Хозяйка таверны: спасти семью

Глава 8. Шокирующие слухи...

Два дня ушло на переделку картин. Санни не одобрил эту идею от слова совсем, дулся на меня смертельно, но потом успокоился. Лео же отнесся ко всему нейтрально и принялся за дело со смирением послушника монастыря.

Лера, конечно, оказалась просто талантищем. Я удивлялась, что её работы годами пылились в сундуке, хотя такая красота должна была быть обязательно явлена народу. На вышитых полотнах пестрели изумительные букеты, пейзажи и даже пара портретов. Когда Лео увидел эти портреты, весь аж посерел, помрачнел и обессилел.

- Папа... мама... – прошептал он тоскливо, думая, что я не слышу, и провёл пальцами по изображённым лицам.

Я как раз стояла на пороге комнаты, где и застыла, не смея даже вдохнуть. Лео смахнул скупую слезу, опустил голову, а моё сердце едва не разорвалось от сострадания.

Захотелось осесть на пол и заплакать вместе с ним: настолько жгучую боль сейчас транслировал этот решительный и смелый парень. Кажется, в его груди билось весьма ласковое и доброе сердце, потому что не каждый мужчина способен на столь глубокую привязанность к родителям.

Боже, как же так могло случиться? Почему в эту семью пришло столько бед???

Но и я здесь не просто так, правда?

Поспешила скрыться, чтобы от преизбытка чувств не броситься Лео на шею. Я всё-таки не Лерия и не собираюсь лить слёзы по поводу и без. Буду действовать...

Именно поэтому я вихрем ворвалась в кухню. Кажется, откладывать свой проект больше нельзя.

Занялась пиццами и за три часа успела приготовить пять штук.

Лео до сих пор не спустился со второго этажа, Санни куда-то ускользнул, а я была этому рада.

Воспоминание о тоскующем Лео заставило меня взять себя в руки и отбросить всякое смущение. Я сама пробегу по соседям, включу всю свою общительность и обаяние и во что бы то ни стало продам пиццу! Это станет началом возрождения нашей замечательной семьи…

***

Корзина была набита доверху упакованными в бумагу большими кусками пиццы. К счастью, в этом мире с бумагой было не столь напряженно, как в земном средневековье. Похоже, её изобрели довольно давно и использовали даже в быту. В неё заворачивали продукты, вещи, лекарства, ею же пользовались в нужнике, что меня невероятно порадовало.

Упаковала треугольники пиццы я красиво и профессионально: товарный вид получился изумительным. Сверху в тарелке оставила мелкие кусочки блюда, чтобы желающие могли попробовать вкус. О цене я поговорила с ребятами еще вчера. Целая пицца могла потянуть максимум на один солид, а кусок-треугольник (который составлял треть пиццы) соответственно на тридцать пять мелких монет, называемых здесь пенни. Да, да, названия удивительно напоминали земные, что было мне весьма на руку: хоть не запутаюсь в них.

Я набросила на плечи темный длинный плащ, подбитый бурым мехом, и шагнула за порог.

Честно говоря, я еще ни разу не рассматривала улицу настолько внимательно. Она выглядела аккуратной, хотя и узкой. Полотно дороги оказалось устелено каменной кладкой, значит, хороший район. Домики, тесно прилепившиеся друг ко другу, были по большей части каменными, двух или трехэтажными, с черепичными крышами и флюгерами на попадающихся башенках. Короче, сказочный городок.

Редкие прохожие выглядели ремесленниками или торгашами. Неплохо одетые, но и не в шелках. Кто-то ехал на лошади, кто-то в простенькой двуколке без вензелей. Несколько дам – дородных и степенных прогуливались - по противоположной стороне улицы, но в мою сторону даже не взглянули.

Итак, соседи.

Я вчера невзначай расспросила у Лео о них.

Справа от нас в двухэтажном доме жили две семьи – Фанель и Мирро. Первая занимала нижний этаж, вторая - верхний. Обычные работяги, простые и вежливые. Пойду сперва к ним.

Повернула налево и через минуту стояла перед потертой деревянной дверью, рядом с которой поблёскивал большой дверной колокольчик. От моего прикосновения тот зазвенел так громко, что вздрогнула даже дремавшая неподалёку собака.

Я откашлялась, вспоминая заготовленную речь, и отрепетировала приветливую улыбку.

Дверь открыла невысокая узколицая женщина лет пятидесяти со строгим выражением лица. Глаза ее на мгновение стали значительно больше, когда она увидела меня, но тут же сузились, а тонкие губы с неожиданной холодностью произнесли:

- Что вам нужно?

