И цветы расцвели...

НЕ УМ, НЕ БУДДА, НЕ МИР

Беседа 11

10 ноября 1974 года

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен сказал: «Да, есть».

«О чем же оно?» - спросил монах

Нансен ответил: «Оно не об уме, не о Будде, не о мире»

Так называемые «учения» просветленных - совсем не учения, по­тому что им невозможно научить: как тогда назвать их учения­ми?

Учение - это то, что можно преподавать, но никто не сможет преподать вам Истину. Это невозможно. Истине можно научиться, но нельзя научить.

Истину необходимо постичь. Вы можете впитать ее, можете на­сытиться ей, вы можете жить с Мастером и позволить ей случиться, но никто не научит вас ей.

Это процесс косвенный. Обучение - это прямое воздействие: вам что-то говорят; познание - воздействие косвенное: вам не говорят, а лишь указывают; даже, скорее, показывают. Вам указывают паль­цем на солнце, но дело не в самом пальце, вы должны отвлечься от пальца и посмотреть на солнце, или на луну. Мастер учит, но это учение подобно указующему пальцу: вы должны забыть о пальце и обратить свой взор туда, куда он указывает: другое измерение, на­правление, запредельное

Учитель учит. Мастер живет: вы можете учиться по его жизни, по его движениям, взглядам, прикосновениям, по тому, какой он есть! Вы можете это впитывать, вы можете позволить этому проис­ходить, вы можете оставаться доступным, вы можете оставаться от­крытым и восприимчивым.

Нет таких слов, чтобы выразить это напрямую, поэтому те, кто слишком интеллектуальны, упускают это, потому что им знаком лишь один способ познания - прямой. Они спрашивают «Что есть Истина?» - и ожидают ответа. Так было, когда Понтий Пилат спро­сил Иисуса: «Что есть Истина?» - а Иисус лишь промолчал; ничего даже не шевельнулось - как будто вопрос и не был задан, как будто не было Понтия Пилата, стоящего перед ним; Иисус остался таким же, каким был до того, как вопрос был задан, ничего не изменилось.

Понтий Пилат, должно быть, решил, что этот человек слегка не в себе, ведь он прямо спросил: «Что есть Истина?», а он молчал в от­вет, как будто ничего не слышал. Понтий Пилат был властителем, образованным, культурным, воспитанным человеком; Иисус был сыном плотника, необразованным, некультурным; будто встрети­лись два полюса, две полные противоположности.

Понтий Пилат знал всю философию он ее изучил, он знал все священные писания; Иисус же был совершенно необразованным; по правде говоря, он не знал вообще ничего - а точнее, он только и знал, что НИЧЕГО. Стоя перед Понтием Пилатом в полном молча­нии, он ответил - но ответ его был символическим: он поднял вверх палец. Та абсолютная тишина была пальцем, указывающим на Ис­тину - но Понтий Пилат упустил. Он подумал: этот человек сума­сшедший; либо он глухой, не слышит, либо он не знает, невежда - поэтому и молчит. Но молчание может быть пальцем, указывающим на Истину, которая непостижима для интеллектуального Понтия Пилата.

Он упустил! Величайшую возможность! Возможно, он до сих пор скитается в поиске того, что есть Истина. А в тот день Истина стоя­ла прямо перед ним.

Мог ли он хоть мгновение помолчать? Мог ли он просто побыть в присутствии Иисуса, ничего не спрашивая? Просто смотреть на него, наблюдать, ожидать? Мог ли он хоть немного впитать Иисуса? Мог ли он позволить Иисусу подействовать на себя? Эта возмож­ность была - и Иисус указал на нее. Но Понтий Пилат упустил.

Интеллект всегда упускает учение просветленных, потому что интеллект верит в прямой путь познания - но Истину невозможно найти таким способом. Истина - явление очень тонкое; очень хруп­кое, насколько это только возможно: вы должны продвигаться к ней очень осторожно, не идти напрямую. Вы должны ее почувствовать - она приходит через сердце, она никогда не приходит через голову. Обучение происходит через голову, познание происходит через сердце.

Запомните то, что я хотел бы подчеркнуть не Мастер учит, а ученик учится. Это зависит от вас - учиться или не учиться; это не зависит от меня - учить или не учить.

Мастер ничего не может с собой поделать: он таков, что не пере­стает учить. Каждое его мгновение, каждый его вдох - это учение, все его существо несет в себе учение, послание. Послание, которое несет Мастер, неотделимо от него самого; если же оно отделимо, тогда это не Мастер, а просто учитель, повторяющий чужие слова, тогда он сам не просветленный, его знание заимствовано внутри он такой же невежественный, как и ученик, - по своему бытию они ни­чем не отличаются, они отличаются лишь объемом знаний.

Учитель и ученик находятся на одном уровне в том, что касается их бытия; в том, что касается знаний, они отличаются: учитель знает больше, ученик - меньше. Возможно, настанет время, когда ученик будет знать больше и сам станет учителем, возможно, он даже пре­взойдет в знаниях собственного учителя - потому что это лишь количественное накопление. Накопив побольше знаний, информации вы можете стать учителем, но не Мастером.

Мастер - сама Истина. Он не знает об Истине, он стал ей, так что он ничего не может с собой поделать! Он не стоит перед выбо­ром: учить или не учить? Выбора нет. Он продолжает учить, даже когда крепко спит.

