Хрестоматия по истории Таджикской ССР

Находки в пещере Тешик-Таш.

Первобытно-общинный строй существовал в течение длительного времени. Об этом свидетельствуют те орудия труда, которые археологи находят под землёй.

Образ жизни древнейших обитателей Средней Азии стал известен в результате раскопок наших археологов, в частности, в пещере Тешик-Таш в Байсунском районе Узбекской ССР. В ней около ста тысяч лет назад жила небольшая группа людей. Здесь было найдено несколько сот орудий первобытного человека. Эти орудия стали свидетельством того, что основным занятием обитателей пещеры являлась охота. В пещере постоянно поддерживался огонь. Людей, живших в подобных пещерах, учёные называют неандертальцами. Здесь известный советский археолог, специалист по каменному веку, профессор А. П. Окладников раскопал захоронение восьми-девятилетнего мальчика-неандертальца.

В приведённом ниже отрывке из книги г. Кублицкого «По материкам и океанам» (М., 1954, стр. 296 — 302) рассказывается о раскопках в пещере Тешик-Таш и находке костей мальчика- неандертальца.

«Очередное узкое ущелье, или, как называют в Узбекистане, сай, по которому карабкалась экспедиция, было особенно крутым и загромождённым.

— Рядом есть сай, называется «железные ворота», — сказал проводник, когда они уселись на камни, чтобы перевести дух.

— Тот сай расколол весь хребет. Насквозь. Не веришь? Лет тысячу, а, может, более назад ходили по тому саю из Самаркандского царства в Индию Тимур... (слышал о нём?) велел повесить там железные ворота. Никого не пропускали через те ворота без дани.

Окладников читал уже раньше об этих знаменитых воротах. Где? Кажется, в записках испанского посла Клавихо, ездившего ко дворцу Тимура. Горная легенда подтверждает рассказ испанца. Что же, эти ущелья — вернее щели — так узки, что их вполне можно закрывать воротами. Кстати, надо определить высоту. Ого, полторы тысячи метров над уровнем моря! Это уже настоящая альпийская страна.

Против высокого дерева, выросшего как раз посреди ущелья, Окладников заметил в скале черный грот

— Тешик-Таш, — сказал проводник, перехватив взгляд археолога, — Камень с дырой.

Окладников направился к «дыре» На месте неандертальца он непременно поселился бы тут: место удобное, хорошо защищённое.

Грот был неглубок. С потолка сочилась вода. Капли выдолбили ямки в полу. Окладников наклонился к одной из них. Он увидел мелкие кусочки сильно выветрившихся костей и камни — обычные камни, как сказал бы всякий, кому они попались бы под ноги. Всякий, кроме археолога.

Окладников поднял один из камней. Ему показалось... Нет, не показалось: он увидел, что камень грубо обработала чья-то рука. Вся обработка заключалась в том, что от куска была отколота пластина. Но какая! Не узкая, а широкая, треугольная. Удар был направлен наискось. Знакомый приём!

— Мустье, — прошептал Окладников, — мустьерская техника.

Чутьё не обмануло Окладникова. Разведочная ямка-шурф показала, что наклонный пол грота состоит из пяти «культурных» слоёв с несомненными следами обитания человека. Их разделяли «стерильные» слои земли, не содержавшие таких следов. Значит, в пещере пять раз селились люди и пять раз надолго покидали её. Что заставляло их уходить? Может быть, сырость, которая временами делалась нестерпимой: ведь и сейчас с потолка сочилась вода.

Но важно было не то, почему люди уходили, главное — узнать, как давно это происходило.

- Посмотрим, посмотрим, — бормотал Окладников, орудуя ножом. Рядом с ним на корточках сидели узбеки в своих зеленовато-лиловых халатах. Время от времени кто-нибудь вскрикивал:

— Суяк! Таш!

