Между нами дистанция, которую выбрал и держал я. В два моих роста. Дистанция, которая должна быть достаточно большой для моего противника. Но не для меня.
Удар гонга.
Мой противник не опередил меня. Молниеносным выпадом при полной растяжке собственных ног я нанёс ему укол в правую плечевую мышцу. Сабля упала из его рук. Он схватился левой рукой за раненое плечо. Между пальцами закапала кровь.
Победа. Я положил свою саблю на землю.
Публика взорвалась криками. Скандировали, как на Афинских Олимпийских играх, «Бхарати Бхерия!».
Раненого увели. Его рана была не опасна. Конечно, помощь ему окажут.
Возле меня появился Аджитт Биджей-Сингх. Он взял меня за руку и обошёл площадь по периметру под барабанную дробь, звуки флейт и волынок и восторженный рёв толпы.
Аджитт Биджей-Сингх моим дебютом остался доволен.
– Тебе уже подыскивают достойного противника! – сказал он мне. В назначенный день в Раджа Кхад-кот пожалует половина Амритсара!
*****
7 января 1914 года. Амритсар.
Раджа Кхад-кот.
Долго ждать не пришлось.
День нового тысяча девятьсот четырнадцатого года прошёл незаметно. Стоит отметить: по григорианскому календарю.
Индия страна большая. По настоящему, в империю с централизованными мерами веса, времени и расстояния не сложилась. В каждом штате, а то и в каждом народе – свой собственный Новый год по ведическим календарям. У одних – лунный, у других – солнечный. Так, по календарю «Шака» переход к новому году, начинается в первый день месяца Чайтра, соответствующий дню весеннего равноденствия – 22-го марта в обычные годы и 21-го в високосные. По календарю «Угади» – 26-го марта. В Западный Бенгалии праздник приходит 13-го апреля. В штате Тамил Наду новый год отмечают 14 апреля, в день наступления весны. Впрочем, есть календари, по которым новый год отмечается в сентябре. Этот праздник любим. Отмечается не только домашними застольями, но и уличными шествиями со слонами, музыкой, театрализованными представлениями и фейерверками. В ночь с 31-го декабря на 1-е января в Амритсаре было тихо. Мне показалось, что это доброе предзнаменование. Пусть год пройдёт без политических потрясений, тихо и мирно!
Первого января Аджитт Биджей-Сингх принёс новость в виде отпечатанного в типографии плаката, в котором на хинду и панджаби оповещались любители сабельного боя о предстоящем «незабываемом зрелище».
Об участии в сабельном поединке бойцов: Дактар Хатхи из Упчар-Хатхи, за свою ловкость и силу именуемый Бхарати Бхерия – Хиндустанский Волк и Радж Дигора Урсдон-Сингх из Джамму. Ставки принимаются!
Седьмого января мы с Аджитт Биджей-Сингхом были в Раджа Кхад-кот.
Да, расклеенные на древних камнях княжеских развалин распечатанные плакаты своё дело сделали. Замковая площадь под напором зрителей сократилась на две трети. Арена для боя была символически огорожена крупными отёсанными камнями из старой крепостной кладки.
Церемония открытия состязания была такой же, как и прежде. Музыка, глашатаи, гонг.
Как всегда состязание начали пары новичков. Гвоздь программы должен был состояться не ранее двух часов пополудни. После обеда.
Нас с Аджитт Биджей-Сингхом пригласили в отдельную палатку, из которой мы могли бы лицезреть арену через сетку из чёрного конского волоса. Объяснили: для нашей собственной безопасности, подальше от чужих глаз. В общем, чтоб не сглазили. Предложили сделать массаж, натереть тело для эластичности миндальным маслом. Я отказался. Знал, какие фокусы выкидывают на ипподромах перед заездами. Любого скакуна уморят при необходимости, если к нему будут иметь доступ. Массаж расслабляет мышцы, а в миндальное масло подмешают опиум – заснёшь в бою! По той же причине отказался и от чая, и от обеда. Жив останусь, поужинаю за двоих!
Гонг. Три удара. Вот и закончилось первое отделение концерта.
Через час гонг возвестил: пора.
Вышел из палатки. Я бос. На мне свободные полотняные дхоти. Вроде штанов, но ткани на них идёт вчетверо более против европейских брюк. Торс обнажён, но живот туго обмотан в несколько слоёв алым вчетверо сложенным шёлковым платом. Какая-никакая, но защита от сабельного удара в нижнюю часть брюшины.
Прошёл к высокому помосту, за которым восседали члены Совета старейшин, а попросту оргкомитет тотализатора – «кэ бхйтар». Я огляделся. Действительно, по рядам между зрителями снуют десятки фигур с грифельными досками в руках. Каждый в своем секторе. Принимают ставки, складывают деньги в сумы, перекинутые через плечо, в кошели на своих поясах. Ого, и сколько же будет стоить победитель?
Поклонился старейшинам.
Назвался на хинду:
– Дактар Хатхи, именуемый Бхарати Бхерия – Хиндустанский Волк из Упчар-Хатхи!
Вторым ударом гонга был вызван мой противник – боец из Джамму.
К помосту вышел молодой мужчина. Лет на семь младше меня. Торс, как и принято на этих состязаниях, обнажён. Мышцы рельефны. Короткая борода и усы угольной черноты, длинные волосы сикха выдаёт непослушная прядь, выбившаяся из-под синего тюрбана. Бицепс его левой руки охватывает широкий золотой браслет. Правая рука в стальном сикхском браслете выше кисти руки.
Кожа совершенно белая, светлее, чем у меня самого. Поклонился старейшинам. Я отметил: гибок, как снежный барс, глаза неподвижны, губы сжаты, нос тонок, лишь трепетные ноздри, как у коня, выдают внутреннее напряжение. Достойный противник. Вот в него верю – мастер одного удара! Похоже, мы не заставим публику долго ждать результата в тотализаторе. Мой противник поклонился старейшинам. Представился на панджаби:
– Радж Дигора Урсдон-Сингх из Джамму.
Распорядитель махнул флажком. Оркестр врезал какой-то залихватский туземный марш. Публика заволновалась.
Нам предложили оружие на выбор.
Глянул. Большая куча средневекового хлама. Очень дорогого. Много мечей и сабель.
Радж Дигора Урсдон-Сингх, не глядя, взял одну из сабель. Вынул клинок из ножен, свистанул им в воздухе. С презрением швырнул ножны в кучу.
Я решил не бретёрствовать, выбрать оружие по руке. Взял одну саблю. По переливающемуся «рисунку» стальной структуры определил: «дамаск». «Дамаск» из Дамаска или из Гуджарата, значения не имеет. В Индии кузнечное дело зародилось на тысячу лет ранее, чем в Арабистане. Сварная сталь, острая, как бритва. Махнул клинком в воздухе. Свист есть, вид есть, стоит, возможно, десять тысяч рупий. Но клинок для моей руки лёгок, а мастер, его ковавший, понятия не имел о балансировке. Это беда почти всего азиатского холодного оружия. Оружие одного удара. Для русского человека бесполезно. Бросил саблю в кучу.
Меня не устроили ни меч, ни боевой топор, ни копье. Из груды оружия выбрал винтовку Мосина без штыка, без боезаряда.
Распорядитель, стоявший рядом, предупредил меня: в бою используется только холодное оружие. Я вынул затвор и бросил его к ногам членов совета старейшин. Распорядитель что-то спросил у моего противника. Тот только презрительно сплюнул в сторону. Распорядитель кивком головы разрешил мне ствол.
Я сделал винтовкой несколько «артикулов», пару поворотов «мельницы». Остановился.
Сказал, обращаясь к Совету: «Бхарати Бхерия к бою готов!».
Мой противник повторил фразу со своим именем.
Нам предложили пройти по кругу, исполнить ритуальный танец.
От исполнения ритуальных танцев не отказываются. В чужой монастырь со своим уставом не суются. Прошёл под барабаны, как умел.
Оповестил честной народ на хинду: «Хиндустанский Волк не танцует. Но Волк знает толк и в нападении, и в защите!».
Обошёл арену. Мой обнажённый торс, «украшенный» рваными шрамами, оставленными осколками японских снарядов при Мукдене, не остался без внимания публики. Меня начали приветствовать подбадривающими криками, хлопками в ладоши…
– Бхарати Бхерия!
Сделав ритуальный круг по арене, мы снова остановились рядом друг с другом лицом к помосту совета старейшин.
Каждому из нас на шею был надет венок розовых цветов лотоса.
Юноши-служители поднесли каждому чаши с питьем. Я провёл носом над своей чашей. Этот «нектар», сваренный из вина, десятка специй и молока, вдобавок к сложному букету запахов явно благоухал гашишным маслом. Каннабис! Понятно, питье снимает боль, но гашиш обладает седативным свойством, сжимает сосуды, притупляет реакцию. Это зелье не для русского воина. Я сделал вид, что пью, но сделав поворот «кругом», вылил питье на собственную грудь, прикрытую цветами лотоса!
Зрители настроились на захватывающее зрелище.
Все ожидали смертельной схватки между известным во всём Хиндустане мастером сабельного боя и новичком на этом ристалище – Бхарати Бхерия.
Зрители разделились. Одни из них скандировали:
– Радж Дигора! Радж Дигора! Сингх! Сингх!
Другая часть публики подбадривала меня:
– Бхарати! Бхерия! Бхарати! Бхерия!
Встали в позицию друг против друга на дистанции в пять шагов. Достаточно близко, чтобы один из нас разрубил другого одним ударом.
Сейчас начнём.
– С Богом. Ура, – сказал я на русском.
– Марга! – крикнул Радж Дигора.
На мгновение я опешил. Осетин?
«Марга»? На осетинском – «Убей!». «Дигора»? Да это родной город Владимира Георгиевича Дзебоева!
Неужели Чермен?! Вот где довелось встретиться! Нет, не похож на Дзебоева. Тот рыжеват, хоть и сед, а Радж – крутой брюнет!
Это я пишу не спеша, а вы читаете долго.
На арене эти мысли промелькнули в моей голове молнией!
Удар в бронзовый гонг. Рев труб, рогов и шотландских волынок. Барабаны.
Первый невидимый неопытному глазу удар сабли я принял на стальной ствол винтовки. Уже хорошо.
В ответ сделал обманное опасное движение.
Радж Дигора отпрянул. Легкими, словно в танце, шагами начал кружить вокруг меня. Я знал, имею дело с опаснейшим противником. Если он, действительно, Чермен Дзебоев, с биографией сабельного бойца, начавшейся в ещё 1905-м году в его родной Осетии, отточенной на гладиаторском ристалище в Персии, и усовершенствованной на военной службе сикхом, у кого могли быть шансы уйти живым от его сабли?! У меня такого сабельного опыта не было. Но то, чему учил меня отец, а потом было проверено штыковым боем под Мукденом, тоже чего-то стоило.
Сикхи-зрители ревели:
– Радж Дигора! Радж Дигора! Сингх, Сингх, Сингх!
Я не делал попыток атаки. Держал жёсткую оборону. Радж Дигора крутил саблю настоящей казачьей «мельницей». Ясно, из России. В Индии этот приём не известен. Ну, он не на мою психику. Предвижу, следующая атака будет молниеносной, в пять-шесть ударов в секунду! Ничего, отобьёмся!
Так и случилось. Радж Дигора бросился на меня, как беркут на волка. Я не видел клинка его сабли, только слышал свист в воздухе и звон тонкой стали о надёжный ствол винтовки. Сам не понимаю до сих пор, как получилось, что мои руки совершенно бессознательно прикрывали моё тело от смертельных ударов. Четвёртый удар сабли я встретил ударом ствола в плоскость клинка. Дамасская сталь взвизгнула в последний раз. В руках Радж Дигора осталась лишь рукоять сабли с коротким, но не потерявшим свою остроту обломком. Бесстрашно он кинулся на меня, попытавшись решить поединок последним ударом в живот своего противника. Я нырком влево ушёл от атаки, мгновенно развернулся и, подножкой, толчком приклада в грудь сбил Радж Дигора на каменный пол арены. Не давая опомниться, стволом выбил из его руки обломок сабли, ногой отшвырнул его к скамье Совета Старейшин.
Толпа взревела:
– Бхарати! Бхерия! Бхарати! Бхерия! Смерть Радж Дигора! Смерть Радж Дигора!
Я протянул руку Раджу, рывком поднял его на ноги. Прокричал ему в ухо по-русски:
– Чермен Дзебоев! Я из России. Я твой друг. Я привёз тебе привет от твоего отца. Он ждёт тебя!
Из палатки выскочил, и пробился на арену Аджитт Биджей-Сингх. Он кричал во всё горло:
– Бхарати Бхерия! Убей его! Смерть Радж Дигора!
Стража перехватила Аджитт Биджей-Сингха и выбросила его в толпу зрителей за пределы арены.
Я крепко взял правую руку своего недавнего противника за кисть, поднял наши руки над головами и повел Чермена, как ребёнка, как своего родного брата, через всю арену под негодующий рёв толпы к скамье совета старейшин.
У скамьи мы поклонились старейшинам. Я протянул своё оружие – винтовку – Чермену.
Теперь нам обоим захлопали и сами старейшины.
Я понял: и на этот раз смерть удалось отогнать. Не только собственную, но и смерть Чермена Дзебоева.
Вспыхнул один блиц магниевой вспышки, за ним второй.
Я не понял, наяву этот свет или в моей несчастной голове. Мне захотелось спать. Красный туман заволок весь мир. Я упал на тёплые камни ристалища…
В чувство меня привели быстро.
Но дальнейшее действие происходило, словно во сне: ритуальные воинские песнопения под рёв боевых труб, громкое чтение священных текстов, ритуальное омовение в озере, чьи воды смывают не только пот и кровь, но и очищают душу воина… И сладкий глоток Амриты!
Так я принял новое имя – Бхарати Бхерия-Сингх из Амритсара.
Меня, полусонного, Чермен Дзебоев и мой старый друг Аджитт Биджей-Сингх загрузили в нанятый паланкин и доставили в усадьбу, принадлежащую Раджу Дигора Урсдон-Сингху, раджкумару княжества Джамму.
Там я и проспал почти двое суток!
ГЛАВА XIII.
