Город падших ангелов

Глава 7

Офис «Гаттерснайп Продакшнз» располагался в красивом старом здании на Мелроуз. В двадцатые годы оно было великолепно, и чтобы это великолепие восстановить, пришлось потратить огромные деньги. Интерьер был отделан в античном стиле. Лучший способ заявить о своем успехе — набить комнату старинной мебелью, на которую даже присесть боязно. Из общей картины выбивался только новехонький компьютер «Эппл» и красотка за письменным столом в наполеоновском стиле. Когда Шпандау вошел, она поднялась и оказалась почти с него ростом. Живя в Аризоне, Шпандау был уверен, что никогда с такой не встретится. А тут они повсюду. И требуется время, чтобы к этому привыкнуть. Ее длинные светлые волосы словно танцевали в такт ее движениям — как вышколенная балетная труппа. Модель. Актриса. Королева красоты какого-нибудь городка, ожидающая карьерного взлета, право на который получила благодаря своему природному совершенству Однажды кто-нибудь войдет сюда и найдет ее. И плевать на то, что в этом городе еще полтора миллиона таких же и некоторые наши самые успешные актрисы больше похожи на официанток из пиццерии, когда увидишь их в жизни.

Будь все дело только в красоте, пластические хирурги заламывали бы цены еще выше. Тут непременно надо обладать душой — или умением убедить камеру, что ты таковой обладаешь, даже если это не так. Шпандау посмотрел на ее лицо с идеальными чертами, на светло-голубые глаза. Все есть, а вот души не наблюдается. И беда в том, что никто никогда ей об этом не скажет.

— Господин Шпандау?

— Он самый.

— Я Марси Уэйлен. Фрэнк в данный момент занят. Присаживайтесь, пожалуйста, я принесу вам что-нибудь выпить.

— У вас абсента не найдется?

— Как раз только что допили, — с ходу парировала Марси. — «Перье» подойдет?

Она лучезарно улыбнулась и принесла воду. Миленько тут у вас. Архитектор постарался на славу.

— Это все Фрэнк. В тридцатые тут были меблированные комнаты. Бинг Кросби частенько останавливался, когда приезжал в город.

Телефон на ее столе зазвонил. Она сняла трубку.

— Да, сейчас. — Марси повернулась к Шпандау. — Фрэнк приглашает вас в кабинет. Она постучала в огромную дубовую дверь и толкнула ее. Фрэнк Хурадо лежал на столе, голый, слегка прикрытый тонкой простынкой. Его истязал здоровенный самоанец. Марси вышла и прикрыла дверь. Кабинет походил на квартиру, тут даже камин был. Не вписывался только большой письменный стол, на который можно было легко посадить одномоторный самолет.

— Симпатично у нас, да? — спросил Хурадо между ударами массажиста. — Здесь Бинг Кросби жил в тридцатые.

— Да, я слышал. А я вот живу в старой конуре Рин-Тин-Тина.[46]

— Спасибо, что пришел. Извини, что так тебя принимаю, но у меня столько дел сегодня. Если пропущу массаж, не заведусь, как старый драндулет. Кстати, не хочешь массаж? Пробовал когда-нибудь ломи-ломи? Традиционный гавайский массаж. Фидель тебя быстро в порядок приведет.

— Спасибо, не надо. Я, как расслаблюсь, начинаю плакать.

— Ох, как я тебя понимаю, — поддержал его Хурадо, хотя Шпандау усомнился в его искренности.

Фидель взялся за ягодицы Фрэнка. Хурадо закрыл глаза и умолк, предоставляя гостю любоваться массажем его задницы.

— Говорят, ты теперь на Бобби работаешь. — Шпандау не ответил. — Да ладно тебе, — подбодрил его Хурадо. — Мне-то можешь сказать. «Пожар» — мой проект. А Бобби — мой друг.

— Извини, если хочешь что-то узнать, поговори с Бобби.

Хурадо отмахнулся от Фиделя и сел на край стола. В простыне он был похож на римского сенатора. Хурадо спрыгнул на пол, подошел к маленькому холодильнику и взял фруктовый коктейль. Фидель собрал массажный стол и тихо вышел. Фрэнк принялся ходить по комнате, не обращая внимания на Шпандау, потом сделал вид, что ищет что-то на столе. Шпандау предположил, что ему просто нравится ходить в простыне.

— Слушай, — наконец не выдержал Хурадо. — Мы же все желаем Бобби добра, правда? Но я не смогу ему помочь, если не узнаю, что происходит.

Расскажи мне о письме.

Шпандау промолчал.

— Сколько бы Бобби ни заплатил тебе, я дам столько же. А тебе всего лишь и надо будет — держать меня в курсе. Все по-тихому, наличными. Даже боссу рассказывать не придется. Я просто хочу держать руку на пульсе. Вот и все.

— Так не пойдет.

