Грустное начало попаданства

Глава 2о

Помирились. А то ведь почти муж и жена уже, хоть и не формально. Сергей смирился с ее, как он считал, божественной красотой, Алена — с жесткими, по ее мнению, требованиями, пусть и справедливыми. А что же делать, не он такой суровый, жизнь такая шебутная. Ведь здесь даже не их Мудрейший и Гениальнейший Наставник показательно тяжел — текущая обстановка настоятельно требует, а подходы у всех даже советских людей к великим князьям высочайшие.

Значит, чтобы и жил, как светлый ангел, и жрал не как грязная свинья, а как трепетная лань. Смерти гибельной не боялся, а только радовался, словно он и не живой совсем, гкхм.

А отсюда и к близким родственникам такие же строгие требования. Если танцевать, как балерина Уланова, или, хотя бы, как прима местного театра, если кушать, то так, чтобы все обзавидовались вчерную. И выглядеть, как фешенебельная и ослепительная красотка. Иначе ведь не поймут ни за что!

Пострадали немного за такую тяжелую жизнь, помиловались слегка, поцеловались. Сергей по привычной мужицкой традиции, незаметно для почти жены, но уж невесты точно, дотянулся до нежнейших дынек Алены, помацал. Ах как приятно стало для обоих, как чудно-волшебно!

Надо сказать, подруга его пришла от любовного экстаза первой. С сожалением отодвинула от себя руки друга (мужа?!). некогда ведь — трудовой, изрядно нервный день еще был в разгаре. Работайте, божьи рабы в имя аллаха (или как его) мучайтесь. Зато каждая ночь вас будет ждать вас не только тихим сном, но и амурными утехами.

Сергей Александрович, разумеется, как мужчина, в эти мутные амурные (имеется в виду любовные) воды не погружался полностью и всегда часть головы держал трезвой. Хотя приятные чувства имел также хорошие. Убрал руки с напоминанием, что их лишь отодвигают, а не отрезают и они при первой же возможности быстренько придут…

Потом они сидели вместе, девушка (пока девушка!) была на коленях у жениха, не торопясь, поели «свадебную кашу» — остывшее второе от обеда припозднившейся невесты. Ибо, как ты не пудри мозги мужикам, как не крутись, любуясь собою, у зеркала, а главное предназначение женщины — всегда продолжать род человеческий путем рождения своих детей. А как ты будешь рожать, если тебе уже целый третий десяток стремительно идет — бежит, а милого, ненаглядного, единственно драгоценного все нет, как нет. А ведь без него и не родишь совсем, так природой заведено!

Но наконец, вот он, любимый, сиятельнейший и очень милый! — Алена с большой любовью и старательностью положила ложкой с картофельным пюре в рот мужа (мужа!). потом еще кусочек мяса, как он не отбивался… съел, гад, но только на паритетной основе. То есть, пришлось сначала самой съесть и кусочек мяса и немножечко пюре, только потом он соизволил открыть рот. Гад! Гад! Любимый!

После «свадебной каши» нужно бы, по традиции, в постельку, к амурным делам, но нельзя-с! Трудовой кодекс РСФСР требует, чтобы трудящиеся, а у нас все трудящиеся, кроме, разумеется, детей и стариков, днем работали и никаких!

С огромным сожалением он решительно, но с муками совести отодвинул единственную и очень любимую женщину на стул напротив, чтобы руки, двигающие самостоятельно, никак не дотягивались до ее тела. Даже гладить не могли руки обожаемой!

После этого разговаривали уже предметно, по-деловому, без хаханий там и хехений. Договорились, что великая княгиня Алена Михайловна (а жена великого князя сама является великой княгиней, не правда ли?) должна полностью соответствовать данному эталону аристократии. В частности, она должна быть за столом, на больном полу и на деловом ресшпекте первой (хотя бы!).

А потому милейшая старушка Антинида Никандровна, незабвенная наша графиня, должна была дать все знания и навыки прошедшей светской жизни (не советской!) по максимуму. Сама же Алена свет Михайловна обязана это впитывать не из-под березовой палки, а старательно, тщательно работая с учителем. Да да-с! Только после этого она, безусловно станет настоящей великой княгиней, и ее будут принимать не по формальному приказу, а по велению трепетного сердца.

