Город сестёр

День обещал быть суматошным.

Планёрки не получилось.

Женщины из бригады вдруг внезапно заявили, что им «совершенно нечего одеть». Можно подумать, что до того, как объявили о свадьбе, они гоняли голышом.

Засобирались в поход за нарядами.

Пришла Янка, и тоже засуетилась. Решили взять с собой и её. Заря вихрем умчалась экипироваться и вооружаться.

Чуть позже в гости заглянули Ольга и Анечка. И эти туда же! И этим нечего одеть!

Аню, конечно в поход брать не стали. Оля попросила:

— Шило, ты посидишь с Анечкой, пока я тут… По делам отлучусь.

— Да, запросто! Как ты смотришь на это, Ань?

Ребёнок строго спросил у приёмной матери:

— Мне привезёшь что–нибудь?

— Конечно, радость моя. Целую сумку наберу.

Анечка смилостивилась:

— Тогда — ладно. Тогда — я остаюсь.

И совсем уж собрались отъезжать, когда в общагу пришёл Бекас с Лизой.

Естественно, Елизавета тут же была включена в круг предсвадебных событий. Она уговаривала отца отпустить её в набег на Отрадный. Бекас упирался. Говорил, что это опасно. А Лизонька укоряла его в том, что уже считай сорок лет сидит взаперти, в Киже, и нигде не была.

В конце концов договорились, что Бекас сам будет сопровождать эту экспедицию.

Женщины поинтересовались запросами на одежду у мужиков. Те отмахнулись. Армейская форма, универсальна. Как сказал Шило — «И в пиру'шки, и в сиру'шки».

Дамы позавтракали и умотали на луноходе с прицепом в рейд.

Скорый только попросил Ванессу, как лучше всех стреляющую, в случае чего, встать за корд.

Когда отъехали от ограды метров на сто, из пепелаца раздался взрыв девичьего хохота.

Пашка помотал головой. Веселятся, бестолочи. Как бы чего не вышло. Впрочем, с ними Бекас и Бабка… Да ещё два корда и КПВ.

Следом за Бекасом через портал пришли ещё три кваза. Двадцать третий, Двадцать четвёртый и Двадцать шестой. Поинтересовались, где можно найти холодильник. Желательно десяток. А ещё лучше — два… И вообще, любую электротехнику, начиная с утюгов.

Короткий достал одну карту Улья и пометил ближайшие места, где видел холодильники и даже морозильники. В Сафоново и Бизино оказывается есть даже и торговое холодильное оборудование. Рассказал — в каких местах его можно взять. Договорились, что один холодильник, или даже морозильник, привезут и для бригады.

Квазы втиснулись в позаимствованные бронемашины, к одной из которых прицепили старую неваляху, а к другой — автомобильный прицеп Фукса, и попылили по сёлам. Скорый сгонял с ними до КПП и попросил охрану пропустить бронетехнику обратно в город, заплатив за въезд заранее.

Короткий пошел в гараж. Пообещал сварить крепления под чёрные стержни. С тем, чтобы присобачить их на вернувшийся пепелац.

А Скорый подался в магазин к Гоги, поинтересоваться насчёт фейерверка.

Снова круговерть событий.

* * *

Гоги сиял. Около него постоянно вертелась Киса. Оказалось, что по образованию Галя — фармацевт. И она начала наводить в магазине порядок. Ну… Так, как она это понимала. Всё по полочкам, всё по рецепту.

В зале парочка мужиков измеряли помещение и что–то записывали в тетрадку.

На вопросительный взгляд Скорого, Гоги прошептал:

— Витрины для выкладки товара будем делать. Галенька настояла.

Галя возникла как привидение рядом с управляющим, нырнула к тому под правую руку, так, чтобы мужик её обнял.

— Чай будешь пить?

Скорый не отказался.

За чаем, он рассказал о намечающемся праздничном событии. Киса расстроилась:

— А как же я?! А как же мы?! Нас, что — не пригласят?!

— Это же не закрытое предприятие. Придут все, кто захочет.

— Господи! Мне нечего одеть!

Но Гоги не растерялся:

— Ничего страшного. Иди к Валентине, в «Тюльпан», она тебе сошьёт всё, что хочешь. Скажи, что ты моя жена.

И Киса незамедлительно отправилась за обновкой.

— Ну, ладно… А я пришёл за осветительными или сигнальными ракетами. Есть?

— У меня всё есть! — гордо ответил Гоги.

— Давай.

Забрал ящик осветительных, и ящик — сигнальных, красно–зелёных зарядов.

Тюльпан, это магазин одежды. Это совсем рядом с бригадной общагой. Через три дома, по той же стороне.

