потребовалось провести многие часы в засаде, тщательно фиксируя на видеопленку преступные деяния животных.

В итоге высшая судебная инстанция Нижней Саксонии обязала учительницу держать любимиц на почтительном расстоянии от «порше», ограничив свободу их передвижения пределами дома. В противном случае будет выписан штраф на три тысячи марок, оплачивать который придется, разумеется, не Милли и не Максу.

Немало хлопот время от времени доставляют правоохранительным органам пернатые коллекционеры. В Индии в 50-х годах много шума наделало дерзкое ограбление ювелирного магазина. Были похищены сотни золотых оправ для очков. Сыщики обнаружили их в гнезде вороны. Ведь сюжет «Сороки-воровки», вдохновивший Россини на создание оперы, был почерпнут прямо из жизни: в краже столового серебра обвинили служанку, а виновницей оказалась сорока…

В январе 2000 года за решеткой кутузки 5-го полицейского участка города Ла-Плата — столицы аргентинской провинции Буэнос-Айрес — оказались… 37 бойцовых петухов. Стражи порядка сначала задержали группу азартных аргентинцев, промышлявших организацией петушиных боев на одном из ранчо, а затем заодно с ними и пернатых гладиаторов. Подготовкой «спортсменов» занимались члены «Клуба разведения бойцовых петухов». Их арестовали в связи с тем, что во время петушиных боев работал нелегальный тотализатор.

Денно и нощно спорили потом полицейские о том, куда девать воинственных птиц, на клюв и шпоры которых надеты металлические шипы. Таких сложно куда-либо пристроить.

— Их готовили для боев, фактически для убийства, — сокрушался комиссар участка, — без присмотра их не оставишь.

Когда помещение полицейского изолятора потребовалось освободить для традиционных «клиентов», пернатых арестантов сдали «на поселение» в местный зоопарк.

Беспрецедентным было решение иранского суда, приговорившего в январе 2000 года к смертной казни… 370 голубей. Трагический оттенок этой истории придает то, что на невинных птичьих душах не было и тени греха. Роковую борьбу, а вернее — нелепую свару, переросшую в поножовщину, затеяли хозяева голубей — два пожилых соседа-голубятника из Тегерана. Они начали выяснять, кому именно принадлежит одна из редких голубиных особей. В пылу потасовки драчуны нанесли друг другу незначительные ранения и были задержаны полицией.

Дело о злостном хулиганстве попало в суд. В ходе разбирательства судья напомнил обвиняемым, живущим поблизости от тегеранского аэропорта, что полеты ручных птиц в радиусе 30 километров от этого объекта запрещены. А в результате, как всегда, пострадали «стрелочники». Птиц, принадлежавших обоим драчунам, подручные Фемиды приговорили к высшей мере наказания. Причем не за драку между их владельцами — был принят во внимание их почтенный возраст, — а за нарушение правил авиационной безопасности. По данным иранского журнала «Энтехаб», приговор привел в исполнение специально приглашенный палач.

Отношение к животным-хулиганам зависит от степени цивилизованности страны их проживания. В июне 1998 года суд в городе Ханау, в центре Германии, оправдал бобра, повалившего дерево прямо на частную автомашину. Полиция сработала неплохо, и преступник был быстро установлен и водворен в узилище. Хозяин пострадавшего автомобиля подал на грызуна в суд, обвинив его в вероломстве и покушении на частную собственность. Одновременно он предъявил иск правительству земли Гессен, требуя возмещения причиненного ущерба. (Мол, распустили бобров — некуда деваться от них!) Истец обвинил местные власти в том, что они позволили бобрам поселиться в этом районе за несколько лет до этого события — хотя могли бы заранее легко просчитать, что случится с его машиной. Однако суд счел, что охрана окружающей среды — более приоритетное дело, чем целостность чьей-то «тачки», и что граждане должны принять соседство бобров как должное, даже при не способствующих этому обстоятельствах.

