Горячая точка

17:05. Стоянка

Трошин стоял у штабного «РАФа», курил нервно. С минуты на минуту должен был подъехать броневик с деньгами. Генерал чувствовал себя весьма неуютно.

За последний час он уже дважды выслушал стенания работников Центробанка о том, что им не удается найти то или иное ответственное лицо, без которого выдать деньги ну просто абсолютно невозможно: «Заложники заложниками, а валюта валютой. Но вы не нервничайте. Время ведь еще есть, не так ли?» В конце концов Трошин взорвался и, копируя интонации Ледянского, прокричал в трубку и про уголовные дела, и про долгие сроки. Сразу и «товарищи ответственные за что-то там» отыскались, и машина нашлась. Деньги отгрузили со скоростью звука. Однако теперь вот новая напасть. Затерялся где-то в пути броневик. Может, пробки тому виной, а может, увязла дурища тяжеленная в какой-нибудь луже непролазной. Такую попробуй вытолкни. Пупок развяжется. Однако экипаж броневика пока на связь не выходил и от группы сопровождения информации не поступало.

Вот и курил теперь генерал, нетерпеливо поглядывая в сторону улицы Королева.

Краем глаза он заметил какое-то странное движение у башни, словно бы переливалось что-то, повернул голову, и тут же до его слуха донесся звук раскалывающегося об асфальт стекла.

Трошин хмыкнул озадаченно, задрал голову и... рванул дверь «РАФа».

— Товарищ генерал! — крикнул он заполошно. — Роман Валентинович! Посмотрите!

Ледянский, почувствовав, как сердце болезненно сжалось, выскочил из салона на улицу и посмотрел вверх. Парой этажей выше смотровой площадки кто- то выбил стекло и теперь размахивал рукой. Только вот кто именно? Мужчина, женщина? Пожилой человек или молодой совсем? Не разобрать. И бинокля, как назло, нет. Следом уже выбирались штабисты. Останавливались, тоже смотрели вверх. Из-под ладоней, прищурясь.

Ледянский огляделся, быстро подошел к ближайшему снайперу, протянул руку, потребовал:

— Винтовку. Дайте скорее винтовку!

Тот колебался лишь секунду, протянул генералу «драгунова». Роман Валентинович схватил оружие, вскинул к плечу, приник к оптическому прицелу. Разглядел подающего сигналы человека и застыл каменным изваянием.

Подбежал Трошин:

— Ну что там, Роман Валентинович? Видно что-нибудь?

— Видно.

Отвечая, Ледянский не опустил винтовку, не повернулся. Он не хотел, чтобы Трошин сейчас увидел его лицо. Это была маска отчаяния и лютой ненависти.

— Наверное, один, из заложников, — заключил вслух Трошин.

— Уж конечно, не террорист, — хмыкнул Чесноков.

От фургона акустиков коротким мелким шагом поспешал Олег Юрьевич. Приблизился, встал у Ледянского за спиной.

— Роман Валентинович. Наверху заложница. Судя по голосу, молодая девушка. Скорее всего ранена. Просит помощи.

Ледянский стиснул зубы, медленно опустил винтовку, вернул ее снайперу.

— Что мы можем сделать? — глухо поинтересовался он. — Техника еще не готова, штурм начинать не с чем. Да и нельзя, пока не стемнеет.

— Если террористы обнаружат ее, то скорее всего расстреляют, — громко сказал Четвертаков.

— Мы можем чем-то помочь ей? — еще жестче спросил Ледянский и сам же ответил: — Нет. Считаем вопрос исчерпанным. — Он хотел добавить: «Всем в машину», но не смог. Ему необходимо было видеть, чем все закончится.

Внезапно заложница перестала махать рукой, а в следующую секунду ее рывком оттащили от окна.

С минуту Роман Валентинович стоял, задрав голову, надеясь, что девушка появится снова, но тщетно. Она так и не появилась.