Гром

Глава 24

На платформе станции метро у Центрального вокзала Джон бросил четвертак в телефон-автомат, набрал номер и теперь считал длинные гудки; девятнадцать, двадцать, двадцать один.

Трубку не брали.

В доме никого.

Ладно.

Его часы показывали 2:33, пятница, после полудня.

Часто бывает так, что вопрос жизни или смерти – это вопрос имеющегося у тебя в запасе времени.

Джон надеялся, что следившие за ним не расставили команду для наблюдения за станцией метро у Центрального вокзала. Такое массовое привлечение личного состава существовало только в Китае или СССР, когда в разгар «холодной войны» эти страны захлестнула шпиономания.

Однако они вполне могли поджидать его у машины. Джон специально оставил машину поближе к будке смотрителя, чтобы ее труднее было обыскать. Однако кто-нибудь, прикинувшись прогуливающимся бездельником, вполне мог миновать равнодушного студента, подрабатывавшего смотрителем, нагнуться, якобы для того, чтобы завязать шнурок, и незаметно прилепить магнитный радиомаячок на бампер.

Похоже, никто не обратил на Джона внимания, когда он проходил через Центральный вокзал. Громкоговоритель объявил о прибытии в 2:41 поезда из Бостона. Кажется, никто не слонялся без дела по стоянке. Слушатель подготовительных курсов Университета имени Джорджа Вашингтона был на месте в будке смотрителя. Он оторвался от учебника химии, мимоходом взглянул на проходившего Джона и тут же вернулся к закону Бойля.

Пыльный «форд» стоял на том самом месте, где его оставил Джон.

Пошарив рукой под бамперами «форда», Джон не нашел ничего, кроме грязи.

Это означало лишь то, что он ничего не нашел. Двери машины были заперты. Бардачок, где лежал, ожидая сильной руки, пистолет Фрэнка, – тоже.

Когда он выезжал с автостоянки Центрального вокзала, в зеркалах его машины была лишь пустая дорога. Проехал перекресток, на котором три дня назад пуля разнесла Фрэнку голову. На остановке автобуса толпились люди. Толстая женщина болтала по телефону-автомату, из которого Джон звонил в ЦРУ.

Джон непроизвольно сжал руль. Вперед. На желтый свет, меняя полосы движения, проехал пять кварталов на запад, нырнул в проезд, развернулся, еще раз развернулся.

Вроде никого.

Округ Колумбия незаметно перешел в штат Мэриленд. Единственным видимым отличием были таблички с названиями улиц, проносившиеся мимо окна машины. Это эпоха мегаполисов. Границы стираются ради выгоды и силы. Джон проезжал мимо торговых центров и заправочных станций. Крепость, окруженная акрами лужаек, выглядела как психиатрическая больница – пристанище для живых покойников. Закусочные. И снова бензозаправки.

Красный свет остановил его у перехода между круглосуточным магазином и большой автостоянкой. Кучка оборванных латиноамериканцев на обочине высматривала, не появится ли какой-нибудь охотник до дешевой рабочей силы.

Зеленый свет. Поворот налево, поехал прочь.

Только эти люди в его зеркалах. Теперь курс на запад, к Роквил-Пик, который располагался по соседству с его домом. Он подъехал к крытой муниципальной автостоянке за трехэтажным торговым центром, где в свое время группа Па-ква и Синг-и, в которой он занимался, арендовала танцевальную студию для тренировок.

Когда Джон парковал свою машину, в его голове всплыл вопрос, который Корн задал в тот первый ужасный день:

«Ты работал с агентурой в Таиланде, Гонконге. Посмотри на Фрэнка через призму работающего с агентурой резидента. Ты заметил в нем что-нибудь необычное?»

Когда Джон выходил с территории автостоянки, его нейлоновый плащ был застегнут в тщетной попытке защититься от холода, пистолет Фрэнка заткнут за пояс брюк. Пройдя три квартала, Джон заметил будку телефона-автомата рядом с таиландским ресторанчиком. Набрав номер, он вновь услышал лишь длинные гудки.

Спустя двадцать минут он уже подходил к дому Фрэнка, дубликат ключа, лежавший в его кармане, помог ему благополучно проникнуть внутрь.