Будда крепко спит - просто сядьте рядом с ним! Вам может мно­гое открыться, вы можете просветлеть, потому что даже спит он со­всем по-другому. Все его проявления особенны - потому что осо­бенно его существо. Будда ест - просто наблюдайте! И он излучает послание; его послание неотделимо от него самого - поэтому он ни­чего не может с собой поделать. Он - это само послание.

Не нужно спрашивать: «Что есть Истина?» В любом случае, он не ответит вам прямо. Он может засмеяться, может предложить вам чашку чая, или может взять вас за руку и молча сидеть, или может отвести вас на прогулку в утренний лес, или может сказать: «По­смотри! Красивая гора!» Но, что бы он ни делал, это будет неулови­мым намеком, указывающим на его собственное бытие.

Все, что прекрасно, истинно, хорошо, похоже на счастье - я го­ворю «похоже на счастье», потому что, возможно, вам это будет по­нятно. Вам должно быть хотя бы немного знакомо, что такое сча­стье. Возможно, вы прожили несчастную жизнь - как многие люди. Но иногда, вопреки вам самим, бывает так, что счастье приходит к вам - и вас наполняет неведомая тишина, неведомое блаженство, такие мгновения приходят неожиданно. Нет такого человека, у ко­торого в жизни не было бы хотя бы нескольких мгновений счастья.

Но приходилось ли вам замечать - когда такие мгновения при­ходят, они приходят ниоткуда, они происходят внезапно, они про­исходят неожиданно: вы их не ждете, вы заняты чем-то другим - и вдруг вы их осознаете. Если вы будете ждать, они никогда не при­дут. Если вы целенаправленно ищете, вы упустите.

Кто-то скажет вам: «Когда я плаваю в реке, я счастлив». Вам то­же хочется этого, и вы говорите: «Тогда я тоже пойду поплаваю» и идете с ним. Вы ищете счастья - само плавание вас не интересует, вас интересует непосредственно счастье; плавание для вас лишь средство. Вы плаваете часами - вы устали, вы ждете - и вы разоча­рованы: ничего не происходит, блаженство не наступает, - и вы го­ворите своему другу: «Ты обманул меня. Я плавал часами, изнемог, а счастья не было ни на мгновение».

Нет, так оно не может прийти. Когда вы настолько растворяетесь в плавании, что никого для вас не существует, лодка пуста, дом пуст, хозяин молчалив, плавание настолько глубоко, что пловец рас­творился в нем, и вы просто плывете, вы играете с рекой, и солнеч­ный свет, и утренний бриз, и вы растворяетесь в нем - вот счастье!

Плавать у берега, плавать по всей реке, разливаться по всему суще­ствованию, перескакивать с одного солнечного луча на другой - от малейшего ветерка. Но если вы чего-то ожидаете, вы упустите, по­тому что ожидание переносит вас в будущее, а счастье в настоящем. Счастье не может быть результатом какой бы то ни было деятельно­сти, оно лишь последствие, побочный продукт. Вы настолько глубо­ко вовлечены, и вот оно случается.

Помните: счастье - лишь последствие, а не результат. Результата можно ожидать. Если вы к двум прибавите два, вы можете ожидать результата - четыре; этот результат уже заложен в сумме «два плюс два»; он и получится.

Результата можно ожидать, имея дело с чем-то механическим, математическим. Но последствие - явление не механическое, а ор­ганическое. Оно случается только тогда, когда вы не ожидаете. Гость приходит и стучит в вашу дверь именно тогда, когда вы даже не думаете о госте.

Счастье всегда приходит как незнакомец. Оно всегда удивляет вас. Вы сразу чувствуете, что что-то произошло - и если вы начнете думать о том, что происходит, вы тут же упустите. Если вы скажете «Какое чудо! Какая красота!» - считайте, что это уже ушло; снова появился ум. Вы снова отброшены назад - и несчастны, как прежде.

Следует глубоко себе уяснить, что все, что прекрасно, неулови­мо. Его нельзя захватить; нельзя вести себя с ним агрессивно; нельзя оторвать кусок от существования. Если вы напористы и агрессивны, вы не найдете счастья.

Двигайтесь в его сторону как пьяный, не зная, куда, не зная, за­чем, как пьяный - совершенно потерянный - двигайтесь к нему.

Любая медитация - это тонкий способ опьянить вас, тонкий спо­соб опьянить вас Неизвестным, Божественным: тогда больше нет вас с вашим сознательным умом, нет вас, ожидающих, нет вас, пла­нирующих на будущее. Вас нет.

И когда вас нет, неожиданно на вас начинают осыпаться цветы; цветы благодати, как на Субхути, который был пуст.

Вы удивлены! Вы такого не ожидали, даже не подозревали! Вы никогда не считали себя достойным этого. Именно такие чувства это вызывает: это как божья милость, которая просто случилась, без ва­шего участия.

Итак, первое: Истине невозможно научить, блаженство невоз­можно дать, восторг не купить на рынке.

Но ваш ум мыслит только в категориях получения, покупки, на­копления, приобретения, он не умеет мыслить в категории «проис­ходит», потому что вы не можете контролировать происходящее - все остальное вы можете контролировать.

Я слышал такую историю: один человек внезапно разбогател. Ра­зумеется, как только это случилось, он приобрел все те вещи, о ко­торых всегда мечтал: огромный дом, автомобиль, бассейн и тому подобное; потом он отправил дочь учиться в колледж. Он всегда хо­тел иметь образование, но сам он уже не мог учиться. Теперь ему захотелось, чтобы все его желания были исполнены, и если не им самим, то его детьми. Через несколько дней он получил письмо от декана колледжа, в котором говорилось: «Честно говоря, мы не мо­жем принять вашу дочь в колледж, потому что у нее нет способно­стей к обучению».