На почетное место в Книге рекордов Гиннесса смело может претендовать 45-летний житель Бонна. Правда, место это будет в разделе, отведенном для самых абсурдных судебных исков. Так вот: в апреле 1998 года он потребовал шесть тысяч марок в качестве компенсации за моральный ущерб, нанесенный… его ослу! И еще столько же на оплату психологической реабилитации животного.

Ситуация выглядела следующим образом: 15-летний домашний любимец мирно щипал травку на обочине дороги, когда водитель проезжавшего мимо автомобиля подал сигнал, испугавший осла. Как водитель затем объяснил на заседании суда, куда его вызвали в качестве ответчика, ему показалось, что животное может выбежать на проезжую часть.

Резкий звук сигнала столь сильно напугал ослика, что тот, как утверждал адвокат истца, пережил настоящий шок. В результате этого длинноухий потерял аппетит, впал в минорное настроение, в апатию, а самое главное — он стал категорически отказываться катать хозяина на своей спине. Экспертное освидетельствование в ветеринарной клинике показало, что шарахнувшийся от автомобиля ослик к тому же при падении сломал ребро и повредил почку.

Вторая экспертиза — звукового сигнала автомобиля — показала, что громкость звука и тональность находились в пределах, установленных германскими техническими стандартами. Что, собственно, и спасло автолюбителя от серьезных финансовых потерь.

Лечение осла заняло четыре недели, а расходы — две с половиной тысячи марок — сразу же оплатила страховая компания, где было застраховано животное. Вот только платить за курс «психологической реабилитации» осла, который сразу же предложили провести психиатры от ветеринарии, страховая компания отказалась — на том основании, что в преклонном возрасте ослы практически не поддаются методам психологического воздействия.

Венцом «ослиного» процесса, на который обе стороны исправно являлись в сопровождении адвокатов, стало мудрое решение суда: в компенсации морального ущерба ослу отказать, а страховой компании выплатить владельцу животного еще две с половиной тысячи марок: за эти деньги люди в белых халатах смогут восстановить психическое здоровье пожилого осла.

В Соединенных Штатах иные законы… (За такие можно было бы быстренько проголосовать и в часто подражающей им ныне России.) В штате Айдахо вас могут арестовать, если вы будете рыбачить, сидя на верблюде. В Аризоне знающий законы полицейский моментально оштрафует вас, если вы позволите ослу заснуть в вашей ванне. В Новом Орлеане совершенно разумно запрещается привязывать аллигатора к пожарному гидранту на улице, а в Атланте — жирафа к телефонному столбу. В Балтиморе вы нарушите закон со всеми вытекающими для вас из этого последствиями, если возьмете с собой в театр льва. В Техасе нельзя стрелять в бизонов со второго этажа отеля, на Аляске — будить медведей, чтобы их сфотографировать, в Чикаго — ловить рыбу в пижаме, а в штате Канзас — публично есть мясо гремучей змеи. В городке Куитмен, в штате Джорджия, цыплятам запрещено пересекать улицу, причем под страхом ареста, а в Оклахоме вы получите срок, если состроите рожу собаке.

Один из подобных законов нарушил житель крупнейшего города США — Нью-Йорка — Даниэле Малпели. (К сожалению, мне приходится приводить пример, касающийся не животного, а растения, но примерно те же законы действуют и в отношении фауны.) Так вот мелкий лавочник оказался перед дилеммой — выложить из своего кармана тысячу долларов или… обняться с деревом. Ситуация, в которую он нежданно-негаданно попал, показалась ему настолько нереальной, что Даниэле вслух задал себе вопрос: «Интересно, на какой планете я живу?» До марта 1998 года он не один год подряд безнаказанно привязывал цепью свой велосипед к растущему дереву на Второй авеню Нью-Йорка, прямо перед своей продовольственной лавочкой. Теперь лавочник так никогда уже делать не будет.

В один солнечный полдень 45-летний Малпели, как всегда, обслуживал клиентов, забегающих в обеденный перерыв перекусить в его кафе-магазинчике «Монте-Титано». Неожиданно на пороге появились двое полицейских парковой службы. Они не походили на обычных посетителей.

