Гридень и Ратная школа!

Глава 22

— Занятная вещица, — Войтех вовсю рассматривает рукоять с грузиком в моей руке. И всё бы ничего вот только грузик этот будто в воздухе парит и к рукоятке совсем не крепится. — Ну прямо нить невидимка! И чего, думаешь, сдюжит она с напором богатырским? Не порвётся?

— Так мы их сетью густой в проходе развесим. Даже если и порвётся несколько нитей — не беда. Уцелевшие богатыря и посекут. Главное, чтобы разгон у него был хороший.

— Ну, за последним дело не станет. В форме звериной он все остатки разума растерял. Кинется за нами как миленький, — успокаивает меня Мертвоголов, а затем с каким-то нездоровым интересом спрашивает. — Ты лучше вот чего скажи, в видение твоём Людота только про металл этот дивный поведал или ещё о чём-то рассказал? Может, о нас своих побратимах речь вёл или о князе упоминал?

Вот же дотошный! И чего он к этому видению привязался? Пожалуй, не стоило морок тот треклятый к делу приплетать. Надо было соврать, что графен мне во сне привиделся. Знал же, что Войтех с Ковалём побратимы, так на кой ляд тему больную затронул?

— Лишь о металле он мне поведал и ни о чём больше.

— Ну и славно, — почему-то с толикой облегчения отвечает Мертвоголов.

Странный он. Может, кроме руки поломанной ещё и контузию успел отхватить?

Поначалу я не хотел делиться секретом графена с Войтехом. И жаба душила, и опаска была. Но здравый смысл всё же возобладал. Как известно, мёртвому секреты ни к чему, а без помощи Мертвоголова мне из этой задницы не выбраться. Попросту меры не хватит, чтобы ловушку самостоятельно соорудить. У Войтеха же с этим проблем нет. Ну а что рука переломана — так невелика беда. Ладонь-то драгоценная вон на месте болтается. Не оторвало её и осколками не посекло. Целёхонькая она, а стало быть, и для Свароговой науки сгодится. Ну а с болью командир Мёртвого отряда уж как-нибудь справится, ему не привыкать.

Да, план рисковый и не то чтобы надёжный…Но это куда лучше, чем выступить в роли наживки для обезумевшего богатыря, а после ещё и подорвать себя вместе с горой. И ладно бы шансы на выживание при таком раскладе были высоки, так нет же — только на чудо и остаётся уповать.

Ну нет, никаких чудес нам и даром не надо. Лучше возьму-ка я всё в свои руки, а с последствиями уж как-нибудь потом разберусь. Сейчас же главное — выжить и конечности оставшиеся сохранить. Для этого-то мне сварожич бывалый и нужен.

Искоса поглядываю на Войтеха. Тот сидит на каменном полу и держит в ладони кусочек графена. Крутит его по-всякому, да пальцами уродливыми нежно ощупывает — сродство ищет. Даст Сварог быстро управится, опыта ему не занимать.

А я между тем тоже без дела не сижу, к новому протезу привыкаю. Сковал я его сразу вслед за графеном. Вот теперь и калибрую, чтобы не подвёл он меня в час решающий.

Через несколько минут по соседству рождается сполох. Быстро он! Сразу видно, не за красивые глаза титул Длани получил.

Войтех склоняется над скованным матовым угольком и я вместе с ним. И впрямь графен! Судя по текстуре не такой чистый, как у меня. Похоже, с примесями. Но это не беда, для наших нужд и такой сгодится. Нам ведь не качество сейчас важно, а количество. В противном случая я бы с задумкой и сам управился.

— Ну? Чего скажешь? — вопрошает Мертвоголов.

— Сойдёт, — одобрительно киваю в ответ.

— Ну раз сойдёт, то я вздремну чутка. Меру восстановить надобно.

Он что, и впрямь спасть тут собрался? У нас же под боком тварь кровожадная разгуливает! Совсем умом двинулся?!

