Хрестоматия по истории Таджикской ССР

В 1747 г. Мухаммед Рахим бий убил бухарского хана Абдулфайза и в 1753 году объявил себя ханом, положив начало мангитской династии. После его смерти власть захватил его дядя Даниял-бий аталык (1758 — 1785). Он, не приняв титул хана, номинально посадил на трон Абулгази, внука Абулфайз-хана, сам же занял должность аталыка.

После смерти Данияла его сын Шахмурад низложил Абулгази-хана, открыто взял всю власть в свои руки и назвал себя не ханом, а эмиром. С этого момента бухарские ханы стали именовать себя эмирами.

Рахим-бий (или Рахим-хан), Даниял и Шахмурад в своей политике опирались на дервишские круги, духовенство и знать. Они начали борьбу с отдельными главарями кочевых узбекских племен за централизацию ханской власти в Бухаре. В известной мере им удалось ликвидировать оппозицию местных феодалов центральной власти.

В процессе войн был нанесен большой ущерб хозяйству страны, особенно земледельческим оазисам.

Нижеприведенные материалы из русских и местных источников свидетельствуют о могуществе аталыка и ничтожестве подставного хана в управлении государством, о положении народных масс, об их сопротивлении произволу правителей во второй половине XVIII в.

Труд Мир Вафа-ий Крминаги «Тухфа-и ханй» («Ханский подарок») мы находим только в рукописях. Приведенный ниже отрывок был напечатан в «Протоколах заседания Туркестанского кружка любителей археологии за 1915 г.,» стр. 34.

Сведения о большой Бухарии, собранные переводчиком Мендияром Бекчуриным в 1780 г.

20 октября 1780 года по приказу императрицы Екатерины II в Бухару был отправлен «татарского диалекта переводчик Мендияр Бекчурин».

Бекчурин из Бухары благополучно возвратился и привез два письма — от хана и его аталыка. Целью поездки царского посла было создание русской коммерческой конторы, на что хан не согласился. Послу в Бухаре не верили и содержали его под стражей.

Бекчурин доставил в Россию интересные сведения о далеком Бухарском ханстве — о бесправии его хана и произволе Даниял аталыка, о военной мощи Бухары, о торговле и т. п.

Ниже приведены отрывки из донесения Бекчурина, извлеченные из архива внешней политики России (ф. Главный архив, Л-33, оп. 74. д. 1. л. 1 — 4).

«Кроме города Бухары, крупными городами считаются Карши и Шахрисябз. Хан Абдулгази Багадур никакой власти не имеет, а следует только в наружности пышным оказалищем, дела же все касательные до управления внутренней земли и до всех внешних обстоятельств, зависят от так называемого аталыка, которого сила столь далеко простирается, что он может одного хана низложить и возвести другого, только бы был из той же фамилии, которая издавна имеет право в ханстве.

При хане и аталыке содержится стража до 3 тыс. чел. войск, г. Бухара в нужных случаях может выставлять до 40 тыс. чел.

Торговля с Бухарией шла через Астрахань, а после построения Оренбурга — через последний. Бухара вывозит разные материалы из шелка и бумаги хлопчатой персидского, индийского и собственного производства, также цветные камни и овчинки бухарские (т. е. каракуль). Из Оренбурга и Астрахани везут сукна, стамедь, холст, кашениль и разные мелкие вещи.

Иногда к императору из Бухары приезжают посланники по большей части с предложениями в общих словах, состоящими в распространении взаимной торговли.

Последний бухарский посланник из России поехал в Турцию, хотя это известие было доставлено переводчиком татарином в Бухару, однако эмир его содержал под стражей, не верил ему, потом выпустил.

Показания некоего бухарца о Бухарин 1785 г.

Имя рассказчика нижеприведенных событий пока не удалось установить. Однако известно, что он на протяжении 10 лет (70 — 80 гг. XVIII в.) жил в Бухаре и — как один из образованных людей своего времени — служил судьей, затем мирзой (секретарем) в секретной канцелярии хана (котиби девон) в Бухаре.

«В г. Бухаре 10 городских ворот, до 60 тыс. дворов, мечетей — 350, училищ до 60 и в некоторых из них до 600 слушателей. Все они выстланы мрамором и раскрашены лазурью.

Войск хана 30000, но снарядов весьма мало. Имена воинов записывают в реестр, но всякий из них живет в своих домах, караулов нет. Когда же, где окажется неприятель, то через крикунов по всем улицам дают знать, чтобы взяв на 10 или 12 дней провизии в такое-то место выступили в поход и тогда если найдутся в рынках лошади, то, покупая, едут на оных в поход. А по возвращении лошадей распродадут. Готового же войска никогда не бывает, но запасным воинам дают из года в год жалованье весьма малое, только для одеяния. У многих воинов ружья испорчены, но щит имеют весьма хороший, привозят их из Индии. Некоторых покупают ценою в 100 руб. Есть также оставшиеся от Надир шаха большие пушки, но их при войске в поле не возят, да и в городе из них стрелять нельзя. Одну или две берут в поход и возят их каждую на 8 быках, но стрелять не умеют. Есть русские [артиллеристы], но искусство стрелять бухарцам не открывают.

Касательно воинских сил: со двора если возмут по 1 чел., то составит 100000. Однако без оружия.

В Бухаре в Государственной записи состоит 32 разных художества, с коих собирают государственные доходы. Не причисленные к сим художественным обществам люди никакой подати не платят. Художники эти — тканей, которые ткут парчи и полотна, кузнецы, мясники, лавошники, веревочные мастера и разные шерстяные и шелковые фабрики мастеровые. Всего 32 разных рукоделия. Сверх того есть 400 дворов евреев, кои содержат шелковые фабрики.

В Бухаре имеется до 10000 российск. подданых — киргизы.

В Бухаре во всем великое изобилие, хлеб родится очень хороший и продается пшеничная мука пуд 20 коп., фруктов пуд по 50 коп., а в некоторых и по 40 коп., сорочинское пшено (рис) но 40 коп. и по 50 коп. пуд, ячмень и бумага [хлопок] родится весьма изобильно. Есть 17 сортов дынь и 32 разных сорта фруктов. Казенные доходы хранятся по городам, но порядочного правления нет. Если бы умно распоряжено было, то вело к умножению казенных доходов.

Есть место, где много золота находится, железные руды есть, свинец есть, но его вырабатывать не умеют.

Бухарский хан не управляет ничем, а вся власть состоит в великом визире, он казнит и наказывает, не спрося хана и не донося ему ни о чем. Нынешний визир Даниял аталык, сын его Шах Мурад — человек весьма храбрый.

Подвластные Бухаре города: Гиссар, Гузар, Карим, Кара- кол и пр. 10 или 15 [городов] наподобие губерний, в каждом есть начальники, судьи и муфтии, которые определяются от хана.

В г. Бухаре текущей воды нет, а привозная есть из реки каналами, которые через 10 или 12 дней наполняются и из оных через жолоба доходит в город в сделанные нарочно каменные бассейны или пруды. Когда в каналах воды не станет, то, где из с их прудов употребляют, а потом из реки приводят воду, река отстоит от города в 25 верстах.

В отдаленности от города есть река Кейчек, из кот. напускают воду на пашни, ибо дождей не бывает. Землю пашут от города в отдаленности в одну сторону 10 дней езды, а в иные 5 дней. Переправ много, а мостов нет. Повозками ездить нельзя.

Дрова возят от реки караваны расстоянием от города 2 дня езды (саксауль). Уголь и дрова продаются 1 ослиный вьюк по 30 и 25 коп. Ежедневно на базаре от 1000 до 3000 ослов навьюченных дровами приходится и все распродаются.

Зима бывает теплая. Съестных припасов в домах не заготавливают, а все покупают ежедневно из рынка. У самых первейших людей и начальников в доме ни пол пуда муки сыскать не можно. Если на базаре 1 день калачей не случится, то весь город терпит голод, если 10 дней содержать город в блокаде, то все с голоду помрут, провианта нет.

Казенные доходы собирают по повелению великого визиря две поверенные особы: 1. Диванбеги Бадал, 2. Мехтар Мухаммед Шариф. Из них один собирает пошлины, а другой с хлебопахотных оброк. Но с их доходов весьма много собирается казны.

Войскам визир дает в год по 1 кафтану и шапке. Остальное все хранится у казначея. На съестное и питейное употребляют из пошлинных доходов.

Мехтар собирает в год до 30000 червоных, но на хана и на войска издерживает 16000 червонцев, остальные же исходят на домашние расходы. Когда мехтар или казначей умрет, то великий визир все что увидит может с платы вещей и денег без остатку брать в казну и хранить накрепко. Но дети мехтаров лучшие вещи, дорогие камни и деньги завременно припрятывают и потом живут богато. Равным образом поступают по смерти того, кто на это место после первого заступит.

Гор. Шахрисябз не мирен бухарскому хану. 10 лет хан посылает туда свои войска, но покорить его не может. Этот город весьма крепок и народ храбрый, войск имеет до 10000. В 1783 году 30000 войск хана его блокировали, но взять Шахрисябз не могли. Бекназар — его правитель не покорился. Эта крепость окружена болотами, из которых под землей проведена вода, а по поверхности кажется землею, но когда наскакивала на те места конница, то по 30 чел. вдруг проваливались под и погибали. Городские, при вылазке минуя те места, прогоняли неприятеля. Дорога к сей крепости только с одной стороны. Из дальних мест через горы привозят провиант. Эту дорогу охраняют войска, чтобы не захватили неприятели.

