Холодный пляж

Глава 12

Остаток ночи патрульные экипажи прочесывали горы и близлежащие дороги, перекрывали въезды в населенные пункты, проверяли всех подряд. То есть активно махали кулаками после драки. Задержали нескольких человек на машинах, но все это было не то. Ждать «спасательную команду» пришлось довольно долго – люди были заняты другими вещами. Наступал рассвет, когда началось паломничество. Мелькали заспанные лица оперативников, людей в погонах. Хижняк и Голицын трясли засыпающую Елисееву – все ли в порядке, не пострадала ли? Как насчет душевной травмы? Нина Витальевна вяло отбивалась, кивала на Светлова: вон он, мой герой… Прибыл на собственной машине подполковник Мелентьев в гражданке, потрясенно уставился на разбитую красавицу «Волгу». Подошел, осмотрел со всех сторон, сделал жалобное лицо и только после этого отправился разбираться с подчиненными…

Только к девяти утра разбитый, уставший как собака Андрей добрался до дома. Автолюбитель не пожелал вести в глубь частного сектора, высадил у истока улочки Пархоменко. И на том спасибо. Дальше шел пешком – вялый, перепачканный, напоминающий подгулявшего пьяницу. Улица уже проснулась, шумели люди. Никита выгонял из ворот универсал, вышел из машины, с нескрываемым любопытством уставился на Андрея:

– Сосед, ты в порядке? Подрался с кем-то?

– Работал, – объяснил Андрей. – Работа такая, опасная и трудная.

– А почему пешком? Что с машиной?

– Надеюсь, ничего… Да все в порядке, Никита, занимайтесь своими делами. Не все еще достопримечательности осмотрели?

– Осталась парочка… – Молодой человек сочувственно провожал его глазами. Высунулась из калитки Анюта:

– Вам медицинская помощь не требуется?

– Разберусь…

Действительно, для чего придумали все эти блага цивилизации? Собственные «Жигули» в целости и сохранности стояли у калитки. Хотелось надеяться, что ночью их не заминировали. Андрей постоял рядом, погладил запылившееся, но все еще блестящее крыло, поднял голову. Анатолий Иванович, решивший с утра закрепить антенну на крыше, выворачивал шею. Раиса Григорьевна подпирала коленом лестницу и тоже проявляла интерес. Он вошел в калитку, грузно поднялся на крыльцо.

Хоть дома все было в порядке! На него смотрели исполненные ужаса женские глаза. Людмила уже встала, вскипятила воду для чая и варила где-то добытые с боем сардельки. Он ведь обещал прийти на завтрак. Собственно, пришел. Лучше бы не приходил. Глаза Людмилы наполнялись слезами:

– Ты где был?

– Да вы что, сговорились? – он вяло улыбнулся. Нужно объяснять, где и с кем он провел эту яркую ночь? Если вдуматься, он провел ее с интересной женщиной. Видимо, и Людмила так подумала. Придвинула к нему тарелку, печально смотрела, как он уплетает. Просыпалось раздражение – вот чего уставилась? Настроение было отвратительным, люди раздражали, и бывшая свидетельница не являлась исключением.

– Работал я, а что? – не выдержал Андрей. – А кабы и не работал, что тогда – запретишь? С кем хочу, с тем и провожу время, а тебя это вообще не должно касаться. – Впору было остановиться, но его несло. – Я давно собираюсь с тобой поговорить, Людмила. Ты на сколько дней собиралась с друзьями на юг? На неделю? Считай, неделя прошла. Надо возвращаться – пока мама не начала волноваться. А она начнет – потому что мама. А свои обиды на нее можешь… – Все же не стал продолжать, это было бы слишком. Заткнулся и стал вылавливать из тарелки остатки макарон.

Людмила сидела с опущенной головой. Но он был прав! Зачем она здесь? Сухо поблагодарив за завтрак, Андрей удалился в спальню, частично разделся, завернулся в простыню и уснул. Он мог позволить себе три часа сна.

Как ни странно, Людмила рядом не легла, со вздохами вокруг кровати не ходила. Он проспал лишние полчаса и ничуть не расстроился. Где-то на улице играло радио, шел концерт по заявкам радиослушателей. «Постарею, побелею, как земля зимой, – чувственно пела Майя Кристалинская. – Я тобой переболею, ненаглядный мой». «Вот и правильно, – думал майор. – И вообще, первым делом самолеты». Не сказать, что он выспался, но мутило меньше. В доме было подозрительно тихо. Он выглянул из спальни – никого. Но чайник еще был теплый, и в вазочке лежали печенюшки. Походил по дому, выглянул на веранду. Людмилы не было. Сумочки тоже не было, а также кое-чего из одежды и обуви. Все это было странно, но особо не смутило. Свободная девушка в свободной стране, может идти или ехать куда ей вздумается. На всякий случай выглянул в сад – и там было пусто. Перебрался на другую сторону участка, постучал в туалет. Внутри были только мухи. Махнув рукой, налил себе чай, съел несколько печенек. Есть не хотелось, вкус сарделек еще стоял в горле. Сполоснулся в загородке теплой водой, переоделся во все чистое, мысленно отметив: еще одна такая ночь – и надевать будет нечего. Дожевывая на ходу, побежал к машине, которая прилежно завелась (при этом не взорвавшись), поехала.

