Гвардия Хаоса

Глава 6. Старый друг и город, который есть

– Значит, Дженази – твой дядя, – сказал Просперо, выслушав короткий рассказ Юрики. – А твою мать зовут Ришари... Синьор Дженази, вы случайно не можете рассказать, есть ли связь между вами, вашей сестрой и знаменитой актрисой с Судо, Джиной Саргас?

– Джина Саргас и есть Ришари, – ответил дядя Юрики. – Кино – ее страсть, но насколько я помню, она снялась лишь в паре фильмов, когда мы жили с ней на Железном архипелаге.

– Это очень странно, – пробормотал инспектор, – фильму, в котором я ее видел, больше пятидесяти лет.

– Вас это удивляет? – улыбнулся Дженази.

– В свете последних событий? Не особо. В конце-концов, какая разница, сколько лет женщине, если она смогла родить такое прелестное дитя?

Юрика фыркнула и отвернулась, словно говоря: «Твоя лесть совершенно не трогает меня, старик».

– Хотя не могу признать, что Юрика доставила массу хлопот мне и моим коллегам... Синьор Дженази, вы еще не знаете, чем занималась ваша племянница последние четыре года?

Юрике страшно захотелось уронить на голову Просперо что-нибудь тяжелое. Публичное разоблачение было совершенно не в ее интересах.

– Судя по тому, как вы спокойно говорите о ее прегрешениях, Просперо, ничего действительно достойного порицания в них нет. Боюсь предположить, что на фоне остальных членов семьи, включая меня, она попросту невинный ангелочек. Впрочем, я еще надеюсь на ее второго брата...

– Джин... брат убил ребят из-за меня, – вырвалось у девушки. Она до последнего боялась признаться в этом инспектору, и, наконец, решилась. Может быть теперь, когда он знает всю правду, отстанет уже от них?

Просперо покачал головой.

– Он поступил очень жестоко и непростительно, но твоей вины в этом нет, дитя. Я рад, что вы пролили свет на тайну этого страшного преступления, и теперь просто хочу узнать, можно ли его наказать?

Вопрос был обращен к Дженази, глаза которого тут же потемнели.

– Наказать? И какого рода наказание вы хотите для него предложить? Пожизненное заключение? Штраф? Исправительные работы? – дядя Юрики зло оскалился, пугающе и как-то по звериному.

Просперо отвел взгляд.

– Есть ли плата, равноценная, которую сможет уплатить один человек за убийство семи? Разумеется, нет. Все, что правосудие может сделать в таких случаях – лишить преступника возможности и дальше сеять смерть. Вы понимаете меня, синьор Дженази?

– Понимаю, – ответил тот. – Но я не стану вырывать клыки своему племяннику в надежде на его раскаяние. Человек должен сам осознать свое преступление, и самостоятельно выбрать себе меру наказания. Понимаете меня, синьор Просперо?

– Вы мечтатель, синьор Дженази. Преступник просто так не придет к мысли о покаянии. И уж тем более, к с самому покаянию. Я понимаю, что Джин Саргас... Ичиро – ваш племянник, и вам тяжело признать меру его преступления.

В воздухе повисла тяжелая, свинцовая пауза. Даже убаюкивающие звуки несущегося вперед поезда, мягко приглушенные превосходной звукоизоляцией корпуса, и голоса людей в соседних купе не могли разбавить, смягчить это молчание двух мужчин, избегавших смотреть друг другу в глаза.

Юрика испугалась. Испугалась того беспощадного зверя, лик которого на мгновенье проступил сквозь добродушную маску ее дяди. Испугалась, что Дженази не выдержит, убьет его прямо здесь. Она искренне ненавидела брата-убийцу, и потому прекрасно видела, что дядя не планирует для него каких-то особых жестоких наказаний – и уже тем более смерти. А значит, с инспектором у него так называемый конфликт интересов.