Города Ходжент, Коканд и Маргелан имеют каждый особых начальников, г. Ташкентом управляет также особый начальник. Но Бухарию за главного почитают. Туркестан есть страна, никакого начальства не имеющая.

В Бадахшане имеется лал, яхонт и алмаз, кот. вывозят в Бухару. 8 пуд озерной соли 40 коп., луку и моркови батман 40 коп., есть также капуста.

О положении пленных в Самарканде

Историк Мулло Хамули был очевидцем многих событий XVIII в. Нижеприведенный эпизод — протест угнетенных, изгнанных со своей родины людей, смелые выступления и едкие слова, сказанные в лицо эмиру Шахмураду — виновнику всех их бед, — происходили на глазах Мулло Хамули (См. С. Айни «Таърихи амирони мангитияи Бухоро» — «История мангытских эмиров Бухары». Ташкент, 1923, стр. 13 — 14).

«В годы царствования эмира Шахмурада в Ура-Тюбе правил Худоярбий бинни Фозилбий из рода Кулига, ему же подчинялись Ходжент, Хаваcт, Зомин и Дизах. Эмир Шахмурад пока был жив вышеупомянутый Худояр не зарился на его земли. Но когда в 1215 году хиджри умер Худояр и на его место сел младший брат Бободевонбеги, до этого правивший Дизахом, эмир Шахмурад напал на Дизах и, подчинив его, вернулся к себе.

На следующий год он направился в Ура-Тюбе, осадил его, но не смог захватить, снял осаду и, напав на Ходжент, захватил его. Эмир Шахмурад в походе захватил все пригороды Ходжента, Ура-Тюбе, Хаваста, Зомина и Ема, пленил всех жителей и привез в Самарканд. Таким образом он... благоустроил Самарканд.

Сохранившиеся в Самарканде кварталы хавастский, зоминский, ёмский, ходжентский, ургутский и другие свидетельствуют, что здесь когда-то жили люди, разлученные с родными местами.».

В Самарканде этих несчастных использовали в основном на строительных работах (их силами построены 24 мечети, городские ворота и другие сооружения).

«Во время строительства одной из арк Шахмурад пожаловал на строительную площадку и начал давать указания архитекторам, но тут двое из разлученных с родной землей — Мавлави Худойназар и Охуну Муллокурбан — оба муллы из Хаваста, подошли к эмиру и один из вышеупомянутых — Муллокурбан с неслыханной дерзостью обратился к эмиру. «Эй, ты, тиран кровожадный, побоялся бы бога! В чем мы провинились, что ты силой оторвал нас от родной земли, отдал в руки этих диких кочевников и жестоких вояк?! Многие наши близкие родные с великими муками погибли под копытами твоих всадников, наши жены с непокрытой головой и босые влачат жалкое существование, твои люди обобрали нас до последней нитки и всех нас пустили по миру и мы, гонимые страхом, оказались на чужбине. В судный день мы спросим с тебя! Ты кровопийца! Называешь себя добрым, благородным, милостивым, мы, дураки, поверили тебе, подумали, что ты веруешь в бога, потому обосновались здесь!.. «Эмир в панике от этих правдивых и горьких слов и не смея перечить отвернулся от них и поспешил во дворец. Муллы вслед ему еще долго поносили его самыми непотребными словами».

Ахмад Дониш о положении в Бухарском эмирате

Ахмад Махдум-Дониш (1827 — 1897) — великий ученый и просветитель таджикского народа — жил и творил в Бухаре. Он был очевидцем многих событий в жизни Бухарского ханства. Все, что он описал в своих произведениях, является неоценимым первоисточником в истории Средней Азии.

В книгах Дониша много сказано и о событиях второй половины XVIII в. Он все это не видел своими глазами, но читал об этом в книгах, о которых мы не знаем (или они до нас не дошли), и слышал от стариков — современников тех событий. По этому факты из истории XVIII в. в произведениях Дониша — тоже ценные первоисточники.

Нижеприведенный материал извлечен из произведения Ахмада Дониша «Трактат, или кратко об истории правления мангытской династии» (Сталинабад, 1960, стр. 12 — 13, 33 — 34).

Упадок порядков в эмирате в годы правления эмира Дониёла...

Знай, что в годы правления эмира Дониёла в стольном граде Бухаре открыто проявились многие изъяны в деле нации, многие медресе и мечети были закрыты, кельи медресе превратились в сеновалы ослов водоносов и зернохранилищ торговцев, потому что многие из племени узбеков вмешались в государственное управление, внося беспорядки в страну, присваивая и пожирая все, что находили, крадя пламя из светильников вдов и зерно из хранилищ вакира и набивая брюхо свое, не останавливаясь ни перед чем и ни у кого не было сил перечить. Среди знати и правителей вовсю процветали пьянство, мошенничество и разврат. От великого насилия и гнета, от бесчисленных поборов и налогов, как аминона и вакилона подданные и земледельцы не имели сил шевельнуться. Если женитьба стоила относительно недорого, то уплата за обряд венчания стоила больших денег. Например, чтобы поставить печать, надо было платить десять дирхемов, за обряд венчания казыю надо было платить десять дирхемов, около восьми пудов пшеницы и десять таньга; плата за весы на базаре была больше пятнадцати таньга.

Феодальные междоусобицы и разорение народных масс в первой половине XIX века

В первой половине XIX века территория Средней Азии делилась на три ханства — Хевы, Ходжента и Бухары. Между ними шли постоянные распри за обладание новыми городами и селами, они соревновались в грабеже населения, чтобы пополнить казну эмира или хана — и постоянно лилась кровь.

Жители городов и сел жестоко страдали от этих войн. Войска топтали посевы, сжигали дома, разрушали виноградники, грабили зерно и скот. Оставались без крова бедняки, голодали.

В первой половине XIX века и до присоединения Средней Азии к России территория нынешнего Северного Таджикистана находилась под игом Кокандского ханства и Бухарского эмирата. Война этих ханств за города Ходжент, Ура-Тюбе, Джизак и другие города и села шла с невиданной жестокостью. Захватчики уводили в рабство людей, дико эксплуатировали их.

Ниже приводятся отрывки, показывающие неимоверное зверство захватчиков. Эти материалы написаны или самими очевидцами тех событий, или со слов очевидцев.

1. Захват и разграбление Ура-Тюбе ханом Коканда Алимханом (1800 — 1810)

Мулло Ниёз Мухаммад Кокандский в XIX в. написал книгу «Шахрухова история», охватывающую всю историю Кокандского ханства.

Автор пишет, что один из ханов Коканда Алимхан в течение своего короткого правления двенадцать раз совершал набеги на Ура-Тюбе, начисто ограбив город и окрестные села.

Мулло Ниёз Мухаммад пишет, что в одном из таких набегов Алимхан «во гневе приказал таджикам и отпрыскам беков разграбить Ура-Тюбе. И кроме песка и камней все унесли с этой благодатной земли. Жители Ура-Тюбе — мужчины, женщины, разутые, раздетые, голодные, смешались с солдатами, они рыдали, плакали, выпрашивая еду и одежду...

2. Осада Джизака войсками Коканда

Примерно в 1806—1807 годах эмир Хайдар (1808—1826) мобилизовал свои войска для нападения на Ура-Тюбе. Но планам эмира помешало нападение войск Коканда. Хан Коканда Алимхан поспешил на помощь защитникам города, так как тогда город подчинялся Коканду. Войска Коканда, преследуя войска Бухары до стен Джизака, осадили город.

Мулло Ниёз Мухаммад в своей книге подробно излагает подготовку Алимхана к захвату Джизака. Оказывается, даже воины хана начали роптать на беспрерывные войны. Они голодали. Среди воинов хана были такие, как Абдурахман. Это он, недовольный политикой хана, перешел на сторону осажденных, передал, что войска находятся на грани развала и призвал осажденных к героическому сопротивлению.

По Мулло Ниёзу, этот подвиг Абдурахмана—предательство, и он всячески поносил его. И ничего удивительного в том, что принижается представитель угнетенных, таджик из горного края, ведь Мулло Ниёз прежде всего историк феодальной эпохи, ярый защитник власти имущих. Итак, вот, что пишет Мулло Ниёз: «Крепость Джизак, сжав в комок сердце скупцов, как кусок булыжника, окружил плотным кольцом осады и приказал [Алим- хан] землекопам и могильщикам в стороне и вокруг крепости подземные ходы сделать, плотникам соорудить крепкие козлы у края рва, а населению приготовить побольше хвороста. Хан заставлял всех по мере сил участвовать во взятии крепости. Никто не имел права уклоняться от приказа, а кто отлынивал, таких ловили сыщики и ежедневно два беглеца подвергались наказанию. Никто не осмеливался отнекиваться от несения службы. Все — и сотники, и пушкари, и десятники, и министры, и дворецкие, и служители культа, и священники — одним словом, благородные и чернь, и воины, и чиновники, и не чиновники с вечера до утра и с утра до вечера искали пути взятия крепости, расстелили хворост на козлы, установили на них огромные луки и взяли под обстрел осажденных. От этих горящих стрел осажденные не могли укрыться ни во дворе крепости, ни внутри своих домов. В страхе они выкопали могилоподобные убежища и живьем закапывались в них... И мужчины и женщины поняли, что крепость эта стала для них уже глаз муравья. От смерти не было спасения. Вот так жизнь в крепости стала невыносима.