Усадьба Радж Дигора Урсдон. Результаты тотализатора. Приз в три тысячи рупий против массовых беспорядков в городе. Письмо с ребусом и перстнем с рубином. Горькая судьба, долгие размышления. Мой аргамак снова со мной. Начало дороги в Джамму.
9 января 1914 года. Амритсар.
Усадьба Радж Дигора Урсдон.
Проснулся в полдень. От голода. Даже, сон голодный приснился. Сижу, будто, за столом и по большому ломтю белого ситного хлеба широким ножом размазываю комок сливочного масла. На столе дожидается своей очереди уже вскрытая полуфунтовая консервная банка. По тёмно-синему полю жестянки кружевная надпись золотом: «Астрахань. Каспийскiя рыбныя промыслы купца первой гильдии Тимофея Ивановича Каракозова. Икра зернистая осетровая». А из банки черной сверкающей крупчатой шапкой стоит то, чего в Индии не купить ни за рупии, ни за фунты, ни за золотые мохуры! Есть хочу, спасу нет. Тороплюсь. Ножом же захватываю икру, сколько на лезвие поместится, но, не дотянув до хлеба, роняю на белую скатерть! Слышу: «Ну, Кудашев, ты даёшь! Я новую скатерть только-только отгладила!»… Поднимаю глаза. Господи… Леночка! С самоваром в руках. Из клапана на крышке парок посвистывает, из топки угольком саксауловым пахнет…
Но ответить Леночке не успел.
Что-то в нос резкое ударило. Отмахнулся, как в сабельном бою. Опять что-то сбил, уронил, разбил.
Открыл глаза. Надо мной явно врач в белом халате. Запах нашатырного спирта. Индус. Задал мне вопрос на хинду:
– Как себя чувствуете, уважаемый Бхарати Бхерия-Сингх? Здравствуйте. Я ваш врач. Ваш брат по вере. Я тоже сикх. Моё имя Бабар Чанда-Сингх. Я терапевт. У меня частная практика, но с ограничением – без права оказания услуг джентльменам-европейцам.
– Какая несправедливость! – первое, что я сделал, это прокомментировал услышанное, только потом поздоровался: – Здравствуйте, брат Бабар Чанда-Сингх! Жалоб нет. Вроде, не ранен, не контужен. Просто очень устал. Нервных перегрузок было много. Ну, ночь пошла на пользу. Выспался. Есть хочу!
– Ночь? Почти двое суток! Поэтому меня к вам и пригласили. Говорите, нервные перегрузки? Ничего, попьёте чай с горными травами, два-три дня послушаете в Харимандире чтение Гуру Грантх Сахиб, все перегрузки будут смыты в бездну! Старые раны не беспокоят?
– Им уже почти девять лет. Всё зажило давно!
– Замечательно, брат Бхарати Бхерия-Сингх! На этом разрешите откланяться. Мои рецепты и пакетики с травами на туалетном столике. Мой визит оплачен. Я всегда к вашим услугам, брат!
Вышел.
Я остался один. Этот доктор меня озадачил. Где-то я его видел. Даже имя на слуху. Вспомнил: кого, как не его я сменил на должности протектора военно-санитарной службы британской военной экспедиции в Исфахане?! Интересно, а он меня не узнал? Хорошо бы, не узнал. Каким я был тогда? Профессором из Канады, акарологом. Английский костюм, пробковый шлем, очки с зелёными стёклами, пышные бакенбарды! И ни слова на хинду. Да, наверное, не узнал. Господи, как мал, всё-таки мир! Куда ни сунься – на знакомого наткнёшься. Уверен, если судьба закинет в Аргентину, я и там старого приятеля непременно встречу!
____________________________________________
* Прим. Описываемые события 1912 года изложены во третьей книге «Хиндустанский Волк» пенталогии романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».
____________________________________________
Огляделся. Мой Бог, куда я попал? Это не простой дом Аджитт Биджей-Сингха. Это дворцовые покои какого-то махараджи!
Подошёл к зеркалу, поглядел на себя. Ничего, жить буду. Оденусь, шрамы прикрою. Увидел серебряный крестик на собственной шее. Армянский. Подарок Каринэ Татунц из Исфахана. Сунула в руку, на прощанье, на память. В утро штурма усадьбы нащупал его в кармане, успел надеть на шею. Надел и забыл. Это издержки профессионализма и полный непрофессионализм! Есть ли в этом моя вина, как военного агента-нелегала? От смерти чудом ушёл. Месяц без сознания на верблюде у Гюль Падишаха болтался. Уну потерял…
Так, значит, так.
Это что, меня и в сикхи приняли с христианским крестом на груди?! Теперь точно – не сниму. Пора начать беспокоиться и о собственном теле, и о собственной душе. Нужно выжить. Нужно жить. Нужно вернуться домой, к Леночке. Нужно увидеть собственного сына!
Начал одеваться.
В дверь постучали. В спальню вошли мои новые братья Аджитт Биджей-Сингх и Радж Дигора Урсдон-Сингх.
Мы обменялись троекратными объятиями.
Начал Радж Дигора Урсдон-Сингх:
– Мой дорогой старший брат Бхарати Бхерия-Сингх! Доктор сказал, вы здоровы, но вам нужен отдых. Поверьте, я рад, что не причинил вам вреда, не ранил вас. Даже сам не знаю, как это получилось…
В разговор вступил Аджитт Биджей-Сингх:
– О вашем бое говорит весь Амритсар. Завтра о нём будут говорить во всём Пенджабе, послезавтра – во всей Индии, где найдётся хоть один сикх! Не осудите меня, я не оставил на арене оружие, которым вы сражались. Вернее то, что от него осталось! Оно стоит того, чтобы быть сохранённым. На стволе винтовки несколько глубоких насечек, оставленных дамасской сталью, а деревянное ложе разнесено в щепы. Я видел поединок своими глазами, я не мальчик, знаком с саблей лет тридцать, но до сих пор не могу понять, как можно в одну секунду нанести четыре мощных удара из разных позиций, и как можно от них успеть прикрыться! Как вы не остались без руки, Бхарати Бхерия-Сингх?!
Я ответил
– Братья мои! Я не отвечу на этот вопрос. Вспоминаю поединок, как сон! Как несколько нереальных мгновений. Тело и руки всё делали сами, мозг не успевал за ними!
Аджитт Биджей-Сингх продолжил:
– Дамасский клинок, разбитый, как кусок стекла, тоже вещь, которая чисто теоретически не может существовать. Если хотите – возьмите эти вещи на память. Если нет, я сам сохраню их!
Я ответил за себя:
– Не стоит. Лишний груз в дальнем Пути. Мне достаточно памяти об этом дне и нашей встрече!
Аджитт Биджей-Сингх обратился к Раджу Дигора Урсдон-Сингху:
– Теперь о деле?
Тот кивнул.
Аджитт Биджей-Сингх раскрыл английский армейский ранец. Было видно – в ранце бумажные деньги. Продолжил:
– Докладываю. Судейская коллегия или совет старейшин в своей оценке результата вашего поединка не была единодушна. Решение было вынесено только сегодня. Этого решения ждал весь Амритсар. С одной стороны, было очевидно: победитель Бхарати Бхерия-Сингх. Радж Дигора Урсдон-Сингх был повержен на землю на «четыре точки». Однако, согласно условию и публичному оповещению: бой должен был состояться со смертельным исходом. Проигравшие лица могли потребовать возвращения своих денег, вложенных в банк тотализатора – в «кэ бхйтар». Горячие споры шли сутки. Разногласия вышли за пределы Раджа Кхад-кот. В спор неожиданно вмешалась английская администрация. От имени генерал-губернатора Пенджаба поступил ультиматум: если проблема тотализатора закончится массовыми беспорядками, он уполномочен вывести на улицы города артиллерию и тяжёлую конницу. Нам только третьей англо-сикской войны не хватало. Оргкомитет «кэ бхйтар» решил единогласно: впредь бои с изначально назначенным смертельным исходом запретить на вечные времена. Разделить сумму сбора в пятьдесят восемь тысяч рупий по справедливости. А именно. Из общей суммы сбора десять тысяч – в пользу оргкомитета – совета старейшин. Пять тысяч рупий в бюджет генерал-губернаторства. Победителю – три тысячи рупий на лечение. Оставшиеся сорок тысяч рупий разделить на три равные части: в пользу сикской общины, в пользу индуистской общины и в пользу сиротских приютов и пансионов! Не скажу, что участники тотализатора остались довольны, но массовых волнений удалось избежать.
Протянул мне пачку купюр:
– Держите, ваши три тысячи рупий, уважаемый Бхарати Бхерия-Сингх!
Я отказался. Жестом руки отвёл деньги в сторону:
– Дорогой Аджитт Биджей-Сингх! Кто, как не вы спасли мою жизнь от расстрела картечью в одной компании с хатьяра Гур-Акбара? Кто, как не вы, помогли мне обрести достойное имя, добрую репутацию, возможность начать новую жизнь приличным человеком? Кто как не вы затратили свои деньги, свои связи, своё время на организацию моего выступления? Воистину, этот приз принадлежит только вам. Думаю, что не пропаду и без этих денег.
Аджитт Биджей-Сингх не отказался. Сунул деньги назад в ранец. Сказал:
– Ранее я предлагал вам место субедара в штабе комендантского полка в Нью-Дели. Моё предложение в силе. Если его примете, я к вашим услугам. Пока я посижу в саду. У вас свой разговор.
Вошёл слуга, подал на серебряном подносе белый конвертик своему господину, доложил:
– Почта, сахиб. Письмо на имя Бхарати Бхерия-Сингха, сахиб.
Не скрою, я напрягся. В моём положении и так скоро – письмо, да ещё прошедшее почтамт!
На белом конверте британская красная марка «POSTAGE & REVENUE» достоинством в «три пол пенни» с портретом Его Величества Георга V, Божьей милостью Короля Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, защитника Веры, Императора Индии в овальном картуше, увенчанном короной. Смазанный чёрный штемпель, на котором можно было прочесть только слово «POST» и дату «9Ja14» – 9-го января 14 года. Адреса нет. Адресат – моё имя Бхарати Бхерия-Сингх (уже!), напечатанное на машинке, шрифт английский. Письмо запечатано обыкновенным сургучом, но приватной печаткой с изображением розы, увенчанной короной. Что бы это значило? Открыл конверт. В нём серебряный мужской перстень с камнем-печаткой из сердолика и тоже с изображением розы, увенчанной короной. Прямоугольник белой плотной бумаги размером с визитную карточку. На бумаге от руки синим карандашом три цифры: 1,2,3. Поверх «тройки» стоит «птичка» красным карандашом.
Вот такой ребус.
Интересно, есть у меня время, чтобы разгадать его?
Радж Дигора Урсдон-Сингх был деликатен, мне не мешал. Обратился ко мне, лишь, когда я спрятал письмо и перстень в карман:
– Предлагаю пойти пообедать!
Пообедали.
После обеда распрощались с Аджитт Биджей-Сингхом. Пообещали друг другу не теряться, поддерживать добрые отношения.
Я остался наедине с Радж Дигора Урсдон-Сингхом.
Пришло время откровения.
Наша беседа, начавшаяся после полудня, продолжилась далеко за полночь. Было, что рассказать друг другу.
Начал, естественно, я, так как, выступая в роли связного, должен был убедиться, что раджкумар Радж Дигора Урсдон-Сингх является именно тем человеком, которого мы разыскивали столько лет. С предупредительными извинениями, спросил, помнит ли он имя своего отца.
Радж Дигора Урсдон-Сингх вопросу не удивился, ответил правильно. В дополнение кратко изложил свою родословную и, даже, прочел «Отче наш» на аланском! Языка я не знал, но музыку речи помнил. Был вечер, полковник Дзебоев получил от меня портсигар осетинского дамаска с тамгой рода Дзебоевых, а в нём письмо его сына Чермена и несколько фотографий. Дзебоев молился на осетинском. Эту молитву прочёл и Чермен. Сомнений не было.
____________________________________________
* Прим. Описываемые события 1911 года изложены во второй книге «Бирюза от Кудашева» пенталогии романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».
____________________________________________
Теперь мне предстояло предъявить свои «верительные грамоты».
– У вас, Чермен Владимирович, была очень красивая мама, – сказал я. – Вы похожи на неё. Я видел фото, что из вашего портсигара. Других фото у Владимира Георгиевича не было. Те, что он взял с собой из дома, раскисли в водах Маньчжурской реки Ялу. Были бы вы похожи на отца, поединок не состоялся бы.
Чермен отвернулся в сторону. Сказал:
– Судьба…
Попросил:
– Расскажите об отце. Всё, что знаете! Правду. Все эти годы я жил только воспоминаниями и собственными грёзами. Я был уверен, что отец погиб в Маньчжурии. Весь мир знает, Россия проиграла войну с Японией. Газеты сообщали о миллионах русских офицеров, солдат и матросов, погибших и взятых в плен в Маньчжурии. Даже номера полков известны, в этом списке и Кубано-Терский полк, в составе которого были осетинские эскадроны.
Я рассказывал то, чему был свидетелем сам, что слышал от Владимира Георгиевича. Обходил тему конкретных служебных обязанностей, не говоря уж о секретных операциях. Ограничился информацией о том, что Владимир Георгиевич Дзебоев в японскую войну был ранен, несколько месяцев провел на койке военного лазарета в Благовещенске. О трагедии в Дигора он узнал лишь возвратившись на родину. Был уверен, что вся семья, в том числе и сын Чермен погибла в 1905-м году. Так рассказывали очевидцы. Проводилось следствие. Его документы должны храниться во Владикавказском архиве Управления юстиции. Дзебоев в 1911-м году был в чине полковника адъютантом Командующего войсками Закаспийской области Туркестанского Военного Округа Российской Империи. На первую беседу достаточно. Больше внимания уделил истории приобретения стального портсигара с письмом и фотографиями. А дневник армянского купца Самвела Татунца поведал о событиях в подземном городке братьев Брауншвейг.
Чермен слушал. Не перебивал, лишь временами задавал вопросы. Время бежало незаметно.
Пили чай. Ужинали. Гуляли по саду. Чермен кормил из рук кипарисовыми орешками бурундуков.
Я заметил: дом и сад хорошо охраняется по периметру вооружёнными сикхами. В нашей прогулке по саду нас ненавязчиво сопровождают, соблюдая дистанцию метров в двадцать, ещё двое. Да, неспроста. В России такого конвоя генерал-губернатор не имеет!