— «Пожар» — мой фильм, — напомнил Хурадо. — А Бобби — моя звезда. Не думаю, что ты хоть в малейшей степени представляешь, что тут поставлено на карту. Я имею право получить любую информацию, которая может касаться Бобби или картины. И я готов на все, чтобы защитить свою картину и своего главного актера. Ты понимаешь?

— Кажется, да. Мне угрожают?

— Да никто тебе не угрожает. Просто констатирую очевидные факты.

— Хорошо, — кивнул Шпандау.

— Что хорошо?

— Хорошо, теперь я понял то, что ты говоришь.

— Отлично. Рад, что мы друг друга понимаем. Ну так ты меня просветишь?

— Нет. Но я действительно получил ясное представление о том, что ты пытаешься до меня донести.

Шпандау показалось, что Хурадо сейчас подавится своим коктейлем. Немного выплеснулось на простыню, оставив пятно приятного зеленого цвета.

— Ты мне яйца не крути. Я бы не добился всего этого, если бы позволял таким, как ты, путаться у меня под ногами. Будешь мне мозги полоскать — почуешь, что карающая длань Господня обрушилась на плечи твои.

— Хорошо сказал. Красиво. Хотя, мне кажется, что тему карающей длани Господней уже исчерпал Тарантино.

— Я ведь могу нанять человека, чтобы он за тобой следил. Бобби будет в ярости. Да и я, пожалуй, тоже.

— Не суй свой хрен в выжималку, парень. Мой тебе совет.

— Почему на этой неделе все разговаривают, как в старых фильмах с Рональдом Рейганом? Во мне уже пробуждается тоска по настоящим отморозкам. Они мало говорят, а уж если начинают, то знают, когда замолчать.

— Ну как угодно, — ответил Хурадо. — Но пойми одну вещь. Если что-нибудь случится, если любая мелочь повредит моему фильму, не сомневайся, козлом отпущения станешь ты. Я тебя уничтожу. Отниму все, что у тебя есть. И твои долбаные дети, и их долбаные дети будут подыхать в нищете. И это только моя реакция. А еще две сотни юристов, киностудия и в придачу вся ватага СМИ придут ко мне на подмогу. Ты подумай над этим. Эти люди вертят целыми правительствами, как телячьей ногой над огнем. Представь, что тебя ждет.

Хурадо огляделся в поисках брюк.

— Не возражаешь, если я оденусь?

— Извини. Я не знал, закончил ли ты. Просто увлекся твоей речью.

Шпандау обошел стул, за который свалились брюки Фрэнка. Он поднял их и протянул владельцу.

— Ты очень любезен, — сказал Хурадо.

— Могу и носки поискать, — предложил Шпандау.

— Не путайся у меня под ногами, — процедил Хурадо. — Будешь путаться — прикончу.

Но от человека в простыне угроза прозвучала неубедительно. И они оба это поняли. Шпандау улыбнулся и вышел. Закрывая дверь, он услышал, что Фрэнк матерится. Шпандау не понял, на него или на пропавшие носки.

Ричи Стелла жил в симпатичном старом доме в районе Эко-парка. Теперь это место населяли яппи и гомики, но все равно он оставался престижным, стильным. Цены на недвижимость здесь взлетели с тех пор, как Ричи купил дом. Конечно, в мечтах он метил в Брентвуд. Ему казалось чудовищной несправедливостью то, что этот черномазый убийца О. Дж. Симпсон может там жить, а он нет. Но это в скором времени изменится, размышлял Ричи, развалившись на заднем сиденье огромной черной «Ауди», когда Мартин выруливал на его улицу. Машина въехала на дорожку перед домом и остановилась. Ричи еще раз посмотрел на экран ноутбука, который всегда носил с собой, улыбнулся, вылез из машины прежде Мартина и велел тому несколько раз объехать квартал.

— На кой черт? — удивился Мартин.

— Потому что я так сказал, долбоеб.

Мартин надулся. Ричи поднялся по ступенькам, отпер дверь и вошел. Бросил ключи в чашку в прихожей и остановился на пороге гостиной. Шпандау сидел в кресле.

— Какого дьявола вы делаете в моем доме? — возмутился Ричи.

— А не хотите узнать, как я вошел?

— Меня больше интересует, как вы собираетесь выйти? Это же проникновение со взломом. За такое можно и пулю схлопотать. — Ричи подошел к бару и налил себе белого вина. — Или все-таки решили на меня работать?

— Я хочу, чтобы вы отстали от Бобби Дая.

— А вы не робкого десятка, дружище. Это я вам говорю.

— Я знаю, что вы его шантажируете. И знаю — чем. Я хочу, чтобы вы перестали.

— Слушайте, я оценил ваши старания. Правда. Но не на того напали, меня нельзя заставить. Разве вам никто этого не говорил? — Ричи уселся на высокий табурет и отпил вина. — Это наши с Бобби дела. К вам отношения они не имеют, — продолжил он. — Честно говоря, вы еще не оказались в каком-нибудь мусорном баке и не истекаете кровью из всех дыр только потому, что нравитесь Бобби. Я просто хочу, чтобы мы все подружились.