Решили с утра выйти из крепости и сдаться на милость победоносного эмира. В ту ночь из числа славных воинов эмира некий Абдурахман — сумасшедший таджик, болтун и дурак начал сеять смуту среди воинов. Доносчики донесли эмиру. Эмир решил наказать его. Но этот неблагодарный и продажный таджик узнал об этом, после полуночи скрылся и очутился в крепости. Собрал осажденных и ободрил их: «Держитесь, войска эмира на грани голодной смерти. Вот-вот они покинут своего эмира». Вот так он болтал всякую чушь и вздор этот проданный и старый таджик, послушались его осажденные и решили держаться. Бегство Абдурахмана в ту же ночь донесли эмиру, и эмир в целях безопасности быстро поменял свое местопребывание. Воины увидели, что эмира нет на месте, ударились в страшную панику, вскочили на лошадей и спешно удрали. Была такая паника, что отцу было не до сына, сыну не до отца, брату не до брата, в сердца их вселился страх великий и от страха смерти они разбежались. В ту ночь была великая паника среди воинов»[53].

Бесчинства войска Коканда в Ура-Тюбе

В результате войн 1840 — 41 годов эмир Насрулло захватил города Ура-Тюбе и Ходжент, находившиеся в ведении хана Кокандского. Мухаммад Алихан опасался быстрых набегов войск Бухары. Поэтому к эмиру Насрулло послал миссию из авторитетных лиц во главе с сыном с заверением, что он признает власть хана Бухары и просит его воздержаться от будущих набегов. И как компенсацию пообещал выплатить эмиру годовой налог Ферганского края, городов Ходжента, Ташкента, Туркестана и другие имущества.

Эмира Насрулло удовлетворили эти обещания и он назначил правителем Ходжента брата Мухаммада Алихана — Султана Махмуда, не поладившего с братом и перешедшего на сторону Бухары некоторое время тому назад. Уладив дела, войска эмира направились в Ура-Тюбе, а оттуда прибыли в Бухару.

Мухаммад Алихан при посредничестве матери сговорился с братом Султаном Махмудом. Султан Махмуд стал правителем Ташкента. Но хан не исполнил ни одного своего обещания, данного эмиру. Этот обман хана стал поводом второго нашествия войск Бухары.

В результате этого нашествия в 1842 году эмир Насрулло захватил столицу ханства — город Коканд. Мухаммад Алихан, его мать, сын и брат Султан Махмудхан были казнены. Войска Бухары два месяца провели в Коканде.

Эти события довольно подробно описаны во многих исторических трудах XIX века. И один из этих трудов — книга Мухаммада Хакимхана «Мунтахаб-ат-таворих» («Краткая история»), И автор, и его отец были приближенными хана Коканда. Автор впоследствии не поладил с Мухаммадом Алиханом, покинул Коканд и направился в длительное путешествие по странам Востока. После путешествия обосновался в городе Китаб и в 1843 году закончил свой труд. Факты, приведенные автором, имеют большую научную ценность, так как сам автор был участником тех событий, о чем свидетельствуют небольшие отрывки из книги «Мунтахаб-ат-таворих»:

«Летом 1235 года хиджри (1818 г.) хан Коканда с целью захвата Ура-Тюбинского края напал на него и осадил столицу края — город Ура-Тюбе, но с ходу не смог его захватить. Хан понял, что «невеста края не будет с легкостью бросаться в его объятия», был вынужден снять осаду и отойти в предгорья Ура- Тюбе. Было как раз время созревания хлеба. И хлеб такой стоял, что всадника покрывал с головой. Эмир Умархан приказал все сжечь. Огонь мигом поглотил все, и войска за три дня и три ночи так обчистили окрестность, что в селах не осталось изб, в садах деревьев, а на пашнях былинки, все было обобрано начисто, и ничего не осталось кроме песка и камней».

О голоде и волнениях 1810 г. в Бухаре

Зимой 1809 — 1810 гг. в Бухаре находился поручик царской армии А. Субханикулов, который сообщил интересные сведения о голоде и народных волнениях в столице эмирата в 1810 г. (См. Оренбургский облархив, ф. 6, оп. 10. д. 291, т. II, л. 159).

«С 1 апреля по 16 мая в Бухарии появился столь жестокий ветер, что в нескольких предместьях селения занесло песком, так что от поглощения песком домов и садов жители оставили оные и переселились в другие области; а также зимою от жестокой стужи посеянный хлеб весь вымерз. По сей причине между граждан сделался голод, дороговизна, и в народе произошли волнения и гибель; рынки [были] опустошены, лавки заперты, никто хлеба и съестного припаса не продавал. Между тем от голода умножилось воровство; воры, собравшись в многолюдстве, грабили дома и убивали людей. По таковым причинам Бухария была доведена до совершенного разорения. Однако Мир Хайдар-хан вначале сам, а потом приказал всем городским мужского и женского пола выйти за город, сделать трехдневное всеобщее народное с простертыми к небу руками и с проливанием слез богослужение, что наступила кончина мира.

Потом чиновникам своим приказал, чтоб они сделали по городу обыск, и сколько у кого в кладовых, амбарах окажется записанного хлеба, не взирая на хозяев, разложив у амбаров... оной пустили в употребление на продажу.

Цена хлеба [за] один батман, т. е. [за] 8 пудов, по 5 червонцев. Все пришельцы из разных мест, не перенося сего голода, разошлись повсюду. Каракалпаки и киргиз-кайсакские бедные все возвратились в свои отечества, а также из живущих, как в самой Бухарии, равно и вне города, третья часть, оставя дома, разъехалась с семействами в разные города, т. е. в Коканд, Самарканд, Шахрисябз, Хиву и проч».

Сведения неизвестного автора о сильных морозах зимы 1810 года в Бухаре

Из примечаний к книге «Том-ат-таворих», рукопись библиотеки «Общества историков» города Кабула (Афганистан). Эти сведения подтверждают и дополняют версии А. Субханкулова.

В году 1225 хиджри месяца Мухаррам (6 февраля — 7 марта 1810 г.) в городе морозы стояли страшные. Такие, что в течение трех месяцев лед стоял толщиной с аршин. Померзли все посевы пшеницы и ячменя, цены поднялись до ста танга. Погибло бесчисленное количество скота. Цена на масло поднялась до полутора ашрафи, мяса до 14 танга. Почти половина жителей Бухары покинула город.

Город Бухара в 20-х гг. XIX в.

Описание Бухары священником Будриным, бывшим при посольстве графа Берга в Бухаре в 1820 году — «Русские в Бухаре в 1820 г. (записки очевидца)». Справочная книжка Оренбург, губернии на 1871 г.

22/II-1821 г. хан после первого приема дал аудиенцию послу, но потребовал, чтобы через 12 дней миссия выехала из Бухары, ибо 9 марта будут праздновать новый год в 6 верстах.

7/III хан дал прощальную аудиенцию и сказал, что разрешает быть в Бухаре до 20/III, но только все должны покинуть черту города и больше сюда не входить, что было сделано. Начальник миссии 200 червонцев — подарок хана не принял.

21/III хан прислал посланнику подарки — персидские шали и индийские парчи, кот. посланник принял.

По уверению бухарцев и собственным нашим примечаниям в нем (т. е. в городе) находится до 60000 человек.

В Бухаре 13 каменных караван-сараев, построены в 2 этажа кругообразно с одними воротами. Очень много в городе шелковых и бумажных фабрик; есть ряд для халатов, сукон, шелковый для шалей, платков, ряд для суса бумажной и выбойки, ряд для русских товаров, ряд для посуды каменной и фаянсовой, ряд для посуды медной, для сапогов и башмаков и для всего, особенно — бараны, коровы, дрова и лес, особенно хлеб и разные съестные припасы. В Регистане возле мечети торг бывает вечером. Здесь продают все вещи, также невольников. Женщины продаются гораздо дороже мужчин. Здоровый мужчина стоит 40 — 50 бухарск. червонцев, женщина лучшая 80 черв., а иногда и более, особенно красавицы.

В сих базарах и рядах все вообще вещи можно купить вдвое дешевле русского, кроме скота, говядины и хлеба. Сверх сего есть в Бухаре очень много кузниц и слесарей, в коих делают всякую медную посуду, железные и стальные вещи, кроме ружейных замков, коих там делать не умеют.

Маклеры. При покупке разных вещей и товаров всегда посредствуют маклеры.

Маклеры нечто иное, как «узаконенные мошенники». Их в Бухаре очень много и всякую вещь не только дорогую, но и мелочную купить без них нельзя.