Пришло время и мне услышать ответную повесть. Чермен долго молчал. Мы присели на берегу небольшого водоёма-хауза. Чермен сунул в воду два пальца. На всплеск приплыли золотые рыбки. Посмотрел на меня. Вдруг улыбнулся. Хорошо улыбнулся. Наивно, по-детски. Смущённо сказал:
– Не знаю с чего начать. С бойни в Дигора 1905-м? С турецкого Кандованского рынка рабов? С персидских подземных рудников?
Я ответил:
– Моя первая цель пребывания в Индии достигнута. Всевышнему было угодно, чтобы мы с вами встретились. Если вернусь в Асхабад, смогу принести вашему отцу добрую весть: его сын Чермен жив, здоров, благополучен и обеспечен. Вполне возможно, у Владимира Георгиевича уже есть внуки, о которых он ещё не знает. Он был бы рад получить от вас письмо, а фото к письму – было бы, совсем замечательно. Но лучшим подарком, Чермен, было бы ваше собственное возвращение в Россию!
Чермен молчал. Бросал в воду кипарисовые орешки и смотрел на расходящиеся круги. Долго молчал. Потом задал вопрос:
– Ответьте, Александр, вы сами себе не задавали вопрос, почему раджкумар Джамму при своём положении и уже состоявшемся статусе мастера сабельного боя, получившего впервые этот титул не на ристалище, но на войне, вышел на эту гнусную арену, пропахшую кровью жертв и потом нескольких сотен недоумков – любителей гладиаторских боёв?
После своего достаточно откровенного рассказа, я был вправе ожидать и от Чермена Дзестелова шага навстречу. Увы. Не случилось. Вопрос, заданный им мне, возможно, имел глубокий смысл. Тем более ответ на него не должен быть скоропалительным.
Но Чермен и не ждал ответа. Он продолжил:
– Жаль, что я не погиб с мечом в руке, Александр. Я надеялся на такой исход, когда узнал, что изыскивается достойный соперник бойцу Дактар Хатхи Бхарати Бхерия!
Теперь молчал я. Наша беседа, так хорошо начатая, вдруг сделала совершено непредсказуемый оборот.
Чермен продолжил:
– За те сорок один час, что вы, Александр, проспали в моём доме, я спал не более четырёх. Да, не моя и не ваша вина в том, что мы встретились. Судьба. Сколько не старайся развязывать узелки, время и обстоятельства всегда сумеют запутать человека. Всё это время я ждал чуда: человека из России. В моём сознании звучал голос: «Чермен Дзебоев! Я из России. Я твой друг. Я привёз тебе привет от твоего отца. Он ждёт тебя!». Трудно поверить, я девять лет ждал именно этих слов! Дождался. А теперь не знаю, что на них ответить!
Я не знал, что сказать.
Чермен поднялся, подал мне руку. Мы шли по садовой дорожке, кое-где освещаемой газовыми фонарями, к дому.
Поднимаясь по ступеням крыльца, Чермен сказал:
– Продолжим разговор завтра. На свежую голову. Я должен принять очень непростое решение! Спокойной ночи, Александр!
Я остался один в своей спальне. На постели уже лежало свежее бельё.
Слуга открыл вторую узкую дверь, зажёг и выключил свет. Пояснил:
– Душ, сахиб.
Напомнил:
– Завтрак в девять, сахиб. Будут распоряжения?
Я покачал головой:
– Дханьявад! Намастэ. Спасибо! Доброй ночи!
Слуга ушёл.
Стоя под душем, я пытался найти надёжную точку опоры в своих отношениях с Черменом Дзебоевым.
Наши с Владимиром Георгиевичем варианты работы в частной операции, которую можно было бы условно назвать «Чермен», сводились к тому, что юношу, проданного в рабство нужно найти, потом – спасти и вернуть в Россию, оказались не совсем верными. Найти в многомиллионной Индии – уже эта задача представлялась фантастической! Всё остальное было, на наш взгляд, делом техники.
Увы.
Нашли. А дальше что? Юноша превратился во взрослого сильного уверенного в себе мужчину. У него появились связи, которые не так просто разорвать. Добился весьма важного положения в обществе. Не всякий в Индии раджкумаром рождается! Умеет за себя постоять. Знает Индию несравненно лучше, чем мы. Кто кого спасать будет?! Так, это его плюсы. Минусы? Минусы тоже обнаружились. Не всё у него гладко. Богатство, имущество, власть, положение в обществе – всё это не адекватно оценивается людьми, стоящими на разных ступенях общества. Жизнь богатого человека имеет свои проблемы. Не каждый с этими проблемами может справиться самостоятельно. Миллионеры теряют состояние. Маршалов казнят, как предателей. Принцев травят или надевают на кинжал. Ни какие прежние заслуги, чины и награды не имеют цены. Поскользнулся, окружение поможет упасть и свернуть шею. Аксиома. Доказательств не требует.
Понятно, почему Чермен взял «тайм-аут» на продолжение беседы, на вопрос, который ещё даже не задан: хочет ли он вернуться в Россию, увидеть отца?
Прежде, ему предстоит рассказать свою индийскую историю. Такие взлёты – не для широкой публики. Чаще всего, они не только держатся в глубокой тайне, но и не вспоминаются.
Не хочется думать, что за статусом «раджкумара» – криминал. Подвиг? Героев много, подвиги дорого не стоят. Неравный брак? Уж очень – не равный. Усыновление? Что, в Индии сирот мало? Протекция? Смотря, в какой форме. Если в форме «внедрения» – похоже на истину. Тогда не исключаются ни «подвиг», ни «неравный брак». Вроде, туман рассеивается. Последнее предположение правдоподобнее иных других. Последний вопрос: кто? Кто тот, что сумел сделать из раба-гладиатора раджкумара? Если навскидку, это имя долго вспоминать не было необходимости. Кто, как не Рами Радж-Сингх выкупил Чермена в Исфахане и вывез в Индию?!
Вроде разобрался. Утро вечера мудренее. Завтра Чермен Дзебоев примет решение. Либо найдёт способ спровадить меня по-добру по-здорову в Россию, либо сам раскроется. Тогда будем думать вместе.
Пора отдыхать. Пошёл в душ. Раздеваясь, наткнулся в кармане своего сюртука-шервани на полученное письмо. Принял душ, сменил белье, присел за туалетный столик.
Покрутил в руках кольцо с печаткой, уставился в письмо. Вот ещё загадка! Письмо, явно, частного характера. Администрация другие письма посылает. Здесь же всего три цифры: единица с точкой, двойка с точкой, тройка с точкой, увенчанная «птичкой». Что это? Намёк на мне известные обстоятельства? Три человека, три события, три факта, из которых третий имеет некое значение? Что за люди? Что за факты? Может ли это быть связано с тотализатором? С хальса сикхов? Имя Бхарати Бхерия стало известно после зрелища. Нужно вспоминать, думать. Корреспондент уверен, что я знаю, о чём идет речь. Так, корреспондент. Аноним? Не совсем. Есть сургучная печать на конверте, есть чернильная печать на письме. И сама печатка на кольце в приложении.
Так, что на печати?
Гравировка «инталия» по красному сердолику: корона, а под ней роза. С налёту не понять. Я не герольдмейстер. Наверное, есть справочники, гербовники. Та же Энциклопедия Британника. Должна быть английская библиотека в Амритсаре или в Лахоре? Это долго. Корреспондент, возможно, переоценил меня. Полагал, что я смогу без Британского Музея установить его личность. Британский Музей? Роза – эмблема королевских династий. Война Красной и Белой Роз! Вспоминай, Кудашев! Красная Роза, что там, у Вальтера Скотта было? Ведь читал подростком, упивался! Есть! Две ветви династии Плантагенетов – Ланкастеры и Йорки. Символ Ланкастеров – Алая Роза, Йорков – Белая. Правильно. Вот только, кто сейчас на троне? Георг Пятый из династии Виндзоров, корни из немецкой династии Ганноверов. Вспоминай, Кудашев. Ведь изучал историю Англии не по Вальтеру Скотту, по серьёзным академическим учебникам. Есть. Ланкастеры правили не долго, династия прекратилась, если не ошибаюсь, смертями сначала Принца Уэльского, а затем и короля Генриха VI в 1471 году. 1485 году на трон взошёл Генрих VII, основатель династии Тюдоров, но из, тех же, Плантагенетов. Он принял ещё один титул герцога Ланкастерского. Алая роза осталась символом Британской Короны. Что у нас на марочке? Корона есть, два дельфина есть. Ну, дельфины символ морского владычества. Алой Розы нет. Глупо предполагать, что к моему письму имеет отношение Букингемский дворец. Тупиковая версия. Теперь, «корона». Корона на марке не похожа на корону, что на печатке. На печатке корона вообще достаточно символическая. И «роза». Ребус какой-то. Ребус! Любил гимназистом. В моде были ребусы, шарады. В журналах целые странички ими, бывало, забиты были. Как сейчас помню самый первый разгаданный ребус. Тоже занятие не совсем простое. Есть правила специальные. Не знаешь – не прочтёшь. Пример: рисунок жирафа перевёрнутого вверх ногами, рядом две буквы «Ф=П» - эф равно пэ! Помним – жираф перевёрнутый. Пишем: «жираф». Переписываем справа налево, наоборот: «фариж». Далее: эф равно пэ. Исправляем эф на пэ. Получаем – «Париж»! Вот это пример ребуса. Далее много чего, но есть одна тонкость. Изображение предмета может иметь несколько значений. Так схематические «волны» могут означать воду, море, реку, даже бурю, ветер и прочее. Так что верное значение рисунка ещё найти нужно.
Вспомнил. Пора вернуться к нашим баранам. Вернее, к печатке. Алую Розу разобрали? А роза ли? Да, роза, несомненно. Не лотос, не хризантема. Роза – царь цветов на Востоке! Это в Индии – главный цветок – лотос. В цветке лотоса все индуистские боги восседают, и Будда – тоже. Ом мани падме хум! Отвлёкся. Лотос ни к чему. На чём остановился? Роза – Царь цветов. Давай распишем на бумаге. Роза, Цветок… Что ещё? Ну, на инглиш «flower rose», на хинду «пхуль гулаб», на фарси и на тюркском «гюль».
Гюль! Царь цветов! Гюль Падишах! Ну, конечно! Глупый Кудашев. Тугодум. Где тебе равняться с Мак’Лессоном! Учись, пока живы оба. Может, и пригодится.
Стоп! А три цифры с птичкой над тройкой?
Теперь и мучиться не нужно. Эта «птичка» означает: «Ваше третье условие нашего сотрудничества, уважаемый Бхарати Бхерия-Сингх, мною выполнено!». Третье условие, выставленное мною Мак’Лессону по дороге от Лахора к храму агни-бачче: встреча с Шер-Мен Руси!
А что означает этот подарок – недорогое, в сущности, серебряное кольцо с печаткой-именем «Гюль Падишах»? Тоже просто: окольцевал Гюль Падишах тебя, Кудашев! Договор дороже денег. И бумаги не потребовалось. Вот так. Пожалуйте под холодный душ!
Примерил кольцо. Пришлось на средний палец левой руки. Ладно. Не любитель безделушек, но в Индии принимают не только «по одёжке».
Стук в дверь.
Отвечаю:
– Плиз!
Вошёл Чермен:
– Не спите ещё, Александр? Мне тоже не спится. Поговорим?
Я кивнул.
Вслед за Черменом вошёл слуга, вкатил сервированный на колёсиках столик. Поклонился, вышел.
Мы присели у столика.
– Выпьем за встречу, за наше здоровье, за здоровье Владимира Георгиевича? – спросил Чермен. На русском спросил.
Я только развёл руками. Я здесь гость. Нужно же как-то разбить ледок в отношениях.
Чермен снял со столика белую накрахмаленную салфетку. Сделал приглашающий жест над столиком. Извинился:
– Прошу прощения. Вернёмся в Дигора, будем пировать, как в Осетии принято. Здесь повара готовят много разного по названиям, но на вкус – одно и то же: перец, кукурма, имбирь, корица и так далее. Рыбу от курицы на вкус не отличишь!
Поднял крышку с одного блюда, потом со второго.
– Ваше внимание: картофель варёный, подсолнечным маслом политый с зелёным луком. Балык осетровый из Дербента. Икра паюсная осетровая из Астрахани. Вот, только водки нет. И чачи нет. Есть «скотч» на черносливе. Тридцать один год выдержки. Лимонад по-британски со льдом без сахара. Пойдёт?
– Наливайте, Чермен! – сказал я. – Крепче спать сегодня будем. Нервы совсем сдали.
– Аналогично, – сказал Чермен.
Сон мой исполнился. Ели икру осетровую от ватаги Каракозова. Правда, не зернистую, а паюсную. Я начал верить собственным снам.
По второму тосту Чермен обратил внимание на мой серебряный перстень с печаткой. Поставил, поднятый было, бокал со «скотчем» на стол. Спросил:
– Из сегодняшней почты?
– Да.
– Понятно. Давно знакомы с Рами Радж-Сингхом?
– Если коротко, то в двух словах. Если подробно – разговор до утра. Последний раз он подобрал меня без сознания после крушения конного экипажа в персидских горах Загросса. Выходил, вылечил, уберёг от врагов, привёз в Индию. Доехал с ним до Лахора. Потом нападение разбойников. Далее вам известно.
Чермен кивнул. Указал пальцем на мой перстень с печаткой:
– Это большая сила! Но не стоит его носить сердоликом наружу. Этот перстень с секретом. Смотрите!
Чермен снял с собственной руки серебряный перстень с большим в полуимпериал зелёным, не огранённым гранатом природной формы. Нажал большим пальцем на камень и повернул его. Камень ушёл вниз, в серебро перстня. Наверху оказалась печатка из сердолика, подобная той, что и на моём пальце.
– Попробуйте сами! Не получится, я помогу.
У меня получилось. Печатку сменил красный камень.
– Маникья! – с восхищением сказал Чермен. – Рубин!
Встал и поклонился мне. Не поднимая на меня глаз, сказал:
– Мой господин! Прошу простить меня, если успел обидеть вас недостаточным вниманием и невежливостью. Располагайте мной, как вам будет угодно. Мне была назначена встреча с обладателем Рубиновой Печати, но я не мог предположить, что этим человеком будете вы, мой господин!
