ГОН

Глава 20

— Ты в этом уверен? — Леонид Ильич легонько покачал вырванными из блокнота листиками.

Я молча кивнул. Еще быть не быть уверенным: полночи терзал познание на предмет основных тезисов и их последствий. Да и я еще не успел натворить столько, чтобы сегодня, 25 февраля, не было закрытого заседания, на котором Хрущев бахнет докладом о культе личности. Хоть это заседание и обозвали впоследствии секретным, но в реальности вся его секретность была в том, что иностранцев не пустили.

Да и фиг с ним, с докладом — все-таки президиум ЦК с основными тезисами знаком еще с начала февраля и никто ничего нового не узнает. Проблема в том, как этот доклад потом начнут продвигать в массы. То, что окажется в печатном виде перед глазами каждого коммуниста, будет иметь мало общего с озвученным с трибуны съезда. Так, надергают тезисы, приправят, чтобы выглядело пожирней и отправят широким веером в партийные организации по всей стране.

А может, пока не поздно, наоборот добавить перчинки? И тогда не только в Тбилиси придется вводить войска, но и в остальных регионах будут звать Маленкова назад? Немного погоняв эту мысль под сводами черепушки, я решительно выпнул ее подальше. Нет, лучше убедить Брежнева выступить с призывом снизить накал нападок на Иосифа Виссарионыча.

— Когда в Грузии начнутся волнения? — Брежнев медленно массировал лицо ладонями.

— Уже 4 марта у памятника Сталину начнутся собираться люди.

— А войска?

— 9-го.

— Пять дней…

Глядя на мучающегося сомнениями Брежнева, я решил добавить дров в костер. Безбожно картавя, я произнес знаменитую фразу Бен-Гуриона о том, что если прочитанное не фальшивка, то Советского Союза не станет через 20 лет. Ну ошибся немного мужик со сроками, ну с кем не бывает?

— А Израиль-то тут каким боком? — вскинулся Леонид Ильич.

— Так они первые из западников получат полный текст доклада. Поляки поделятся по доброте душевной.

Леонид Ильич прямо на глазах начал пыхтеть и шипеть, слово закипающий чайник. Я молча скрутил крышку с термоса, наполнил ее чаем и протянул боссу. Обхватив ее ладонями, он невидящим взглядом уставился в чайные глубины. Вот прямо интересно стало, кто ему больше насолил: поляки или евреи. Но вообще все, туше — пациент буквально готов рвать и метать. Не перегорел бы…

— Слушай, Филиппов, поделись тайной. Как только ты за руль садишься, так от тебя Ильич уходит сам не свой — стоило мне выйти из машины, как около нее появился Рябенко.

— Да как-то оно само собой получается. Вот сегодня поспорили, что лучше для нашей защиты.

— В смысле?

— Ну Трегубов или Мкр… — тут я запнулся и произнес по буквам — Мкртычан. Что выгоднее — не допустить противника до ворот или уже ворота сделать неприступными?

— Ишь ты, пучков какой выискался. — он, сложив ладони лодочкой, прикурил — Тут и думать нечего: лучше и то и другое разом.

— А вот не скажите. Оборона на то и оборона, чтобы в нужный момент дать противнику в ней увязнуть!

— Стратег… Ладно, хватит лясы точить. Довожу информацию на завтра: у тебя выходной. А потом, пока все отходят от съезда, у вас учеба.

Учеба? Опять будут говорить про то, что умножая два на два, мы получим тот же результат, что и при сложении? Или о руководящей роли партии?

— Не, тебе понравится — Александр Яковлевич, увидев мое вытянувшееся лицо, похлопал меня по плечу и рассмеялся.

Я аккуратно просочился через дверь и, молча приветствуя присутствующих, начал пробираться на свое любимое место. Оно немного за колонной, которая мешает смотреть на сцену и поэтому обычно пустует. Удобно: и слышно хорошо и на глазах у начальства не маячишь.

— … И ладно бы просто подождали сотрудников, так нет, как петухи друг друга за грудки хватать начали! Ну прям как дети, что за вкусную конфету дерутся… — начальник гаража от избытка чувств аж легонько пнул трибуну.

