ГЛАВА 15

Джаз выбрала из своего гардероба четыре платья, которые на ее взгляд были не так уж и плохи. Все зависело от того, какой ее хочет видеть «Ивнинг хералд»: Умной и Сдержанной, Скромной и Очаровательной или Вызывающе Искушенной? Джаз выбрала второй вариант и в конце концов надела свой любимый костюм, шикарный и изысканный. Она вошла в фойе гостиницы и остановилась как вкопанная. И что теперь?

— Ну, привет, — раздался рядом голос.

Она повернулась и увидела нечто ошеломляющее.

Длинные мускулистые ноги, сразу переходящие в бюст, затянутый в нечто с воротником-хомутом, и широкие покатые плечи. Перед ней было существо, похожее на сильную здоровую кобылу. К сожалению, его венчало до боли знакомое лицо. Быстро окинув существо с ног до головы взглядом, Джасмин тут же поняла, что, конечно же, встречала его раньше. Высокие каблуки, высокие скулы, высокая грудь, низкая мораль. У таких все гипертрофировано.

— Кандида Баттеруорт, «Ивнинг хералд». Мы с вами разговаривали по телефону. — Кандида протянула длинную руку, и они обменялись рукопожатием.

Невероятно, но Джаз чувствовала, как она вся сжимается.

— Привет, — тихо сказала она.

Они сели на диван, заказали кофе, и Кандида достала диктофон.

— Не умею стенографировать. Получается даже длиннее моей длинной руки, — и она громко загоготала, довольная шуткой. Смех ее напоминал крик осла. Зубы Кандиды были огроменными. Как только они все помещаются у нее во рту? Ей, наверное, страшно неудобно есть? Может быть, поэтому она такая тощая? А дышит она как? Вот и ноздри у нее поэтому похожи на крылья?

Джаз изрядно поволновалась в ожидании встречи с Кандидой. Теперь же она была в полном ужасе. Джаз уже не могла настроиться на серьезный лад. «Ивнинг хералд» имела огромный тираж, и девушка прекрасно осознавала, что это интервью либо вознесет ее, либо уничтожит. Ее карьера была в руках Кандиды. А руки Кандиды росли из дорогого фирменного лифчика, возносившего ее еще выше, к неизведанным и прекрасным высотам.

Джаз молчала. Она была не так глупа, чтобы вид Кандиды мог ее обмануть: то, что журналистка похожа на лошадь, еще не значит, что она так уж проста. Джасмин твердо решила не болтать лишнего и не позволять выставлять себя дурочкой. Она сначала обдумает хорошенько вопрос, каким бы трудным он ни показался, а потом уже будет отвечать на него. И не будет затяжных пауз. Она не позволит, чтобы ее провели. Все будет отлично.

— Итак, — сказала Кандида, доставая листок с вопросами, которые были написаны крупным круглым почерком. — Где вы родились?

Черт.

Через два часа у Джаз разболелась голова: она никогда еще так много не говорила. Она просто и рта не дала Кандиде раскрыть после того, как та спросила: «Считаете ли вы женщин такими же хорошими журналистами, как и мужчины?» Джасмин говорила о себе без остановки, а это было опасно, поскольку обычно, когда подобное случалось, мысли ее не поспевали за языком. А Кандида сидела и молча кивала два часа подряд. Джаз очень надеялась, что диктофон отказал и нужно будет давать интервью еще раз.

Но он не отказал.


Джорджия и Джаз болтали во время особенно скучной репетиции. Вообще-то должны были репетировать ключевую сцену между Дарси и Лиззи, когда он приглашает ее на танец, а она заводит разговор о его отношениях с Уикхэмом. Но все застопорилось, так как Гарри, естественно, пришлось работать с Брайеном индивидуально, и он уже дошел до белого каления. Хореограф поглощал в это время батончик «Марса», читая популярный женский желтый журнал «Не поверите!» Через час репетиции Брайен наконец изобразил на лице высокомерие, но оно было таким яростным, что напомнило Джаз неудачную копию с картины Пикассо.

— Заветная мечта Джека — стать великим актером, — прошептала Джорджия сестре, как раз в тот момент, когда Брайен уронил стул и Гарри начал издавать какие-то странные, отрывистые звуки.

— Ну и, конечно, он хочет иметь свой дом и семью, — улыбаясь, добавила она.

