Хозяин женского общежития

Глава 29

«Влюбленная…», — мысленно фыркаю я. Нет, я не в него влюблена, а в свою жизнь при нем. Он, конечно, потрясающий любовник, но что я о нем знаю вообще? То, что каждое Рождество он отмечает с родителями в Швейцарии. То, что мама умерла у него осенью в прошлом году. Что он скучает по ней и выбрал себе похожую девушку.

А еще я знаю, что Харви любит вечеринки и умеет веселиться. Он талантливый художник и очень ответственный. И умопомрачительно красив. Он не пьет кофе, только чай. Не любит смотреть телевизор, но с удовольствием посещает премьеры артхаусных картин из разных стран. Он лучший игрок футбольной команды. Интересный собеседник. Хороший репетитор по истории искусства. Он умен, уверен в себе, очарователен и не боится рисковать и нарушать правила. И он всегда считается со мной, если я настаиваю, а настаивать на своем я не боюсь. Он именно такой мужчина, а каком я мечтала всю свою жизнь.

Сердце обдает жаром. Я сглатываю и выдавливаю из себя улыбку. Нельзя показывать мое истинное настроение, только не сейчас. Я ведь знала, что так будет.

— Ваш сын замечательный, — говорю я Эйдену.

— Я знаю, — отвечает он. — Он то же самое говорит о тебе.

— Он рассказывал обо мне раньше?

— Да я только о тебе и слышу последний месяц, — усмехается Эйден. — И теперь вижу почему.

Я смущенно улыбаюсь и опускаю глаза. Его пристальный взгляд кажется мне слишком навязчивым. Не по себе. Неужели он пытается меня раскусить? Лучше бы кусал Кэндис. Она точно не от большой любви замуж собралась.

— Дюваль — знакомая фамилия. Ты, случайно, не дочка Бернарда Дюваля? Тысячу лет его не видел. Как он?

— Нет, — мотаю я головой. — Я не его дочь.

Но внутри что-то щелкает. Бернард — Бернадетта, мое второе имя. Так и подмывает позвонить маме, но в тесном частном самолете негде уединиться. Да еще и бортпроводник выходит из кабины и просит приготовиться к взлету. Выбежать на минутку не получится. Я пристегиваю ремень и начинаю, как безумная, расспрашивать Эйдена о Бернарде Дювале.

Он рассказывает мне о том, что он крупный французский финансист со своей фирмой. Работает со многими бизнес империями. Империя Дрейков была одной из них до того, как Бернард уехал во Францию.

— А чем вы занимаетесь? — спрашиваю я.

— Харви не рассказывал, да? Его не очень интересует бизнес. Скорее всего, наследницей станет его старшая сестра. Она — акула, ей палец в рот не клади. А Харви… он в мать. Нежная творческая душа.

Я не могу сдержать улыбки, про нежность он в точку попал, но упустил его страстность. Харви станет великим художником современности, в этом я не сомневаюсь. Возмущать толпу своими откровениями он умеет, а больше ничего и не надо.

А вот про сестру я ничего раньше не слышала. Как оказалось, она давно переехала в Рим вместе с мужем. Они уже летят в Швейцарию на другом самолете.

— Сейчас я в основном занимаюсь инвестициями, — продолжает Эйден, — но за плечами у меня большие накопления и несколько производственных компаний со всякой канцелярской мелочовкой. Харви все подбивает меня расшириться на производство художественных инструментов, но я ничего в этом не смыслю. Мне что кисть для школьника, что для художника, что до маляра — все одно.

— Харви смыслит.

— Да, в этом ты права, — улыбается он. — Да и ты тоже, так ведь?

Мы болтаем всю дорогу до Швейцарского аэропорта. Краем глаза я наблюдаю за тем, как Рина и Кэндис воркуют с Харви. Родители Рины общаются между собой и не замечают отчаянного боя между дочерью и подругой за сердце парня, который, между прочим, занят.

Чем дольше длится их общение, тем сильнее я переживаю и все чаще оборачиваюсь. И вдруг Эйден Дрейк кладет руку на мою руку и чуть наклоняется вперед:

— Не бойся, такая красота без сопровождения не останется.

Я недоуменно вскидываю брови и поворачиваюсь к нему. Интересно, что именно он имеет в виду?

На подлете нас просят переодеться в более теплые костюмы. Все принимаются ворошить багаж. Девушки облачаются в роскошные шубки и пушистые унты, и только я остаюсь сидеть на месте.

— Я не подготовилась, — смущенно говорю я.

— Это я ее не подготовил, — говорит Харви и накидывает мне на плечи свой пуховик. — Ничего, сейчас заскочим в магазин.

Так и происходит. Все гости едут отдыхать в роскошный отель, а мы с Харви едем в местный дом моды. Не скажу, что меня это расстраивает. Я уже привыкла жить за чужой счет, и от души радуюсь, что мистера Пингвина здесь нет, и я сама смогу выбрать себе хотя бы зимний гардероб.

Конечно, я выбираю шубу. Каждая девушка в глубине души мечтает о роскошной норке. Ноги, как и у других участниц предстоящих лыжных гонок, облачены в унты. Да простят меня несчастные животные! Еще я беру пару свитеров и джинсы с утеплителем. Теперь я полностью готова покорять горы.

— Вечерние платья ты с собой взяла? — спрашивает Харви.

Нет, я вытащила из чемоданов все, кроме лыжного костюма. Я мотаю головой.

— Надо было предупреждать. Я никогда не выезжала дальше Флориды.

Дальше мы идем наряжать меня в вечерний туалет и только после оказываемся в роскошном отеле, устроенном в старинном здании на склоне горы. Выглядит он просто бесподобно.

Я жду, что Харви заселит меня в одноместный номер, но администратор за стойкой регистрации говорит:

— Пентхаус для двоих с выходом в сад на крыше. Прошу вас, сэр, леди.

Леди — это я, и я уже привыкла к этому.

— Надеюсь, ты не против? — спрашивает Харви.

Я поворачиваюсь к нему и говорю:

— Поцелуй меня.

Харви сгребает меня в охапку и наклоняет, как в старом кино про любовь. И целует, не как любовницу, а как любимую. Аж больно.