Но не все было ладно в организме. Голова работала плохо, мысли разбегались. При выезде на Советскую улицу он чуть не угодил под самосвал – забыл, что нужно уступить. Стальное чудовище прогрохотало в непосредственной близости, водитель удивленно глянул сверху вниз: привет самоубийцам. Андрей остановился у кафетерия, укрытого цветущим вьюном, и несколько минут приводил в порядок психику. Учреждение питания было открытого типа: на возвышении за символической загородкой стояли столики. Отдыхали и наполняли желудки несколько человек. Играла музыка – родимые «Самоцветы». На работу не гнали. Он вышел из машины, вошел в кафе, выбрал столик с краю. Присутствующие курили – он тоже закурил. Ассортимент, судя по всему, не отличался разнообразием. Но табличка «Пиво – только членам профсоюза» отсутствовала. Подошла девчонка в фартуке, сообщила по секрету, что сегодня есть «Бархатное» – пока свежее, а вот покупать «Жигулевское» она решительно не рекомендует. Продуктами брожения обычно не травятся, но данным продуктом – можно.

– Кофе есть? – спросил Андрей. – Самый простой, но крепкий кофе. Можно двойной.

– А вы сегодня везунчик, кофе есть. – Девчушка потешно сморщила нос: – И даже почти без цикория. – Смерила взглядом интересного посетителя и удалилась выполнять заказ.

Кофе был терпимый, обстановка расслабляла, никто не мешал. Он вновь перебирал в мозгу обстоятельства дела. Нечто витало совсем рядом, но ускользало, он не мог ухватить за хвост эту Жар-птицу. Кто-то сел напротив, Андрей раздраженно поднял глаза, удивился. За его столом сидела Юля Куликова с бутылкой ситро и пустым стаканом и немного смущенно, хотя и внимательно его разглядывала. Видимо, уже находилась в этом кафе, только он ее не заметил. Девушка была одета в синее платье, волосы подколола перламутровой заколкой. В ушах болтались сережки – те самые. Почему-то именно сейчас она напомнила одну из путан, что вьются у гостиницы «Интурист», но в сводки не попадают, поскольку проституции в СССР нет.

– Юля? – он на полном серьезе удивился. – Вы меня преследуете?

– Да больно надо, – фыркнула девушка. – Я думала, это вы за мной следите.

– Не слежу, – улыбнулся Андрей и пошутил: – Надеюсь, это не судьба?

Девушка шутку поняла и оценила сдержанной улыбкой. Наполнила бокал, не спуская глаз с майора, чуточку отпила.

– Мама выдает карманные деньги? – поинтересовался Светлов. – Болтаетесь без дела по городу, не знаете, чем заняться, заводите сомнительные знакомства?

Она опять улыбнулась, в глазах появлялся интерес.

– Примерно так, – согласилась девушка. – На газировку хватает и стипендии. А вот на сигареты и спиртные напитки – уже не всегда. Приходится искать… знаете, в иностранных языках есть такое слово – «спонсор»… – Она смотрела очень придирчиво, и приходилось признать, что девица не проста. Впрочем, выслеживать майора она не могла – вряд ли бегала со скоростью, превышающую скорость «Жигулей». – Скажите… – девушка помялась. – Вы правда нас с мамой в чем-то подозревали? Так себя вели, задавали такие дурацкие вопросы… Мама после вашего прихода места себе не находила, а я еще и пошутила неудачно: мол, пора, мамахен, сухари сушить. Что это было… вот вообще не помню, как вас зовут? В чем вы нас подозреваете?

– Да ни в чем. Подозревать – моя работа. Подозреваю – потом перестаю. Не морочьте себе головы.

– Ага, – недоверчиво пробормотала Юля. – Для вас работа, а для нас вся жизнь под откос…

– Ну уж, – засмеялся Андрей. – Не преувеличивайте. Честно говоря, о вашем существовании я уже забыл. И вот вы напомнили.