— Сколько?

— Дело не в деньгах.

— Он ни за что не станет сниматься в вашей картине, — заметил Шпандау. — И вы не хуже меня знаете, что это даже не от него зависит. В настоящий момент Бобби — всего лишь марионетка в руках агентства, студии и Фрэнка Хурадо. Они никого к нему и близко не подпустят. Разве что откупятся от вас. В этом все дело? Так вы только скажите, и я сразу пойду к Хурадо и все улажу. Им проблемы не нужны. Вам все компенсируют. Возьмите деньги и купите себе весь актерский состав целиком.

— Да вы не врубаетесь совсем, да? Думаете, я какая-то дешевая шестерка с Восточного побережья, которая ищет, где бы деньжат срубить? У меня появился шанс сделать то, что мне всегда хотелось. У всех есть мечта, правда? А это — моя мечта. Я буду снимать кино.

— Ну и снимайте себе на здоровье, только с другим актером. Забирайте деньги и делайте, что хотите.

— Не могу. Мне нужен Бобби. Бобби и есть мое долбаное кино.

Шпандау рассмеялся.

— Знаете, больше всего пугает то, что я вам верю. Что творится с людьми в этом городе? Совершенно нормальные, разумные люди из разных уголков мира приезжают сюда и сходят с ума.

— Волшебство, малыш. Волшебство кинематографа. Как сказал Орсон Уэллс,[47] это самая большая в мире игрушечная железная дорога.

Шпандау вскинул руки, как будто молил небеса.

— Господи, — сказал он. — Нет никакого волшебства! Это бизнес. Такой же, как производство сидений для унитаза. Но люди, которые в нем не участвуют, считают, что тут сплошное волшебство. А это так и называется кинопроизводство — и никаких там сказочек.

— Злой вы какой, — ответил Ричи. — Система съела вас с потрохами.

— Вот именно. Думаете, вы другой? Эта система кого угодно сожрет. Что-что, а это она лучше всего умеет. Волшебство тут только в одном: в том, что люди все равно возвращаются.

Стелла посмотрел на часы.

— Вы еще не уходите? А то Мартин через несколько минут вернется. Он ждет не дождется, чтобы надавать вам по заднице. Не хотелось бы это пропустить.

— Звучит заманчиво, но, боюсь, я вас разочарую.

— Между прочим, мне не нравится, что вы приперлись ко мне. И мне не нравится, когда на меня давят. Ну доказали, что можете добраться до меня. Хорошо. Однако вам нужно еще как-то выйти в эту дверь.

Ричи вытащил пистолет двадцать пятого калибра из кармана пиджака и выстрелил. Шпандау ловко упал на пол, хотя пуля вошла в диван в футе от того места, где он сидел. Ричи убрал пистолет обратно.

— Расслабьтесь, — посоветовал он. — Я мог бы пристрелить вас, когда вошел. У меня тут везде натыканы видеокамеры. Я слежу за ними по компьютеру. Современные технологии, мать их. Думаете, я вообще, что ли, без мозгов? Не люблю неожиданностей. А теперь валите отсюда. А то я действительно рассержусь. Шпандау вышел из дома. Мартин как раз подъехал на «Ауди». Он увидел Шпандау, но не увидел Ричи, а потому выпрыгнул из машины и кинулся на Дэвида. Они повалились на лужайку. Ричи вышел на крыльцо.

— Ребята, может, уйдете на задний дворик? — злобно крикнул он. — Соседи смотрят, мать вашу!

Шпандау и Мартин поднялись. Мартин выглядел смущенным.

— Извини, Ричи. Я не подумал.

— Хочешь отделать его — мешать не стану, — продолжал выволочку Ричи. — Только не на глазах у соседей. У меня тут хорошая репутация. Ты знаешь, вон тот тип, что через дорогу живет, «Оскара» получил. Кажется, за лучшую озвучку или еще в какой-то отстойной номинации. У нас тут приличный район.

Шпандау отряхнулся и пошел вниз по склону холма к машине.

— Еще раз припрешься, пристрелю, — кричал ему вслед Ричи. — Хоть бы и на лужайке перед домом.

Шпандау позвонил Мэг Паттерсон. Она сидела за своим столом в редакции «Лос-Анджелес тайме». На эту газету Мэг работала уже двенадцать лет, на втором году получила Пулитцеровскую премию и теперь располагала личным отсеком у окна, подальше от входа и кабинета заведующего. Она была миниатюрной темноволосой красавицей лет сорока, восемь лет назад отделалась от пьющего мужа-сценариста и теперь жила в Лос-Фелис с собаками, кошками и прочей потерявшейся живностью — дву-и четвероногой, — которой требовалась забота. Ей нравились мужчины. И они отвечали ей взаимностью. Но такое совпадение обычно не оборачивается ничем хорошим. Лучший комплимент в своей жизни она получила год назад от состоятельной и солидной дамы, у которой брала интервью. Та смерила ее взглядом и сказала: «А знаете, несколько лет назад мы с вами могли бы неплохо заработать». Ничего приятнее Мэг в свой адрес не слышала. И теперь она подумывала о том, как бы сделать так, чтобы эти слова высекли на ее надгробном камне.

