Горячая точка

18:37. Новомосковская улица

Потрясение было грандиозным. Когда Трошин, помявшись, наконец сообщил решение штаба Гражданской обороны, Ледянский в отчаянии опустился на сиденье «РАФа».

До самой последней минуты он полагал, что им не откажут. Слишком важное дело, чтобы проявлять межведомственные амбиции.

— Почему? — только и спросил генерал.

— У них неполадки в аппаратуре. Электропривод вышел из строя, и они не могут попасть в бункер. Кроме того, не удается связаться С дежурными офицерами. Они, похоже, и сами не знают точно, в чем дело. — Трошин присел, снял фуражку, вытер лоб. — Но это еще не все.

— Как? Еще что-то есть? — Ледянский вздохнул.

«Разве может быть хуже?» — подумал он.

— Террористы, похоже, разгадали наши намерения.

— И в чем это выражается?

— Они разворачивают прожектора.

— Дьявол! — Генерал потянулся к окну, отодвинул штору.

Действительно, по балкону третьего этажа скользила крохотная фигурка. Человек деловито и быстро разворачивал черные бочки прожекторов, направляя их на парковочную площадку, на газон, в быстро наливающееся темно-синим небо.

— Это конец, — прокомментировал событие Трошин. — Наш план полетел в тартарары.

Ледянский задумался. Ситуация ухудшилась. Их расчет строился именно на темноте и временной «слепоте» террористов. Теперь отдать приказ о штурме означало бы послать людей на верную гибель. Под пули. Существовал единственный вариант. Практически безнадежный, но... Другого все равно нет.

— Генерал, — позвал Трошина Ледянский. — Найдите ближайшую дорожно-ремонтную базу, и чтобы максимум через пятнадцать минут здесь были два экскаватора, мобильный подъемный кран, компрессор и бригада рабочих с отбойными молотками, — он развернул схему коммуникаций. — Трубы проходят вот здесь, — точка на карте. — Пусть рабочие в срочном порядке взламывают асфальт и снимают кожух. Все должно быть готово к восьми часам.

— Хорошо, — Трошин явно испытал облегчение, поняв, что есть человек, способный в подобной ситуации отдавать четкие указания. — Все будет исполнено.

— Подберите троих... нет, лучше четверых добровольцев. Это должны быть самые лучшие люди, элита. И пришлите их ко мне на инструктаж.

— Хорошо.

— Можете идти.

— Есть. — Трошин замялся.

— Что-то еще?

— Там приехал отец одного из террористов. Говорит, его прислал капитан Беклемешев.

— Что я говорил? — не без легкой доли хвастовства улыбнулся Чесноков. — Зиновий — превосходный оперативник.

— Позовите его, — скомандовал Ледянский.

Трошин поспешно выбрался из «РАФа».

— Это очень рискованно, — задумчиво произнес Третьяков. — Но именно поэтому и может завершиться удачей.

— Что вы имеете в виду?

— Затею с подземной группой.

— Без них так или иначе операция не состоится, — заметил Ледянский. — Если они не смогут пробраться в башню и отключить генератор, штурм обречен на провал.

— Я понимаю, — согласился Третьяков. — Да, это сейчас единственный выход.

— Вот именно.

В кабину забрался незнакомый мужчина. Тщательно выбритый, в поношенном, но аккуратно отглаженном костюме, белой рубашке и галстуке.

— Полесов Илья Викторович, — нерешительно представился он. — Я — отец Петьки и Мити.

Мужчина держался скованно, как родитель закоренелого двоечника, вызванный на педсовет.

— Кто такие Петька и Митя? — недоумевающе спросил Ледянский.

— Ну Петька же, — произнес мужчина. — Он в башне. И Митька тоже. Ваш товарищ сказал, что Петька захватил всех в... в плен. И Митьку. Ну, не только Петька, конечно, а вместе с остальными своими пацанами из армии.

— Я ничего не понимаю, — резко сказал Четвертаков. — Митька, Петька, пацаны. Объясните толком, что вы здесь делаете.

— Так я... Мне ваш товарищ, Беклемешев, кажется, если не путаю, сказал приехать, вот я и...

Илья Викторович Полесов, мужчина не робкого десятка, не боявшийся царицынской шпаны, вконец стушевался перед «важными чинами».

— Петька в составе группы террористов, — пояснил Третьяков. — А Митька, похоже, среди заложников. Они — родные братья. Правильно?

— Да, правильно, — согласился тот и перевел дух.

— Хорошо. Митька что делал? Кто он?

— Так... солдат. То есть охранник.

— Охранял колонну?

— Да.

— Понятно.

Ледянский кивнул.

— Наконец-то объяснили толком. Та-ак, — протянул он. — Что же нам с вами делать?

— По-моему, — подал голос Седнев, — имеет смысл предоставить Илье...

— Викторовичу, — быстро добавил тот.

— ...Илье Викторовичу возможность переговорить с сыном.

— Это вряд ли поможет, — с сомнением сказал Третьяков. — Если бы он был там один, еще куда ни шло, но их двадцать. Сработает психология «коллектива». Даже если Петр и захочет уйти, он этого не сделает и, уж конечно, не станет уговаривать остальных. Хотя бы из-за боязни прослыть трусом. Предателем.

— Но это может послужить причиной разногласий между террористами, — возразил Седнев. — Они, в конце концов, всего лишь люди. Вспомнят о семьях. Расслабятся. Нам это на руку.

— Не знаю, не знаю.

— В любом случае, — подвел черту Ледянский, — мы ничего не теряем. Абсолютно ничего. — Повернувшись к Илье Викторовичу, генерал спросил: — Вы уверены, что хотите это сделать? Видите ли, данный шаг довольно опасен. Никто не в состоянии предсказать, как отреагируют террористы на ваше появление. Они могут попросту выстрелить в вас.

— Петька-то?

— А с чего вы взяли, что Петр действительно среди террористов? — вдруг спросил Третьяков. — Уважаемый Зиновий Ефимович мог ведь и ошибиться. Такое случается. Никто не совершенен.

— Ничего, я не пугливый, — нахмурился Илья Викторович. — Меня такое шпанье пугало, не этим чета, — он махнул рукой. — И грабить меня пытались, и ножи совать, ничего. Живой пока. Так что? Я пошел?

— Подождите, — остановил его Ледянский. — Сейчас принесут микрофон.

— Зачем это?

— Просто мера предосторожности.

— И куда мне идти? — спросил Илья Викторович.

— Прямо, через ворота, вон по той галерее и через КПП, — объяснил Четвертаков. Помолчал, добавил: — Ни пуха вам.

— Да ладно.

Илья Викторович, не оглядываясь, зашагал к башне, а Четвертаков поднял мегафон:

— Внимание! Петр Ильич Полесов! С вами хочет поговорить ваш отец! Повторяю! Петр Ильич Полесов! С вами хочет поговорить ваш отец!