Грустное начало попаданства

Глава 9

Знакомый по многочисленным телефильмам кабинет И.В. Сталина был одновременно в чем-то непохожим и даже чужим. Или натура другая, или режиссеры по своему одушевляли обстановку, привнося каждый свое. Или, опять же, он помнит фильмы о войне, а это уже более поздняя пора.

— Проходите, товарищ Романов, что вы застряли около входа, — раздался вроде бы добродушный голос хозяина кабинета. Хозяина! Говорят, И.В. Сталин знал о таком своем прозвище, но относился к нему спокойно, как констатации зримого факта. А вот то, что лидер страны назвал его товарищем, сразу же успокоило попаданца. Значит, тот не отделяет его от остальных! Не господин, и, тем более, гражданин. Товарищ!

Однако, что-то он действительно замер у порога, это даже не вежливо для Вождя и его посетителей. Хотя, кто был кроме И.В. Сталина, Сергей, честно говоря, и не видел. Вождь притягивал к себе полностью, без остатка.

Тем более, самому И.В. Сталину надоело смотреть на великого князя из глубины кабинета и он сам, не дожилась, пока такой необычный гость, наконец, соизволит приблизиться, подошел и вблизи, не стесняясь, осмотрел Сергея Александровича.

Плоды деятельности сотрудников вещевого отдела НКВД его удовлетворили. Он одобрительно что-то произнес, то ли по-русски, то ли по-грузински, то ли просто хмыкнул. Потом положил трубку — левая у него, полупарализованная, было ограничена в движениях, приходилась во всем полагаться на правую. Так вот, не говоря ни слова, он просто взял Сергея и силой провел его вглубь.

— Ты же великий князь, — в шутку, но в то же время неодобрительно произнес Вождь, — белая кость. Будь смелее!

— Кем ты работаешь сейчас? — вдруг раздался еще один голос. Сергей посмотрел, пелена с глаз упала, он увидел, что помимо Хозяина, в кабинете был его ближайший соратник В.М. Молотов, бывшим тогда председателем Совета Народных Комиссаров. А ближе к выходу за отдельном столике сидел Н.И. Ежов. Нарком НКВД, похоже, делал свой каждодневный доклад о деятельности своего наркомата, но совсем не возражал, что его на полуслове прервут. Даже, по сути, обрадовался.

— Я осмелился приодеть его за счет НКВД, — пояснил Ежов, объясняя наряд великогои князя, — все-таки он теперь так сказать, наш питомец.

Вот как это сейчас называется! — удивился Сергей, — но он бы хотел быть подальше от таких «забот». А то ведь от них и умирают ненароком и даже без расстрела. Он вспомнил допросы Дьяконова и его коллеги, вздрогнул.

Теперь он чувствовал внимание сразу трех человек. Надо было ответить сразу троим, больно уж должности у них были высокие. Молча медленно крутанулся, отвечая на слова наркома. Ответил Молотову, который все ждал ответа на свой вопрос:

— Я работаю рабочим на одном из московских заводов, Вячеслав Михайлович, горновым сталелитейной печи.

— Однако, это же сложно! — удивился Молотов, — вот что делает жизнь — от великого князя до сталевара!

Молотов не только удивился, он еще и одновременно откровенно подколол, но Сергей не обиделся. Попаданец XXI века, он тоже обдуманно считал, выбрав из общего списка. Его реципиент, если уж выбирал из реально существующих профессий, до которых его допустят, мог выбрать только из специальностей сталелитейного цикла. А вот дворником он бы постеснялся быть, как и продавцом.

Впрочем, ответил он председателю СНК немного по-другому:

— Я ведь еще молод, товарищ Молотов, ровесник Великого Октября. Жизнь великого князя до революции, как и всю эту прошлую жизнь, я не знаю.

— Но мать или отец вам рассказывала, не так ли? — подпустил свои пять копеек Николай Иванович из своего ближайшего далека.