«Нет человека – нет проблемы». Пожалуйста, инспектор, не перешагните черту, после которой вы станете для него так называемой «проблемой,» – мысленно взмолилась девушка. Впрочем, инспектор еще не озвучил намерения лично взять на себя обязанность свершить правосудие. А вот Юрика хотела, очень хотела сейчас высказать дяде, что убийство есть убийство, особенно такое, но... Она все равно не могла не винить себя, и Ичиро был ее братом. И слова о необходимостии возмездия просто застревали в горле.

Просперо, похоже, тоже было не до героических изречений о необходимости торжества справедливости. Он молча встал со своего места, поклонился Дженази, кивнул Юрике и направился в свой вагон.

– Просперо, – окликнул его ее дядя, – теперь вы знаете, кто ваш убийца и почему он это сделал. Вы можете объявить его в розыск, а потом с почестями похоронить всех ваших коллег, которые столкнутся с моим племянником лицом к лицу. Сделайте выводы и сойдите на следующей станции. У вас больше нет причин ехать с нами дальше.

Просперо остановился и обернулся, сверкая своей самой широкой и искренней улыбкой.

– Ошибаетесь, синьор Дженази, – ответил он, – причина ехать с вами в Фламби у меня есть, и минимум одна: я в отпуске! А продолжать расследование преступления вашего племянника мне запретил один уважаемый синьор из «Молота». Теперь так называемый Джин Саргас – их головная боль. Со всей искренностью желаю им удачи.

Дженази проводил инспектора взглядом, и когда дверь за его спиной захлопнулась, горько вздохнул.

– Уверен, что очень скоро он лишится своей головы. Любопытство и чувство справедливости выходят таким людям боком.

– Надеюсь, ты ошибаешься, дядя, – прошептала Юрика.

***

15:20, 18 июля 1014 года. Олимпия, Прима Регио, Федерация Вердиро.

Ранфарг Белгорро отодвинул в сторону многостраничный отчет, ознакомление с которым откладывал уже целую неделю, и прислушался к подозрительному шуму, источником которого была яростная перепалка его секретаря с неким весьма настойчивым посетителем. Кто-то решил попасть в его кабинет без предварительного согласования с Виолеттой, чего девушка потерпеть не могла. И она пойдет на крайние меры, если смельчак вовремя не отступит.

– Виолетта! – крикнул генеральный директор концерна «Гефест». – Пропусти его!

В конце-концов, это был отличный повод, чтобы отложить отчет в сторону еще на какое-то время.

Телефон, связанный на прямую с телефоном его секретаря, зазвонил тот час же.

– Кричать необязательно, – услышал он недовольный голос Виолетты.

– Действительно, необязательно. Кто там у тебя?

– Ганс Стрельников. Говорит, что дело очень срочное.

– Он что, не сказал тебе, что из «Молота»?

– Сказал, но это не значит, что можно вот так вот врываться и...

– Виолетта!

– Я же сказала, кричать не обязательно.

Белгорро прорычал в трубку что-то неразборчивое и швырнул телефонный аппарат в дверь.

– Ганс, зайди!

В кабинет, вжимая голову в плечи и боязно озираясь по сторонам, вошел невысокий молодой человек довольно щуплого телосложения. Он осторожно перешагнул через разбитый телефон и подошел к столу Белгорро, вытягиваясь по струнке и с трепетом взирая на сидящего в кресле великана с черной, словно обсидиан, кожей и длинными, ниже плеч, волнистыми волосами цвета раскаленного железа. Ранфарг был похож на демона, злого духа, вынырнувшего из земных глубин, или какого-нибудь другого сказочного персонажа, но точно не на человека. Впечатление усиливала багровая радужная оболочка глаз и воображаемый жар, который, казалось, ощущается всей кожей в его присутствии.

– Товарищ Ранфарг, у меня для вас срочное сообщение. В городе Ховине, република Эломас, был замечен объект, который вы обозначили как представляющий прямую угрозу существованию Федерации. Тот самый, который проходит под кодом «белый».