Отец сказал: «Нет способностей? Не волнуйтесь! Я куплю для нее самые лучшие способности, которые только есть в продаже».

Как можно купить способности? Но человек, который внезапно разбогател, рассуждает только в терминах покупки. Вы рассуждаете в терминах власти - власти, которая позволяет приобретать, полу­чать что-то. Помните: Истину невозможно добыть путями власти; она приходит только к смиренным. Вам нечем заплатить за нее - ее невозможно купить, и это хорошо, иначе никто не смог бы запла­тить ее цену. Это хорошо, что она просто случается, иначе как бы вы купили ее? Все, чем вы обладаете - лишь хлам.

Лишь благодаря тому, что это невозможно купить, это может в один прекрасный момент случиться. Это дар, которым Божествен­ное делится с вами, - но делиться оно может лишь тогда, когда вы это позволяете.

Потому я говорю, что вы можете научиться, но никто не может вас научить.

На самом деле, в духовном мире присутствуют лишь ученики, а не Мастера. Мастера существуют, да! - но они представляют собой неактивную, пассивную силу. Они не могут ничего делать, они про­сто есть - как цветы! Даже если рядом никого нет, цветок будет продолжать наполнять своим ароматом пространство. Он не может иначе.

Все зависит только от ученика: как научиться? как научиться у цветка? - а цветок только показывает, но не говорит. Этого не ска­зать словами. Как может цветок описать красоту? Он сам и есть кра­сота. Вы должны сами уловить, постичь своим внимательным взо­ром, обонянием, слухом тот тонкий звук, которым цветок откликается на дуновение ветерка. Для того чтобы почувствовать как пульсирует цветок, нужно сердце, потому что цветок тоже пульсирует - пульсирует все живое, все существование. Возможно, вы еще никогда этого не чувствовали, потому что, только войдя в глу­бокую медитацию, можно почувствовать, что вся Вселенная дышит. Так же, как и вы при вдохе и выдохе, вся Вселенная сокращается и расширяется.

Вы вдыхаете, и грудная клетка наполняется воздухом, потом вы выдыхаете воздух, и грудная клетка сокращается - такой же ритм существует во Вселенной.

Все существование дышит, расширяется, делает вдох, выдох - и если вы можете нащупать ритм существования и настроиться на не­го, значит, вы достигли.

Все искусство восторга, медитации, самадхи состоит в следую­щем: как слиться с ритмом Вселенной? Когда она делает выдох, и вы делаете выдох. Когда она делает вдох, и вы делаете вдох. Вы жи­вете в ней, неотделимо от нее, едины с ней. Это трудно, ведь Все­ленная беспредельна.

Мастер это целая Вселенная в миниатюре. Если вы сможем научиться вдыхать и выдыхать вместе с Мастером, если вы научитесь только этому - вы научитесь всему.

Если бы в то мгновение, когда Понтий Пилат спросил «Что есть Истина?», он знал бы хоть что-нибудь, хотя бы азы ученичества, следующим его действием было бы закрыть глаза и дышать вместе с Иисусом: просто делать вдох и выдох вместе с Иисусом. Как он вдыхает, так и вы - в том же ритме, как он выдыхает, так и вы, в том же ритме - и возникает единение: ученика больше нет, Мастера больше нет.

В этом единении вы узнаете, что есть Истина, потому что в этом единении вы почувствуете Мастера. И теперь у вас будет ключ - ко­торый не был вам кем-то дан, помните, вы научились сами, никто вам его не дал. Его невозможно передать, настолько тонкая эта вещь!

Этот ключ открывает все замки. Это сверхключ, а не просто ключ: он открывает не один замок, а все замки. Теперь у вас есть ключ, и этот ключ подходит ко всей Вселенной.

Кабир как-то сказал: «Как же мне тяжело! Теперь Бог и мой гуру, вся Вселенная и мой Мастер стоят передо мной - кому же мне кла­няться первому? Кому первому теперь упасть в ноги? Как же это тяжело!» И потом он говорит: «Прости меня. Боже. Первому я по­клонюсь в ноги Мастеру, потому что он показал мне Тебя. Я пришел к Тебе через него. Так что пусть даже ты стоишь передо мной, про­сти, но сначала я должен припасть к ногам моего Мастера»

Прекрасно. Так и должно быть, потому что Мастер становится дверью в неизведанное, становится ключом ко всему существова­нию. Он - сама истина.

Научитесь находиться в присутствии Мастера, дышать вместе с ним, позволять ему незаметно проникать в вас, незаметно сливаться с ним, потому что Мастер - не кто иной, как Бог, постучавшийся в вашу дверь.

Он - сгусток Вселенной. Не задавайте вопросов; живите с ним.

Теперь попытайтесь вникнуть в смысл этой притчи - короткой, но значащей очень много.

Монах спросил Нансена «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Все, что проповедуется, не является учением; настоящее учение никто никогда не проповедовал, его не передать словами!

Будда говорил Махакашьяпе: «Всем остальным я говорил то, что можно выразить словами; тебе же я даю то, чего нельзя сказать, нельзя передать словами». Вот уже две тысячи лет последователи Будды задаются вопросом: «Что же он дал Махакашьяпе? Что же это было, что это было за учение, о котором Будда никогда никому не рассказывал, потому что, по его собственному мнению, слова не­способны это учение выразить?»

