Город сестёр

Глава 11.

Возвращение из небытия было болезненным.

Он лежал на ребристом металлическом полу, в темноте. Ныло всё тело. Каждая косточка отзывалась страданием в отдельности.

Сначала мозг восстанавливал элементарные вещи. Кто он? Имя? Фамилия?… Пол, бля? Пашка глупо хихикнул. Потом вспомнил, что он знахарь и начал обследовать свой организм.

Диагноз: Множество внутренних кровотечений. Тяжёлое сотрясение мозга — две гематомы. Где это он так два раза башкой треснулся? Трещина в голени, уже зарастающая. Вывих ступни другой ноги. Проникающих ранений нет. Всё остальное конечно мелочи. Такие повреждения в Улье — пустяки. Незначительные недоразумения. Влил в повреждённые органы силу, и проследил за процессом восстановления. Надо бы что–то сожрать…

Воняло тухлятиной и мочой.

Осторожно попробовал пошевелиться. Руки за спиной связаны. Ноги? Ноги свободны.

Ну, что же. Пашка смотрел всякое кино и вспомнил, как герои фильмов переводили руки вперёд

Лёжа на боку, он попробовал просунуть ноги в кольцо связанных рук. Получилось. И довольно легко.

Сел, пошарил вокруг, поискал свой рюкзак — пусто. Пистолеты тоже исчезли. Бронежилёт и каска остались на нём.

Только встал, как открылась дверь, заставив его зажмуриться от света.

Стало понятно, что он валялся в пустом автомобильном фургоне. В отрубе был недолго, до вечера ещё далеко. На полу чернела старыми пятнами засохшая кровь.

Руки связанные пластиковыми наручниками–стяжками, затекли.

Он огляделся. Вдоль стен фургона тянулась труба–поручень. Пашка сразу понял, что к этой трубе пристёгивали наручниками пленников.

В раскрытую дверь смотрели три человека. Два мужика в тяжёлых брониках и одна высокая брюнетка, с красивыми чертами лица. Симпатичная баба, но с таким спокойным и равнодушным холодом во взгляде, что как женщина она уже не воспринималась.

Как опасный человек и беспощадный противник — да. Как женщина — увы.

Она кивнула на него головой, приказала мужикам:

— В штабную.

И спокойно пошла к бронированному шестиколесному автобусу.

Один из мужиков, усатый боец, поманил его пальцем.

— Выходь, хлопец.

Пашка медлил.

— В колено пальнуты? — поинтересовался усатый.

Пашка понял. И полез из загаженного кунга.

Молодой боец, в горке, возмутился.

— Я же ему руки за спиной стянул!

Хохол заржал.

— Не смиг визнаты дупу вид писуна!

И толкнул Пашку прикладом в спину.

— Пийшов, погань.

Пашка пошёл. А что оставалось делать?

Подумал — Надо как–то выпросить пожрать. Силы подорваны самолечением… Кроме того он кое–что придумал. Если его дар восстанавливает чужие организмы, даже на расстоянии, значит что? Правильно. Тогда он сможет и портить эти самые организмы.

Выходит, сейчас его мозг — главное его оружие.

Самое время поэкспериментировать. А начнём — с начальства.

Его грубо приподняли за шкирку броника и закинули в раскрытую дверь передвижного штаба. Мадам начальница строго спросила:

— Почему жилет не сняли?

— Водну хвылынку, — залез следом хохол. И стащил с Пашки броник и каску.

Пашка за пару дней так привык к бронежилету, что почувствовал себя как–то… голым.

— Привяжите его к стулу, — мадам протянула хохлу рулон коричневого скотча. — Только сначала стяните руки сзади.

Хохол резанул наручники ножом, достал новые и застегнул их на Дугиных руках за спиной. Пашкины ноги притянули к ножкам железного стула, привинченного к полу. Руки примотали к дужке спинки. Дама одобрительно кивнула, и мужики вышли, захлопнув дверь. В автобусе никого не осталось… Значит баба — ментат. Сама будет допрашивать, сама отделять ложь от правды. Насколько сильный ментат? Наверное не очень. Хорошего специалиста в боевую операцию не пошлют. Хорошо, что ботинки не сняли, пальцы на ногах будут целы. Пашка усмехнулся.

— И что в этой ситуации смешного? — брезгливо спросила дама.

— Да это я так.. Своим мыслям. Простите, а как к вам обращаться?