О, этот тон напоминал острия вонзающихся в душу стрел.

Я изумилась. Память Лерии выдала пару эпизодов, где она общалась с этой соседкой. Звали ее Сара Фанель, почтенная мать семейства. И в прошлом они с девушкой вполне мирно обменивались вежливыми приветствиями. Но сейчас... сейчас миром и не пахло. Холодом, который источали глаза Сары, можно было законсервировать тушу доисторического мамонта этак на пару тысяч лет.

- Э-э-э, - протянула я, несколько смутившись, - госпожа Фанель, я хотела предложить вам отведать моё новое блюдо. Оно уникально и может украсить ваш обеденный стол всего за один солид...

- Мне ничего от вас не нужно! – процедила Сара, и взгляд её зажегся прямо-таки отвращением, а я опешила. Нет, не то, чтобы я огорчилась из-за ее отказа. В принципе, я готовилась ко всему, но отказ, произнесенный ТАКИМ тоном, изумлял. А еще столь резкая формулировка…

- Почему? – этот вопрос прозвучал глупо, но я не могла его не задать.

- Ты еще спрашиваешь??? – взвилась женщина, больше не заботясь называть меня на «вы». – Я не собираюсь принимать что-либо из рук распутной девки! И так хватает позора на голову, что мы с вашей семейкой соседи!

Я едва не упустила тяжелую корзину на порог.

- В каком это смысле «распутная»??? – возмутилась я. – Как вы смеете меня оскорблять???

- Да назвать тебя приличной – это унизить всех благочестивых девушек города! – оскорбления в мой адрес посыпались, как из рога изобилия. – Притворялась невинной, а сама соблазняла всех окрестных мужчин. Все теперь знают, что в вашей таверне действовал притон, где ты лично обслуживала клиентов! И самым завидным оказался господин Лесли Крэйг! Даже его умудрилась захомутать, дрянная подстилка. А ведь это очень уважаемый в окрестностях человек, завидный холостяк…

Она продолжала и продолжала бросать мне в лицо ядовитые поклёпы, приправленные вопиющей ложью и дикими оскорблениями, а я не могла вымолвить ни слова. Изнутри начало подниматься отчаяние – не моё, Лерино, но я быстро взяла его под контроль. Нет, Валерия Александровна! Не смей поддаваться на эти провокации!!! Здесь всё совершенно очевидно: этот нелюдь, мерзкая скотина Кэйг, успел распустить о ней и её семье самые гнусные и жестокие слухи, которые только мог придумать его извращенный разум.

Я почувствовала, что отчаяние стремительно сменяется ненавистью, а вот это чувство уже поддавалось контролю слабее, потому что было почти исключительно моим.

Я ненавидела таких подонков всей душой. Мне хотелось бы вытрясти из них всю душу и обрушить на них всё то зло, которое они делали другим.

- Хватит! – рыкнула я, устав слушать словесное излияние нечистот в свою сторону, и Сара Фанель на несколько мгновений замолчала. – Не хотите – как хотите! А свою злобную натуру можете засунуть себе…

Да, я почти сказала это. Но потом решила не уподобляться этой мастерице сквернословия и остановилась.

- Всего доброго! – процедила с каменным выражение лица, развернулась... наткнулась на багрового от ярости Лео.

Он стоял посреди дороги, но был достаточно близко, чтобы всё услышать. И злился он, естественно, не на меня, а на нашего главного врага.

- Нет, Лео… – прохрипела я, вдруг потеряв владение голосом. – Не надо…

Ведь я прочла во взгляде брата абсолютную решимость прямо сейчас задушить мерзкого насильника…

К счастью, я метнулась нему быстрее, чем он ушел. Схватив его за рукав, я заглянула в пылающие синие глаза и прошептала:

- Лео, не спеши, прошу тебя! Мы отомстим ему, я обещаю! Мы что-нибудь придумаем. Вместе! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И войну нужно вести на холодную голову!

Парень был разрываем изнутри ещё несколько мгновений, но, видя мое умоляющее выражение глаз, немного смягчился. Я воодушевленно добавила:

- Мы будем умнее! Грубой силой их всех не победить…

И Лео сдался. Кивнул и посмотрел на меня с такой жалостью, словно готов был обнять прямо здесь и прямо сейчас, чтобы спрятать в объятьях от всего этого жестокого мира и всех видов зла…