Грустное начало попаданства

Глава 23

Как уже говорилось, отношения великого князя с женой Аленой были всем до лампочки. Может и к лучшему, Сергей как вспоминал общественную помощь в виде трех старушек — затейниц и двух инвалидов старческого возраста, так сразу и вздрагивал. На фиг, на фиг, сам помру, не надо мне помогать!

Так, а теперь надо подумать посерьезнее. В свете произошедших событий, так, кстати, а когда они произошли-то? Сами они приехали со сталинской дачи в Москву около часа дня, а сейчас примерно пять вечера… раскудыть мое коромысло, так, похоже, И.В. Сталин уже ехал с твердым намерением в этот день избавиться от Ежова! При чем избавится, в понимании Вождя, просто застрелить. Знаменитая его фраза — нет человека — нет проблемы — актуальна, как никогда.

То-то он был в машине каким-то взвинченным, почти злым. Нервничал, наверное, все-таки не каждый день всесильного наркома НКВД меняют. Вот интересно, если бы Ежов стал не скулить, а реально сопротивляться, наркомат пошел бы за ним? Ведь хотя бы тысяча — другая сотрудников, наиболее преданных Николаю Ивановичу, замаранных э-э-э, пусть будет ноздрей, кровью?

Ай, сейчас уже поздно, карлик, вчера еще всесильный, сегодня навсегда упокоился в земде, жаль нельзя сказать, что мир праху его. А живые будут суетиться дальше, такова их вездесущая природа.

Так вот, с чего он так тревожно разбухтелся? Ах да, судя по всему, узнавать все творящее в НКВД и договариваться о будущем можно только с товарищем Сталиным. В рамках диктатуры принципиально можно достигать соглашение только с диктатором. Это логично и трезво, но как волнительно! Да что там говорить, он просто боится звонить в Кремль к вождю! Хотя ведь, можно позвонить только к Поскребышеву и достаточно.

Все, хватит, сомневаться и дергаться, злится на Алену по делу и без дела. Сергей решительно поднялся на второй этаж в аппаратную, к телефонам. А там уже, хм, сидел незнакомый брюнет — «дядя». Документов, правда, он с великого князя не потребовал. Наоборот, сам встал по стойке смирно, даже козырнул, предусмотрительно одев лежащую здесь же на столе фуражку.

Судя при этом, что незнакомец из НКВД (он был одет в мундир этого ведомства, правда, чин был небольшой — рядовой) поздоровался и назвал Сергея Александровича товарищем Романовым, Королев был предусмотрителен и заставил заучить приметы хотя бы председателя Всеславянского Комитета. Видит бог, великий князь честно пытался поверить, что Герман Николаевич ничем с НКВД не был связан, кроме как через хозяйственную структуру. Но ведь тот сам демонстрировал противоположенное. Покойный Ежов, вроде бы, еще раз подкузьмил великого князя!

Но чисто внешне он приветливо поздоровался в ответ с товарищем и даже протянул руку для рукопожатия, благо кампания «протянул руку для рукопожатия, благо кампания «Нет рукопожатиям» ушла вместе с 1920-ми годами. А потом все же попросил его оставить в комнате одного с телефонами. Извини, товарищ, ничего личного, государственные секреты.

Поскребышев ответил на звонок не сразу и, судя по запыхавшемуся голосу, в кои-то времена был не на месте.

— Здравствуй, Александр Николаевич, — почти насмешливо сказал ему Сергей, чуть не произнеся «долго ходишь» или что-то в этом роде. И тут же был наказан, не зря до революции смешливость считалась чуть ли не божьим грехом.

— Переключаю на товарища Сталина, — буквально сразу, не ответив Романову ни бэ, ни мэ, сказал Поскребышев и только в трубке щелкнуло.

Затем в трубке послышалось тяжелое, надсадное дыхание курильщика. Вождь, кто еще может быть!

— Здравствуйте, товарищ Сталин! — молодцевато сказал Сергей Александрович, — разрешите доложить о выполнении порученных вами заданий!

Сталин был явно в этот момент в хорошем настроение. По тому, с каким тоном он произносил слова, чувствовалось, что он улыбается.