— Ко мне никак не надо обращаться, — по–прежнему брезгливо ответила дама. — Вы будете просто молчать. И говорить только то, что я спрошу. И тогда, когда я разрешу.

Пашка дёрнул плечами. Мол, молчать, так молчать. Осторожно просканировал женщину. Как и у всех в Улье — абсолютно здоровый организм.

Женщина села напротив, в офисное кресло намертво присобаченное к полу.

— Ну-с, приступим. Имя, фамилия, отчество… Говорите.

— Скорый, — коротко ответил Пашка.

— Меня не интересуют ваши клички. Имя, фамилия, отчество. Говорите.

— Так я же и говорю — Скорый.

Дама не спеша встала, взяла со столика кастет, и, хорошо поставленных хуком, врезала Дугину в челюсть. Удар вышел не по–женски тяжёлый. Пашка тут же проверил — в кости трещина. Вот сучка! Больно–то как!

Спокойно усевшись в кресло, нога на ногу, женщина продолжала:

— Я прошу вас назвать ваши настоящие фамилию, имя и отчество. Говорите.

Пашка понял, что дама не остановится ни перед чем.

— Дугин, Павел Дмитриевич.

— Уже хорошо. Я рекомендую вам сотрудничать со мной. Во избежание более тяжёлых травм. Давайте продолжим. Где вы были шестьдесят дней назад?… — подождала, — Говорите.

— Дома, — откровенно признался Пашка.

Женщина поняла, что тот говорит правду. Ментат.

— То есть, вы появились в Стиксе недавно… Сколько времени прошло?… Говорите.

— Четыре дня.

Женщина надолго задумалась, сложив руки на груди.

Пашка кашлянул.

— Простите, а можно…

— Молчать, — спокойно скомандовала дама.

Пашка расстроено вздохнул.

Наконец его следовательница ожила. Наклонилась поближе.

— У Бабки… У той женщины, с которой вы перемещались по Стиксу, есть нечто…

— Карта, — подсказал Пашка.

Дама даже не оскорбилась на то, что он заговорил без разрешения. Она оживилась.

— Да, вы правы. Меня интересует некая карта. Вы её видели? Говорите.

— Да, видел. Только…

— Молчите. — опять скомандовала женщина.

Пашка успокоил мозг и начал погружать его в сон.

— Что? — забеспокоилась дама. — Вам плохо? Говорите.

— Да я же всё время пытаюсь сказать. Мне надо что–то съесть. И живец. Я теряю сознание.

И он увёл себя в беспамятство. Если бабе нужна информация, то уж пусть подсуетится.

Очнулся от того, что его хлопали по щекам.

Над ним навис молодой парень, шлёпавший его по физиономии.

— Подъём, боец. Обед.

Пашка застонал. Выпрямился на стуле. Потер руками физиономию. О! Руки развязаны.

Перед ним на столике стоял поднос. На подносе открытая жестяная полукилограммовая банка с красной икрой, нарезной батон и здоровенный кусок сыра. Рядом лежала его фляжка с живцом.

Он быстренько всё это смёл, пока не отобрали, черпая икру куском хлеба и ломая сыр и хлеб руками. Запил живчиком, и сразу почувствовал себя намного лучше. Говоря бабкиным языком подумал.

— Так. Ладно… Теперь повоюем, — крикнул — Эй! Кто там!

Зашла женщина в сопровождении бойца.

— Спасибо.

Женщина кивнула солдатику и тот, собрав посуду, выметнулся на улицу. Люди бабу явно боялись.

— Теперь вы можете нормально говорить? Говорите.

— Да, могу.

— Тогда продолжим. Итак. — Она снова уселась в кресло.

Руки Пашке не связали.

— Вы утверждаете, что видели карту. Говорите.

— Мельком.

— Вы можете её описать. Говорите.

— Очень примерно…

— На столе бумага. Попробуйте нарисовать. Действуйте.

Пашка взял карандаш и начал набрасывать увиденный у Бабки план Отрадного. Крестиком отметив место потайного склада. Он не успел закончить, как женщина сказала:

— Это не та карта.

— А какая вам нужна? Другой у неё нет.

Женщина сложив руки на груди, сидела задумавшись.

— Мне кажется… — начал Пашка.

— Молчать, — всё так же спокойно остановила она его. Долго думала.

— Вы хотите сказать, что другой карты у неё нет? Говорите.

— Я уверен, что другой нет. А эту она и так отдаст. Не столько уж она…

— Молчать, — снова приказала женщина. Встала и зашагала по салону из угла в угол.