Это означало: «кость», «камень». Кости принадлежали горному козлу — киику. Они были раздроблены, из них, наверно, высасывали вкусный мозг. А камни... Вот в них-то и было всё дело. Когда углубились подальше, то нашли нуклеусы, или, проще говоря, каменные ядрища. От них ударами были отколоты куски-отщепы. Из таких кусков изготовлялись простейшие орудия. Они должны быть где-то поблизости! И ножи археологов действительно наткнулись на скребла — камни, оббитые так, что ими можно было рубить и резать. Рядом лежали каменные остроконечники, служившие, вероятно, для охоты.

— А это что? — Колхозник показал на тонкую пластину с острым краем.

— Не узнал? — рассмеялся Окладников. — Нож. Ну да, каменный нож. Попробуй-ка вспороть им тушу зверя и снять с него шкуру. А они ничего, управлялись.

Археолог не сомневался теперь, что грубые каменные орудия Тешик-Таша относились к мустьерскому времени, когда на земле обитали неандертальцы. Тут, в этой пещере, много десятков тысячелетий назад жили первобытные охотники. Ему посчастливилось обнаружить то, что так долго ускользало от исследователей: несомненные следы пещерных людей в Средней Азии.

Советская наука получила ещё одно доказательство того, что здесь, как и на всём земном шаре, человечество тоже прошло стадию обезьянолюдей, а затем неандертальцев. Нигде оно не делилось на «высшие» расы, якобы миновавшие эти стадии, и «низшие», прошедшие их.

Находки в Тешик-Таше были очень важны для науки. Но тёмный грот в заросшем шиповником ущелье ещё хранил самую важную свою тайну.

4 июля 1938 года Окладников работал у одной из стен грота. Как обычно, попадались расколотые кости горного козла. Осторожно проникая ножом в грунт, археолог неожиданно наткнулся на кусок какой-то другой кости. Не трогая находку, он кисточкой смёл с неё остатки земли и наклонился ниже. Перед ним лежал кусок кости человеческого черепа. Обыкновенный кусок чуть желтоватой кости.

Это могли быть останки жившего всего несколько столетий назад и похороненного в пещере человека — какого-нибудь охотника или пастуха. Но кость могла принадлежать и современнику найденных в гроте каменных орудий. Вдруг это осколок черепа неандертальца?

Все признаки — каменные орудия, следы быта, раздробленные кости животных — свидетельствовали о том, что череп действительно должен принадлежать мустьерскому человеку — неандертальцу.

Настаёт, наконец, день, когда снова можно вернуться к главной находке. Археологи осторожно удаляют землю. Говорят полушёпотом.

Череп, судя по размерам, принадлежит ребёнку восьми-девяти лет. Он находится не в середине «культурного» слоя, а в самом его низу, будто в специально вырытом углублении. Постепенно расчищаются кости детского скелета. Некоторые лежат разрозненно, других нет вовсе. На костях — следы острых зубов. Какой-то хищник пробрался в грот вскоре после того, как люди куда-то ушли, похоронив ребёнка. Да, теперь смело можно говорить о похоронах. Ребёнка зарыли в землю, а вокруг этого места воткнули рога самых крупных горных козлов».

Следы жизни первобытного человека в Таджикистане

Трудно изучить жизнь первобытного человека. Он не умел писать и, естественно, не оставил своим потомкам письменных источников. Следы его жизни археологи находят только в толще земли. Земля — вот своеобразный архив со следами стоянки первобытных людей. Эти люди днём и ночью тщательно поддерживали огонь, спали у костра, ели убитых на охоте животных, обрабатывали шкуры, изготовляли свои нехитрые орудия. Через какое-то время по разным причинам древние люди покидали это место и уходили дальше в поисках новой дичи. Шли годы, и стойбища древних людей покрывались слоем земли, как бы консервируясь вместе с костями и орудиями труда людей той эпохи. Весь комплекс остатков жизни людей археологи называют «культурным слоем».

Древний каменный век разделён учёными на два основных периода — палеолит и неолит. Палеолит делится на древний (нижний, ранний) и поздний (верхний).

Самая большая в Средней Азии коллекция палеолитических орудий была найдена на месте Кайраккумского водохранилища. О них рассказывает археолог В. А. Ранов (По следам людей каменного века, Ом.: «Археологи рассказывают», Душанбе, 1959, стр. 14).