— Хорошо, товарищ Романов, говорите! — разрешил ему Сталин.

Пришлось говорить, сам ведь напросился. Вождь вопреки обычаю не перебивал, а когда он председатель Комитета начал рассказывать о пр6облемах с охраной, вдруг перебил:

— Подождите немного, товарищ Романов, вот с этого момента вы переговорите с новым наркомом НКВД.

Судя по звукам, трубку передали другому человеку, и вскоре Сергей услышал голос с неистребимым волжским оканьем:

— Говорите, у телефона Чкалов.

Поговорили. В принципе, в рамках целого наркомата, тем более, такого большого, дела Комитета были совершенно крохотные. Они быстро согласовали. Было очевидно, что Сталин каким-то образом успел уже переговорить с Чкаловым о проблемах Комитета, поскольку вопросов нарком не задавал совершенно. А должен был, ведь шла о личном оружие (револьверах, пистолетах) и о людях НКВД, передаваемых в охрану. И тех, и других было, в общем-то, маловато, но ведь не гвозди передавали!

В конце разговора вновь присоединился И.В. Сталин, словно намекая, что он совершенно в курсе:

— Работайте, товарищ Романов, темпы и направления вы взяли правильные, а если будут новые проблемы, не стесняйтесь, звоните! — он помолчал, раздумывая, потом добавил: — сегодня мне некогда, давайте послезавтра, часиков в девять вечера с Вячеславом покумекаем на счет новых кадров, а?

Сергею Александровичу лишь осталось сказать должные слова и положить трубку. Уф! Вытер горячую испарину со лба ладонью, немного расслабился. Самое трудное сделал! А через минуту уже решительно пошел из комнаты, сменяясь местом с незнакомцем из НКВД. Дела было много, пусть нетрудные и даже приятные, но ведь сами они делаться не будут, как бы этого не желал.

По пути к Королеву снова думал. Старший майор уже сумел «прихватизировать» себе целый рабочий кабинет. Вот ведь жук! Нет, все было в рамках субординации, кабинетик был куда хуже и примерно в два раза меньше, но ведь был! Теперь в Комитете было два кабинета — один председателя, другой его заместителя по административно-хозяйственной работе. Имейте в виду, не у личного секретаря великого князя (тоже должность немаленькая), не у заместителя по дипломатической работе (была и такая), а у хозяйственника.

«Раскулачить его, что ли? — подумал пораженный этими новостями председатель, — пойти, как говорится, по пути старших товарищей, которые в начале десятилетия произвели в деревне шурум-бурум, та до сих пор отойти не может. Я-то чем хуже?»

По пути к нему присоединилась его жена Алена, конвой, как водится, занял свое место. Шаг влево, шаг вправо капается теперь расстрелом (у жены был пистолет и даже может быть заряженный, Ежова ведь уже не существовало), а прыжок на месте приравнивался к провокации. Жена, наверное, будет бить смертным боем или, хотя бы вусмерть защекочет, у ней это не заржавеет.

Так вот эта красивая, но своевольная сержант (сержантиха?) госбезопасности между делом сообщила, что помещения на третьем этаже уже полностью отремонтированы и в них можно переехать.

— Так что же медлим? — не растерялся Сергей, — сегодня же переезжаем, нечего зря тянуть, Комитет должен работать, деньги ведь государство платит.

Как бы не так! На женщине ведь, как сядешь, так и слезешь, да еще «леща» схлопочешь ха неправильное руководство трудящими массами. И Алена язвительно сказала, как выговор объявила:

— Я, дорогой председатель, спальню себе перенесла, а дальше вы сами работайте, уж постарайтесь, пожалуйста!

Однако, м Алена не на того напоролась. Сергей на 110 % убежденный, что она обошлась одними словами, а таскали все мужчины и даже женщины из обслуги, не менее язвительно перебросил мяч обратно:

— Жена моя еще может быть и не причем, а вот секретарь государственной организации обязана работать в поте лица.

И пока пораженная Алена искала что-нибудь язвительное, но не оскорбительное, ловко подставил ей своей ногу.