Остановилась перед Пашкой.

— Странно, но вы говорите правду. Молчать. Где она хранила ту, что вы нарисовали? Говорите.

— В планшете. Планшет в рюкзаке.

— Вы видели открытый планшет? Говорите.

— Да.

— Сколько раз? Говорите.

— А вам не надоело всё время повторять «говорите»?

Дама снова не торопясь подошла к столику, взяла кастет и врезала Дугину в висок. Тот, хоть и ожидал удара, и руки были свободны, но ничего не смог сделать. Баба била уж очень быстро. Профессионально.

Скорый выключился.

Очнулся от того, что на него лили воду. Он застонал:

— О-о! Чёрт!

— Итак, — продолжала как ни в чём ни бывало следователь, — вы видели открытый планшет? Говорите.

— Да. — Простонал Дугин.

— Сколько раз? Говорите.

— Один.

— В планшете были ещё какие–то бумаги? Говорите.

— Да.

— Они выглядели, как свёрнутая карта? Говорите.

— Нет.

Следователь опять пошла к столику с кастетом.

— Да! Да, она выглядела как свёрнутая карта.

Пашке нельзя было терять силы на самолечение.

— Меня не надо обманывать. Я ментат. Вы прекрасно знаете, что это такое. До сих пор вы говорили правду. Почему сейчас решили соврать? Говорите.

— Не знаю. Что–то нехорошее в этой карте…

Всё съеденное внутри Павла уже усвоилось, разогнало кровь, придало сил. Он подумал.

— Наверное — пора.

И вошёл в режим лечения.

Вспомнил, о скачке напряжения электропроцессов в темной речке. Увидел наиболее яркие места в мозгу следователя. И добавил интенсивности в их энергетике. Немного. Но хватило. Женщина дёрнулась, вытянулась в струнку, потом расслабилась и упала прямо у Пашкиных ног. Он вытащил из ножен, на поясе следователя, изящный, даже кокетливый кортик и разрезал скотч на ногах. Взяв подмышки, оттащил женщину на кушетку и посадил в расслабленной позе. Прикинул. Огляделся.

— Надо оружие найти… А вот сейчас поэкспериментирую.

Он вернулся к следователю. Вошел в режим и попробовал послать ей в мозг покорность и подчинение. Потом плеснул здоровья и бодрости. Она очнулась.

— Имя, фамилия? — приказал Скорый.

Женщина с готовностью откликнулась:

— Ванесса Мазур.

— Ванесса, мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно моё оружие. Где оно хранится?

— Всё трофейное оружие хранится в броневике ноль три, — отчеканила Ванесса.

— Далеко он от штабной машины?

— Нет. Не далеко.

— Рядом?

— Да.

— Уточните Ванесса его положение.

— Броневик ноль три стоит непосредственно за штабным автобусом на расстоянии пяти–шести метров.

— Ванесса, вам не надоело быть следователем и палачом?

Долгое молчание. Потом:

— Я не поняла вопроса.

— Механизм хренов, — пробормотал Пашка.

Пошёл в хвост салона, осторожно отодвинул штору. Зря осторожничал. Вместо окна, зияла узкая амбразура. Через неё он увидел БТР с распахнутым десантным люком.

— Ванесса, — он повернулся к женщине, — а вы можете принести мне мои пистолеты?

— Я не знаю, как выглядят ваши пистолеты.

— Хорошо. А здесь, в этом автобусе, есть стрелковое оружие?

— Да, есть.

Пашку раздражало то, что всё из этой роботоподобной бабы приходилось тянуть клещами.

— Где оно находится?

— Вот в этой кушетке.

— Пересядьте, пожалуйста, в кресло.

Она подчинилась.

Подняв ложе, Скорый обнаружил небольшой оружейный склад. Потерев в предвкушении руки, он достал… американскую эм шестнадцать. Ну и как тут… Покопался ещё, обнаружил ака семьдесят четвёртый. Но магазинов к оружию — ноль.

Он вернулся к Ванессе:

— Сколько человек личного состава в группе.

— Пятнадцать… Осталось.

— Опишите по специализации.

— Три танкиста — водитель, стрелок, командир. Водитель штабной машины. Водитель бронетранспортера. Экипаж судна — водитель и два стрелка. Водитель камеры доноров. Стрелковый десант «на броне» в количестве пять человек. Всего четырнадцать человек. Со мной — пятнадцать.

Дугин не удержался, поинтересовался:

— А на операцию вышло сколько?