— Кто владелец велосипеда? — строго поинтересовался старший из полицейских.

— Я, — спокойно ответил ничего не подозревавший Даниэле.

— Тогда вот это — вам, — бесстрастно сообщил другой страж порядка, протягивая Малпели уведомление о штрафе, в котором значилась невероятная цифра: 1000 долларов.

Ошеломленному лавочнику парковые полицейские, действовавшие по «сигналу общественности», объяснили, что такова цена за «оскорбление дерева». На встречное предложение тут же убрать велосипед они только выразительно пожали плечами: дескать, уже поздно! Раньше думать надо было! Попытки протестовать были быстро пресечены обещанием немедленно препроводить нарушителя за решетку.

— Штраф вполне справедлив, — подтвердил позднее представитель парковой службы.

Более того, по сообщениям газеты «Нью-Йорк пост», Малпели еще легко отделался: если бы дерево в самом деле пострадало от «удушения цепью», Малпели, согласно нью-йоркскому экологическому кодексу, грозил бы штраф в размере 15 тысяч долларов плюс год тюрьмы. Впрочем, проштрафившемуся владельцу магазина-кафе с учетом отсутствия отягчающих обстоятельств дали шанс искупить вину.

— Ладно уж, — милостиво согласился начальник городской парковой службы Генри Стерн, — я прощу его, если он извинится перед деревом, обнимет его и пообещает, что на стволе больше никогда не появятся цепи. В таком случае мы скостим ему 950 долларов. А если он к тому же пообещает как следует за деревом ухаживать и поливать его, то будет амнистирован полностью.

Даниэле Малпели в ответ заявил, что готов хоть целоваться с деревом, причем каждый день, лишь бы избежать наказания. И вообще, заметил он, это дерево ему как родное, поскольку помнит он его еще саженцем. А прошлой весной посадил пять тюльпанов рядом: чтобы, мол, ему, то есть дереву, хорошо было…

Среди животных, однако, немало встречается и таких, которые не только не вступают в конфликт с законом, а наоборот — помогают изобличить и даже задержать преступников. Речь не о служебно-разыскных собаках, о них сказано достаточно. В мае 1993 года в Саранске в борьбе с преступностью отличились кошки. Их хозяйка уехала в отпуск, оставив на попечение соседа шесть кошек и 16 (!) попугаев. Ночью в квартиру забрался вор. Кошки кинулись на преступника, как разъяренные фурии, исцарапали его в кровь, а попугаи подняли такой неистовый крик (употребляя при этом крепкие словечки), что сосед проснулся и, заглянув одним глазком в их квартиру, тут же вызвал милицию.

За попугаями, кстати, числится еще несколько подвигов. В американском городке Байтаун один словоохотливый жако навел полицию на след двух рецидивистов, повторив слово в слово их разговор во время ограбления. Аналогичный случай произошел в бразильском городе Алегри: здесь попугай назвал детективам кличку уголовника — Бабао, что и помогло выйти на его след. Но больше всех прославился на поприще борьбы с преступностью отважный попугай Берт из маленького американского городка в штате Юта.

Это случилось в один из августовских дней 1994 года. Берт и его 17-летняя хозяйка находились в доме вдвоем, когда туда вломился бандит. Он попытался схватить девушку, но налетевший на него сзади пернатый рыцарь вырвал клювом из спины насильника кусок кожи. От неожиданности и боли тот выпустил девушку, чем она тотчас же воспользовалась: выскочив в соседнюю комнату, мгновенно заперла дверь и вызвала по телефону полицию.

Помогают органам охраны общественного порядка и ослы. (Оговоримся: только не в России.) Необычным способом удалось раскрыть убийство, совершенное в турецкой провинции Гедиз. Не располагая весомыми уликами в отношении подозреваемого, следователь провел его очную ставку с… ослом жертвы. Едва увидев убийцу, памятливое животное начало лягаться и попыталось его укусить. Преступник поначалу сделал вид, что ничего не происходит. Однако после того, как в ходе следственного эксперимента все убедились, что осел никак не реагировал на других лиц, одетых так же, как он, — убийца сознался в содеянном. Показания «свидетеля» в присутствии шести лиц были занесены в протокол, а киллер (выражаясь на изящном «новорусском» диалекте) был приговорен к 15 годам тюрьмы строгого режима. Приговор утвердил кассационный суд, и обжалованию он не подлежал.