Фонг не было. Единственным признаком ее существования был портфель, оставленный внизу на столе.

Осмотреть ее чемоданы, комнату, в которой она спала, перетряхнуть одежду, которую она…

Нет. Не ее. Не это.

Она сказала, что останется в Балтиморе на обед, может, дольше. Она не подошла к телефону, когда он звонил.

Его часы показывали 4:10.

Полно времени. Он бросил свой портфель и нейлоновый плащ на кушетку, ослабил узел галстука.

Пистолет врезался ему в бок.

Положил его на столик для кофе.

Запомнить, где что находится.

Он встал на стул, принесенный из кухни, исследовал названия видеокассет в самом верхнем ряду. За любимыми классическими фильмами Фрэнка Джон обнаружил шесть кассет «только для взрослых».

Он включил телевизор, уменьшил громкость. Задумался, разглядывая кассеты. Сделанная им находка никак не укладывалась в голове Джона. Или эти кассеты не представляли никакой ценности для Фрэнка, или Джон совсем не знал своего партнера.

«…что-нибудь необычное…»

Названия двух фильмов были знакомы Джону по шумным скандалам, которые они вызвали.

«По крайней мере, эти две кассеты могли претендовать на определенную культурную ценность для такого коллекционера, как Фрэнк», – подумал Джон.

Отложил их на кофейный столик.

Рядом с пистолетом.

«Целебная сила минеральных источников» – банально, предсказуемо. На кофейный столик. «Любовь не ржавеет» – глупо, нелепо. На столик, следом за предыдущей.

Что осталось? «В рай нелегально», на коробке стоящая на коленях кудрявая брюнетка демонстрирует обнаженную спину, и «Эксайлес» с надувшей губы знойной блондинкой, сидящей верхом на стуле, на ней лишь черный пояс с резинками, чулки в сеточку и туфли на высоком каблуке.

Джон загрузил «Эксайлес» в видеомагнитофон Фрэнка. Неправдоподобные имена в титрах. Платиновая блондинка с алыми губами в крошечном красном платье пинала изящной туфелькой спущенное колесо спортивной машины. Мужчина в очках предложил ей свою помощь. Они прошли к нему. Он позвонил в гараж. Сказал, что он поэт. Она сказала, что оказалась на дороге «потому, что время от времени все мы мечтаем отправиться далеко-далеко, куда глаза глядят». Они поцеловались. Под красным платьем на ней был лишь черный пояс с резинками и чулки. Он снял свои очки. Она тискала его. Он тискал ее. Звучала ужасная музыка. Гостиная. Спальня. Появилась женщина в комбинезоне механика…

Наблюдая за этим, Джон испытывал лишь душевное оцепенение и тошноту.

Скверно так вламываться в жизнь Фрэнка. Красть его секреты, вынюхивать…

Что он видел? Бездушные исполнители, запертые в прямолинейном, двухмерном пространстве экрана; безвкусная, дилетантская игра.

Бьющая тяжело, наверняка. Глаза горящие, ищущие, уверенные. Но…

Пустые. Опустошающие.

Джон вертел в руках пульт дистанционного управления, пока не нашел кнопку быстрого просмотра. Наблюдая, как карикатурные фигуры на экране выполняют свои акробатические трюки, он не мог сдержать смеха. Джон не предполагал, что в его обязанности шпиона будет входить и просмотр подобных фильмов.

Экран погас. «Эксайлес» закончился.

Часы показывали 4;57.

Полно времени. Он просмотрит все. Потом уйдет и унесет с собой секреты, которые удалось разузнать, но которые никоим образом не прибавили ему ни мудрости, ни безопасности и, уж конечно, ничего не прояснили.

Он поставил «В рай нелегально» и опустился на кушетку.

Титры. Ни одного правдоподобного имени.

Уже здесь начинается ложь. Не фантазия, не вымысел – в твою душу проникает ложь.