– Эх, не вовремя подошла, – Юля с манерной досадой щелкнула пальцами и засмеялась – не очень весело и непринужденно.

– Вас беспокоит что-то другое, – подметил Светлов. – Вот вы переживаете за маму, а ведете себя с ней откровенно по-хамски. Я не слепой и не глухой. Сейчас вся молодежь такая?

– У меня был парень. – Юля не хотела говорить, но все же решилась. – Это все из-за него… В школе учились, теперь опять встретились. Лешей его зовут. Я ведь здесь уже больше месяца… Гуляли, в общем, совершали романтические поездки на мотоцикле, целовались под луной… а потом и не только целовались… Я уже совершеннолетняя, если что.

– Да на здоровье, – пожал плечами Светлов. – На Западе вон вообще берегов не видят, все со всеми, сексуальная революция называется.

– И уже жениться собирались, – вздохнула девушка. – Навеки вместе – и вперед по жизни. Или только я собиралась… ошибалась, в общем… На вечеринку сходили, у Леши папа – директор санатория, устроил нам площадь для развлечений. Выпили, хорошо посидели, потом уединились. Лежим после этого… ну, вы понимаете, я уже губу раскатала, вся такая счастливая… Он и говорит: слушай, а давай с Серегой, он там ждет. Обещал, мол, другу, а друга подводить нехорошо. Я сперва не поняла, думала, шутит. А он давай меня уламывать переспать с его дружком, а потом и с остальными. Мол, давай, деваха, от тебя же не убудет? А мы с тобой еще когда-нибудь съездим, на луну позырим. И не сказать что сильно пьяный был. Я в ступор вошла – он что, серьезно?!! Потом поняла, что все взаправду, за дверью уже очередь выстроилась… Как дала ему в глаз пепельницей! Он в припадок, давай руки распускать. Еще и шлюхой обзывал – на каком, скажите на милость, основании? В общем, прорвалась, те не ожидали. В спину кричали так обиженно. А я-то дура дурой. Возомнила себе любовь до гроба… А вы как думаете, это просто? Да меня мамахен после этого просто бесила! Такая лажа в голове! Ну и хамила напропалую. Не рассказывать же ей? У нее-то в жизни подобного не было. Жила спокойно с моим папенькой, пока он однажды к другой не перебежал… Ума не приложу, зачем я вам это рассказываю…

Видимо, ей просто хотелось выговориться. Или еще что-то. Но то, что она чувствовала интерес к постороннему мужчине, сомнений не вызывало.

– О времена, о нравы… – пробормотал Андрей.

– А он еще вчера приперся на мотике со свежей шишкой на лбу, поймал меня, опять окучивал. И ведь искренне не понимал, чего я так обиделась…

– Надеюсь, у вас хватит ума не связываться с ним снова?

– Да уж хватит, не сомневайтесь, – проворчала девушка. Но как-то неуверенно проворчала. Что ж, грабли, если что, всегда под рукой. Юля не спешила уходить, смотрела на него, склонив голову.

Андрей допил кофе. В целом пришел в себя. Осталось чувство неловкости.

– Ну, мне пора, – он приветливо улыбнулся.

– Ага, – согласилась Юля. – Мы же еще увидимся? Вы заходите. Как только возникнут вопросы, обязательно заходите. Или без вопросов, просто так.

Он уходил, не оглядываясь. Еще одна новость: в прорехе листвы на тротуаре возникла мордашка Людмилы! Видимо, шла мимо и увидела за столиком знакомое лицо. Она была бледна, как остывающий мертвец. Бред какой-то, уж лучше под пули! Андрей посторонился, пропуская на лестнице весело щебечущих женщин, а когда опять повернул голову, Людмила уже пропала. Померещилась? Он спустился, прошел по аллее. Не было никакой Людмилы. Или убежала в ближайший проулок, или… пора подумать о своем здоровье. Чертыхаясь, он направился к машине. Попил, называется, кофе в камерной обстановке…

Елисеева на работу еще не явилась. «Шок у девушки, – объяснили сослуживцы. – Выспаться решила». «А ты неплох, Андрей Николаевич, – неохотно признал Пещерник. – Спас нашу хрупкую фарфоровую вазу. Проблема в том, зачем вообще надо было это устраивать… Ладно, знаю, ты сам выступал против. Есть идеи, что это было?» Голицына в этот час волновало другое. Как вчетвером можно высадить по нескольку обойм практически в упор и попасть при этом только в машину? Мазилы, сошлись во мнении сотрудники. Машину с преступниками прошедшей ночью так и не нашли – в чем никто не сомневался. Связи Гальяна продолжали выявлять. Все они были старые: клиенты либо сидели, либо покоились с миром. А вот с кем он контактировал последние две недели, чем его так соблазнили – установить не удалось. Но работа кипела, и где-нибудь рано или поздно должно было прорвать…