Джаз с любовью посмотрела на сестру и улыбнулась. Господи, как ей хотелось, чтобы Джорджия оказалась права. Она не знала никого, кто бы так заслуживал счастья.

— Надеюсь, он понравится маме и папе, — мечтательно сказала Джорджия.

Джаз оторвалась от своих мыслей.

— Боже мой, Джорджия, — сказала она, — это уже пахнет чем-то серьезным.

Сестра посмотрела на нее с загадочной улыбкой:

— Да, Джаз, это так.

Тут они увидели, что к ним направляется Мэт Дженкинз, и прервали разговор, радостно приветствуя своего продюсера. Мэт уже успел подружиться со всеми: от реквизитора и до великого Гарри Ноубла. Вне сцены, где он был смущен и неловок, Мэт оказался чрезвычайно организованным и полезным человеком. Он оказывал удивительно благотворное, успокаивающее действие абсолютно на всех.

В тот самый момент, когда Мэт приветствовал сестер, Гарри разразился таким потоком оскорблений в адрес бедного Брайена что разговаривать стало просто невозможно.

Джаз повернулась к Мэту, который, как и все в комнате, наблюдал за сценкой: Гарри против Брайена.

— Вам не кажется, что профессионализм мистера Ноубла не знает границ? — подала она громкий голос в поддержку Брайена, который сегодня впервые огрызнулся в ответ.

Мэт внимательно посмотрел на Джаз и слабо улыбнулся:

— У него сейчас колоссальная нагрузка, — тоже громко ответил он. — Когда вы с ним поближе познакомитесь, то убедитесь, что он очень милый человек.

Джаз участливо улыбнулась:

— Но кто же захочет после такого знакомиться с Ноублом поближе?

Она поняла, что Мэт уже не слышал ее из-за яростной перебранки, которая разгорелась между Брайеном и Гарри.

Джорджия старалась не смотреть на неприятную сцену и, повернувшись к Мэту, спросила его:

— Вы ведь уже раньше с ним работали?

В этот самый момент Брайен, спотыкаясь, спустился с подмостков. Гарри молча стоял, погруженный в свои мысли.

Мэт утвердительно кивнул, глядя на Брайена:

— Да, несколько лет назад. В небольшой постановке. Мы тогда оба были гораздо моложе. Гарри мало кого подпускает к себе близко.

«Невосполнимая потеря для человечества», — подумала Джаз.

Мэт быстро сообщил им даты следующих репетиций.

К ним подошел раскрасневшийся Гарри, бросив несколько растерянный взгляд на Мэта. Он явно был не в своей тарелке. Джаз посмотрела на Гарри:

— Надо же, какой у вас богатый вокальный диапазон, — сказала она, намекая на ссору. — Просто масса талантов.

Гарри молчал: на лице выражение страдания, волосы взъерошены.

Джаз решила воспользоваться этим довольно необычным для него молчанием.

— Ваша светлость, вы уверены, что не унизили своего достоинства, снизойдя до общения с нами, плебеями? — поинтересовалась она тоном, которым с ним мало кто осмеливался говорить. Даже Мэт казался удивленным.

— Что вы имеете в виду? — спросил Гарри.

— Ну, я чувствую себя такой польщенной тем, что вы милостиво соизволили подойти к нашей скромной компании, вместо того, чтобы просто поманить нас пальцем. Полагаю, мне стоит в знак благодарности пасть перед вами ниц.

Мэт дружелюбно улыбнулся.

— Кажется, Гарри, ты встретил достойного оппонента, — сказал он.

Продюсер не видел, что в это время Брайен неторопливо собирал свои вещи.

Джаз, широко улыбаясь, повернулась к Мэту.

— Разве ты не знаешь, что Гарри слишком велик, чтобы поговорить с нами во время перерыва? Что он только кричит на всех и отдает приказания? Это наводит страх на людей.

Гарри решил на этот раз ответить на предъявленные ему обвинения, не замечая того, что происходило у него за спиной.

— Это единственный способ хоть чего-то добиться, — резко ответил он. — А что касается перерывов, то я не слишком компанейский человек и не имею к этому такой расположенности, как другие. — Слова «компанейский» и «расположенности» были при этом сказаны так, словно даже произносить их казалось ниже его достоинства.

Джаз смотрела ему прямо в глаза. Он с вызовом выдержал ее взгляд, стараясь ничем не показать, что на самом деле испытывал от всего этого большое удовольствие.