Однако не во всех странах и не во всех случаях к свидетельским показаниям животных и птиц относятся с должным вниманием. В июне 2000 года жительница Шанхая подала на развод, представив в качестве главного свидетеля… говорящего попугая. Она заподозрила неладное, когда птица стала повторять голосом мужа слова, произнесенные им, по-видимому, во время телефонных бесед с любовницей, которые доносчик подслушивал, не подавая поначалу и виду.

Пернатый предатель чирикал: «Развод», «Я тебя люблю!» и «Потерпи немного!». И становился чересчур разговорчивым и бессовестным, когда рядом звонил телефон. Женщина заявила, что она и раньше подозревала мужа в неверности, но болтовня попугая переполнила чашу терпения. Она принесла в суд заявление о разводе и клетку с птицей в качестве говорящего доказательства супружеской неверности.

Адвокаты не разделили оптимизма обманутой жены и заявили, что не знают, как поступать с точки зрения юриспруденции и защиты прав человека (под человеком они подразумевали шанхайского мужа). В их судебной практике такого прецедента не было. «Вряд ли судьи вынесут решение о разводе на основании показаний птицы», — заметил прокурор, откладывая вместе с судьей дело в дальний ящик. Кроме того, разъяренный муж обещал задушить «подколодного» попугая или подсыпать ему что-нибудь в пищу…

Все эти факты, включая упомянутые случаи применения американских законов местного значения о защите животных и растений, лишь подтверждают насущную необходимость повсеместной разработки законодательных актов в области защиты прав животных. Благо прецеденты тому в истории были. «Де юре канум» («Право собак») — под таким заголовком выпустил в 1734 году виттенбергский адвокат Хейнрих Клювер свой знаменитый трактат о правах собак, который служит наглядным примером мышления эпохи барокко.

Первые две главы труда посвящены достоинствам собак: в них рассказываются истории о восприимчивости, верности собак, излагаются головоломные юридические казусы и неожиданные повороты собачьей судьбы.

Так, курица одной бедной вдовы снесла должное количество яиц, но высидеть цыплят не смогла, поскольку по какой-то причине внезапно сдохла. Несчастная женщина в горе ломала руки.

— Не разводить мне, сиротине, больше кур, ибо яйца без наседки более не превратятся в цыплят, — голосила она. Но ее собака будто поняла ситуацию, сложившуюся в то старинное лихолетье: без лишнего лая улеглась на яйца и высидела цыплят.

Другая крестьянка, знахарка по профессии, готовила специальный корм для кур, отчего куры несли хорошие яйца. Но этот корм съела собака — и чем же кончилось дело? Собака, как курица, стала приносить яйцо за яйцом, пока не окончился эффект корма.

Лишь в третьей главе рассматриваются вопросы собачьего права. Здесь мы встречаемся с проблемами домашних собак и со случаями бешенства собак, в первую очередь — с их юридическими проблемами. На сцене появляется и живодер. Его роль не так проста, как можно было бы подумать. По старым цеховым правилам средневековых ремесленников, человек, занимавшийся живодерством, не мог быть принятым ни в один из цехов, ибо его профессия относилась к числу недостойных. А могло ведь произойти и такое, скажем: какой-то честный мастеровой убьет собаку, и возникает юридическая проблема: насколько можно считать этого мастерового человеком, временно занимающимся живодерством, так сказать, живодером-дилетантом?.

Книга Хейнриха Клювера охватывает вопросы собачьего права, касающиеся наследования, которое, заметим попутно, в некоторых западных странах нынче уже разработано до тонкостей. Так, саму собаку нельзя считать состоянием, наследуемым по линии кровного родства. Значит, после смерти одного из супругов собака остается в наследство другому супругу. А вот ее ошейник передается по наследству супругу только в том случае, если сделан из простого ремня. Если же ошейник украшен серебром, он должен быть передан в наследство родственникам по крови.