Помолчали. Алена все еще пыталась понять, как это она из обычного сержанта госбезопасности, являвшимся миленькой, красивенькой, очень хорошенькой и нравящейся мужчиной. Но между прочим, как это она уже сама понимала, девушка все равно была дура-дурой — примитивной, грубой, вульгарной, умеющей не только мило улыбнуться, но и похабно пошутить.

И вот из этого-то… существа (а как еще назвать?!) должна была образоваться не только роскошнейшая, умная, образованная, но и очень красивая женщина. М-м-м, как я вас люблю, mon dieu… или mon dju? А, плевать!

— Mondieu, — сухо поправил ее Сергей и на удивленный взгляд пояснил: — ты заговорила вслух, а это очень, очень вредно!

Алена сконфузилась и опять так мило покраснела. Великий князь тяжело на это вздохнул. Как они умудряются, провинившись, передвинуть положение таким образом, чтобы она уже была не виновной, а красавицей на подиуме. И чтобы все близлежайшие мужчины только тупо пялились и истекали слюной?

Сам Сергейне был исключением, вот еще! Такой же обычный дееспособный мужчина двадцати лет с копейками, в котором еще был другой мужчина поопытней, но тоже в соку. И вот все эти мужчины, как сговорились, потащили свою женщину обратно себе на колени и сладко обняли.

А Алена и не сопротивлялась. Мало того, что она прекрасно понимала, кто есть кто (whois who на языке вечных, гм, друзей), и кому она всем обязана, так еще и сама этого хотела, понимаете?

Но работа, эх, работа. И посадив свою милую на колени и обозначив пару обязательных поцелуев, Сергей, преодолевая свое внутреннее сопротивление и мягкий, но настойчивый отпор Алены, заговорил:

— Мне все же надо разрешить три важных вопроса, поставленных на самом верхе, сама слышала, милая. И ты, как секретарь и будущая жена, должна помочь, так?

Теперь Алена разочарованно вздохнула. Он что, о господи, совсем женщин не понимает? Так долго ее домогался, чуть на колени не вставал. До домогался, наконец, женщина готова сдаться, а великий князь лишь вдруг отошел, как ни в чем не бывало. Алена в раздражении только стукнула его куда-то в область живота. Там, где у настоящего мужчины находятся обычно не мышцы, а сплошные стальные полосы. Ой, как хорошо-то, собака злая, женская! Только руку, женскую прелестную ручку зря ушибла об него, паразита, хорошо хоть не покалечилась.

Она демонстративно прямо у него на глазах начала дуть на пострадавшую конечность. Хотя, как бы она могла иначе, сидя-то у оного же на коленях, прятаться? И он пассивным не остался, демонстрируя свою смирение и тяжкую вину, стал также дуть, мощно и сильно, как промышленный вентилятор. Так дружно и дули, потом одновременно засмеялись.

Алена только зубы показала, пусть выкобенивается, мужчина уже взрослый, не перевоспитаешь. Но ночью он мне все отдаст в тройном размере! Сказала, раздумывая и делая короткие выводы:

— Собственно, ваше высочество, товарищ Сталин и сам все дотошно разобрался в ситуации, обозначил нужные результаты и вам не надо долго думать, а лишь старательно проработать над задачами:

— Первое. Работа Комитета, здесь все проработана и мероприятия, и общие направления. Хозяин, — Алена выделила уважительно и почтительно, как большое ХОЗЯИН, — четко обозначил, что ему все нравится. Значит, надо лишь дальше так же трудится и все будет хорошо, — поцеловала в губы и, не давая перерасти поцелую из делового в страстный, отодвинулась резко, но все равно близко. И попаданец понял почему — Алена заговорила очень тихо, даже не шепотом, еще тише, и на грани слышного фола: — помни — ты в этой деятельности можешь дорасти очень высоко, на уровне наркома или даже предсовнаркома, а можешь рухнуть до одной — единственной пули.