Мысли имелись, но пока ничем не подкрепленные. Снова отрабатывали связи Кравцова: ведь не мог он контактировать с подельниками, не оставляя следов! Но зацепок пока не было. Не сказать что день прошел впустую, но без эпохальных достижений. В половине шестого вечера Андрей вернулся домой, прижал машину к ограде. Состояние было такое, словно весь день колотился в бетонную стену, не подозревая, что рядом открытая дверь. Наползали сумерки, солнце садилось. Сотрудники еще бегали по поручениям, а он рискнул уехать. Терзало безотчетное беспокойство. Улица была пуста – ни соседей, ни хозяйки с супругом. Интересно, ужин приготовила? Или дуться будем? К сожалению, вместо ужина поджидала жирная фига! Дом был пуст – никакого женского присутствия. Беспокойство усилилось. Странно, почему он начал париться из‐за этой девчонки? Снова, как и утром, обошел свои владения, заглядывая во все углы. Прошел по саду, прочесал местность с обратной стороны, включая туалет «типа сортир». Когда вернулся в дом, его буквально трясло. Сумочка Людмилы лежала на кровати! Косметичка, какие-то салфетки, чистый блокнот. Ни денег, ни документов… Впрочем, документов и раньше не было. Утром Людмила также отсутствовала, но она была жива и здорова, наблюдала, как он любезничает в забегаловке с Юлей. Почудиться не могло. Что ей тюкнуло в голову? Платье, в котором она была днем, тоже лежало на кровати. В поход собралась? За что ему все эти наказания?! Вроде в меру грешил в текущей жизни…

Кошмарные мысли полезли в голову. Людмилу хотели убить, потом стало не за что, остался лишь один повод: отомстить Светлову, которого не удалось пристрелить ночью! Как ни крути, он нес ответственность за эту девчонку. Сходил к соседям, задал вопрос. Раиса Григорьевна смотрела исподлобья, пожала плечами. Язвить не стала от греха подальше. Андрей направился к Никите с Анютой. Те выгружали из машины пожитки, переправляли в дом.

– Не, сосед, не видели, – покачал головой Никита. – Нас вообще весь день не было, на мыс Доброй Надежды ездили.

– Он вроде в ЮАР, – не понял Андрей.

– Ты не поверишь, – засмеялась, высунувшись из дома, Анюта. – Мы тоже так считали. А что, пропала девушка? Обидел, поди? Вернется, не переживай. Мы, если что, всегда возвращаемся.

Может, и обидел. Но от этого не легче. Он сел в машину, покатил к единственному на весь частный сектор таксофону. Терпения не хватило, выгнал из будки веселящихся подростков. Отыскал в блокноте недавно записанный номер телефона.

– Алло, это Светлана? Светлана Суровцева?

– Да, кто это? – недоуменно сказали в трубку.

– Майор Светлов, уголовный розыск.

– Кто? – Удивление на другом конце эфира не было наигранным. Он объяснил, мол, мы с вами уже встречались, ваша родственница Людмила Ключевская попала в неприятную ситуацию…

– Вспомнила. – В голосе абонента заиграли юмористические нотки. – Вы тот симпатичный милиционер, с которым мы разговаривали. Что-то не так с Людмилой? Не скажу, что меня это сильно колышет, но…

– Она не приезжала к вам сегодня?

– О бог мой… – Собеседница чуть не поперхнулась. – Насколько знаю, нет. Можете объяснить, что случилось?

Что тут было объяснять, пропала девушка. Объяснил, как мог. Светлана засмеялась:

– Всего-то? А я подумала, что-то случилось. К сожалению, не знаю ничего о ее привычках и замашках. Но жизненный опыт подсказывает, что она вернется. Но поискать, я думаю, стоит. Мало ли что. Ищите, товарищ майор Светлов. И это самое… – Светлана помялась. – Можете держать меня в курсе – жива она там, вообще?

