Гости на метле

«Скуби, Степа, скуби»!

— Так чего ж мы тогда сидим? — поднялась Таня. И тут ее взгляд остановился на грязной, взъерошенной шерсти Аристарха — Слушай, а почему бы заодно и тебя не причесать? — спросила она.

От тех слов Аристарх подпрыгнул, как обожженный.

— Что-о? — воскликнул он — Меня, заслуженного, боевого, колдовского кота — и причесывать? Э, нет, дудки! Может, еще и купаться предложите?

— А действительно, почему бы тебе не искупаться? — сказал Степан.

— Ну, знаешь… — только и нашел что на это ответить Аристарх — Ты лучше сам подумай: зачем мне эти ваши причесывания и купания? Я же особенный кот! Для меня репьи все равно, что награда за боевые заслуги.

— Оно-конечно так — заметила Таня — Но разве самому не приятно быть чистым и опрятным? Вот моя Мурка, например.

— Ты уже во второй раз о ней вспоминаешь — сказал Аристарх — вот лучше взяла бы, да и познакомила меня с ней, чем забивать себе голову всевозможным причесыванием. Я, конечно, кот-одиночка, однако иногда даже мне хочется пообщаться с себе подобными.

— Почему бы и нет — охотно согласилась Таня — Могу хоть сейчас вас познакомить. Хочешь?

— Не имею ничего против — согласился Аристарх.

Он шел следом за Степаном и продолжал, ни к кому в частности не обращаясь:

— Да-да, с подобными себе. Хотя, если пошевелить мозгами, какие они подобные? Так, лишь внешне. Сидят себе дома с утра до ночи и с ночи до утра. Что они вообще видели в этой жизни? Решительно ничего. Представляю, как сейчас эта Мурка разинет рот от удивления и зависти. Да-да, от зависти! Кому-кому, а уж мне есть о чем рассказать. Да такое, что им даже не снилось!

Однако рассказа не вышло. Стоило Аристарху увидеть Мурку, как он остановился словно вкопанный. Заслуженный колдовской кот долго и не мигая смотрел на домашнюю кошку, потом крепко зажмурился, словно от ослепительного сияния.

Мурка сидела посреди тропы и умывалась. Правда, увидев Аристарха, сначала удивилась так, что ее белая блестящая шерсть стала дыбом.

Но это продолжалось лишь несколько секунд. Придя в себя, Мурка окинула придирчивым взглядом лохматую голову Аристарха, растрепанную шерсть на спине и боках, особенно долго рассматривала обрубок хвоста, что был сплошь покрыт репьями и другими, неизвестно какими колючками. Потом презрительно фыркнула и опять занялась туалетом. Движения ее были плавными, замедленными, и там, где она притрагивалась своим маленьким розовым язычком, мех начинал переливаться под солнцем мягким шелковым сиянием.

Покончив с туалетом, Мурка еще раз окинула укоризненным взглядом сникшего Аристарха, что-то коротко ему мяукнула и направилась прочь, неслышно переступая по тропе грациозными ножками в ярко-рыжих чулочках. Затем легко, словно пушинка, прыгнула на крыльцо и исчезла за дверью.

Аристарх провел ее заколдованным взглядом.

— Невероятно — вырвалось из его горла — неземное видение. А я… Эх!

И понуро побрел со двора.

Степан догнал его и спросил:

— Ты чего вдруг такой стал? Может, Мурка что-то сказала?

— Сказала — подавленно ответил Аристарх — она сказала, что ей стыдно за кошачий род. Конечно, кто я для нее? Нечесаный бродяга, и только. А она такая… даже слов не хватает. Зачем ей разводить со мной болтовню? Стоит лишь посмотреть на мой хвост — Аристарх вернулся к Степану и умоляющим голосом попросил — Слушай-ка, Степан, причесал бы ты меня хоть немного. А то стыдно смотреть в глаза себе подобным.

Степан едва сдержал улыбку.

— Вот видишь — заметил он — а еще упирался. Ну что же, сейчас я сделаю из тебя настоящего красавца.

Аристарх с сомнением посмотрел на него.

— А ты сумеешь?

— Еще бы! — ответил Степан и вытянул из кармана расческу — за минуту ты сам себя не узнаешь.

Однако превратить Аристарха в красавца оказалось не таким уж легким делом. То ли шерсть у него слишком свалялась, или расческа оказалась никудышней — но после двух или трех прикосновений из нее вылетели все зубчики.

— Здесь, видимо, поможет разве что скребница — заметил Василь, когда и его расческа отправилась в мусорку.

Степан сбегал в хлев и вернулся с тяжелой железной скребницей, которой время от времени расчесывали корову Зорьку. Он плотно прижал ее к Аристарховой спине и потянул к себе.

Шерсть и не думала поддаваться. Скребница увязла в ней, будто плуг в каменистой земле.

Тогда Степан дернул скребницу что был сил.

Горемычный Аристарх жалобно мяукнул. На его глазах выступили слезы.

— Что, больно? — сочувственно спросил Степан.

— М-мм… — мурлыкнул кандидат в красавцы.

— Может, не надо?

— Скуби, Степа, Скуби! — сказал Аристарх, смахивая лапой непрошеную слезу — Скуби, не бойся. Я теперь все выдержу!