Пашка, отдуваясь, пёр мимо свою поклажу, когда из дверей вылетела Киса. Чуть не упала. Следом на крыльцо выскочила хозяйка лавочки, Валентина. Та женщина, которой он рассказал про иммунность её будущей дочки. Она упёрла руки в боки и закричала:

— Вот так! Тварь! Кончилась ваша власть! Нет больше Гвоздя! И ты тут никто!… И не смей больше ко мне приходить!

Пашка поставил свои ящики, попросил сердито сопящую и отряхивающую подол Кису:

— Посторожи.

И подошёл к Валентине. Спросил тихонько:

— Здравствуй золотце. Что случилось?

— Да вон… — Валя ткнула пальцев в Кису, — припёрлась.

— И что?

— Скорый, ты знаешь, кто это?

— Да, знаю. Это — Галя–Киса. А в чём, собственно, дело… Ты только успокойся. Ты же знаешь — тебе волноваться нельзя.

И хозяйка одёжного магазинчика, уже без крика, объяснила, что пришла Киса, и просит сшить ей платье.

— Так в чём проблема? Сшей.

— Скорый, — шипела Валентина, — она из банды Гвоздя. Ничего я ей шить не стану.

— Ну… Валя… Ты же знаешь, что банды больше нет.

— И что?

— Ты знаешь, что Гвоздёвую шарагу разгромили вот из–за неё… Весь конфликт–то произошёл потому, что она от них ушла, потому, что хотела нормально жить. По–человечески. А вся её бывшая кодла, пришла за ней. Забирать её обратно.

— А чего это она от них вдруг ушла? — ехидно поинтересовалась Валя.

— Влюбилась она, Валечка. Она полюбила человека и, ради него, решила круто поменять свою жизнь. А те подонки хотели ей помешать. А тут мы с Бабкой…

У Вали прямо лицо поменялось. Женщины, к таким вопросам, как любовь, относятся очень серьёзно.

Киса крикнула обижено Пашке:

— Скорый, забери свои ящики! Я пошла!

— Погоди, Галя. Ещё секундочку.

А Валентина дала волю любопытству:

— И кто же этот счастливчик, к которому Киса прилипла.

— Это Гоги. Управляющий магазином Векселя.

— Так магазина нет. Чем он там управляет?

— Ну… Что осталось, тем и управляет. Считай она, — Пашка кивнул назад, — его жена. И если я тебя попрошу, обслужить её, и отнестись к ней внимательно, то ты мне, что — сможешь отказать?

Валя, нахмурившись, молчала. На крылечко вышел Валин муж, здоровенный мужик. Сплёл руки на груди, стоял молча, слушал. Пашка продолжил наседать:

— Она что–то у тебя требовала, скандалила, угрожала?

— Нет.

— Валя, она совершенно другой человек. Большая любовь меняет людей. Ты поговори с ней и поймёшь, что это совершенно другой человек. Посмотри на неё. Похожа она на ту, прежнюю Кису? Да и жемчужины тебе, я думаю, не лишние… Помоги ей…

Постояли, помолчали. Пашка надавил:

— Ну, что ты мне ответишь?…

Валентина повернулась к Кисе:

— Галя! Иди сюда! Пожалуйста!

Киса осторожно подошла.

— Галя, ты прости меня, дуру. Я не знала, что ты уже не с бандой. Заходи. Чего ты хотела?

Киса посмотрела обижено на Пашку, на хозяйку магазина, на медведеобразного хозяина и молча вошла внутрь.

А Пашка подобрал свои ящики и отправился домой.

И внезапно обнаружил, что заняться ему больше нечем.

Тогда он порылся в привезённых продуктах и немного покухарил. Сварил самую большую кастрюлю борща, литров на пятнадцать, и такую же рисового плова. И то и другое с тушёнкой.

* * *

Пошёл в гараж, звать Короткого на обед.

А после зашёл к Фуксу в дом. Анечка стояла лицом к стене и считала.

— Девять… Десять… Я иду искать!

Повернулась и увидела стоящего за её спиной Пашку.

— Дядя Паша, Ты играть будешь?

— Нет, птичка, не буду. Пойдём обедать.

— Сейчас. Только дядю Рому найду.

Пашка пошёл накрывать на стол. Шёл и думал. Что–то он упустил. Что–то важное.

Тут до него дошло, — столы!

Женщины решили праздновать прямо в ограде Фукса. А столов–то нет! Решил сгонять после обеда за столами. Раздвижной стол старой, советской конструкции, имелся в каждом доме. Поэтому весь вопрос стоял только в выборе места грабежа.

Он ещё не успел зайти в калиточку, как ворота открылись, и в ограду Фукса въехал броневик с прицепом. Тут и Короткий с Шилом подошли.

Кваз вылез из кабины и сказал:

— Мужики, забирайте один холодильник, да я поеду к порталу.

Шило и Короткий сняли с прицепа одну холодильную камеру, литров на шестьсот, и легко уволоки в общагу. Только Анечка им калитку и двери открыла.

