Горячая точка

11:58. Первый КПП

Группа подошла к пропускному посту и остановилась. В насквозь прозрачной будке сегодня дежурили трое постовых. Двое парней и девушка. Девушку Наташа знала. Ее звали Галя, работала она тут чуть больше года. Трое студентов мялись позади. Из-за возникшей толчеи им не пришлось проходить контрольное «кольцо» детектора металла. Дородный здоровяк с погонами сержанта, улыбающийся, добродушный, пыхтя, поднялся со стула и выполз на свежий воздух. Около года назад сержант занял у Наташи пять тысяч «на недельку», но то ли он раньше был полярником, то ли имелся в виду какой-то астральный календарь, короче, «неделька» еще не прошла и, судя по всему, проходить не собиралась. Наташе было неловко напоминать ему о долге, а сержанту; очевидно, по ночам не икалось. Во всяком случае, выглядел он весьма и весьма довольным. Собой и жизнью.

— Приветствую, — поздоровался сержант с Наташей и посмотрел на детей. — Большая группа.

— Большая, — согласилась она.

— Списочек, — он протянул руку и взял у Наташи список экскурсионной группы.

Дети нетерпеливо завозились, загомонили. В этот момент «туалетный ходок» сделал быстрый шаг вперед и оказался за кольцом-детектором. В будке противно зазвенело. Галя, лениво листавшая последний номер «Лизы», отложила журнал и потянулась за автоматом, висящим на спинке стула. Пересекший «кольцо» хмурого вида молчаливый парень, Пастор, рванул из-под плаща «вал» и почти без замаха ударил сержанта прикладом. Тот взмахнул руками и шлепнулся на бок. Белые листы списка разлетелись и, словно раненые чайки, начали быстро опускаться в густо замешенную чужими ногами грязь. Секунду спустя Март прыжком подскочил к будке и наставил на постовых оружие. Те опешили. Галя застыла в нелепейшей позе: полусидя, еще не дотянувшаяся до автомата рука за спиной, на излете. Совсем как памятник генетическому ублюдку — девушке-дискоболу — в совдеповском парке развлечений.

Террористы разделились. Март ворвался в будку. Пастор быстро зашагал к стеклянной четырехэтажной «таблетке» — входу в башню. Третий — рыжий плечистый Женя — остался с группой.

На первом этаже телебашни охранялся только служебный вход. На обычном, для посетителей, дежурил только «сменный пост», состоящий из трех лифтерш легендарного возраста, который обычно принято называть «пенсионным», и молоденькой продавщицы сувениров.

Войдя в холл, Пастор спокойно достал автомат, сказал негромко и вежливо, почти увещевающе:

— Минуту внимания. Прошу всех отойти к левому лифту. Если кому-то тяжело стоять, можете взять стулья и присесть. Руки поднимать не нужно. Просто положите их на колени, чтобы я видел. Убедительная просьба: не делать резких движений. Сидите и молчите. Если вы выполните наши требования, с вами ничего плохого не случится.

Лифтерши отреагировали на редкость спокойно. Ларечница управилась быстрее всех. Не прошло и пяти секунд, а она уже сидела у лифта — спина неестественно выпрямлена, поясница выгнута, руки на бедрах, глаза выпучены от старания. Две лифтерши подхватили стулья и покорно присели по соседству с ларечницей. Зато третья попыталась «качать права».

— Ишь ты, «присели»! — возопила она. — Ухарь какой! Я шпану и почище видала! И не боюсь! Ни тебя, ни дружков твоих проклятых! Ни пистолетов этих ваших! Грозить он мне будет. Вот сейчас вызову милицию, они тебе, шалопуту, ума-то вставят!

Пастор, спокойно наблюдавший за крикливой лифтершей, сунул руку за пазуху и вытащил нож. Длинный, с острым, отливающим голубоватым серебром лезвием.

— Ты что делаешь? — Лифтерша остановилась. При виде ножа она испугалась куда больше, чем при виде автомата. — А ну положь тесак!

Пастор, глядя ей в глаза и не говоря ни слова, закатал рукав плаща и легко, спокойно полоснул себя по предплечью. Порез был пустяковым, но кровь хлынула ручьем. Глаза у лифтерши закатились, она издала странный протяжный всхрап и кулем рухнула на пол.