Я прислушался. Водительский босс так увлекательно рассказывал про драку, что у меня прямо перед глазами встали картинка, как два распаренных мужика в расстегнутых шубах всячески пытаются начистить друг другу морды. Однако вместо кровавого побоища перед взорами благодарных зрителей получилось шоу. Для начала природа организовала каток под ногами, насыпав пухляка поверх подмороженной снежной каши. В процессе битвы бойцы совершенно забыли про свой возраст и наличие пузеней, которые мешались сойтись вплотную. Ну и наконец, оживляжа добавило страшное оружие бойцов в виде портфелей, набитых разной макулатурой. Любой промах тут же добавлял в бой комичности.

Но вообще изначально это было самым обычным ДТП. Ехали две машины и на повороте стукнулись. Не пропустил один другого или дистанцию не рассчитал — не важно. Обычная и совершенно рядовая авария без жертв и разрушений. Водители уже договорились между собой про гаишников, но тут в дело вступили их пассажиры. Не сошлись на тему взаимной виноватости, начали друг на друга давить… В общем, у кого первого красная пелена закрыла глаза, уже не так интересно. Главное, что до прибытия милиции драку даже никто и не подумал останавливать. Наоборот, вовсю поддерживали, хоть и словесно. И теперь всех участников данной битвы песочат по местам работы, чтобы не повадно было больше таким заниматься.

— …. В общем, мы тут посовещались и я решил устроить краткий, так сказать курс по повышению уровня безопасного перемещения пассажиров автомобилей в условиях сильной дорожной недостаточности!

Неужели это та самая обещанная учеба? А где? Знаменитый в будущем полигон НАМИ только в этом году кое-как заработает. Еще немного послушав, я выяснил, что нас временно примет некий Дружинниковский парк. Был организован в декабре 1930 года на базе гаража Наркомсвязи. Расположен неподалеку от станции метро «Краснопресненская». Да погоди ты… кто курсы-то вести будет? Андронов? А это кто такой? Я немного попинал познание на тему знаменитых советских гонщиков и там этой фамилии не было. Эх, вот бы Цыганкова из будущего притащить, а то нынешний только-только от своего мотокросса отходит…

Этот самый парк в реальности оказался огороженной наглухо площадкой с вереницей разнокалиберных гаражей вдоль одной из сторон. Если закрыть глаза на подозрительно большое количество битых машин, то вполне себе обычный автопарк. Приехать, починиться, передать машину сменщику… Ладно, пошли просвещаться, благо местный актовый зал тут расположен неподалеку от входа.

— Итак, товарищи, для начала представлюсь. Андронов Александр Федорович, главный конструктор Московского завода малолитражных автомобилей.

Вот сейчас не понял. Он-то тут зачем? Чего может нам рассказать конструктор нового? Как рассчитываются узлы автомобиля? Или про конвейер? Однако моя точка зрения оказалась опять немного узковатой. Оказывается, на будущем АЗЛК уже вовсю задумались о том, что машина должна не только ездить, но и довозить своих пассажиров. И что готовящийся к выпуску 402-й москвич специально разрабатывается по всем самым современным методикам. Я глянул через познание — от предыдущего, содранного целиком с опель-кадета, оставили только двигатель, коробку и задний мост. Правда, я никаких изменений в деле безопасности пассажиров не заметил… Ну не считать же за это поворотники с подогревом лобового стекла?

Продолжая слушать оратора, я прикидывал, как совместить малюсенький москвич с его дохлым двигателем и наши ЗИСы? Разные массы, разные приемы управления. Тут скорее нужно садиться за руль автобуса и начинать на нем фигуры высшего пилотажа осваивать… Если сможешь автобус на два колеса поставить, то после этого наши машины точно покажутся юркими малолитражками.

Стоп! Поначалу я решил, что ослушался. Глянул влево-вправо: нет, у соседей такие же ошарашенные лица.

— Да, товарищи, вы не ослышались. История показала, что нет ничего лучше практики — явно забавляясь выражением наших лиц, повторил оратор — и поэтому вам предстоит на некоторое время заменить состав заводской гоночной команды.