— Не хочешь пообедать с невероятно привлекательным ковбоем?

— Это Джордж Буш-младший? — усмехнулась Мэг.

— Нет, — ответил Шпандау. — Я выше ростом. И сумею отыскать на карте Францию.

— Как дела, красавчик? По-прежнему падаешь с лошадок?

— Да. Вот умудрился палец веревкой повредить. Теперь он похож на баклажан. Покажу, если пообедаешь со мной.

— От такого предложения, конечно, отказаться невозможно. Но я сейчас по уши в делах. И что-то мне подсказывает, что ты не о погоде поболтать хочешь.

— Мне нужна любая информация на Ричи Стеллу. Он владелец «Зала вуду» на Сансет.

— Дай мне несколько дней. На него столько разного есть. Но это все так — разговорчики. Опубликовать ничего нельзя. А то он давно бы уже в Сан-Квентине[48] отдыхал. Он же как из тефлона. К нему ничего не липнет. А что у тебя за дела с Ричи Стеллой? Он не самый приятный человек.

— Да работаю над одним делом. Все как обычно.

— Как обычно! Я собираюсь в твою часть города. Встретимся в «Барни» через час. Там и договоримся.

— Да о чем тут договариваться?

— Там видно будет.

Закусочная «Барни» — еще один непременный атрибут Лос-Анджелеса, как промывание толстой кишки или покатушки на Сансете в пятницу вечером. Чили тут неплохой. К тому же подают триста видов пива. Завтраки сытные, есть можно. Это одно из тех мест, где заработать похмелье или избавиться от него можно одинаково быстро. А в общем, типичная пивнушка, но иначе сюда никто и не пришел бы. Самое подходящее место, чтобы сыграть на бильярде и прикинуться Джимом Мор-рисоном, который раньше тут часто бывал. Как и все прочие. Шпандау нравилась эта забегаловка, потому что и он любил строить из себя Джима Моррисона.

Когда Мэг приехала, он уже сидел за столиком.

— Я похож на Джима Моррисона? — спросил Шпандау.

— Нет. Ты похож на Морриса Кохрейна, моего мастера педикюра.

— Ты никогда не найдешь себе мужика, если не научишься улавливать такие намеки.

— Если ты собираешься выкачать из меня информацию, надо было мне настоять на более приличном месте.

— Ты сама его предложила.

— Я ведь знаю, что ты любишь строить из себя Джима Моррисона. И вообще, я девушка доступная. Если бы ты заказал равиоли, я бы, пожалуй, переспала с тобой. И так уж с трудом сдержусь, когда принесут гамбургеры.

— Расскажи мне о Ричи Стелле, и я добавлю молочный коктейль.

— В связи с Ричи Стеллой у меня всего один совет: не надо. Он червяк, но с амбициями и опасными связями.

— А именно?

— Он якшается с бандами латиноамериканцев и байкеров. Они выполняют его мелкие поручения. Делают грязную работу. Но больше всего меня беспокоил бы Сальваторе Локателли.

— Мафиозный босс?

— Он самый. Стелла не сам по себе, он работает на Локателли, а тот его покрывает. Иначе этого засранца давно бы уже убрали. Поэтому бандиты его не трогают. Даже им мозгов хватает не злить Салл. И Ричи ловко превратил эту страховку в выгодную дружбу с ними.

— Его арестовывали?

— Нет. Попадался несколько раз, все знают, что он наркодилер. Но у Сала свои связи. Да и Ричи ему нужен чистым, он же управляет клубами. Если его арестуют, лицензию отберут.

— А сколько клубов?

— Три. В центре города — популярный гей-клуб. Еще один в долине. В договоре об аренде стоит фамилия Ричи, но настоящий владелец — Локателли. Ричи сам владеет «Залом вуду», но и тут Сал немалую долю получает. Дела у Ричи идут неплохо, но богаче он не становится — Локателли не дает. Говорят, Ричи это бесит.

— А что с наркотой?

Локателли смотрит на это сквозь пальцы, пока Ричи не зарывается и не лезет на чужую территорию.

— Но неизвестно, до каких пор Сал будет это терпеть и когда перекроет Ричи кислород. А он это сделает рано или поздно. Сал не большой любитель конкуренции. Так что когда-нибудь он загасит Ричи, и тот это понимает.

— Думаешь, Ричи строит себе подпорки, чтобы тягаться с Локателли?

