Хроники орка

Инквизитор

С высоты птичьего полёта прямое ущелье, по которому двигался караван паломников, больше всего напоминало незажившую резаную рану. А мелкий каменистый ручей, что брал начало у нарзанного источника и бежал по его дну — кровь. Но путники видели ещё и выросшие по обеим сторонам дороги каменные стены, состоящие из красноватых кубических наростов, чем-то похожих на вытянутые пчелиные соты или на своеобразные трубы огромного церковного органа. Ущелье было единственной дорогой к святому источнику, впадающему в небольшое озеро, на берегах которого стоял монастырь. Этот источник и был целью многих двигающихся в этом направлении групп.

Данная состояла не только из передвигающихся на своих двоих монахов, одетых в грубые бесцветные рясы из мешковины, но и рыцарей Белого Ордена, восседающих на конях в начале и в конце процессии. Разнообразно и вполне заурядно вооружённые всадники отличались от всех других своих коллег непрактичной белой накидкой-сюрко одетой поверх доспеха и за время пути порядком забрызганной грязью по нижнему краю. Ну и главное — предназначением. Немногочисленный орден, как считалось, элитных воинов, принявших обет безбрачия полностью подчинялся церкви Бога Милосердного, ею же финансировался и, по официальной легенде, призван был защищать этих самых паломником. Понятно, не конкретно этих, а вообще. Но на практике орден был послушным орудием клириков, когда милосердие и молитва уже не срабатывали.

Но в этом конкретном случае присутствие отряда воинов, сопровождающих невооружённых монахов, было вполне оправданно. В ущелье поселился боевой маг-варлок, по неведомой причине обозлившийся на тех самых паломников. Понятно, не на этих конкретно, а вообще на всех, проходящих по ущелью. Время от времени он нападал на караваны, мешая тем самым нормальному сообщению монастыря с миром и препятствую наполнению его казны. С этим надо было что-то делать. И делали.

— Разве варлоки — не ещё один монашеский орден, подчиняющийся церкви? — с удивлением спрашивал один паломник другого.

Судя по голосу, молодой. Ведь лицо вопрошающего было скрыто капюшоном. Как и лицо того, кто ему ответил.

— Конечно! — отвечал ему тот, кто судя по уже его голосу, был значительно старше. — Ты совершенно прав. Когда церковь Бога Милосердного стала официальной религией всей Империи, все магические ордена влились в её лоно. Не стали исключением и варлоки — боевые маги, отличающиеся от обычных тем, что колдовать могут “здесь и сейчас”. На создание заклятия им не требуется время или особые долгие приготовления. Что часто востребовано в боевых условиях. Но, конечно, несколько ограничивает их функционал.

— А что стало с теми, кто не влился? — осведомился молодой.

— И на них нашлась управа. На объявленных отступниками магов и всяких других разумных существ, наделённых магическими свойствами, охотятся инквизиторы — ещё один орден, — ответил старший. — Впрочем, некоторые маги бежали из пределов Империи и осели в одном из Вольных Городов, где образовали свой еретический конклав.

— Этот что, тоже один из них?

— Нет. Говорят, что он просто сошёл с ума, — ответил второй монах. — Магия — не только дар, но и тяжкий груз. С такой ношей справится не каждый. А может он впал в маразм: это значит, что им завладел злой демон Мара — старший брат Бога Милосердного.

Разговор двух верующих прервал валун, который неожиданно поднялся из реки и очень невежливо сбил с коня одного из рыцарей. За ним поднялся его товарищ, не рыцаря, а валуна, и обрушился на голову другому всаднику. Невольно монахи подняли головы и увидели, что на огромном квадратном камне, который преграждал дорогу и им и текущему по дну ущелья ручью, стоит человеческая фигура, одетая, как им показалось, в чёрный, стянутый на талии, длинный халат, полы которого развивались на ветру. Но за цвет одежды, как и лица, также казавшегося им чёрным, монахи не могли поручиться. Возможно, фигура просто стояла между ними и солнцем.

Человек, если это был человек, протягивал обе руки вперед, развернув ладони и растопырив пальцы. Камни продолжали подниматься и лететь в сторону рыцарей в белом. Но те не сидели на своих конях, сложа руки. Некоторые вытянули из прикрученных к сёдлам сагайдаков готовые к бою луки с уже натянутой тетивой. И первые стрелы понеслись в сторону безумного варлока. Стрелы эти не достигли своей цели, а упали, будто ударившись о невидимую стену. Правда, тут же поднялись и полетели, но уже не в сторону мага, а в обратном направлении.

Паломники бросились врассыпную, прячась за камни и валуны побольше. За одним из таких и притаились те самые монахи: молодой и старый. Отсюда они могли в относительной безопасности наблюдать за битвой. По крайней мере, до тех пор, пока варлок не закончит с конвоем и не примется за них.

Монахи обратили внимание, что как только началась битва, один из всадников, замыкающих шествие, не принялся суетиться, как его товарищи, не использовал лук, а спокойно соскочил на землю, достал флягу с какой-то жидкостью и сделал несколько глотков. Воин этот выглядел молодым. Его лицо, не скрытое глухим шлемом, а лишь обрамлённое кольчужной бармицей, свисающей с небольшого прикрывающего лишь верх черепа шлема-мисюрки, выглядело бы по-мужски красивым, благодаря в меру широкому подбородку, высоким скулам и слегка раскосым глазам, указывающим на присутствие крови истерлингов, если бы не буквально сплюснутый и исковерканный каким-то ударом раньше вероятно прямой и правильный нос.

Как и у остальных воинов, его белое сюрко было накинуто поверх кольчуги. С той лишь разницей, что поверх самого сюрко болталось висящее на цепочке серебряное зеркало, похожее на амулет, который носят многие верующие, чтобы защитить себя от маразма — влияния демона Мары. Только побольше.

Итак, человек этот отпил из фляги, и в то же мгновение, поднявшиеся в воздух камни плюхнулись обратно в ручей и на землю, а летящие в сторону рыцарей стрелы упали к их ногам, не причинив вреда.

— Что это?! — воскликнул молодой монах. — Кто это?!

— Это — инквизитор! — ответил ему тот, что постарше.

— Почему же камни больше не подчиняются варлоку? — продолжал задавать вопросы первый монах, выглядывая из их общего укрытия.

— Видел флягу в руках инквизитора? Это — святая вода, — пояснил ему второй. — Выпив её, инквизитор блокирует почти любые магические проявления на расстоянии нескольких десятков шагов вокруг себя.

— А просто так эта вода не работает?

— Нет, только если принять её внутрь.

