Грозный отряд

ПЕРЕПУТЬЕ

Город просто бурлил, пока Даварус Коул вел своих новых знакомых по извилистому лабиринту улочек. К счастью, среди толп горожан стражники им не встретились.

«Судьба вновь улыбается мне», — удовлетворенно подумал Коул. Грудь его пульсировала болью, обжигающие вспышки пронзали череп при каждом шаге, но, по крайней мере, он остался жив.

Даварус бросил быстрый взгляд назад. Горец постарше отличался впечатляющим ростом, он почти на голову выше Коула. Выглядел он лет на пятьдесят. Несмотря на преклонные годы, Кейн мускулист и подтянут, он явно не утратил своей силы. Его лицо с широким носом, обветренное и морщинистое, обезображивал шрам, который начинался под левым глазом и шел по диагонали под щеку. Седые волосы горца несколько поредели на макушке, на лбу виднелись залысины, а на шею все еще ниспадала эффектная грива. Его лицо покрывала серебристая щетина, но темно-синие глаза сверкали не по возрасту ярко.

В общем, Бродар Кейн выглядел в точности так, как Коул представлял себе типичного горца-варвара, хотя и миновавшего уже свою лучшую пору. Даварус допускал, что женщины все еще считают его красивым.

Этого никак нельзя было сказать о том, кто молчаливо шагал рядом с ним. Коул полагал, что Джерек моложе Бродара Кейна, ему, возможно, сорок с небольшим. Пониже своего соотечественника, он все же был на несколько дюймов выше Коула, дородный мужик с лицом из тех, что вызывают у детей ночные кошмары. Его темные глаза пристально глядели с хмурого лица, жутко обожженного с правой стороны. Голова его была лишена волос, за исключением короткой бороды.

Встретившись глазами с Коулом, Джерек впился в него взглядом.

— Какие-то проблемы? — зарычал горец, потянувшись к топорам, висевшим за спиной.

Коул кашлянул. Они прибыли на Крюк.

— Мы почти на месте. Видите полуразрушенное здание на другой стороне площади?

Бродар Кейн прищурился, словно ему потребовалось усилие, чтобы различить старую колокольню в сотне ярдов.

— Вижу. Выглядит не лучшим местом для тайного убежища. — Его лицо помрачнело. — Это виселицы? — Он кивнул на клетки, свисавшие с большой деревянной рамы на возвышении в центре площади. Ветер, поднявшийся с наступлением сумерек, раскачивал клетки и с лязгом сталкивал их в зловещем ритме.

— Салазар почти не дает им пустовать, — ответил Коул. Его поразило выражение лица Бродара Кейна. Оно словно окаменело. — Эта башня — часть старого заброшенного храма Матери. Осколки встречаются здесь раз в месяц. Передняя часть рухнула уже давно, но есть секретный вход.

— Мать, — проскрежетал Джерек. — Ха. Нет богини, которая заботилась бы сейчас о нас. — Он сплюнул.

Коул решил продолжить разговор.

— Мы обойдем Крюк с внешней стороны. Меня могут опознать, если мы попытаемся его пересечь.

Внезапно он вспомнил старика, череп которого рассек меч стражника. Он вроде бы даже разглядел темное пятно крови на дороге Тирана. Тело, должно быть, уже утащили и, скорее всего, забрали все ценное, что на нем было. Такова жизнь в Сонливии.

Коул указал горцам направление, и они двинулись вокруг Крюка. Пока они шли по периметру огромной площади, его острый слух ловил обрывки болтовни прохожих. Казалось, все говорили о чрезвычайном положении и том, что это означает для города. У Коула остались лишь смутные воспоминания о том, что происходило в прошлый раз, когда он был совсем мал. Стены Сонливии осадила какая-то жуткая дрянь, и для ликвидации этой угрозы была отправлена команда Манипуляторов, не всем из которых удалось вернуться.

Тут он услышал, как две старухи рассуждают о погоде, показывая на горизонт. Женщины притихли, когда Коул и его спутники проходили мимо, и Даварус чувствовал, что их провожают любопытными взглядами на пути к противоположной стороне площади.

