Город падших ангелов

Глава 17

Бобби Дай устроил барбекю на вершине мира. По крайней мере, так казалось Шпандау. День был солнечный и ясный. Под площадкой бассейна Бобби расстилался бескрайний Лос-Анджелес. И отсюда он вполне терпим, потому что ты выше него, ты среди богов. Два подающих надежды кулинарных гения колдовали у гриля, еду разносили студенты актерских школ, отбывая обязательную официантскую повинность. Они были красивы, почти как те модели, что резвились в воде. Мужчины все доводились Бобби приятелями — несколько актеров средней руки, музыканты, товарищи по стародавним пьянкам и укуркам. Ни единого человека из съемочной группы. Наступили выходные, и Бобби решил отвести душу. Расслабиться по полной. Собирушка по-домашнему, на которой можно болтать, не задумываясь. То есть на самом деле, конечно, нельзя. Но Бобби было приятно тешить себя иллюзией, что можно. Моделей привела Ирина, и к вящей радости его приятелей они пытались переплюнуть друг друга в том, чтобы прикрыть свое тело минимальным количеством одежды. Некоторые уже успели избавиться от верха. Из динамиков ревел рок. Напитки текли рекой. Но у многих глаза горели из-за другого подогрева.

Ирина Горбачева, девушка Бобби, была высокой блондинкой с идеальной внешностью. Она знала обэтом не хуже других и великодушно позволяла любоваться собой. По красоте она значительно превосходила всех присутствовавших дам, как и было ею запланировано. Так же, как Бобби срежиссировал свое превосходство над остальными. Только полный идиот подбирает декорации себе в ущерб. Шпандау было совестно ее разглядывать, но с нее все глаз не сводили, и ей это нравилось. Ирина мечтала стать кинозвездой. А раз на тебя все пялятся, значит, есть надежда пробиться. Таланта в ней не было ни грамма. Говорила она, как Наташа из муль-тика «Роки и Бульвинкль», только с акцентом. Но, с другой стороны, Арнольду Шварценеггеру это не помешало. Шпандау стоял в сторонке и пил пиво, когда к нему подплыла Ирина. Забрала у него стакан, сделала глоток и скривилась.

— Русские любят водку, — сообщила она.

— Да, слышал.

— Сладкая жизнь, да? — Ирина повела рукой, указывая на собравшихся. — Куча говна побольше, чем в Питере. — Она приехала из Минска, но кто-то намекнул ей, что Минск — это не круто.

— Терпимо, — ответил Шпандау.

— И что, если кто-то в Бобби пальнет, вы встанете под пулю?

— А я разве должен? Черт, меня не предупредили.

— Вы забавный.

— Божий дар.

— Вокруг столько симпатичных девушек, а вы в уголок забились, пиво пьете. По крайней мере, одна из них не отказалась бы перепихнуться с вами.

Вы что, голубой?

— Меня ранило на войне. Фугас между ног попал.

— Жапость какая.

Она подошла к шезлонгу, взглянула на Шпандау, улыбнулась, сняла верх купальника. И изящно улеглась на солнышке.

К Шпандау подошел Джинджер с тарелкой закусок.

— Застенчивая малышка, да? — сказал он.

— Давно они с Бобби вместе?

— Месяца два. На съемках познакомились. Их познакомил Хурадо. Я имел удовольствие при этом присутствовать. Она подошла к Бобби, взяла его за ухо и прошептала: «Теперь ты мой». Не оставив ему никаких шансов.

— Ну он уже большой мальчик.

— Нет, маленький. Он в нее влюбился. Можете такое вообразить? У него в голове где-то там сложилось, что она угомонится и станет примерной женой и домохозяйкой, вроде Джун Кливер.[80]

Но, извините, у госпожи Горбачевой другие планы.

— А именно?

— Мы хотим быть звездой, милый, разве не так? А иначе зачем ей здесь быть?

Откуда ни возьмись появился Бобби, весь на нервах. Джинджер испарился.

— Ну ты как, тебе тут нравится? — спросил Бобби.

— Вид хорош.

— Ага. Прям как дефиле «Секрета Виктории». Слушай, а ты чего не подкатишь к кому-нибудь?

— Не мой контингент.

— Да брось. Ты ж мой друг. Ты теперь в нашей компании.

— Что это с тобой?

Бобби пританцовывал на одном месте.

— Да я сейчас просто обоссусь. В туалет на первом этаже очередь на милю.

— Так иди на второй.

— Не могу.

— Почему?

Бобби выразительно посмотрел на Шпандау, и тот тоже представил себе мертвую девушку.

— Ищу новое место. Не могу здесь больше оставаться. Меня словно привидение преследует.

Бобби оглянулся и заметил Ирину с голой грудью в шезлонге.

— Что за блядство!

Он подошел к ней и зло буркнул что-то. Она огрызнулась в ответ. Бобби рявкнул на нее. Ирина пожала плечами, но бюстгальтер надела. Бобби вернулся к Шпандау.

— Ни стыда ни совести у них.

— Бобби, да ее фотографий везде полно.

— Знаю я. Но это не значит, что мне приятно. Одно дело — в журнале. А другое, когда она ими трясет перед моими друзьями. — Бобби, кажется, был доведен до отчаяния. — Это все-таки мой дом, а мне приходится отливать в кустах. Господи!