Признаться, я и сам был несколько ошарашен и появившимся, как чёртик из коробочки, рубином, и последовавшей реакцией Чермена. Реакция мне не понравилась. Я решительно снял с пальца перстень. Положил в карман.
– Не снимайте, – сказал Чермен. – Обидно будет, если потеряете. Но на незнакомых людях, в толпе, в дороге, поворачивайте перстень камнем к ладони. Не вводите в грех хатьяра!
Я решительно встал, обнял Чермена за плечи, встряхнул его.
– Чермен! Очнись! В том, что этот перстень попал в мои руки, нет ни моей вины, ни моей заслуги! Я из простой семьи, в которой самыми дорогими камнями были две горошины бирюзы в серьгах моей невесты. Я не алчен. Мне не нужны все сокровища Индии. Я хочу домой, в Россию! Я казак. Ты знаком с терским казачеством, знаешь, как они живут. И другой жизни не хочу. Я никогда не буду твоим господином! Для меня Владимир Георгиевич – второй отец. Ты для меня – брат!
– Виноват, – сказал Чермен.
Я продолжил:
– Моей инициативы в отношениях с Гюль Падишахом нет. Но судьба постоянно сталкивает с Рами Радж-Сингхом на протяжении нескольких лет. Я не понимаю, почему Гюль Падишах так в меня вцепился.
– Да? – спросил Чермен.
– Да! – подтвердил я. – Несколько раз Рами Радж-Сингх предлагал мне сотрудничество, обещал золотые горы. Знаешь, на чём мы сошлись? На моём условии разыскать вас, Чермен, правда, называлось имя Шер-Мен Руси! Рами Радж-Сингх это условие выполнил. Я не нарушу слова. Буду его секретарём-советником.
– Вот теперь всё понятно, – сказал Чермен.
– А мне нет. У него что, кадровый голод?!
– Знаете, Александр, советники или сотрудники Рами Радж-Сингха, как правило, не знакомы друг с другом. Эти перстни – опознавательные знаки, предупреждающие о том, что младший должен освободить дорогу старшему. И ни в коем случае не навредить друг другу в конфликтной ситуации. Разумеется, о такой встрече докладывается «Центру» – Рами Радж-Сингху – немедленно. Наша встреча против всех правил. Но нет проблем, она была обусловлена вашим договором. Что касается «кадрового голода», он всегда в серьёзном деле был и будет. И дело не только в нём. Этот разговор не под «скотч-виски».
– Согласен.
– Послезавтра мы покинем Амритсар. Поедем своим ходом, верхом. Спешить не будем. В дороге лучше познакомимся. Будем разговаривать. Я в Индии уже девять лет. Закончил колледж Дэвтона Калькуттского Университета. Магистр правоведения. С интервалом в год окончил в том же колледже естественно-математический факультет со степенью бакалавра высшей математики. В настоящее время являюсь Председателем Судебной коллегии Джамму княжества Кашмир и Джамму. Эта информация не в похвальбу, а в основание той работы, которую мне поручили в отношении вас, Александр. Нам отведён месяц для вашей адаптации. Я обязан за месяц максимально теоретически ознакомить вас с условиями существования и вашего будущего активного труда на территории, имя которой Индия. Этот экспресс-курс поможет вам избежать самых элементарных ошибок в этой многонациональной и поли – конфессиональной стране. Потом пройдёте практику под руководством другого наставника, возможно самого Рами Радж-Сингха. Он сейчас в отъезде. Мы его увидим не раньше, чем через месяц. А сегодня, давайте выпьем шотландского виски и закусим астраханской икрой. Расскажите мне что-нибудь весёлое из российской жизни!
– Что-нибудь весёлое? – я был озадачен.
Полуночный второй ужин затянулся до рассвета.
Закончился на добром аккорде взаимной приязни. Это хорошо. Сработаемся. А там – видно будет!
10 января 1914 года.
После ночи разговоров под скотч я проснулся ближе к полудню совершенно здоровым и отдохнувшим. В прекрасном настроении.
Так кто же я есть на сегодняшний день? Бхарати Бхерия, советник-секретарь Рами Радж-Сингха – советника Вице-Короля Индии по национальным вопросам!
Советник советника. Тавтология. Что за этими словами? Знание. Информация. Статистика. Возможность легально с использованием государственного аппарата собирать эту информацию. Обработка информации. Выводы. Решения. Близость к Первому лицу в Индии. Атмосфера доверия. Возможность манипулирования лицом, получающим информацию. Такое положение доверенного лица – желаннейший объект операций всех политических разведок мира!
Круто. Гималайские вершины. Закружится голова – на такой высоте не удержишься. Не каждому под силу.
Оценил, значит, Мак’Лессон Кудашева. И не побоялся довериться. Всё взвесил. Но ведь знает, что не по душе Кудашеву эти вершины! И, тем не менее, добивался согласия Кудашева на сотрудничество. Есть ли оборотная сторона медали в этой ситуации? Конечно, есть. И эта сторона известна по собственному горькому опыту. Такая фигура в Большой Игре может называться «жертвенной коровой»! Её можно использовать, пока она даёт молоко и не бодается, а иссякнет молоко, или испортится характер, можно без сожаления отвести на заклание в качестве жертвы. А жертвы, они тоже могут быть и «героями», и «предателями». Но для них, для этих фигур, разницы нет.
Буду иметь в виду.
Не забуду.
В Большой Игре без сантиментов. Нет добреньких «папочек».
Выбираться из этого навоза нужно!
Стук в дверь. Слуга.
– Намастэ, сахиб! Почта, сахиб!
Большой конверт добротной бумаги цвета слоновой кости. Адресован: Сэру Джозефу Стивенсону, эсквайру.
Это кто, я, что ли? Снова Джозеф Стивенсон?!
В конверте две чистые почтовые карточки с портретами монарха Георга V-го и Вице-Короля Индии лорда Хардинга. Понятно, чтобы не забывал. Кроме Post Cards извлекаю из конверта британский паспорт на имя Джозефа Стивенсона с таможенными отметками и чек «Ост-Индийского Коммерческого Кредитного Банка» на пять тысяч фунтов стерлингов. С паспортом понятно: пропавший англичанин, похищенный хатьяра, нашёлся. А деньги? Аванс? Что ж, первый рабочий день начался.
Слуга распахнул шкаф:
– Ваше новое платье, сахиб! Мне помочь вам одеться, сахиб?
– Намасте, маханга сахаяк! Спасибо, дорогой помощник!
Принял душ, переоделся.
Предметы экипировки и костюма идентичны тем, что сгорели в храме на костре, разведённом агни-бачче.
Дорожный светлого хаки френч, бриджи, пробковый шлем, десяток белых сорочек, сапоги… Плюс стек, карманные часы, монокуляр в кожаном футляре, широкий ремень, охотничий нож «Уилкинсон» и кобура с револьвером «Веблей энд Скотт».
Снова появился слуга:
– Ланч, сахиб. Вас ждут в столовой, сахиб.
После ланча ещё один сюрприз: у крыльца меня ждал верхом на коне грум в одежде английского жокея, державший в поводу моего гнедого аргамака с игреневой рыжинкой. Коня, на котором Мак’Лессону удалось ускакать от грабителей! Аргамак узнал меня тоже, фыркнул, потянулся ко мне раздутыми ноздрями. Стюард протянул мне белую лепёшку-пури. Я скормил хлеб коню. Обнял его за голову. Говорил ему что-то ласковое в ухо.
Ну, живу, словно в сказочном королевстве. Видно, многим за это волшебство в час «че» придётся заплатить!
Этот последний день провёл в седле. Не гонял коня. Вместе с грумом объехали Амритсар по часовой стрелке, покатались по пригородам. Вернулись засветло.
Спросил у своего лакея, нет ли в домашней библиотеке достаточно подробной карты. Принёс. И не только карту. Будто знал. Выложил на столик шестикратную лупу, офицерскую линейку, циркуль и курвиметр! Стопу чистой бумаги. Карандаши. Спросил, не надо ли чего ещё.
Я не ожидал от лакея такого понимания. Поблагодарил. Попросил поутру разбудить пораньше, приготовить для меня дорожный саквояж.
Лакей отвечал мне лаконично, но по существу:
– Да, сахиб. Будет исполнено, сахиб. Не извольте беспокоиться, сахиб.
Я поблагодарил лакея фразой, которая грозила стать дежурной в моих взаимоотношениях с прислугой:
– Намасте, маханга сахаяк! Спасибо, дорогой помощник!
Я понятия не имел о правилах английского этикета для этого случая.
Лакею мои затруднения были понятны. За английского лорда принять меня было невозможно. Он сказал:
– Мои извинения, сахиб! Позвольте представиться самому. Моё имя Бхота. Можете называть меня просто Бхота, как принято в Индии, или по-английски – мистер Бхота. Я откликнусь на любое обращение, в том числе и на «сахаяк». Как вам будет удобно. Завтра я еду с вами. В дороге сахибу нельзя без слуги. Сахиб хорошо говорит на хинду. Я могу быть ему в помощь переводчиком с пенджаби, с кашмири и с деванагари. Как устно, так и письменно. Сахиб не обидится, если я незаметно для окружающих помогу ему не делать ошибок в бытовых отношениях с окружающими? Это неизбежно. Индия страна очень многих народов, очень многих обычаев.
Я уже ничему не удивлялся. Моя реакция на речь мистера Бхота заключалась только в положительных кивках в нужные моменты.
Мистер Бхота продолжил:
– Вместе со мной едет моя жена Джанни. Мы тоже, как и сахиб – сикхи. Джанни будет следить за гардеробом сахиба, делать мелкие покупки и готовить еду при необходимости. Кроме нас при сахибе будут его личные телохранители. Никто не сомневается в силе, ловкости и храбрости сахиба, но при его положении он не может сам делать чёрную работу. При сахибе будет личный грум, который будет заботиться о его аргамаке. Мы едем в составе свиты Его Высочества Раджкумара Джамму. У него свои слуги. И все мы, кроме сахиба, слуги Его Высочества! Это всё. Я готов выслушать пожелания сахиба.
Я кивнул:
– Благодарю, мистер Бхота. Намастэ!
Оставшись один, смотрел карту. Просчитывал варианты маршрутов. Не моё дело, конечно. Еду в составе и под прикрытием Его Высочества Раджкумара Джамму. Ему лучше знать свои дороги.
Тем не менее. По прямой от Амритсара до Джамму 77 миль. Но! Гладко было на бумаге. В Индии бездорожье не лучше, чем в России. Есть пара наезженных маршрутов. По одному – через Гурдаспур и Лакхенпур – 130 миль. По второму – через Лахор, Гуджранвала и Сиалкот ещё дальше – 172 мили.
Смотря, каким аллюром поедем. Можно добраться за неделю. При необходимости за пять дней. Здесь всё будет зависеть от качества дороги, погоды и иных непредвиденных обстоятельств. Вторая половина пути пройдет по предгорьям Гималаев. Там коней легко загнать можно. Лучше не спешить, давать им отдых. Не на войне.
Лёг спать. Был доволен: у меня снова мой гнедой с игреневой рыжинкой. А как там, в Закаспии, мой вороной Кара-Ат? Забрали его, поди, в Персию, в экспедицию. Тоже, под турецкую пулю угодить может. Господи, неужели пропал полковник Баранов Максим Аверьянович окончательно? И весточки мне от них не получить… Прошептал в подушку: «Леночка! Спокойной ночи.».
11 января 1914 г.
Поднялись с рассветом.
Прохладный освежающий душ без мыла, горячее пушистое полотенце, свежее отглаженное бельё. К моему удивлению, мистер Бхота предложил мне платье, принятое в среде чиновников туземной администрации высшего звена. Так был одет Мак’Лессон ещё в Кветте. На мой вопрошающий взгляд Бхота ответил:
– Его Высочество полагает, что англичанин в обществе свиты туземного раджкумара будет привлекать ненужное внимание населения к своей персоне. Сахиб не должен обижаться: Королевство Кашмир и Джамму – независимое государство, хоть и связанное международными договорами добрыми отношениями с Вице-Королевством Индии в составе Соединённого Королевства Великобритании. Простите меня за эту справку. Его Высочество, вероятно, будет иметь с вами беседу на эту тему. Английский костюм вам ещё пригодится, Джанни упаковала его вместе со всем вашим гардеробом!
Короткий завтрак, некоторая суматоха сборов. Ровно в семь утра по Делийскому времени наш обоз, подобный кавказской «оказии», описанной не одним из русских писателей, выступил из Амритсара по тракту в направлении большого города Гурдаспур. Слово «караван» для нашей компании употреблять не хочется. «Компания» тоже не в строку. Разве что – «выезд»? Для раджкумара со свитой, обозом и охраной годится. Пожалуй, так и буду писать. Мои предположения оказались верны. Теперь я теоретически знал маршрут по всей его протяжённости в английских милях по наиболее значимым населённым пунктам.
До Гурдаспура – 42 мили. Интересно, в один день пройдём или в два?
«Выезд» Его Высочества включал его самого, секретаря, казначея-управляющего по финансам, камердинера, врача, повара, службу экстренной верховой связи или фельдегерей из четырёх верховых, двенадцать человек охраны, двух личных грумов, и четырёх кучеров при фурах, запряжённых четвёрками тягловых лошадей. Нормальный караван.
И замыкал его… последней модели «Роллс-Ройс» с механиком-индусом в синем тюрбане за рулём!
Это без моих двоих телохранителей, мистера Бхота, его жены Джанни и грума, которого все звали просто Ару – «Персик». И меня самого, разумеется. Тридцать три человека. Хорошее число.
Первая же миля пройденного пути показала: о скоростном режиме следования не могло быть и речи. Дорога до города Гурдаспур, как и все дороги Индии, была забита путешествующим народом. Людским потоком, нескончаемым от горизонта до горизонта, от обочины до обочины, двумя потоками движущимся туда и обратно. Слоны, верблюды, кони, мулы. Люди пешие, верховые, несомые в паланкинах и страдающие от запаха бензина и выхлопных газов в редких автомобилях. С корзинами на головах, с поклажей за спинами, с ручными тележками. Рикши со своими клиентами под бамбуковыми зонтами в лёгких колясках. Трубный слоновий рёв, конское ржание, ослиный крик, гул человеческих голосов, детский плач. И над всем эти – солнце и чистое небо без единого облачка. Хорошо, что январь, а не август!