Горцы очень редко встречались в Благоприятном крае. Их родина находилась на самой окраине мира, далеко на севере, за Бесплодными землями, которые некогда были обширными степями Яханских кочевых племен.

Коул бросил взгляд на грозные фигуры, которые следовали за ним. То, что они пережили грандиозное путешествие, забравшись так далеко на юг, говорило само за себя. Это упорные парни.

Быть может, почти такие же упорные, как он сам.

Они приближались к разрушенной башне. Заморосил дождь. Коул заметил темную тучу, наползающую с юго-запада. Остановившись на мгновение, он запрокинул голову, чтобы смочить лицо и стереть с подбородка кровь. Джерек врезался в него сзади, и он отлетел в сторону, по ребрам ударила горячая волна боли.

— Зараза, отвали с моей дороги! — рявкнул горец.

У Коула отвисла челюсть. Он ожидал извинения или, по крайней мере, некоего признания, что столкновение вышло непреднамеренно. Он хотел было отбрить Джерека за грубость, но тон горца заставил его передумать. Вместо этого он выдавил из себя улыбку.

— Джерек не любит дождь, — заметил Бродар Кейн почти сердечно. — Шрамы от него жутко зудят. Не принимай это на свой счет.

— Без обид, — небрежно ответил Коул, представляя вместе с тем, как его кулаки превращают лицо ублюдка в кровавое месиво. — Почти пришли.

Они обогнули разрушенную башню и осыпающиеся стены западного внутреннего двора и портика. Руины здания были увиты плющом. Коул привел горцев к задней части храма, где стены осели и потрескавшийся цоколь накренился под опасным углом. Здесь к храму почти вплотную подступали товарные склады, создавая огражденное пространство, скрытое от назойливых глаз.

Быстро осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии слежки, Даварус Коул наклонился и отвел в сторону переплетенные ветки плюща. За пышной растительностью обнаружился пролом, настолько маленький, что в него можно было лишь протиснуться. Дав горцам знак следовать за ним, юноша полез в щель. Бродар Кейн проник внутрь с поразительной легкостью, его длинные конечности проявили при этом впечатляющую гибкость. Джерек оказался менее податливым. Хрипло дыша и грязно ругаясь, он протиснулся наконец в отверстие с неимоверными усилиями.

— Вот мы и на месте, — сказал Коул.

Он смотрел на каменный проход к ступеням, ведущим к убежищу. Осколки сейчас, конечно, беспокоятся из-за его отсутствия. По телу пробежал трепет предвкушения. Он получил раны, которые наверняка вывели бы из строя не столь крутого парня, и все же он здесь, мужественный герой влетает сюда, сопровождаемый отважными новыми товарищами. Он с нетерпением жаждал увидеть Сашино лицо…

— Что-то не так? — спросил Бродар Кейн, выведя его из задумчивости. Коул покачал головой в ответ.

— Эта дверь ведет в убежище. Осколки сейчас там. Я переговорю с ними, и все будет в порядке.

Пройдя до конца коридора, юноша поднялся по ступенькам и пробарабанил сложную последовательность сигналов по верхней части двери. На протяжении нескольких мгновений изнутри доносился приглушенный шепот. Наконец засов отодвинули, и дверь распахнулась.

— Коул! — воскликнула Саша. Она окинула взглядом разбитое лицо Даваруса без всякого намека на сочувствие. — Давай-ка поднимайся.

Осколки собрались вокруг того, что осталось от большого алтаря, который некогда гордо возвышался в центре святилища Матери. Когда несколько веков назад последние почитатели богини примирились наконец с ее кончиной и покинули храм, они унесли золотые статуи Матери в ее различных ипостасях вместе со всем остальным, что представляло какую-то ценность. Ныне это место было напрочь лишено украшений. Дождевая вода, текущая сквозь большую прореху в крыше храма, образовала у основания алтаря изрядную лужу. Вода тонкой струйкой текла в неф, по пути вбирая в себя пыль, крысиный помет и прочую грязь.

Последним оскорблением памяти Матери была значительных размеров задница Гарретта, которую тот упер в алтарь, наблюдая за приближением Коула. И еще десять пар глаз уставились на юного Осколка. Из-за тусклого освещения Коул не был вполне уверен, что разглядел все как следует, но выражения явного облегчения, которого он ожидал, в них не было.