Он подавил желание помчаться в отдел и объявлять всеобщее построение. Посмеются, покрутят пальцами у виска. Вернулся домой, убедился, что девчонка не возвращалась, снова сел за руль. На этот раз поехал в обратном направлении, к морю. Дорога была не для слабонервных, но все-таки подъехал к берегу. Береговая зона в этой части города была не оборудована, купались лишь местные да те, кому нечего было терять. Он спустился с травянистого обрыва, побродил по гальке. Сумерки наступали, но видимость пока сохранялась. Сидели компании, кто-то выпивал. Отчаянные люди купались в море. Андрей задавал вопросы, переходя от компании к компании. В основном присутствующие отнекивались, пожимали плечами. Расписанный наколками товарищ в тельняшке выразил желание подраться – не понравился взгляд прохожего. Но смутило удостоверение майора милиции. Он пошел дальше. Работала лодочная станция, какая-то прибрежная забегаловка для не самой взыскательной публики. Горланили алкаши. Под обрывом кого-то мутузили. Берег в этом месте был неровный, но место для купания формально имелось. Плескалась полная мадам в лучах заходящего светила, пьяненько хихикала. На берегу валялись лодки, многие были перевернуты. Чуть дальше находился какой-то обглоданный бетонный пирс, к нему тоже были пришвартованы малые плавсредства. Делать было нечего, Андрей побрел на пирс. В пришвартованной лодочке выпивали трое – явно не передовики производства. Наливали в единственный стакан дрожащей рукой из бутылки без этикетки, пускали пойло по кругу. В качестве закуски выступала обглоданная луковица и спичечный коробок, которым занюхивали. Андрей присел на корточки, пожелал приятного аппетита. Алкаши насупились. Андрей изложил просьбу, уже ни на что не надеясь.

– Вложиться бы надо, товарищ, – почесал за ухом предприимчивый тип с птичьей шеей. – За фуфыриком сгоняй, потом поговорим. Курева еще купи, а то у нас кончилось.

Обострять отношения хотелось в последнюю очередь. Андрей показал три рубля и недокуренную пачку «Интера». Мол, сами сгоняете, но сперва поговорим. И без вариантов. Человек с птичьей шеей задумчиво пожевал губами, а потом заржал. И все остальные тоже. Баба тут парой часов ранее занималась благотворительностью. Молодая, именно такая, как он описывал. И звали ее – точно! – Людка. Честной народ угорал с этой бабешки! Ходила такая смурная по берегу, спотыкалась, словно слепая. На камешке сидела, плакала. Ну, мужики народ участливый, стали спрашивать, что да как. Без всякой задней мысли – ну, естественно. Если честно, этим пропитым рожам интимная близость и на хрен не нужна. В общем, разговорили, дали хлебнуть из стакана. Тут она оживилась, вытащила кошелек из заднего кармана, давай вынимать купюры! В общем, берег гудел. Стала лучшей подругой, смеялась вместе со всеми, выпивала, сорила деньгами. Червонец точно скинула. Потом танцевала на эстрадной площадке, похабно хихикала. Лично Серега (парень с шеей) этого не застал и приятели тоже, но народ рассказывал. Ну да, пару часов назад это было. Всех напоила, наобнималась вволю с местными забулдыгами – а потом пропала. Теперь станет чем-то вроде местной легенды…

Андрей расстался с деньгами, с сигаретами, растерянный бродил по пирсу. Слава богу, просто напилась, убийцы оказались не при делах. Но куда она исчезла? Хоть бы купаться не пошла! Он опять побродил по берегу, пообщался с населением. Практически стемнело, над забегаловкой зажегся фонарь. Впору самому надраться до свинячьего визга! Снова нелегкая понесла на пирс. Донесся гудок – к пирсу подходил старенький буксир, волочил за собой весельную лодку без весел. Екнуло что-то в груди, майор встал как вкопанный, стал всматриваться. Буксир подошел бортом к пирсу, заскрипели лысые покрышки, навешанные для амортизации. Стукнулась лодочка о бетон. Андрей бросился к лодке, он точно что-то чувствовал!

– Ваше? – высунулся из надстройки просоленный моряк. – Лодку в море унесло, могла до Турции доплыть или там… до Болгарии. Хорошо, пограничники сообщили, а я мимо шел… Забирайте, если ваше!

На дне лодки свернулась клубочком в стельку пьяная Людмила в мокрых джинсах и рваной кофте! Лодка дала течь, она лежала в воде, посапывала, причмокивала. Рядом валялась пустая бутылка портвейна. Много ли надо ребенку для счастья? Он и сам был счастливее некуда. Моряк помог вытащить потеряшку на пирс. Андрей совал ему все, что осталось, – мятые купюры, какую-то мелочь. Мужик отнекивался, но все же от денежного вознаграждения не отказался. Людмила и не думала просыпаться. Андрей взвалил ее на закорки и под бурные аплодисменты присутствующих понес к машине. Погрузил на заднее сиденье. Ноги уже отнимались. Но чувствовал себя, как рыбак, выловивший крупную рыбу. Встал у самой калитки, втащил девчонку на участок, при этом озирался: не видит ли кто этого срама? Перевалил бесчувственное тело через плечо, как скатанный ковер, понес в дом. Пристроил на кровать, сняв обувь, прикрыл одеялом. Постоял пару минут, как над телом усопшего, выключил свет. На цыпочках удалился из дома, запер дверь. В блоке «Интера» оставались две пачки. С наслаждением покурил на крыльце, побежал к машине.