«Там, где в настоящее время раскинулась пустыня, много тысяч лет назад были тугаи. Люди останавливались на берегах озёр и рукавов, которыми изобиловала значительно более широкая в те времена Сыр-Дарья. У самого берега охотники находили гальку, принесённую рекой, и делали из неё орудия. Эту работу они чаще всего производили на освободившихся от воды песчано-галечных отмелях».

Со временем в этих местах произошли движения земной коры, поднявшие бывшие берега на высоту в несколько десятков метров. Вместе с речной галькой были подняты и находившиеся в ней орудия.

Мы не можем пока сказать, какие звери были добычей кайраккумовцев. Можно думать, что виды животных, обитавших в Кайрак-Кумах, были близки к животным, известным нам из раскопок памятников того же времени — грота Тешик-Таш и пещеры Аман-Кутан близ Самарканда. Важно отметить, что в гроте Тешик-Таш и в пещере Аман-Кутан большинство найденных костей принадлежит тем видам животных, которые встречаются в Средней Азии и в настоящее время... К ним относятся: горный козёл, медведь, леопард, заяц. Имеются и вымершие виды. Среди них: пещерная гиена, дикая лошадь и другие. Не исключено, что палеолитические обитатели Кайрак-Кумов встречались и с мамонтом, предшественником современных слонов. Известна находка зуба мамонта, сделанная в восточной части Ферганской долины, близ г. Джалалабада. Возможно, этот гигант попал на юг позже, уже в верхне-палеолитическое время. А в описываемую нами эпоху в Средней Азии могли жить более ранние виды слонов, современники найденного под Ташкентом сибирского носорога.

Следующий этап существования первобытного человека в Таджикистане — поздний палеолит (40 — 10 тыс. лет до н. э.). В 1953 г. на берегу р. Вахш около посёлка Кзыл-Кала был обнаружен кремешок, оказавшийся превосходным скребком. Типичная ладьевидная форма изделия и характер его обработки позволили отнести этот предмет к начальной поре верхнего палеолита.

Далеко от Вахшской долины, на границе Таджикистана и Киргизии, есть местность, называемая Ходжа-Гор. Здесь у большого источника с прозрачной и вкусной водой найден второй пункт верхнепалеолитического времени, на этот раз его заключительного этапа.

Орудия Ходжа-Гора сильно отличаются от кайраккумских; здесь много разнообразных скребочков — концевых (сделанных на конце пластиночки), или округлых. Найдены и другие инструменты-проколки, булавы, но особый интерес представляют микролитические (маленькие) орудия. Среди последних — кремниевые острия, которые изготовлялись из узких, относительно длинных, правильно ограненных пластинок.

Особенно широко были распространены орудия этого типа на следующем после верхнего палеолита этапе развития каменной техники — в мезолите, но в ряде южных областей (например, в Африке, на Кавказе, в Средней Азии) они встречаются уже в верхнем палеолите.

Развитие и усложнение способов охоты побуждало древнего человека искать новые пути для создания более эффективного орудия. Охотника конца позднего палеолита уже не удовлетворяли тяжёлые наконечники копий типа, описанного нами для мустьерского времени — наиболее поздней культуры древнего палеолита. К тому же такой остроконечник было очень трудно изготовлять. Выход был найден в изобретении так называемых вкладышевых орудий. Мастера, изготовлявшие орудия, стали вырезать в лезвиях своих деревянных клинков узкие продольные пазы, в которых закрепляли острые кремниевые лезвия. Иногда лезвия укреплялись в пазах смолой. В некоторых случаях каменные пластины всаживались в пазы наконечников в виде зубцов; получался, таким образом, своеобразный гарпун, а иногда длинный, чрезвычайно острый нож.

Создание таких, уже сложных орудий, явилось важным завоеванием человека и открыло возможности к большому усовершенствованию охотничьего инвентаря. Дальнейшим изобретением мезолитической эпохи явился лук, намного облегчивший охоту.

