Хроники и документы времен Столетней войны

Французская хроника Лондона[731] (Фрагмент)

В том же году, в воскресенье, в начале Великого Поста, госпожа Филиппа, королева, была коронована в Вестминстере, а уже на следующей неделе король открыл в Вестминстере заседания Парламента. И был там взят под стражу сир Эдмунд Вудсток, граф Кентский, который был сыном короля, братом короля и дядей нашего нынешнего молодого короля. Справедливо или нет, но граф был приговорен к смерти и обезглавлен. Затем в том же году король провел [узкое] совещание в Ноттингеме и различными путями установил, что до сих пор ему давали злые советы и что его королевство, равно как и народ, находятся на краю гибели. Король принял это очень близко к сердцу, ибо его мать-королева и сир Роджер Мортимер держали в своих руках всю страну. Собрав большое войско за пределами Уэльса и Англии, они производили великие опустошения всюду, где проезжали, так что на сорок миль вокруг не осталось женщины иль девицы, которая не подверглась бы надругательству и насилию прямо на глазах у своих близких к величайшей их горечи. И держали они юного короля и Джона Элтемского, его брата, в полном подчинении.

В ту же самую пору король и его ближайшие советники, по воле Божьей, схватили сира Роджера Мортимера, когда тот лежал в постели в Ноттингемском замке, а также некоторых его приближенных. И были они отосланы в Лондонский Тауэр, поскольку замышляли извести короля и всю его родню. Затем сир Роджер Мортимер и его советник сир Саймон Берифорд подверглись волочению по улицам Лондона и были повешены.

В том же году король с большим войском вторгся в пределы Шотландии близ Бервика и дал шотландцам битву, и сражался с ними в пешем бою. Шотландцы были разгромлены и потеряли 60.718 человек убитыми. Когда защитники Бервика увидели, что битва проиграна, то громкими голосами взмолились к сиру Эдуарду, нашему молодому королю, чтобы он пощадил их жизни и здоровье; и король даровал им пощаду. Тогда они сдали ему город Бервик, из-за чего по всей Англии была великая радость. Затем король вернулся в Англию, дабы охранять мир и карать злодеев.

В том же году герцог Бретонский прибыл в Англию и принес оммаж нашему молодому королю, чтобы невозбранно владеть своими английскими землями. И в том же году король совершил еще один поход в Шотландию, поскольку ее народ не хранил мира, но упорно стремился воевать. Король прошел через всю страну, но шотландцы постоянно убегали от него, так что с ними не удавалось завязать никаких стычек. Из-за этого король был очень разгневан. Затем он со всеми своими людьми вернулся в Англию, и упрочил законность, и покарал лживых изменников и злодеев своей земли.

В том же году шотландцы снова начали войну против нашего короля, и он в третий раз собрал большое войско и совершил поход по всем землям Шотландии, но так и не смог найти кого-нибудь, кто бы осмелился противостоять ему в открытом бою. Из-за этого король и все его воины были немало возмущены. По пути назад, в Англию, король осадил замок Данбар и провел под ним целых 15 недель.

Между тем король Франции по несправедливому поводу развязал войну против государя Эдуарда, нашего молодого короля. Тогда к французскому королю были отправлены послы, а именно: архиепископ Кентерберийский, епископ Даремский, сэр Джеффри Скроуп и сэр Вильям Клинтон, граф Хантингдон, чтобы вести переговоры о мире между двумя королевствами — Францией и Англией. Они предложили французскому королю большие дары, брак и богатое приданое[732], но он никоим образом не желал соглашаться на мир или заключить какое-нибудь перемирие, но желал воевать в любом случае и захватить в свои руки земли Гаскони и вообще все заморские владения нашего молодого короля. Когда наш молодой король понял, что король Франции непреклонен, то созвал всех знатных людей Англии и, проведя заседания парламента в Вестминстере, решил по их совету отправиться за море и совершить поход против короля Франции, который не желал заключать никакого мира. Поэтому наш молодой король попросил помощи у всей своей страны; и тогда ему пожаловали для ведения войны большую сумму денег и великое множество латников, а также всю шерсть Англии сроком на два года, считая с начала его похода.