Удивленный, я полез в познание. Надо же, в самом деле команда уже есть. Правда пока все отличие от обычных водителей только в машинах без номеров, но лиха беда начало. Всего через год с небольшим команда дебютирует на ралли «1000 озер» в Финляндии. И хоть до первой приличной победы еще с десяток лет, но ведь не бросят заниматься же!

Но вообще условия гонок были очень похожи на те, что были в начале моей карьеры. Небольшая трасса с кучей крутых поворотов, по которой надо проехать как можно быстрее. Правда, сегодня есть одно небольшое отличие: на трассу с небольшими интервалами выпустят аж пятнадцать машин. Задача все так же проста: намотать нужное число кругов как можно быстрее.

Я задумчиво поглядел в окно. Теперь понятно, откуда так много битых машин. Ну просто невозможно в такой скученности обойтись без аварий. А если Андронов не врет, то они все поломки фиксируют и наиболее проблемные места берут «на карандаш», чтобы в серийной модели исправить. Хотя с чего ему врать? Должность позволяет убить сразу двух зайцев: и водителей потренировать и на живую прочностные тесты провести. Главное тут не оказаться на роли манекена из краш-тестов!

Натянув поглубже шапку, я залез в первую попавшуюся машину. Какая маленькая, прям табуретка с мотором. Эх, и ведь даже самого завалящего шлема не дали. По простой причине, что нет их сейчас, как и ремней безопасности. Вон, американец оформил первый патент буквально пару лет назад. А у нас только через 10 лет начнут мотоциклистов нагибать на обязательность их носки. Ладно, тогда приму, что кто не рискует, тот потом не возит главных людей страны.

Вообще я наверное зря обозвал покоцанный автомобильчик табуреткой с мотором. Машинка явно находилась под пристальным вниманием механиков, поэтому стоило коснуться педали газа, как она начала довольно бодро вилять задом, шлифуя задними колесами замерзший снег. Отпустив педаль, я выровнял машину из импровизированного заноса и поехал делать пристрелочный круг. Нет, тут точно кто-то с команды будущего полигона НАМИ поработал. Колея сменялась раскатанной во всех направлениях площадкой и замерзшими кучами снега, а следом под колеса машины ложился практически чистый лед. Повороты были густо испещрены следами вылетевших ранее машин. Они бы хоть тюки сена поставили для смягчения. Хотя о чем это я? Сейчас сено если и складируется, то в копны, а от них тут толку никакого. Да и кто даст тратить на такое драгоценный корм для любимой животины?

Зато финишную прямую сделали практически идеально: ровный коридор, ограниченный двумя высокими снежными валами и посредине вылизанный до черноты асфальт. И даже начинающийся практически за финишным створом крутой поворот не должен помешать любителям выдавить газульку до пола.

Я и выдавил, предварительно использовав телекинез в роли антикрыла, прижимающего машину к земле. Движок радостно взревел и заставив колеса скрежетнуть, пошел разгонять машину. Нет, тут точно не родные для москвича сорок лошадей! Так быстро эта машинке не должна ехать, особенно с тормозами, оставшимися на старом уровне! Пока я оценивал неумеренную прыть этого железного чемодана, перед капотом вырос снежный вал того самого поворота. Еще одно мгновение и взметнувшаяся вверх стена снега обрушилась на машину, напрочь перекрывая любой обзор.

Выматерившись про то, что гордыня никогда ни к чему хорошему не приводила, я выкарабкался из машины и взмахами рук показал бегущим к машине коллегам, что торопиться нет причины: я жив и вроде даже цел. Полцарства за шлем на бошку и каркас безопасности внутрь!

Набежавшая толпа из шоферов второй очереди с радостным гиканьем и уханьем быстро вытолкала машину из снежного плена и тут же начала засыпать меня язвительными советами про то, что вообще-то у машины есть внутри такая круглая штука, которую можно крутить в разные стороны. И что характерно, машина будет поворачивать в эти стороны! Отряхнувшись от снега, я ответил в том же духе. Дескать, я и педали-то иногда путаю, некогда еще эту круглую фиговину перед носом крутить. Так что отстаньте от меня юродивого и дайте еще мотором погудеть!