Становится понятно, что это не только дела давно минувших дней: если так можно выразиться, знамя защиты прав животных из рук предков перешло в руки энтузиастов нашего времени. В конце 1925 года в Англии судили кошку. Жил там тогда в городе Лидс, в графстве Йорк, некий Джордж Букль, член Национального союза куроводов. Его образцовый птичник славился на всю страну. Однажды Букль обнаружил пропажу нескольких породистых кур и голубей. Тогда он стал ходить в дозор по ночам. В результате простудился, но поймал-таки с поличным кошку соседа. Застигнутая на месте преступления с задушенным голубем в зубах кошка бросила добычу в воду и убежала. В ответ на жалобу Букля сосед собственноручно повесил свою кошку, но категорически отказался оплатить убытки.

Верховный суд Англии вынужден был посвятить специальное заседание о гражданской уголовной ответственности кошек. Почтенные судьи в мантиях и напудренных париках, к великому своему смущению, убедились: в английском законодательстве со времен Вильгельма Завоевателя так и не появилось ни одного трактата о свободе кошек. И это в то время, как голуби уже охранялись законом — с учетом их патриотических заслуг в Первой мировой войне.

Поверенный потерпевшего в заключение своей речи обратил внимание «высокого суда» на то, что кошки, несомненно, будут злоупотреблять правом на бродячий образ жизни, если таковое им предоставить. Чего доброго, и люди захотят получить кошачьи права!.. Английские юристы, куроводы и кошковладельцы пребывали в большом волнении, пока шел суд.

Неотложность вопроса о правах бабуинов и других обезьян и прочих животных лишний раз подтвердили трагические события в деревне Маджембени, близ знаменитого национального парка Крюгера. Южноафриканские правозащитники испытали прямо-таки настоящий шок, узнав, что жители деревни забили насмерть железными прутьями ручного бабуина, а затем сожгли его — и все потому, что, по их мнению, он был колдуном. Безобидное животное подверглось жестокому нападению, когда без опаски бродило по деревне. В экзекуции приняли участие около 150 сельчан, которых на преступление спровоцировала одна-единственная женщина, утверждавшая, что злая ведьма, дескать, приняла обличье этого бабуина. Вера в колдовство распространена в данной местности: там порой убивают даже людей, заподозренных в связях с нечистой силой.

Несчастный бабуин скончался в страшных муках. Этот случай вызвал бурю протестов по всей Южной Африке.

— Следует включить в новую конституцию ЮАР пункт о защите животных, запрещающий охоту на обезьян и других зверей, — высказалась главный инспектор Общества по предотвращению жестокого обращения с животными Джоан Дженнер.

Однако крестьяне были убеждены в своей правоте.

— Несомненно, здесь имело место колдовство, — заявила женщина, наведшая жителей на «оборотня». — Ведь когда я увидела его на улице, он был настоящим гигантом, а теперь, когда бабуина убили, посмотрите, какое у него маленькое тельце…

Версию о «сверхъестественном» происхождении бабуина подтвердил и местный староста, секретарь ассоциации жителей села Африкан Мореку.

— Обезьяна появилась в результате волшебства, это несомненно, — заявил он.

Иногда защита прав животных затрагивает, а порой и ущемляет права людей — и наоборот. Тогда чаще всего верх берет не справедливость, а человеческий эгоизм и неразборчивость в средствах — и все по праву более сильного.

При возникновении подобной ситуации в австрийском местечке Офтеринг, неподалеку от Линда, правозащитный конфликт уладили почти полюбовно, хотя со стороны положение на первый взгляд выглядело тупиковым. Глава местной администрации издал распоряжение, которым запретил петуху… кукарекать. Основанием для столь «драконовского» решения послужило авторитетное заключение врача: заливистое пение неугомонного кочета, дескать, может пагубно сказаться на состоянии здоровья окружающих.