В этом году наш молодой король собрал большое войско из англичан и валлийцев и, выйдя в море из Оруэлла, что в Эссексе, причалил во Фландрии. По пути его люди высадились на острове Кадзанд и убили всех, кого там нашли. Собрав очень богатую добычу, они опустошили весь названный остров огнем. Затем наш молодой король продолжил свой путь, прибыл в Брабант и на долгое время задержался в Антверпене. Он устроил там совещание, и все участвовавшие в нем фламандцы, брабантцы, эннюерцы и немцы поклялись, что они готовы жить и умереть вместе с ним, нашим молодым королем, ведя борьбу против короля Франции. В свою очередь наш король согласился быть их непосредственным сеньором, дабы жить и умереть вместе с ними и дабы защищать и поддерживать их во все времена против всех людей на свете.

Когда по соглашению вышеназванных земель был заключен союз, сир Эдуард, наш молодой король, выступил со своим войском из Антверпена и начал вторжение во владения короля Франции. Опустошая огнем и мечом все на своем пути, он прошел по французским землям более 160 миль. Тогда между двумя королями был назначен день битвы, но когда он настал, Филипп де Валуа, король Франции, передумал. Его проняла дрожь, когда он увидел, что наши люди стоят в поле уже полностью готовые, в боевом строю. Поэтому он отступил, как нечестный король, и трусливо сказал, что его сердце чует, что он будет разбит, если вступит в бой в этот день. Потом он отступил со своим войском к Парижу, к своему вечному позору и к вечной чести и славе нашего короля Англии. В ту пору Филипп де Валуа утратил имя и звание короля Франции, и сир Эдуард, наш государь, принял имя и звание истинного короля Франции и Англии; и все рыцари Христианского мира согласились с этим.

Затем наш молодой король, герцог Брабантский, граф Эно, граф Юлихский, граф Гельдернский и многие другие знатные сеньоры из разных земель разъехались по своим краям. Однако прежде чем войско распалось, немцы отняли у англичан их военную добычу и убили многих наших людей. Как бы то ни было, сир Эдуард, наш король, герцог Брабантский и другие знатные люди вмешались в эту великую ссору и заставили всех успокоиться и помириться. Затем король со своими людьми вернулся в Антверпен, что в Брабанте, и провел там много времени вместе с большим советом, который состоял из всех знатных особ, давших ему клятвы.

В ту пору король Филипп де Валуа, несмотря на всю свою горделивую похвальбу, ни разу не посмел приблизиться с войском к нашему королю. Своим придворным он говорил, что лучше позволит королю Эдуарду спокойно полеживать и тратить все, что у него есть, и даже намного больше того, что ему способно предоставить все его королевство; мол, таким образом он сделает его либо самым щедрым, либо самым бедным королем на свете.

Затем наш молодой король собрался назад, в Англию, чтобы уладить дела своего королевства, и простился с герцогом Брабантским и всеми знатными людьми тех земель, которые вошли с ним в союз, до той поры, когда они смогут лучше отомстить Филиппу де Валуа, королю Франции. Уезжая в Англию, наш король оставил в Генте в качестве заложницы королеву, госпожу Филиппу, и своих детей под охраной герцога Брабантского и других знатных особ, к нему приближенных. И оставалась она в Генте до самого возвращения своего господина.