Охота первобытного человека

Сергей Викторович Покровский (1874 — 1945) — ученый и писатель — в своих повестях «Охотники на мамонтов» и «Посёлок на озере» (Детгиз, 1956, с. 40 — 43) показал жизнь человека каменного века, природу и животных тех далёких времён. В отрывке «Загон оленей» интересно описана сцена охоты первобытного человека.

...Олений загон был по ту сторону оврага. Там на кочковатом болоте были воткнуты два ряда высоких жердей. Между собой они соединялись также длинными жердями, привязанными пучками ивовых прутьев. Это были две высокие изгороди. Через них не могли перепрыгнуть ни олень, ни дикая лошадь. Изгороди в сторону болота расходились широким раструбом. К береговому обрыву они суживались, как воронка. Здесь оставался проход шагов в семь шириной. Он вёл на небольшую площадку — род террасы, сплетённой из древесных ветвей и замаскированной елями. Террасу снизу поддерживали тонкие жерди. Сооружение было очень шатко. Даже человеку ступить на него было опасно.

Всё население посёлка, кроме старух и больных, приняло участие в облаве. Матери, девушки, подростки и дети лет до семи и старше перебрались на другой берег оврага. Там залегли они длинной цепью, спрятались среди низких кустов ивняка. Несколько дозорных во главе с охотником Калли проползли вперёд, чтобы лучше видеть всё болото.

Ждать пришлось недолго. Скоро из-за низкорослой ивовой поросли показался живой кустарник. Он качался и двигался. Это были рога, одни рога — много десятков ветвистых рогов, ещё обросших бурой шерстью, хрящеватых, полных горячей крови.

Но вот показались и сами олени. Словно стадо больших овец спускалось от леса к болоту. Впереди шли самки с оленятами, сзади — крупные самцы с огромными рогами.

Животные шли и оглядывались. Они почуяли беду. О ней говорило их тончайшее чутьё. По ветру они узнавали человека за много тысяч шагов. Но ветер относил запах посёлка в другую сторону. Зато с тыла он нёс им страшную весть: двуногие близко. Это пугало оленей, заставляло идти всё вперёд и вперед.

Стадо приближалось. Уже слышался глухой храп маток. Явственно можно было различить и хрустящее щёлканье их широких копыт: то самое щёлканье, которое составляет особенность северного оленя. Оно происходило оттого, что во время ходьбы при нажиме на землю двойные копыта их сильно раздвигаются. Это облегчает ходьбу по болоту, по топким местам. При подъёме копыт раздаётся хрустящий звук, от которого и пошло звукоподражательное название «чикчок».

Оленьи матки то и дело окликали своих сосунков, оглядыва лись на лес, мордой подталкивали их. Ведь останавливаться было нельзя. Надо было идти во что бы то ни стало, потому что сзади за ними крались неведомые, но страшные запахи. Последние ряды рогачей уже вышли из кустарников, и теперь стало видно всё стадо.

В передних рядах их нарастала смутная тревога. Откуда-то с самой земли, с протоптанных между кочками тропинок, начинал врываться в их ноздри этот ненавистный и жуткий запах. Опасность была везде. Она надвигалась и от оврага, и от берега реки, и сзади, от опушки леса.

Олени остановились. Одни зорко смотрели кругом, другие поворачивали назад. Их голоса превратились в отрывистый рык, сливавшийся в глухой, басистый гул. И вдруг сзади прорезал воздух громкий охотничий крик, и человек двадцать загонщиков выскочили из-за кустов. Стадо разом рванулось вперёд и понеслось наискось к оврагу. Охотники были уже близко и с криком замыкали кольцо облавы.