Тем временем рыцари ордена, окрылённые исчезновением явной магии, спешились, вооружились мечами-спатами и бросились к камню, на котором стоял варлок. Тот тоже, впрочем, извлёк из складок одежды какой-то флакончик, хлебнул из него, как-то странно изогнулся и буквально одним движением разорвал на себе одежду. С его лица спала выкрашенная в чёрный цвет маска, и все увидели истинное обличье варлока — обличье монстра. Лицо его было разделено ужасной пастью, которая открывалась не вверх и вниз, а исключительно в стороны. Такой же, с позволения сказать, рот находился у варлока на животе. Он поднял лежащую у его ног приготовленную заранее двустороннюю глефу, представляющую собой древко, к обеим концам которого были приделаны слегка изогнутые лезвия. С этим оружием человекоподобный боевой маг спрыгнул на землю и бросился на спешащих к нему рыцарей. Двигался он необычайно быстро и ловко, так что, орудуя своей глефой, раскидал нападавших, кого-то ранив, а кого-то убив.

— Это же явно волшебное зелье. Почему же его магия не заблокирована? — удивился молодой монах.

— Святая вода не блокирует волшебные зелья. Это же — хи-ми-я, — пояснил ему старший, подняв указательный палец вверх. — Так же, как она не блокируют музыку, которая, как известно, один из видов магии. Ведь музыка, как говорил один мудрец, заставляет нас чувствовать то, что мы не чувствуем. Но зато святая вода лечит и омолаживает. Это особенно актуально для тех, кто имеет дело с магией. Ведь многие её формы искажают людей. Но не убивают, поддерживая в них жизнь. Поэтому многие маги живут долго, но, со временем, превращаются в чудовищ.

— А огонь?

— Что, огонь?

— Огонь — тоже магия. Его святая вода блокирует?

— Только если на него вылить.

Пока происходило сражение, инквизитор надел на левую руку ранее висящий сбоку на его коне небольшой треугольный окованный железом щит. А в правую взял одноручный меч. Его обоюдоострое лезвие плавно сходилось к острию. Рукоять была снабжена широкой гардой без украшений. Максимально длинное, для такого вида меча, лезвие украшали какие-то темные хаотичные разводы. Вооружившись этим с виду простым, но эффективным оружием, инквизитор не спеша двинулся в сторону варлока.

Когда они сошлись, варлок всё ещё устрашающе вращал глефой, дергался и извивался. Его тело обильно покрылось потом, а зрачки расширились настолько, что глаза казались двумя бездонными чёрными колодцами. Инквизитор же двигался максимально экономно и расчётливо, не делая лишних движений и танцевальных “па”. Фехтовал он также просто и эффективно, принимаю удары глефы на щит и нанося прямые колющие удары, которые с большим трудом отбивал противник. Наконец, инквизитор приблизился к припёртому к стене варлоку вплотную и неожиданным ударом угла щита оглушил его. Затем выбил глефу из рук и воткнул лезвие меча снизу-вверх прямо в отвратительную пасть на животе мага. Тот захрипел, дёрнулся, и изрыгая кровь из обоих ртов повалился на землю.

— Магия — отравленный дар, — прохрипел варлок, прежде чем лезвие инквизитора отсекло ему голову. — Я лишь хотел отомстить тем, кто превратил меня в чудовище. И взять то, что мне положено… лекарство.

Когда всё было кончено, инквизитор неожиданно упал на колени и зарыдал. Монахи видели, что по его лицу текут тяжёлые чёрные маслянистые слёзы, а он собирает их в специальный сосуд. Но уже не тот, из которого пил.

— Что это? — прошептал молодой монах.

— “Чёрные слёзы” — ещё одна магическая субстанция, — пояснил ему старый. — Говорят, инквизиторы потом сливают их в специальный резервуар в своём храме. Свойства этой субстанции мне неизвестны. Вроде бы это тоже продукт магии. Святая вода вбирает в себя магию и превращается в эту черную жидкость.

— И что, все они вот так плачут после своей победы?

— Жидкость выходит из них разным образом. Это индивидуально, — ответил знающий. — Нашему ещё повезло, что это просто слёзы.

Тихий звон колокольчика был настолько жутким, что едва услышав его краем уха сельские дети, играющие на пыльной дороге, проходящей мимо глинобитных домов, оставили своё занятие и с ужасом огляделись в поисках его источника. Источник не заставил себя долго ждать. Из-за поворота появился странник в грубом сером балахоне, чей капюшон был накинут на его голову. При этом, разумеется, погода стояла солнечная и теплая. А значит ничего хорошего этот необходимый аксессуар всех тех, кто замышляет недоброе, не сулил. Ну, а колокольчик был приделан к вершине грубой длинной палки, выполняющей роль посоха.

Немного поглазев, дети постарались скрыться из виду этого странника. А он, в свою очередь, без задержки прошёл мимо деревни и остановился на перекрестке возле столба, на котором висела табличка: стрелка прямо была подписана “Огр-людоед”, а стрелка влево — “Обход”.

Странник, видимо оглядев всю эту композицию из-под своего капюшона, звякнул колокольчиком и двинулся прямиком к огру. Дорога, надо сказать, была живописной. Она, как река, извивалась среди огромных, величиной с небольшие замки, покатых валунов, в очертаниях которых, при желании, можно было различить лица людей и фигуры гротескных монстров. Между валунами росли высокие деревья, а бока каменных изваяний кое-где были покрыты зелёным мхом.

Странник шёл себе, опираясь на посох и позвякивая своим колокольчиком, пока не услышал:

— Эй, золото есть?

Странник остановился и, видимо, с некоторым удивлением, незаметным из-за капюшона, обернулся. На одном из камней поменьше, на корточках сидел самый настоящий зеленокожий орк. На плечах его была какая-то чёрная бесформенная накидка, чёрные спутанные волосы падали на лицо, не скрывая, впрочем, недоброго взгляда жёлтых глаз с вертикальным зрачком. Торчащие над верхней губой клыки, черный ятаган и лежащий наготове лук дополняли картину.

— Нет, — странным хриплым голосом ответил странник.

— А если найду? — спросил орк, поигрывая ятаганом. — Еда?

— И еды нет, — пожал плечами человек в сером.

— Как нет? — удивился орк. — Нога есть. Рука есть. Можно и съесть.

Странник стукнул посохом по земле. Ещё раз жутко звякнул колокольчик.

— Посох у тебя в правой руке, — продолжил орк. — Значит левая тебе не очень нужна.

В этот момент странник неожиданно выпростал ту самую левую руку из-под своего балахона. В воздухе завис какой-то серый диск диаметром в пару пядей. А потом, вращаясь, ринулся на орка. В последний момент тот увернулся, и, описав дугу, диск со свистом начал приближаться к орку с другой стороны. На этот раз его встретило чёрное лезвие ятагана. Лязгнув, диск изменил свою траекторию и впился в попавшуюся на пути каменную стену. Когда он замер, то обнаружилось, что это не диск, а нечто вроде бумеранга из трёх изогнутых и острых лезвий.