В ту же самую пору сир Вильям Монтэгю, граф Солсбери, и сир Роберт Уффорд, граф Саффолк, попали в плен и были доставлены в Париж в жалких одеяниях. Тогда король Франции сказал им: «А! Предатели! Вы будете повешены, поскольку вы не можете возместить ущерб, который ваш король и вы причинили моей стране!» — «Все равно, государь, — сказал сир Вильям Монтэгю, — правда на стороне нашего короля, а не на вашей. И я готов это доказать в поединке со всяким, кто возьмется утверждать обратное, как и надлежит делать верному рыцарю в чужой земле». Тогда заговорила королева Франции и поклялась, что никогда она не будет весела и радостна, если пленников не предадут позорной казни. «Государь, — молвил король Богемский, — будет великой несправедливостью и глупостью убить таких знатных господ. Ибо если случится, что король Англии снова вторгнется в вашу страну и захватит в плен какого-нибудь пэра королевства Французского или нашего друга, то его можно будет выменять на одного из этих английских пленников».

Меж тем наш государь король причалил в Гарвиче, что в Саффолке, и прибыл в Лондон перед началом Великого Поста. Отдохнув, он стал держать совет в Вестминстере со всеми знатными людьми страны. Прямо на это совещание явились послы из Шотландии с просьбой о мире, но никакого мира им даровано не было.

В ту же пору Филипп де Валуа собрал такой большой флот, какой только можно было собрать, из галер, пинассов, больших барж и всех крупных судов Испании, Нормандии и прочих стран, где их только можно было найти. Он собрал этот флот, чтобы не дать нашему молодому королю вернуться на континент, а также чтобы захватить и предать мечу все королевство Английское. В то же время он учинил великое разорение и опустошение в Англии. Ибо французы под покровом ночи разграбили и сожгли города Саутгемптон и Портсмут, а затем уплыли с добычей. Также и замок Гернси, из-за измены его коменданта, был захвачен, а весь его гарнизон перебит.

Когда наш король услышал весть об этом и оценил злокозненность и коварство своего врага Филиппа де Валуа, то срочно повелел, чтобы весь английский флот был приведен в готовность, и чтобы каждый корабль был хорошо снаряжен и пополнен припасами к определенному дню, который был назван.

В тот год, по распоряжению нашего государя короля, все моряки Англии быстро собрали свои корабли в одну флотилию и пополнили их припасами. Со всех краев были созваны люди смелые, решительные, хорошо снаряженные, до зубов вооруженные и готовые сражаться в любом месте не на жизнь, а на смерть.

Когда английский флот был собран вышеописанным образом, сир Эдуард, наш король, и его люди находились в пределах Бери-Сент-Эдмундса. Приехав оттуда в Оруэлл, король вышел в море со всем своим бесчисленным воинством. Это случилось в четверг, ближайший перед днем Святого Иоанна Крестителя (24 июня), который выпадал на субботу. В пятницу же утром наш король заметил в море своих врагов и молвил: «Поскольку наш Господь, Иисус Христос, был предан смерти в пятницу, мы не станем проливать кровь в этот день».

Целых две недели перед тем, как король вышел в море, ветер дул на восток, но потом, по милости Всемогущего, немедленно сменился западным, так что, по милости Господа, король и его спутники имели благоприятные и ветер, и погоду. Так плыли они под парусами до восхода солнца. Затем они увидели своих врагов, столь сильно оснащенных, что на них нельзя было смотреть без боязни. Ибо все корабли во французской флотилии были крепко соединены между собой мощными цепями, замками, бреташами[733] (bretasche) и перекидными мостиками. Однако, несмотря на это, сир Эдуард, наш король, сказал всем, кто был вокруг него в английской флотилии: «Милые мои господа и товарищи! Нисколько не пугайтесь, но все воодушевитесь сердцем! Кто ради меня вступит в бой и будет сражаться самоотверженно, тот удостоится благословения Всемогущего Господа! И пусть каждый оставит при себе все, что захватит!»