Кудрявая брюнетка и здоровенный тяжелоатлет в постели. Голые. На ее правой ягодице татуировка, сине-красная бабочка. К особым приметам качка можно было отнести лишь усы, торчащие в разные стороны. Он сделал ей комплимент. Она поблагодарила, объяснила ему, чем хочет заняться. Назвала это раем. Он ответил, что никогда этим не занимался. «Я не знаю как», – сказал он. Она встала перед ним на колени. Выгнулась, демонстрируя свой пышный зад, сказала…

Входная дверь. Ключ в замке.

Вскочил с кушетки. Дверь распахнулась.

Вошла Фонг.

Увидела Джона, оторопела от неожиданности:

– Какого…

Джон дрожащими пальцами искал кнопку «стоп» на пульте. Нажал кнопку отключения звука. Звук пропал, но действие на экране продолжалось.

– Джон?! Почему ты… Как…

Она уставилась на экран, прижимая к груди пакет с продуктами.

– Фонг, ты собиралась…

Ее глаза расширились.

– Ты… сукин сын! – завопила она. – Маньяк, ты маньяк…

– Не вопи! – сказал Джон, помня про пожилую даму по соседству. Он шагнул к Фонг.

Она бросила в него пакетом с покупками.

Он отбросил кулек в сторону. Бутылки с кокой, спаржа, упаковки с мясом, картошкой, картонная коробка с яйцами.

– Послушай! Все в порядке!

Она взмахнула своей сумочкой на ремне. Джон нырнул в сторону, отступил на шаг, уклонившись от просвистевшей мимо уха сумочки. Фонг продолжала вопить.

Поймал сумочку за ремень, дернул.

Она выпустила ее из рук, Джон потерял равновесие.

Фонг бросилась к входной двери.

Он поймал ее, когда она уже ухватилась за дверную ручку.

– Пожар! – завопила Фонг.

Руку на ее талию, вторую – на плечи. Рывком отбросил от двери.

Она отлетела прочь, запнулась о кушетку, упала на спину, запуталась в плаще, ноги в синих джинсах болтаются в воздухе, руки в ярости колотят по кушетке, по столику.

Схватила пистолет.

– Не надо! – крикнул Джон.

Он упал на колени, раскинув руки: беспомощен, видишь, я беспомощен, – она поднялась на ноги. Черное отверстие 45-го калибра нашло его. Пистолет дрожал в ее руках. Она пятилась, огибая кушетку, к столу, к телефону.

– Ты… ты…

– Все в порядке!

– В порядке? В порядке? Ты проявил ко мне участие, и я думала… А после этого ты врываешься сюда… Ты… Врываешься в мой дом, в дом моего отца… с пистолетом, и после этого все в порядке? Ты, прикидывавшийся близким другом! Да знаешь, кто ты на самом…

– Эй, это не про меня!

– О, ну конечно, это не ты, ты некий космический «друг», перенесенный сюда при помощи луча космическими пришельцами!

– Я всего лишь собираюсь встать.

Медленно, продолжай говорить. Заговаривай ей зубы:

– Мои колени не могут больше…

– Если ты сделаешь хоть один шаг, твои колени отправятся к чертовой матери!

– Я стою на месте!

– Заткнись, дерьмо!

– Выслушай меня!

– О, я знаю, ты мастер заговаривать зубы! Не вешай мне лапшу на уши!

Она отступала к телефону. Вызовет полицию.

– Не надо! Не звони никуда. Не надо пока…

– Не указывай мне, что я должна делать! У меня есть это, – она махнула пистолетом, – поэтому командовать тут буду я!

Пистолет снят с предохранителя. Если она умеет с ним обращаться, то успеет сделать три, может быть, даже четыре выстрела, прежде…

– Черт тебя дери, не двигайся!

– Я не двигаюсь!

– Ты только что подвинулся! Я видела, ты подвинулся!

– Я никуда не двигаюсь!

Их разделяло двенадцать футов, может, чуть больше.

Времени хватит на два выстрела, может быть, три…

– Как ты думаешь, кто ты такой? – Слезы катились по ее щекам. – Что ты себе воображаешь…

Продолжая пятиться, она уперлась в стол. Телефон был в пределах ее досягаемости.

– Я здесь по делу. Для ЦРУ. Для твоего отца…

– Мой отец не занимался таким дерьмом!