Ну мне и дали. 20 кругов в снежной круговерти от впереди идущих машин. Поначалу было еще нормально, но потом начался какой-то ад. С каждым кругом трасса преображалась: снег в большинстве случаев оказывался слабее металла и некоторые повороты попросту срубались менее удачливыми соперниками. А еще заводчане добавили азарта, притащив откуда-то здоровенную школьную доску и начав записывать на ней результаты. Каждому хотелось увидеть свой номер повыше…

Уже вечером, устало растянувшись на заднем сиденье автобуса, везущего нас назад, я попытался подвести итоги. Ездить худо-бедно мы все умели, так что тут ничего такого прорывного не случилось, как не старались заводчане, готовя для нас трассу. Прорыв случился совершенно в неожиданной области: полностью исчез страх поцарапать или помять машину. И если в самом начале любое происшествие проходило под молчаливое разглядывания новых вмятин и царапин, то в конце народ уже вовсю использовал контактную борьбу в попытке прорваться через более удачливых соперников. Да что там, я сам был грешен и вовсю бодал коллег бампером в район заднего колеса, заставляя тех уходить в неуправляемый занос и терять скорость.

Теперь бы такое повторить на наших ЗИСах! Представив, какие глаза будут у зрителей сего действа, я зажмурился от удовольствия. А если на трассу еще и грузовики выпустить… Ничего, скоро ЗИЛ-111 пойдет на смену, можно будет попробовать устроить такой перфоманс, хотя бы для своих.

Так, кстати, а будет ли вообще ЗИЛ?

Не знаю, что там было на том самом закрытом заседании, но ни в обед, ни вечером Брежнев из здания не выходил. И если судить по стоящим рядом машинам, он тусовался там вовсе не в одиночестве. Настроившиеся на близкий отдых водители немного повздыхали, посудачили и разбредясь по машинам, принялись терпеливо ждать. Я же, мысленно скрестив пальцы и сжав кулачки, возносил известные мне молитвы всем богам по очереди. Ведь если получится, то это будет моим первым заметным изменением в истории!

И наблюдая во втором часу ночи медленно выползающие под свет фонарей фигуры, я каким-то внутренним чутьем понял, что получилось. Иначе с чего все выходящие к машинам так похожи на зомби? Шаркающая походка, бездумный взгляд и кажется что сейчас раздадутся стоны про мозги.

Леонид Ильич не был исключением. Он кулем свалился на сиденье и пробормотав что-то про уровень краевого месткома, одним движением сорвал с термоса пробку и присосался к нему.

— Так все холодное уже. Давайте я сейчас быстренько до дому… — поскальзываясь, я рванулся вокруг машины на свое место.

— Горячего и так сегодня было по самую крышку — он сделал еще один глоток — Но ведь какой хитрец… Это, Саша, и в самом деле была бомба. В ваших этих библиотеках все оказалось несколько… Смягченно, что ли. Видел бы ты… Весь зал сидел молча! Ни одного вздоха или шевеления. Словно умерли все.

— У меня тут написано, что Никита Сергеевич понял это и начал тут же импровизировать. Некоторые в конце даже хлопали.

— Ага, тут же… Ближе к концу только начали отходить от шока. Как ты и записал, сразу же поступило предложение не обсуждать и принять. И ведь прошло бы как по маслу!

— Но ведь не прошло? — я затаил дыхание.

— Не прошло.

Уф! Значит, дорогой вы мой Никита Сергеевич, хрен вам там по всей физиономии, а не «самый влиятельный доклад за всю историю»! Ура!

Ведь если не прошло, то не будет ничего. Ни митинга около памятника Сталину с призывами отделения Грузии, ни последующего разгона бронетранспортерами шествия на берегу Куры. И никто не посмеет тыкать в лицо грузинам, что Сталин был их национальности.

На всякий случай я еще раз полистал выданные познанием данные. А ведь не будет еще и погибших. Мне все равно на цифры, которые приводит каждый считающий себя историком. Не важно: 1000, 800 или 150 человек. Да даже 50. Этих смертей не будет. А значит, я уже вышел в плюс, хоть и пока только в своих глазах.

Я взглянул в зеркало заднего вида на прикрывшего глаза Брежнева и аккуратно придавил газ. Ничего, дорогой ты мой Леонид Ильич, впереди такого будет очень много…