Жиди. красят шелк, из фруктов делают водку, красное вино и ром — для себя и для охотников продают сходно. Они не имеют права носить нарядные платья, вместо опоясок должны носить веревки, на головах самые простые шапки.

Все они платят подати хану по состоянию, а именно: бедные 1 тенгу в месяц, среднего состояния — 2, а богатые — 6.

В Бухарии[54] считают до 3 млн. обоего пола жителей, но нельзя считать это точным.

Лошади стоят 100 бух. червон. = 160 руб.

Пуд Бухарс. = 50 фунтам и разделяется на 10 чариков = 4 фунта с четвертью.

Фунты сделаны из полосатого железа, с насеченными на них знаками чисел веса:

1 тилля = 22 теньги.

1 теньга = 50 пул

1 пул = 3 денежки русских

1 тилля = 16 руб. рос.

1 теньга — 75 кол.

1 голанд. черн. = 17 теньгов, а на целковый — 5 1/2.

Знатнейшие люди держат в домах хорошую фаянсовую посуду, а прочие — просто муравленную.

Изобличенный в преступлении немедленно получает казнь или наказание. Убийство, бунт, делание ложной монеты, измена, нарушение супружеского союза, пьянство наказываются смертью. Сначала став на колени, по затылку бьют плетью, человек теряет сознание, потом режут горло, затем вешают, после чего снимают, отделяют голову от тела. Голову гвоздем прибьют из ушей на виселицу и так 3 дня должна висеть, а тело могут забрать родственники.

У кушбеги советником является диванбеги, в областях — туксабо, в деревнях — аксакал. Первых назначает хан.

В случае нужды хан может набрать до 50 тыс. войска, полк управляет туксаба из 1000 чел. В роте находится сотник — юзбаши, пятидесятник — панджбоши, десятник — дабоши и сто чел. рядовых.

Одежда не отличается от одежды простых жителей, вооружение составляют сабли, ружья без замков, копья и стрелы, но редко кто имеет все упомянутые орудия вместе. Некоторые надевают кольчуги и защищаются железными щитами из лосиных кож, одна на другую положенных. Жалованье в год простой воин получает 7 теньгов и по нескольку батманов хлеба. На сие жалованье он должен иметь столько фуража и провианта, чтоб достало на весь год.

В Бухаре несколько чугунных пушек, негодных к употреблению».

Попытки проникновения Англии в Среднюю Азию

В XIX в. Англия начала широкую кампанию в Индии, Афганистане и других странах с целью овладения ими и превращения этих стран в свои колонии. Афганистан служил Англии плацдармом для их продвижения на север — в Среднюю Азию. Для достижения своих целей, т. е. для господства на рынках этой страны для порабощения таджикского, узбекского и других народов они применяли разные колониальные методы — от дешевых подарков, снижения цен на товары до оружия, сила действия которого не была известна азиатам.

Нижеприведенные донесения и сообщения очевидцев описывают часть действий англичан в Средней Азии в первой половине XIX в.

«Планам Англии не суждено было осуществиться в результате героической борьбы афганского народа, который/ несколько раз нанес ощутимые удары по войскам Англии. Эти планы окончательно рухнули в результате присоединения Средней Азии к России, что является одной из прогрессивных сторон этого присоединения.

Так же, как и Англия, к Средней Азии стремились турецкие султаны. Они считали себя наместниками халифа, играли на противоречиях Бухары и Коканда, даже присваивали ханам чины, за что получили у них несметные богатства. По замыслу султана эмир Бухары считался главой всех мусульман Средней Азии. Эмир, в свою очередь, не упускал случая воспользоваться этим. Под этим предлогом эмир в 1840 — 42 гг. совершил неоднократные походы на территорию Кокандского ханства, казнил его хана со всем семейством и разграбил ни в чем неповинных жителей. За кровь народа несет долю ответственности и турецкий султан.

Из донесения пограничной комиссии Оренбургскому военному губернатору о действиях англичан в Бухаре

(Архив внешней политики России, ф. Главный архив, д. 4, л. 62 — 97).

8 июля 1825 года в г. Троицк прибыл бух. посол Бекназар Абдулкаримов. Он в прежние годы был часто по торговым делам в России, цель его поездки — предотвратить войну России с Хивой, ибо Хива, опасаясь наказания за разграбление караванов, помирилась с Бухарой.

От татар Казанской губернии, несколько лет проживающих в Бухаре, узнали, что туда в феврале месяце 1825 г. прибыли несколько английских чиновников в сопровождении воинского отряда от 50 до 70 чел. под предлогом закупать лошадей, которых закупили до 30. [Они] с собою привозили разного товара — сукна, ситцу, шелковых материй, стальные изделия, которые продавали бухарцам. Отряд в красном мундире и имеет несколько пушек. Об этом был запрошен посол Абдулкаримов, который ответил: «Владелец его и они всегда рады, если кто к ним прибудет для торговли».

6/VII-1825 Ташкентский караванный начальник показал, что он от хивинского посланника, возвратившегося из Бухары, узнал, что в Бухарию прибыли английские купцы с их же посланником до 500 человек с разными привезенными в большом количестве товарами.

25 января 1826 г. бухарец Мурзахай Габитов пограничной комиссии показал, что он в 1824 г. ездил в Бухару для получения наследства отца (мать татарка) и узнал след.: В ноябре 1824 г. в Бухару прибыл караван из 150 верб, при 75 человеках; из них 7 англичан, 68 индейцев и персиян, нанятых первыми в работники. Габитов с одним англичанином лично говорил, оказывается он знает русск. язык, был в России и все англичане говорят по-персидск. По слухам, во время следования в Бухару на караван англичан напали 12000 чел. дикого народа (между Бухарой и Кабулом). Англичане сняли с верблюда какой-то ящик и пустили из него огонь, чего нападающие испугались и убежали.

Хан принял их весьма хорошо и они были у него до апреля 1825 г. 4 раза, а у кушбеги почти ежедневно.

Англичане на большую сумму сделали подарков хану и щедро дарят чиновников бухарских. Им отведен особый караван- сарай, в котором они сложили все вещи свои и где они живут. Они ходят и ездят свободно по городу.

Англичане привезли довольно белой кисеи, которую продают от 1 до 2 черв. за 14 аршин [на чалму], ситцу, шелковые ткани, которые все взял кушбеги. Товаров у них мало, но они привезли червонцев. Большая часть их верблюдов была навьючена съестными припасами.

Они покупали много аргамаков, петухов и кур. В апреле у них было уже куплено 20 лучших лошадей, которых хан запрещал другим вывозить из Бухары. [В 1821 г. запрещено было продавать русским лучших лошадей и кобыл]. Хан им не разрешил отрезать хвосты, потому что хан [может быть] это воспримет от иноземцев как обиды или как объявление войны.

Все уверены, что они снимают планы, ибо они сами всегда пишут и, кроме некоторых чиновников и одного армянина, никого к себе не пускают. Когда до Бухары дошёл слух о шедшем вооруженном караване России «англичане показывали беспокойство и явно обнаруживали, что обстоятельство сие им противно. Равным образом и чиновники бухарские не желали прихода русских, между тем как купцы и народ вообще ожидали их с нетерпением. Напротив, в англичанах народ сомневается, предполагая в них намерения дурные, а чиновники им покровительствуют».

«В народе носится слух, что англичане настаивают у бухарского правительства о том, чтобы оно не пропускало русских в Индию».

В начале 1825 г. при усмирении (восстания) китай-кипчаков эмиром англичане были с ним. Они «посредством» огня своего, который они бросали на город Учьма (недалеко от Джизака), принудили мятежников к сдаче оного и к покорности».

Потом этот Габитов, будучи уже в Ташкенте, услыхал, что англичане хотели выехать, но хан все их не отпускал.

Торговые отношения с Россией в первой половине XIX в.

В ханствах Средней Азии широко была развита внутренняя и внешняя торговля. Торговали почти со всеми соседними странами — Афганистаном, Индией, Ираном, Кашгаром и т. д. Особенно широко торговые отношения в первой половине XIX в. были развиты с Россией, о чем свидетельствуют нижеприведенные архивные материалы.

О внутригосударственной городской торговле в Бухаре, встречах и отношениях с иностранными купцами рассказано в «Записках о торговых учреждениях в Бухарии и Хиве», составленных Оренбургской пограничной комиссией со слов бухарских купцов в 1823 г., где речь идет о порядках, которые должны были быть согласно существующим законам. Здесь сообщается о произволе сборщиков пошлины, о притеснениях эмирских чиновников ничего не сказано. Очевидно, купцы скрыли подобного рода факты, опасаясь за свою судьбу и судьбу своего капитала. Однако, и то, что рассказано, дает нам полное представление о порядках в торговле в Бухарском ханстве в начале XIX в.

Развитие торговли с Россией было предметом неоднократного обсуждения между правительствами обеих сторон. По вопросам торговли они переписывались друг с другом, посылали послов и т. д. Этими вопросами занимались и кокандские ханы, о чем свидетельствует обращение Алим хана (1800 — 1810) и Омар хана (1810 — 1822) к правительству России.

1. Записка о торговых учреждениях в Бухарии и Хиве [1828 г.]

(Архив внешней политики России, ф Главный архив, д, 2, л. 12—13).