— А как же Зверь? Он же в любой момент к нам нагрянуть может.

— Да ты не боись, — отмахивается от меня Войтех. — Я же всю гору ядом окутал. Есть у нас ещё время, пока вся отрава с небес на землю не осядет.

Может оно и так, но перестраховаться не помешает.

— Всё равно тревожно мне. Может, покажешь, как гору в случае чего подорвать? А то вдруг пока ты тут спишь да меру восстанавливаешь, зверюга внутрь прорвётся. А так хоть с собой её на тот свет утянем.

— Покажу, чего ж не показать…

И ведь не соврал и впрямь показал. Теперь вот сижу в небольшом каменном закутке, протез дальше подгоняю. А рядом из стены рычаг простенький торчит — при помощи него родимого гора и взрывается.

Вонь в тесной кишке стоит страшная, ещё хуже, чем в самом гроте. Хоть топор вешай! А всё оттого, что закуток этот прямо за смердящим котлованом располагается.

Тоже мне, нашли, где оружие последнего шанса припрятать. Хотя с другой стороны, все верно сделали: тут и охранник надёжный имеется и жижа эта странная под боком. Она-то первой под взрыв и попадёт.

И вообще, думается мне, князь не столько о заставе ратной беспокоился, когда мульку всю эту с бомбой затевал, сколько о тайне рододателей тревожился. Видать, не хотел он, чтобы бульон первичный в руках у иноземцев оказался, вот и приказал всё взрывчаткой обложить. Не удивлюсь, если и остальные пограничные заставы тоже заминированы. Ну а чего? Богатыри там свои имеются, а стало быть, и котлованы с Кровью Рода где-то припрятаны.

Какая же всё-таки странная эта Славия. С виду страна как страна и люди в ней живут хорошие, а как чуть глубже копнёшь, так сразу мерзость всякая наружу лезет. А самое страшное, что обвинить мне славийцев особо и не в чем — они ведь за выживание собственное бьются. Ну а что подлостями при этом не брезгуют — так тут палка о двух концах. Возможно, не будь этих самых подлостей, то и Славии давно бы не стало. Пала бы она под натиском иноземных захватчиков и тогда не появился бы на свет отрок один не по годам умный.

Ну а что память здесь частенько стирают за тайны государевы — не беда. Главное, не убивают же…вроде.

По соседству всхрапывает Войтех. Командир переваливается на другой бок и его прорезиненый плащ распахивается, являя взору расстёгнутую кобуру. Кожаный Клапан чуть сдвинут в сторону и наружу торчит рукоятка громоздкого револьвера. Помнится, из точно такого же при мне палил Твердислав.

Опасная штука.

Надо бы застегнуть чехол оружейный, а то выпадет эта дура на пол да как пальнёт. Ладно, если ещё в хозяина своего шмальнёт, а вдруг меня зацепит?

— Уф, последняя, — выдыхает Войтех.

На первый взгляд, ничего не поменялось. Всё тот же едва освещённый зев тоннеля, даже камень на стенах и тот ни на грамм не преобразился. Каким был, таким и остался: серым, шероховатым, без единого признака чужеродных вкраплений. Опытный сварожич сработал на славу и упрятал крепежи для графеновых нитей аккурат внутрь скалы.

— Остаётся лишь ждать, — добавляет Мертвоголов и отходит от стены.

Засаду мы решили устроить не в начале тоннеля, а в самом его конце. Непосредственно перед входом в грот. Тут и освещение получше и до закутка с детонатором рукой подать. Ну а то что воняет как из трупной ямы, так мы уж к этому попривыкли.

— Войтех, — я уже давно отбросил всякое чинопочитание и теперь тыкаю Мертвоголову по любому поводу. — Я одного понять не могу. Отчего с газетами такая неразбериха приключилась? Почему про богатыря писаки умолчали — с этим всё понятно, но зачем было трубить на всю Славию, что нападение отбито?