— Мой ход, — с грозным видом орк повернулся к страннику и спрыгнул со своего камня.

Человек в сером не отступил и признаков страха не выказал. Он поднял посох над головой, а затем с силой бросил его о землю. Ударившись, тот превратился в толстую змею, причём с двумя головами, по одной с каждой стороны.

— Моргот! — выругался орк. — Что ты такое? Как же ты какаешь?

Тем временем, змея быстро приближалась, выпуская вперёд то одну, то другую свою шипящую пасть. Орк отпрыгнул. Потом попытался рассечь её ятаганом. Змея увернулась. Зелёный разбойник бросился было убегать. И даже начал довольно ловко карабкаться по покатой стене одного из валунов, зажав ятаган в зубах, но змея прыгнула за ним и оплела ноги. А когда орк рухнул на землю, скрутила и руки.

Странник подошёл к обездвиженному противнику, склонился, взялся за рукоять и выдернул из зубов орка ятаган.

— Ну что, теперь поговорим? — спросил он.

Орк хмуро молчал.

— Как тебя зовут? — спросил странник.

— Тург, — ответил орк.

— Рурк? — переспросил странник.

— Не пойму. Не могу разобрать. Турк? — стало очевидно, что он издевается. — Нормальное имя у тебя есть?

— Сэм, — ответил Тург. — Так звали меня приёмные родители.

— Они были людьми?

— Да.

— А меня зовут Вердж, — представился странник. — Хорошо, Сэм, что ты тут делаешь?

— Работаю.

— Не понял. Кем работаешь? — удивился Вердж.

— Как кем? Огром-людоедом, — с театральным удивлением ответил орк.

— Это как? — переспросил странник.

— Ну, я поселился на тропе среди камней. Это кратчайший путь к ближайшему городу. Живу себе, собираю дань. Немного пугаю местных. Чтобы не жались. Всё по-людски. Хочешь пройти быстрее? Поделись немного. Не хочешь? Пожалуйста. Иди в обход.

— А почему огр?

— Их спроси. Так назвали.

— И как? Работает? Местные на тебя облаву не устраивают? — спросил странник.

— Не-а. Я встроился. Пойдут ловить, могут и пострадать. А так откинул деньжат — проходи, пожалуйста. Клиентов хватает, — ответил орк.

— А бароны там местные? Феодалы всякие? — не сдавался Вердж.

— Барон в доле.

— Хорошо устроился! — рассмеялся странник. — А что, своих найти не думал?

— Когда-то думал, — ответил Сэм-Тург. — Но уже перестал. Где их найти — не знаю. Передвигаться по земле, где почти одни люди — опасно. Я забил и решил найти своё место. Встроиться, как я уже говорил.

— Понятно, — капюшон кивнул. — А что если я дам тебе вещь… пропуск, который откроет тебе любую дорогу?

— Золотую басму?! — обрадовался орк.

— Нет, серебряную, — и Вердж достал серебряную табличку, висящую у него на шее. Там было что-то отчеканено, но Сэм сразу не разобрал.

— Это серебряная басма, — пояснил Вердж, — её выдаёт церковь Бога Милосердного своим особым служителям. Это почти то же, что золотая имперская басма. Только лучше. Все должны тебе помогать. Именем церкви!

— И кто ты такой, что она у тебя есть? — прищурившись спросил орк. — Служитель культа или разбойник, который снял с трупа?

— Я — фетишер! — с этими словами Вердж скинул капюшон, и Сэм отшатнулся бы, если бы не лежал на земле. Вместо рта и носа у странника был огромный изогнутый клюв хищной птицы.

— Фетишеры — это церковный орден. Мы не маги. Но мы можем управлять магическими артефактами. Часто специально созданными для нас. Правда, у этого умения есть обратная сторона. Магия, как ты видишь, влияет на нашу плоть. И не в лучшую сторону. Наверно, для того наш орден и создали, чтобы найти людей, которые будут делать за магов грязную работу — использовать их артефакты, чтобы самим магам и клирикам меньше прилетало. Ведь, как ты, наверно, не знаешь, давным-давно все магические ордена, в том числе и наш, влились в лоно церкви.

— Хорошо, — кивнул орк. — Я понял. Так что мне нужно сделать за басму?

— Я расскажу, — ответил фетишер. — Но сначала мне нужно тебя протестировать.

— Давай, — пожал стянутыми магическим посохом плечами Сэм.

— Повторяй за мной, — сказал Вердж. — Ла-ла-ла!

— Ну, допустим… Ла-ла-ла, — ответил орк.

— Ла-ла ла-ла-ла ла-ла лала, ла-ла! — продолжил фетишер.

— Бла-бла-бла, — ответил Сэм. — У нас что, ярмарочный конкурс?

— Давай ещё раз, — потребовал Вердж. — Лай-лай-лай дилай-лай!

— Мяу! — ответил орк.

— Я так и думал! — обрадовался фетишер. — У тебя нет слуха!

— Я прекрасно слышу, — обиделся Сэм.

— Нет, ты не понял. Музыкального слуха. У тебя нет музыкального слуха. Поэтому тебя и не испугал мой колокольчик, — пояснил фетишер. — Мой колокольчик — тоже амулет. Но вместо того, чтобы предупреждать об опасности, он сам распугивает окружающих. Поэтому я и направился этой короткой дорогой. В расчёте на то, что уж огра-то он отпугнёт. Но так даже лучше. Дело в том, что у меня задание. Мне как раз надо убить мага-ренегата. Но не простого, а того, кто использует музыку. Я слышал, что однажды он разрушил целую крепость. Просто ходил вокруг неё и стучал в барабан. Своей магией он может околдовать и привлечь на свою сторону. А раз у тебя нет слуха, то есть большая вероятность, что против тебя маг бессилен.

— Но если ваша организация такая могущественная, — задумчиво проговорил Сэм. — Я имею в виду церковь. То почему бы вам просто не послать к нему отряд воинов. Или таких фетишеров, как ты. Неужели без орка не справитесь?

— Маг нашёл убежище в одном из вольных городов, — ответил Вердж. — Там есть верующие в Милосердного. Но в равной степени представлен и культ Единого. Город, как я сказал, вольный и в Империю не входит. Так что он не под нашей юрисдикцией. Надо действовать тоньше. Но ты в чём-то прав. Обычно такими случаями занимаются инквизиторы. Чую, что-то здесь не так. Вот и хочу подстраховаться с твоей помощью.