Старший майор Г.Н. Королев, нечаянно вошедший из кабинета в коридор, так и застал эту сладкую семейную парочку, одновременно являвшейся служебной связкой (председатель — секретарь) — она, стоящая неловко стоящая на коленях и что-то судорожно млея, и он, победоносно находясь рядом. Прямо-таки номенклатурная картина — высокий надменный начальник (не ниже председателя главка) и его смиренная секретарша-любовница.

И ведь, как точно-то! Председатель Комитета великий князь Сергей Александрович со своими делами, с которыми он уже сегодня убийственно (хе-хе!) переиграл наркома Ежова и его красивая секретарь — жена.

Герман Николаевич с большим трудом убрал с лица ехидную ухмылку и деловито спросил:

— Вы ко мне, товарищи? Сергей Александрович, Елена Михайловна, тогда прошу в мой кабинет.

Проблем у председателя (а, значит, и у секретаря) действительно было воз и маленькая тележка и он сидел у своего заместителя пока на улице не стало по-осеннему густо темнеть.

Партийные вопросы, очень важные для самого великого князя, но, в принципе, не большие, они прошли в пять минут. Ячейка ВКП (б), в которой отметились оба комитетовских коммуниста, действительно находилась в паре минут от здания Комитета и входили туда преимущественно сотрудники Наркомпроса, то есть те же чиновники или совслужащие. Люди они были бывалые и потому циничные, ни за что не желавшие выступать против ЦК.

— Были мы там, — прокомментировал Королев, — не сказать, что болото, но и против ветра они, хм, не плюют. Самые наглые и самоотверженные уже полетели в тюрьму ли, в ссылку ли, а остальные за ними не хотят, сволочные люди.

Алена лишь кивнула. Нет, она не тушевалось перед ним. Тут ведь был один нюанс. Конечно, сержант госбезопасности ничто по сравнению старшего майора той же госбезопасности. Но вот жена великого князя и возможная мать его ребенка гораздо по положению выше, чем любой высокопоставленный чин НКВД.

Проблема только не Королеве, а в самом великом князе, с которым она необдуманно недавно поссорилась, а теперь не знает, как помирится. Так что пусть нквдешник разоряется, он ей не соперник.

Королев, увидев кулачок секретаря, на всякий случай решил отступить. Он еще раньше оценил обстановку вокруг великого князя и статус самого великого князя. Хозяина он, конечно, не слышал, только один раз видел издалека, зато не раз слышал оценки покойного ныне наркома НКВД Ежова. И по ним он понял, что Сергей Александрович уже прочно занял одно из главенствующих мест вокруг И.В. Сталина. А Алена таким же образом стала фаворитка у великого князя. И кто он такой, чтобы меняться и с первым, и со второй?

Впрочем, Сергей Александрович не стал доводить поединок до кровавого конца. Просто кивнул Королеву, — мол, я вижу и дальнейшую ссору не одобряю. А Алену он вообще обнял и затащил за свою спину. Та только пискнула и притихла. Сама же хотела близости с ним, так получай и радуйся!

Остановив, таким образом, «битву гигантов» в своем окружении, Сергей Александрович благополучно выслушал рассказ о положении в ближайшей партячейке. Партийного опыта у него, как вы понимаете, не было совсем. Зато существовала большая и довольно-таки циничная практика жизни XXI века. А там чего только не навидишься!

Так вот, на основе этого попаданец и решил, что он довольно легко достигнет своей цели — станет членом ВКП (б) с временным статусом кандидата. Хотя и понимал, что не стоит так небрежно подменять опыт одного века на другой, но ведь не останавливаться же на полпути. Хоть набьет шишки, но пройдет партийное чистилище! Пусть-ка откажут председателю целого Государственного Комитета, глядя прямо его в глаза, когда его поддерживает сам Великий Сталин!

Ну а по большей степени они все же разбирали административно-хозяйственные дела в самом Комитете. Перво-наперво разобрали продовольственный вопрос. В сталинском СССР (да и в целом почти во всей первой половине ХХ века) проблемы с продуктами практически всегда стояли остро, колеблясь уровня «голодно», до уровня «недостаточно». Вот и в 1937 году сельское хозяйство наконец-то дало достаточное количество продовольствия. Но к тому времени государственные потребности накопились до такого уровня, что стало ясно — всем до вольготности не хватит! Но, по крайней мере, нормированные органы управления до нового урожая продержаться. Хотя, конечно, их Комитет в рамках отечественной деревни организация сугубо потребительская и может только потреблять.