Олени помчались между двумя заборами. Путь становился теснее. Оленята и матки смыкались в густую кучу. Самцы, как сумасшедшие, напирали сзади. Свирепый рёв мужчин, визг женщин и детей очень испугали оленей. В диком ужасе прыгали они друг на друга, давили маток и оленят. Передние ряды уже ринулись через проход на плетёную площадку. Площадка покачнулась и с треском рухнула вниз. Но стадо уже не могло остановиться. Задние продолжали напирать. Матки и оленята кучами валились с обрыва. На самом краю олени вскакивали на дыбы и пытались повернуть назад, но напиравшие сзади сбивали их вниз и сами валились за ними. Под обрывом лежали известковые глыбы. Олени падали на них, разбивались насмерть или калечили ноги. Самцы, остановленные давкой, вдруг повернули назад и в отчаянии ринулись обратно. Охотничьи копья не задержали их. Они опрокидывали людей, перепрыгивали через них и мчались дальше. Уцелевшие матки и оленята бросились за ними. В несколько мгновений загон опустел. Ворвавшись из него, рогачи летели по кустам и кочкам. Ушибленные и опрокинутые люди со стоном поднимались с земли.

На заре таджикской металлургии

Человечество за каменным веком через сложный и длительный путь перешло к бронзовому. До 1954 — 1956 гг. на территории Таджикистана было найдено всего несколько предметов бронзового века. В связи со строительством Кайрак-Кумской ГЭС в Ленинабадской области специальные отряды археологов обследовали будущее дно «Таджикского моря». В результате здесь удалось обнаружить целые поселения (они условно пронумерованы археологами) эпохи бронзы. Одним из отрядов археологов руководил доктор исторических наук Б. А. Литвинский. Вот, о чём он вспоминает («Археологи рассказывают», Сталинабад: Таджикгосиздат, 1959, с. 32 — 35).

«В кайраккумских поселениях было найдено множество бронзовых изделий. Особенно много удалось обнаружить ножей. Вот крупный массивный нож длиной 14,6 см. с лезвием шириной до 2,6 см, а вот части лезвий очень маленьких «перочинных» ножичков.

Своеобразное изделие было поднято с поверхности поселения 16. Первоначально его приняли за наконечник копья. Однако такой наконечник трудно было прикрепить к древку. На самом деле это — миниатюрный нож типа кинжальчика. Для обработки дерева служило бронзовое долото, напоминающее по форме стамеску современного столяра.

При пошиве разных изделий из кожи и шкур необходимы были шилья — и они, действительно, найдены в изобилии, на одном из поселений была поднята даже бронзовая игла. Кроме того, были найдены бронзовые наконечники стрел, бронзовые удила, украшения из бронзы и одно — из сурьмы.

Находки многих десятков бронзовых изделий и обломков их заставили задуматься над вопросами: где древние кайраккумовцы добывали руду, как её выплавляли и каким образом изготовляли предметы, которые употреблялись у них в быту? Чтобы разобраться в этих сложных вопросах, мы обратились за помощью к химикам и геологам. В лабораториях Ленинграда, Сталинабада и Алма-Аты было произведено много десятков анализов, которые могли выяснить древнейшие этапы таджикистанской металлургии и металлообработки...».

Человек после изобретения способа плавки медной руды стал получать этот металл в больших количествах, значительно увеличилось число различных медных орудий и изделий.

«В Средней Азии плавка медных руд стала производиться примерно четыре с половиной тысячи лет назад. В Южном Таджикистане у кишлака Шаршар был найден медный топор, содержащий около 98% чистой меди. Однако медь, как материал для орудий, наряду с определёнными преимуществами (возможность получить изделия путём отливки, ковкость) обладала существенным недостатком — мягкостью. Древние металлурги стали добавлять к меди другой металл — олово. Полученный сплав, известный под названием бронза, легче плавится, лучше заполняет форму и, наконец, обладает большей твёрдостью, чем медь. Добавление определённого процента олова к меди делает металл почти таким же твёрдым, как некоторые марки современной стали...».

«О технике добычи руды мы знаем немного. Известно, что в процессе добывания руды находили употребление бронзовых инструментов, отливка которых производилась здесь же на поселениях. Руда дробилась на месте, тут же производилась сортировка и отборка обогащенных кусков, которые доставлялись к месту плавки. При добыче олова применялись и различные каменные орудия, которые, несомненно, были тогда широко распространены в горном деле. Затем руда доставлялась в район поселений.