Началось же все вполне невинно. Владелица небольшого участка — обожаемая всеми Карин Ламмер — как-то заметила в своем садике насекомых-вредителей и решила бороться с ними самым простым и безвредным с точки зрения сторонников охраны окружающей среды способом — при помощи нескольких кур. При этом она разумно рассудила, что снесенные ими яйца ничего, кроме пользы, хозяйству не принесут. А чтобы хохлаткам не было скучно, им в компанию добавили петуха, которого хозяйка нарекла Ханзи.

Все вроде бы шло ладом, но Ханзи неожиданно проявил чрезмерную музыкальность. Карин не учла последствий «вредной привычки» кочета — будить всю округу своими звонкими «песнями» в четыре часа утра. Даже попытки запирать возмутителя спокойствия на ночь в темный сарай не дали желаемых результатов, а лишь позволили оттянуть общую побудку часа на полтора. Ханзи увлеченно горланил, вслушиваясь лишь в собственную песнь. Да и куры, по-видимому, ему потакали.

Соседи, и без того измученные вечным шумом и лязганием от пролегающей поблизости железной дороги и гулом от расположенного неподалеку аэродрома, решили, по-видимому, отыграться на самом слабом из неприятелей. И дружно ополчились на белоснежную птицу. (Прекратить движение поездов или закрыть аэропорт им было явно не по силам.) И надо отдать им должное — выиграли-таки они нелегкую тяжбу!

Эта история получила в Австрии неслыханную доселе огласку. Защитники прав животных (и человека!), а также вездесущие экологи были, разумеется, на стороне несчастного петуха, которому власть буквально затыкала горло. Кампания проводилась под лозунгами: «Пусть Ханзи кукарекает!», «Свободу слова офтерингскому петуху!», «Не дразните гусей!», «Сегодня не разрешают петь петуху, завтра — не дадут нам!». В результате проблема нашла свое окончательное решение, причем с наименьшим ущербом для побежденной стороны. Хозяйка, наотрез отказавшаяся отправить своего любимца в кастрюлю с лапшой, но вынужденная обстоятельствами все равно с ним расстаться, приняла предложение добрых людей — и отдала им петуха, ставшего на время своего рода символом для свободолюбивых австрийцев. Ханзи, получивший национальную известность, был отправлен на отдаленный хутор в Штирии, где разнообразил серые будни семи несушек. А скромный поселок Офтеринг, вдруг прославившийся на весь мир, вновь погрузился в безвестность.

В 1993 году продавщица оргтехники в Берлине Катрин Шмидт основала Союз защиты прав крыс, в который, по данным на май 2000 года, входят 170 ее соотечественников. В ее квартире на положении «братьев наших меньших» живет дюжина крыс. Упомянутый союз выступает за введение запрета на применение крысиного яда и за обеспечение неотъемлемых элементарных прав крыс.

Бурю протестов среди общественности США вызвал выход в свет телевизионной передачи компании Си-би-эс, призванной прославить силу человеческого духа и волю к жизни и победе. В популярном шоу под названием «Сумевший выжить» было показано, как 16 человек, оставленных на необитаемом острове Пулау-Тига, входящем в Малайский архипелаг, в порядке выживания поймали и зажарили на костре крысу. Причем тот, кто готовил и дегустировал это «аппетитное» блюдо, цинично ухмыляясь, бросил с экрана 23 миллионам телезрителей:

— Похоже на курятину!

В ответ возмущенные активисты организации «Люди за этичное отношение к животным» устроили в июне 2000 года массовую манифестацию в Нью-Йорке.

— У крыс тоже есть права! Выживай на овощах! — скандировали правозащитники, многие из которых были даже одеты в маскарадный костюм крысы.

В свое оправдание представители Си-би-эс заявили, что, мол, охота и рыболовство общеприняты как средства добычи пропитания с незапамятных времен. По их уверениям, героям и участникам передачи строго-настрого запрещалось причинять вред коренным обитателям тихоокеанского острова, а именно: ящерицам, змеям и обезьянам. А крысы-де относятся к «пришлым животным»: они прибыли на остров нелегально, в трюмах кораблей, и живут на острове, что называется, без прописки.