— Двадцать девять бойцов.

Пашка про себя посчитал, а что, неплохо он покрошил супостата. И три машины им раздолбал. Не считая пикапов.

Но всё это ерунда. Сейчас–то что делать? Заводить их в автобус по одному и глушить? Можно конечно. Можно Ванессе приказать приглашать их по очереди. Но после второго глушённого, все заподозрят неладное. Все входят и никто не выходит — наводит на размышления.

Приказать построиться и прихлопнуть всех? Он прекрасно понимал, что у него на четырнадцать человек просто не хватит здоровья. По внутренним ощущениям — максимум на пятерых.

Его преимущество в стрельбе сводилось на нет, отсутствием оружия.

Постепенно нарисовался план.

Ванесса заводит пару мужиков, ну ту… с хохлом. Дугин их оглушает и получает оружие и броню. Потом оценивает «климат» за бортом, и, выскочив, как тогда на помойке, как чёрт из коробочки, ложит столько, сколько успеет за пару секунд. Пара секунд, не более. Они конечно оскалят зубы, но по автобусу с мадам Ванессой стрелять не станут. Он один, а их много. Попробуют договориться. Даже если он укокошит в прямой перестрелке троих, то останется восемь бойцов… И те, что в танке.

Но свой Дар он сразу демонстрировать не станет. Они–то будут думать, что он просто Стрелок. И всё. А он, бля, не просто…

Там дальше — посмотрим. Например, запустить группу на переговоры и тихо их уложить. Даже если их будет например четверо, то как минимум на пару минут он их выключит. Свяжет наручниками… Кстати…

Ванесса сидела в кресле спокойно глядя на Дугина.

— Ванесса, а наручники в салоне имеются?

— Да.

— Где?

— В ящике стола.

Он выдвинул ящик. Груда пластиковых стяжек. Пересчитал — восемь штук.

Ну ладно, поехали.

— Ванесса, прикажите тем двум бойцам, которые меня привели, зайти в автобус.

Женщина встала и открыла дверь.

— Батейко, Новиков, ко мне!

Бойцы зашли, Ванесса закрыла дверь. Дугин шарахнул ребятам по мозгам. Они упали… Всё по плану.

Украинец, присвоил два дугинских Стечкина и бронежилет пятого уровня. Зараза. Второй боец, молодой и белобрысый, щеголял в его каске. Куда вот только сайгу задевали? Ну ладно, потом разберусь.

Напялил на себя свою амуницию. Пристегнул к бёдрам две кобуры. Проверил обоймы АПС-ов. Полные. Запасные торчали в кармашке лифчика. Пошевелился, всё встало на место. Жаль, сайги нет. А эти два ака неизвестно как пристрелянные.

Стянул пластиком руки бойцам за спинами. Взглянул на интенсивность процессов в головах и успокоился. С часок ещё будут валяться.

Спросил у Ванессы:

— Ну что? Будем надеяться на братьев Стечкиных?

Та безразлично пожала плечами.

Подошел к двери автобуса, выставил пистолеты перед собой и ударил дверь ногой.

Стоя на пороге, он сделал четыре выстрела по сидящим на бревне, как воробьи на проводе, бойцам. Четыре трупа. Стрелял по привычке — в глаз, как элитников.

Отскочил в сторону от двери. Через дверной проём по внутренностям салона и по наружной навесной броне забарабанил град пуль.

Кто–то кричал:

— Не стрелять! Идиоты! Не стрелять! Прекратить огонь! Мать вашу!

Всё затихло. Дугин ждал. Делать первый ход придётся противнику.

— Мадам Ванесса! Ответьте, пожалуйста!

— Ответьте Ванесса, — разрешил Скорый.

— Да, я вас слушаю!

— С вами всё в порядке?

— Нет! Со мной не всё в порядке!

— Мадам Ванесса! Мы вас освободим! Не волнуйтесь!

— Вообще–то, это вам надо волноваться! — откликнулась пленница.

Никто не понял значения этих слов, но получилось хорошо. Заковыристо.

— Слушай, террорист! Как тебя там! Чего ты хочешь?!

Пашка подумал. А чего он, собственно, хочет? Ладно, потянем время.

— Я домой хочу!

Войско помолчало, соображая, что ответить. Наверняка, сейчас прокрадываются к автобусу вне зоны видимости. Пашка метнулся в конец салона, приоткрыл шторку и выстрелил в чью–то шею сзади, над броником. Осталось семь противников.