Слова настолько узки, что никогда не смогут вместить всю бес­конечность Вселенной, и настолько поверхностны - как им нести в себе глубину? Если сравнить с океаном, то разве может одна волна на поверхности нести в себе его глубину? Не может. Это невозмож­но по самой природе вещей, потому что волна, по сути своей, суще­ствует на поверхности. Волна не может уйти в глубину, потому что, если она уйдет в глубину, то перестанет быть. Волны возникают от соприкосновения с ветрами - и это возможно только на поверхно­сти, в глубине этого не бывает. И глубина не может встретиться с волной, потому что, поднявшись на поверхность, глубина переста­нет быть глубиной.

В этом и заключается трудность. Истина - это центр, а слова оби­тают на поверхности, на периферии: там, где встречаются люди, там, где встречаются ветер и океан, там, где встречаются вопрос и ответ, там, где встречаются ученик и Мастер - только там, на по­верхности, и существуют слова. Истина не может выйти на поверх­ность - она на самой глубине, а слова не могут достичь Истины - они на самой поверхности.

Что же делать? Все, что можно сказать словами, будет посредст­венным: это будет ни истиной, ни ложью, это будет чем-то средним - и в этом опасность, потому что, если ученик не был настроен в унисон с Мастером, он все поймет неправильно. Только в том слу­чае, если он был настроен в унисон с Мастером, он поймет правиль­но, потому что между ними установился контакт.

Понимание зависит не от острого ума; понимание зависит от глу­бокого контакта. Понимание - не вопрос разума, интеллекта, логи­ки, понимание - вопрос глубокого сопереживания, или даже глубо­кого чувствования - отсюда центральная роль доверия, веры. Понимание приходит через веру, потому что в вере вы доверяете. Доверяя, вы становитесь центрированным, доверие делает возмож­ным контакт - потому что вы перестаете обороняться, вы оставляете двери открытыми.

Тот монах спросил Нансена.

«Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не пропо­ведовал?»

- да, есть такое учение; на самом деле, есть все учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал.

Тогда почему Мастера не перестают проповедовать? Почему Будда говорил сорок лет подряд? И почему продолжаю говорить я, независимо от того, слушаете вы или нет? Почему они говорят? Ес­ли то, чему нужно научиться, не может быть передано словами, по­чему Мастера продолжают говорить?

Их беседы - всего лишь приманки. Беседа привлекает вас. Вы не воспринимаете ничего другого.

Беседы - все равно что сладости детям. И люди начинают тя­нуться к вам, пребывая в блаженном неведении, что беседы здесь ни при чем, в блаженном неведении приходят они за сладостями, за иг­рушками - игрушки их радуют. Но Мастеру известно, что, как толь­ко люди начинают тянуться, игрушки можно постепенно убирать, и постепенно они начинают любить Мастера без игрушек - и как только этот момент наступает, можно отказаться от слов.

Когда ученик созревает, слова могут быть отброшены: они были лишь способом приблизить вас, потому что вы не понимаете ничего, кроме слов.

Если кто-то говорит, вы понимаете, если кто-то молчит, вы ниче­го не можете понять: что здесь понимать? Молчание для вас все равно что стена, вы не можете найти в ней ход. Молчание несет также сильный страх, потому что оно подобно смерти. Слова напо­минают о жизни, молчание напоминает о смерти. Если кто-то мол­чит, вам становится страшно: если это молчание затягивается, вы не можете этого выдержать и стремитесь поскорее уйти, молчание вас тяготит.

Почему? Потому что вы сами не умеете быть молчаливыми, а ес­ли вы сами не можете быть молчаливыми, вы не сможете понять молчания. Вы - болтовня; будто внутри вас обезьянка, которая без умолку болтает.

Кто-то дал человеку такое определение: обезьяна с метафизикой, со своей философией - вот и все; эта философия - лишь способ лучше болтать: более системно, более логично, но все равно бол­тать.

Мастер вынужден говорить, чтобы вы захотели приблизиться к нему. Чем ближе вы будете подходить, тем меньше он будет прибе­гать к словам. Когда же вас поглотит его молчание, пропадет необ­ходимость говорить. Как только вы сами узнаете, что такое молча­ние, как только вы сами станете молчаливыми, возникнет новый контакт. Теперь можно будет говорить без слов, говорить, не произ­нося ни звука, - и слышать, не слыша ни звука. Это и есть свершив­шееся ученичество.

Ученичество - одно из самых прекрасных явлений на свете, по­тому что вы узнаете, что такое контакт. Теперь вы дышите, вдыхае­те, выдыхаете вместе с Мастером; вы утратили собственные грани­цы и слились с ним. Теперь нечто, льющееся из его сердца, наполняет вас; нечто от него появляется в вас.

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен - один из самых известных дзенских Мастеров; с ним связано множество историй - одну из них я рассказывал вам много раз. Я повторю ее снова, потому что такие истории должны повто­ряться много раз, чтобы вы могли их впитать. Они как пища вы - должны принимать пищу каждый день; вы не станете говорить: «Вчера утром я завтракал, сегодня уже не нужно» или «Вчера я ку­шал, зачем еще сегодня?»

Эти истории - как пища. В Индии существует специальное слово, для которого не подобрать эквивалента. В английском языке есть слово reading (чтение): в Индии для обозначения этого используется два слова - одно из них означает «чтение», другое означает чтение одного и того же снова и снова - и это напоминает путь. Вы читаете одно и то же снова и снова. Каждое утро вы читаете Гиту - тогда это уже не чтение, ведь вы уже прочитали ее много раз, это становится своего рода питанием, вы не читаете, вы питаетесь ей каждый день.