– Прошу тебя, выслушай, пожалуйста, только выслушай…

Заметил, что выражение ее лица стало оцепеневшим, бессмысленным.

Потерянный взгляд, рот открыт. Взгляд устремлен мимо Джона, на телевизор.

Медленно обернись и посмотри.

Звук выключен, картинка цветная, предрождественская дата в титрах внизу экрана. Высоко закрепленная камера, направленная под углом вниз, снимала разговор двух мужчин в странной гостиной.

Полностью одетых мужчин! В кадр попадали спина и плечи одного, сидевшего на кушетке, другой сидел, нервно ерзая, на стуле напротив.

Воспользуйся Фонг пистолетом в доме Фрэнка, и закон будет на ее стороне. Не отрывая глаз от экрана, Джон пошарил по кофейному столику в поисках пульта и включил звук.

– …я никогда не делал этого раньше, – говорил мужчина, сидящий на стуле.

Он в смущении отвел взгляд от человека, сидящего на кушетке.

– Все когда-то делали первый раз, – заметил мужчина на кушетке.

В кадре были видны только его плечи и затылок. Судя по всему, он был одет в черную кожаную куртку. Его темные волосы были собраны на затылке в крысиный хвостик.

Повернись. Дай посмотреть на твое лицо.

Экран погас, закружился черно-белый снег.

Снова мигнул, те же люди в той же гостиной.

Мужчина на стуле – лицом к камере. Модная прическа, голубая рубашка, спортивная куртка, плотное телосложение, на вид лет сорок.

«Однако ты не знаешь о камере», – подумал Джон, наблюдая за глазами мужчины. Его взгляд не был прикован к объективу, но он и не избегал смотреть в этом направлении. Он говорил и двигался, как актер, достойный «Оскара», или как неизвестная звезда: «человек на стуле».

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Не то чтобы я не был благодарен за предложенную работу, я только хочу сказать…

Второй «актер», продолжавший сидеть на кушетке спиной к камере, прервал его.

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. Рад помочь тебе. Мы создаем великое братство. Ты заслуживаешь…

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Видите ли, дело в том, что…

Он наклонился к кофейному столику. Человек на кушетке подался вперед…

Экран опять заполнился черно-белым снегом.

Фонг по-прежнему стояла за спиной Джона. Они наблюдали за тем, как на экране крутилась и плясала «снежная» метель.

Экран моргнул, и опять появились те же двое в той же гостиной, по-прежнему сидевшие каждый на своем месте.

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. …я только хочу знать это наверняка.

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. Все хотят знать наверняка. Однако ты уверен в себе?

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Уверен. Вроде бы уверен. Да, я уверен.

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. У тебя нет никаких оснований беспокоиться. Ты должен послать все это дерьмо куда подальше, правильно?

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Верно.

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. В общем-то все дело – сущий пустяк.

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Верно.

На столике между ними стояли бутылки с пивом. Дневной свет заполнял окно в углу экрана.

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. (руки расставлены, длинные белые кисти рук торчат из рукавов черной куртки). Думаю, ты понимаешь, что в такого рода делах не стоит задавать много вопросов!

«Наклонись же вперед! Лицом к камере!»

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. По-моему, я имею право спросить…

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. Нет, вы поглядите на него. Несомненно, из тебя получится настоящий делец. Именно поэтому мы выбрали тебя.

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Я…

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. Не забывай, что ты находишься здесь исключительно благодаря умению держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов.

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. И все же, это дело, все это полностью санкционировано?

ЧЕЛОВЕК НА КУШЕТКЕ. Санкционировано по максимуму. В конечном счете, за что мы платим этому парню, правильно?

ЧЕЛОВЕК НА СТУЛЕ. Правильно и…

Экран мигнул.

Пляска черно-белых снежинок.

Вновь засветился. Лицо, перекошенное гримасой экстаза. Девица с бабочкой на заднице и тощий мужик с волосатыми ногами, которого Джон раньше не видел, скованные любовным параличом, стонущие и всхлипывающие.

Переведя взгляд на Джона, Фонг прошептала:

– Что… что это?

Джон улыбнулся твердо и непроницаемо:

– Назовем это предварительным просмотром или приманкой, если хочешь.