Гром

Глава 38

Во вторник после полуночи Вашингтон был пуст. Джон гнал «тойоту» Гласса через весь город из вирджинского предместья в мэрилендское. «Идеальная машина для шпиона, – подумал он, – функциональная и неброская».

Места, которые он считал своим домом, теперь превратились в охотничьи угодья для идущих по его следу сыщиков. Или для того, чтобы найти и уничтожить мокрушников.

Им неизвестна эта машина, однако… Он остановился перед закрытым в этот час банком на дороге, идущей из бывших кукурузных полей Мэриленда к элегантному Джорджтауну. В его стеклянных дверях отражались красные и зеленые неоновые огни кинотеатра, расположенного через дорогу.

Кассирша кинотеатра была одета в униформу компании: белую блузку, черный жилет. Как только Джон подошел к кассе, она погасила свет в своей будке. Бросила из-за пуленепробиваемого стекла: «Мы закрыты», – взяла гроссбух с билетами, ящик с деньгами и ретировалась, подальше от вздохов одинокого мужчины на тротуаре, которому не удалось посмотреть фильм.

На стоянке перед круглосуточным супермаркетом восьмью кварталами к югу стояло десятка два автомобилей.

Пустые, кажется, все они пустые. Джон поставил машину поближе к витринам супермаркета. Автоматические двери бесшумно раздвинулись, когда он ступил на резиновый коврик перед ними. В магазине пахло клубникой, холодным кафелем и нашатырем. Уборщик драил загроможденные тележками проходы. Динамики над головой потрескивали вялой инструментальной версией «Человека-тамбурина». Две кассирши болтали между собой. Охранник теребил пальцами полицейскую дубинку, болтавшуюся у него на ремне. Джон купил пачку резинки «Даблминт» и направился к выходу. Седан въехал в ряд позади машины Джона. Дверь водителя открылась. Из машины на тротуар вышла женщина…

Крашеная блондинка, уставшая после дня, проведенного в офисе, острым глазом заметила здоровенного, одетого в неряшливый костюм мужчину, наблюдающего за ней и слоняющегося без дела возле машины, оставленной в неудобном месте. Она села обратно в машину, опустила кнопки дверных замков и вновь запустила двигатель, не отрывая взгляда от парня, которому могла принадлежать машина, стоящая рядом.

Джон забрался в «тойоту», выехал со стоянки.

Проехав пять кварталов на север от кинотеатра, Джон остановился на стоянке между рестораном быстрого питания и небольшой закусочной. Он припарковался напротив кирпичной стены букинистического магазина, в дальнем углу стоянки, в тени мусоровозов. На кирпичной стене перед его машиной синей краской было написано: «ПОП-МАСТЕР».

Ресторан быстрого питания был закрыт, внутри темно.

Холодно. Джон дрожал. Он поспешил, огибая ресторан, к закусочной. Когда он толкнул дверь закусочной, человек за кассовым аппаратом поднял руку:

– No es открыто.

Джон вошел в тускло освещенное помещение.

– Мне всего лишь чашку кофе, – сказал он. – И я сразу уйду.

– Мы закрыты. Кофе нет.

Положил десятидолларовую банкноту на стойку перед кассой.

– Сдачи не надо.

Мужчина за стойкой бросил на него настороженный взгляд, облизнул губы.

Продолжай смотреть ему в глаза, не позволяй вытурить тебя.

– Si, о'кей. Одна чашка кофе, никаких «повторить», затем ты уходишь.

Официант взял десятидолларовую бумажку одной рукой, указал другой на столики. Кассовый аппарат не пискнул, записывая произведенную оплату.

Обернуться и…

За столиком, уставленным грязными тарелками, подозрительно разглядывая мятый костюм Джона, сидели двое городских полицейских; коричневая форма, кожаный пояс с пистолетом в кобуре.

Настоящие ли это полицейские.

Форма копа – отличный камуфляж для мокрушника.

Пройти медленно и осторожно к стойке. Продемонстрируй им легкую боязнь: они копы, они всем внушают страх. Но не переусердствуй, не мистер Слишком Хороший Парень и не мистер Слишком Дерзкий Парень. Будь всего лишь парнем, зашедшим выпить чашечку кофе.

Джон расположился лицом к входным дверям, запертым официантом. За спиной у него были окна, выходящие на задний двор, и копы с пятнадцатизарядными девятимиллиметровыми «пушками».