Это еще и необыкновенный опыт, потому что каждый день вам будут открываться новые оттенки значений, каждый день - новые нюансы. Одна и та же книга, одни и те же слова, но каждый день вы будете чувствовать, что вам открылась новая глубина. Каждый день вы будете читать что-то новое, потому что в таких книгах, как Гита, есть глубина. Прочитав их один раз, вы пройдете по поверхности, второй раз - немного глубже; третий раз - еще глубже, тысячный раз - и тогда вы поймете, что эти книги неисчерпаемы; исчерпать их невозможно. Чем более осознанным и бдительным вы становитесь, тем глубже ваше понимание - и открывается новый смысл.

Я повторю эту историю о Нансене. К нему пришел профессор, профессор философии. Философия - это болезнь; против нее, как против рака, еще на найдено лекарства, приходится делать опера­цию - серьезное хирургическое вмешательство; и философия раз­растается подобно раковой опухоли: стоит ей лишь оказаться внутри вас, она начинает расти сама по себе - и забирает у вас все силы. Она паразитирует. Вы становитесь все слабее и слабее, а она - вес сильнее и сильнее. Каждое слово порождает новое слово - и это может продолжаться до бесконечности.

Итак, к Нансену пришел философ.

Нансен жил на невысоком холме, и, поднявшись на него, фило­соф устал и взмок от пота. Едва войдя в хижину Нансена, он спро­сил: «Что есть Истина?»

Нансен сказал: «Истина может и подождать. Спешить некуда. Прямо сейчас вам больше нужна чашка чая, вы так устали!» Нансен зашел в дом и приготовил чаю.

Такое возможно только с дзенским Мастером. В Индии исключе­но, чтобы Шанкарачарья готовил вам чай. Вам! И чтобы Шанкарачарья готовил чай? Исключено! Или представьте, чтобы Махавира готовил вам чай... абсурд!

Но для дзенских Мастеров это возможно. У них совершенно дру­гое отношение: они любят жизнь, они не против жизни; они ут­верждают жизнь, они не против нее - и они - обычные люди. И они говорят, что быть обычным человеком - самое необычное, что только может быть на свете: они живут очень простой жизнью - и когда я говорю «действительно простой жизнью», я имею в виду не показную простоту. В Индии таких притворщиков встретишь на ка­ждом шагу; их простота показная! Они могут быть наги, совершен­но наги, но и в этом они не просты; их нагота очень сложна.

Их нагота - не нагота ребенка; они культивировали ее в себе, а как может то, что специально культивировалось, быть простым? Они приучили себя к ней путем дисциплины, а как может то, что достигнуто путем дисциплины, быть простым? Это очень сложно. Даже ваша одежда не настолько сложна, как нагота джайна - монаха-дигамбара; он боролся за нее долгие годы.

У них существует пять ступеней: каждую нужно проходить по­степенно, чтобы потом достичь наготы. Это рассматривается как достижение, а как может достижение быть простым? То, что просто, достижимо прямо здесь и сейчас, без необходимости над этим рабо­тать.

Нагота, когда она проста - великолепное явление. Вы просто от­брасываете одежду. Это случилось с Махавирой. Все было просто: он ушел из дома одетым; по дороге его одеяние зацепилось за шипы розового куста; и он подумал: «Уже вечер, и розовый куст готовится ко сну, я потревожу его, если стану доставать одежду» — и он ото­рвал ту часть одежды, что запуталась, и оставил ее там. Был уже ве­чер, и это было прекрасным жестом по отношению к розовому кус­ту. Он сделал это не ради наготы, а ради розового куста. На следующее утро ему, полуодетому, встретился нищий и попросил дать ему что-нибудь - а у Махавиры больше ничего не было; но как отказать, если у тебя все еще есть что дать - та самая половина одеяния? И он отдал ее нищему.

Эта нагота - нечто великолепное, простое, обычное; это просто случилось, без практики. Но джайнский монах практикует это.

Дзенские монахи - очень простые люди! Они живут простой жизнью - как все. Они не делают различий, потому что любое раз­личие делать эгоистично: и в эту игру можно играть по-разному, но суть ее неизменна - Я превыше Тебя. Суть игры неизменна у меня больше денег - я превыше тебя; я более образован - я превыше тебя, я более набожный - я превыше тебя; я более религиозный - я пре­выше тебя; я от большего отрекся — я превыше тебя.

Нансен зашел в дом, приготовил чаю, вышел, дал профессору чашку, налил в нее чая из чайника. Чашка была полна.

До этого самого момента профессор ждал, потому что до этого самого момента все было логичным: пришел усталый путник, вы сочувствуете ему и предлагаете чаю - это вполне естественно. Вы наливаете ему полную чашку чая - это тоже естественно. Но потом случилось нечто необъяснимое.

Нансен продолжал лить, чай полился через край. Профессор был слегка удивлен - «Что он делает? Он что, сумасшедший?» Но он, как человек дисциплинированный, мог стерпеть подобные мелочи и простить, возможно, легкую невменяемость и продолжал ждать. Но вот уже и блюдце было полным, а Нансен все продолжал лить.

Это было уже слишком. Нужно было срочно что-то сделать, ска­зать, и профессор сказал: «Остановитесь же!» - потому что чай уже лился на пол - «Что вы делаете? В эту чашку не войдет столько чая, неужели вы не видите такой простой вещи?! Вы что, сумасшед­ший?»