В ответ он тоже поцеловал ее. И от возмущенного вопля — какие амуры, если мы работаем над серьезными делами — ее сдержал только заговорщицкий взгляд мужа. Он словно говорил — я тебя люблю, но это все понарошку, что б наши вертухаи не заподозрили чего. И когда она, словно в страсти, нагнулась, что бы поцеловать в шею, подставив тем самым ухо, также шепнул, почти мысленно обозначив:

— Я все это знаю, но большое спасибо.

Алена была крайне ошеломлена, показав степень удивления глазами. Великий немой заговорил, так, кажется, говорили в 1930-е годы? Попаданец с опозданием понял, что Алена-то не раз говорила об этом и на грани опасности, а вот он молчал. Или говорил, но его можно было понять лишь как великого князя, а не как проницательного человека. Хотя ведь, товарищ сержант госбезопасности, уж вы-то должно понять, что от расстрельной стенки до Кремлевского кабинета И.В. Сталина просто так не пройти, даже если ты и великий князь! Мозги надо иметь, черт возьми!

Обнял ее правой рукой, как бы обнимая и рассказывая не словами. И она обняла его, но обоими руками, в универсальном жесте понимания и примирения. Обняла, а потом слегка оттолкнула — ты хоть и великий князь, но дурак. Но он опять не обиделся — любовными глазами — она буквально семафорила — я тоже сама дура, мы такая парочка!

Умничка девочка, он уже и не знал, что думать, вдруг забыла. А показывать в очередной раз опасно. Вдруг не только слушают, но и подглядывают.

— Так, — наконец-то заговорила Алена вербально. Можно сказать, под протокол товарищей слухачей, — второе, о защите. Тут проще, товарищ Сталин нам сказал четко — ждите, как минимум, несколько суток. Значит, нам и надо ждать, а не ерепенится.

А глазами меж тем показывала — знаю дополнительно, очень интересно и очень важно, но здесь весьма опасно. Потом, на прогулке, — показала она завлекательно, скосив глаза на двери.

Сергей мысленно хмыкнул. Да он, в общем-то, красавица, уже все давным — давно понял. Защита — это оружие, оружие — это в СССР НКВД. А НКВД — это, извините, Ежов, который давно уже свои полномочия выполнил и должен идти на вечный покой под травяное одеяло. Вот ведь интересно, это художник был такой гениальный, или изначально сам И.В. Сталин в своей речи обозначил «ежовские рукавицы».

Современники-то обращали, кто с восторгом, кто с ужасом, на первый термин — «ежовские», то есть колючие, убирающие всякую мразь. А вот он, попаданец, с его опытом из циничногои очень политического XXIвека, обратил бы больше на термин «рукавице». Не понял ты, Николай Иванович, свое предназначение — проработать ограниченный срок и в ветошь! Ну, или, в могилу, что, по сути, одинаково.

Единственно, что господин (не товарищ!) попаданец не понял, это по срокам. В прежней-то реальности, откуда и сам Сергей Логинович родом, Ежов в начале этого года стал генеральным комиссаром госбезопасности. Но уже в последующем 1938 году отправлен был, как не справившийся, в наркомы водного транспорта СССР, в 1939 году негласно арестован, в 1940 году, наконец, расстрелян. Прямо-таки по кусочкам резали, беднягу. То ли побаивался его Хозяин, то ли, хе-хе, отомстил за расстрелянных.

Может, в этой реальности будет все по-другому? Арестуют и «сразу же», после месяца-другого следствия расстреляют? А что его держать, тайного троцкиста и активного участника террора, что почти правильно, только с другого противоположенного направления. Трудно сказать, тут Сергей Александрович Вождю не советник. Если что, тоже будет жертвой.

А все-таки интересно, м-да! Посмотрел на Алену. Та посмотрела в ответ, еле заметно покачала головой. Думает, что его понимает. Ха-ха, ничего ты, милая, не знаешь и не понимаешь. Может, кстати, и к лучшему.

— Что же, — ответил он с заметным промедлением, — подождем, так даже будет несколько лучше.

Хмыкнул, не скрываясь. Он-то говорил про арест Ежова, а вот Алена явно подумала про другое. хотя даже и про это, промолчала ведь. А мысли еще не читают.