— Конечно, я был заранее уведомлен о вашем прибытии, как по дипломатическим, так и по церковным каналам, и готов всячески содействовать, — сидящий в кресле напротив инквизитора человек, по мнению члена ордена истребителей магов-отступников, мало чем напоминал воина, даже в прошлом.

Впрочем, инквизитор понимал, что этот невысокий и лысоватый мужчина, будучи отпрыском одного знатного рода гербового дворянства не ниже баронского титула, в молодости состоял в имперском легионе Золотые латы. А значит, не факт, что выполнял реальные боевые задачи, если не считать таковыми дворцовые интриги и парадно-представительские функции. Видимо, таким образом он и заслужил своё место посла в одном из Вольных Городов, а именно, в Глиняном Городе. Однако, возможно это суждение было опрометчивым, в этом инквизитор отдавал себе отчёт. Умелый воин совсем не обязательно выглядит также эффектно, как сражается.

Город же этот полностью оправдывал своё название, не только потому, что был известен своей керамикой. Кстати, это были не простые глиняные горшки и чашки, а сосуды из черной глины, часто покрытые узорами или полностью глазурованные. Качество таких изделий уступало только фарфоровой посуде, привезённой караванами с далёкого востока.

В Глиняном Городе из глины делали всё: не только дорогу из жёлтого кирпича, по которой приехал инквизитор, и посуду, но даже броню. Керамические пластины вставляли в специальные “карманы” на стёганой одежде, а потом зашивали. Такая броня выходила лёгкой, прочной и, что немаловажно, дешёвой. Единственный недостаток — практически одноразовой. После пары ударов карман надо было раскрыть и вставить новую пластину. Может быть, поэтому она не получила широкого распространения.

Итак, проехав по дороге из желтого кирпича (инквизитор сидел на одной лошади, к седлу которой были привязаны поводья другой — той, что была нагружена разнообразным оружием) и, пройдя сквозь ворота под толстыми кирпичными стенами, очутился непосредственно в городе. Здесь, ближе к окраине, дома были сделаны из деревянных каркасов, пустоты которых были заполнены глиной. Что-то вроде хаток-мазанок, только большего масштаба. Но ближе к центру, дома всё больше состояли из отборного обожжённого кирпича, а кровли из глиняной черепицы. Где-то здесь и располагалось жилище посла Империи, которому инквизитор и предъявил свою серебряную басму.

Одним из важных и сразу бросающихся в глаза (и в нос) недостатков Глиняного Города была мостовая. Нет, она тоже была вымощена отличным кирпичом. Насколько это можно было заметить под сплошным потоком человеческих испражнений, грязи и всяческих нечистот, которые, как и содержимое ночных ваз, жители выливали прямо на узкие дороги. Что делало передвижение пешком практически невозможным. Многие ходили на высоких ходулях, чтобы не заляпать обувь и одежду плохо пахнущей субстанцией. Передвигались на лошадях или специальных осликах. Эти, призванные сохранить в чистоте одежду и обувь животные, в свою очередь, становились источником дополнительных испражнений. Людей побогаче носили в паланкинах. Те, кто попроще, могли надеть обувь с очень высокой деревянной подошвой. Многие обматывали лицо надушенными матерчатыми шарфами.

— Должен заметить, не все против нас, — продолжал посол. — Хотя бургомистр города дал официальное разрешение магу поселиться в его пределах, но не вся местная элита этим довольна.

Слово “элита” посол произнес несколько насмешливо: “ылита”. Подражая, видимо, местному выговору. Элита эта, несомненно, состояла не столько из окружающего город немногочисленного дворянства, сколько из городской буржуазии.

— Так что если мы поможем им с решением этого вопроса, многие будут рады, — закончил посол свою мысль.

— Где мне найти мага? — инквизитор перешёл к делу.

— Это как раз очень просто, — с этими словами посол достал из кармана две крупные серебряные монеты, у каждой из которых была дырочка посередине, и положил их на стол перед своим собеседником. — Это не простые монеты. Это приглашения на сегодняшний бал в честь праздника Лиго — праздника середины лета. Одна моя, другой с вами поделился настоятель нашего храма Бога Милосердного. Да, да, ему тоже выслали. Хоть бал и состоится под крышей храма Единого. Такова местная традиция. Туда приглашают только местную знать и дорогих гостей. Будет там и маг.

— Середина лета сегодня. А когда состоится этот бал? — спросил инквизитор.

— Да вот прямо сегодня вечером, — радостно ответил посол. — Только туда нельзя с оружием. Вернее, взять можно только кинжал. Скорее, как статусное украшение. У вас есть красивый кинжал?

— Найдётся.

— Только вот что, будьте осторожнее, — уточнил чиновник. — За магом уже приходил инквизитор. Но подпал под его чары и стал кем-то вроде его охранника-паладина.

— А у инквизиторов есть имена? — спросил посол, когда он и его гость залезли в паланкин.

Предполагалось, что их понесут, чтобы длинные одежды не были запачканы даже брызгами. В этом был особый шик местной знати. Длина и чистота одежды говорила о статусе. Если можешь себе позволить такое надеть, значит, тебя носят. Кроме того, праздничная одежда была почти полностью белой. Обычно: туника или хламида, украшенная по краю какой-то богатой вышивкой ярких цветов. Инквизитор оделся в короткую белую тунику, не сковывающую движений. Но обернулся в ярко красный шёлковый плащ, который, однако, почти невесомо облегал тело. На боку под плащом в изысканных чёрных ножнах висел кинжал с чёрной загнутой вперёд под прямыми углами гардой таким образом, что гарда вместе с лезвием образовывала что-то вроде трезубца.

На после же был длиннополый шёлковый кафтан с нарочито длинными, почти до пола, рукавами. В рукавах этих имелись прорези, чтобы его обладатель мог высунуть руки и производить ими хоть какие-то манипуляции.

— Или инквизиторы, как наш государь-император, теряют имя, как только вступают в должность? — продолжил допытываться посол.

— Император у нас всегда один, а инквизиторов много, — ответил инквизитор. — Да, у нас есть имена.

— И какое у вас?

— Меня зовут Хантер, — ответил инквизитор.

Пока длился этот нехитрый разговор, паланкин уже доставил гостей на место. Ведь храм Единого, как и дом посла, находился в центре города. Его интерьер, в отличие от храма Бога Милосердного, выглядел не так броско и богато. Что было парадоксом, ведь в городе основными прихожанами Единого была буржуазия, а Милосердного — городской пролетариат и бедняки.

Вообще храмов Единого великое множество. Иногда они представляют собой священную рощу со столбом или двумя столбами с перекладиной. Или даже с камнем или большим деревом посередине. Но этот храм выглядел как огромное круглое здание, составленное из множества стоящих друг на друге арок. Снизу повыше, чем ближе к крыше — тем ниже. Снаружи в нишах под арками стояли статуи разных богов — детей Единого, являющихся, одновременно, его отражениями или тенями. Аватарами. Всё это венчал огромный купол с дырой посередине.