— Мне не так легко дается роль, как некоторым, мистер Ноубл. Но я очень стараюсь. — И широко улыбаясь, она закончила: — Но я считаю, что это мой собственный недостаток, а не других людей.

— Отлично, — кивнул Гарри. — Тогда, может быть, прямо сейчас и приступим. У нас еще много работы.

Джаз повернулась к Мэту: — Пожелайте мне удачи.

Он улыбнулся в ответ.

— Думаю, у тебя и так все будет отлично, — сказал продюсер.

«Вот мне бы удача точно не помешала», — с грустью подумал он, плохо представляя, кем же ему заменить Брайена.

Джаз медленно поднялась. В этот момент, застенчиво улыбаясь, к Джорджии подошла костюмерша с большим блокнотом для эскизов. Честно говоря, Джаз это все уже порядком надоело. Брайен абсолютно безнадежен на сцене. Не будучи сама профессионалом, она тем не менее прекрасно это понимала. Но когда Джасмин заняла свое место на сцене, то увидела, что репетировать было не с кем: Брайен, собрав сумку со своими вещами, надевал пальто.

«Он что, в магазин за шоколадом?»

— А куда это Дарси уходит? Может быть, я что-то не то сказала? — спросила она Гарри.

Брайен с гордым видом пошел к двери.

— Мы… м-м-м… мы приняли решение, — сказал Гарри, снимая джемпер и на секунду обнажая гладкую широкую грудь, которая тут же скрылась под белой рубашкой.

— Какое еще решение? — удивилась Джаз, на какую-то долю секунды отвлекшись на вид этой груди и не заметив, что Мэт пошел вслед за Брайеном.

— Он нас покидает. — И с этими словами Гарри направился к Джаз, делая на ходу странные круговые движения руками.

Джаз не поняла.

— Брайен что, больше не играет Дарси?

— Вы чрезвычайно сообразительны, мисс Филд. Ваши умственные способности обнадеживают, — сказал он.

— Но кто же тогда будет играть Дарси? — тупо спросила Джаз.

Гарри откашлялся.

— Теперь роль Дарси буду играть я, — громко объявил он, так, чтобы слышали все присутствующие. — У Брайена другие дела.

Услышав это, Мэт остановился, не пытаясь уже вернуть Брайена, и радостно улыбаясь, повернулся к Гарри. Брайен хлопнул дверью.

— Итак, — решительно сказал Гарри, — на чем мы остановились?

Подходя к Джаз, которая еще не оправилась от шока, он бросил взгляд в другой конец зала и на секунду задержал его там. А там стоял Джек, обнимая Джорджию, которая явно ничего не имела против. Более того, их губы сомкнулись в поцелуе, а глаза у нее были прикрыты. Джаз заметила, как Гарри нахмурил лоб при этом зрелище. Казалось, его что-то очень беспокоит.

Он подошел и встал рядом с Джаз, лицом к зрительному залу. Затем он протянул ей руку ладонью вверх, как бы приглашая на танец. Подошел хореограф с ее текстом этой сцены, и Гарри, не спуская с Джаз глаз, сказал:

— Этот танец должен быть сдержанным, учтивым и элегантным, и в то же самое время наполненным целым букетом разных чувств. Дарси и Лиззи никогда до этого не прикасались друг к другу, при этом он уже по уши влюблен в нее. Она же все еще считает, что он — высокомерный самодовольный сноб.

Джаз с изумлением смотрела на режиссера. Он что, действительно хочет, чтобы они вместе играли? Неотрывно глядя на нее, Гарри начал слегка помахивать ладонью, как бы приглашая ее протянуть руку.

— Можете не объяснять так подробно, я девушка сообразительная. Вы же сами только что высоко оценили мои умственные способности, — сказала она, приходя в себя.

Гарри вздохнул:

— У нас нет уже времени на шутки, мисс Филд.

Оба закрыли глаза. Она не дотронется до него, пока он не попросит.

Гарри снова вздохнул.

— Возьмите мою руку, пожалуйста, — сказал он нетерпеливо.

С неохотой она подчинилась.