Чермен Дзебоев, он же раждкумар Джамму, верхом, как и я. Держимся рядом, но поговорить в дороге, как предполагалось, не получалось. Я отметил: в этом выезде охрана своё дело знает: двое из охранения в наряде дозор высланы вперёд. Между нами дистанция минут в десять, пятнадцать. Охрана проводит наш выезд в океане народа достаточно жёстко. Здесь дай волю – и махарадже не поздоровится, затопчут. Однако, были и в этом следовании «степ-бай-степ» моменты, когда на развилках и перекрёстках дорог плотность людского потока ослабевала. Охрана не зевала, тут же, без особой команды пришпоривала коней, в буквальном смысле слова, пробивала себе путь, оттесняя тех, кого можно было оттеснить в сторону, без увечий.
Увы, на удары плетью и тупыми концами своих пик не скупились.
О какой же народной любви к своим феодалам можно мечтать?!
Так прошёл первый день.
Вечер мы встретили у полуразрушенных крепостных стен Шампур Батала. Нам удалось пройти за восемь часов всего 24 мили курсом «Ост-Норд-Ост» в 52 градуса. Средняя скорость движения 3 мили в час. Не разбежишься. Сказывается близость к большому городу. Может, далее свободнее будет.
За ужином и поговорили.
*****
В город не входили. Разбили две большие одинаковые палатки. В одной мы двое. Во второй все остальные. Мистер Бхота и его жена под брезентом фуры. Охране спать положено по графику несения службы не более четырёх часов ночью. И не в помещении. У палаток не только часовые, видимые издалека для острастки, но и скрытное охранение.
Я вспомнил случай с тхаггами-душителями. Рассказал Чермену. Тот не удивился. Этот «анекдот» уже с бородой, известен не только в Индии.
«Sic transit gloria mundi!» – «Так проходит мирская слава!».
Не беда. За этот случай я свои дивиденды успел получить несколько раз. Но должен же был с чего-то начаться разговор!
Чермен Дзебоев начал без вступлений, по делу:
– Темой сегодняшней беседы будет мой ответ на ваш очень частный вопрос, Александр, почему Рами Радж-Синг так добивался сотрудничества лично с вами. Без лести: ваши деловые качества я описывать не буду, вы их знаете и умеете использовать, как инструменты. В достаточно высокой степени вы, Александр, универсальны. Вы один можете делать то, на что требуется несколько работников. Отсюда – профессиональный интерес работодателя. Среди нас это норма. Другие – не требуются. Но эта грань не единственная. Есть и иные, знакомы мне, и известные только Рами Радж-Сингху.
Я буду предельно краток. Все подробности предметов, изложенных мною «галопом» у костерка, вы будете изучать под руководством лучших профессоров с фактическими материалами, имеющими большую политическую ценность, под рукой. Слушаете меня?
Я кивнул:
– Очень внимательно. Я ждал этого разговора!
Чермен Дзестелов продолжил:
– Вам, Александр, предстоит погрузиться с головой в пучину, имя которой – Индия. Вы не должны ни утонуть в ней, ни быть переварены этой пучиной, как криль в желудке синего кита! Вы должны будете жить и работать в этой пучине. Уверяю вас, вы никогда и нечем не будете вредить нашей родине – России! Вы никогда и ничем не будете намерено скомпроментированы. Вас не заставят совершить поступок, противный вашим представлениям о справедливости и чести. В нашей работе не нужны подонки, люди алчные, продажные, готовые на любое преступление ради достижения поставленной цели любыми средствами. Жизнь показывает, что победа, достигнутая преступлением, недолговечна.
Вас устраивают эти принципы сотрудничества?
Я коротко подтвердил:
– Да!
– Тогда начнём. В нашей первой вступительной беседе я лишь схематически представлю вам реальное территориальное, правовое, политическое, экономическое и этнографическое положение, сложившееся на сегодняшний момент в Индии. Именно реальное. Искажённое представление неизбежно приведёт к серьёзным ошибкам и провалам в работе. И в большом деле, и в малом. Политикам всех стран нужна та картина, которая им выгодна. Эти картины с большим удовольствием рисуют все, кому нравится их собственная работа, навеянная теми впечатлениями, которые они получили на натуре, либо, которые им навязали, да ещё и заплатили за них.
Начну с мифа первого, выгодного всем политикам мира. Он звучит примерно так: Индия – большая страна с миролюбивым беззащитным многомиллионным населением с бесчисленными природными богатствами, эксплуатируемая английскими колонизаторами, силой оружия завоевавшими страну, ведущими жестокую хищническую эксплуатацию её богатств и всего индийского народа, превращённого Британией в своих рабов.
Знакомая картина? Этот образ эксплуатируется в Европе не одну сотню лет. Понимаете меня?
Я утвердительно кивнул головой. Ничего не сказал.
Чермен Дзебоев продолжил:
– Этот сложившийся образ не верен, поскольку он с первого взгляда уж очень гладок и закончен в своём исполнении. Букингемский дворец Соединённого Королевства Великобритании, Ирландии и Королевства Индии, Парламент, Кабинет Министров и его Премьер-министр, Вице-Король Индии, чиновная администрация всех званий и титулов, банкиры и коммерсанты были бы просто счастливы, если бы этот мифический образ в один прекрасный день стал бы реальным, истинным!
К сожалению, положение вещей, как бы ни завидовали Великобритании Франция, Португалия, Германия и Россия, в самой Индии далеко не блестящи. Но Великобритании нет смысла раскрывать свои далеко не козырные карты. Действует принцип, изложенный римским императором Калигулой: «Oderint, dum metuant!» – «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!». Ни в каких публикуемых в средствах массовой информации статистических отчётах никто и никогда не прочтёт цифр, которые могли бы пролить свет на истинное положение вещей в той или иной области. Как при положительном, так и при отрицательном сальдо. Это было бы катастрофой. Но для работы внутренней, для принятия решений на государственном уровне необходима информация много раз выверенная, что позволит выработать единственно верные направления тактического и стратегического планов в любой области. Вот наша работа. Негласная проверка. Разумеется – не тотальная. Никто не сможет держать по две структуры, дублирующие одна другую. Мы работаем только на локальных «болевых» точках! Даже эта работа сопряжена с большими трудностями, требующими определённых знаний. Всегда сопряжена с риском для собственной жизни!
Увы, это не всё, что вам требуется знать. Есть иные стороны медали. И не одна. Вы будете информированы обо всём. Нам ехать не один день! Продолжим на следующем бивуаке…
За тонким натянутым брезентом нашей штабной армейской палатки раздался выстрел. За ним второй, третий. Потом – беспорядочная пальба.
По звуку я не смог определить оружие. Не нарезное, это точно. Мультуки? Кремнёвые пистоли?
В палатку заглянул начальник охраны. Приложил к тюрбану растопыренную ладонь, доложил коротко:
– Фейерверк, сахиб! У нашего соседа по стоянке жена родила сына, сахиб!
Раджкумар жестом дал понять, что доклад принят.
Сикх покинул палатку.
Пальба закончилась, и мы легли спать. Но тише не стало. Наш сон сопровождала музыка: сосед по бивуаку праздновал рождение сына до рассвета.
ГЛАВА XIV.
Какую информационную составляющую может нести артиллерийский салют.
Операция «Легализация». Лекция продолжается.
Что такое тиллак, и как велика Британская Индия.
Народы, племена, языки и обычаи.
74 мили от Амритсара до Лакхенпура.
Первые эскарпы, куртины и равелины Гималаев.
Новая информация – новые умозаключения.
31-го декабря 1913 года.
Вице-Королевство Индия. Нью-Дели.
Ровно в двадцать один час Делийского астрономического времени жителей новой столицы Вице-королевства Индии встревожил первый выстрел артиллерийской батареи из десяти орудий, занявшей свою позицию на зелёном газоне перед беломраморным ещё не обжитом дворцом резиденции Его Высочества лорда Чарльза Хардинга, Наместника Его Величества Короля Георга Пятого в Королевстве Индия. Холостой выстрел.
Его Высочеству лорду Чарльзу Хардингу вместе с супругой пришлось, стоя на парадной лестнице дворца, выслушать не более и не менее, как тридцать один выстрел. Так положено по регламенту «Артиллерийских салютов Вице-королевства Индия».
Лорд Хардинг невольно вздрагивал правой щекой при каждом выстреле. В эту минуту он был рад, что не являлся членом Императорской семьи, которым по регламенту был положен сто один выстрел. Каждому! Хорошо ещё, зимний муссон отгоняет пороховые газы в сторону. Спасибо ещё изобретателям бездымного пороха. Салютовали бы из орудий времён Крымской войны, не увидели бы сотни приглашённых на торжество офицеров и генералов, послов и консулов, раджей и махараджей полномочного повелителя Британской Индии, скрытого сизой пеленой дыма чёрного пороха.
В тридцать первый и в последний раз дёрнулась щека лорда. Приветственное движение вице-монаршьей руки в белой лайковой перчатке своим гостям, и лорд Хардинг входит во дворец. За ним – его гости с паузой в движении на артиллерийский салют в честь каждого. По числу выстрелов согласно регламенту. По значимости и достоинству каждой персоны. Кому больше, кому меньше. Генерал-губернаторам и махараджам с навабами по девятнадцать, далее по нисходящей.
Генерал-майору Уилфреду Маллесону полагалось тринадцать. Был бы генерал-лейтенантом – был бы отмечен салютом пятнадцать раз.
Очень высокая честь, далеко не каждому радже предназначенная.
Советник Вице-короля по национальным вопросам, политический резидент Вице-короля Индии в независимом королевстве Кашмир и Джамму полковник Алан Фитцджеральд Мак’Лессон – Рами Радж-Сингх был бы удостоен одиннадцати артиллерийских залпов. Был бы. Если бы явился на торжество.
Равно как и отсутствующий генерал-майор Уилфред Маллессон, начальник Разведывательного Отдела Главного штаба Индийской армии, руководитель отдела разведки в штаб-квартире Британской армии в Индии.
Артиллерийская батарея из десяти орудий сэкономила боезапас, предназначенный на салют беглым огнём в двадцать четыре залпа, в честь отсутствующих политического агента и начальника разведки. Никто не считал. Никто не заметил.
Но вот два пустых кресла в огромном приёмном зале дворца за столами, рассчитанными более чем на тысячу мест, без внимания не остались. Махараджа Кашмира и Джамму своего «куратора» – политического агента Вице-короля на этом приёме не встретил. Был озадачен.
Генералы и адмиралы Британских Королевских Вооружённых сил переговаривались по поводу отсутствия начальника разведки. Одним словом: «опала».
Для политика и царедворца пустое место за праздничным столом с нетронутой визитной карточкой на приборе, могло стать первопричиной конца его карьеры и положения в высшем обществе.
Причину отсутствия Рами Радж-Сингха, по крайней мере, официальную, знал только лорд Хардинг.
Причина отсутствия Уилфреда Маллессона понятна без объяснений. Так же, как и появившийся на правой щеке лорда Хардинга нервный тик.
Не прошло и месяца после злополучного покушения на Вице-короля. Новость быстро облетела цивилизованный мир.
Телеграфные агентства передавали, газеты писали, в Британии скорбели и негодовали одновременно, в Индии помалкивали, во Франции, в России и в Германии втихомолку злорадствовали. В Америке прикидывали, как на этом факте можно заработать. Не всё так просто и гладко в английских колониях!
Бомбисты, они и в Индии террористы. Торжественный выезд лорда Хардинга из резиденции был омрачён пороховой бомбой, брошенной с крыши дома в вице-короля, но попавшей в слона, на чьей спине и восседал лорд. Хардингу повезло. Индус, сидевший сзади, своим телом закрыл господина от осколков. Погиб на месте. О слоне сведений не сохранилось. Тоже не повезло, не защитил собрата бог Ганеша. Сам лорд Хардинг был легко ранен в плечо. По всей видимости, был контужен. Ему повезло в 1905-м в Санкт-Петербурге в дни первой революции. Но от бомбиста пострадал в Индии. Впрочем, русские народовольцы давно перешли с пороховых бомб Петровских времён на динамит и «гремучую ртуть». От их подарков раненые не выживали. Считай, повезло.
Сам лорд Хардинг, понятно, не считал, что ему повезло. Результаты расследования по факту терракции его не удовлетворили. Анархист, фанатик-одиночка – это объяснение не для главы Британской Индии. Лорд Хардинг перевёл в режим боевого дежурства все силы полиции, разведки и контрразведки, ему подчинённые.
Лорд Хардинг предполагал: за ничтожной фигурой террориста-одиночки стояли могучие силы враждебных, вечно завистливых алчных стран, прозевавших свой звёздный час колонизации планеты.
Стран, мечтающих о переделе мира, что не сегодня-завтра могут обрушить всю свою военную мощь на мирную маленькую Англию…
Задолго до тридцать первого декабря Мак’Лессон покинул Индию. Он не думал о своей политической карьере. Он действовал в соответствии с инструкцией, написанной им самим и подписанной коротким росчерком вице-королевской дланью. И не только. Были у него личные и более весомые причины оказаться в N под именем NN, нежели интересы лорда Хардинга.
*****
1 января 1914 года.
Дойчекайзеррейх. Германия. Берлин.
Новый 1914-й год Алан Фитцджеральд Мак’Лессон встретил в Берлине.
Ясное дело: не под именем, которое ему нарёк при крещении военный пресвитор Шотландской Церкви, служивший в одном полку с отцом младенца – капитаном Первого уланского Бенгальского полка из состава Бенгальской конной дивизии Фитцджеральдом Мак’Лессоном. Не под именем Гюль Падишах-Сейида, под которым был хорошо известен в Афганистане, Арабистане и в Северных провинциях Персии. И уж, конечно, не под именем Рами Радж-Сингха. Имя было простое. Таких имён в Германии тысячи. Шломо Фридман – мирный человек!
Эту операцию Мак’Лессон не доверил никому. Операцию легализации уже полученной ранее информации, касающейся только одного человека. Человека, вставшего на пути Мак’Лессона. Человека, который в одночасье смешал все его рабочие фигуры, все планы, все отработанные пути и маршруты, всю систему жизнеобеспечения независимого княжества Киштвари. Маленького, но независимого, мало кому известного, но своего. Родного. За него стоило биться. Пока о Киштвари не стало известно Раджу Чакрабати-Сингху, претенденту на трон Королевства Кашмир и Джамму, родному племяннику старого махараджи.