– Рамон, мы посидим у тебя еще немного, – сказал один из полицейских.

– Отлично! – Рамон засуетился за стойкой. – Можете оставаться сколько пожелаете. Я принесу вам пирог. Вишневый пирог.

Рамон поставил большой пластмассовый стакан черного кофе перед Джоном, капнул сливок.

– Пей быстрее, – сказал он. – Полиция ждет.

– Ладно, ладно.

Даже со сливками кофе отдавал горечью. Джон поставил недопитый стакан на стойку. Драматически вздохнул. Встал, повернулся. Рамон вертелся возле полицейских и их тарелок с вишневым пирогом.

Бросил четвертак на стойку. Его звон должен был снять ненужные вопросы. Заторопился к своей машине.

Пройди круг. Не выдай себя. Не попадись.

Холодная ночь. Не мешало бы надеть теплую куртку, не мешало бы переодеться.

Мысленно он улыбнулся: нашел о чем горевать, одежда…

Ночь заполняла автостоянку, холодная темнота, которую не в силах рассеять одинокий фонарь, висящий высоко над дорогой.

Перед рестораном стояло несколько пустых машин. Кому они принадлежали? Швейцарам, работающим в ближайших высотках?

Никто не прятался между мусоровозом и кирпичной стеной, где его ждала «тойота».

Заглянув в окна машины, он убедился, что никто не притаился на заднем сиденье.

«Теперь на очереди остановка метро в миле к югу, – подумал он, отпирая машину, – даже если эскалаторы отключены, пустые поезда…»

Щелчок взводимого курка пистолета.

Замер. В правой руке ключи зажигания, левая – в кармане, не самая удобная для отражения нападения поза…

– Я один, – сказал он в ночь.

Мягкий звук подошв на тротуаре. Шаги смолкли.

Тишина.

– Все нормально, Фонг, – сказал он. – Могу я повернуться?

Она стояла между кирпичной стеной и мусоровозом, она была там, скрывалась за мусоровозом. Ледяной ветер пронизывал костюм Джона насквозь, трепал черные волосы Фонг. Черный плащ скрывал ее миниатюрные формы. В полумраке блестели ее глаза.

Она двумя руками сжимала пистолет, направленный прямо Джону в сердце.

– Как ты догадался, что это я?

– Ты взводила курок, профессионал сделал бы это заранее.

– Ты один?

– Разве не видишь?

– Я пряталась на пожарной лестнице, напротив кинотеатра. Когда ты отъехал, хвоста не было. Я примчалась сюда. Подождала. Следом за тобой никто не подъезжал.

– Не надо держать меня на мушке.

– А как насчет багажника?

Черное отверстие пистолета продолжало смотреть Джону в грудь.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Багажника этой машины. И вообще, где ты ее взял?

Джон открыл багажник. Держа пистолет перед собой, как в каком-нибудь криминальном телесериале, она с опаской стала приближаться, пока не убедилась, что в багажнике нет ничего, кроме запасных колес.

– Кто-нибудь может тебя заметить, – сказал Джон.

Она скользнула обратно в тень мусоровоза.

– Отверни от меня «пушку», – приказал он. – Опусти курок, как я тебе показывал, и поставь на предохранитель.

С ее кожей кофейного цвета и широкими глазами она была похожа на молодого олененка.

– Никому не верю, – повторила она. – Даже тебе.

Но она сделала то, что он требовал.

– Залезай в машину, – сказал он ей.

Повернись, покажи ей спину.

Спина Джона изогнулась, напряглась в ожидании…

Она обошла вокруг «тойоты», запахнула плащ, пистолета не видно.

– Мотель в нескольких кварталах отсюда, – сказала она.

– Надеюсь, ты запомнила какие-нибудь окрестности, кроме этих, – заметил он, когда они проезжали мимо закусочной, направляясь к выезду со стоянки.

– Хочешь знать, чего мне хочется? – пробормотала она.

– Только скажи мне сначала, куда ехать.

Рамон и два городских полисмена наблюдали сквозь витрину закусочной за проехавшей «тойотой».

Полицейские заглянули внутрь машины, где двое притворились, что им нет дела до того, что на них смотрят. За рулем нервничающий мужчина, который убивал время за стаканом скверного кофе. Женщина с виноватыми глазами, которую он подобрал на стоянке. Полуночное рандеву, заканчивающееся в постели. Копы не раз уже видели подобное.