Нансен рассмеялся и сказал: «Вот и я тоже подумал: вы что, су­масшедший? Потому что вы видите, что чашка полна и не способна вместить больше ни капли - но вы не видите, что ваша голова полна и не способна вместить больше ни капли истины. В вашей голове наполнилась чашка, наполнилось блюдце, и все проливается на пол - посмотрите! По всей моей хижине ваша философия! И вы этого не видите? Но вы разумный человек; по крайней мере, вы увидели чай. Теперь постарайтесь увидеть другое».

Каждому человеку по-своему Нансен помогал пробудиться; соз­дал множество ситуаций для того, чтобы люди пробудились.

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен сказал: «Да, есть».

«О чем же оно?» - спросил монах.

Нансен ответил: «Оно не об уме, не о Будде, не о мире».

Если ни один Мастер прежде этого не говорил — как может это сказать Нансен? Спрашивающий глуп, и задал глупый вопрос. Если никто этого прежде не говорил, как может сказать Нансен? Если все будды молчали об этом, не проронили ни слова, просто не могли, тогда как может Нансен? Но Нансену хотелось помочь даже такому глупцу.

Вокруг одни глупцы, потому что, пока вы не станете просветлен­ным, вы будете оставаться глупцом; поэтому глупость - это не ос­корбление, это просто состояние, факт. Непросветленный человек неизбежно глуп - по другому быть не может; и он тем более глуп, если считает себя мудрецом. Если же он чувствует, что глуп, это на­чало мудрости, это означает, что он начал пробуждаться. Если вы чувствуете, что невежественны, значит, вы не глупы; если вам ка­жется, что вы знаете, значит, вы абсолютно глупы; и не просто глу­пы, но настолько в этом укоренены, что вытащить вас кажется прак­тически невозможным,

Нансену хотелось помочь этому глупцу - потому что все они та­кие; вот почему он с ним разговаривает, отвечает. Но он говорит в отрицательной форме, а не в положительной.

Он произносит три отрицания. Он говорит:

«Оно не об уме, не о Будде, не о мире».

Об Истине невозможно рассказать, но можно сказать, чем она не является. Ее невозможно описать, но можно обозначить путем отри­цания, от противного, то, чем она не является. Так всегда поступа­ли Мастера. Если вы настаиваете, чтобы они что-нибудь сказали, они скажут что-нибудь в отрицательной форме.

Если вы способны понять их молчание, вы понимаете утверди­тельное. Если вы не способны понять их молчание и требуете слов, они скажут что-нибудь отрицательное.

Поймите это: слова могут возыметь отрицательное действие, молчание действует положительно.

Молчание - самое положительное, что только может быть, речь - самое отрицательное.

Когда вы говорите, вы находитесь в отрицательном мире; когда вы храните молчание, вы движетесь в сторону положительного.

Что есть Истина? - спросите у Упанишад, спросите у Корана, у Библии, у Гиты; в каждой из этих книг сказано лишь, чем она не яв­ляется. Что есть Бог? - в каждой из книг сказано, чем Он не являет­ся.

Нансен отрицает три вещи: первая - это учение не о мире, не о материальном; не о вещах, которые вас окружают и которые можно увидеть. Не о вещах, которые ум способен воспринять, понять, - то есть не о предметах. Второе отрицание: оно не об уме, не о субъекте познания; ни о мире вокруг вас, ни об уме внутри вас - нет; эти две вещи не могут быть учением, не могут быть Истиной.

Но третье отрицали лишь будды, лишь самые совершенные Мас­тера, и это третье есть: Оно не о Будде.

А что есть Будда?

Материальный мир — ваша первая граница, вторая граница - ум, мир мыслей; вещи - первая граница, мысли - вторая граница, близ­кая к вам. Вы можете изобразить три концентрические окружности первый круг — материальный мир; второй круг - мир мыслей; и ос­тается третий — но Будда отрицает и его: самость, душа, сознание. Будда. Только Будда отрицает это.

Все остальные тоже это знали: и Иисус знал, и Кришна - но они не отрицали этого, потому что это было бы уже слишком для вашего понимания. Поэтому они отрицали только две вещи: иллюзорен мир вещей — и ум, который его воспринимает, также иллюзорен. Но третье - вашего внутреннего свидетеля, ваше глубинное сознание, в котором вы не думаете, а только созерцаете, в котором нет ни ве­щей, ни мыслей, а есть только вы - этого они не отрицали. Будда отрицал и это.

Он говорит: «Ни мира, ни ума, ни души». Это высшее учение, по­тому что, если нет предметов, откуда взяться мыслям? Если нет мыслей, как вы можете быть им свидетелем? Если мир иллюзорен, то ум, воспринимающий его, не может быть настоящим. Ум иллю­зорен. Тогда свидетель, наблюдающий ум - как он может быть на­стоящим?

Будда доходит до самого центра существования. Он говорит ВСЕ, чем вы являетесь, не существует - ваши вещи, ваши мысли и вы сами - всего этого не существует.

Это три отрицания. Путь Будды — путь отрицания; его утвержде­ния отрицательны - поэтому индуисты называют его настик, что означает «атеист», «полный нигилист».

Но он не такой. Если отбросить все то, что отрицается, останется Истина. И то, что останется, освобождает; то, что останется, есть Нирвана, просветление.