— Ты опоздал, — произнес Гарретт.

Он постучал по карманным часам, которые держал в руке. Это роскошное устройство, свежее изобретение из Города Теней, Гарретт приобрел у торговца за непомерную цену прежде, чем разразился конфликт с Сонливией.

— Лучше поздно, чем никогда, да? — ответил Коул, одарив присутствующих своей наилучшей грустной улыбкой. — Меня отвлекло столкновение с нашими друзьями из Алой стражи. Никакого ущерба. — Он указал на свое лицо. — За исключением носа. Не волнуйся, Саша, он заживет.

Кто-то кашлянул. Саша покачала головой и уставилась в пол.

— Хотя стражникам не так повезло, — продолжал Коул. Выдержав драматическую паузу, он бесстрастно пожал плечами. — Они мертвы.

Его слова встретила тишина. В конце концов ее прервал Гарретт, который тихо спросил:

— Кто эти люди, что пришли с тобой, Даварус?

Коул оглянулся на дверь за спиной, где в тени поджидали горцы. На его ладонях выступил пот.

— Как раз собирался перейти к этому. Я встретил их по пути сюда. Один из них оказал некоторую помощь со стражей. Им нужно было место, чтобы укрыться, и я подумал, что…

— Ну, это ни в какие ворота не лезет. Да это же предерьмовейшая дырища. И ты хочешь, чтобы мы здесь укрывались? Да пошел ты… Я здесь не останусь. Это нечестно. — Вынырнув на свет, Джерек выпалил это прямо в лицо Коулу.

Кислый запах изо рта горца заставил юного Осколка отшатнуться. Бродар Кейн плавно возник из тени мгновением позже и положил руку на плечо друга.

Осколки, как один, схватились за оружие и навели на обоих чужаков арбалеты. Руки Джерека тут же оказались на топорах.

Коул закрыл глаза. События развивались не так благоприятно, как он надеялся.

— Довольно, — скомандовал Гарретт. — Опустите оружие. Эти люди не имеют отношения к страже.

— Это чертовски верно, — согласился Бродар Кейн. — Это я спас вашего парня. Ему, конечно, здорово вломили, и от этого у него в голове все перемешалось. Его вырубили напрочь до того, как я вмешался.

— Это правда? — спросил Гарретт.

Он говорил тем самым тоном, который частенько использовал в тех случаях, когда протеже чем-то его разочаровывал. Коул поморщился. В голосе наставника по-прежнему звучала властность.

— Ну да, но у меня имелся план, — ответил он.

Оглянувшись в прошлое, он решил, что ему нужно было просто-напросто отвлечь одного из стражников, чтобы вернуть свое оружие, а затем удрать. В конце концов, ведь он герой. Успех был практически гарантирован.

Бровь старого горца поехала вверх. У него появилось то самое выражение, которое Коул заметил еще на Крюке. Коул уже знал, что рассердить этого человека едва ли не более опасно, чем разозлить Джерека.

— Как бы там ни было с планом, я благодарен за помощь, — быстро закончил он.

— Хорошо, — сказал Бродар Кейн. Он задумчиво поскреб подбородок. — Суть дела в том, что город полон солдат, которые нас ищут, а бежать нам некуда. Учитывая, что в городе введено чрезвычайное положение, юный Коул предложил нам укрыться здесь на время.

Гарретт внезапно спрыгнул с алтаря, при этом его обширное брюхо выпирало из-под куртки, а двойной подбородок трясся так, что Коул нашел бы все это довольно комичным, если бы не серьезность прозвучавших слов.

— Скажи мне, что ты дал этим горцам снотворное, прежде чем повел их сюда, Даварус!

Внезапный приступ страха был так силен, что напомнил Коулу удар эфесом меча, полученный от стражника.

— Я не думал… В небе не было следящих ястребов… — Его голос замер. Осколки, как один, впились в него пылающими от бешенства взглядами.

— Ты мог выдать наше местоположение страже, — спокойно заметил Гарретт. — Возможно, они уже направляются сюда прямо сейчас.