Однако вся эта аргументация, по нашему мнению, вовсе не снимает, а, напротив, делает еще более злободневной проблему защиты прав крыс. (В частности, она наводит на нехорошие мысли значительную часть российского гражданского общества.)

Да что там крысы, за права которых стоит горой «сердобольная» Америка! В той же, казалось бы, нейтральной Швейцарии кошкам и собакам, близким каждому человеку и гражданину, отказано в элементарных правах: 73 голосами против 53 парламент горной страны отклонил после жарких дебатов предложение защитников животных внести надлежащие поправки в Гражданский кодекс Швейцарии и перестать, наконец, относиться к нашим давним друзьям и «братьям меньшим» как к вещам. Сейчас четвероногие там в юридическом смысле действительно приравнены к неодушевленным предметам — их можно купить, продать, обменять, как мебель или посуду. Между тем уровень общественного сознания вольнолюбивых швейцарцев уже сейчас таков, что совесть подсказывает им: что-то в нынешних порядках неправильно!

Противники предоставления кошкам и собакам «особых» прав, в том числе права на лечение и права на жизнь, называли противоречивым подобный шаг. Парламентарий Жан Фаттберт из кантона Во заявил: «Я — крестьянин и не понимаю, почему домашние животные должны иметь больше прав, чем мой скот». Вслед за «собачниками» и «кошатниками» тех же прав для своих питомцев вознамериваются потребовать владельцы домашних змей, крокодилов и прочих экзотических, но дорогих какому-то конкретному человеку тварей. И конечно, выдвигался другой (вызывающий, с нашей точки зрения, сомнение) довод — о том, что, дескать, собаки, кошки и прочие животные будут в конце концов чрезмерно «очеловечены» в юридическом плане, а это приведет к риску принижения прав их «старших братьев».

Во всяком случае, каждая страна может иметь свои законы и порядки. Меры по ужесточению наказаний за плохое обращение с домашними животными разработало правительство Канады, внеся соответствующие изменения в Уголовный кодекс страны. В декабре 1998 года уроженка Оттавы Китти Рейски была приговорена к 30-дневному тюремному заключению, а также к 250 часам принудительных работ «на пользу общества» за то, что морила голодом и подвергала побоям обитателей устроенного ею же питомника. В нем насчитывалось 35 собак — 25 чихуахуа, 5 пуделей, 3 йоркширских терьера, 2 шпица; без присмотра и пищи были оставлены кошки, кролики, черепахи и птицы — всего более ста животных, многие из которых погибли.

Однако обвинительный вердикт 27-летней мучительнице пока является скорее исключением, чем правилом. Статьи Уголовного кодекса, направленные против жестокости по отношению к животным, не позволяют, как считают многие канадцы, эффективно бороться с этим злом. В том же декабре 1998 года суд в Эдмонтоне, в провинции Альберта, оправдал двух его жителей, убивших своих собак ударами бейсбольных бит.

Подобное зачастую происходит потому, что домашние животные рассматриваются Уголовным кодексом как вид частной собственности. Из чего следует, что владелец животного вправе поступать с ним, как ему заблагорассудится, за исключением явного проявления жестокости.

Согласно предложенным правительством Канады изменениям в Уголовном кодексе, домашние животные должны будут считаться «существами, способными чувствовать и страдать». Правительство предложило увеличить максимальный срок тюремного заключения за жестокость по отношению к ним с шести месяцев до пяти лет; отменить верхний предел штрафов за соответствующие правонарушения, до того ограниченный двумя тысячами долларов. Судьи теперь получили право назначать штрафы по своему усмотрению. Действовавший двухлетний запрет хозяевам, обижающим своих питомцев, владеть ими заменен бессрочным запретом. Как видим, при желании права животных можно обеспечить. В каком-то смысле это даже легче сделать, чем гарантировать права людей.