В Бухарии торговля совершенно свободна, и ею занимаются по произволу все те, кто находит в ней выгоду и надобность, как тамошние жители всех состояний, так и иноземцы, несмотря даже на вероисповедание. Все могут торговать без различия и без всякого ограничения всякими товарами как по всему ханству внутри, так посредством караванов с чужими землями.

Собственно за право торговли никакой подати никто не платит, и из иноземцев магометане суннитского толку могут жить в Бухарии сколько хотят, не будучи подвержены никакому притязанию, но иноверцы, остающиеся там более одного года, должны платить по 2 теньги в месяц с человека на том же основании, как платится подобная подать живущими там постоянно евреями и армянами. Русские хотя редко ездят в Бухарию и на короткое время, но кажется, что для них делается исключение из сего правила. По крайней мере находившийся там в 1815 и 1816 гг. приказчик калужского купца Якима Свечинкова с именем Дмитрий прожил гораздо более одного года, и сколько можно было здесь о том узнать, никакой подати с него не требовали.

Всякому иностранцу позволяется жить свободно по всему ханству, иноверцам даются для предохранения от притеснений на проезды открытые листы, и они могут возвращаться в отечество беспрепятственно во всякое время, для чего, однако, нужно, чтобы они вели себя осторожно и не навлекали на себя подозрение со стороны правительства, недоверчивого и нерасположенного к иноверцам. Впрочем, не делается им никакого притеснения, если не почитать таковым взыскание двойной таможенной пошлины против платимой магометанами-суннитами.

Правительство всегда получает заблаговременно сведения о приближении караванов и высылает им навстречу чиновников по назначению Кушбегия, т. е. первого министра. Караваны, идущие из России, встречаются обыкновенно в деревне Кагатам, одном из крайних к сей стороне селений иногда же далее в степи; караваны, идущие из Коканда и Кашгара, встречаются в Ура-Тюбе. Чиновники, высланные навстречу числом обыкновенно трое, требуют сведения о привезенной иностранной монете и взыскивают пошлину на месте, легкий товар в местах, сундуках и мешках запечатывают воском, тяжелый же товар, например железо, чугун, медь, шпиаутер, юфт, сандаль, считают по верблюдам, и, составив всему записку, отправляют караван далее. По приходе в г. Бухару караван входит в караван-сарай и до окончания досмотра товаров, продолжающегося обыкновенно до трех дней, никого из него не выпускают.

Чиновники, встречавшие караван, досматривают товары и оценивают при одном из значительнейших купцов, не имеющих участия в караване и при одном маклере. Прежде досматривал и оценивал товары сам кушбеги, но теперь он редко посещает караван-сарай и лично досматривает привозимые из Кашемира шали.

Пошлину взимают по оценке деньгами и требуют её без отлагательства, однако иногда отсрочивают платеж на несколько дней н даже до двух недель, но не иначе как за надежным поручительством. С пригоняемых для продажи баранов пошлина берется натурою с 40 голов одна. Бухарская монета пропускается без пошлины. Со всех товаров, если они принадлежат магометанским суннитам, взыскивается 1/40 часть по цене 2,5%, но если они принадлежат иноверцу, то вдвое, т е. 5%.

Пошлина в Бухарии взимается только при ввозе товаров. Сверху пошлины дают пришедшие с караванами торговцы кушбегию и употребляемым к досмотру товаров чиновникам более или менее важные подарки сукном, шелковыми материями, сахаром и др. товарами. Караванный начальник обыкновенно назначает количество сих подарков по важности каравана и капиталу торговцев. Подарков сих никто настоятельно не требует, но они вошли так в обыкновение, что без них обойтись нельзя.

Запрещенных товаров в Бухарии совершенно нет. Одна только вино, приготовляемое евреями и армянами, публично продавать не допускается, однако вывоз его для иноверцев позволеян.

По взносу пошлины всяк может продавать свои товары и покупать бухарские где и как хочет, однако в г. Бухаре иноземцы должны жить в караван-сарае, где за лавку платят в месяц по половине тилли и несколько менее за покойчик или кухню. Прежде за то и другое платилось дороже, но ныне цена найму понизилась от того, что помещений таковых выстроено много.

За тайный ввоз товаров, без взноса пошлины, виновного раздевают, водят по улицам и бьют и сверх того взыскивают штраф по назначению кушбегия.

Караваны, идущие из России, встречаются в местечке Хузенли посланными от него чиновниками и им самим недалеко от г. Хивы. В караван-сарае он досматривает товары сам и оценивает их один и дорого. Пошлина берется не только при ввозе, но и при вывозе товаров, кроме караванов, проходящих по принуждению хивинского правительства из России в Бухарию и обратно, которые платят пошлину как в передний, так и обратный путь только по одному разу, при вступлении в г. Хиве в караван-сарай. Подарки, подносимые Ходжа-махраму, бывают значительные потому, что все торгующие боятся притеснений. Иноверцы вовсе в Хиву не ездят, потому что многие лишились там свободы и жизни. Впрочем, основные правила такие же, как в Бухарии, но исполнение их таково, что они исчезают за притеснениями и несправедливостями весьма естественными управлению, часто покушавшемуся и всегда готовому на самые грабежи.

2. Доклад неизвестного лица о значении Средней Азии для России (на обложке написано «Записка коллежского асессора)

(Архив внешней политики России, Ф. Главн. архив, оп. 4, д. 12, л. 3 — 4).

Русские товары в Бухаре продаются дороже на: ситец 20%, нанка 30%, коленкор 18%, платки бумажные 33%, платки карманные 37%, алое сукно 46%, других цветов 41%, парча мищурная 18%, юфт 29%, белый воск 44%, сахар 44%, железо прутковое 6%, полосовое 9%, котлы чугунные 71,2%, олово 15%, ртуть 12%, синий купорос 75%, выбойка 5%. Азиатские товары в Россию доставляются:

хлопчатая 15%, кругом наши товары дают 24%, азиатские — 33%, т. е. в годовом обороте торговцев можно получить 65% барыша.

Торговля со Средней Азией составляла 1/11 части всей торговой деятельности России.

Причины, препятствующие развитию торговли: совершенная почти неизвестность Средней Азии, бедность промышленной деятельности восточной России вообще, а, главное, опасность сообщений и негостеприимство азиатских владельцев, отчего вся ныне существующая торговля сосредоточена в руках мусульман.

Очевидно, что устранение последнего важнейшего препятствия возможно только с утверждением влияния России на Среднюю Азию.

Горный инженер подполковник Бутенев после возвращения из Бухары представил записку в Министерство финансов, в которой пишет, что при настоящем положении Бухары можно с выгодою отпускать туда следующие металлические произведения: чугунные сошники, железные лопаты, подковы для лошадей и ослов, гвозди, булат и изделия из него, как-то: сабли, кинжалы и ножи, а также стальные сабли с полировкой и позолотой. Первые предметы было разрешено изготовить на златоусских заводах в виде опыта, небольшое количество сошников, подков и лопат для отпуска в Бухарию. Насчет булатных ножей, кинжалов и ножей спросили мнение военного министра, который ответил, что «отпуск белого оружия в Бухарию не только возможен, но даже необходим, ибо иначе бухарцы, не получая оного из России, станут приобретать таковое от англичан через Индию».

Ходжент и Ура-Тюбе накануне присоединения Средней Азии к России

До присоединения Средней Азии к России и после него до победы Великой Октябрьской социалистической революции на территории современного Таджикистана были только два крупных города — Ходжент и Ура-Тюбе. Они оба были политическими и экономическими центрами на большой территории. Здесь жители кишлаков и кочевники сбывали свою сельскохозяйственную продукцию и приобретали нужные для себя и своего хозяйства вещи, производимые ремесленниками.

Интересные сведения по этим городам собрал А. Кушакевич. Он в 1866 — 67 гг. был в составе организационной комиссии, а затем первым начальником Ходжентского уезда. По роду службы А. Кушакевич объездил почти все кишлаки уезда и составил распросную карту Ходжентского уезда. Поэтому собранные и опубликованные им материалы являются достоверными и ценными. Так как эти данные были собраны в первые годы после присоединения этих городов к России, то, не располагая другими подобного рода сведениями, мы можем отнести их к периоду правления Хакиммов, т. е. до присоединения Средней Азии к России.

Следует отметить, что А. Кушакевич в вопросе истории возникновения этих городов, годов правления беков и прочих, времени постройки отдельных зданий и т. д, будучи не исследователем-историком, ошибается. Он также не совсем точно воспроизводит названия кишлаков, городских кварталов, ворот, мечетей и пр.

Нижеприведенные материалы извлечены из работ А. Кушакевича «Очерки Ходжентского уезда» (см. газету «Туркестанские ведомости», 1872, № 13), «Статистические сведения о Ходжентском уезде, о городах Ходжент и Ура- Тюбе» (см. «Ежегодник», Материалы для статистики Туркестанского края, вып. 1, СПб., 1872).

Сведения о городе Ходженте

Ходжент вместе с Ура-Тюбе, Джизаком и их районами постоянно составлял отдельное владение, управлявшееся по временам независимыми беками. Из числа этих последних особенно замечателен владевший Ходжентом в начале XVIII столетия Ак-Бута-Бек [родом узбек], который впервые укрепил город, исправил цитадель и разделил город на 24 квартала. Гуль-бог (сад цветов), место жительства беков, выстроен беком Шадман-бек, уроженцем г. Ташкента.