— Боже упаси, что ты. Локателли владеет Лос-Анджелесом. Карты, деньги, ствол.[49] Слушай, даже федералы не хотят связываться с Салом. Боятся, что могут такого нарыть на него… По негласному договору Сал делает, что хочет, только тихо. Чтобы никто не знал. А Ричи в его лигу никогда не попасть.

— Это почему же?

— Потому что Ричи не свой. И никогда не получит полной поддержки мафии. Для них он просто маргинал, которого молено использовать. С другой стороны, Локателли унаследовал семейное дело. Его отец в сороковых, пятидесятых и шестидесятых как будто сошел со страниц романов Марио Пыозо.

— Ну и чего добивается Ричи?

— Он помешался на кино. Как ребенок. Обожает фильмы и актеров. У него в доме домашний кинотеатр. Он приглашает гостей на сеансы классики кинематографа. Мечтает, чтобы его рожу напечатали в журнале «Пипл» рядом с какими-нибудь знаменитостями. Он хочет участвовать в этом. Сдается мне, он намерен зашибить побольше денег и уйти из дела. Заняться кинопроизводством. Он понимает, что никогда не станет своим, не получит поддержки мафии, и в какой-то момент крутые парни придут и отнимут у него все. Но если у него будет достаточно времени, чтобы поставить на ноги свою маленькую империю, тогда он сможет толкнуть ее целиком все той же мафии либо распродать ее по кускам. Хотя сначала ему, конечно, придется убедить их в том, что от него дешевле откупиться, чем убрать его.

— Опасную игру он затеял.

— Всем известно, что Ричи не трус. И за рожей хорька скрывается ум острый, как бритва. А пока суд да дело, он пробивает себе путь в кино.

Заполучил несколько сценариев и носится с ними по городу.

— Его принимают всерьез?

— Это Голливуд, мой милый. Тут кто угодно продюсером может стать, если у него хватит средств. Ходят слухи, что Ричи связан с китайцами. Наличные обеспечивают доверие. Если у тебя есть деньги, всем плевать, кто ты такой. Потому что ты обладаешь тем единственным, что всем в этом городе нужно. А еще Ричи известен как человек, который решает проблемы, даже самые неприятные. Я даже боюсь подумать, сколько народу у него в долгу.

— Так ты считаешь, что Ричи тут изрядно потоптался?

— Никакого сомнения. Ты же работал в этом бизнесе. А как, по-твоему, половина людей в этом городе начинали? Думаешь, достаточно поучиться в Южнокалифорнийском университете и люди начнут осыпать тебя долларами? Господи, откуда, ты думаешь, берутся деньги? В семидесятые половина независимых фильмов финансировались якудзой. Японцы с радостью вкладывали в то, что могло обеспечить им тут опору. Надо знать, как дела делаются. Ричи Стелла — мастер делать дела. Ну, я ответила на твой вопрос?

— Ты и правда принцесса. Я беру назад все ужасные слова, которыми обзывал тебя много лет.

— Мне нужна история, — отрезала она.

— Да ладно тебе, нет никакой истории. Я просто, что называется, навожу справки.

— Ах ты, лживый засранец! Когда все кончится — чтоб принес мне эксклюзив.

— Принесу все, что смогу.

— Эксклюзив, ковбой! Всю грязь-шмазь. Или я сама начну наводить справки.

— Неудобно получится.

— Более чем.

— Ты меня ранила в самое сердце. — Шпандау сделал грустные глаза, точь-в-точь Уолтер Маттау.[50] — А я-то всегда думал, что между нами что-то есть.

— Ой, лапуля, еще как есть! — Она подалась вперед, сжала его руку и заглянула в глаза. — Для меня ты навсегда останешься слегка недоразвитым братишкой, которого я никогда не хотела.

— Без мужика ты совсем злая стала.

— Без мужика у меня полно времени, чтобы заниматься работой, — отрезала она, глядя в меню.

— Ладно, — согласился Шпандау. — Все отдам тебе. Если будет что.

— А о большем порядочный журналист и просить не может, — ответила Мэг. — К сожалению, ты имеешь дело со мной, и придется тебе рискнуть. Ну так что, купишь мне наконец гамбургер?

На пристани Вентура-Харбор Шпандау втиснул свой «БМВ» на парковку ресторана и вышел к яхтам. Гавань была маленькая, но очень красивая; Люди здесь любили яхты сами по себе. В отличие от Рио-дель-Мар, который стал точь-в-точь как Сен-Тропе, где яхты — это плавучий символ статуса. Здесь лодки держали просто для удовольствия.