Будда очень и очень глубок, ничьи слова еще не были столь же глубоки. Многие достигли глубины в своем бытии, но Будда попы­тался достичь совершенства и в словах. Он никогда не делал поло­жительных утверждений: если спросить его о чем-то положитель­ном, он просто промолчит. Он никогда не говорит, что Бог есть, что душа есть; на самом деле, он вообще никогда не употребляет слово есть. Если спросить его, он ответит словом «нет» - это его ответ на все, и если вы способны понять, почувствовать контакт, вы поймете, что он прав.

Когда вы отрицаете все, это не означает, что этим вы все уничто­жаете. Это лишь означает, что вы уничтожили мир, который создали сами. Настоящее остается, потому что настоящее неподвластно от­рицанию. Но неподвластно и утверждению. Его можно узнать, но нельзя провозгласить.

Когда вы отрицаете все три вещи, когда вы превосходите их, вы становитесь Буддой. Вы просветленный. Будда говорит, что вы пробуждаетесь только тогда, когда побеждаете эти три сна.

Первый сон - это сон вещей. Многие люди пребывают в нем: это самый тяжелый сон. Миллионы людей, девяносто девять процентов человечества, спит этим сном - первым и самым тяжелым сном, сном вещей. Один думает об остатке средств на банковском счету, другой - о доме, об одежде, о том и о сём - и живет этим.

Есть люди, которые только и делают, что изучают каталоги това­ров.

Мне рассказывали один случай. Как-то раз один верующий ос­тался переночевать в семье. Наутро, как обычно, ему понадобилась Библия — чтобы немного почитать и помолиться. В этот момент ми­мо его комнаты проходил ребенок, и он попросил: «Принеси мне ту книгу...» — но подумал, что ребенок может не понять, что он имеет в виду Библию, он добавил - «Принеси мне книгу, которую твоя мама читает каждый день». Ребенок принес каталог «Весь мир», потому что именно это было ежедневным чтением мамы.

Девяносто девять процентов людей спит сном вещей. Постарай­тесь определить, чем спите вы, потому что работа над собой начина­ется именно с этого. Если вы спите сном вещей, начните с него - сбросьте с себя этот сон вещей!

Почему люди постоянно думают о вещах? Однажды я гостил в одном доме в Калькутте - у его хозяйки было, похоже, более тысячи сари, и каждое утро мы с ее мужем ждали ее в машине, и муж не­терпеливо сигналил, а она кричала: «Уже иду!» - все потому, что она никак не могла решить, какое сари ей надеть. Тогда я спросил ее: «Почему каждый день такая проблема?»

И она повела меня посмотреть сари и сказала: «Вы бы тоже рас­терялись - у меня тысяча сари, и мне каждый раз трудно выбрать наиболее подходящее к случаю».

Наверное, вам приходилось видеть таких людей: с самого утра они моют свою машину, как будто это их Бог и их Библия. Вещи - это первый сон, и самый тяжелый. Если вы слишком привязаны к вещам и постоянно о них думаете, значит, вы спите этим сном. Вы должны из него выйти. Вы должны определить свои привязанности к чему вы привязаны и почему? Что вам это дает?

Вы можете накопить имущество, создать обширную империю, но вы не возьмете это собой после смерти. Смерть разбудит вас от это­го сна. Но лучше сделать это самому прежде смерти, тогда и смерть не будет болезненной - смерть так болезненна, потому что рушится первый сон, вы отрываетесь от материального мира.

Есть и второй сон: сон ума.

Есть люди, которых не волнуют вещи - таких людей один про­цент. Их не волнуют вещи, но зато волнует ум. Их не беспокоит, что на них надето - художники, писатели, поэты, живописцы - они жи­вут умом. Они могут голодать, мерзнуть, жить в трущобах, но зани­маться умственным трудом, например, писать роман... и они дума­ют: «Я смертен, но роман, который я напишу, будет жить в веках, моя картина будет бессмертной».

Но если вы сами смертны, как может ваша картина быть бес­смертной? Когда вас не станет, когда вы умрете, все созданное вами тоже умрет, потому что как может от смерти родиться что-то бес­смертное?

Есть и другие люди, которые постоянно размышляют, философ­ствуют, не придавая особого значения вещам. Был такой случай: Иммануил Кант шел на занятие - он был очень организованным, никогда не пропускал ни одной назначенной встречи и никогда не опаздывал, всегда появлялся точно в назначенное время. Он никогда особенно не заботился ни о своей одежде, ни о доме, ни о еде, ни о чем - его это не интересовало; он не был женат - ему было доста­точно иметь слугу. Слуга готовил еду и занимался хозяйством - ему никогда не была нужна жена или близкий человек, друг - нет: слуга обеспечивал все, что касалось материальной стороны жизни.

Слуга был непревзойден - он успевал позаботиться обо всем: де­лал покупки, вел расходы, следил за домом.

Иммануил Кант жил в этом доме как чужой. Говорят, он никогда не смотрел на дом, не знал, сколько в нем комнат, как они обстав­лены; возможно, он не узнал бы предметов из своей комнаты, простоявших там тридцать лет.

Но он был сильно озабочен мыслями - он жил в мире мыслей, и с ним связано много забавных историй, поскольку, как и все, живу­щие в мире мыслей, он был очень рассеянным. Нельзя жить в двух мирах одновременно.

Итак, он шел на занятие; дорога была грязной, и его ботинок за­стрял в грязи. Тогда он вытащил из него ногу и пошел на занятие в одном ботинке. Кто-то спросил его: «Где же ваш второй ботинок?» Он ответил: «Он застрял по дороге. Шел дождь, и было грязно»

Тогда человек, который задал вопрос, сказал: «Но вы могли его достать».