В полдень в центр храма из этой дыры лился свет, образующий яркий столб. Считалось, что это и есть образ самого Эру. Некий столб мироздания. В другое время луч скользил по полу, отмеченному линиями и знаками. Это было что-то вроде календаря. Причем не только солнечного, но и Ночной богини, чей бледный свет тоже ходил по своим линиями и знакам.

Других украшений или статуй внутри храма не было. Разве что огромные зеркала. Это должно было символизировать некую изначальную пустоту — суть всего и основу самого Единого. А также то, что сами люди в какой-то степени являются отражениями Эру и, посмотрев в зеркало, могут увидеть в себе его.

Этой ночью небо было чистое. Ночная богиня уже взошла. Вот в её луче инквизитор и увидел мага. Кругом было полно празднично одетого народу. Горели лампы, чей оранжевый свет отражался в многочисленных зеркалах. А маг сидел в круге бледного света и играл на каком-то инструменте. Хантер даже не заметил, как отдал кому-то свою монету, и оторвавшись от посла, начал постепенно двигаться к этому кругу. Предварительно, инквизитор сунул в уши скатанные из воска шарики, что, по задумке, должно было спасти его от магических чар.

Пробираясь, инквизитор не упускал мага из виду. Нет, тот не был изуродован действием волшебной силы. Возможно из-за самой природы своей магии-музыки. А возможно, потому что был изуродован практически при рождении. И Хантер понимал, как это произошло. На бритом лице мага выделялся шрам над его губой — результат залеченной “заячьей губы”. Ребёнком он родился с уродливой расщелиной нёба. Что могло быть последствием близких родственных связей. Ведь людей, хорошо чувствующих волшебство, буквально выводили и скрещивали между собой. Кроме того, череп мага был неестественно удлинён и вытянут вверх. Что говорило о том, что в детстве его тапировали и искусственно сжимали, чтобы придать такую форму. Которая, по всеобщему мнению, опять же позволяла лучше чувствовать магию. По этой же причине его лысая голова была увенчана чем-то вроде плоской золотой шапочки. Инквизитор знал, что это приспособление не даёт темени срастись, что стимулирует приток кислорода в мозг — опять же для большей чувствительности к магии. В остальном маг выглядел довольно хрупким, но жилистым. Было видно, что тело его закалено не боевыми тренировками, а специальными упражнениями и медитацией.

Маг сидел и между ног сжимал музыкальный инструмент похожий на большую скрипку, своим размером и формой напоминающий фигуру смуглой женщины. А в том, как маг сжимал его было что-то одновременно бесстыдное и завораживающие. Инквизитор не слышал музыки, но видел, как увлеченно его жертва водит смычком по струнам этого предмета.

И вот инквизитор уже стоит на пороге круга из серебряного света. До жертвы осталось буквально пару шагов. Нужно только достать кинжал и сделать своё дело. Что будет дальше, Хантер не думал. Главное — убить мага

Но в этот момент чья-то рука легла на его правую руку, уже сжимающую рукоять кинжала. Перед инквизитором встал высокий молодой человек со светлыми волосами и тяжёлым подбородком. Он-то и остановил инквизитора. Тут же Хантер уловил движение своего соперника. Тот достал уже свой кинжал левой рукой, но так, что лезвие торчало снизу от ладони. Видимо, так было не очень удобно, но, зато, быстро. А затем резко продолжил это движение, нанося режущий удар, который явно метил в горло. Инквизитор успел пригнуться, прикрыться плечом и отскочить, одновременно вырывая руку и освобождая свой кинжал из ножен. Но острие вражеского оружия всё же распороло ткань на плече, и белый рукав стал окрашиваться кровью.

Теперь соперники готовились ко второму раунду. Добровольный охранник мага перехватил свой кинжал в правую руку, а на левую намотал плащ. Также поступил и Хантер. Теперь оба человека кружили в круге света Ночной богини друг напротив друга. Удивительно, но их никто не останавливал, и никто не пытался вмешаться. Возможно, всё дело было в музыке, которую инквизитор не слышал. Маг продолжал увлечённо играть, а присутствующие, наверное, воспринимали происходящее, как часть какого-то ритуала.

Теперь Хантер мог рассмотреть оружие противника. Это был кинжал такой же длины, как его собственный. Но не с чёрным, а с блестящим лезвием. Один рог гарды был загнут к лезвию, как у оружия самого инквизитора, а другой, наоборот, к рукояти, что давало руке некоторую дополнительную защиту. Инквизитор передвигался, выставив вперёд правую ногу и вытянув правую руку с кинжалом, направленным остриём в лицо врага. Его противник принял противоположную стойку: левая нога вперед, левая обмотанная плащом рука согнута и представляет собой что-то вроде щита. Рука с кинжалом отведена назад и опущена.

Хантер поднял оружие на уровень плеча, направив чёрное лезвие прямо в глаза оппоненту в расчёте на то, что лезвие это будет трудно заметить. И обратил внимание, что противник делает иначе — он не пытался скрыть своё лезвие с помощью его цвета, но поймать серебряный блик на его поверхность и направить в глаза инквизитора.

Хантер привстал на носки, сделал несколько незначительных маятникообразных движений, чтобы обмануть врага. Затем — быстрый выпад вперёд, метя в лицо. Но в последний момент отвёл руку чуть назад и подшагнул ещё раз, ударив ниже прямо в бок. Он рассчитывал, что блондин отмахнётся, пытаясь защитить лицо, и откроет незащищённый бок. Но противник, вместо того, чтобы отскочить или как-то отбить удар, прижал защищённый плащом локоть и пошёл на врага. Второй удар инквизитора вонзился прямо в этот импровизированный щит. Лезвие вошло в плоть, ранило, но не задело жизненно важных органов. В этот же момент противник нанес свой удар снизу-вверх.

И у него бы всё удалось, если бы инквизитор вовремя не отбил удар левым предплечьем. Но на этом атака не кончилось. Враг не думал отходить и продолжал наносить быстрые удары каждый раз меняя направление, на обратном ходе лезвия, полосуя предплечье Хантера. Тут бы инквизитору, чей кинжал застрял в плече врага, пришёл бы конец, но в какой-то момент Хантер изловчился, не стал отбивать руку противника, а протянул её чуть назад, отпустил свой кинжал, перехватил врага за пояс и бросил его на землю через бедро.