Терри Макгуин владел яхтой «Каталина» тридцати футов длиной. И жил на ней же. Он купил ее через десятые руки по смехотворной цене у одного ирландца, который убегал из города во все лопатки, спасаясь от иммиграционных властей. Яхта тогда звалась «Галадриэль» в честь королевы эльфов из произведений Толкиена. И Терри, ярый толкиенист, счел это очевидным знамением Господним, хотя ни черта не понимал ни в яхтах, ни в мореходстве. Тогда Терри как раз только что выперли из хижины в Топанге, где он прожил аж четыре недели с певицей по имени Гуч. Она дала ему пинка, когда он спьяну сел на ее гитару.

Девушка терпеливо объяснила, что ей нравится спать с Терри и все такое, но он алкаш и не в состоянии вносить свою долю за аренду.

А гитара просто оказалась последней каплей. И теперь у нее не стало ни жилья, ни гитары. Большой привет!

Терри продал машину в Вудленд-Хиллз и добрался автостопом до яхты, заплатил Бойлану наличными, чтобы тот мог сразу дать деру, снял место на причале и переехал на борт. Расставил собрание сочинений Дж. Р.Р. Толкиена на полочках над койкой и прилепил скотчем на переборке плакат с Гэндальфом. Потом упросил пьяного старого моряка на шатком ялике, стоявшем в конце пристани, поучить его ходить под парусом. Терри оказался неплохим учеником и вскоре получил лицензию. Он очень расстроился, когда узнал, что старик как-то ночью свалился за борт и утонул. Впрочем, Терри предполагал, что подобная участь ожидает и его.

Росту в Терри Макгуине выходило пять футов шесть дюймов. У него были ярко-голубые глаза и курчавые каштановые волосы. И Дж. Р.Р.Толкиен стал одним из того немногого, что сохраняло для него смысл. Люди в самом деле порой замечали, что Терри похож на хоббита. Если при этом он был навеселе, то оказавшийся поблизости мог схлопотать перелом носа. В поле зрения Шпандау Терри попал по наводке другого сыщика, который видел Терри в деле у придорожной закусочной неподалеку от Райтвуда. Терри играл на бильярде и никого не трогал. Но тут три пьяных дальнобойщика из Орегона решили, что он выглядит нелепо. Их оскорбило то, как он отклячивал зад, когда наклонялся, чтобы ударить по шару. Терри проявил чудеса терпения. Но один из дальнобойщиков совершил страшную ошибку, шлепнув его кием, когда он целился. Даже не потрудившись обернуться, Терри воткнул рукоятку кия в живот обидчику, а затем накостылял всем троим, размахивая кием, словно самурай мечом. Всех троих потом оттащили к их грузовикам. Представление удалось на славу, учитывая то, что дальнобойщики были как минимум на фут выше Терри. Они и пальцем его не смогли тронуть, а он мог убить их в любой момент и без особых усилий. Сыщик немедленно предложил ему работу.

Шпандау стал свидетелем аналогичного инцидента на съемочной площадке клипа в Комптоне. Молодой режиссер решил поснимать «на натуре» в городе, даже не подозревая, какими сложностями это грозит. В главной роли была занята Раиша Боулз, миниатюрная и болезненно застенчивая девушка, которая обратилась в контору Корена с просьбой оградить ее от бывшего кавалера. Как-то раз этот кавалер заявился в компании соотечественников на съемочную площадку и потребовал пропустить его к Раише. Обычно гостей к актерам пускают без проблем. Но парень поднял шум, а его дружки раззадорили толпу, которая начала скандировать: «Покажите нам Раишу! Покажите нам Раишу!» Назревал скандал. Раиша сидела в своем трейлере на грани истерики. Парень прошел мимо охранников, пока те ждали приказа от Мэтта Кимонса, который в тот день координировал их работу. Шпандау поинтересовался у Мэтта, что тот намерен делать. Мэтт усмехнулся и ответил: «Смотри». И перевел взгляд на Терри Макгуипа, который неприметно стоял себе в сторонке и читал книгу. Мэтт махнул ему. Терри подошел. «Только не покалечь его», — предупредил Мэтт. Терри кивнул и отправился к незадачливому кавалеру. Остановился перед ним и окинул его взглядом. У кавалера было преимущество в росте и весе. Внешне он напоминал стену. Он посмотрел на Терри сверху мнил и заржал, подмигнув толпе. Зрители тоже покатились со смеху. Весело. Кавалер сделал шаг вперед. Но как только он коснулся Терри, тот схватил его за рубашку и ремень и незаметным айкидошным движением, техничнее которого Шпандау в жизни не видел, как по волшебству отправил кавалера за линию ограждения. Парень так и не понял, что служилось. Впрочем, как и остальные. Все произошло так быстро и тихо, что показалось нереальным. Парень попытался пройти еще раз, и все повторилось. Тогда он набросился на Терри с кулакам и, которыми мог бы вышибить ему мозги, если бы удары достигли цели. Но они будто проходили сквозь этого малыша. Парень махал руками — но все напрасно. Теперь толпа смеялась уже над ним. И выглядел он нелепо. Единственный полицейский, оказавшийся поблизости, вызвал подкрепление. Вскоре раздался вой сирен. Дружки схватили ухажера Раиши и толкнули его в толпу. Когда приехала полиция, кругом царили мир и тишина.