Сергей мысленно напрягся. Судя по оживившимся лицам, внимательным взглядам, тема их очень интересовала. Сергей Александрович и сам бы поддакнул, на этот раз ему надо было подтвердить свою связь с императорской семьей. Ведь И.В. Сталин относился уже к дореволюционной истории с определенным пиететом. Или еще нет, мгм?

Но он уже сказал наркому Ежову другую версию своего прошлого и не надо провоцировать его к подозрению. Николай Иванович, хоть и лично ему неприятен — гомосексуалист, да еще нквдешник, по руку замазанный человеческой кровью, но как профессионал он силен. Наверняка он хорошо помнил тот ночной разговор за чаем и в случае разночтения к нему вернется за допросом. И, может даже, за мордобитием, Ежову этим не удивишь. Поэтому пришлось вновь доложить, что от царского прошлого он сможет сказать только немного. Отец ушел из семьи еще до революции (правда), от него ничего не осталось ни безделушек, ни воспоминаний (почти правда) и куда он ушел он совсем семьи не сказал, а потому дальнейшая судьба его скрылась во мгле (совсем не правда).

И, кстати, собеседники его, опытные и своего рода циничные, совсем ему не поверили, что даже было на этот раз хорошо. Ежов, судя по мимике И.В. Сталина и В.М. Молотова, дела отрицательные знаки, мол, не верьте, не то он говорит. Сами политики, закаленные в борьбе только молчали, видимо, не желая накалять обстановку.

В этом, между прочим, помогал им сам великий князь. Конечно, как им говорил сам наром, сотрудники НКВД ему помогли подобрать одежду из закромов комиссариата. Может быть, вряд ли в семье все это было, особенно такое свежее и готовое. Но вот надеть эти наряды юноша в короткий срок не смог бы, тут даже не стоить говорить.

Но И.В. Сталин не сердился, нее гневался на молодого человека в 20 лет с небольшим. А чтобы он это сам понимал, Вождь предложил попить чаю. Сергей только мысленно кивнул головой. В то, что Хозяин случайно и гостеприимно предложил попить чаю и к нему предложили лимон, попаданец не поверил сразу.

Скорее всего, его хотят окончательно попалиться и на этом убедиться, что он великий князь и по крови и по воспитанию. И он явно поможет, и как великий князь, и как попаданец. Во всяком случае, высокие большевики убедятся, что он точно не их современник из обычного народа. Вслух же он сказал:

— Не думал, что у нас в СССР есть еще живые великие князья. Хм, молодой человек, давайте, посмотрим, какой вы?

Как хорошо, что сам Сергей хотел доказать, что он не простой москвич пролетарского или крестьянского происхождения. Ведь это говорить можно сколько угодно, что он типичный советский гражданин с грубоватой и даже примитивной культурой. Но перекроить себя из россиянина XXI века в советского жителя с соответственного огрубления бытовых привычек и воспитаний он бы не смог.

И это сам понимал, всего-то лишь взяв ложечкой кусочек лимона. Очень уж получалось не по пролетарски. И, тем более, в отличие от остальных, он пил чай с одной ложечкой сахара и с лимоном, взяв аккуратно и вежливо ломтик сыра.

И.В. Сталин смотрел на него одобрительно и лаже с восхищением. Самому хотелось пить и желательно так же, как великий князь. Николай Иванович, сев к чайному столу с хорошим настроением — его, наконец, угощали в Кремле с подачи Хозяина! — быстро посмурнел. Ведь он сидел рядом с великим князем и сравнение было не в его пользу. Как изыскано и утонченно пил чай этот молодой дворянин, и как грубовато потягивал сам нарком!

И даже не то, что пролетарская культура была политически выше, и классово он был подкованнее. Но чай он просто пить не мог. Ежов с каждым глотком, с каждым сравнительным взглядом Хозяина проклинал себя. Ведь было у него немного времени и можно было затащить в свой кабинет на Лубянке просто попить чаю и заодно поучиться дворянским обычаям.