Лишь только наш король так сказал, все исполнились яростного стремления отомстить за него врагам. Затем наши моряки подняли паруса вверх на полмачты и подняли свои якоря, как если бы они собирались бежать. Когда во французском флоте это заметили, то убрали свои тяжелые цепи, чтобы преследовать нас. И тотчас наши корабли вновь развернулись в их сторону и двинулись в бой под звуки труб, цимбал, виол, барабанов и многих других инструментов. И тогда наш король с тремя сотнями кораблей решительно напал на французов с их пятьюстами большими кораблями и галерами; и наши люди рьяно и не щадя себя ринулись в бой. Наши лучники и наши арбалетчики начали стрелять столь густо, что стрелы падали, как снег зимой, а наши инженеры[734] кидали камни столь часто, что французы были не в силах поднять свои головы и взглянуть наверх.

Пока продолжалась эта шквальная стрельба, наши английские воины с великим упорством брали на абордаж вражеские галеры и, сражаясь с французами врукопашную, выбрасывали их с кораблей и галер в море. И наш король постоянно подбадривал их, чтобы они храбрее сражались с его врагами. Сам же он находился на когге под названием «Томас из Винчелси». В час терций к месту битвы подоспел корабль из Лондона, принадлежавший Вильяму Хонсарду. Его помощь оказалась весьма кстати, ибо битва была такой лютой и столь упорной, что длилась с часа нон весь день, всю ночь и все утро до часа прим. И когда битва стихла, ни одного француза не осталось в живых, не считая лишь Сподефиша (Spaudefisshe)[735], который сумел бежать с 24 кораблями и галерами.

Одержав победу в этой великой битве, сир Эдуард, наш король, стойко продолжал оставаться на своем корабле, ни коим образом не желая сойти на берег. Там на протяжении двух недель он держал военный совет, дабы быть готовым на тот случай, если враги вздумают вновь напасть на него. Затем наш король высадился на берег и с превосходным сопровождением отправился в Брюгге. Там он закатил пир на целую неделю. По его окончании сир Эдуард, наш король, выступил в поход с превосходным войском, в котором были могущественные герцоги и графы, и начал вторжение во Францию, дабы сразиться с Филиппом де Валуа. Наконец, он подошел к сильно укрепленному городу Турне и осадил его силами своего большого войска. Эта осада продолжалась четверть года, а именно с Рождества Святого Иоанна Крестителя и до дня Святого Михаила[736]. Тогда к нему прибыли герцог Брабантский с 150 воинами, конными и хорошо вооруженными, и граф Эно с такими же силами. В итоге лагерь нашего короля покрыл целых 17 миль той местности, и его войско было самым прекрасным из всех, виденных прежде.

Пока шла осада укрепленного города Турне, сир Робер, граф Артуа, сир Готье де Мони, Якоб ван Артевельде и многие знатные сеньоры собрали войско из добрых воинов, пеших и конных, с хорошим вооружением. Затем они пришли к городу Сент-Омеру и немедленно начали его штурмовать и кидать в него большие камни с помощью осадных машин, дабы его разрушить. Когда защитники города увидели, сколь умело наши люди ведут осаду, то решили открыть ворота и дать им битву. Разгадав их намерение, наши люди отступили назад и умышленно позволили большому количеству врагов выйти из города. После того как все желающие сражаться покинули город, наши люди с великим пылом ринулись французам навстречу и храбро вступили с ними в бой. Все, кто имел несчастье выйти из города в поле, нашли там свою смерть. Погибло 5.210 человек, причем средь мертвых было найдено 95 рыцарей с золотыми шпорами. Наши люди преследовали бегущих французов до самых ворот Сент-Омера, и там, прямо у подъемной решетки, перебили их всех поголовно. А что до тех, кто все-таки успел спастись в воротах, то они больше не осмелились выйти из города до той поры, пока наши люди не ушли назад под осажденный Турне[737].