— И где ж ты этому научился? — спросил Шпандау.

— Неразумно потраченная юность, — только и ответил Терри и вернулся в свой угол. Достал «Неоконченные сказания» Толкиена в мягкой обложке и продолжил читать как ни в чем не бывало.

— Красавец, да? — сказал Мэтт. — Вот кто другой такое отмочи, у нас бы тут побоище началось. Странно, но рост ему на руку. Подойдет к какому-нибудь здоровяку, и тот ему даже сдачи дать не может, только моргает, как идиот. Я знаю крутых ребят, которые с ним не связываются, чтобы не позориться. Они скорее позволят исколошматить себя противнику своих размеров, чем станут разбираться с Терри. Он же дерется как танцует.

Шпандау других рекомендаций не требовалось. Он часто пользовался услугами Терри. По крайней мере, когда у того было настроение. А вот Корен недолюбливал его.

— Ох, и попадем мы с ним, с этим твоим пьяницей, — ворчал Корен. — Если он тебе так нужен, сам за него отвечай. Но помяни мое слово, наживешь с ним неприятностей.

— Я видел, как он всячески старается их избегать.

— Да, только всегда оказывается там, где они начинаются. Разве нет? Помнишь тех троих, которых он отутюжил в Райтвуде? Тебе не приходило в голову, что он мог бы просто выйти из закусочной? Но нет, дождался, когда один из них на него попер, чтобы получилась как бы самооборона. Да ему просто хотелось, чтобы они начали! Нет, я тебе говорю, с ним бед не оберешься. А пока держи его от меня подальше.

Шпандау как раз подходил к яхте Терри, когда раздался женский вопль. На палубу выскочила девушка, молодая и красивая. Терри любил актрис. Она была полуодета и на ходу застегивалась. Явно не привыкла ходить по судну и все время спотыкалась. Девушка попыталась выбраться на причал, но не смогла.

— Что, так и будете стоять, как идиот? Или поможете мне?

Шпандау подал ей руку. Она наконец разобралась с одеждой.

— Надо понимать, Терри дома? — уточнил он.

— Так вы друг этого сукина сына? Или долбаный кредитор? Он же в долгах как в шелках. Надеюсь, вы ему ноги переломаете к чертовой матери. Дадите мне на это посмотреть? Ой, нет, дошло. Вы тоже актер, да?

— Был когда-то.

— Ну тогда я вам одно скажу. Если вы его знаете и все равно сюда возвращаетесь, то так вам и надо.

Терри высунулся из каюты.

— Ева, звезда моя, — сказал он с сильным ирландским акцентом. — Неужели ты меня покидаешь?

Ева поискала, чем бы в него запустить. Сняла туфельку и бросила в Терри. Он увернулся, но она не мешкая швырнула в него вторую.

— Ой-ой-ой! — Терри приложил руку ко лбу, где осталась красная отметина.

— Ха! Жалко, что не в глаз.

Ева босиком заковыляла по неструганым доскам причала к парковке.

— Небольшой семейный конфликт, — сказал Терри. — Она обвинила меня в том, что я переспал с ее лучшей подругой. Представляешь?

— А ты переспал?

— Ну конечно. Но меня убивает полное отсутствие у этой сучки хороших манер — зачем, спрашивается, она все рассказала Еве?

Шпандау спустился на яхту и устроился в раскладном кресле. Терри почесал голую грудь и посмотрел вслед Еве, уходившей в закат. Терри был натурой романтической, влюблялся легко и часто. Женщины отвечали ему взаимностью, хотя со временем их симпатия затухала. Терри коллекционировал женщин так же, как пояса различных видов боевых искусств.

— У меня для тебя дело, — сообщил ему Шпандау.

— А на кой оно мне? — ответил Терри. — В прошлый раз был тот парень с бейсбольной битой. Так мне пришлось коронку на зубе менять.

— Сам виноват. Я же тебя предупреждал.

— Да. Только не вовремя. Предупреждать лучше до, а не после.

— Ты ему руку сломал.

— Ну надо ж было отнять у него эту чертову биту, правда? Дэвид, дружище, ты водишься с плохими ребятами. От этого у тебя искажена картина мира. Ладно, давай выпьем, и вали домой. Скоро сюда заявится подружка Евы.

Шпандау спустился вслед за Терри в каюту. Человек крупный, он не любил яхт и стал оглядываться в поисках места, где его голове ничто не угрожало бы. Терри нырнул в угол и вытащил бутылку «Джемисона». Потом метнулся еще куда-то, и на свет появились хрустальные бокалы. К выпивке он относился серьезно.

— Да как ты тут живешь? Это ж обувная коробка.

— Обходится дешевле, чем квартира. И можно сняться с якоря, если увидишь взбешенного мужа или злобных кредиторов. Будь здоров!