Через пару минут он притормозил у знакомого таксофона, бросил две копейки в прорезь.

– Нашлась? – оживилась Светлана и засмеялась – большей частью с ехидцей. – Я же говорила, что никуда она не денется. В открытое море, говорите, унесло… М-да. Привет пароходам. Не скажу, что как-то вовлечена во все это, но настроение подняли, товарищ майор Светлов… Хорошо, привозите, если совсем стала невмоготу, сделаю одолжение. Надеюсь, не сегодня? Ну конечно, пусть поспит девочка. Утром звоните, если решитесь, но не поздно, мы не можем весь день караулить у телефона…

Он вывернул на свою улицу, медленно поехал вдоль оград. До участка оставалось несколько строений. Высунулся силуэт из открывшейся калитки, махнул рукой. Андрей притормозил, немного удивившись, поставил машину на ручник и вышел.

– Привет, – сказал мужчина лет шестидесяти с неотчетливым во мраке лицом. – Василь Петрович меня кличут, живу тут. А ты ведь дом снимаешь в конце улицы – ну там, пятый от меня или какой?

– Снимаю, Василь Петрович, – согласился Андрей. – А что хотели-то?

– Закурить дай.

Ну замечательно… Стараясь не выдать охватившего его раздражения, Андрей вынул пачку, сосед начал ковыряться в ней.

– Забирайте всю, Василь Петрович, у меня еще есть. – Приступ щедрости накатил, весь вечер сегодня раздает подарки.

– Вот спасибо… – сосед обрадовался, сунул сигарету в рот, пачку в карман. Андрей щелкнул зажигалкой, мужик с наслаждением затянулся. Хотел уже бежать, но тот заговорил:

– Дело тут такое, сосед, не знаю, интересно ли тебе… Вчера ты с утреца пешим ходом домой возвращался, не видел ни хрена… Вроде трезвый был, но шел как пьяный. Потрепала тебя, видать, та ночка… Ты-то не видел, а я заметил – машина за тобой медленно ехала. Ну, прямо очень медленно – и не здесь, а по той стороне дороги. Мужик в ней сидел, но я не очень его разглядел. И смотрел он так на тебя… ну, словно ты ему кучу денег должен, вот… Стал ближе подъезжать – а ты идешь, ни хрена не знаешь… Потом у Витьки Макарычева ворота на той стороне открылись, народ попер – бухие все, похмельные, именины он вчера жене справлял… Ну, этот тип в тачке остановился, давай так волком смотреть. Потом развернулся и прочь поехал…

– Что за машина, Петрович? Номера не запомнили?

– Да бог с тобой, какие номера… А марка… да хрен ее знает, «Жигуль» вроде – то ли серый, то ли синий, не запомнил…

– А что за мужик-то?

Василь Петрович силился, но не был он мастером составлять словесные портреты. Вроде молодой, по крайней мере не старый, рожа такая… нос… глаза… Да хрен его, в общем, знает, товарищ майор.

– Ну, это я так, сосед, не знаю, может, почудилось. В общем, если интересно тебе…

Безусловно, было интересно! Нарисованный Петровичем портрет был, мягко говоря, плох. Однако кого-то напоминал. Он не был верен, но… Поблагодарив соседа, Андрей заспешил домой. Людмила спала, все в порядке. Правда, спала на полу. Пришлось поднимать, перекладывать. Людмила брыкалась, что-то бормотала во сне. Несло от нее как от портовой забегаловки. Андрей запер все двери, установил «сигнализацию», пристроился рядом, как бедный родственник…

Утром вскочил, съездил на работу, вернулся, когда поднялось солнце, облегченно перевел дыхание. «Дебоширка» уже не спала, сидела на кровати, сжавшись в комочек, с ужасом смотрела ему в глаза. Лицо опухло, волосы торчали дыбом – это было что-то неповторимое!

– Ну, здравствуй, страна, – майор ехидно ухмылялся. – Как здоровье, как животик? Не болит ли голова? Вы помните хоть что-нибудь из вчерашнего, Людмила Геннадьевна?

– Вообще ничего… – хрипло выдавила Людмила. – Со мной такое впервые… Что вчера было?