Твёрдый каменный пол вышиб дух из охранника мага. К тому же Хантер не отпустил руку с вражеским кинжалом, но ударил её о своё колено. Кинжал выпал, а локоть противника мерзко хрустнул. Инквизитор подхватил выпавший кинжал и вонзил его блондину в горло. Затем, встал, залитый кровью — своей и противника. Никто уже не мог помешать выполнить задание — убить мага. Но, что это!? Музыка?!

В бою одна из восковых заглушек выпала из уха. И теперь он мог слышать. Ничего прекраснее Хантер никогда не слышал. Маг продолжал играть, не обращая внимание на происходящий поединок. Похожий на женщину предмет издавал одновременно низкие глубокие и высокие звуки. Это было невообразимо! Волшебно! Он пожертвует всем, чтобы иметь возможность услышать такое хоть ещё один раз. Инквизитор затянул раны оборванным плащом, и занял место за спиной своего господина-мага.

— Стоит ли браться за это дело, хозяин? — новоявленный паладин стоял за спиной своего хозяина.

Да, даже магам нужна охрана. Зачем? Затем же, зачем держат воинов возле требушета или баллисты. Да, баллиста, без сомнения, страшное оружие. И может пробить строй тяжелых пехотинцев на расстоянии в несколько сот шагов. Но один подошедший вплотную мечник разгонит плохо вооружённую обслугу и уничтожит сложное оборудование. Маги — та же баллиста. Они способны совершать великое, но часто беззащитны перед тривиальной острой железной палкой.

— Стоит ли браться за такое задание? — повторил свой вопрос Хантер, в то время, как маг, сидя перед серебряным зеркалом, разглядывал своё отражение. — Не кажется ли вам, господин, что это слишком мелко для вас? Потом, нет ли тут подвоха? Что значит, “избавить город от крыс”? Не хотят ли они очернить вас? Не хотят ли унизить и нанести репутационный ущерб, чтобы в дальнейшем относиться как к обыкновенному ремесленнику, пусть даже очень образованному?

— Во-первых, — ответил маг, не переставая глядеть в зеркало, — я много раз просил не называть себя господином. Какой я тебе господин? Твоя служба добровольна. Ты волен уйти в любой момент. Ты мой друг. И просто оказываешь мне дружескую услугу. Во-вторых, я просил обращаться ко мне на “ты”.

Бывший инквизитор грустно улыбнулся и чуть склонил голову.

— А потом, какой репутационный ущерб? — продолжил маг. — Зачем бы им делать вид, что я ремесленник, пусть даже очень образованный?

— Затем, чтобы изгнать вас… тебя, — ответил Хантер. — Не все в городе рады твоему присутствию. Многие не хотят дразнить Империю и ссориться с церковью Бога Милосердного. Иные и сами являются её прихожанами.

— Не переживай, — маг наконец отложил зеркало, встал и положил руку на плечо Хантера. — Мне приятна твоя забота, но не будет ничего плохого в том, что я помогу городу избавиться от вредителей. От крыс. И, поверь, не только четвероногих.

— А теперь идём, — маг потянул своего паладина за рукав, — я сыграю тебе свою новую песню. Пора надеть чистое…

Так говорили, когда было нужно приготовиться к чему-то важному. Например, к битве, перед которой воины надевали чистое исподнее, чтобы грязь с одежды не была занесена в раны.

В Глиняный Город Сэм и Вердж проникли легко. Стража у ворот куда-то попряталась, лишь заслышав тихий звон волшебного колокольчика. Встречающиеся прохожие также старались поскорее убраться с дороги. Однако, орк на всякий случай обмотал лицо тряпкой, как это делали местные жители, а руки испачкал глиной, чтобы не бросалась в глаза бледно зелёная кожа. Третьей ступенью защиты была, конечно, басма Верджа.

Что касается ног, то они быстро погрузились в глубокую зловонную жижу и покрылись грязью чуть менее, чем до колена. Так что не только ступни, но и полы одежды стали одного с нею цвета. Как у всех, прохожих в городе: что у человека, что у орка.

Вердж повёл Сэма в храм Бога Милосердного. Расположенное на главной площади, как и храм Единого, строение напоминало собой огромный шалаш. Чем, наверно, и являлись первые храмы в далёкой древности. Снаружи здание выглядело, как конус с ровными стенами, чья острая вершина была покрыта золотом, а стены пониже окрашены в кирпичный цвет. Всё это символизировало то ли огромный костёр, то ли луч света, падающий с неба. На вершине, по контуру “крышестен” были сделаны отверстия. Их предназначение Сэм понял, когда они попали внутрь.

Интерьер храма был нарочито богатым. Это очень контрастировало, с достатком его прихожан, которые не то тянулись к прекрасному, не то к богатому. Прямо посреди стоял огромный каменный столб, упирающийся в крышу и её же поддерживающий. Столб, если приглядеться, был чем-то вроде огромной статуи с несколькими лицами, вроде как опущенными руками, и нарисованными символами. А когда свет падал на эту статую из отверстий, то тень от столба, в зависимости от времени суток и времени года, указывала на одну из многочисленных картин на внутренней поверхности стен. Возможно, то же происходило от света Ночной богини. Картины эти, кажется описывающие этапы жизни какого-то героя или некие повседневные заботы, были богато украшены серебром и золотом.

Но вновь прибывшие, конечно, не остановились в самом храме. За строением, с противоположной стороны от основного входа и площади, располагалось несколько вполне обычных хозяйственных и жилых зданий. Здесь их и поселил настоятель, которому была предъявлена серебряная табличка.

Сэм и Вердж надеялись отдохнуть в довольно комфортных условиях небольшой, но опрятной комнаты на втором этаже с удобствами во дворе, когда услышали тихий, буквально на грани слышимости звук. Нет, даже не услышали ушами. А ощутили краем сознания. Кажется, это было что-то вроде пастушьей дудочки. Что особенно странно здесь, в центре оживлённого города.

В этот же момент у стены что-то зашуршало, и из-под одной из кроватей выкатился отвратительный серый комок с голым хвостом. Пискнув, крыса, подпрыгивая, словно заяц, бросилась к двери и дальше куда-то вниз по лестнице. Мерзкие и какие-то суетливые движения животного покоробили даже орка.

А спустя ещё пол минуты с улицы донёсся женский вопль и крики. Вердж выглянул на улицу, распахнув створки окна с мутными полупрозрачными стёклами.

— Вот это маразм! — выругался он, помянув имя демона Мары. — Сэм, иди сюда!

И когда орк тоже высунул голову в окно, даже забыв скрыть шарфом своё нечеловеческое обличье, то увидел, как целый ручеёк серых крыс бежал по внутреннему двору храмовых построек, а затем вливался в такую же копошащуюся реку, спешащую по относительно широкой улице и заставлявшую верещать не только женщин, но и мужчин. Люди жались к стенам и старались поскорее убраться с дороги, не обращающих на них никакого внимания животных.