Ходжент тянется приблизительно: на юго-западе 6 — 7, на юге 2 — 3, а на востоке 7 — 8 верст. Он имеет 8 ворот: на востоке: Калинау, Казы и Кокандские ворота, на юге: Червак,

Чуянчи, Чар-Чрак, и Мачет — Саур. На западе нет ворот, а на северной стороне выходят на Дарью ворота Янгче-Дарвауза Кроме этих ворот есть еще много небольших выходов, пробитых в стенах.

Кварталы впоследствии разделились на 80 магалля: такое число магалля существует и в настоящее время. За городом 6 магалля: Унджи, Руман, Кулангыр, Шайх Бурхан, Пулчикур и Яава или Курук, носящие название по тем, более или менее значительным арыкам, которые орошают их пашни и сады. В них часть жителей проживает постоянно, а часть переезжает из города только во время лета.

Ходжент разделен на 2 квартала: Разакский — западный и Калинауский — восточный, пограничной чертою между ними принят арык Мазар, входящий в город между воротами Червик и Чуянчи и вливающийся в Сыр-Дарью, около магалля Каляндархана. В квартале Разак, вместе с загородным и магаллями Иова и Курук, 1776 жилых домов, а в Калинау с остальными загородными магаллями — 1804 жилых двора. Считая в среднем в каждом дворе по 5 душ получается в первом квартале 8880 душ, а во втором — 9000 душ, итого 17.900 жителей, из них приблизительно 100 узбеков, 50 кашгарцев, 30 евреев и 7 индийцев. Под садами в Ходженте считается 733 тан... Все торговое сословие живет преимущественно в Калинауском квартале, между тем как в Разакском квартале жители занимаются более садоводством.

Один из трех медресе начал строить Ак-Бута-бек, известный бек Ходжентский, а окончила работы постройки его жена Изят-Алям около 150 лет тому назад. В этом медресе учитель обучает около 50 учеников, которые помещаются в 28 отдельных комнатах. Остальные медресе выстроены 40 — 50 лет тому назад; одно здание — Ходжентским беком Шахи-Диван-беги, с 23 помещениями, в нем около 40 учащихся и 2 учителя; другое медресе построено Мухамед Садык-Алимом, также с 23 помещениями; в которых живут 30 учеников и один, учитель. Эти медресе носят названия по тем лицам, которые строили их.

Из числа медресе, выстронных не из жженого кирпича, а из глины, более других замечательны: 1) медресе Намазга, которое строил около 60 лет тому назад бек Халы-Кум-Мирза; в нем 23 помещения, 2 учителя и около 50 учеников; 2) медресе Хазрет Шейх-Маслихатдин выстроил лет. 100 назад, Мирза Хаким-Потовали (?), с 10 помещениями, в которых 14 учащихся; 3) медресе Магомед Гусара (?) — выстроено беком Хаш Баркам-Баем (?) около 180 лет тому назад. В нем 13 келий, в которых один учитель обучает 30 учеников.

Из мечетей, отличающихся своею древностью и относительно красивой архитектурой, более других замечательны следующие:

1. Мечеть Хазрет-Баба — выстроена Тангры-Куль диван-беги. около 150 лет тому назад, 2) Мечеть — Хазрат Ходжа-Камол — выстроена приблизительно 175 лет тому назад беком Абдуль-Касим-Кушбеги; 3) В честь главного святого покровителя г. Ходжента, Хазрат Шейх Маслихаддина, один из жителей Ходжентского предместья Унджи построил около 150 лет тому назад мечеть, которая называется по имени святого. Лет 10 назад ее исправили и перестроили на общественный счет... 4) Мечеть Тахти Тути Калон построена около 150 лет тому назад; ей дано название по тутовому дереву, действительно громаднейших размеров, которое растет около нее: 5) Намазга — эту мечеть построил около 130 лет тому назад Фазыл бек, бывший одновременно Ходжентским и Ура-Тюбинским беком; 6) Мечеть Джамия-Пули-Аркыш — построена 80 лет тому назад; 7) Мечеть Даришикоф — построена около 200 лет тому назад; 8) Мечеть Джамий — Сары — Сянь — построена приблизительно 100 лет тому назад.

Сведения о городе Ура-Тюбе

«...до распространения между жителями Средней Азии магометанства назывался Истарау-шан; название же Ура-Тюбе или, вернее, Ора-Тепе город получил только впоследствии от того, что он лежит отчасти в котловане, отчасти на возвышенности (ора — значит яма, а тепе — возвышенность). Это случилось тогда (переход Ура-Тюбе и его районов из рук одного к другому), когда беки, переставая признавать над собою верховную власть или эмира, или хана, управляли городом до поры до времени совершенно самостоятельно, пока, наконец, не подпадали опять под власть соседних ханств. Замечательно то, что в продолжении 200 лет беки почти постоянно были назначаемы из рода узбека Кулика, предка Абдуль-Гафара, последнего до прихода русских, Ура-Тюбинского бека, о происхождении этого рода и назначении его родоначальником Кулика Ура-Тюбинским беком, предание гласит следующее: во время военных действий, происходивших в конце 17 столетия между бухарским эмиром и кокандским ханом, первый неоднократно замечал необыкновенную храбрость, выказанную в битвах одним молодым воином его армии, сражавшимся на лошади, серожелтой, очень редкой масти, по-узбекски называемой Кулика. Желая наградить храброго воина, эмир приказал позвать его к себе, так как имя его не было известно приближенным эмира, то его стали кликать по масти лошади, Кулика; впоследствии за ним и утвердилось это прозвище. По взятии Ура-Тюбе эмир назначил его беком этого города, а в виде награды дал ему еще, между прочим, в жены одну из своих наложниц, а так как, по уверению некоторых, наложница в то время была беременна от эмира, то родоначальником рода Абдуль-Гафара многие считают не Кулика, а эмира бухарского.

Ура-Тюбе расположен в подошве 2-х невысоких возвышенностей, на одной из которых стоит цитадель, а на покатости другой расположена северо-западная часть города. Город имеет в окружности около 6 верст: он обрамлен двойною стеною, через которую ведут в него 7 ворот: 1) Чакмок Таш, 2) Яка-баг, 3) Сай-бала, 4) Кара-бек, 5) Дарвозаи бала, 6) Дарвозаи Ниджаны и 7) Каро-Бек.

Город разделен на гузары, которых считается 58, и которые соответствуют Ходжентским магаллям. Это разделение на гузары существует издавна, но не известно, кем и когда оно введено и какие основания были при этом приняты в соображение, так как все гузары неодинаковы ни по пространству, ни по населению. В городе почти нет садов, так что все дома тесно сгруппированы; они расположены по большей части в переулках, в которые ведут большие деревянные ворота; базар расположен почти в центре города и занимает большое пространство.

Из городских строений замечательны два, выстроенных из жженого кирпича медресе: одна медресе Кок-Гумбес с 17 помещениями (кельями), в которых 6 учителей обучают 20 учеников; медресе выстроена 320 лет тому назад Абдуль Латиф Султаном); другая, совершенно новая медресе Рустамбек, выстроена лет 15 тому назад, в ее 49 отдельных помещениях живут 50 учеников, с которыми занимаются 4 учителя. Две оставшиеся медресе выстроены из глины: 12 помещений для 30 учеников в медресе Намазга выстроено беками Мохамед-Рахим-Аталиком и Худояр-Валлями и 18 помещений на 25 учеников выстроены каким-то другим беком; мечеть при этом медресе выстроена первыми двумя беками из жженого кирпича; учителей при нем 4. При четвертом медресе, выстроенном беком Сеид-Гази-ходжа, 12 помещений на 15 учеников, которых обучает 1 учитель.

Жители в г. Ура-Тюбе по преимуществу таджики, из 2377 домов 2180 принадлежат хозяевам из этого племени, остальные же 197 домов заняты хозяевами из племени узбеков. Затем в городе находятся еще евреи и индийцы: первых 6, а последних 12 чел.; они, не имея собственных дворов, постоянно проживают в принадлежащем им Караван-Сарае. Других туземных народностей в городе нет; киргизы никогда не проживают в нем и приезжают только на базар для продажи леса, угля и скота и для закупки тех необходимых им предметов, которые не в состоянии производить их собственная домашняя промышленность, удовлетворяющая, впрочем, почти все их потребности.

За городом, к югу, западу, северу и северо-востоку от него, лежат сады и пашни городских жителей, которые на лето по преимуществу переселяются в эти сады, так что летом город почти пустеет.

Кроме того в этих садах разбросаны отдельные группы домов, все вместе называемые Чар-Магалля, где хозяева живут почти постоянно и летом и зимою. Чар-Магалля составляют семнадцать отдельных групп домов.

Сведения о количестве ремесленных и торговых заведений в Ходженте и Ура-Тюбе

Рабство

Рабство, купля и продажа рабов существовали во многих областях и крупных городах Средней Азии — Бухаре, Самарканде, Ура-Тюбе, Ходженте и др. Источником рабства были бедность, нищета и голод. Люди, стараясь сохранить свою жизнь и жизнь своей семьи, вынуждены были продавать своих детей. Об этом свидетельствует официальное сообщение Оренбургского военного губернатора.