Что рассказать об этой операции? Если подробно, получится новый объёмный роман. Однако, это будет роман не о ротмистре Кудашеве, а о Рами Радж-Сингхе – Алане Мак’Лессоне. Личность того стоит. Не стоила бы, рядом с именем Кудашева имя Гюль Падишаха и упоминать было бы незачем.
Буду краток, но точен и объективен.
В Германию Шломо Фридман прибыл налегке. Из Американских Соединённых Штатов. Настоящий, разумеется. Бежал от долгов. Мак’Лессон почёл долги Фридмана не серьёзными. Уплатил их одним касанием пера плотной бумаги чека. Фридман остался доволен. Условия, поставленные перед ним незнакомцем, показались ему более, чем привлекательными. С благодарностью передал ему свой паспорт и дал клятвенное заверение, что будет с удовольствием лечить свой ревматизм и остеохондроз в частной лечебнице доктора Готлиба, что в Пренцлау, столько, сколько будет нужно. Не покинет клинику без приказа герр… Простите, как вас?..
Мак’Лессону на операцию легализации не понадобилось и месяца. Обычное имя американца Шломы Фридмана, подкреплённое американскими и немецкими «шекелями», творило чудеса.
К двум-трём доверенным лицам Шломы Фридмана стекались подлинные документы из полицейских и судебных архивов, индивидуальные заявления и жалобы добропорядочных подданных Дойчекайзеррейха, в основном, молоденьких симпатичных фройляйн – актрис, проституток и благонравных дочерей солидных семейств… Вслед за ними – судебные решения, чеки, векселя, счета оплаченные и просроченные, простые расписки, справки венерических диспансеров, газетно-журнальные фотографии, статьи и фельетоны, не увидевшие в своё время свет публикации. Мак’Лессон сам себе сказал «хватит», когда ему на стол была положена папка с документами на поставку ко двору махараджи Кашмира и Джамму партии горных скорострельных орудий Круппа из десяти стволов калибром 75 мм с боезапасом, средствами обслуживания и запасными частями. Осуществить переброс орудий из Германии в Кашмир обязалась частная турецкая фирма. На отдельном листе бумаги – отгрузочной накладной стояли знакомые Мак’Лессону чернильные росчерки стальным пером латиницей и на хинду. Имя человека, расписавшегося в получении товара и уплатившего за него, сумму, обусловленную контрактом, Мак’Лессону было хорошо известно. Оно-то и привело его из Кашмира в Берлин.
Кипа документов была несколько раз перебрана. Каждый лист был многократно перечитан, взвешен. Отобранные документы были проверены. На проверку ушла ещё неделя. Из многочисленных берлинских нотариусов был выбран один. Из тех, кто предвидел, ждал и смертельно боялся неотвратимо надвигающегося ужаса войны. В один день нотариус стал состоятельным человеком. Ему понадобились сутки, чтобы нотариально заверить в трёх экземплярах пятьдесят два листа тридцати шести документов на двух языках – немецком и английском. Его ближайшим родственникам не потребовались и сутки, чтобы за бесценок распродать своё имущество и приобрести билеты на поезд по маршруту Берлин – Париж – Марсель.
На третьи сутки берлинские, а за ним и иные европейские газеты взорвались сенсациознейшими разоблачениями похождений индийского раджи из этого, как его там?.. Кошмара!
Курс добровольно-принудительного лечения Шломы Фридмана в частной лечебнице доктора Готлиба был благополучно окончен. На «das Postamt» Пренцлау Шлома Фридман получил заказное письмо с собственным паспортом и банковским чеком на предъявителя, от пятизначной суммы которого к нему снова вернулся, вылеченный было, остеохондроз. Ну, от привалившего счастья не умирают. Будучи не глупым человеком и не лишённым некоторого воображения, Шлома поспешил покинуть Германию и вернуться в снова ставшие родными Американские Штаты.
Мак’Лессон к тому времени благополучно покинул Германию.
К тому времени он успел отправить на собственное доверенное лицо в Нью-Дели пятьдесят две страницы фотокопий, предназначенных лорду Хардингу. И не только для лорда Хардинга. Индийские газеты тоже будут рады свалившемуся с неба подарку – сенсации! Не почтой, нет. Телеграфом! И не только отправить, но и приобрести у самого изобретателя Артура Корна действующий аппарат, который тот называл «Phototelautograph» – «Фототелеавтограф». Артур Корн тоже остался доволен размером инвестиций, сделанных Шломой Фридманом в поддержку таланта молодого физика.
В Нью-Дели будет видно, подарить ли это чудо техники «Фототелеавтограф» Британской Короне или оставить себе для собственных нужд.
Не остался без подарка и махараджа. В его коллекцию европейских механических игрушек будет добавлена и японская: фарфоровый лучник, становящийся в позу, натягивающий настоящий лук, прицеливающийся и пускающий настоящую стрелу в цель, установленную, конечно, в надлежащем месте на условленном расстоянии. Под японскую музыку механической флейты. Будет махараджа доволен. Всё остальное у него есть!
*****
*****
Мой уважаемый постоянный читатель, пожалуй, уже привык, что каждая глава этих страниц хроники несёт в себе описания захватывающих приключений ротмистра Кудашева. Пожалуй, в этой главе их не будет.
Мои сожаления. Увы, русский роман – не американский сборник комиксов. Однако, я прошу не торопиться, не закрывать эту тетрадь, а набраться терпения. Речь пойдёт об Индии периода английского владычества, предшествующего Войне Великой или «германской» в 1914 году. Многие читатели, возможно, не найдут здесь для себя ничего нового. Информация не секретная, общеизвестная. В «Брокгаузе и Ефроне» тоже кое-что почитать можно, да и московский журнал господина И.Д.Сытина «Вокруг Света» Индию своим вниманием не обходит.
Тем не менее, позвольте и мне сделать этими хрониками небольшой информационный вклад, коего учебники для начальных училищ и гимназий ещё не содержат. Индия страна многих тайн и загадок. Ей и в будущем предстоит не одно столетие изумлять Европу своими скрытыми возможностями, богатствами и тем, что мы и помыслить не можем!
Ну, пролистает такой читатель эти страницы хроник, найдёт повесть по своему интересу. Это не страшно. Важнее, если хоть один читатель из всех «проглотит» эту главу одним махом! Вот и высшая благодарность автору. Значит, работаю не напрасно.
В последующих действиях Кудашева будет нелегко разобраться, если не знать необычных условий места и времени, где ему приходилось жить, странствовать, набираться опыта и знаний, бороться за свою свободу, честь и достоинство, за право оставаться человеком. Любить свою Родину – Россию!
*****
12 января 1914 года.
Ночевали в Гурдаспуре. Большой город. Сикский. Выезд разместился в большом, достаточно комфортабельном караван-сарае. Настолько большом, что одновременно мог бы принять с полсотни выездов, подобных нашему. Караван-сараю лет триста, если не более. Словно крепость. Тёсаные и выглаженные гранитные блоки первого этажа достроены кирпичными стенами изумительной работы. Арки дверных и оконных проёмов, решётки кованые и прорезные мраморные, причудливой формы зубчатые ограды балконов и открытых верхних галерей. Номера первого класса в коврах, второго в добротных циновках. Третий класс – просторные, словно вокзальные залы ожидания, помещения. Спальные места – деревянные топчаны, покрытые войлоками либо соломенными циновками.
Караван-сарай – не только отель для проживания, это ещё и торговая биржа, и мелочный рынок для повседневных нужд путешествующих. Есть при нём и современная почта с телеграфом, и собственная полиция. Но этот «отель» не только для сикхов. Здесь можно встретить и правоверных мусульман в белых и зелёных чалмах, индуистов со знаками тиллак на лбу. Разумеется, караван-сарай разделён на части раздельного проживания не только представителей разных религий, но и по кастовой принадлежности самих индуистов.
Весь персонал караван-сарая исключительно сикхи. Сихк не «осквернится», оказывая услуги как брахманам и кшатриям, так вайшья и даже шудрам. Брахман, получающий предметы быта и пищу из рук сикха, не «осквернится». Но хлеб из рук вайшья есть не станет.
Конечно, чудны, такие обычаи для русского человека.
В этом отеле можно встретить как местных иудеев и армян, так и европейцев – не только англичан, но и французов, немцев, шведов, русских, даже богатых китайцев. Всем найдётся место. Вот вам и сикхи! Воистину – связующая сила разрозненных звеньев большой страны.
Прогуливаясь по коридорам и открытым галереям караван-сарая, мы с раджкумаром под прикрытием двух телохранителей вышли на открытую площадку третьего этажа подышать свежим воздухом. Под полотняным тентом удобные тиковые резные кресла с ковровыми подушками. Присели.
Чермен Дзебоев обратил моё внимание на прогуливающегося у парапета пожилого индуса с распущенными седыми неприбранными волосами, со знаками на лбу в две краски – белую и красную. Спросил меня:
– Сможете определить положение этого человека в индийском обществе?
Я ответил в силу своих знаний и представлений:
– Индиец. Индуист. Из касты не ниже брахманов. Возможно, служитель культа высокого ранга.
– И всё?
– Пожалуй, всё.
– Позволите дополнить?
– Я во внимании.
– Вы правы, этот человек индуист из касты брахманов. На его лбу знак тиллак, означающий, что он служитель бога Вишну, вишнуит. Тиллак вертикальный в форме латинского «V» белой сандаловой пастой, разделённый красной вертикальной чертой через весь лоб до самых волос. Тиллак – это ещё и отличительный знак принадлежности к определённой касте, к определённому малому народу, тайному братству, даже тайнопись для срочной информации братьям по сообществу. Вам надлежит знать всё это! Тиллак – прообраз «третьих глаз», якобы, имевшихся у божественных пришельцев. Третьих глаз, утерянных потомками, ещё древними ариями. Говорят, в тайных Тибетских монастырях хранятся останки гигантов, доступные лишь ламам, прошедшим особые обряды посвящения. Черепа этих останков, подобны черепам современного гомо сапиенса, но больших размеров и имеют отверстие для третьего глаза.
– Есть тому научные доказательства?
– Немало европейских учёных погибли в пропастях и в снегах Тибета… Что касается этого субъекта, то продолжу. Он религиозен, но не служитель храма. Мог бы быть преподавателем или духовным наставником в богатом доме, даже при дворе какого-нибудь раджи. Нет. Он не торговец. Он здесь с дипломатической миссией. Попросту – политический агент. У него в нашем караван-сарае назначена встреча. Достаточно рискованная для профессионала. Он нервничает. Часто смотрит вниз. Как увидит того, кого ждёт, быстро спустится. Скорее всего, с французом. Сам он для нас иностранец из французской колонии Пондишери, что на востоке Индии, но на западном берегу Бенгальского залива. По национальности тамил. Окончил Сорбонну. Почти парижанин. О, побежал! Идемте, увидим, кого он ждал.
Подошли к парапету, посмотрели вниз. В тени смоковницы стоял католический священник с газетой в руке!
Мы вернулись в свои кресла.
– И что теперь? – спросил я.
– Ничего, – ответил Чермен. – Он нам нужен? Мне – нет. Что скажете про мою характеристику данной личности?
– Информации море. Но откуда? Я не прочёл по его внешности и десятой части.
– Поживёте с моё в Индии, ещё и не то сможете. Правда, нужно уметь наблюдать, подмечать и много знать. Теперь – полная раскладка. Индуизм – самая сложная религиозная культовая система в мире. Жизни не хватит на то, чтобы только прочесть её священные книги. Но внешнюю атрибутику вы знать будете. Тиллаки – не самое сложное. Научитесь читать. Про Сорбонну: у него на пальце кольцо выпускника этого университета. Из кармана шервани торчал уголок сложенной газеты. Я узнал алфавит санскрита и даже язык – тамильский брахми. Не зная тамильского, мне удалось прочесть лишь обрывок имени собственного – «…ндишери», я понял – Пондишери. А тамила от раджпута отличу по внешним признакам безошибочно, как вы отличили бы перса от армянина или текинца от эрсары! Ничего сложного. Вам задача: знать об Индии как можно больше. Всё, всё, всё! Здесь нельзя быть слепым и глухим. Ошибки стоят очень дорого. Правда, от них не застрахован никто. И я сам, и наш Рами Радж-Сингх. Потому учиться приходится ежедневно, ежечасно. Жизнь ежеминутно подкидывает всё более сложные задачи. Хочешь остаться в живых, видеть солнце – научись грамотно и оперативно решать эти задачи!
За ужином, поданном в номер, беседа, вернее лекция, читаемая раждкумаром для единственного слушателя, была продолжена.
Я отдавал должное интеллектуальному уровню Чермена Дзебоева: он не только обладал фундаментальными академическими знаниями с поправками, внесёнными собственным опытом и обновляющейся объективной информацией, но был блестящим лектором, который мог бы стать гордостью любого европейского университета.
В своих лекциях он был чрезвычайно последовательным. Ход его мысли мог отклониться на освещение второстепенного вопроса, но нить повествования никогда не была прервана или запутана. Вот и сегодня он вернулся к теме, на которой остановились в прошлый раз в Батала.
– Поговорим о так называемой «Британской Индии». Этот термин англичане не только употребляют сами, но и широко запустили по всему свету. Этот термин в ходу и в Европе, и в Америке. В русском языке слова легко переставляются, русский язык не так конструктивен, как английский. Британская Индия или Индия Британская, с первого взгляда, не всё равно ли? Но смысл изменяется. Индия – Британская! Так все и думают. В том числе и сами англичане. Насколько это верно? Чисто юридически – на пятьдесят пять процентов. Именно 55 процентов территории субконтинента под названием Индостан на сегодняшний день принадлежит Британской Короне под названием Королевства или Вице-королевства для точности Индия. Земля и все природные ресурсы с нею связанные на территории юрисдикции Королевства являются государственной собственностью, за исключением тех владений, которые принадлежат отдельным подданным Великобритании, как индусам, так и англичанам на праве, переданным этим собственникам Короной. Эти территории управляются на местах непосредственно генерал-губернаторами администрации Королевства Индии. Разделены на штаты или провинции. Оставшиеся сорок пять процентов следует отнести на территории, занимаемые так называемыми «Туземными княжествами». Самые крупные из княжеств: Хайдарабад, Джамму и Кашмир, Майсур, Траванкор, Барода, Гвалиор, Индаур, Кочин, Джайпур, Джодхпур, Биканер, Джайпур и Патиала. Перечислять княжества средние и совсем мелкие нет необходимости: их число достаточно велико – шестьсот одно! Есть совсем крошечные. Большинство из них в Катхияваре на полуострове в штате Гуджарат, в Западной Индии, в зоне так называемых Северных территорий в Гималаях. Подавляющее большинство из них связано с Королевством Индия договорными отношениями.