— Разумеется, нет, — сказал Бродар Кейн. — В Высоких Клыках уже многие годы не бывало ни одного следящего ястреба. Выходит, мы не выдаем свои тайны так легко, как вы, народ Низин. Думаю, у нас воля сильнее.

— Вы научились скрывать свои мысли? — удивленно спросил Гарретт.

— Не скажу, что знаю что-нибудь об этом, — ответил Кейн. — Им не удается читать наши мысли. Шаман отыскивает инакомыслящих по старинке. — Голос его становился все глуше. В серых глазах старого воина внезапно появилось беспокойство.

Коул испытал облечение. Он бросил взгляд на Джерека, который стоял, сложив руки на груди, с мрачной усмешкой на лице.

— Ну что ж, — сказал Гарретт. Тревога на лице торговца сменилась выражением глубокого раздумья. — Это несколько развеяло мои опасения. Я — Гарретт, и я веду за собой мужчин и женщин, которых вы видите перед собой. Мы — Осколки, мятежная группировка, противостоящая тираническому правлению Салазара.

Джерек фыркнул.

— Мятежная группировка.Совершеннейшая нелепость. Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать это дерьмо.

Не говоря больше ни слова, раздраженный воин одним прыжком слетел по ступенькам, ведущим в неф, и принялся разглядывать стоящие там древние каменные скамьи. Выбрав одну из них, он швырнул свое снаряжение на пол рядом и лег на спину, подложив руки под голову.

Несколько Осколков вновь подняли свои арбалеты. Братья Урич полыхали от гнева, их глаза сверкали смертельной угрозой. Гарретт сделал яростный жест. По его приказу они несколько успокоились, но продолжали метать разъяренные взгляды в сторону Джерека.

Его соотечественник выглядел слегка сконфуженным.

— Волк немного несдержан, — заметил старый варвар извиняющимся тоном. — Он становится таким, когда устает. Он не хотел проявить неуважение. Я — Бродар Кейн…

Голос из нефа, наполненный горечью, прервал высокого горца:

— Ну не верх ли это роскоши? Просто офигенная награда за то, что мы выжили в самых смертоносных местах, известных человеку.

— У вас тут просто дивно, — закончил Кейн и кашлянул. — А теперь, когда мы познакомились, не дадите ли вы нам чего-нибудь поесть? От этой суматохи я проголодался.

Глядя в огонь, Коул прислушивался к тому, как барабанит дождь по полуразрушенному куполу храма. Им удалось развести небольшой костер, найдя сухое место там, где крыша была почти невредимой. Громкие раскаты грома соперничали с потрескиванием пламени и храпом Джерека, пытаясь перекрыть голос Гарретта, который рассказывал Бродару Кейну об их группе. Напряженность несколько спала, хотя некоторым из Осколков по-прежнему было неуютно в присутствии двух седеющих воинов.

— А это Саша, наш лучший подстрекатель, — продолжал Гарретт. — Она плетет интриги, чтобы раздуть негодование против Салазара и его Главного Совета. Это очень узкая тропка. Ненависть, как любое другое сильное чувство, — словно сигнальная вспышка для следящих ястребов. Мы должны быть осторожны.

«Слишком боится сделать то, что нужно», — подумал Коул. Если бы это зависело от него, Осколки боролись бы против Салазара куда более открыто.

— Вот Викард, наш алхимик, он изготавливает наркотик, который позволяет нам защищать свои мысли от тех магических мутантов в небе. Слишком большие порции этого средства могут быть опасными, и наши запасы в последнее время, кажется, истощились.

— Чем сильнее мы напираем, тем больше этого нужно, — горячо заметила Саша. — Мы же говорили об этом, Гарретт.

— Я знаю, — мягко произнес наставник Коула. — Это просто мое наблюдение. Ингредиенты дорожают, их становится все труднее доставать. Я стараюсь поддерживать наши запасы по мере сил.

— Ты видел нашего врача в действии, — продолжал Гарретт, указав в сторону худого старика, сидящего напротив.