Рабы не имели никаких прав, ими хозяева располагали как хотели: использовали в сельскохозяйственных работах, в ремесле и в хозяйстве по дому. Они работали неограниченно. Весьма доказателен нижеприведенный ура-тюбинский документ об освобождении раба. В нем сказано, что Шади Мухаммед сын Мухаммед-Латифа освобождает своего 18-летнего раба по имени Моил Курбан сына Абдулло при нижеподписавшихся в документе свидетелях. Однако время освобождения наступает после смерти (!) хозяина, т. е. Шади Мухаммеда. (Дождался ли несчастный раб смерти своего хозяина — не известно).

Другим источником рабства были феодальные войны, внезапные набеги вооруженных банд в соседние области, особенно в северо-восточные районы Ирана. Об этом мы узнаем из личных наблюдений Вамбери.

Рабы были освобождены, и рабство было ликвидировано после присоединения Средней Азии к России, что явилось одной из прогрессивных сторон этого присоединения.

1. Письмо эмира Хайдара о рабах

Письма эмира Хайдара знатному Бухарскому сановнику Саид Ахмад ходжи накибу содержат интересные данные по вопросам рабства в Бухаре.

Из содержания этого письма, датированного 1218 г. х. (1803 — 1804), видно, что представители господствующих классов не только продавали, но и дарили друг другу рабов (см. Абдураимов М. Вопросы феодального землевладения и феодальной ренты в письмах эмира Хайдара, Ташкент, 1961 г., стр. 83).

«Мы Вам пожаловали двести десять ашрафи, стоимость раба и рабыни. Гафур махрам-боши должен дать сверх того семьдесят ашрафи. Одного раба, двух рабынь, двух мальчиков-рабов, одну девочку рабыню, [итого] шесть человек, он купил для Вас за двести восемьдесят ашрафи, [их] приведет. Семьдесят ашрафи сверх стоимости раба и рабыни пришлите. Действуйте согласно предписанию. 1218 г. х.»

2. Из письма Оренбургского военного губернатора о продаже детей

(Оренбургский архив, ф. 6, оп. 10, д. 3234, л. 116)

«...киргиз-кайсаки продают и променивают детей своих тогда только, если крайность их к тому принуждает, если строгая зима, падеж, а следовательно и голод, заставляют их прибегать к этому средству для спасения жизни как своей собственной, так и детей своих. Таковое бедствие между прочим постигло полинейных бедных кайсаков, известных здесь под именем байгушей, и в сем 1834 году, и они охотно отдавали детей своих за несколько четвертей муки».

3. Документ об освобождении раба

(подлинник хранится в Институте истории им Ахмада Дониша АН Тадж. ССР)

В месяце рабсулаввал 1264 года совершено в присутственном месте казия Ура-Тюбинского края — Шоди Мухаммад сын Мухаммад Латифа безо всякого насилия и согласно шариату обязуется в том, что принадлежащий ему раб — чернявый отрок, 18-лет сын Моил Курбона, сын Абдуллы пока здравствует сам пусть будет в его распоряжении и делает все, что он прикажет и не выходит из повиновения, а как скончается пусть раб считает себя свободным и входит в число свободных людей.

Печать казия и муфтия

1. Казий Охунджан бинни Казий Саид Шох Ходжа, 1261.

2. Охунджан бинни муфтий Мухаммад Толиб.

4. Борнс о торговле невольниками в Бухаре

Английский путешественник А. Борнс был в Бухаре (1832 г.) и лично наблюдал картину работорговли на базаре города (См. Е. К. Средняя Азия. Путешествие Муравьева, Мейендорфа, Конолли и Борнса», Жур. «Библиотека для чтения», СПб., т. 6. с. 121).

«Скорее обратная к предмету более миролюбимому и согласному с истинными нашими пользами, — к предмету восстановления прямой торговли между Европою и Индиею через Среднюю Азию, который остался нерешенным после долгих споров, происходивших в последнем десятилетии, а с которым было связано путешествие Барона Мейендорфа».

По словам Борнса, каждую субботу в Бухаре бывает невольничий базар. Он пишет: «Узбеки все дела свои отправляют через невольников, которые преимущественно вывозятся туркменцами из Персии. Здесь выставляют этих бедняков на продажу; под них занято тридцать или сорок подмостков, где их осматривают как рогатый скот, с той только разницей, что они могут давать о себе отчет изустно, — чего рогатые скоты не делают. Утром я пошел на базар; там было только шесть невольников, и я видел, как их продают: во-первых, расспрашивают относительно родства и обстоятельств плена; также, магометане ли они, то есть сунни... Если торгующий удовлетворится тем, что невольник — кафир, то есть неверный, он осматривает его тело, особенно примечая, нет ли на нем проказы, столь обыкновенной в Туркестане, и потом уж начинает уславливаться с продавцом о цене. Трое персидских мальчиков продавались по 30 тилла золотом каждый, что составляет 200 рупий, или 50 рублей: удивительно, что эти несчастные казались еще довольны своим жребием».

5. Вамбери о торговле невольниками в Средней Азии.

В 60 годах XIX в. под видом мусульманского дарвиша Среднюю Азию посещает венгерский востоковед А. Вамбери. Отличное знание языка, наблюдательность, интерес к жизни и деятельности народов Средней Азии дали ему возможность собрать интересный, недоступный для других иностранцев, материал. После возвращения на родину А. Вамбери опубликовал несколько работ о Средней Азии.

По некоторым вопросам он дает не совсем точные сведения. Однако большинство собранных А. Вамбери сведений не потеряли своего значения и по настоящее время.

Нижеприведенные данные о купле, продаже и жизни рабов, выходцев из Ирана, в Бухарском ханстве извлечены из книги А. Вамбери «Очерки Средней Азии», М., 1868, стр. 196.

Торговля невольниками и жизнь невольников в Средней Азии

Трудно сказать, сколько добывается ежегодно невольников, ибо это зависит от положения дел в Иране; точно также трудно определить, хотя приблизительно, цифру всех невольников, живущих в настоящее время в Туркестане.

Но такое отнощение выкупаемых из плена к общему числу невольников не везде одинаково. Большей частью попадаются люди бедные — пастухи и пахари; менее других защищенные от набега и редко могущие выкупиться. Поэтому из жителей сравнительно беднейших провинций, например Хорасана, Сигистана, как я слышал это от маклеров, находившихся в торговле невольниками, выкупается одна десятая доля, а остальные девять десятых отправляются туркменами, как товар на рынки.

Замечательно, что к востоку от Самарканда отвратительная торговля эта все более и более слабеет, так что в Кокандском ханстве нет ни одного крупного торговца, а большая часть тамошних невольников покупается в бухарских владениях. В степях, лежащих на севере от ханства, благодаря русскому владычеству встречается мало невольников, и то только в виде предметов роскоши у богатых баев.

Так бывает, если невольник добронравен и покорен; в противном же случае узбекская грубость и варварство проявляются во всей своей силе. Волосы станут дыбом для обуздания непокорного. Хозяин по закону вполне властен над жизнью и смертью купленного им раба; но редко убивает его, чтобы не нанести убытка, однако муки, претерпеваемые несчастною жертвою, ужаснее самой смерти. Иных держат целые года в голой пустыне, давая им весьма скудные запасы хлеба и воды; других за несколько дней до истечения семилетнего срока продают снова, но уже не в ханствах, где дурная об них слава мешает продаже. Обыкновенно таким товаром наделяют неопытных киргизов. Попав из города в степь, персиянин уже редко возвращается на родину, хотя бы и удалось ему добиться свободы.

Даже ханезады [дети раба], которых уже нельзя продавать, могут жениться только на дочерях других сделавшихся свободными рабов, и лишь в четвертом колене позорное слово «куль» немного ослабевает, но все еще не совсем забывается.

Верховья Заравшана в первой половине XIX в. и накануне присоединения к России

В 1868 г. территория современного Пенджикентского района — Магиан, Фараб, Кштут, а в 1870 г. верховья реки Заравшана, так называемый Когистан, — Фальгар и Матча были присоединены к России. Вместе с царскими войсками в этих краях побывали и русские ученые, которые собрали интересные и достоверные сведения по политической истории, экономике и положению народных масс этих районов. Такие же сведения собирали и некоторые русские офицеры. Не имея других источников эти данные можно отнести к периоду до присоединения Средней Азии к России, к периоду правления эмира и беков. От них мы узнаем; о событиях, происходивших в первой половине XIX в., о недостатках пахотной земли у крестьян и спорах о ней, о налогах, о нищете и бесправии горцев; о видах и размерах собираемых налогов, цифры которых сборщиками податей, несомненно, даны в уменьшенном размере, о сопротивлениях, оказанных политике эмира и т. п.

Сведения о Когистане были собраны А. Гребенкиным во время его участия в Искандеркульской экспедиции в 1870 г. и опубликованы в газете «Туркестанские ведомости» в 1871 г. №№ 22, 25, 27.

