Гости на метле

Замечательный день

На третье утро Ядвига Олизаровна с облегчением вздохнула и сказала бабе Марии:

— Вот теперь можешь вставать.

Баба Мария осторожно сползла из кровати и с опасением ступила на больную ногу. По тому ступила сильнее, наконец топнула и удивленно заметила:

— Кажется, уже не болит. И правда, хоть в танец иди.

Она перевела взгляд на Ядвигу Олизаровну, и в ее глазах появились слезы.

— Не знаю, как и благодарить тебя.

— А никак — ответила на то баба-яга — и чего это ты стоишь, как вопросительный знак? Что, палку ищешь? Так она же тебе больше не нужна!

— Как это — не нужна? — удивилась баба Мария — Без нее я шагу не ступлю.

— А ты попробуй, попробуй — загадочно улыбаясь, подзуживала ее Ядвига Олизаровна — Ну, смелее!

Баба Мария заранее закусила уста от неминуемой, как ей казалось, боли и начала медленно выпрямляться. Через какой-то миг в ее глазах промелькнули первые признаки удивления: боли не было.

— Давай-давай — подбадривала ее Ядвига Олизаровна — еще немножечко, еще.

Баба Мария начала выпрямляться быстрее. И чем больше она это делала, тем выразительнее на ее лице отражались удивление, радость и даже испуг.

Наконец она распрямилась на весь рост, ощупала поперек и, с набожностью, глядя на Ядвигу Олизаровну, сказала:

— Вот… ровно стою. Неужели это мне не снится? Я — стою. Какое счастье!

Через минуту баба Мария пришла в себя. Однако, видимо, не совсем, потому что взамен того, чтобы смеяться, почему-то заплакала. Не иначе как из радости.

Не меньше больной был поражен и опытный врач Михаил Алексеевич. Он только вернулся из областного центра и сразу же поспешил к бабе Марии.

Хотя сначала Михаил Алексеевич не очень удивлялся. Он нажимал на больную ногу то в одном, то в другом месте и невнимательно выслушивал восхищенный рассказ бабы Марии о том, какая Ядвига Олизаровна волшебница.

— Да-да, конечно — поддакивал он — Нет, здесь вроде бы все в порядке. Да-да, конечно, народная медицина еще не исчерпала своих возможностей.

Но когда после осмотра баба Мария проворно обогнала Михаила Алексеевича, чтобы открыть перед ним дверь — опытный врач выдал что-то похожее на кудахтанье и уставился на нее потрясенным взглядом.

— Это… это что такое? — наконец спросил он и, словно дуло пистолета, наставил перед собой указательный палец.

— Где? — спросила баба Мария и испугано повела глазами в направлении докторского пальца.

Палец указывал на ее поясницу.

— Это все она. Ядвига Олизаровна. Это ее волшебные руки! — взволнованно объяснила баба Мария.

— Невероятно — прошептал врач — с ума можно сойти. Сказали бы мне, что эту болезнь можно вылечить — отродясь бы не поверил!

Внезапно врач кинулся к Ядвиге Олизаровне и принялся с уважением целовать ее темные, костлявые руки.

— Да вы же медицинский гений! — восторженно приговаривал он при этом — Вы же академик, вам же цены нет! Откуда вы взялись в наших Горобцах, волшебница такая? Да о вас же должен знать весь мир! Нет, невероятно!

От таких пылких похвал Ядвига Олизаровна покраснела, как молодая пиония. Или школьница, которая впервые в жизни получила таинственное послание. Она попробовала было вырвать свою руку, однако это ей не удалось. Пятидесятилетней Михаил Алексеевич все еще оставался сильным мужчиной.

— Ну вы же врач — стесняясь, уговаривала его Ядвига Олизаровна — разве можно же так… вот так…

— Можно! — рьяно воскликнул Михаил Алексеевич — И не только можно, но и нужно! Я двадцать лет лечу Марию Сидоровну. Двадцать лет — и без результата. А я, знаете, не последний из врачей — Михаил Алексеевич с достоинством выпятил грудь — Ко мне даже профессора приезжают за советом. Но такого… такого… Мария Сидоровна, станем перед ней на колени! Да-да, на колени!

Ядвиге Олизаровне наконец удалось освободить свою руку.

— Ну, знаете — смущенно улыбаясь, говорила она — мне еще ни разу не целовали рук.