Река эта затем вливалась в огромное мерзкое озеро, в которое превратилась главная городская площадь. А поток серых тварей выплёскивался куда-то в сторону пристани.

— За мной! — скомандовал фетишер.

И друзья, а, скорее, партнёры, скрыв свои непрезентабельные лица и превозмогая брезгливость, бросились вслед крысам.

Вскоре оказалось, что они не одни такие. Среди крысиных стай, разбрасывая ногами пищащих грызунов, бежали люди в дорогих одеждах. По виду, купцы или зажиточные ремесленники. По крайней мере, явных бедняков среди них не было. Всё это изобилие стекалось к речной пристани, а оттуда поток уходил в воду. Крысы плыли какое-то время, потом их морды исчезали под водой. Видимо, зверьки тонули. Их примеру следовали люди.

Приглядевшись, Сэм увидел небольшую лодку на середине реки. Кажется, мелодичный звук исходил оттуда. Кроме того, кто играл на дудочке, орк разглядел ещё одного человека, сидящего на вёслах. Похоже, живой поток стремился именно к ним. Но ещё никто не достиг желаемой цели.

— Стоять! — Сэм схватил уже зашедшего было в воду Верджа за цепочку на шее и потянул назад. — Туда не иди — потонешь!

— Надо идти! — ответил фетишер. — Давай, за мной!

— Куда?! — удивился орк. — Потонуть? А! Ясно! Чары!

Вердж тянул, но цепочка держалась.

— Иди, если хочешь, — парировал Сэм. — Но басму отдай, как обещал.

— Как доплывём, отдам! — Вердж не оставлял попыток вырваться, но физически был слабее орка.

— Басму вперёд! — не пускал его Сэм. — В смысле, назад!

В этот момент орк краем глаза заметил, что лодка приблизилась к берегу. Крысы уже доплывали до неё, но забраться не могли. И вода бурлила вокруг плав средства от их барахтающихся тушек. Были тут и люди. Они тянули лодку за край борта и норовили перевернуть. Но тот, что был на вёслах, огрел нескольких своим деревянным инструментом, и те скрылись под водой. Затем он поднял со дна лодки заряженный самострел и навёл его на орка. К тому моменту, все маски и капюшоны уже были сброшены. Буквально во время выстрела Сэм как-то предугадал направление полёта стрелы и успел подставить широкое лезвие чёрного ятагана.

После этого, тот, что с дудкой, перестал играть.

— Хантер, смотри, кого в этот раз послал за мной Святой конклав! — обратился к своему другу обладатель лысой головы и плоской золотой шапочки на ней. — Они послали фетишера.

— Я разберусь! — с этими словами воин, который был на вёслах, залпом глотнул какую-то жидкость из фляги и достал меч, явно намереваясь прыгнуть в воду и подойти к Сэму и Верджу вплотную.

— Вердж, бросай в них свой диск! — скомандовал орк в надежде, что с окончанием музыки спадёт и морок.

И оказался прав. Фетишер мгновенно пришёл в себя, достал из-под полы волшебный диск, которым он едва не убил самого орка и который потом пришлось извлекать из скалы, и подбросил его в воздух. Но не тут то было! Диск просто плюхнулся в воду, как это сделал бы любой обычный предмет.

— Инквизитор…, — выдохнул Вердж.

А тот, кого он так назвал, уже прыгнул в воду, захватив с собой не только прямой одноручный меч, но и небольшой треугольный неправильной формы щит.

— Мальчики, мальчики, не ссорьтесь! — внезапно скомандовал маг. — Проливать кровь не нужно! Это какая-то пошлость.

Инквизитор остановился. Замер и Сэм, ожидая, что будет дальше.

— Я знаю тебя, — маг обратился к Верджу, — ты фетишер, который играет на музыкальных инструментах.

— Ну, есть немного, — пожал плечами человек с клювом вместо рта, — музыкальные инструменты — тоже волшебные амулеты. В каком-то роде.

— Давай устроим батл? — предложил маг. — Решим наш спор возвышенно, как подобает служителям муз и магии.

— Это как? — удивился фетишер.

— Устроим концерт, — пояснил лысый. — На вашей территории. Пусть… В церкви Бога Милосердного. Там есть орган. Ты, я слышал, мастер. Я захвачу свой инструмент. В качестве судей будут горожане. Если победит твоя магия, я сдамся на милость пославшего тебя конклава. Нет — вы уберётесь из города. Идёт?

— Идёт, — согласился Вердж.

После чего у того, что был с мечом по лицу скатилась чёрная маслянистая слеза.

Сэм не заметил орган, когда первый раз очутился в церкви потому, что тот находился с обратной стороны колонны и был, как бы, вделан в неё. Они тогда не обходили весь зал, удовлетворившись лишь встречей с настоятелем в самом начале храма. Теперь орк видел сидение, многочисленные клавиши и педали. А главное — уходящие вверх трубы. Всё было рассчитано так, чтобы входящие в здание слышали торжественную музыку, но до поры не видели её источника, что должно было настроить прихожан на особый мистический лад.

Здесь было место Верджа. Рядом с собой фетишер поставил где-то раздобытый огромный барабан и выдал Сэму палочку, похожую на небольшую дубинку.

— И что мне с этим делать? — удивился орк.

— Просто бей в барабан через равномерные интервалы, — пояснил Вердж.

— Как я пойму? А если собьюсь?

— Вот, — фетишер поставил перед орком подставку, из которой торчал бронзовый стержень. Стержень этот раскачивался, как маятник. — Клацнет — ударишь. Опять клацнет — опять бей. Ясно?

— Ясно, — кивнул Сэм.

Сцена, где должен был разместиться маг, была расположена у входа в храм. А для того, чтобы не мешать проходу зрителей, даже открыли запасные двери. На эту площадку, по приказу мага, втащили какие-то непонятные чёрные кубы и соединённые между собой медными трубками огромные глиняные амфоры. К кубам тоже вели какие-то верёвки. А главное, что одна большая железная цепь тянулась к потолку храма и выходила на его крышу.

Обычные зрители должны были стоять на полу, а для людей побогаче выстроили что-то вроде помоста по периметру. Отсюда, с возвышения, они могли с комфортом наслаждаться предстоящим концертом. И те, и другие пришли без какого- либо оружия. Их тщательно досмотрела стража ещё на площади. Также без оружия явились все участники представления. Таково было условие честного магического батла.

Храм был набит битком и Вердж с орком уже заняли свои места, когда на вражеской сцене, в сопровождении бывшего инквизитора, появился маг. В руках он держал предмет похожий на весло, на которое натянули струны от арфы. Маг поднял с земли какую-то верёвку и буквально воткнул её в широкую часть своего весла.