— А ты знаешь, сколько времени газета делается? Вот представь, пока печатники текст на станках наберут, пока станки эти текст на тысячах страниц напечатают, пока готовые газетёнки по городам и весям разлетятся — это ж сколько времени пройдёт? Поди не один день? Да за такой срок я бы с отрядом давно уж обратно воротился и людская молва сама бы всё разнесла. Вот и выходит, что обычное это дело газеты загодя выпускать. Да и не могли ни воеводы наши, ни уж тем паче печатники мирные знать про богатыря ополоумевшего. Вот и приплели с ходу врага уже привычного — крестителей. А с ними у меня, как известно, разговор короткий, ядом потравил да дальше себе пошёл. Поэтому-то в победе моей никто и не сомневался. Вот если бы вышка дальней связи уцелела и кто-то из выживших бойцов сумел весть тревожную в штаб передать, тогда бы всё иначе сложилось. Ни меня бы здесь не было, ни газетёнки этой убогой. Прислали бы сюда витязей специально обученных, они бы богатыря вмиг усмирили.

Вот уж утешил, так утешил. Получается, уцелей та долбанная вышка, то и я бы в целости и сохранности сейчас пребывал. Сидел бы себе в родной казарме и горя не знал, а может быть, и чем поинтересней промышлял…Например, Рогнеду за зад упругий щупал.

Н-да тут на кону моя жизнь стоит, а я о бабе думаю. Или это реакция такая защитная, чтобы от напряжения с катушек не съехать?

Откуда-то издали слышатся сущие щелчки. Они эхом разносятся по длиннющему тоннелю и достигают наших с Войтехом ушей. ОН идёт!

Пока что медленно и неохотно цокает когтями по каменному полу, но как только завидит нас, тут же кинется в бой.

— Наступает, — шепчет Мертвоголов.

Наступать, то он наступает, жаль только не видим мы его. В тоннеле тьма стоит кромешная и остаётся полагаться разве что на слух.

Цокот приближается. С каждой секундой он всё сильнее царапает слух. И вот впереди уже виднеется силуэт, пока что неясный и размытый. Но это ненадолго…

Темноту разрезают пылающие угольки глаз. Зверь замечает нас.

— РААААА! — разрывает тишину яростный рёв.

Противный цокот учащается. Силуэт твари стремительно увеличивается в размерах. Обезумевший богатырь несётся на нас во весь опор. Просто ломится вперёд без всякой разведки — всё, как и говорил Войтех!

Не сговариваясь, мы с командиром делаем шаг назад. Умом-то я понимаю, что зверю не удастся прорваться через невидимую сеть, но пугливое нутро берёт верх.

Вскоре тварь вылетает на освещённый пятачок и тут же, не сбавляя прыти, кИдается на нас.

События разворачиваются столь стремительно, что в памяти отпечатываются лишь жёлтые блюдца глаз и ничего больше. Я даже испугаться толком не успеваю, а по ушам уже проходится противный до омерзения скрип…

— Скр-р-р-р-р! — натягиваются невидимые нити и в ту же секунду нас обдаёт ошмётками волосатой плоти. А следом тёплая и липкая волна сбивает меня с ног и утягивает за собой, обратно в грот.

Я пытаюсь сопротивляться кровавому течению, но всё тщетно. Напор слишком силён, а каменный пол весь покрыт скользкими выделениями твари. Да ещё и волосатые кусочки мяса так и норовят запрыгнуть в раскрытый рот.

Мерзость!!! Откуда столько крови?

Внезапно мне на глаза попадается человеческий палец и всё становится на свои места. Эта тварь не только прошерстила поверхность, но и успела подъесть трупы солдат!

Наконец напор стихает, и я оказываюсь на берегу смердящего котлована. А он между тем слегка преобразился.

Кровь Рода смешалась с кровью иного рода и теперь рукотворное озеро не только частично сменило цвет, но ещё и бурлит пуще прежнего.