Неожиданно она смолкла и начала всматриваться в Михаила Алексеевича каким-то странным взглядом.

— Скажи-ка — спросила она почему-то сразу охрипшим голосом — скажи, не приходишься ли ты родней Петру Кравчуку?

— Что? — эхом отозвался врач — Ах, да. Моего деда действительно звали Петром. И фамилия его действительно была Кравчук. А вы что — его знаете?

— Как две капельки — прошептала Ядвига Олизаровна, с неописуемой болью и нежностью, глядя на озадаченного врача. — Вылитый Петрусь. Ой, что же это я! Прощайте!

И не успел никто прийти в себя, как ее уже не было в хате.

Первым опомнился Михаил Алексеевич.

— Да что же это такое… — неизвестно на кого возмутился он — такой талант, а я…. не сказала даже, где живет.

Он опрометью вылетел на крыльцо, обвел взглядом двор, выглянул за ворота.

— Ядвига Олизаровно! — звал он.

— О-о-о! — отозвался на тот призыв бывший волкодав Буян.

И больше никто.

Ядвига Олизаровна, не разбирая дороги, быстро шла в направлении одинокой хаты. Она в то же время и плакала, и улыбалась, и ругала себя.

— Ну, совершенно расклеилась! — жалилась она неизвестно кому — А еще сердитая баба-яга. Нет, это же надо такое: внук самого Петрика — и руки мне обцеловывает. Будто какой-то святой. Вот они, слезы… как в моем Катрином детстве. Но что это я — они же совсем другие. Это слезы радости. Ну зачем, зачем я сюда прилетела, зачем? А, все равно! Ради лишь одного такого дня можно пойти на все!

Когда Ядвига Олизаровна ворвалась во двор, Таня именно посыпала белым речным песочком дорожку от ворот к крыльцу. Степан с Василем облизывали поцарапанные, побитые молотком пальцы.

Кот Аристарх, увидев свою хозяйку в таком состоянии, выгнул спину горбом и на всякий случай оглянулся в сторону бузиновых кустов.

— Что это с тобой? — спросил он — Ты же сама на себя не похожа!

— А, все равно! — воскликнула Ядвига Олизаровна — Это даже к лучшему!

Она подбежала к Тане, крепко прижала ее к себе и, вытирая рукавом слезы, добавила:

— Пусть сегодня и на нашей улице будет праздник! Должен он, наконец, когда-то прийти и к нам, правильно я говорю, Аристарх? Эх, мальчики мои дорогие, вы даже не представляете себе, какое это огромное, невероятное счастье — быть просто человеком!

— Ой, бабушка, ты же меня задушишь! — вскрикнула Таня и крепко охватила шею Ядвиги Олизаровны — Ой, какая же ты у нас сейчас хорошая! Если бы ты только знала, какая ты у нас хорошая!

— Что?

Ядвига Олизаровна осторожно, словно хрустальную вазу, поставила девочку на землю.

— Что ты сказала? — недоверчиво спросила она — Ребята, я правильно услышала?

Степан в знак согласия кивнул головой. Да, Таня говорила чистую правду. Перед ними стояла красивейшая из бабушек. Во всяком случае, в их Горобцах такой еще не было.

А Василь поколупал ботинком в земле, зачем-то зафутболил камень и признал:

— Хотел бы я иметь такую бабушку.

— Опоздал — возразила Таня — мы уже пригласили ее к себе.

Ядвига Олизаровна охватила руками детские головы.

— Ох, вы, малыши мои — тронуто сказала она — если б вы только знали, сколько радости вы мне доставили. Ну, как их отблагодарить за все это? — обратилась она к Аристарху.

Тот задумчиво почесал лапой за ухом.

— Не могу понять, почему оно так выходит — откликнулся он по паузе — Сделают тебе добра, допустим, на кружку молока — а тебе обязательно хочется расплатиться за десять.

— Кому что, а курице просо — улыбнулась Ядвига Олизаровна — как же мне отблагодарить вас за все, что вы мне сделали?

— Ну, что ты, бабушка! — возразила Таня — Зачем нас благодарить? Мы же просто так помогали, от чистого сердца.

— Оно, оказывается, есть еще и у меня — заметила Ядвига Олизаровна — Эх, так тому и быть!

И баба-яга решительным шагом направилась к хате.