Форма правления во всех княжествах абсолютные монархии. В зависимости от рангов политической и исторической значимости в Индостане княжества возглавляют монархи, которые носят титулы махараджи, раджи – индуисты, низама или наваба – мусульмане.
Собственные «кабинеты министров» или «диваны» в княжествах формируются отнюдь не демократическим путём. Нет ни малейшего намёка на парламентаризм. Княжества, связанные с Королевством Индия договорными отношениями, обязаны содержать при дворе монарха представителя британской администрации. Его называют «резидентом» или «политическим агентом». Во многих княжествах даже членами кабинета министров при монархе являются английские чиновники. Реально один такой «резидент» курирует несколько мелких княжеств. Следует помнить особо: на этих территориях не действуют английские законы частного, уголовного и гражданского законодательства в отношении туземцев, подданных княжества.
Не следует забывать и о том, что Королевство Индия разделяет полуостров Индостан с колониями, или «заморскими департаментами» Республики Франция под названием Французская Индия. Это территории Пондишери, Карайкал и Янаон на Коромандельском берегу, Маэ на Малабарском берегу и Чандернагор в Бенгалии. Кроме того, не следует забывать, что первооткрывателями колониальной эпохи в Индии были португальцы. Португальская Индия существует до сих пор. Она владеет Гоа, Дадра и Нагар-Хавели, Даман и Диу. Город-порт Бомбей до 1661 года принадлежал Португалии, его название с «порту» переводится как «Хороший Залив».
Так что с этой поправкой территория Британской Индии формально не превышает 50-ти процентов Индостана.
Чермен Дзебоев закончил говорить. Жестом пригласил спуститься в номер. Напомнил:
– Надеюсь, Александр, вы усваиваете материал, поданный на слух. Я понимаю, лекция несколько затянута, но извинений принести не могу. Эту информацию нужно знать и помнить. Экзамен на знания у вас будет принимать сама Индия!
*****
Ужинали в номере. Номер большой. Весь в коврах. Есть электричество. Против комаров, как везде дымятся курильницы. Этим запахом пропитаны стены, мебель, ковры, постели и сами люди. Курительные палочки изготавливают из тончайших опилок сандалового дерева с ароматическими и дезинфицирующими свойствами, такими, как смола ладана, проклеивают рисовым отваром. Такая палочка не горит – медленно тлеет. Комары от этого дымка не дохнут, но и в помещение не летят. Жить можно. Но от этих сладких запахов Индии нигде нельзя уберечься. Я так и не привык к ним.
За ужином Чермен Дзебоев продолжил свой рассказ.
– Сначала информация. Потом анализ. Потом – синтез, выводы. Не устали, Александр?
– Слушаю самым внимательным образом. Могу повторить предыдущую лекцию слово в слово.
– Хорошо. Я продолжу.
Сегодня расскажу о некоторых индийских обычаях и языках. Начну с тех, что ближе к дому. Мы едем в северо-западное княжество, или, как его у нас называют, Королевство Кашмир и Джамму, ибо оно состоит из двух ранее самостоятельных княжеств, его возглавляет не просто раджа, а Его Величество Махараджа. По своим исторической, территориальной, экономической и политической значимостям в Индии Кашмир и Джамму уступает только Хайдарабаду и Майсуру. Но при въезде в Нью-Дели ко двору Вице-короля Индии махарадже положен артиллерийский салют по высшему разряду в двадцать один залп.
Северным и северо-западным соседом у Кашмира – Афганский Эмират, правителем которого эмир Хабибулла-хан с 1901-го года. Довольно беспокойный сосед. Шаткий мир с Афганистаном поддерживают англичане. Они с 1905-го года выплачивают эмиру сто шестьдесят тысяч фунтов стерлингов в год за полный отказ от самостоятельной внешней политики. Большая часть этой суммы покрывается Кашмиром.
На востоке Кашмир граничит с Тибетом. Пока проблем нет. Но его границы хорошо охраняются с двух сторон.
На юге у нас крупное формально независимое, но под британским протекторатом, княжество Химачал-Прадеш – Страна снежных гор со столицей Симла или Шимла.
Я кивнул. Помнил Симлу. Был на приёме у Вице-короля Индии лорда Хардинга вместе с генералом лордом Фальконером. Ничего не сказал. Не прокомментировал.
Чермен Дзебоев продолжил:
– С запада и с юго-запада у нас Пенджаб. Вы его, вроде, знаете. Махараджа Пенджаба «царствует, но не правит». Ему положено семнадцать артиллерийских залпов. А его генерал-губернатору – девятнадцать!
Пенджаб – житница Индии. Кашмир – сокровищница! Так говорят.
Теперь о том, какие народы и племена населяют эти княжества и на каких языках говорят.
В Кашмир и Джамму говорят на кашмири, догри, урду, ладакхи, годжри, пунчи-чибхали, шина, уйгури, деванагари. Двор, чиновники, немногочисленная интеллигенция – учителя, врачи, инженеры с образованием европейского типа, торговцы и промышленники говорят на английском и на хинду – языки межнационального общения. В ходу четыре системы письменности – бхатри. Четыре религии – индуизм, сикхизм, ислам и христианство. В каждой из которых, две и более, ветвей исполнения и понимания обрядов и тонкостей вероисповедания. Казалось бы, хватит оттенков и различий! Нет. Теперь в умах ещё и политический разнобой – от ярого радикализма до умеренного негативизма. Есть и собственные атеисты. Марксисты. Германофилы, русофилы. Кому это надо? Думаете, англичанам? С их известной политикой разделяй и властвуй? Да, это правда, благодатная почва. Замечательная миссия быть связующим звеном, высшей инстанцией и судебной, и карательной. Они мастера внутренней политики. Сначала всех перессорить, потом вмешаться, навести порядок, примирить, а главное – ещё на этом и заработать. Обеим сторонам выставляется счёт, в котором подсчитывается стоимость каждого израсходованного патрона, каждой меры зерна, съеденной лошадью!
Говорят, «в капле воды отражается весь мир!». Так, на малом примере я вчерне пытаюсь обрисовать положение во всей Индии. Пока мне удалось осветить лишь одну из граней. Но их сотни. Пока едем, пройдёмся по многим, не прочитанным читателями за пределами Индии, страницам…
Горьким, очень печальным страницам.
Скоро мы научились беседовать и в дороге. Нам уже не мешали ни её постоянный шум, ни людская сутолока.
В этом потоке кипела собственная жизнь. Свадьбы, похороны, ссоры, драки, разбойные нападения, похищения. Выстрелы. Призывы о помощи, бесконечные нескончаемые просьбы о подаянии. На обочинах дороги живые скелеты людей, умирающих от голода.
На пропускных санитарных пунктах многовёрстные заторы. Индусы в военной форме, англичане в белых халатах бегло осматривают проходящих на предмет выявления больных оспой, чумой либо холерой. Выявить больного – половина дела. Гораздо труднее изолировать его от людей здоровых для лечения, вырвать из рук родственников. Крики, вопли, стоны, плач, проклятия.
Короткие комментарии по этим темам Чермена Дзебоева:
– В долинах Инда и Ганга собирают невиданные для Европы урожаи зерна дважды в год. Это теория для учебников географии. Это во времена сытых коров. Реально, бывают годы, когда мощнейшие по силе наводнения и селевые потоки разрушают ирригационные системы, смывают в океан ростки риса, а жестокие засухи превращают плодородные равнины в пустыню. Потери населения многомиллионные! Тем не менее, Британия своего не упустит. Её корабли и в эти годы не уходят из портов Бомбея и Калькутты с пустыми трюмами.
Феодализм в Индии не лучше и не хуже, чем в России, Германии и самой Великобритании. Нельзя быть монархом и иметь большое сердце. Махараджа может огорчиться болезнью собственного ребёнка или любимого тигрёнка, но он равнодушен к гибели от голода целой деревни. Чем в этом монархи России или Великобритании выше продажных туземных монархов Индии, порабощённой англичанами? Я видел умирающих от голода крестьян на Кавказе. Знаю, что русское Поволжье регулярно страдает от голода…
Я спросил:
– Разве не существует резервных фондов спасения населения на случай стихийных бедствий, на случай голода?
Чермен ответил:
– В самой метрополии умирают от голода йомены не только в Ирландии, в Шотландии и в Уэльсе. В самом Лондоне. Почему в Индии должно быть лучше? Властям не интересны дополнительные убытки. Управлять можно только голодными. Сытый человек независим. А потери никого не волнуют. На земле всегда больше людей, чем она может прокормить. Мне это уже сумели растолковать в Калькуттском университете!
Разговор не имел продолжения.
Как-то, я послушал своего лакея – мистера Бхота. Получил новый бездонный источник информации. Правда, не совсем добросовестной информации, но занятной. В форме мифов, преданий и просто сплетен. Изюминка в пироге никогда не помешает. Фольклор – одна из величайших, важнейших составляющих культуру народа. Где, как не в фольклоре, как воду в бездонном колодце вечную, но всегда свежую, черпают свои сюжеты художники, поэты, музыканты? Как знать, написал бы Пушкин «Руслана и Людмилу», не слушай он в детстве сказки Арины Родионовны.
Временами, пока раджкумар занимался делами со своим собственным окружением, на стоянках слушал и я своего сказочника. Бхота был рад моему вниманию. Рассказывал о махараджах, придворных нравах, тайнах, интригах, злодействах. О неисчислимых богатствах, хранящихся в недрах подземных хранилищ храмов и дворцов, накопленных за тысячелетия. По секрету, выдал мне, как не чужому человеку, великую тайну: у махараджи Кашмира и Джамму в гаражах стоят сорок девять новеньких «Роллс-Ройсов», которые обслуживают сто механиков-англичан из самой Англии!
На его рудниках стоят бурильные установки, приводимые в действия паровыми машинами, выписанными из Америки. А золота и драгоценных камней в подвалах столько, что гора их этих сокровищ погребла бы под собой его самый высокий дворец! В доказательство своей правоты он делал честные-честные глаза и клялся: «так все говорят, сахиб!».
Потом мистер Бхота начинал перемывать кости соседним махараджам.
У Хайдарабадского низама гарем из трёхсот пятидесяти вечно юных жён кроме тех четырёх, что родили ему сыновей. В его дворце есть большой бассейн из розовой яшмы, в котором обнаженными девственницами устраиваются различные игры в мяч. Победительница имеет шанс попасть в гарем! У прадеда махараджи Навангара первая жена была красоты божественной, но имела хвост и перепонки между пальцами. После того, как она родила одиннадцатого сына, хвост у неё отвалился, но перепонки оставались до самой смерти. Махарани Чхатарпура по ночам умела летать, но с рассветом утрачивала эту способность. Однажды она задержалась в небе. Взошло солнце, и с его первыми лучами махарани упала с высоты и разбилась насмерть.
У махараджи Сиккима юная дочь полюбила молодого и красивого стражника, победившего в стрельбе из лука всех иных воинов. Выбрала момент и убежала из гарема к своему возлюбленному. Юные влюблённые решили бежать из Сиккима, куда глаза глядят. Погоня была недолгой. Их поймали, связали и привезли на суд махарадже. Махараджа был в хорошем расположении духа. В этот день в его слоновнике родился совершенно белый слонёнок! Это был добрый знак. Юных влюблённых поженили... Так простой кшатрий стал раджкумаром. Правда, его потом всё-таки отравили. Дворцовые нравы!
Последнюю повесть слушал не только я. За брезентовым тентом фуры стоял сам Его Высочество Раджкумар Джамму Радж Дигора Урсдон-Синг.
Мистер Бхота не увидел его.
*****
Чермен знаком увлёк меня за собой. Мы отошли в стороны, сели на камень в тени ивы, опустившей свои зелёные косы в воду безымянного ручья. Мне было неловко, словно меня застали за каким-то непристойным занятием. Похоже, Чермен испытывал похожее чувство.
Без моих вопросов начал сам:
– Как вам эти притчи, Александр?
– Притча, в отличие от других устных фольклорных жанров всегда содержит некую завуалированную мудрую мысль. Рассказ о махарани навёл меня на мысль, что в стране, где властвует не народное просвещение, а культы и суеверия, очень легко сначала распустить слух о необычайных способностях неугодной махарани, а потом сбросить её на камни площади с минарета. Мораль: сама виновата, долеталась!
Чермен не улыбнулся, но в знак согласия качнул головой, сказал:
– Вот потому вы будете учиться, прежде, чем начнёте работать. Палец на спусковом крючке при взведённом затворе делает легчайшее еле заметное движение, а от выстрела может произойти обвал, подвижка гигантского ледника, который сотрёт в тонкий ил большую плодородную долину со всеми её обитателями. И, заметьте, пуля, как предмет убийства необязательна, достаточно и звука выстрела!
Помолчал, потом горько улыбнулся:
– Я не слышал притчи, которую вы рассказали. Я из всех рассказанных Бхота слышал последнюю. Не сомневаюсь, вы уже составили некую аналогию в форме версии. Она не верна, Александр. По крайней мере, в своей первой части.