— И третье, самое сейчас актуальное, — она посмотрела на него в смущении, — на твой вопрос я тебе уже сказала «Да», теперь, по традиции, должен делать ты.

— Что-то я не помню, что должен делать великий князь, — откровенно схитрил Сергей. — может, ты поможешь?

Вроде бы все обычно-нормально, но Алене стало как-то нехорошо. То есть, она откровенно взбесилась! Ее кисти рук, обычно такие ласковые и добрые, как-то само собой сжались в кулаки. Хотя нет, в кулачки, но в очень сердитые и бойкие.

Ну что можно сказать? Судя по результатам, Серега полчаса бил ее руки своим телом. При чем тело было пассивным, а руки активными. Но все равно, ушиблены оказались оные конечности, синяки и шишки, как только они там место нашли. А великокняжеское тело как бы и осталось цело. Физиология, едрить — кудрить! Главное, что в лицо не била, спасибо ей ха это!

Правда, где-то в глубине души что-то пискнуло, а сердце заныло. У нас что, так семейная жизнь и пойдет, как постоянное КПЗ со злым персоналом? Он так не подписывается? Но Сергей приласкал девушку по ладному телу и успокоил себя — ведь семья — это такой социальный механизм, в которой милые девушки превращаются в сволочных женщин. Пробьемся!

Наконец, Алена устала нервничать и реагировать на его неловкую «мужскую» шутку. Воспользовавшись этим, Сергей посадил свою будущую жену на колени и закрепил ее так сильными для женщин руками. «Домомучительница» в прострации еще несколько раз дернулась и однажды даже ударила в грудь, хм, своего мужчины. Но потом куда-то исчезла, видимо, улетела к другой женщины.

А тихая и ласковая Алена, наконец-то притихла и была готова выслушать конструктивные речи своего будущего мужа. А у него, между тем, появились большие проблемы, к счастью, в основном технические и только немного административные, несвязанные напрямую с будущей семьей, но тем не менее.

— Послушай Алена, я теперь уже серьезно. Что я буду делать во время свадьбы, как великий князь?

Алена от этих слов запыхтела, задергалась, думая, что ее несравненный жених на этапе «окукливания» в мужа, опять переходит к своим гадским шуткам, которые мужчины почему-то считают смешными и даже остроумными.

Однако, объятия его были по-мужски крепкими, а орать Алена, как сержант госбезопасности, не считала целесообразно. Она смирилась, утихла и только метнула в него страшную молнию своего женского негодования:

— Ну, не хотите жениться, ваше высочество, на простой советской женщине, скажите прямо, я как-нибудь переживу.

Сергей вообще-то хотел перейти к этим проблемам, очень уж актуальным и злободневным, но слова прелестной и, гм, нехорошей невесты его заметно задели. К тому же он учел, что «один раз пропустишь невесте его гадские замечания, она сочтет, что это нормально и будет так прикалывать и злить постоянно». И он отреагировал:

— Алена, ты ведь не только женщина, но и сотрудник НКВД. Подумай своей не только красивой, но и пустой головой. Великий князь в СССР, а? Звучит экстравагантно и немного смешно, но для нас печально. Нас ведь не пропустят в ЗАГСе!

— Как это не пропустят? — снова начала закипать Алена, — не умеют права! И это ты владеешь головой пуст… ОЙ!

Она ойкнула и посмотрела на Сергея Александровича широко раскрывшемыся глазами. Дошло все-таки до ее разума, хотя, говорят в женском организме такового нет вообще.

— То, что я, природный великий князь романовской крови, знают с некоторого времени только некоторые работники НКВД, ты, моя несравненная жена, ваш нарком, товарищ Сталин и все! Остальная огромная страна остается в неведении и думает, что великие князья остались в далекой эпохе до 1917 года, или, по крайней мере, находятся за границей. Более того, советское население до сих пор полагает, что они до своей крови враждебно к Советской власти и подготавливает очередные каверзы.

А тут мы такие женится. Ха, да они нас, скорее, немедленно арестуют!

Сергей и Алена переглянулись: он — в хмурой непреклонности, она — в неприкрытом ужасе.

Что им делать?