Вернулся к двери.

— Ванесса, у вас там есть близкие люди?

Та брезгливо сморщилась:

— Эти?…

— Понятно, — пробормотал Дугин и стал ждать дальше.

— Слышишь, стрелок! А где твой дом?!

— Он не в этом мире!

— Послушай! Давай по–серьёзному! У нас, пока, ничья, но всё может измениться!…

— У нас, пока, семь ноль в мою пользу! Какая же это ничья?! — оскорбился Скорый.

— Просто скажи — чего ты хочешь!

— Хочу свой рюкзак, свой карабин и свои фляги!

— Лады, уже несут.

Через пару минут за стеной у двери произнесли.

— Я захожу.

— Подожди.

Пашка развернул Ванессу на кресле лицом ко входу. Сам «спрятался» за её спиной. Шепнул женщине:

— Сделайте напуганный вид.

Та возмущённо фыркнула. Пашка скомандовал:

— Входи.

Вошёл солдатик с имуществом.

— Клади у стены. Хорошо. Теперь повернись спиной. Три шага назад, ко мне.

Боец отошёл от двери и рухнул без сознания, приголубленный Пашкиным лечением. Скорый оттащил его подальше и одел тому наручники. Пробормотал:

— Шесть осталось.

— Ну что там?! — кричали с улицы.

— В обморок упал! — кричал в ответ Дугин. — Мне пришлось его связать! На всякий разный!

На том конце переговоров смачно выматерились.

Пашка проверил рюкзак, всё было на месте, кроме пластикового контейнера с жемчужинами.

— Э-э! — возмутился он. — Тут шесть,… — прикинул, а наглеть уж до конца, — То есть, восемь сотен черного жемчуга куда–то делись!

Переговорщик с той стороны снова заматерился. Долго молчали.

Пашка никуда не торопился. Бабка ушла. И, вернее всего, через пару часов вернётся с подмогой. Так что…

— Слышишь, террорист! Я нашёл твой контейнер с жемчугом. К твоим шестистам, я могу добавить… Только… Сто сорок две! Больше нет!

— Ладно! Хрен с ним! Давайте! Свяжешься с вами, с нищетой, так и этому рад будешь!

— Я не могу к тебе отправить бойца! Они, почему–то увидев тебя, в обморок падают! Заброшу в салон, сам заберёшь!

— Бросай!

В салон влетел Пашкин пищевой контейнер, перевязанный каким–то обгрызком верёвки.

— Ну, всё! Отпускай заложницу!

Пашка окончательно обиделся:

— Я, что — обещал отпустить?! Я, что, по–вашему, — чмо какое–то?! Вы отдали то, что мне принадлежит! Думаете — я на радостях вам сразу баб раздавать начну?!

— Тьфу, твою мать! Да скажи ты просто — чего тебе надо! Не тяни время, клоун!

— Я танк хочу! — закапризничал Пашка.

Ванесса вытаращила на него глаза.

— Ну и ну… Никто за меня танк не даст.

Оттуда заорали:

— Ты мужик совсем охренел?! Обороты–то сбавь!

Ванесса начала смотреть осмысленно. Пашка снова плеснул в её мозги покорности.

Вот ведь ситуация. Вот уж точно — патовая. И что?

А надо посмотреть — «что»…

Дугин приоткрыл шторку, посмотрел в бойницу. Танк стоял прямо перед ним, метрах в двадцати. Из верхнего люка по пояс высунулся мужик в мягком шлеме. Видимо переговорщик. Из–за гусеницы танка, смотрел через прицел, стоя на колене, один боец. Грамотно стоял. Только часть лица и часть колена видны. Ещё один лежал за кучей заросших крапивой брёвен, бывших когда–то избой. Тоже хорошо залёг. Только шлем и под ним глаза торчали.

— А где остальные? — Спросил сам себя Дугин. И сам себе ответил. — А с той, глухой стороны автобуса. Ладно, поехали.

Он приложился к сайге. Первым делом уложил того что за танком. Попал в правый глаз. Следом умер тот, что лежал между брёвнами.

Переговорщик нырнул в люк.

— Осталось четыре, — считал Скорый.

В мужика на танке он стрелять не собирался. Это он не позволял дырявить автобус. Не будет его — на Ванессу не посмотрят. Лупанут из пушки и хана.

— Так. Трое в танке. За автобусом, что — только один? А ну–ка я проверю.