– Я уже и забыл, как заковыристо Дженази обозвал, – пробормотал Белгорро. – Что-то еще?

– Он купил билет в город Фламби, республика Талли. Будет там, – Стрельников бросил взгляд на наручные часы, – через два с половиной часа.

– Очень хорошо. Кто там у вас региональный координатор? Рыков? Пусть соберет группу и едет в Фламби. Задача – наблюдение. Выполняйте.

Ганс Стрельников отдал честь и пулей вылетел из кабинета.

Белгорро минут пять созерцал аккуратно закрытую агентом дверь, а потом снял трубку с одного из уцелевших телефонов и набрал какой-то номер. Ответили ему не сразу.

– Алло! Позовите Кенсэя к телефону.

– Извините? – раздался чей-то растерянный, заспанный голос. – Вы, наверное, номером ошиблись. Это школа боевых искусств мастера Акаямы Хоодо.

– Вот-вот, он-то мне и нужен. Позовите его немедленно!

– Он ушел домой полчаса назад.

– Ничего страшного. Когда увидите его снова, передайте, что звонил Белгорро. Пусть перезвонит, когда найдет время.

– Да, хорошо. Доброго вечера.

– Доброго, – Белгорро повесил трубку. – Виолетта!

В кабинет вошла высокая стройная девушка лет двадцати, с короткими светлыми волосами и голубыми глазами. Темно-серый деловой костюм самого строгого покроя сидел на ее безупречной фигуре идеально, но раздраженное выражение лица ее совершенно не красило.

– Подготовь мой личный автомобиль. Мне нужно кое-куда съездить на пару дней.

– Кое-куда? – девушка изогнула бровь. – На пару дней? Мистер Ранфарг, вы забываетесь.

– Прости? – опешил Белгорро.

– Вы уже проверили отчет, который я уже третий раз вытаскиваю из мусорной корзины? Не забыли про встречу, назначенную на завтра? Или подготовку к такому малозначительному событию, как столетний юбилей Федерации и Олимпии? Или упустили из виду тот малозначительный факт, что телефон, который вы так любезно разбили о дверь, я подарила вам на День Рождения?

– Что, правда? Но знаешь, он мне не нравился: трубка в ладони неудобно сидела. Так что отмени все мероприятия, запланированные на эту неделю, или проведи их без моего личного присутствия. Справишься?

– Для начала объясните, куда и зачем направляетесь, – Виолетта не собиралась отступать.

– На встречу со старым другом.

– У вас нет друзей, – без права на апелляцию заявила девушка.

– Ты меня плохо знаешь. И не долго. Теперь их снова двое...

Ранфарг Белгорро вышел из-за стола и подошел к окну, которое занимало всю стену его кабинета. Из него открывался прекрасный вид на город, который Белгорро, по сути, построил собственными руками. И он улыбался.

***

17:50, 18 июля 1014 года. Фламби, республика Талли, Федерация Вердиро.

– Это Фламби? – спросила Юрика у Дженази, когда лес за окном поезда закончился и ее глазам открылся замечательный вид на город, застеливший четыре холма россыпью одно-, двух- и трехэтажных зданий из желтого кирпича. Самой заметной постройкой здесь была ратуша, находившаяся почти в самом центре, ее часовая башня нависала над прочими постройками словно бдительный и неусыпный страж.

– Да. Красивый город, не находишь? И очень старый. Раббен говорил, что Фламби был основан еще до его рождения, – Дженази к концу пути был настроен на благодушный лад и склонен к беседе.

– И сколько же лет твоему Раббену? – недоверчиво спросила Юрика.

– Больше семи сотен. Я у него не уточнял.

Девушка еще раз проверила, не ослышалась ли, и задала еще один вопрос:

– А сколько тогда тебе лет?

– Я не знаю. Больше двухсот точно, – Дженази пожал плечами.