– О, вы хорошо отдохнули. Подружились со всеми алкашами на побережье. Плясали под заводную музыку – надеюсь, одетая. Потом в компании бутылки портвейна вы решили покататься на лодочке, утопили весла, но вам все равно было хорошо. Вы могли погибнуть в открытом море, но это пустяки. Главное – доказать мне непонятно что. Скоро прибудут сотрудники КГБ вместе с погранслужбой – заводить на вас дело за бегство из страны. Вас выловили практически в нейтральных водах.

Людмила издала горлом отрывистый звук, глянула с ужасом и умчалась через черный ход в туалет. Вернулась через пять минут – качаясь, но уже оживая.

– Возможно, мы сможем решить вопрос с вашей госизменой, – продолжал Светлов, – но только в том случае, если вас не будет в городе. Сейчас вы умываетесь, пьете крепкий чай, и я везу вас к вашей сестре Светлане в Сторожевое. Она любезно согласилась предоставить вам убежище на пару дней. А потом кое-кому пора и в Краснодар.

– Нет… – в отчаянии выдохнула Людмила.

– Да! – повысил голос Андрей. И допустил, сбавив обороты: – Ладно, поживешь пару дней у Светланы, от тебя не убудет. После всего, что ты вчера учудила по синьке…

Выбор не стоял; потрясенная, с раскалывающейся головой, Людмила проглотила остывший чай, от еды отказалась. Поникшая, стала собирать вещи. Андрей действительно позвонил Светлане. Та поломалась для приличия – ладно, была не была. Даже навстречу пошла: поедут с мужем по делам в Меркадию, готовы забрать «алкашку» на заправке у западного выезда с Паланги. Уж она ее перевоспитает! «Вы осторожнее там, – предупредил Андрей. – Девушке досталось, у нее тяжелая личная драма». Людмила пребывала в ступоре. Безропотно села в машину на заднее сиденье, съежилась. От нее еще попахивало. Андрей открыл окно, завел двигатель. Первую часть пути Людмила молчала, пила воду из литровой канистры, которую он заботливо положил сзади. Потом стала охать, возиться.

– Ты пришел тогда утром – весь побитый, измученный, я чуть с ума не сошла… И вообще паршиво было на душе… Не знаю, как объяснить…

– А незачем было воображать невозможное, – откликнулся Светлов. – Сразу сказал, у нас с тобой ничего не будет. Понял уже, ты влюбчивая, все такое… То же самое могу сказать и сейчас. Извини, в общем, ты сама себя накрутила.

– Да, наверное, – вздохнула девушка. – Дура я, дура, но уж какая есть, другой не буду… Обиделась на тебя страшно… А потом увидела, как ты в кафе с той шлюшкой сидел, любезно улыбались друг дружке. Она тебя просто раздевала взглядом… Сбежала через кусты, домой вернулась. Так паршиво было на душе, хоть в петлю лезь… Собрала все, что от Светланиных денег осталось, – и во все тяжкие… Вторую половину своего бенефиса вообще не помню. Господи, мне так стыдно, ведь я совсем не такая…

Андрей украдкой посмеивался, поглядывал в зеркало над головой. Город проехали, потянулись унылые предместья, заросшие дичкой, персиковыми деревьями и пирамидальными тополями. За последними домами оборвался асфальт, потянулась колдобистая грунтовка. Дорога петляла между островками зелени, погружалась в дикую местность. Колея была разбита протекторами грузовиков и тракторов. Он запоздало сообразил, что этой дорогой для выезда на шоссе горожане почти не пользовались, предпочитали восточный выезд – пусть не по асфальту, но по укатанному щебню. Машину затрясло. Но возвращаться и следовать в объезд уже было поздно. Людмилу это, казалось, совсем не беспокоило.

– Слушай, – сообразила она, – но раз ты весь вечер искал меня по городу, бегал, нервничал, как ты говоришь… значит, не так уж я тебе безразлична?

– Слушай больше, что я говорю, – проворчал Андрей. Хорошо, хоть краску на щеках не заметила.

– За нами, кажется, машина едет, – вдруг забеспокоилась Людмила. – Серые «Жигули» или что-то такое…

Он вскинул голову к зеркалу. Вроде никого. Но дорога петляла, скопления ивняка заслоняли обзор. Машину подбросило. Черт! Он не мог смотреть одновременно и вперед, и назад! Стиснул зубы, крепче вцепился в баранку.

– Ты уверена?

– Ну да, я же не слепая… – Людмила привстала, выворачивая шею. – Вон они, я же говорила!

Теперь он тоже видел висящую на хвосте машину. Она мелькнула на дороге и пропала – видимо, водитель сместился к кустам и притормозил. Застенчивые какие, не спешили приближаться. Он нащупал локтем кобуру под спортивным пиджаком – вроде легче от этого должно стать…

Кусты оборвались, дорога плавно поднималась вверх. Местность была неровная – овраги, земляные валы, вялая от жары растительность. Людмила неустанно вертела головой. Серые «Жигули» пропали.