Пока длилась осада Турне, то есть на протяжении примерно четверти года, наши люди совершали набеги на французские земли, чиня там пожары и захватывая добычу и пленников: прославленных рыцарей и оруженосцев, скотину, зерно и другое продовольствие принадлежащее королю Франции. Вскоре все земли, расположенные вокруг Турне, были опустошены, разорены и выжжены.

Пока длилась осада Турне, сир Эдуард, наш король, совершал приступы на названный город по шести раз на день. При этом он использовал спрингалды и мангонели, бросавшие огромные камни, и орудия (engines), стрелявшие порохом и греческим огнем. Эти машины большими камнями разрушали башни, мощные стены, церкви, колокольни, дома и богатые особняки во всем городе. Почти все жители Турне были истощены от великого голода, царившего там. Кроме того, источник, прежде бежавший красивым потоком через весь город, теперь был перекрыт и отведен от них, так что ни коня, ни иной скотины не сохранилось живой во всем названном городе. И столь крепко они были заперты в этом городе, и столь силен был голод, что четверть меры пшеницы стоила четыре фунта стерлингов, четверть меры овса — две марки, куриное яйцо — шесть пенсов, а две луковицы — одно пенни. А что до наших людей, осаждавших город, то во всем лагере короля Англии было такое великое изобилие фуража, вина, хлеба и мяса всякого вида, что ни в чем не ощущалось ни малейшего недостатка. Благодаренье за это милейшему Иисусу Христу!

В конце концов осажденные в Турне настояли на том, чтобы было написано письмо к их королю Филиппу де Валуа. В этом письме они просили, чтобы он помог им всеми силами и как можно скорее, или же они будут вынуждены по необходимости сдать названный город королю Англии, так как большинство воинов гарнизона уже убито, мертво или истощено, а их продовольственные запасы полностью иссякли. Поэтому им больше нечем кормиться, и они не могут оборонять город от своего противника, короля Англии. Когда письмо было написано, они нашли одного слугу, обрядили его в бедное одеяние монаха-якобинца, вручили ему письмо, предназначенное их королю Филиппу де Валуа, и выпустили его ночью украдкой через потайную калитку. Когда он уже удалился от города на две мили, сир Генрих Ланкастер, граф Дерби, случайно встретил его на рассвете в стороне от дороги. Задержав слугу, граф стал его допрашивать, и тот путался в своих ответах. Тогда сир Генрих немедленно его обыскал и нашел письмо. Тотчас после этого ряженого якобинца отвели к королю Англии и приказали под страхом потери жизни и телесных членов сказать всю правду о том, что происходит в сильно укрепленном городе Турне. Поставленный перед королем, посланец сразу заговорил: «Сударь, — сказал он, — я ни в чем не солгу перед вами. Правда истинная, что все их латники уже убиты и там осталось не более 200 человек, способных к обороне, а продовольствия у них хватит лишь на то, чтобы продержаться до вечера».

В тот же день граф Эно взял с собой большие силы и поехал собирать фураж в местности, расположенной на расстоянии двадцати миль от осажденного города. Он захватил там большое количество скота, принадлежавшего французам, и убил много латников. Кроме того, граф взял в плен 26 самых храбрых рыцарей, которые тогда были у Филиппа де Валуа, и доставил их пленниками к королю Англии, а также бесчисленное количество скотины и продовольствия. Тогда в английском лагере добрую говядину можно было купить за 40 пенсов, свинину — за 18 пенсов, а баранину — за 12 пенсов. Хлеба же и вина там было великое изобилие. Благословен будь за это Господь!

