Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима

Девять

Гриза Даллакс никогда не покидала Призрак Разрушения. Она не видела причин для этого, поскольку не получала указаний от Гурона, и не испытывала особого желания самой побывать на поверхности мира, затронутого варпом. Она удивляется этому, ведь адепт Механикус должен быть очень заинтересован в таком новом опыте? Даже если ее интересы и специализация связаны с боевыми автоматами, разве кто-нибудь еще когда-нибудь оценивал подобное место? Тем более такое, которое к тому же является оплотом одного из самых жестоких бывших сыновей Империума. Она могла бы собрать важные данные о характере обороны Гурона.

Но с какой целью? У нее нет возможности передать эти сведения силам, которые могли бы ими воспользоваться. А даже если бы и передала, не запятнана ли она теперь, хотя бы просто связью? Она знает, что с большим недоверием отнесется к любой информации, предоставленной ей кем-то, кто путешествовал с Красными Корсарами, пусть даже на короткое время. Она уже осквернила кровью внешность своих подопечных, и тот факт, что это была кровь предателей, ее не слишком утешает: есть разница между пятнами, которые могут появиться в результате сражения, и преднамеренным помазанием. Она не провела ритуального очищения, как физического, так и машинного духа; она потенциально испортила своих автоматонов, просто используя не освященные струи дугового потока.

Своими действиями, если не намерениями, она предала Омниссию. По стандартам всего, чему она научилась как адепт, она должна уничтожить себя, чтобы избежать дальнейшего разложения.

И все же…

Кто она такая, чтобы решать, подлежит ли она искуплению, задается вопросом Гриза Даллакс. Не должна ли она все еще пытаться вернуться в объятия Механикус, если представится такая возможность? Тогда, если ее сочтут отступившей слишком далеко от учений Омниссии, можно будет принять соответствующие меры: меры, которые будут не более окончательными, чем любые действия, которые она могла бы предпринять сама, здесь и сейчас. И тогда, по крайней мере, ее бывшие коллеги снова получат доступ к ее Кастеланам, которые в противном случае останутся в руках этих ренегатов, и их системы станут объектом охоты, будут разобраны или перевернуты первым же еретехом, обнаружившим их ничем не защищенными. Это было еще одним соображением при принятии решения о том, стоит ли спускаться на Новый Бадаб: кто знал, что за нечисть поджидает ее там, кто попытается отобрать у нее роботов? По крайней мере, на Призраке Разрушения у нее больше шансов избежать внимания большинства этих отступников.

Гурон Черное Сердце, пусть все его системы выйдут из строя, был прав в одном: она всегда может выбрать умереть завтра.

В основном она оставалась на палубах, бродила по коридорам и проходам, никогда не задерживаясь на одном месте слишком долго. Она и ее подопечные — более чем достойные соперники для любого отброса, с которыми они сталкиваются здесь, ведь это царство рабочих бригад, подсобных рабочих и извращенных несчастных, которые либо бежали от того, что на корабле считается обществом, либо никогда не были его частью. Однако если она поселится здесь на постоянной основе, то опасается, что слух о ее присутствии дойдет до тех, кто захочет отнять у нее все, что у нее есть, и у них будет хоть какой-то шанс сделать это. Она может найти подходящее питание для себя и отметила подходящие точки зарядки для своих автоматов. Это все, что ей нужно.

Конечно, она замечает, когда Призрак переходит в варп. Даже здесь, в царстве, где лишь немногие из присутствующих душ имеют особую ценность для хозяев корабля, все равно раздаются сигналы тревоги, когда активируются варп-двигатели и включается поле Геллера. По-прежнему произносятся молитвы и в воздухе вычерчиваются символы, но молитвы обращены не к Императору или Омниссии, а символы — не к аквиле или священному зубчатому колесу. Это не гладкий переход и не гладкое последующее путешествие. С учетом размеров корабля Призрак испытывает толчки, должно быть, ошеломляющей силы, и Гриза слышит трепетные крики. Похоже, даже слуги варпа все еще боятся его внимания: интересно, не боятся ли они его больше из-за некоторого знакомства с его природой?

Она выходит из тени, сопровождаемая своими грозными телохранителями, и главарь рабочей банды поворачивается к ней. Он мутировал, превратившись в искаженную форму человека, с костяными отростками, проступающими сквозь его окрашенную пурпуром кожу на коленях, локтях, костяшках пальцев и надбровных дугах. Он поднимает хлыст в знак угрозы тому, кто приближается к нему сзади, а затем снова опускает его, разглядывая открывшееся перед ним зрелище. Он не опускается на колени, но агрессия уходит, оставляя лишь напряжение страха. Он побежит, если почувствует угрозу, но не будет драться.