Коул прищурился. Он не сомневался, что Реми испытал болезненное наслаждение, с треском вернув его нос на место. Ему пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не завопить, а слезы так и катились по лицу градом. Во всяком случае, ребра только ушиблены, но не сломаны. Реми предупреждал, что ему следует избегать любого физического напряжения по крайней мере в течение пары недель, но Коул спокойно решил проигнорировать его рекомендации. Герои не рассиживают в ожидании, пока затянутся их раны.

Бродар Кейн широко улыбнулся ему. Даварус невольно улыбнулся горцу в ответ. Как и Коул, старый варвар — явно человек действия.

— А эти здоровые парни? — спросил Кейн, кивнув за костер.

Коул нахмурился. Ему не нравились братья Урич, с которыми приходилось нелегко, когда Гарретт его растил.

— Арам и Гармст, — ответил Гарретт. — Близнецы, если ты не догадался. Они — самые свирепые бойцы в группе, — добавил он, к неудовольствию Коула.

— Если нужно кого-то убить, мы — к твоим услугам, — проворчал Арам, метнув сердитый взгляд в Бродара Кейна.

Коул не смог удержаться:

— Но не проси их ни о чем более сложном, чем ударить по чему-нибудь, — язвительно заметил он. — Я слышал, по утрам они проверяют друг у друга штаны, чтобы не надеть их задом наперед.

Он осклабился, глядя в лица сидевших вокруг костра. Бродар Кейн тихо усмехнулся. Братья Урич бросали на него взгляды, сулившие суровое возмездие. Все остальные смотрели на него спокойно, за исключением Саши, на лице которой играла легкая улыбка. По мнению Коула, это того стоило.

— А теперь — к делу, — изрек Гарретт. — Прошлой ночью мне кое-что стало известно, и это не может ждать. Салазар вызвал своих Манипуляторов в Обелиск. Всех до единого.

«Что?» — Коул не верил своим ушам.

— Манипуляторы — это элитные бойцы Салазара, — добавил он, заметив озадаченное выражение на лице Бродара Кейна.

Гарретт, сидевший на корточках, подвинулся и медленно выдохнул. Он до мельчайшей детали выглядел богатым и успешным купцом, и, по мнению его партнеров в картеле Серого города, он им и был.

Никто из его коллег и помыслить не мог, что большую часть своего значительного богатства он тратил на финансирование мятежной организации, нацеленной на свержение тирана Сонливии. Коул нежно любил своего приемного отца, но знал, что, когда придет его время взять в руки бразды правления и повести за собой Осколков, он достигнет большего, чем унижение нескольких магистратов. Он увидит смерть лорда-мага.

— Война за Небесные острова не закончится с поражением нашего флота, — говорил Гарретт. Прижав руку к животу, он состроил кислую мину. — Политическая ситуация в Благоприятном краю — на грани. Мариус из Призрачного Порта и Белая Госпожа из Телассы знают, что Сонливия ослаблена. Салазар будет стремиться нанести ответный удар, и быстро. Он не примирится с тем, что его низвели до положения третьей силы в Благоприятном краю.

— Но зачем же собирать всех Манипуляторов? — спросил Викард, потирая нос.

Коул заметил, что он это частенько делает.

— Он занимается великой магией. Магией в таких масштабах, каких не пытались достичь многие годы. Он ее откачивает.

— У своих Манипуляторов? — воскликнула Саша. — Это возможно?

Гарретт кивнул.

— Салазару служат по меньшей мере сорок Манипуляторов. Первозданная магия, которую он накапливал десятилетиями, вложена в мечи и копья, щиты и шлемы, что делает Манипулятора совершеннее любого обычного солдата. Тем не менее эта магия все еще связана с ним, он может ее использовать и добавлять к собственным гигантским резервам. Он может готовить заклинание, чтобы учинить опустошение невиданных со времен Войны с Богами масштабов, когда он и равные ему совершили убийство богов. Убили ту самую богиню, в храме которой мы сейчас укрываемся.

Все на время умолкли. В конце концов заговорил Коул:

— Манипуляторы Салазара защищают территорию Сонливии от всякой мерзости и других угроз. Если он поглотит их магию, они станут бесполезными. Он не может позволить себе потерять исполнителей своей воли. Или может?