О начале батла возвестил императорский посол, который стоял на помосте среди самых богатых зрителей. И как только умолкла его пространная речь, внутренности храма осветила яркая белая вспышка, а через неотделимое мгновение грянул оглушительный гром. Видимо молния ударила в золотое острие конуса. В ту же секунду амфоры мага как-то нехорошо загудели. Но и зазвучал орган Верджа.

“Ту! Ту-ру-ру-ру-ру-рууууу”, — звук походил на рокот далёкой лавины.

“У! У! У!”, — продолжил орган голосом неведомого бога, сокрытого во тьме. Ведь в храме стало темно. Не только потому, что дело было вечером. Свет Ночной богини скрыли внезапно налетевшие тучи. А огоньков от свечей едва хватало на то, чтобы люди могли видеть происходящее на сцене.

“Джиии-н-н-н-н”, — подхватил инструмент мага.

Это было непохоже ни на что, что Сэм слышал до этого дня, ни на один музыкальный инструмент. То же чувство было не только у орка, но и у всех присутствующих.

“Жин-жин-жин”, — кажется неслось со всех выставленных магом кубов. И похоже это было на скрежет всех демонов, что последовали за своим предводителем Мару. Но и завораживало одновременно. Все эти звуки, голос органа, то низкий, то высокий скрежет инструмента мага и, даже, равномерные удары орочьего барабана слились в необъяснимой гармонии. Вроде как два высших существа боролись, но одновременно дополняли песнь друг друга.

Этому настрою поддались и зрители. Все они двигались в едином порыве, будто волны. Теперь следовало приступать к плану, который они разработали вместе с Верджем. Орк должен был пробраться к магу и пристукнуть его своей дубинкой. “Как это сделать? — размышлял Сэм. — Внизу толпа плотная, слово селёдки в бочке.” Но делать было нечего и, улучив момент, орк перестал стучать в свой барабан и прыгнул вниз в надежде, что толпа расступится или он пробьётся через неё, орудуя сильными руками и плечами. Но случилось нечто совсем другое. Люди не расступились, но их и не пришлось расталкивать. Сэма подхватили несколько пар рук и понесли его, как лодку. Поначалу он удивился, а потом понял, что направлением движения можно управлять. Люди охотно толкали его туда, куда он указывал.

Вдруг, на возвышении, где располагался пульт управления органом, что-то полыхнуло и Сэм заметил, как слева и справа от места, где сидел Вердж, вверх поднялись две струи огня. Ничего такого они с фетишером точно не планировали.

В то же время орк уже видел цель своего плавания — сцену мага. Там тоже творилось что-то невообразимое: по бокам от помоста поднялись колонны света и уперлись в наклонную крышу храма. Сэму даже показалось, что пол под ногами у зрителей стал как-бы прозрачным, и сквозь это мутное стекло проступает иной мир, где также колыхалось море людей, горели огни и играла музыка. Но его “лодка” всё так же плыла в направлении сцены мага.

До тех пор, пока кто-то с силой не дёрнул его за руку, и Сэм не упал на пол. Это был инквизитор. Он стоял перед орком, сжимая в руках струны, натянутые между двумя деревянными креплениями. Получилось что-то вроде многослойной гарроты, из числа тех, которыми орудуют наёмные убийцы. Несмотря на толчею, вокруг них образовалось небольшое свободное пространство. Сэм вскочил на ноги и нанёс удар своей дубинкой сверху вниз, надеясь расколоть череп противника. Но инквизитор подставил растянутые струны, потом одним движением охватил ими дубинку орка и вырвал её из зелёной руки. Правда, ему самому прилетело в челюсть от левой Сэма. Орк потерял оружие. Но и инквизитор отлетел в сторону, мотая головой и пытаясь преодолеть нокдаун.

А музыка продолжала звучать. Послышался грохот. По стенам храма поползли трещины. Сверху на толпу посыпались камни и штукатурка. В стенах открылись проломы, и туда начали заходить новые зрители — мертвецы разной степени разложения. Они несли в руках небольшие каменные конусы — надгробия, копирующие форму храма Бога Милосердного. Это явно были жильцы небольшого привилегированного кладбища, примыкающего к храму, где хоронили прихожан посостоятельней.

Одновременно с этим картины на стенах начали течь и плавится, оползая на пол. Но нарисованные фигуры не растворялись, а, наоборот, обретали плоть и становились объемными. В то же время со стороны входа в храм послышался мерный грохот чьих-то тяжёлых ног. Створки ворот разлетелись, и на пороге очутились бронзовые статуи со стен храма Единого. Этидве армии, под музыку, двинулись друг на друга.

Инквизитор схватился за флягу и, кажется, в несколько глотков осушил её всю. Но его зелье было бессильно. Люди оказались меж двух огней. Мертвяки швыряли свои камни в бронзовых божеств, а те колотили трупы своими тяжёлыми кулаками, били бронзовыми жезлами, кололи копьями и мечами.

Народ бросился вон с места такого представления, прорываясь в открывшиеся щели в стенах. Тем не менее образовалась давка. Поток зажал и понёс инквизитора и его противника. В какой-то момент Сэм сумел буквально выдернуть себя наверх и пошёл дальше по головам. В прямом смысле этого слова. Настолько толпа была плотной.

Так они и покинули храм. Вовремя! На том месте, где стояло культовое сооружение, полыхнуло. Огромный столб света, ударил в небо, кажется, пронизав собой всю вселенную. От него веяло жаром, но ближайшие строения, в том числе хозяйственные постройки храма остались невредимы. Спустя несколько мгновений столб погас. Стихла музыка. Тишина была такой, что гудело в ушах. Орк и инквизитор подошли к тому месту, где ещё минуту назад был храм. От него остался только огромный оплавленный круг. Присмотревшись, они поняли, что камень превратился в одно гигантское зеркало, в котором сейчас отражалось очистившиеся от облаков ночное небо, на котором ярко светила Ночная богиня.

Инквизитор в нерешительности поднял свою гарроту и посмотрел на Сэма, как бы спрашивая: “Ну что, закончим?”

— Басма есть? — хмуро спросил орк.

Хантер мотнул головой в сторону, давая понять, что не с собой.

— А если найду? — уточнил Сэм.

— Дома у мага, — ответил инквизитор.

— Сходишь? — спросил зеленокожий.

Бывший инквизитор и уже бывший паладин отрицательно покачал головой. Сэм заметил, что по его лицу текут слёзы. Но не чёрные, а самые обыкновенные.

— Тогда отвали, — орк демонстративно повернулся спиной к бывшему противнику. — Пойду найду свой ятаган и лук.

После чего Сэм скрылся где-то среди строений.