Бобби пошел искать, где отлить. Шпандау нашел свободный стул подальше от общего шума, допил пиво и взял еще стакан, дивясь на резвящихся красавцев и красоток. Войдя в дом, он обнаружил, что в туалет на первом этаже действительно выстроилась очередь. Шпандау поднялся на второй этаж и постучал в дверь туалета. «Да-да, минуточку», — ответил женский голос.

Шпандау расслышал голоса из спальни — той самой, в которой теперь боялся спать Бобби.

Голоса показались ему знакомыми, он подошел поближе к приоткрытой двери и увидел интимный тет-а-тет Ирины и Хурадо. Они ворковали вполголоса. Ирина надула губы. Хурадо улыбнулся, не принимая обиду всерьез, и ущипнул ее за сосок, проступавший сквозь узенький верх бикини. Ирина засмеялась, но руку его не отвела. Дверь за спиной Шпандау открылась. Шмыгая носом и водя пальцем по десне, из туалета вышла блондинка. Она улыбнулась Шпандау и проскользнула мимо него, а в туалете еще одна модель смахнула что-то с тумбочки и бросила в сумочку флакон. Она тоже улыбнулась Шпандау и спустилась вниз. Дэвид взглянул на раковину в туалете и вспомнил, как Бобби рассказывал о погибшей девочке. Он словно увидел, как она сидит там с иглой в посиневшем бедре. Шпандау не стал входить и закрыл дверь.

Из спальни выплыла Ирина. Проходя мимо, она игриво толкнула его в бок. Шпандау отступил к двери спальни. Хурадо сидел на краю кровати и говорил по телефону. Он поднял взгляд, но разговора не прервал.

Шпандау ушел вниз, встал у огромного книжного шкафа и принялся разглядывать библиотеку Бобби Дая. Философские трактаты стояли вперемежку с биографиями кинозвезд и книгами о кино и режиссуре. Еще нашлось несколько книг о Джоне Кассаветисе. «Искусство войны» Сунь Цзы. Шпандау открыл том. На титульном листе было написано:

Хурадо заглянул через его плечо.

— Где Бобби? — спросил он.

— При нашей последней встрече он отливал за розовым кустом.

— А вам разве не положено охранять его или что-то в этом роде? Вы, кажется, к своим обязанностям относитесь несерьезно.

— Если Бобби и стоит чего опасаться в данный момент, так это того, что его шмель в член ужалит. И тут я ему вряд ли чем помогу.

— Вы подумали над тем, что мы обсуждали? — напомнил Хурадо.

— Не особенно.

— Он с вами говорил о премьере «Крузо»?

— Говорил.

— Вам не стоит приходить туда. У нас своя охрана.

— Я ему там нужен.

— Ну он же у нас звезда, так?

— Так.

— Молись, ковбой, чтоб с ним ничего не случилось. — Хурадо панибратски похлопал Шпандау по спине. — Передайте Бобби, мне пора идти. Но вечеринка удалась, скажите ему от меня спасибо за приглашение. — Хурадо направился к двери, переходя от модели к модели. Шпандау вернулся к бассейну. Бобби стоял у бара и заливал в себя водку. Взял очередную стопку и опрокинул.

— Утомился, орошая угодья? — поинтересовался Шпандау.

— Пошел ты.

— Я тебе не мальчик для битья, шеф. Я здесь потому, что ты меня попросил. Если тебе хреново, вымещай досаду на ком-нибудь другом, кому в радость тебя в зад целовать. Я не из их числа.

— Блядь обкуренная!

— Ты ведь сейчас не обо мне, правда?

— Глазом не успел моргнуть, этой суки нет. Кто-то сказал, что она наверху в ванной дорожку нюхает. А ведь обещала, что не будет больше.

— Не слишком ли ты наивен?

— Даже не начинай. И без тебя тошно.

— Мне бы не хотелось увидеть, как тебе будет больно.

— Не суйся ты в чужие дела.

Бобби махнул, чтобы ему дали третью стопку водки.

— Фрэнка не видел? Говорят, он тут.

— Ушел уже. Просил поблагодарить тебя за приглашение.

— Сукин сын. Хотели ведь про мой фильм поговорить. Ну в котором я буду режиссером. У меня есть идея сценария. Хочу снимать на «Саут Сентрал». На шестнадцатимиллиметровую пленку, ручной камерой, актеров на хер, обычные люди будут играть. И чтобы — суровый реализм, вот.

— О, ну тогда народ валом повалит на премьеру. Суровый-то реализм все любят.

— Ты чего взъелся?

— Созерцание физического совершенства начинает действовать мне на нервы. Пойду-ка я обратно в гостевой домик. Если, конечно, «Космополи-тен» не устроил там фотосессию.

Шпандау оставил Бобби напиваться у стойки и вернулся к себе в комнату. Прикинул, не позвать ли одну из девиц. Но заниматься сексом с обкуренной женщиной, пусть даже очень красивой, — нет уж, увольте. Он скучал по Ди. Подумывал напиться в стельку и позвонить ей. Ди с ним поговорит, а под конец он ляпнет что-нибудь, отчего им обоим будет плохо. Она заслуживает счастья. Пусть сама выбирает, чего ей хочется. А хочется ей явно не его. Шпандау приплелся в гостевой домик, запер дверь, плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Он задремал. Его разбудила модель-брюнетка, которая скреблась в окно и улыбалась ему. А может, ему просто приснилось. Этого он так и не узнал.