Внезапно ему жутко захотелось вновь обладать Проклятием Мага. Он бросил взгляд на Бродара Кейна и магический кинжал на его поясе. Словно прочитав его мысли, горец положил руку на оружие. Другой рукой он поднес ко рту старое яблоко и, откусив последний кусок, бросил огрызок в огонь.

— Салазар крайне жесток, как все мы знаем. Он сделает все, что потребуется, чтобы достичь своих целей, — заявил Гарретт. Он снова потер живот, прежде чем продолжить. — Небесные острова — величайший источник первозданной магии в известном мире. Существующие запасы Сонливии иссякнут в течение десятилетия. Лорд-маг, который овладеет Небесными островами, сделает все, чтобы удержать их навсегда. Манипуляторов можно заменить, новое оружие — выковать и передать тем, кого Салазар сочтет подходящими.

Саша наклонилась вперед. Коул не мог не заметить, что ее глаза в свете костра выглядят просто огромными.

— Пока Манипуляторы в Обелиске, имущество Салазара внезапно стало очень уязвимым, — заметила она. — Наверное, это наш шанс. Возможность сделать что-то заметное.

Густые усы Гарретта дернулись, и он улыбнулся отряду.

— Стенающий Разлом, — произнес он. — Единственная действующая шахта по добыче магии в Сонливии, отсюда ее огромная ценность для лорда-мага. Мы организуем на ней диверсию.

— Но город закрыт, — запротестовал Гармст. Его брат глубокомысленно кивнул, словно все остальные, что сидят вокруг костра, упустили этот нюанс.

— Предоставьте это мне, — ответил Гарретт. Он повернулся к Саше. — Ты поведешь маленький отряд к гавани, где ожидает мой доверенный человек. Точное место сообщу тебе, когда буду инструктировать. Викард отправится с тобой. Реми, твое присутствие также было бы полезным.

— Нет, — ответил нудный медик. — У меня нет никакого интереса к приключениям. Кроме того, я должен провести вечер с пациентом, одним из магистратов. Он не порадуется, если я не появлюсь у него.

Вздохнув, Гаррет повернулся к Бродару Кейну, который покончил с яблоком и теперь пытался извлечь из зубов особенно упрямую частичку. Лицо купца помрачнело.

— Я просил бы тебя озвучить свои намерения, горец. Ты и твой друг теперь знаете достаточно, чтобы всех нас поубивали.

Старый варвар поднял бровь.

— Я спас жизнь юному Коулу. Полагаю, что мы заслужили ваше доверие.

У Гарретта был сейчас расчетливый вид, хорошо знакомый Коулу по совместным поездкам на деловые переговоры.

— Я сделал себе состояние на способности читать людей, — медленно произнес его приемный отец. — Однако кое-чего я все же не понимаю. Я замечаю, например, что дыхание твоего соотечественника чуть-чуть замедлилось, а его руки непостижимым образом стали ближе к топорам, что лежат сбоку, чем они были мгновение назад.

Коул с удивлением посмотрел в указанном направлении и увидел, как глаза Джерека открылись и губы безмолвно произнесли: «Вот дерьмо». Внезапно его захлестнуло восхищение хитрым старым наставником.

На Бродара Кейна это, похоже, также произвело впечатление.

— Даю тебе слово, — сказал он. — Я его никогда не нарушал — за исключением одного-единственного раза и в таких обстоятельствах, что назвал бы человека, поступившего иначе, конченым глупцом.

Гарретт кивнул.

— Как я уже сказал, я делаю деньги, оценивая людей. Полагаю, что, даже если вас превосходят в численности пять к одному, вы двое превратите этот храм в кровавую баню, если до этого дойдет дело. — Он уныло покачал головой. — Но довольно взаимных угроз. У меня есть к вам предложение.

— Выкладывай.

— Разлом — на самой окраине Благоприятного края. Бандиты часто переправляются там из Бесплодных земель к северу. И этот регион заполонен мерзостью.

Бродар Кейн поднял бровь.

— Бандиты и мерзость? Полагаю, у меня больше опыта по этой части, чем у многих других людей.

Гарретт кивнул.

— Саше и Викарду потребуется сопровождение. Я послал бы братьев Урич, но они нужны в другом месте. Как насчет десяти золотых?