Почти на каждом поселении встречаются кусочки медной руды, а близ поселения 12 найдено целое скопление мелкодробленых зелёных обломков руды. Здесь, очевидно, производилась и плавка — кругом много кусочков шлака. Впрочем, выплавка руды в гораздо более крупных масштабах велась в нескольких километрах отсюда. Возвышенная площадка покрыта сплошным слоем черных шлаков. В изломе кусок шлака похож на черное непрозрачное стекло, кое-где на нём проступает зелень. Иногда в этом чёрном веществе чётко виден небольшой шарик меди («королёк меди»). Здесь несколько тонн шлака. Когда-то на этом месте располагались печи по выплавке медной руды. От них остались лишь небольшие кусочки обожжённых стенок, да груда отходов — шлаков.

Открыты также десятки мест, где плавке подвергалась сернистая руда. Так как при этом выделялся очень ядовитый газ, обжиг старались организовать вдали от поселений.

По количеству пунктов, связанных с обработкой медной руды, Кайрак-Кумы далеко превосходят другие районы Средней Азии. Близость рудных месторождений, — и не только Науката, но и месторождений соседних Кара-Мазарских гор, позволила развернуть здесь добычу металла в чрезвычайно больших для того времени масштабах».

Крупное поселение бронзового века открыто на территории Пенджикента. Археолог А. Исхаков на протяжении нескольких лет ведёт там раскопки и опубликовал несколько статей о своём открытии. Основные положения статей изложены в его работе «Древний Пенджикент» («Панчакенти кадим». Душанбе, 1982, с. 7 — 10). Из них следует:

Ещё до нашего летоисчисления в III — II тысячелетии до н. э. в 15 км западнее Пенджикента на месте современного Саразма и Авазали находился крупный посёлок городского типа. Установлено, что площадь этого посёлка превышала 90 га. Но жилые дома там имели незначительные размеры — 2 — 3 м в ширину и 3 — 4 м в длину. Стены кирпичные вперемешку с глиняной пах- сой толщиной 40 — 50 см... Это свидетельствует о том, что жителям Саразма не были знакомы ни классовое общество, ни экономическое неравенство.

И всё же на основании находок памятников материальной культуры жителей бронзового века Саразма в какой-то мере можно более или менее точно определить уровень развития народов тех эпох. Например, можно точно утверждать, что они обладали высоким искусством обработки камня, они из камня делали чаши, ступы, ручки ступ. Даже гири для весов ими тщательно отшлифованы. Кремниевые наконечники, ножи, топоры и другие режущие инструменты, изготовленные ими, отличаются совершенством. Очевидно, они унаследовали это искусство от своих далёких предков — людей каменного века. Найдены топоры, кинжалы, ножи, наконечники, изготовленные из сплава меди и олова, и это — яркое свидетельство того, что жители этого региона раньше других народов Средней Азии освоили производство и обработку металла.

И в гончарном искусстве люди Саразма далеко опередили других обитателей Зеравшанской долины — это они, почти 5 тыс- лет тому назад изобрели гончарный круг, создали изящные изделия, раскрашенные яркими красками. Среди керамики Саразма есть изделия, аналогичные керамике Индии и Пакистана, Афганистана, Ирана и Южной Туркмении. И в то же время много изделий мастеров Зеравшана — ножи, кинжалы и др. найдены на территории сопредельных стран.

Этот факт свидетельствует о том, что 4 или 5 тыс. лет тому назад зеравшанцы и другие народы Средней Азии поддерживали торговую связь со странами Центрального Востока. Найдено много костей животных, что свидетельствует о развитом животноводстве в те времена и о том, что тогда было одомашнено много животных.

Земледелие считалось развитой отраслью хозяйства. Обилие каменных ступ показывает, что люди Саразма не знали ни ручных, ни водяных мельниц. Зерно мололи в ступе.

Предполагают, что в основном сеяли ячмень, так как эта культура древнейшая и у неё короткий вегетационный период.

Итак, открытие Саразма — значительное явление в изучении далёкого прошлого не только Пенджикента, но и всех народов Средней Азии.