С трудом поднимаюсь на ноги. Потяжелевшая от чужой крови одежда тянет к земле.

Рядом на четвереньках чертыхается Войтех. Он тоже пытается встать, но ноги вояки-то и дело разъезжаются по скользкому полу.

Приходится ему немного подсобить.

Так поддерживая друг друга мы и шагаем обратно, к тому месту, откуда нас унесло кровавым течением.

Вот только уйти нам далеко не удаётся. Позади слышится подозрительный плеск и мы, не сговариваясь, оборачиваемся на звук.

— Так и должно быть? — указываю я в сторону котлована.

А тем временем первичный бульон всё сильнее вспучивается у пологого берега. В том самом месте, где упокоились останки богатыря и его жертв.

Ответить Войтех не успевает. Вот только я и без его подсказок понимаю, что дело дрянь.

В ту же секунду от котлована разлетаются маслянистые ошмётки и из бульона "выныривает" какая-то странная тварь. Уродливая помесь медузы и осьминога.

— Нежить, будь я неладен! — восклицает Мертвоголов. — Неужто на кровь человечью клюнула?

— Что ещё за нежить?! — спрашиваю я, а сам навожу протез с Дуболомом прямо на тварь. Если дёрнется, сразу с башкой своей мерзкой распрощается…или что это за пузырь у неё такой в окружении щупалец болтается?

— Жизнь это такая, что Родом рождена не была.

— Как богатыри?

— Не путай тёплое с мягким. Богатыри — это нечисть. Жизнь людская, к которой много всякого примешали. Оттого и прозвали такую жизнь нечистой. А тут у нас жизнь, которая и не жила до этого. Нежить.

— И что делать с ней будем?

— Пока ничего. Стоим и ждём. Может, обратно нырнёт? Нежить так-то частенько из бульона первичного нарождается. Но обычно богатыри вечно голодные её тут же и сжирают. Правда, наш сейчас не особо в состоянии кого-то схарчить.

Украдкой кидаю взгляд на едва освещённый участок тоннеля. Там прямо в воздухе парят задние лапы зверя. Видать, слиплись они с нитями невидимыми да так и повисли.

Странное зрелище. Но та тварь в котловане куда страннее. Она уже вытянула в нашу сторону щупальца и теперь гладит ими воздух. Принюхивается, что ли? Да какая разница, надо скорее валить эту непонятную хреновину.

Чуть довожу протез, чтобы наверняка разнести в клочья подозрительный шар…

— Не суетись, — одёргивает меня Войтех. В голосе бывалого сварожича слышится напряжение. — Это богатырям нежить на один укус, а нам она может быть и не по зубам. Вдруг долго она на местном дне обреталась да в силу успела войти? Да и вообще нежить — нежити рознь. Одну можно палкой деревянной забить, а со второй и взвод витязей не сдюжит. Так что стой отрок да богам молись, чтобы эта тварь обратно занырнула.

Даже молиться не пришлось. Не занырнула. Не успел Войтех речь свою закончить, а медуза уродливая уже принялась на берег выбираться.

Больше не рассусоливая, навожусь на цель и даю залп из Дуболома. Гремит выстрел! Протез пружинит от отдачи, и гранёная дробь отправляется в недолгий полёт. ХЛОПОК!

Картечь не просто лопает странный шар, но и разносит к чертям собачьим всю верхнюю часть твари. Во все стороны разлетаются склизкие ошмётки. Некоторые из них долетают даже до нас.

И вот тут-то меня и поджидает первый сюрприз. Ни с того ни с сего, мой прорезиненый плащ начинает дымиться. Причём ровно в тех местах, куда угодили ошмётки нежити.

Резко отстраняюсь от Войтеха и принимаюсь стягивать с себя плащ. Мало ли, вдруг эта гадость настолько едкая, что и до тела способна добраться?

Рядом ровно тем же самым занимается Мертвоголов. Его плащу тоже досталось.