Потом Пашка с Коротким залезли в кабину, Анечку посадили на колени. А Шило встал на подножку. Так и доехали.

Один кваз соорудил портал, а другой туда сиганул. Плоскость Крайтона схлопнулась. Буквально через минуту развернулось сияющее полотнище большого портала. Туда бы и броневик пролез, но сияние висело над землёй на высоте с полметра. Пашка подумал, что этот факт надо учесть и соорудить пандус.

Анечка была в восторге. Да и то! Не каждый день увидишь, как холодильники, морозильные камеры, ящики, набитые утюгами и фенами, и даже два электрокотла, всё исчезает в стене голубого огня.

Это было похоже на фокус. Плоский, висящий в воздухе квадрат, в который засовывают громоздкие предметы. Аня сначала сбегала на ту сторону, проверила — не обман ли это. Оказалось — нет, не обман. Всё переправлялось куда–то в другой мир, совершенно по–настоящему. Завораживающее зрелище.

Наконец броневики разгрузили. Квазы пожали руки мужикам и тоже пролезли в искрящееся и пощёлкивающее разрядами марево. Всё закончилось.

Строители на стенах, рабочие у бетономешалок, короче все, включая Шпателя, стояли замерев, с разинутыми ртами.

А бригадные сели в машины и погнали их в гараж. Потом пошли трескать борщ сами и кормить ребёнка.

Оставив Шило с Анютой в общаге, Пашка с Коротким дозаправили один броневик, сиганули в него и поехали снова в Сафоново. Там, совершенно не комплексуя, прошлись последовательно по домам и накидали полный салон раздвижных столов.

Когда разгружали в общаге — посчитали. Тридцать шесть штук! С ума сойти.

В ограде Фукса уже стоял пепелац. Дамы вернулись из набега.

Мужики пошли проверить, как оно там…

В гостиной стоял тарарам. Всё было завалено одеждой. У Пашки челюсть отвисла. Это сколько же они магазинов объехали? И сколько тонн шмуток привезли? Мда… Дорвались до бесплатного.

Из спальни хозяев вышла Бабка, придерживая на груди платье, с застежками вдоль всей спины.

— Шило…

И тут увидела Скорого с Коротким.

— О! Скорый! Ну–ка помоги застегнуть. А то там все заняты, Господи прости. Не оторвёшь.

Скорый застегнул ряд пуговиц на спине Милки. Пока застёгивал — спросил:

— Мила, а как ты думаешь, у Кисы какой размер?

Бабка насторожено повернулась:

— Размер чего?

— Ну… Вообще, — Пашка покрутил руками. — Размер организма.

— Где–то сорок шесть. А что?

— Мы же Гоги приглашать будем?

— Само собой.

— А вот в этой куче, для неё ничего не найдётся?

— Мы, знаешь ли, разного привезли. А, честно сказать, гребли всё, что под руку попадёт. Так что, наверняка, что–нибудь да сыщется.

— Тогда я сгоняю за ней. А то женщина расстраивается.

И Пашка отцепил неваляху, прыгнул в луноход и подался в магазин к Гоги. Забрал там сладкую парочку и припёр их в дом Фукса. Вошёл в гостиную и оп–ля — попал на светский раут. Все дамы, включая Анечку, щеголяли в длинных платьях викторианского стиля.

— Вы что, театральный гардероб грабанули?

Все удивились:

— А ты откуда знаешь?… Ну да. В театре попаслись.

Тут из спальни вышла Таня. У Пашки дыхание перехватило. А Тьма прошлась походкой от бедра, крутанулась посреди комнаты.

— Ну… Как?

Бабка смеялась:

— Ну, если судить по вылупленным глазам Скорого, то отлично… Так. Дамы. Вот это, — она невежливо ткнула пальцем в Галю, — это Киса, жена вот этого молодого человека, — ткнула так же невежливо в Гоги. — Она в нашей команде. Не в бригаде, а в команде. Ясно?

Поочерёдно представила великосветских дам, толпящихся в гостиной начальника полиции.

— Киса, вон куча одежды, набрасывайся и ищи себе что–нибудь. Там ещё в неваляхе много чего.

Танечка подошла к Пашке, взяла его под руку, прижалась.

— Ну как тебе?

— Таня… Это… Ты прямо… Ух ты…

Тьма смеялась довольно. Произвела впечатление.

А Бабка спросила всех:

— Мужики, а безопасные бритвы у вас есть?

И на утвердительные кивки Скорого и Короткого, пояснила:

— Надо подмышки побрить. А то заросли, как у гориллы.

Пашка стоял, не зная что делать. Потом вспомнил:

— Обедать будете? Я борщ наварил. И плов.

— А пошли–ка, блин, в общагу, пожрём, — изыскано обмахиваясь театральным веером сказала графиня Бабка.