Он пробежал по левому борту, не мельтеша перед дверью и повыглядывал в амбразуры. У заднего колеса внизу виднелась верхушка каски солдатика, притаившегося около ската.

— Ну ладно, — подумал Пашка, — убить не убью, но оглушу. И выстрелил из карабина вскользь по маковке бойца. — Три.

— Ванесса, а почему подразделение какое–то не подготовленное? Профессионалов у вас нет?

— Есть. Но профессионалов, на женщину, двух мулов и небронированный автомобиль? Это сочли несерьёзным.

— А что на той карте должно быть?

Женщина молчала. Ясно… Пашка ещё добавил послушания. И почти ласково повторил вопрос:

— Отчего такой интерес к этой карте?

— Это карта всего центра Улья, с точными границами кластеров.

— И это всё?! — удивился Скорый.

— Нет, не всё. На этой карте отмечены периоды перезагрузки всех кластеров, с точностью до часа.

— А почему именно Бабкина карта вам нужна?

— Потому, что она одна на весь Улей. Остальные уничтожены во время штурма научного центра Сколково.

— Ни хре… Так у вас и Сколково есть?!

— Было. Теперь там наша ферма, по выращиванию органов.

— А учёные, профессура, они где?

— Погибли все. Карту вынес один лаборант. Не уследили.

— Понятно. А как Бабка… А-а, впрочем, не важно. Мда. Дело серьёзное…

Дугин почесал щетину на подбородке.

— …А вот договориться со мной и как–то… Ну, там… Заплатить за эту бумажку. Или даже, за её копию. Что, споранов не хватает? В такой–то серьёзной организации.

— Никто не ожидал, что у Бабки в экипаже окажется человек с даром стрелка.

— А вот сейчас? По ходу дела сообразить? А?… Не бить кастетом в челюсть, а поговорить, спокойно, по–человечески?

Ванесса молчала.

— Теперь мне придётся всех убить. А вас голубушка отдать в руки правосудия.

— Правосудия? — Ванесса усмехнулась. — Нет тут никакого правосудия. Особенно у вас, у ничтожеств.

Снова возникла пауза. Счёт одиннадцать ноль не радовал. Пока там, под слоем танковой брони, сидит подготовленный экипаж, можно считать — ничья. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока они не сочтут Ванессу обесцененным объектом. А время обесценивало эту женщину катастрофически.

И тут пришла интересная идея.

— Ванесса, скажите, а гранаты тут есть?

— Да, есть.

— Где?! — обрадовался Скорый.

— Там же, под крышкой тахты, сбоку отделение. Должны быть, по крайней мере.

Да! Гранаты нашлись в ящичке. Пашка взял две эрпэгэшки и, подумав, привесил их за кольца, под застёжки нагрудных карманов.

Встал у выхода, напружинился, приготовился, нацелился из сайги через навесную бронированную стенку в сторону танка, выдохнул. И начал.

Выскочив из дверного проема, долбанул в смотровую щель водителя. Или расхреначил перископ, или вообще попал в водилу. Устройство танка Дугин не знал. Так или иначе, тот «ослеп». Пашка, пригнувшись, рванул к машине по дуге. Пулёмёт гавкнул очередью, но Дугин уже ушёл из сектора обстрела. Завыл электродвигатель башни, пытаясь успеть стволами за Скорым. Но не успел.

Дугин взлетел на корпус. Ха! Придурки, люк командира не закрыли! И две гранаты, с двух рук, ушли внутрь машины.

Пашка пригнулся рядом с башней. Внутри глухо бумкнуло. Павел подскочил к люку и вращая стволом, пытаясь прострелять все углы, отщелкал всю оставшуюся обойму. В танках–то он не особо разбирался. Кто, где и как там сидит…

Подождал. Спросил:

— Живые есть?

Тишина.

— Ну, тогда я ещё одну гранату кину…

Всё равно — тишина.

Он опёрся руками на край люка и рискнул — нырнул внутрь, ногами вперёд…

Три трупа.

Павел вылез. Обошел автобус и проверил солдатика у заднего колеса автобуса. Живой, но без сознания. Затащил его в салон, защёлкнул на руках сзади наручники. Сел устало на лежанку.

— Мда… Повоевал.

Ванесса сидела и безучастно смотрела на Пашкины манипуляции.

Навалилась усталость, захотелось лечь и полежать с часок. А ещё лучше уснуть. Но спать, блин, некогда.

— Ванесса, помогите мне, пожалуйста.

Она встала.

— Хорошо.