– Дядя, ты когда в вагон-ресторан ходил, ничего крепленого на грудь не принимал?

Дженази пропустил ехидный вопрос мимо ушей и погрузился в свои размышления. Или воспоминания – Юрике было все равно, что там творилось в его голове.

– Ну хорошо. А сколько тогда маме лет?

– Когда мы впервые встретились в 821 году, ей было восемнадцать.

Племянница Дженази поперхнулась, даром что бутылка с водой, стоявшая перед ней на столе, была плотно закрыта.

– 193 года назад?! А почему вы впервые встретились, когда ей стукнуло восемнадцать? – параллельно Юрика прибавила к озвученной цифре еще восемнадцать лет. Если верить словам дяди, ее мама видела, каким Вердиро был двести лет назад.

– Мы не росли вместе. И...

И больше Юрика не смогла вырвать из него ни слова.

***

18:05, 18 июля 1014 года. Фламби, республика Талли, Федерация Вердиро.

Поезд остановился у перрона вокзала, и его пассажиры смогли наконец покинуть свои вагоны. Была объявлена получасовая стоянка, но Дженази и Юрике данная информация была уже совершенно ни к чему: они направлялись в город. И покидая вокзал, девушка не переставала рассматривать собравшуюся у состава толпу – искала Просперо. Но его плотной фигуры в старом потертом плаще нигде видно не было.

«Может быть, он остался в поезде?» – подумала она с надеждой.

– Так мама в этом городе? – спросила Юрика у дяди. Она помнила его обещание, и когда он купил билеты в Фламби, ей не пришло в голову задавать подобные вопросы.

– Нет, Ришари сейчас очень далеко, по ту сторону океана. В Судо.

– Тогда что мы делаем здесь?

– Ищем твоего брата.

Юрика остановилась. Дженази не заметил, или сделал вид, что не заметил, пройдя вперед еще несколько шагов.

– Что не так? – обернулся он.

– Ничего. Просто это довольно странно – узнать, что один твой брат был рядом с тобой всю твою жизнь в то время, пока ты мечтала в приюте о семье. А второй живет в пяти часах пути от этого самого приюта, тоже не горя желанием дать о себе знать.

– Не переживай, мы все выясним. Как, почему, за что – и уладим наконец это недоразумение.

– Недоразумение? – вспылила Юрика. – Дядя, мне сейчас плевать на братьев там или сестер. Я хочу увидеть маму и папу, и...

– И что? – спросил Дженази, наблюдая, как у его племянницы от волнения и гнева перехватило дыхание. – Набросишься с кулаками и обвинениями? А может, расплачешься, жалуясь на свою судьбу? Так для этого и я сойду, стою вот прямо перед тобой.

– Ты... ты просто дядя, – ответила девушка, сдерживая рвущиеся наружу слезы. – Я просто хочу увидеть их. А потом уйду. Я ведь уже выросла... без них.

Дженази рассмеялся, подошел к Юрике и обнял ее за плечи.

– Глупая. Позволь мне тебе объяснить: я не надеюсь на то, что смогу воззвать к материнскому инстинкту Ришари. Просто мне есть о чем поговорить с ней, и такой же шанс я даю тебе. Будете вы с ней вместе или нет – мне все равно, ведь отныне ты будешь взрослеть уже под моим присмотром.

– Ты слишком много на себя берешь, – запротестовала девушка, пытаясь освободиться от объятий. – Я сама решаю, что мне делать дальше.

– И что же ты собираешься делать дальше? – Дженази отпустил племянницу, скрестил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз.

Юрика расправила образовавшиеся складки на одежде, бросила взгляд на любопытных прохожих, с интересом наблюдавших семейную сцену, и ответила:

– Увидеться с братом. Раз я уже здесь.

Потом, когда они зашагали дальше, она схватила Дженази за рукав плаща и тихо добавила:

– И с родителями.