Во всех четырех бекствах верховьев Заравшана находится 121 кишлак. В них считается 6445 домов, 32.225 жителей (по 5 чел. на дом). Административная единица в каждом бекстве считалась сада. В Фальгаре 3 сада, в них 89 кишлаков, 1076 домов, 5380 жителей.

Матчинское бекство разделялось на три сада, в них 36 кишлаков, 1877 домов, 9385 жителей. Фанское бекство — 3 сада, в них 30 кишлаков, 908 домов и 4540 жителей.

Ягнобское бекство имело 3 сада, 27 кишлаков, 881 дом, 4405 жителей. Во всех 12 садах 16 мечетей, имеющая каждая свои вакуфы и 72 училища[55]. По показаниям жителей цифра хераджа доходит до 5212 р. 40 коп. (в кишл. Вишкент и Хайрабат величина хераджа не известна и закет — 3432 р.). считая барана в 3 р. (закет с кишл. Хайрабат и Зироват не известен). Подати кашпули и танапной предполагается не собирать, подобно тому как до сего времени не собирались.[56]

«Беки, избранные народом, или сами захватившие эту власть, поступали иначе. Им, чтобы тверже держаться на своем месте, необходимо было во многих пунктах иметь своих приверженцев, постоянных джигитов. Поэтому они во все крепости назначали своих сыновей, родственников, друзей, давали им титул бека и дозволение делать все, что угодно, обирать народ, брать дочерей и т. п., но с условием: держать своих подчиненных в руках и доставлять определенное количество сборов». Так поступали Абдулгафар и Падчаходжа[57].

Все внимание беки устремляли на сборы, на пополнение своей казны и только в таком случае вмешивались в частное управление, разбирали беспорядки в кишлаках, когда являлись челобитчики, когда народ или амины просили их произвести разбор, или же когда дело касалось бековой власти. Во всех же остальных случаях бек был для народа лицом посторонним.

Народом управляли амины, арбобы, а временами — казии. Каждая сада или дата имела одного амина, старшего аксакала, который был главным лицом в аминстве; амины заведывали арыками, разбирали ссоры между деревнями, или ссоры одной деревни, если они были более крупного свойства, приказывали арбобам собирать подати с жителей своих деревень и представлять им, а они в свою очередь передавали их сборщикам от бека. На их же обязанности лежало снабжать всем необходимым людей бека, когда они проезжали через его аминство, а также делать известными все приказания бека, представлять к этому последнему требуемых им людей и т п. Сборщиков податей амин, по обычаю, встречали на границе своего аминства с угощениями.

За сборы хераджа сборщики по своему усмотрению давали амину от 20 — 24 батм. пшеницы, и около 10 р. деньгами. Кроме того за хорошее исполнение своих обязанностей бек в год раз или два дарил аминам халаты, чалмы и пр. Всего в год амины получали около 200 р[58]. Часто амины исполняли роль казиев. Каждый Тюмень имел по 1 казию. Амины непременно участвовали при венчании, а иногда и сами венчали.

Арбобы, т. е. исполняющие приказания, соответствуют аксакалам; иногда их горцы так и зовут. Арбоб есть в каждой деревне. Он разбирает миром ссоры, маловажные поступки и исполняет приказания амина. За сбор податей со своей деревни получают они от саркора от 6 до 12 батм., смотря по величине представленной им суммы сбора.

Подати

Прежде у жителей брали херадж и закет. Танапной подати не брали. Херадж брали в 2-х видах муазаф-херадж с количества посева и макосам-херадж с урожая. Первый вид хераджа брали во всем Когистане, а 2 — вместе с 1-м существовал только в Фанском тюмене. Он собирался с полей, находящихся по скатам и вершинам гор, вдали от кишлаков и орошаемых не арычной водой, проведенной из ручья, на котором расположен кишлак, а из источников и ключей, которыми так богаты Фанские горы и которые не требуют для того, чтобы орошать поля, собирания их в арыки, не требуют они и особенного труда для направления их вод на пашни: они сами — естественные оросительные канавы. Макосам брался в размере 1/5 с урожая. Муазаф брался с земли, годной для посева, причем не обращалось внимания на то, чем засеяна, земля и засеяна ли она. В Фальгаре, Фане и Ягнобе херадж собирался деньгами, а в Матче 1/2 хераджа — матой (это весьма древнее установление).

Закет собирался по раскладке, делаемой в каждом кишлаке арбобом, проверяемой амином и сборщиками беков. Раз сделанная раскладка, поверхностная проверка скота, по большей части оставалась без изменения на долгое время (то же и определение количества батмана земли).

По закону закет есть 1/40 часть со скота: но в горах, где вообще подать незначительная, закет собирался в 1/2 раза в меньшем размере против действительного размера этой подати. Сборщики ввели в обычай, что все хозяева, показывающие скота меньше 40, меньше 101 и т. д, должны давать в их пользу от 20 коп. до 1 рубля.

Во время войны победители брали с побежденных пайах — пуль-плату победителям. Его размер зависел от произвола победителя.

За право заниматься промывкой золота и добычей нашатыря уплачивали беку пошлины. Первые с партии 4 руб. в год, вторые вносили целые кишлаки по 2 батмана очищенного нашатыря (т. е. 6 руб. 40 коп.).

«Когистанцы настолько ценят пашни и сады, что у них нет обычая их продавать. Продают только те, которые оставляют горы, переселяясь в долины. Цена на землю следующая: 1 танап хорошей, не особенно каменистой земли стоит 20 р.; каменистой или не хорошо снабженной водою 10 — 8 р. Сад не больше танапа стоит от 70 до 100 р. В Когистане неизвестны чорикоры, половинщицы и пр., которыми в долинах обрабатываются поля. Здесь или сам хозяин с своим семейством их обрабатывает, или, если он богат и имеет много скота, то с помощью наемных работников.

Работники [ятим] нанимаются на целый год. Плата от 8 до 20 р. на всем хозяйском; от него же работник получает в виде подарка халат, шаровары, обувь и исподнее платье. Работники кроме полевых работ смотрят зимою за скотом, носят с гор дрова, ездят или ходят на базар; вообще они исполняют всевозможные домашние и недомашние работы».

Скотоводство в горах очень хорошо развито. «...Богатые имеют по 1000 и больше овец и коз. У горцев давно ввелось в обычай иметь поровну овец и коз. У бедных бывает больше коз, так как от них больше получается молока».

Горцы, кроме того, берут от жителей долин баранов и коз на прокорм в горах в летнее время. Осенью они сгоняют в долины к хозяевам отданный им скот и получают от них за пастьбу его известное вознаграждение, по условию.

Богатые ведут торговлю овцами и козами на базарах: гиссарском, уратюбинском и пенджикентском.

Когистанцы разводят карамол (рогатый или черный скот, в букв. переводе), овец, коз, и в малом количестве — ишаков и лошадей. Овцы и козы составляют все богатство горцев; они им доставляют мясо для пищи, молоко для крута, масло, шерсть и пух для различных поделок».

Карамол держится для работы и для молока: запрягают в плуг как быков, так и коров, в пищу же употребляют разве только старую или больную скотину.

Всего собиралось закету в Когистане 3393 р., т. е. 1131 закет баранов. Из того следует, что в Когистане 113100 баранов и коз. Это наименьшая цифра.

На 100 чел. 2 — 3 грамотных и то эти грамотные по большей части муллы, пришедшие из Самарканда, Ура-Тюбе и Гиссара. Мальчиков обучает мулла мечети, только до тех пор, пока дети еще настолько слабы, что не могут оказывать семейству своему существенной помощи по хозяйству, а именно от 4 — 5 до 8 лет. Дети старшего возраста или совсем не посещают школу, или ходят учиться от октября до марта, т. е. в нерабочее время года. Естественно, что при таких больших каникулах ученику каждый раз приходится начинать сызнова. Редкие выучиваются читать, а умеющих писать — еще меньше.

Притеснения населения матчинским беком

(Туркестанский сборник, 1870 г., № 41).

Во время движения царских войск «по Урмитанским землям жители постоянно жаловались на притеснения и насилия, делаемые им матчинцами. Прибыв в Земли матчинские, генерал-майор Абрамов [командующий царскими войсками] был удивлен, услыхав от жителей те же жалобы на притеснения и обиды, которые терпят они от матчинского бека. По расспросам оказывается, что главный виновник всех беспорядков в этом крае есть нынешний матчинский бек Падша-Ходжа Базил (очевидно, Фазил) Ходжин. Он был выдвинут в беки небольшой партией духовенства. Бек грабил совершенно одинаково как земли матчинцев, так и земли Урмитанские. Жители Матчи описывают свое положение самыми мрачными красками: по их словам, у них не осталось ничего. Все имущество отнято беком и бедность в крае полная».

Положение трудящихся в Урметане

Один из участников Искандеркульской экспедиции, служивший сапером, — Е. Воронец писал: (см. Е. Воронец — «Искандеркульская экспедиция в 1870 г., записки сапера. «Инженерный журнал», 1871, № 4 — 5).

«Уметанцы очень бедны и ходят в лохмотьях. В последнее время, незадолго до нашего прихода, они сильно пострадали от матчинцев, почему и были нам очень рады.»