Старый горец на мгновение перестал ковыряться в зубах.

— Как мне представляется, этот кинжал — справедливая награда за спасение вашего парня Коула. Полагаю, что получу за него больше двадцати золотых в Ничейных землях.

Гарретт покачал головой:

— Ты обнаружишь, что Проклятие Мага бесполезен и для тебя, и для большинства людей, что попытаются его применить.

Бродар Кейн, похоже, был озадачен.

— Отчего же?

Несмотря на растущее раздражение, Коул не мог не усмехнуться. Он знал ответ на этот вопрос.

— Магия клинка сработает лишь в руках того, в ком течет кровь подлинного героя, — ответил Гарретт.

Произнося эти слова, он немного поерзал, словно они вызвали у него ощущение неловкости.

Почесав нос, Бродар Кейн расплылся в улыбке.

— Тогда меня можно не считать. Никогда не утверждал, что я герой. Но что удержит тебя от того, чтобы отказаться платить, после того как я выполню свою часть сделки? Маловероятно, чтобы я смог вновь найти тебя в таком огромном городе.

Предводитель Осколков скривил губы и промолчал. В воцарившейся тишине Коул слышал размеренное «тик-так» из кармана Гарретта.

— Я придержу этот кинжал, — произнес наконец Кейн. — Когда наше дело в Разломе будет завершено, я передам его обратно твоему парню. Как только я получу тридцать золотых, которые ты собираешься предложить. По пятнадцать — мне и Волку.

Гарретт прищурился.

— Ты торгуешься как купец, — пожаловался он. — Хорошо. Мы договорились. Просто береги этот кинжал. Его нельзя недооценивать. Это единственное, что может свести на нет магию Салазара.

— Я не спущу с него глаз, — заверил Бродар Кейн.

Коул наслушался достаточно. Он сердито поднялся.

— Похоже, мне нужно найти себе другое оружие. Когда мы отправляемся?

— Ты никуда не едешь, Даварус.

Коул помедлил. «О чем говорит Гарретт?»

— Послушай, мои ребра в порядке, — сказал он раздраженно. — Даже с этими ушибами я здесь быстрее всех. — Он обвел взглядом собравшихся Осколков, словно предлагая любому возразить.

— Дело тут не в твоих ушибах. — Голос Гарретта звучал устало. — Сегодня ты едва не позволил себя убить. Ты не подчинился моим подробным наставлениям и чуть не навлек беду на всех нас. — Его голос чуть смягчился и стал печальным. — Я растил тебя с восьми лет. Я люблю тебя, как сына, Даварус. Но ты отказываешься выполнять то, о чем я прошу. Ты думаешь только о себе и о славе. Ты должен научиться действовать в составе группы, прежде чем я вновь стану тебе доверять.

Коул с трудом верил своим ушам. Казалось, будто ему вонзили кинжал в брюхо.

— Это же нелепо, — запротестовал он. — Я — самый лучший для этой миссии. Ты это знаешь! Для этого я был рожден!

— Мне жаль, Даварус, — сказал Гарретт.

Коул осмотрелся в поисках поддержки. Никто не встретился с ним взглядом, за исключением старого горца, который хранил молчание.

— Я — Даварус Коул! — яростно вскричал он. — Моему отцу не было равных! Вы все можете поджать хвост и притворяться, что делаете доброе дело. А я не буду оставаться в стороне, когда на улице убивают невинного.

Он достал из-под кожаного жилета зеленый кварцевый кристалл, который Гарретт подарил ему на восемнадцатый день рождения, когда его официально привели к присяге как члена группы Осколков. Кристалл висел на простом кожаном шнурке. Коул сильно дернул его, и шнурок порвался.

Минуту он смотрел на кристалл, лежащий в руке. Даварус вспомнил, как гордился, когда Гарретт подарил его. Двенадцать лет этот человек был ему отцом. Больше половины жизни. И так он теперь обращается со своим приемным сыном?

Коул в отвращении покачал головой и под общий вздох всех сидящих у костра швырнул кристалл в огонь. Затем он бросился вон из храма Матери, под жалящий ночной дождь, который в двух сотнях миль к югу прекратил существование Призрачного Порта.