На что Иммануил Кант произнес: «У меня был определенный ход мыслей, и я решил не прерывать его. Если бы я занялся ботинком, я бы утратил ход мыслей - и это были такие красивые мысли, - что значит, по сравнению с ними, прийти на занятие в одном ботинке?» Смеялся весь университет - но ему не было дела.

Был и еще один случай: он вернулся домой после вечерней про­гулки - еще у него была трость - и он был настолько погружен в свои собственные мысли, что, проделав весь необходимый моцион, забыл одну вещь. Он был настолько рассеян, что вместо себя поло­жил в постель трость, а сам встал в углу комнаты, куда он обычно ставил... в общем, немного перепутал!

Через два часа его слуга заметил, что в комнате горит свет - что случилось? Заглянув в окно, он увидел Канта, стоящего в углу с за­крытыми глазами, и его трость, спящую на подушке.

Человек, спящий сном ума, обычно очень рассеян в физическом плане. Философы, поэты, писатели, художники, музыканты - все они спят сном ума.

Есть и третий сон: им спят монахи, которые отреклись и от мира, и от ума, которые остановили мыслительный процесс и медитирова­ли долгие годы. На их внутреннем небосклоне нет ни одной мысли, для них не существует вещей; их не интересуют ни вещи, ни ум но у них есть тонкое эго, «Я», которое они называют атма - «душа», Самость. Самость с большой буквы - это и есть их сон. Они спят этим сном.

Будда говорит, что сон должен быть побежден на всех трех уров­нях, и когда все сны будут сброшены, того, кто пробудился, уже не будет - будет только Пробуждение. Никто не просветлен, есть толь­ко просветление - одно только явление осознания, у которого нет центра.

Просветленный человек никогда не скажет «Я»; и даже если ему приходится употреблять это слово, он никогда не имеет в виду то, что оно означает. Это лишь словесное правило, которому приходит­ся следовать, играя в игру общества и языка - это лишь правило языка, которое совсем не совпадает с его ощущением.

Исчезает мир вещей - что же остается? Когда исчезает мир ве­щей, отпадает и ваша привязанность к нему, ваша одержимость. Вещи не исчезают, напротив: впервые за все время они предстанут перед вами такими, какие они есть на самом деле. Но вы перестали быть зависимыми, одержимыми; вы больше не окрашиваете их в цвета своих желаний, своих надежд и разочарований. Нет, мир пере­стал быть экраном для проекции ваших желаний.

Когда ваши желания уходят, мир остается, но это уже новый мир. Такой свежий! Такой яркий! Такой красивый! Ум, привязанный к вещам, не мог этого видеть, потому что взгляд был затуманен при­вязанностью. А теперь возникает совершенно новый мир.

Когда исчезает ум, исчезают мысли. Вы становитесь не безум­ным, а, напротив, полным ума. Вы делаете все то же самое - двигае­тесь, работаете, едите, спите - но вы всегда осознанны. Ума нет, но есть полное присутствие ума.

Что такое полное присутствие ума? Это полная осознанность.

А что происходит, когда исчезает Самость, эго, атма? Не то что­бы вы потерялись, и вас больше нет. Напротив, впервые вы есть! Но теперь вы неотделимы от существования, вы уже не остров, а целый материк. Вы слились с существованием.

Нансен говорит: «Да, есть учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал, его не передать словами». Это учение - учение пустоты; абсолютного отсутствия чего бы то ни было; и когда вас нет, внезапно все существование расцветает для вас. Весь восторг существование обрушивается на вас - когда вы перестаете быть.

Когда вы перестаете быть, все существование испытывает вос­торг и празднует, цветы осыпают вас дождем. Вы еще этого не ис­пытывали, потому что вы все еще есть, и цветы не станут осыпаться, пока вы не растворитесь. Когда вы станете пусты, перестанете быть, когда вы станете ничем, шуньятой, внезапно цветы посыплются на вас дождем. Эти цветы осыпали Будду, Субхути, Нансена; они мо­гут осыпать и вас - они ждут этого! Они стучатся к вам в дверь! Они готовы! В то самое мгновение, когда вы станете пусты, они начнут осыпаться на вас.

Итак, запомните: окончательное освобождение - это не освобож­дение вас, а освобождение от вас.

Просветление не может быть вашим. Когда вас нет, оно случает­ся. Отбросьте себя целиком: и мир вещей, и мир мыслей, и мир эго; все три слоя - отбросьте! Отбросьте эту троицу; сбросьте эти три лица, которые мешают вам быть едиными.

Позвольте исчезнуть всем троим - Отцу, Сыну и Святому Духу. Брахме, Вишну, Махеше - всем троим, позвольте им уйти! Отпусти­те их. Нет никого - и вот есть все.

Когда случается Ничто, случается Всё. Вы Ничто? Тогда Все на­чинает сыпаться на вас дождем.

«Единое - это ваша мать. Единое не безразлично к вам. Позвольте этой истине проникнуть в ваше сердце как можно глубже, потому что одно осоз­нание, что Единое радуется вместе с вами, изменит вас. Тогда вы не изоли­рованы, тогда вы здесь не чужестранец. Тогда вы не бездомный скиталец, тогда здесь ваш дом. И Единое окружает вас материнской заботой и любо­вью. Поэтому это естественно: что, когда кто-нибудь становится буддой, когда кто-нибудь достигает высшей точки, все существование танцует, все существование поет, все существование празднует. И это буквально так. Это не метафора, запомните, иначе вы упустите весь смысл»