Дамы переоделись и пошли трескать Пашкин борщ. Кваза и Гоги забрали с собой.

Весь остаток дня женщины перетаскивали из кузова в гостиную Фукса одежду, мерили её, вертясь перед зеркалом и обсуждая достоинства и недостатки костюмов.

Уже ближе к полуночи, Пашка отвёз Гоги с Кисой и охапку нарядов в лавку. Бекас с Елизаветой, и с такой же кучей одежды, ушли в портал. Янка осталась ночевать в общаге с бригадой. И ещё долго женщины сидели за вечерним чаем, обсуждая — где что подшить и пришить.

* * *

Вы видели когда–нибудь свадьбу?

Ну, вот. Была обычная свадьба, ничего сверхъестественного.

Единственное, что народу собралось неожиданно много. Ну, много не много, но человек с пятьсот толпились в церковной ограде, когда подъехали новобрачные на боевой технике, украшенной цветами и шарами.

Молодые причастились, исповедались и, поскольку иных дел у личного состава церкви не нашлось, тут же приступили непосредственно к обряду.

Шило, который мечтал о захватывающем представлении, разочарованно скучал. Он стоял и рассеяно рассматривал позолоченный иконостас, когда священник традиционно спросил его:

— Берёшь ли ты, раб Божий Роман, в законные жёны рабу Божию Марию?

Ромка спросил:

— Что?

Чуть не расстроил всё венчание.

Бабка, стоящая сзади названного сына и держащая над его головой какую–то корону, зашипела змеёй. Ткнула его в спину кулачком. А Мария спросила у будущего мужа на всю церковь:

— Ты, мать твою, в жены меня берёшь?! Или ворон ловишь?!!

Шило тут же собрался, вспомнил всё, чему его учили и затряс головой:

— Да, да. Конечно беру.

— Ну, то–то!

И отцу Ефрему:

— Продолжайте святой отец.

Кто на этой свадьбе был счастливее всех, так это митрополит.

Он сам себя назначил на такую православную должность. Других–то священников в Улье нет.

Домой возвращались пешком. Все жители, вдоль их пути, выходили из домов и смотрели с любопытством на шествие. Те, кто знаком с Бабкой и её командой поближе, присоединялись.

В ограду ввалились человек двести. Тьма и Габри занимались готовкой весь день до обеда. И столы были завалены едой. Хватило на всех.

Жаль, что в Улье спиртное не в ходу. Толку от него — никакого. Только в сортир начинаешь бегать каждые пятнадцать минут. До головы не доходит ничего. Вообще ничего.

В результате получилась вот такая безалкогольная свадьба. Но и в этом недостатке есть свои преимущества. Никто мордобоя не устраивал, и лицом в салате не засыпал.

Есть мнение, что свадьба без мордобоя и не свадьба вовсе, а так… антинародное мероприятие. Но Пашке понравилось. Он вообще был трезвенником, и вечно, на корпоративах, развозил на своей Хонде по домам перебравших сотрудников. А тут — благодать.

Нина, из Города Сестёр, на радостях… Нет, не от свадьбы, а от того, что у неё на кухне появилось электричество, электрические котлы и духовые шкафы… Она испекла торт. Многоэтажный такой торт, с надписью, которую никто прочитать не успел. Слишком быстро разобрали этот кулинарный шедевр по тарелкам.

Ближе к вечеру приехали представители городской администрации, во главе с Алмазом. Тот толкнул неплохую речь, с упоминанием заслуг молодой пары перед отечеством и презентовал им от имени города небольшую, такую, шкатулку.

Новобрачные приняли её, поблагодарили, и собрались дальше гулять.

Алмаз, так прямо обиделся:

— А чего не посмотрели, что там внутри?

Невеста успокоила:

— Вадим Николаевич, что бы там ни было, всё равно спасибо. Главное — не подарок. Главное — внимание.

— А вы посмотрите, — настаивал голова города.

Из шкатулки вытащили ключ. Обыкновенный, такой, ключ, с двумя бородками.

— Это ключ от дома. Участок, рядом с сгоревшим домом Векселя… Не к ночи, будь помянут… Для себя строил… Но Света не захотела переезжать. Обжилась уже на Ленина. Так он и стоял без дела. Теперь он ваш.

Все дружно грянули «ура». Не столько от радости, сколько от уважения к Алмазу, и от ценности подарка.

А после включили магнитофон и устроили танцы до упаду.

Газон в ограде Фукса истоптали весь. Если две сотни человек пойдут в пляс, то никакая трава не выдержит.

Оказывается можно и без горячительного веселиться от души.

Когда стемнело, Дед, Короткий и Скорый расстреляли два ящика ракет. Одну за одной, одну за одной. Дамы визжали. Мужики свистели…

Короче — праздник удался.