Поленился вытащить этого юнца с этой чуждой классовой и, в общем-то, враждебной, но очень изысканной и красивой культурой пития чая. А сейчас вот приходится краснеть и смущаться перед самым И.В. Сталиным! Сам Хозяин, кстати, классовой линией не заморачивался, великокняжеские тенденции чаепития ему явно нравились. И он положил себе в стакан тоже только ложку сахара, а потом, поколебавшись, еще и кусочек лимона. Обалдеть, не встать!

В отличие от Ежова Сергей, немного освоившись, просто испытывал некое удовольствие от кремлевского чая. Причем блаженство испытывали обе части сознания — жителя XXI века и великокняжеского представителя XX. И от этого получился просто кайф!

Молчали и пили. А потом снова пили и молчали. Сергей чувствовал, что Вождь искренне прибалдевал, а вот В.М. Молотов сначала немного заставил себя искать удовольствия. Затем-то и он радовался жизни. Только Ежов во время чаепития испортил себе настроения. Это понял не только великий князь, но и сам Вождь. Правда, с другой стороны, с насмешкой отметив, что водки на столе еще нету, так что придется потерпеть.

Но все когда-нибудь кончается, а чай не водка, много не выпьешь. Вождь с некоторой неохотой отодвинул стакан. Это послужило знаком и остальным, в том числе и самому великому князю Сергею Александровичу. При этом он еще и напрягся, понимая, что период чудесной экзальтической зверушки у него проходит. А что дальше? Продолжится разговор или И.В. Сталин отправит его отсюда дальше с затуманенным будущим?

Фу-ух, Хозяин решил еще поговорить, хотя зверушкой он еще быть не перестал, но Вождь, по крайней мере, ищет в слух. Взяв и неспешно закурив трубку, он спросил у гостя:

— Сергей, ты у нас уникум — и великий князь, то есть привилегированный осколок царского прошлого, и советский гражданин из настоящего. Не хочешь соединить их в красивое и полезное общее?

«Гип-гип ура! Хозяин, кажется, ищет мне применение?! Только бы он не почувствовал, что идет по его наводке. Тогда мне хана, И.В. Сталин этого не простит и из принципа зароет, пристрелив наркома Николая Ивановича Ежова и его приспешников. Ха, придется включить режим малолетнего придурка! Сделав соответствующее выражение мечтателя — романтика, он азартно выпалил:

— Товарищ Сталин, я буду хорошим сталеваром и стану давать повышенные сталинские плавки во имя счастливого социалистического будущего!

Сказал и остановился, глядя взглядом радостного дурочка. А сам насторожился, не дай бог согласится!

К счастью, И.В. Сталина такой вариант не устраивал. Для экономики эти усилия ничего не давали, а пропагандистская польза оказывалась двусмысленной и противоречивый. К тому же он имел несколько другой вариант будущего. Пыхнув дыма из трубки, Хозяин отрицательно покачал головой:

— Сергей, ты включаешь только свое положение советского гражданина. А я просил тебя соединить еще и великого князя.

Попаданец немного подумал, исключительно для сидевшего напротив Хозяина, потом с физиономией «проснувшегося» и «сообразившего» сказал медленно думая:

— В «Правде» на днях была большая статья об империалистических аппетитах. Затем товарищ Ежов намедни говорил мне о положении в семье Романовых. Я так понимаю, мне можно там подняться?

Сказал и остановился. Дескать, я только предположил, но делать буду так, как вы скажете.

И.В. Сталин удовлетворенно пыхнул трубкой:

— Вы, товарищ Романов, еще молоды и жили при советском строе. Счастливчик! Но что теперь делать, раз вам не повезло родиться в великокняжеской семье, а ваши родственники еще живут. И более того западные империалисты вовсю стремятся использовать романовскую карту, сволочи!

Хозяин остановился, вдруг так стремительно и остро глянул на попаданца, что у него поджилки дрогнули, ладно уж он сидел. И.В. Сталин его в чем-то заподозрил? Гневается?

Но Хозяин улыбнулся, показывая, что к самому Сергею Александровичу он претензий не имеет. Медленно проговорил:

— Тебе, Сергей, придется играть на прежнем великокняжеском уровне. Раньше мы напропалую отвергали все претензии Романовых и их хозяев. Идеологически это правильно, но пассивный фронт имеет и ряд недостатков. Так, товарищ Романов советский?