Гриза ощущает прилив химических веществ в кровь и понимает, что испытывает удовольствие. Ее радует, что этот человек — этот еретик-предатель — напуган ею и не собирается бросать вызов ее власти: власти, которой она обладает благодаря не более сложной, чем предполагаемая сила оружия.

— Куда мы направляемся? — спрашивает она. Мутант разражается резким смехом, и она улавливает за его зубами щелчок огромного языка.

— Кто знает? — отвечает он. Да и кому какое дело? Это не наша забота.

Гриза жужжит, что для обычного человека является голосовым эквивалентом неодобрительного замечания.

— Действительно, кто знает? — Она ждет, но, похоже, он воспринял ее высказывание как риторическое. — Я хочу знать. Кто может предоставить мне эту информацию?

— Один из мастеров может, если ты достаточно глупа, чтобы спрашивать, — говорит мутант, слегка отстраняясь от нее. — Или ты можешь найти смотровое окно и выглянуть из него, если тебе так интересно.

Похоже, страх не обязательно означает полезность или уважение. Гриза обдумывает варианты и их вероятные исходы в течение одной целых двух восьмых секунды, затем поднимает гамма-пистолет.

— Один из мастеров, один из мастеров! — бормочет мужчина, отступая назад и поднимая руки в бесполезной попытке защитить голову и тело. — Только они могут знать!

— Ты имеешь в виду одного из Еретиков Астартес? — спрашивает Гриза. Надсмотрщик слегка опускает руки и смотрит на нее из-за них.

— Еретик? Откуда, во имя варпа, тебя притащили? Ты на корабле отступников, шестерёночка! Мы служим истинным силам, а не Трупу-Императору!

Гриза находит его тон раздражающим, как и его напоминание о том, что она окружена врагами человечества. На этот раз ее раздумья несколько короче, и все заканчивается тем, что его кожа покрывается волдырями, а плоть плавится от выстрела ее гамма-пистолета. Он падает на спину с быстро оборвавшимся криком, выронив кнут, которым до недавнего времени грозил подчиненным. Глаза всех членов рабочей бригады притягиваются к нему, когда хлыст выскальзывает из его пальцев и скользит по потускневшим металлическим плитам палубы.

Гриза ничего не говорит и не делает, а просто наблюдает. Ее на мгновение заинтриговало это понимание органической иерархии этих рабов. Сделает ли кто-нибудь из них первый шаг, чтобы завладеть этим оружием, которое, судя по их реакции, столь же символично, сколь и практично? Стремится ли кто-нибудь из них к власти, или им не хватает стремления или инициативы для собственного продвижения?

После минутного колебания они убегают.

Банда движется группой, подобно стадным животным, преследуемым хищником, но при этом толкаются, бьют, пинаются и кусаются, пытаясь не только двигаться быстрее, но и задержать тех, кто рядом, и оставить более очевидную потенциальную жертву. Поначалу Гриза не понимает их реакции, ведь она общалась исключительно с надсмотрщиком и не угрожала остальным. Однако, когда ее слуховые датчики улавливают повторяющийся звук, она начинает понимать.

Ей хорошо знаком звук, издаваемый керамитом по металлу, ведь именно из керамита сделана броня ее кастеланов. Однако ее автоматоны не находятся в движении; кроме того, хотя эти шаги все еще тяжелые, они легче и быстрее, чем шаги ее роботов. Остается только одна возможность.

Красные Корсары идут.

Гриза поворачивается и уводит своих подопечных прочь, обратно в тень, откуда они появились. Она не желает встречаться с Грабителями Гурона, особенно учитывая реакцию рабочей бригады, которая говорит о том, что космодесантники представляют угрозу для тех, кто живет на этих палубах. Неужели они охотятся на людей ради развлечения? Это вполне укладывалось бы в те рамки поведения, которые Гриза представляет в отношении них, и она уже решила, что ее собственные знания, скорее всего, являются бледным отражением истинной дикости этих еретиков.

Она не питает иллюзий, что ей действительно удастся спрятаться от Красных Корсаров: уж точно не в тени, куда легко проникнут сенсоры их шлемов, даже если не будет никаких нечистых искажений их физиологии. Однако если они охотятся ради спортивного интереса, то логика подсказывает, что они будут преследовать самую большую стаю хищных животных — она понимает, что в своих мыслях обесчеловечила рабов, но отбрасывает эту мысль, оправдываясь тем, что, как еретики, они в любом случае не должны считаться людьми, — а не забредать туда, где шансов на успех меньше.