Договорились, что пока Герман Николаевич будет ежемесячно, а при необходимости еженедельно сообщать председателю о текущих потребностях Комитета. Вообще Королев был настроен оптимистически и считал, что уж их-то организация с такой малостью сотрудников и с ограниченностью задач со скудостью не столкнется.

На этом и остановились. А что еще рассусоливать? Далее старший майор сам остановился на переезде председателя и его личного штата (секретаря). Оказалось, что французская мебель, наконец-то, прибыла и на места постоянного расположения расставлена. И прелестная негодница явно ведь врала своему мужу и начальнику о больших проблемах при перевозках и существенной нагрузке, полученной ею самой.

Алена, разумеется, тут же разволновалась, прямо-таки раскудахталась при понижении ее роли в повседневной жизни Комитета, но Сергей Александрович прекратил этот спектакль с меццо-сопрано в главной роли. Элементарно, зажав рот своей настырной женушке. Хотя та и не очень-то и сопротивлялась, достигнув объятий мужа. И даже сидящий здесь же Королев ей не мешал.

Оный заместитель по административно-хозяйственной части, не моргнув глазом (а то и двумя), просмотрел на это семейное действо, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил свой доклад. Оказалось, что вся ее работа по перевозке спальни состояла лишь в отборе и контроле над семейными (Алениными) безделушками.

Мебель ведь уже привезли извне, так же как и постельные принадлежности. Так что эту спальную мебель (кровати, тумбочки, стулья и проч.) и различное белье от наволочек и простынь до ковриков и коврового покрытия просто собрались отнести во время недавнего ремонта к самим же домашним служащим. Они, поскольку прибыли из мест, не далеко расположенных (в основном из лагерей ГУЛАГа, расположенных, ха-ха, как раз далеко), совсем прибывали без мебели, а АХУ НКВД давало им в нагрузку (иначе и не скажешь) такую рухлядь, что только руками всплеснешь.

Аналогично было с рабочей и даже парадной мебелью. Она, особенно последняя, была еще крепкой и достаточно красивой, но категорически не подходила к изящной и даже роскошной французской мебели стиля ампир. Советские цензоры никогда бы не пропустили ее в СССР (по крайней мере, в 1930-е гг.). Но И.В. Сталин, которому очень понравилось слово АМПИР, приказал категорически только это. Мгм, привезли ведь, куда денешься

А вот Сергей Логинович, теперь рассматривая мебель на третьем этаже вместе с товарищами (жена Алена и товарищ Королев), и ему нравилось! Роскошная мягкая мебель красного цвета, подходящая и одновременно не идущая к революционной обстановке, очень подходила к самому великому князю. Тоже весьма, скажем так, шокирующий советское общество и в то же время являющийся для всего мира (и для советских людей, между прочим) одним из наглядных преимуществ нового строя.

— Пожалуй, я возьму эту мебель обоими руками, — оценил Сергей Александрович обстановку. Спросил с еле слышимым сарказмом: — кто же из служащих Административно-Хозяйственного Управления НКВД имеет такой изящный вкус?

Но его подчиненные либо его слишком подробно знали, либо представляли положение в Стране Советов. Алена лишь прыснула, не выдержав, а Герман Николаевич погрозил пальцем.

Вельможным заказчиком мебели был сам И.В. Сталин, но об этом не предполагали говорить. Болтуны — враги СССР, об этом даже знали маленькие дети. И они же (а тем более взрослые) прекрасно были в курсе, как их наказывают.

Так что Сергей Александрович лично принес особо важные бумаги, его секретарь Алена различные письменные приборы, а затем стопку бумаг. Остальное несли уже слуги, пардон, домашние служащие — книги, настенные часы в спальню (в рабочий кабинет еще ранее внесли другие, еще более роскошные), одежду великого князя и его жены.

По крайней мере, третий этаж был в рабочем состоянии!