Сталин остановился, разжигая потухшую трубку. Одновременно он смотрел на великого князя — понимает ли, что от него он хочет?

Попаданец на это поднапрягся. Вот он, фокус преломления, от которого он и должен дальше идти. Вождь, которому уже давно тесновато в классовом поле, показывает направление, по которому он может идти. Лишь бы ему не уйти дальше, чем положено!

— Я так понимаю, товарищ Сталин, что мне надо отбиваться в экономической и политической сферах. Но как далеко мне идти, ведь речь идет о притязаниях на императорский престол России!

В разговор вмешался В.М. Молотов, заговорив в грозном и обидном для Сергея Александровича тоне:

— России уже нет, молодой человек, есть могучий и вечный СССР. Ясно?

— Ясно, — подтвердил Сергей, даже не подумав обижаться.

— Ну а поводу вашего вопроса, то можете не скромничать. Строй у нас советский, социалистический, но от императорских элементов мы не отказываемся. Так, Вячеслав?

Молотов немного помолчал. Если бы ему сказал кто-то другой, тот же самый великий князь, то он бы встретил эту мысль в штыки. Но раз говорит сам И.В. Сталин…

— Да, Коба, и надо сказать, часть населения, особенного сельского эти слова примет сгоряча.

— Так, — кивнул Хозяин, — помните, Сергей, мы сугубые железные большевики и с нашего истинного пути нас никто не собьет. Но, с другой стороны, мы видим объективные трудности и реальности, которые мы должны преодолеть с хорошей эффективности для государства и полезностью для населения. Понимаешь, Сергей Александрович?

— Более или менее, — кивнул Сергей, впрочем, не так твердо. При этом эта относительная твердость проистекала не из неуверенности попаданца, а глубины мысли самого И.В. Сталина. В прошлой реальности он только слегка подвинулся теоретическом отношении, и далеко прошел, но в общем направлении на практике. Ведь диктатура — эта современная монархия, что бы вы не говорили. Но все же вслух об этом широко и громко не говорили, что позволили преемникам вопрос подвесить. Но, между прочим, советские генсеки и последующие президенты современной России не много отличались от средневековых российских монархов. И что мешало большевистскому генсеку (потом просто секретарю (ВКП (б))? Ряд факторов, в том числе субъективный — отсутствие легитимного претендента.

В иной реальности, в которую Сергей Логинович не просто попал, но еще и в теле великого князя, положение радикально изменилось. И теперь И.В. Сталин, оставшись секретарем ВКП (б) и подпираясь большевистской идеологией, может к началу война оказаться не только председателем СНК. Нет, он может даже стать регентом, а император при его жизни будет, грубо говоря, марионеткой. Зато после его окажется полновластным монархом. Лишь бы И.В. Сталин не сомневался и шел твердым путем!

Все это пролетело в голове одномоментно, но отметилось на лице великого князя. И, видимо, Вождь это отметил и ему что-то не понравилось. Ледяным тоном он посоветовал:

— Только не думайте понапрасну все эти гнусные мысли о монархическом будущем. Его все равно не будет!

— Все будет только так, как вы будете, товарищ Сталин! — буквально поклялся Сергей, — без вашего согласия я и шагу не сделаю!

— М-гм! — уже мягче откашлялся Хозяин. Поинтересовался у великого князя: — что вы хотите делать дальше?

— Дальше? — сделал вид, что задумался Сергей, хотя на самом деле в голове уже все было разложено, — перво — наперво, надо объявить, что я есть и четко объявить об отношении к Советской власти и к коммунистической власти. Объявление от моего имени, я думаю, может дать идеологический отдел ВКП (б).

В.М. Молотов, уже собираясь оборвать молодого нахала, после упоминание об идеологическом отделе партии задумался. Кажется, этот молодчик и не так плох, как виделось сначала.

— Ты смотришь далеко вперед, Коба, — признался он, — но, видимо, пока неплохо!