Они выпили.

— У меня есть клиент. Его шантажируют.

— Какой-нибудь важный хмырь, да?

— Бобби Дай.

— Вот это да!

— Мне нужна твоя помощь. Ты слышал о Ричи Стелле?

— Доводилось, но лично не знаком. Он, что ли, Дая шантажирует?

— Есть пленка, которую надо вернуть.

— Мой тебе совет: найди вежливый способ отказаться от этого дела. Стелла связан с мафией. Хотя, судя по тоске в твоих глазах, ты уже об этом знаешь.

— Ты единственный, кому я могу доверять.

— Иными словами, тебе нужен тупой ирландец, который подставит под удар свою башку вместо твоей.

— Деньги хорошие.

— Что деньги, когда нет душевного спокойствия, скажи мне? А твое предложение не обещает ни спокойствия, ни пользы для здоровья. Да, тебе не позавидуешь.

— Угу.

— Да легче поставить «жучка» во дворце папы Римского, чем получить все копии этой пленки.

— Угу. Кстати, в этот раз гонорар в два раза больше, чем в прошлый.

Терри расплылся в улыбке.

— Не пойму, это от виски или наш разговор вдруг стал значительно интереснее?

— Ну и еще, возможно, премия на поправку здоровья, если у нас все получится.

— У тебя уже есть план действий? Или я напрасно спрашиваю?

— Ну у меня есть наметки хитроумного плана.

— И этот хитроумный план включает в себя гордость рода Макгуинов?

— Без сомнения.

— Полагаю, что мне стоит выслушать его, прежде чем я вежливо откажусь. В конце концов, я джентльмен без определенных занятий.

— Как ты и сказал, заполучить все копии былобы большой удачей. С другой стороны, Ричи досталась курочка, несущая золотые яйца, и он не намерен ее потерять. Отдать их он не согласится. Но и не допустит, чтобы кто-то их посмотрел. В любом случае Ричи — единственный, кто может связать Бобби и погибшую девочку, ведь так?

— А что, какая-то девочка погибла? — спросил Терри.

— Еще как.

— Ну прямо Дэшил Хэммет,[51] — оценил Терри. — Продолжай же, не томи.

— Так вот, надо найти способ отбить у Ричи всякое желание когда-либо использовать пленку.

— О, великолепно. Ты затеваешь убийство и тяжкие телесные. Что-то мне скучно стало.

— А если нам его тоже пошантажировать?

— Ну да. У тебя есть снимки, где он вступил в порочную связь со своей собачкой?

— Пока нет. Но он по уши увяз во всяких грязных делишках. Обязательно найдется компромат, которым мы сможем воспользоваться.

— Если позволишь, я внесу предложение, — начал Терри. — Почему бы нам просто не прострелить ему коленные чашечки, связать проволокой и сбросить с моста? Может, я излишне сентиментален, но именно так принято поступать на земле моих предков.

— Таков был мой запасной план.

— Нет у вас, у янки, чувства меры. Равно как и умения оценить пользу и политическую выгоду. А все потому, что холодное пиво пьете.

— Как бы там ни было, но нарыть что-нибудь на Ричи Стеллу надо.

— Следовательно, кому-то придется сунуть нос на его делянку?

— Придется.

— Я начинаю улавливать суть нашей беседы. Однако стоит кому-то начать расспросы, милейший господин Стелла узнает об этом и начнет тревожиться.

— Думаешь, это плохо?

— Только в том случае, если ты согласен сам получить по коленной чашечке и внезапно рухнуть с моста.

— Нет, убийства — не по части Ричи Стеллы. Разве что как последняя мера. Ему такая слава не нужна. Да и не его это стиль. Сначала он отправит кого-нибудь, чтобы припугнуть.

— А если на него надавить? Может и запаниковать.

— Остается только надеяться.

— Экий дерзкий план. Довести Ричи до белого каления и при этом надеяться, что он выкинет какую-нибудь глупость, чтобы мы его прищучили? Будем его злить, пока он не попытается тебя убить? Дэвид, мальчик мой, дипломатом тебе точно не быть.

— Вообще-то я подразумевал, что под удар мы поставим тебя. В то время как я буду действовать по другим линиям. Ну правильно. Отдадим на заклание чертова ирландца. История ходит по кругу.

— Erin go bragh,[52] — ответил Шпандау.

— Иди в задницу. Ну и где мне надлежит начать свою суицидальную миссию?

— Есть одна девушка, она управляет клубом. Можешь начать с нее.

— Думаешь, она захочет мне что-то поведать?

— Нет. Но Ричи безусловно взбеленится, когда она расскажет ему об этом.

Терри поднял бокал.

— За святую Терезу Авильскую и души всех павших воинов!

— За них!

— И за грязную свинью Ричарда Стеллу, да не пошлет ему Господь мозгов больше, чем у него есть сейчас.