Она огибает три угла, окруженная своими кастеланами, затем останавливается и следит за звуками преследования. Эхо затрудняет интерпретацию данных в любом скоплении туннелей или коридоров, но Призрак Разрушения, похоже, искажает звук не так, как другие среды, с которыми Гриза сталкивалась раньше. Она гадает, не связано ли это с особенностями конструкции боевой баржи космодесанта в отличие от кораблей Адептус Механикус, с которыми она знакома; она подозревает, что на самом деле это может быть следствием других, менее рациональных причин, например, длительного воздействия варпа. Для человека, который относится к данным как к абсолюту, мысль о том, что они изменяются под воздействием непредсказуемых факторов, не зависящих от нее, крайне тревожна.

Однако не так тревожно, как осознание того, что она действительно все еще может уловить звук шагов и что они, похоже, идут за ней.

Гриза снова пускается в путь, пытаясь найти баланс между скоростью и скрытностью, но, хотя длинные шаги ее кастеланов более чем подходят для первого, их огромного веса очень не хватает для второго. Она проходит расстояние в минуту и пятнадцать секунд, прежде чем снова остановиться и прислушаться.

Шаги все еще раздаются, и они все ближе. Каким-то образом ее преследователи могут определить, в какую сторону она движется по этому лабиринту ходов, и это наводит на мысль, что пытаться спрятать себя и своих роботов в камере глупо: мало шансов, что Красные Корсары беспечно пробегут мимо. Может быть, ее передвижения просто слишком предсказуемы? Или существует система наблюдения, о которой она не знает? Может, сам корабль каким-то образом общается со своими хозяевами? Еще недавно Гриза отмахнулась бы от такой идеи как от выдумки, но она видела безмолвно кричащие лица в стенах и знает, что машинный дух Призрака Разрушения испорчен и развращен. Не исключено, что отступников безошибочно направляет за ней то самое существо, в котором она пытается скрыться.

Тем не менее ее до сих пор не поймали. Если скрытность не помогает, придется воспользоваться скоростью. Ее автоматоны способны двигаться часами, а то и днями, да и сама она относительно неутомима благодаря многочисленным бионическим устройствам, составляющим большую часть ее тела. Космические десантники, конечно, тоже обладают неестественной выносливостью, но, если повезет, их отзовут на другие задания раньше, чем они смогут ее поймать, или, возможно, они откажутся от преследования в поисках более легкой добычи. Даже если ее поймают, она не сдастся без боя.

Отправляясь в путь, она обдумывает последствия сражения с космическими десантниками Красных Корсаров в недрах флагманского корабля Гурона Черного Сердца. Кровавый Грабитель не потерпит такого неповиновения с ее стороны, уверена она, что бы он ни говорил о том, что сила есть право. Но если выбор стоит между верной гибелью сейчас и верной гибелью в будущем, Гриза выберет второе. Пусть завтрашняя смерть — это постоянный риск, но это лучше, чем умереть сегодня.

Либо она не обратила должного внимания на неполные схемы Призрака, которые она составила, либо наткнулась на область, о которой у нее нет данных, либо сам корабль исказил свою природу: какой бы ни была правда, она и ее сопровождающий выходят из узкого коридора, по которому они спешили, и ступают на широкую платформу. Она окаймлена прочными, но проржавевшими перилами, и сужается до дорожки шириной в десять футов, которая перекидывается через пропасть, по оценкам Гризы, не менее ста ярдов в поперечнике и глубиной, которую ей нелегко подсчитать.

Что еще более важно, вокруг нее находятся шесть Красных Корсаров, каждый с поднятыми болтерами.

У нее нет времени на обновление программ кастеланов. При наличии правильных протоколов они могли бы справиться даже с этими полудюжиной еретиков. Без них ее автоматоны будут действовать по базовой программе самосохранения, которая, скорее всего, приведет к тому, что они будут подавлены и уничтожены, а вместе с ними и она.

— Не стрелять! — кричит один из отступников. Это грубый воин, который, похоже, раздулся внутри, а местами и сквозь броню, и теперь обладает кожей цвета крови и абсолютно белыми, безжизненными глазами. Гриза не сразу понимает, обращается ли он к ней или к своим спутникам, но, хотя гамма-пистолет у нее наготове и спрятан в рукаве мантии, она не направляет его на него.

— Инфокузнец, — говорит тот же воин с улыбкой, которая, возможно, была рассчитана на дружелюбие, но если это так, то совершенно неудачно. — Лорд Гурон повелевает тебе явиться.