— Говорил я тебе, стой смирно, — ворчит сварожич между делом.

И только мы избавляемся от дымящихся плащей, как на смену первому сюрпризу приходит второй. Тварь стремительно восстанавливается! Прямо на наших глазах её верхняя часть отрастает заново.

Приплыли! Мало того что эта неведомая хреновина источает какую-то едкую кислоту, так она ещё и регенерирует как самая настоящая медуза. Притом в разы быстрее!

— Ходу! — командует Войтех и сам бросается к тоннелю.

Я кидаюсь следом. А за моей спиной тем временем уже вовсю хлещут воздух многочисленные щупальца. И это не те добрые щупальца из китайских мультиков, которые поснашают во все щели да отпустят. Эти, если поймают, то выдавят тебя досуха, как тюбик зубной пасты.

Впрочем, далеко убежать мы от них не успеваем. Через десяток метров утыкаемся в невидимую стену. В прямом смысле невидимую.

Дальше хода нет — только если мы не хотим повторить судьбу спятившего богатыря. Вон и лапы его задние в воздухе болтаются, как бы намекая, что путь вперёд нам заказан.

Саму сетку при всём желании быстро перековать не выйдет. Уж слишком это опасно, её же касаться придётся.

Понимает это и Войтех.

Мёртвоголов наскоро распаляет горн и лупит светящейся ладонью по стене. А после ещё и кулаком сверху прикладывается. И всё это одной рукой, да ещё и за какую-то долю секунды!

Вот оно настоящее мастерство! Я даже восхитится прытью Войтеха не успеваю, а сполоха от ковки уже нет и в помине. На его месте лишь глубокая выбоина в стене. В неё-то Мертвоголов и ныряет.

— За мной! — доносится из рукотворного ответвления. Но я и без всяких приказов уже вовсю протискиваюсь в каменную кишку.

Через несколько секунд мы вдвоём оказываемся по ту сторону от сетки-невидимки. И Войтех тут же снова прикладывается кулаком к стене.

Вспышка!

Окольного прохода больше нет. Вот только твари он и не нужен. С её то регенерацией она запросто протащит свою тушку через смертоносные нити и даже не почешется.

Когда мы отбегаем чуть дальше, я оглядываюсь назад и с облегчением выдыхаю. Спасены! Нежить потеряла к нам с командиром всякий интерес и теперь вовсю смакует останки богатыря. Своими щупальцами она оплела гигантские лапы нечисти и те медленно, но верно плавятся в смертельных объятиях.

Жутковатое зрелище!

А ещё, как я и предполагал, сетка из графена совсем не доставляет неудобств твари.

Клянусь всеми богами этого мира, если выберусь живым из этой передряги, то первым делом освою местный огнемёт. А если такового здесь нет, то разработаю сам. Специально для подобных тварей.

Солнечный свет бьёт по глазам.

Я и сам не заметил, как мы с Войтехом пронеслись по тёмному тоннелю и выскочили наружу.

Сердце бухает в груди как ненормальное, а единственная рука то и дело подёргивается от пережитого напряжения. Вот только это не важно. Главное, мы спасены!

За спиной сухо щёлкает — какой знакомый звук, я уже слышал такой несколько раз на стрельбище…

Оборачиваюсь на шум и тут же сталкиваюсь взглядом с чёрным зрачком оружейного ствола.

— Эх, и как же всё-таки обернулось, — тяжко вздыхает Мертвоголов, револьвер в его руке слегка подрагивает. — Мы же думали, алатырь-камень Коваля сгинул безвозвратно. А оказалось, он всё это время у нас под боком хранился — будь он неладен! Ты, Стоум, зла на меня не держи, надо так. Для блага Славии надо. Нет в знаниях Людоты пользы — одно лишь горе. Может и не успел он тебе ещё ни о чём поведать, но рисковать я не вправе. Ты уж прости старика…

— БАХ!!!