Когда к Филиппу де Валуа пришла весть о том, что он потерял своих храбрейших рыцарей, что многие его люди убиты, а его скот и продовольствие захвачены и доставлены во вражеский лагерь, к королю Англии, он начал вздыхать и предаваться великой печали. Однако он так и не посмел дать битву нашему королю, но трусливо и малодушно сделал госпожу графиню Эно своей посланницей. Графиня предстала перед нашим молодым королем и его советниками и попросила их не проливать больше кровь христиан и не уничтожать их добро, дабы между двумя государями можно было заключить мир или перемирие на тех условиях, которые устроят обе стороны. В итоге сказанный Филипп де Валуа был вынужден пообещать, что отныне король Англии будет мирно владеть Гасконью, Нормандией, Анжу и всеми другими землями, которые некогда принадлежали его предкам и на которые он предъявлял свои права, чтобы до самого окончания перемирия не было больше убийств людей ни на море, ни на суше и никаких пожаров по обе стороны от границы, и чтобы купцы могли безопасно ездить в любых местах двух королевств до определенного дня, названного в договоре. Кроме того, было оговорено, что в ходе этого перемирия никакие города, крепости или замки не должны пополняться припасами и людьми, но их гарнизоны сохранят ту численность, которая есть в настоящее время и которая указана в тексте договора.

Дабы вышесказанные условия честно соблюдались, Филипп де Валуа дал клятву на Святых Мощах, что будет неукоснительно выполнять каждый пункт договора, заключенного между ним и нашим королем.

Когда это было сделано, все пленники знатных сеньоров и на той, и на другой стороне были отпущены до определенного дня, указанного в договоре, на том условии, что если мир между двумя королями удастся утвердить таким образом, как это более полно указано в тексте договора, то в этом случае вышесказанные пленники, отпущенные без выкупа и с той, и с другой стороны, будут освобождены уже навсегда. Если же стороны не смогут договориться, и не сумеют к определенному дню перейти от перемирия к твердому миру, то в этом случае каждый пленник и с той, и с другой стороны должен к означенному дню сдаться обратно в том же самом месте, где его прежде держали в плену.

Затем сир Вильям Монтэгю, граф Солсбери, сир Роберт Уффорд, граф Саффолк, и многие другие были отпущены на волю и прибыли к нашему государю королю еще до его возвращения в Англию. Все эти решения были приняты нашим королем по совету великих заморских сеньоров, которые не желали дать своего согласия на продолжение войны, на разорение земли и на пролитие христианской крови. Кроме того, у нашего государя короля уже совсем не осталось денег, и он мог содержать своих людей только ценой больших жертв, делая займы у купцов, а потом выплачивая им большие проценты. Ведь у него уже не было никаких собственных сбережений, и он не получал доходов с шерсти, пожалованных ему общинами Англии для войны с французским королем. Ибо с того самого времени, как он отплыл из Англии и разбил своих врагов в морской битве, он ни разу не смог получить каких-либо денег из своей английской казны. И причиной всего этого были происки коварных изменников, которые заседали в английском совете и прежде клялись королю в верности.

Затем осада Турне, длившаяся четверть года, была снята. Наши люди очень сокрушались из-за этого, поскольку они уже считали своей собственностью сокровища и роскошные вещи, находившиеся в городе, а теперь это все было для них потеряно.

Когда все войска были распущены, наш король со своим людьми тронулся в путь и ехал, пока не прибыл в город Гент. Задержавшись там на долгое время, он устроил совещание о том, как лучше поступить: остаться в Генте или вернуться в Англию. Ибо он каждую неделю слал письма в Англию к своим лживым наместникам, требуя помочь ему его же собственными деньгами, которые были ему пожалованы всеми общинами Англии. Однако эти лживые предатели, прежде присягавшие королю на верность, слали в ответ одни лишь отписки, объясняя, что десятинную подать, которая была ему пожалована в Англии, не удается собрать, равно как и оговоренное количество мешков шерсти; и что они не могут действовать более решительно, опасаясь вооруженного восстания. Кроме того, они уверяли, что тех денег, которые они смогли собрать, не хватает даже для выплаты жалованья королевским слугам и чиновникам; и, между прочим, король сам велел употребить эти средства на покрытие тех долгов, в которые он влез, чтобы содержать свой двор; однако их не хватает и на это.