– Зачем тебя вообще понесло на эту дорогу? – проворчала спутница. – Здесь даже не короче.

– Не знаю, – пробормотал Светлов. – Так договорились…

Впереди уже виднелось шоссе, по нему проносились автомобили. Чуть левее на трассе автозаправочная станция. Он глянул на часы – увы, сегодня он не пунктуален. Какая-то машина съехала с шоссе, двигалась навстречу, переползая ухабы. Судя по очертаниям, старый «РАФ». У Светланы кончилось терпение и она поехала навстречу? Он снова то и дело поглядывал в зеркало. Серые «Жигули» из кустов не появлялись, да и слава богу. Он высунулся из машины. Водитель «РАФа» тоже показал голову. Так и есть, Артем, муж Светланы. И сама Светлана просвечивала на пассажирском сиденье – всматривалась, высунула руку, помахала. Машины остановились метров за двадцать друг от друга.

– Эй, привет, это вы? – Светлана с распущенными светлыми волосами выпрыгнула на дорогу. Она улыбалась. – Привезли нашу ветреницу?

– Привез! – крикнул Андрей, натягивая рычаг стояночного тормоза. – Забирайте, Светлана! Пошли, подруга, – повернулся он к Людмиле.

Девушка надула губки, натянула на лицо скорбную маску.

Она едва тащилась, приходилось подталкивать. Светлана усмехалась. Артем зевнул, вылез из машины, посмотрел по сторонам.

– На кого меня обменивать будешь? – проворчала Людмила.

Андрей засмеялся. Фильм «Мертвый сезон», где главную роль сыграл Донатас Банионис, вышел четыре года назад и сразу завоевал народную любовь. Больше всего запоминалась последняя сцена.

– А что мы такие кислые, Людмила? – веселилась сестра. – А, понимаю, похмелье. Поехали, сеструха, будем учиться элементарной алкогольной грамоте.

Быстрое движение глаз – и он все понял. Не ошибся! Характерный жест – Артем вытаскивал что-то из-за спины. Да не что-то, а то самое! Андрей выстрелил секундой раньше – громыхнуло по ушам, отдалось в мозгу. Завизжала, отпрыгивая, Людмила. Эх, не хотелось подставлять ее под удар, но так уж вышло. Артем охнул, выронив пистолет. На груди, на уровне сердца образовалось алое пятно. Он шатнулся, схватился за дверцу «РАФа» и повалился ничком.

– Артем!!! – истошно завизжала Светлана, меняясь в лице.

Бешеная фурия набросилась стремительно, Андрей не ожидал. Она повалила его, оседлала, злобно задышала в лицо. Выпал пистолет, куда‐то откатился. Он бы справился с ней – ведь просто баба! Но сработал фактор внезапности. Еще и затылком ударился о камень на дороге. Она оплела его ноги, так что не вырваться, схватила за горло правой рукой. Пальцы были длинные, цепкие, с острыми ногтями – они мигом впились под кожу, и перехватило дыхание. Светлов ожидал чего угодно, только не этого, слабел, задыхался. Фурия злобно хохотала, левой рукой потянулась к пистолету, до которого было не больше метра. Он не мог ничего сделать в этой ситуации – извивался, пытался сбросить с себя, но она вцепилась, как клещ. Уже схватила пистолет…

И вдруг взревела благим матом! Раздался хруст. Людмила прыгнула ей на руку, придавила подошвой запястье. Явственно переломилась лучевая кость. Убийца извивалась, теряла сознание от боли. Взять пистолет переломанной конечностью она уже не смогла. Трясясь на ухабах, подкатили серые «Жигули», завизжали тормоза. Из машины стали выпрыгивать знакомые лица: Шура Хижняк, Арсений Голицын. Хлопал глазами «неверующий» капитан Голицын.

– Лежать! Милиция! – звонко крикнула Нина Витальевна.

Он обо всем договорился час назад – чтобы подстраховали, вмешались при необходимости. Уверенности не было, зато теперь – хоть отбавляй! Светлану схватили под локти, оттащили от майора. Она орала, как ненормальная, слезы брызгали из глаз.

Андрей поднялся, держась за горло, ноги разъезжались. Проткнула все-таки кожу, чуть до греха не довела… Дышалось с перебоями, но он уже не задыхался. Людмила, бледная как мел, стояла рядом, рылась в сумочке. Достала носовой платок, приложила к его шее. Он обнял девушку за худенькие плечи. Людмила удивленно вскинула голову, губы задрожали…