Пастор посмотрел на ее разом побледневших товарок:

— Ничего страшного. Обычный обморок. Помогите ей сесть. — Затем он достал из кармана передатчик и поднес к губам: — Третий — Острову. Первый КПП — чисто. Холл первого этажа — чисто.

— Отлично, Третий, — отозвался через секунду передатчик. — Мы начинаем.

Рыжий Женя пнул ногой все еще лежащего здоровяка-сержанта и приказал:

— Ты, в будку, быстро.

Тот завозился, застонал, словно смертельно раненный, и начал медленно подниматься.

— Живее, тварь! — рыкнул боевик. — Бегом!

Сержант, зажимая одной рукой разбитое лицо, а второй слепо шаря вокруг, торопливо, на подгибающихся ногах потрусил к двери поста.

— Все. — Террорист повернулся к Наташе и без особой симпатии сообщил: — Короче, так, мы захватываем здание. Вы пойдете с нами. Не будете рыпаться, сделаете все, что говорят, — останетесь жить. Рты не открывать, руками не махать.

— Что происходит? — возмутилась «деловая мама». — Я требую, чтобы нас и наших детей немедленно отпустили!

— Требуй, чего хочешь, — безразлично хмыкнул рыжий. — Только недолго. Как достанешь — дам по морде. Поняла?

— Вы не посмеете ударить женщину! — запальчиво выкрикнула та.

Женя спокойно шагнул к ней и без тени эмоции залепил звонкую затрещину. Женщина взвизгнула и отлетела к стене. Из толпы школьников выступила хрупкая, болезненного вида девчонка и так же спокойно влепила террористу ответную пощечину:

— Не смей трогать мою маму, ублюдок!

Женя, на щеке которого разгоралась красная пятерня, ухмыльнулся и сжал запястье школьницы цепкими сильными пальцами.

— Я сказал: руками не махать, — не без насмешки сообщил он и легко оттолкнул девчонку в толпу. — Всем стоять на месте.

Террорист отвернулся, потеряв всякий интерес к заложникам. Он был абсолютно уверен, что те и шагу не сделают без его команды. Впрочем, его уверенность имела под собой почву.

Не прошло и десяти секунд, а Март уже спеленал троих постовых, как младенцев. Руки их были стянуты за спиной липкой лентой, рты забиты кляпами.

Террорист сбросил плащ, натянул форменную куртку сержанта, нахлобучил шапку и через стекло подмигнул Наташе:

— Хорош? — Девушка промолчала. — Работай, Жека.

— Пошли, — Женя в упор уставился на Наташу.

— Куда?

— Предупреждали же, — с легким раздражением ответил террорист. — Весь ваш кагал прокатится с нами наверх.

— Не волнуйтесь, — подал голос из будки Март. — Относитесь к данному происшествию, как... хотя бы как к простуде. Не слишком приятно, но ничего не поделаешь. Просто экскурсия на смотровую площадку немного затягивается, только и всего. И давайте обойдемся без возражений.

— Ладно, хорош пургу гнать. Ты — Март, а не декабрь, — ухмыльнулся Жека и кивнул заложникам: — За мной, птенчики.

— Мужчины, — снова подала голос «деловая мама», — ну сделайте же что-нибудь.

— А что тут сделаешь? — хмуро пробормотал потасканный очкарик, пялясь в пол.

Март засмеялся:

— Это верно. Делать тут нечего. Придется идти.

Рыжий мотнул головой в сторону стеклянной «таблетки» — входа в башню.

— Давайте, давайте. Ну, чего смотришь? — спросил он одного из пап.

— Я...

— Головка от... патефона. Копытами шевели живее, умник.

— Заканчивай, Жека, — обрывая смех, серьезно предупредил его Март. — Здесь дети все-таки.

— Да нас...ть мне на них, — отмахнулся рыжий.

— Остынь, говорю.

— Ах, какие мы нежные, — Женя неприязненно посмотрел на заложников. — Прошу пожаловать, господа.

Группа двинулась к башне. Март, перетащив связанных охранников поближе к пульту, устроился у окошка и принялся наблюдать за дверьми экскурсионного корпуса башни.