Играть с Гарри оказалось большим удовольствием. Джаз забыла обо всем на свете. Поскольку он был невероятно убедителен в образе Дарси, она, до этого смущенная зажатостью Брайена, теперь реагировала совсем иначе. Все актеры, не задействованные в сцене, перестали болтать и молча наблюдали за происходящим на подмостках. Стоило Гарри высказать какую-то идею, предложить другой вариант трактовки образа, как Джасмин тут же все схватывала, инстинктивно понимая, чего он хотел и что ей нужно делать. И оба они искренне радовались тому, что в результате получалось. Она была вне себя от восторга. Это было захватывающе! Джаз нравилось, как с помощью Гарри ее Лиззи становилась с каждой минутой все сильнее и сильнее. И через какое-то время уже он стал прислушиваться к ее идеям. Джаз удалось убедить Гарри сделать образ Дарси более страдающим.

— Господи, он ведь все-таки влюблен, — заметила она.

— Но разве это причиняет ему страдание? — спросил Гарри. — Дарси ведь все еще считает, что выше Лиззи. И еще настолько высокомерен, что не сомневается, что она сразу примет его предложение.

Джаз пришлось объяснять ему буквально на пальцах:

— Он страдает потому, что продолжает считать, что не может на ней жениться, так как это противоречило бы его принципам. А его принципы — это его «Я». Каждый раз, видя Лиззи, Дарси переживает внутреннее смятение. Каждый раз, когда она рядом, он борется с собой. Она — единственная женщина, к которой он когда-либо испытывал такое сильное влечение. Как физическое, так и эмоциональное. Он ведь никогда до этого не любил ни одной женщины. Никогда раньше Дарси не терял самообладания — и это пугает его, смущает и завораживает одновременно. В сравнении с Лиззи все остальные женщины, которые могут ему принадлежать, — а ему может принадлежать любая, — безнадежно блекнут. Она — единственная женщина, которая осмеливается ответить ему, которая заставляет его дважды подумать, прежде чем что-либо сказать, которая вынуждает Дарси полностью пересмотреть его непререкаемые жизненные принципы. Но при этом ее семья принадлежит к презренному низшему классу. Это для него трагедия. И каждый раз, видя Лиззи, Дарси все больше и больше осознает ту чудовищно мучительную дилемму, перед которой он оказался. Его все больше тянет к ней, и в то же время он все больше осознает невозможность жениться на ней. Это же сущий ад.

Джаз приходила все в большее волнение, не замечая даже, что Гарри смотрит на нее совсем другими глазами:

— И в этот момент он вдруг понимает, что произошло самое худшее. Его злейший враг добился ее расположения. Возможно, он даже строит планы сбежать с ней — Дарси хорошо известна вся низость Уикхэма, чтобы опасаться самого худшего. Он, несомненно, страдающая натура, — закончила она пафосно. — А вы делаете его образ слишком односторонним.

Подумав немного, Гарри кивнул в знак согласия.

Теперь глубина его исполнения потрясала Джаз. Когда он смотрел на нее, в его темных глазах читались такие с трудом сдерживаемые сильные чувства, что девушка испытывала легкое смущение.

К концу репетиции они остались одни. Джасмин смертельно устала, но мечтала пойти домой пешком, чтобы сбросить с себя все напряжение. Она не очень торопилась домой. Там или опять никого не будет, или будет торчать Гилберт. Одна мысль об этом ввергала ее в глубокую тоску.

— Подвезти? — спросил Гарри.

— Нет, — ответила она печально.

— С вами все в порядке?

Она пожала плечами.

— Может быть, хотите поговорить?

— Не хочу.

— В пятницу придете на вечеринку?

Джаз вспомнила об Уиллсе:

— Да, — сказала она и надела наушники.

По дороге домой Джасмин заглянула в газетный киоск и купила газету «Ивнинг хералд». В самом центре разворота была она. Где они раздобыли такую ужасную фотографию? Скорее всего, у Агаты в запасниках. На фото Джаз была похожа на африканского кабана. Но это еще ничего. Заголовок оказался еще ужаснее. Он вопил: «Зовите меня просто „Честная Джаз“!». В анонсе говорилось: «Журналистка Джасмин Филд знает, что такое успех! И все благодаря своей образцовой младшей сестре. После беседы с ней Кандида Баттеруорт не сомневается, что ее честность принесет ей на конкурсе этого года звание „Лучший журналист как личность“».

Джаз стояла как вкопанная, перечитывая уже в третий раз заголовок и анонс.

«Черт бы вас подрал, уроды несчастные», — думала она.

Загрузка...