Видно, пришла пора, Александр, рассказать вам свою повесть. Как вы знаете, я покинул Персию в марте 1907 года. Мне было девятнадцать лет. В мае Рами Радж-Сингх привёз меня в Сринагар, где исполнял должность правительственного политического агента при дворе махараджи Кашмира и Джамму. Это очень высокий пост. И сегодня Рами Радж-Сингху полагается при дворе Вице-короля Индии артиллерийский салют в одиннадцать залпов! Он усыновил меня. Я был уверен, что остался круглым сиротой. Я был представлен махарадже как сын. Но моя история получила огласку. На меня смотрели как на принца из горной страны Осетии, что являлась одним из княжеств большой империи – России. Принцем, потерявшим свою семью, свою родину, свои земли, свои привилегии в результате революции 1905-го года. Здесь это слово тоже в ходу, Александр! Конечно, это не совсем так, но в тот год я мало что понимал, не владел языком и прочее. Дзебоевы дворянского рода. У нас было своё имение в Дигора, земля, даже лес! Отец закончил Пажеский корпус, Николаевскую Императорскую Академию Генерального штаба Российской Империи… В октябре я уже учился в Калькуттском Университете. Через год на одном из приёмов, устраиваемых махараджей, познакомился с его младшей дочерью. Ей было четырнадцать. Она была в европейском платье. Настоящая принцесса. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Это увидели все приглашённые. В следующий день мы были обручены. Полгода переписывались. Какое счастье было получить в Калькутте письмо из Шринагара. Маленький конверт с двумя- тремя строчками на английском и строчкой на кашмири! Примерно, с таким текстом: «В нашем саду зацвели персики. Посылаю два лепестка. Мама сказала, у меня, точь-в-точь, такие щёки!». Я целовал эти лепестки и писал письма ежедневно. О Калькутте, об учёбе, новых удивительных знаниях, о серебряном кубке, завоёванном в поло. Да, я был сыном очень богатого и влиятельного человека. У меня была собственная конюшня. Дальше – проза. Ничего необыкновенного. Через полгода мы были женаты по сикхскому обряду. Никто не посчитал, что брак был неравным. Хотя, наше семейное осетинское состояние по сравнению с богатством махараджи и сравнивать нельзя. Свадьба была и в Амритсаре, и в Джамму, и в Шринагаре. В свадебной процессии шли сто слонов. В положенное время у нас родился мальчик. Через год – второй.
В моём сегодняшнем статусе есть одна тонкость.
Настоящим раджкумаром – наследником престола являюсь не я, но мой первенец. Но меня так называют и в Шринагаре, и в Джамму, и в Амритсаре. В Англии я носил бы титул принц-консорт. Предполагалось, что я буду раджой второго княжества – Джамму. Это собственное обещание махараджа как-то всё откладывал и откладывал. Меня это не беспокоило.
Мне не хватало для полноты счастья только моих родителей!
Махараджа тоже был счастлив. Часами играл с внуками, забыв о государственных делах, охоте и развлечениях. Он, не имевший собственных сыновей, был на седьмом небе от счастья обучать старшего из мальчиков стрельбе из лука, верховой езде на пони.
Но несколько месяцев назад из Лондона прибыл выпускник Кембриджа племянник махараджи, сын его умершего младшего брата. Полагаю, он готовился к своему приезду весьма основательно. Был встречен народом, праздничным слоновым выездом, музыкой, фейерверками… Говорил речи, убеждал народ, что они могут и должны жить лучше, чем живут сейчас. Намекал, что европейские системы парламентаризма могут быть привиты и на земле Кашмира и Джамму. Я сказал «из Лондона»? Правильнее было бы сказать, из Берлина и Вены, где он жил последние три года. При дворах Габсбургов и Гогенцоллернов именовал себя наследным принцем Кашмира Радж Чакрабати-Сингхом. Привёз старому махарадже гору подарков: часы с кукушкой, охотничье огнестрельное оружие, цейсовские бинокли, игрушки-автоматы, вроде фарфорового повара, готовящего на электрической сковородке яишницу. Кроме того – полное оборудование и проект небольшой гидроэлектростанции, автомобиль «Мерседес-Бенц» и две скорострельные горные пушки Круппа. В общем, такая яишница. Без осетинской брынзы. Из Министерства юстиции Королевства была выписана и оплачена, разумеется, юридическая комиссия, которая шесть месяцев проверяла дела Окружного Суда княжества Джамму, Председателем коллегии судей которого я являюсь. Не столько проверяла, сколько пропадала на пикниках. Ничего существенного, что могло бы опорочить практику судопроизводства Окружного суда Джамму в общем и меня в частности – не нашли. Но сам факт проверки дал повод подозревать суд в предвзятости по отдельным делам. Пошли разговоры. Махараджа без всяких объяснений вызвал из Джамму к своему двору мою жену с детьми – свою дочь и внуков. Я понял, мои дни сочтены.
Плюс ко всему, Рами Радж-Сингх в отъезде. Я не знаю, где он. Обещал вернуться не позже 10-12-го февраля. Он был очень озабочен! Я ушёл в отпуск и уехал в Амритсар. Хотел успокоиться, очиститься, привести в порядок душу и тело. На беду ли, на счастье ли, мне на глаза попалось объявление о предстоящем гладиаторском бое. Вызов всем мастерам сабельного боя посылал мало кому известный Дактар Хатхи – Исцеляющий Слона! Дальше вы знаете.
Я решил вставить слово:
– А как же письма, которые я получал от Рами Радж-Сингха? Его перстень с печаткой? Инструкции, которые получили вы в отношении меня? Мой вывод: Рами Радж-Сингх держит ситуацию под контролем!
Чермен Дзебоев ответил:
– Мы живём не в восемнадцатом веке. Телефон, телеграф, пресса, паротурбинные двигатели, скоростные железнодорожные экспрессы и морские теплоходы – изменили мир. Рами Радж-Сингх получает срочную информацию и согласно ей отдаёт распоряжения, которые исполняются беспрекословно, точно и в срок. Мы никогда не узнаем тех, через чьи руки вы получили свои письма. Того, кто подбросил мне объявление о предстоящем сабельном бое. Мы с вами могли бы ехать в поезде. Прибыли бы в Джамму за три дня. Но время нашего возвращения рассчитано Рами Радж-Сингхом. За это время должна быть проделана определённая работа. Как с вами, Александр. Эту работу мы делаем и сделаем. Так и с окружением махараджи, включая его кабинет министров, а главное – его племянника, явного претендента на престол! Что из этого выйдет, Бог весть. Радж Чакрабати-Сингх пошёл ва-банк, он не боится наёмного убийцы, такое злодейство создаст ему ореол мученика, начнутся волнения. Махараджа может быть низложен, и Королевство – отойти под юрисдикцию Британской Индии, потерять независимость, превратиться в провинцию. По большому счёту, меня весь этот прогнозируемый катаклизм не беспокоит. Я боюсь за жизнь своих детей. Вот она – первая и последняя преграда узурпатору на его пути к трону!
Я пожал Чермену руку.
– Спасибо, что доверились, Чермен Владимирович! Теперь нас двое. Мой собственный путь домой в Россию теперь лежит через Кашмир и Джамму. Мы вместе будем распутывать этот узел. И не только мы вдвоём. В вашей благополучной судьбе заинтересован воистину очень влиятельный человек. Полагаю, его исчезновение из вашего поля зрения связано именно с нарушением политического баланса в Кашмире и Джамму. Сегодня Рами Радж-Сингх там, где был завязан первый узел притязаний узурпатора.
– Где? – спросил Чермен.
– Где, как не в Германии, – ответил я и про себя подумал: «Ежу понятно!».
****
1 февраля 1914 года.
Курс на северо-восток «Норд-Ост» с небольшими отклонениями от 38 до 45 градусов в связи с рельефом местности продержался от Амритсара до самых предгорий Гималаев. Не удивительно. Старая караванная дорога, хорошо протоптанная за тысячелетия лет миллионами ног людей, коней и слонов.
От Амритсара до Лакхенпура 74 мили. Здесь дорога круто поворачивает на северо-запад под углом в 70 градусов. Курс от Катхуа до самого Джамму «Вест-Норд-Вест» на 298 градусов.
Мы в дороге уже двадцать два дня. Мне нравится.
Можно скучать по мирной домашней жизни, но наслаждаться впечатлениями, которые может принести только дальний путь.
Предгорье Гималаев. Первые эскарпы, равелины и куртины самой неприступной в мире крепости – возвышенности, холмы, отроги и стены южного хребта Малых Гималаев. Цепь холмов Шивалик. За Шивалик – хребет Пир Панджал. За Пир Панджалом – Высокие Гималаи!
Дневной зимний сухой зной сменился тёплом солнечного света в сочетании прохладных воздушных масс, струящихся с ещё далёких снежных вершин. Да, горы – это здорово! Ни за что не променял бы альпийские холмы Копет-Дага или Гиндукуша на Александрийские средиземноморские знойные пляжи!
Наш выезд двигался немного быстрее, чем ранее. В день проходили четыре, а то и все пять миль. Вечерние лекции-беседы продолжались. Время от времени вестовые раджкумара доставляли ему почту. Я в таких случаях всегда оставлял Чермена Дзебоева одного. Не тревожил его дурацкими расспросами – «что там нового?». Знал, настанет час, буду осведомлён. По моим расчётам, в Джамму должны были бы быть не ранее восьмого февраля.
Седьмого февраля вестовой раджкумара вернулся с таможенного поста «Пенджаб – Кашмир и Джамму» с перемётным ранцем, туго набитым письмами и газетами.
Первые развёрнутые номера националистически настроенных индийских газет «Ветер Индии» и «Молодые Львы» броскими заголовками приковывали внимание читателей: «Доколе национальные богатства Индии будут проматываться богачами в притонах и венерических клиниках Берлина и Лондона?!», «Кашмир вооружается Германией?!», и прочее в том же духе. Имперская «Нью-Дели ньюс» была сдержанней: «Махараджа Кашмира и Джамму был принят Его Высочеством Вице-королём Индии лордом Чарльзом Хардингом. Стороны обменялись мнениями по ряду существенных вопросов внутренней и международной политики. По окончанию аудиенции Его Высочество и махараджа совершили совместную верховую прогулку в пригороде Нью-Дели.».
От газетных новостей нас отвлёк тяжёлый мерный стук копыт. Оглянулись на тракт. Нам навстречу от Джамму четыре першерона в упряжках по два тянули два артиллерийских орудия, наглухо укрытых брезентом в походном положении. Для меня камуфляж не помеха. Я такие уже видел: горные пушки Круппа.
Чермен Дзебоев без слов протянул мне газеты. Но его взгляд, казалось, так и говорил мне: «Ну, Кудашев, ты даёшь!»!
ГЛАВА XV.
Мак’Лессон и его рабочие маски. Личные интересы Шломо Фридмана, Гюль Падишаха, Рами Радж-Сингха и геополитика Большой, Очень Большой Игры. Люфтваффе Дойче Кайзер Рейха. «Восточный экспресс». Багдадская железная дорога. Равновесие – это Бог!
28 января 1914 года.
Дойче Кайзер Рейх. Берлин.
Двадцать восьмого января Алан Мак’Лессон покинул Берлин. Разумеется не под именем собственным и даже не под именем Шломо Фридмана. В его паспорте, выданном в Департаменте иностранных дел Истанбула, значилось: подданный Османской Турецкой Империи Фазыл Ахмет из города Эрегли, писарь. Именно писарь, мелкий служащий, не заслуживающий внимания, при роскошной фигуре эреглинского паши, чей чистый вес в сто десять килограмм, сопутствующая этому весу хроническая отдышка и не своевременные сердечные колики помешали планам Мак’Лессона воспользоваться услугами германского гражданского воздушного флота.
Обыкновенная для Берлина черепичная крыша серого здания аэровокзала примечательна воодруженным на неё стальным венком дубовых листьев, венчающим тяжёлую литую фразу: «Deutsche Luftschiffahrts Aktien Gesellschaft» – «Немецкие воздушные перевозки».
Цельнометаллический красавец дирижабль типа «цеппелин» с именем собственным «Швабия» рейса «Берлин-Истанбул» принял последних пассажиров, груз, начал прогревать моторы. Служба эллинга очистила поле.
Делать нечего. Придётся задержаться в дороге. «Градоначальник шахр-Эрегли» страдал аэрофобией. Человеческий фактор.
Касса оплатила возвращённые билеты с комиссией в пользу авиалинии в двадцать процентов.
Команде Мак’Лессона из пяти человек пришлось срочно менять маршрут. Ничего не оставалось, как бросить прощальный взгляд на красавец «цеппелин», принайтованный между двумя стальными ажурными мачтами, напоминающими «парижскую монстру Эйфеля», и ехать поездом.
От эллингов аэропорта «Flughafen Berlin-Tempelhof» – «Флюгхафен Берлин-Темпельхоф», что на Темпельхофское поле, пришлось вернуться и снова прокатиться по утренним, еще свободным от карет и автомобилей улицам столицы Пруссии и всего Дойче Кайзер Рейха. Но без всякого удовольствия. Взор не радовали городские пейзажи, шедевры немецкой классической архитектуры – Унтер ден Линден, Бранденбургер Тор, Рейхстаг, музей «Пергамон»…
На Берлинском «Силезском», или по простонародному, «католическом», железнодорожном вокзале не задержались. Через тридцать минут после прибытия уже ехали в одном вагоне, но в разных купе. Писарь Фазыл Ахмет в одном купе вместе с градоначальником Эрегли эфенди Мехмет Джабриэль-пашой. Охрана – в купе соседнем.
Эфенди Мехмет Джабриэль-паша недолго выглядел, словно больная побитая собака. В поезде он вновь почувствовал себя «на коне». Закрутил выкрашенные хной уже начавшие седеть усы, промокнул большим расшитым шёлком платком большой, похожий на сизый баклажан, нос и громогласно потребовал от проводника чаю и коньяку.
С таможенной службой обращался запанибрата. Одарил офицеров наборными мундштуками для сигарет, агатовыми чётками, начал, было, сам раскрывать свои чемоданы и мешки… Таможенники были невозмутимы. Нравы турецких пашей и торгашей были им хорошо известны. Подарки приняли, багаж досматривать не стали. Молча, поставили отметки в паспорт паши и в паспорта всех его четырёх слуг.
Мак’Лессон только улыбнулся про себя. Что ж, человек проявляется в своих добрых и дурных качествах не в один день. Не убивать же пашу за сердечный приступ. Сам виноват, не предусмотрел подобную ситуацию. Придётся, по возвращению отправить градоначальника на отдых. Заслужил. А пока пусть маршрут до своего Эрегли отработает добросовестно.
Звон вокзальной рынды. Свисток кондуктора. Гудок локомотива.
Поезд «Берлин – Вена» тронулся.
*****
Стоя у закрытого окна хрустальной чистоты, – Германия! – Мак’Лессон в уме ещё раз прошёлся по узловым точкам предстоящего маршрута возвращения в Нью-Дели.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги