Игра в бессмертие

Глава 8

Прыгать метров с трёх на крышу мне, конечно, не хотелось, — но орёл меня не спрашивал, чего я хочу: он меня просто отпустил.

Кое–как сгруппировавшись, я упал у дымохода. Орёл грациозно приземлился на кровлю — бурый, с жёлто–серым клювом. В общем–то орёл как орёл, только раз в десять больше.

Кэсс спрыгнула с его спины и (вот уж чего я не ждал!) подбежала ко мне:

— Простите, что он отпустил вас так рано — я высоту не рассчитала, — Кэсс протянула мне ладонь: — Я помогу вам…

Но я и сам уже поднялся, хоть и не без труда: ныло левое колено. Не отключи я уведомления, видел бы цифры, знаменующие потерю здоровья.

Кэсс опустила протянутую мне руку:

— Яблоко у меня… В инвентаре.

Я уязвлённо промолчал. В её инвентаре — не в моём.

Орёл, чистивший перья позади Кэсс, вдруг пропал. На миг обернувшись, она пояснила:

— Его можно призвать всего на пару минут — хорошо хоть до крыши дотянули… Я же не думала, что вас придётся спасать.

— Я тоже не думал, что Цолфи взломают.

Глаза у Кэсс округлились, но я упредил её вопросы:

— Приват–зона, код КЛ–два–ноль-два–два.

Оставаться на крыше было нельзя: если сюда сбежится стража, в приват–зону уже не войдёшь. Кстати, в большинстве сегментов мы и сейчас бы туда не вошли — пришлось бы скрываться до отмены тревоги. Но «Фрея» в этом смысле даёт поблажки — видимо, из–за отсутствия воскрешений.

Я вошёл в возникшую рядом дверь. Шагнув за мной, Кэсс быстро заговорила:

— Знаю, вы на меня злитесь…

— С чего бы? — с сарказмом оборвал её я. — Вы мне солгали всего–то дважды за сутки. Не три раза, не пять — всего дважды.

Насупившись, Кэсс заметила:

— Не только солгала, но и спасла…

— Чтобы задобрить. Без меня вам не добраться до куклы с биноклем.

Кэсс умолкла и не стала отрицать очевидное.

— Кажется, мне теперь ясно, почему вы любите карты, — я смотрел на неё в упор. — Нравится выстраивать комбинации?

Она уставилась на свои ноги.

— Перестаньте притворяться, — поморщился я. — Вы сконфужены не больше, чем стриптизёрша у шеста!

Кэсс от такого сравнения вздрогнула, но глаза подняла.

— Ладно, притворяться не буду, — она с вызовом поймала мой взгляд. — Мне нужны эти предметы: кукла, яблоко, бинокль. Чувствую, что нужны — но не знаю, зачем. И я на всё пойду, чтобы их получить.

— А тот, кто хочет помешать вам, тоже пойдёт на всё?

— Что?..

— Цолфи кто–то взломал, пытаясь не дать мне добраться до яблока… или пытаясь не дать вам до него добраться. Просто он всё внимание сосредоточил на мне, а ваша выходка с орлом для него стала сюрпризом.

Кэсс замотала головой:

— Я не знаю, кто это был.

— И не знали, что Цолфи могут взломать?

— Нет. Клянусь вам, не знала!

Я усмехнулся — мне ли верить её клятвам? Она уже дважды обвела меня вокруг пальца.

Усевшись за стол, я попытался упорядочить мысли.

Взлом энписи уровня Цолфи (не говоря уже о преодолении защиты «Фреи») по силам лишь асу; не просто хакеру, а гению. Хотя было ли это взломом? Может, действовал не хакер, а всего лишь админ?.. Ведь их доступ позволяет следить за игрой; достаточно было прослушать наш с Ферзюбрем разговор — и стало бы ясно, что в кражу яблока я вовлеку гарпию.

Но тут я вспомнил, как Цолфи пела — точнее, что она пела: «Чёрное солнце». То, что я слушал совсем недавно.

И не в реале слушал, а в ВИРТУСе.

Значит, всё–таки хакер — причём взломавший не только Цолфи, но и меня… Хотя что–то мне подсказывало, что для него я — мелочёвка: спец такого уровня взломает и серверы АНБ. А потом взломает снова, чтобы не заскучать.

И я решил в мыслях называть его Взломщиком — для простоты.

Пока я думал, Кэсс заняла то же кресло, откуда убрала вчера газеты. Затем открыла инвентарь, дала мне визуальный доступ — и я увидел ячейки. В одной из них — между копьём и мечом — было яблоко.

Я хмуро глядел на фрукт, который пытались заполучить уже три ментора… а со мной — четыре. Кто–то ради него взломал Цолфи. А значит, в виртуальном яблоке скрыт вполне реальный секрет.

— Ну и что в нём особенного? — отстранённо спросил я.

На ответ я не рассчитывал, но Кэсс решила, что вопрос адресован ей:

— Я правда не знаю… и не понимаю, что с ним делать. Но оно точно должно быть у меня, — помедлив, она добавила: — Сорвав его с яблони, я ощутила что–то такое, чего и не объяснишь… Как в «Тетрисе», когда фигурку в нужное место кладёшь.

— И теперь вам нужны ещё две фигурки? — уточнил я. — Бинокль с куклой?

Кэсс кивнула, с трепетом глядя на яблоко.

Наверное, я должен был счесть её сумасшедшей, но таких мыслей у меня не было: я ведь толком не понимал, кто она. Я вообще мало что понимал.

Но одно было предельно ясно.

Я встал из–за стола:

— Идёмте.

— Куда? — удивилась Кэсс.

— В ВИРТУСе за мной следили — или следили за вами. Нельзя, чтобы это повторилось. А остальное обсудим позже.

Сегменты ВИРТУСа делятся на множество видов, но главных среди них два: игровые и неигровые.

В игровых — ясное дело — играют: проходят квесты, сражаются, создают гильдии. Летают с гарпиями, интригуют с орками, крадут волшебные яблоки. В общем, валяют дурака.

А в неигровых сегментах шутеры с квестами заменяются забавами иного рода — например, шопингом.

Мы с Кэсс стояли у магазина игрушек. Вокруг было оживлённо, причём даже без неписей: их тут не наблюдалось. Зато хватало покупателей.

При виде вывески («Friendly Toys») Кэсс на меня глянула и сострила:

— Вы хотите купить здесь игрушечный пистолет?

— Игрушечный?.. — я усмехнулся с мыслью о Взломщике. — Боюсь, мне скоро понадобится настоящий.

Из магазина вышло счастливое семейство: мама, папа и две дочки. В руках у дочек были куклы: виртуальные копии тех кукол, которых дроны скоро доставят к ним домой. Не исключено, что к той минуте, когда девчонки выйдут из ВИРТУСа, они с новыми куклами наиграются — и покупки останутся нераспакованными.

У меня это вызвало тоску.

Мы всё привыкли делать в ВИРТУСе: тусоваться с друзьями, пьянствовать и даже заниматься сексом — без нужды предохраняться. А теперь наши дети расчёсывают здесь виртуальных Барби.

— Так зачем мы сюда пришли?

Голос Кэсс вывел меня из раздумий. Я указал ей на забор, примыкавший к магазину:

— Вообще–то нам туда. Но надо дождаться, пока будет мало прохожих.

Мы пошли вдоль ограды, за которой был сквер (сама ограда была кованой, с вьющемся поверху узором). Один из прутьев выгибался. Заметить это было сложно, если не знать, куда смотреть, — но я знал.

Остановившись, я взялся за выгнутый прут и кивком предложил Кэсс сделать то же самое.

— Шпионские страсти какие–то… — бормотнула она, однако за прут взялась.

Я глянул по сторонам — и удручённо пропел:

Споёмте же песню под громы ударов…

У Кэсс вытянулось лицо.

— Марш анархистов, — пояснил я.

— Что за… — до Кэсс запоздало дошло, что мы стоим уже не на улице, а в затенённом дворе. Прут, за который мы держались, «повис» в воздухе без ограды. — Мы что, телепортировались?..

— Вроде того. Чувствуйте себя как дома.

Кэсс растерянно осматривалась, хотя глядеть было не на что: серые пятиэтажки, серое небо, серый асфальт. Правда, этот самый асфальт едва проглядывал под нацарапанными мелом лозунгами: «Буржуев — на нары!», «Свобода или смерть!», «Рабы создают рабов»… В самом центре выделялось «Анархия — мать порядка».

Прочитав пару надписей, Кэсс удивилась ещё больше.

— Что это за место?

— Всего лишь буферная зона, — я выискивал среди лозунгов самый длинный. — Отсюда можно попасть к Затворнику.

— К какому ещё Затворнику?..

— К специалисту по обнаружению шпионских программ.

— Вообще–то этим занимаются легальные компании…

— Серьёзно? — хмыкнул я. — А как насчёт программ, разработанных государством?

Кэсс пожала плечами. Ей вряд ли доводилось об этом задумываться.

Блуждая по лозунгам, я сообщил:

— Затворник — из тех чудиков, что помешаны на конспирологии и в каждой тени видят Большого Брата.

— Типа правительство за нами следит? — уточнила Кэсс.

— Правительство, корпорации… Не удивлюсь, если Затворник внёс в этот список и марсиан.

— То есть он ненормальный?

— С его точки зрения ненормальные — это девять с половиной миллиардов человек. А он — единственный здоровый.

Мои слова заставили Кэсс поморщиться:

— Все сумасшедшие так думают…

— Верно. Но не все они мастера своего дела, — я наконец нашёл, что искал, и, зашагав через двор, добавил: — Если в ВИРТУСе за нами следят, Затворник это узнает.

— И сумеет прекратить?

— Даже не сомневайтесь.

Остановившись, я прочёл про себя надпись, состоящую из двух предложений (лозунгом я бы её не назвал, но протеста в ней было хоть отбавляй): «Отчисления с ваших зарплат превратятся в снаряды и автоматы. Не забывайте об этом, когда платите налоги».

Я мысленно усмехнулся. Интересно, что сказал бы автор надписи о налогах, бесплатно записываясь к врачу?

Сев на корточки, я поочерёдно коснулся указательным пальцем буквы «з» в слове «зарплат», буквы «а» в слове «ваших», «т» — в слове «автоматы», «в» — в слове «превратятся»…

Кэсс, наблюдая за мной, поняла:

— Затворник?..

— Ага… Это выглядит ребячеством, но я же говорю — он помешан на конспирологии.

Кэсс скептически кивнула. Ей ещё предстояло узнать, что конспирология — не единственное, на чём Затворник помешан…

Я коснулся последней буквы («к» в слове «когда»), и в воздухе возник ряд цифр.

— Затворник создаёт собственные локации по всему ВИРТУСу, — сообщил я в ответ на удивлённый взгляд Кэсс. — Он в своём роде параноик: встретившись с клиентом в определённой локации, Затворник в ней месяц не появляется. Прямо сейчас я введу код одной из таких локаций. Говоря проще — постучусь в дверь.

— И он откроет? — уточнила Кэсс.

— Если не занят в другой локации с другим клиентом. И если не спит. И если будет в настроении.

— И если панды в Китае начнут линять… — буркнула Кэсс.

Я хмыкнул в ответ на её скепсис.

Впрочем, она была права: от сумасбродов вроде Затворника ждать можно чего угодно. В первую же нашу встречу он стал грузить меня идеями анархизма: отсутствие принуждения, равенство/братство и всё такое. Я послушал и вроде бы даже поспорил (а кое в чём и согласился), но затем дал понять, что пришёл не за диспутом. Затворник отстал, но в мой новый визит повторил всё с прежним пылом — и в следующий раз тоже… Я в итоге смирился: дело–то он своё знал, а его болтовню можно и потерпеть.

Придвинувшись к вспыхнувшим в воздухе цифрам, я ввёл семизначный код, который помнил наизусть. Такой код легко взломать, но программы для взлома здесь «тормозят»: даже лучшим из них нужна будет минута на подбор комбинации, — а ввести код надо за семь секунд. Причём его нельзя записывать: если Затворник увидит, что я куда–то подглядываю, тыкая пальцами в его чёртовы цифры (а я не исключал, что он уже на нас смотрит), то встреча сорвётся — и больше он общаться со мной не станет.

Ненавижу Затворника за эти коды!..

После третьей комбинации цифры исчезли; вместо них над асфальтом возникла дыра. Не дверь, не круглый зев портала, а просто рваная дыра с непроглядным густым мраком.

Обернувшись, я посмотрел на Кэсс:

— Надеюсь, вы темноты не боитесь?

— Глупо задавать этот вопрос тестировщице, — она меня обошла и шагнула во тьму. — Я вообще–то хорроры тестировала. А ещё я разок умерла…

Дипломатично не ответив, я вошёл следом. Темень сомкнулась капканом. В сундуке у Кощея — и то светлее.

Всё–таки Затворник псих… Ну ведь мог хотя бы лампу создать!..

— И долго нам тут идти? — спросила Кэсс.

Судя по звукам, она продвигалась вперёд.

— Пока не пройдём верификацию, — бросил я. — Мы внутри программы–сканнера: она определит, кто мы и сколько в нас вирусов. После этого Затворник их усыпит.

— Усыпит?..

— Образно выражаясь. Обезвредит на время… Не знаю, как он это делает, но в его локацию мы войдём относительно чистыми: шпионские программы там не действуют.

— А он нас встретит и нейтрализует их окончательно? — смекнула Кэсс.

— Можно и так сказа…

— Клим Ларин! — прервал меня раздавшийся во тьме голос. — Наконец–то бывший мент почтил визитом старого анархиста! Неужели осознал всю бессмысленность власти человека над человеком и проникся идеями революции?

— Извини, Затворник, — мрачно отозвался я, — мне просто нужны твои услуги. Нас с дамой, кажется, пасут.

— Жаль… — вздохнули в темноте. — А что «пасут», вижу и сам. Пастухи, кстати, талантливые… По крайней мере, один.

— А что, есть и второй? — встревожился я.

— Полагаю, что есть.

Я даже замедлил шаг. Вот так сюрприз: за нами с Кэсс следят двое!.. Первый наверняка Взломщик — то есть тот, кто Цолфи взломал… А второй–то кто?..

Кэсс вдруг остановилась (я понял это по звуку) и прошептала:

— У меня мерзкое чувство, будто по мне чем–то елозят. Или даже облапывают.

Я не удивился, хотя сам ничего не ощутил. Но я‑то могу из ВИРТУСа выйти, а Кэсс — не может: она с ним «сроднилась»… И наверняка чувствует то, что недоступно другим — например, «прикосновения» сканирующих программ.

Голос Затворника вновь донёсся из тьмы:

— С показателями твоей спутницы что–то не то… Почему нет сигнала с её гейм–кресла?

Кэсс застыла на месте, и я в неё врезался.

— Она использует «Гриффина», — солгал я. — Слышал про анонимайзер нового поколения? Тот, что назвали в честь…

— …в честь человека–невидимки, — перебил меня Затворник. — Знаю, я читал Уэллса. За каким тогда чёртом ты её ко мне привёл?

— Чтобы ты просканировал её аватара. А за девушку я ручаюсь. Может, ты уже нас впустишь?

Я остался без ответа, но мрак рассеялся. Мы с Кэсс увидели беседку — деревянную, наподобие перголы. Внутри стояли стулья и стол, на столе — два бокала с бутылкой виски. И всё это находилось на вершине скалы — круглой и гладкой, словно бы отшлифованной. Видимо, Кэсс и меня перенесло сюда в тот миг, когда стало светло.

— Боже… — вырвалось у Кэсс.

Она глядела на водопад, льющийся с неба — или с того, что его заменяло: вместо неба была сетка из квадратиков и линий, серебрящихся так, что больно было смотреть. Такая же сетка мерцала внизу, но там ещё и проглядывали «картинки»: магистраль с автомобилями, гребни волн, бездна космоса… Это были обрывки других ВИРТУС-сегментов — и я мог лишь гадать, как они тут оказались.

— Простите, что я так одет, — донеслось откуда–то сверху. — Вы меня выдернули из спальной локации — можно сказать, с постели подняли…

Задрав голову, я увидел Затворника: он спускался по воздуху, будто по невидимой лестнице. Его тучная фигура, облачённая в пижаму, напоминала Гомера Симпсона (нескладная, с пивным пузом), а лицо — Мистера Бина (столь же чудаковатое). Чёрт его знает, каков он в реале, но в ВИРТУСе Затворник выглядит так, словно при выборе аватара был пьян.

— Вы что, спите в виртуальности? — удивилась Кэсс.

— Уже восьмой год, — сухо бросил Затворник. — Между ВИРТУСом и реалом я давно выбрал ВИРТУС.

Он лихо спикировал, словно кичась своей властью над созданным им сегментом. Я покосился на его босые ступни:

— Ты бы хоть тапки надел… И зачем ты включил опцию роста ногтей?

— Затем, что без нужды их стричь — а также бегать в туалет и принимать душ — виртуальность останется суррогатом.

Я не стал оспаривать эту глупость — от Затворника услышишь и не такое.

— Позвольте представиться, — он приземлился перед Кэсс. — Противник всех видов государственного принуждения, разработчик антишпионских программ, приверженец полиаморных отношений и…

— Затворник, — перебил я (а иначе бы это растянулось надолго), — давай сегодня без прелюдий. Просто сделай свою работу… И желательно быстро.

Он вмиг посерьёзнел — когда надо, Затворник это умеет.

— Что, из–за слежки уже были проблемы?

— Ещё какие.

— Ладно… Тогда прошу к столу.

Кэсс удивлённо посмотрела на виски:

— А к столу–то зачем?.. Мы сюда что, пить пришли?

— Это деинсталлятор программ–шпионов, — я кивнул на бутылку. — Затворник загружает его в алкоголь.

— В хороший алкоголь, — уточнил Затворник. — Лично я предпочитаю вина, но большинству моих клиентов нравится виски. Надеюсь, дама не против?

— Не против, — буркнула Кэсс — и повернулась ко мне (а Затворник уже шёл к беседке): — Помните, я говорила, что у меня нет периферийки?

Само собой, я это помнил:

— Вы ещё сказали, что из–за этого не пьянеете.

— И вы решили, что в реале я лежу в больнице.

Я кивнул.

— Ну так вот, — шепнула Кэсс, — я и правда не пьянею, но не знаю, почему. Такого ведь не должно быть… в смысле, я же в остальном как прежняя. Но раньше я захмелела бы от двух рюмок, а теперь могу выпить бутылку — и ничего.

От этих слов я содрогнулся:

— Вы что, проверяли?..

— Естественно, проверяла… Не потому, что хотела напиться, а потому что это странно.

«Действительно, странно, — подумалось мне. — Ещё одна загадка… Как будто их мало».

Мы подошли к столу. Отодвинув стул для Кэсс, Затворник попросил:

— Можете пока повременить с виски? — он окинул взглядом стулья: — Это сканнеры, похожие на тот, где вы шли. Если посидите на них минуту, я смогу точно определить, какие программы вас отслеживали.

— Валяй, — бросил я.

— Отлично… — дождавшись, пока мы сядем, Затворник посмотрел на часы: — Итак, время пошло… Кстати, — он взглянул на Кэсс, — раз уж у нас есть минута, то могу я спросить: вы когда–нибудь задумывались об обществе без власти?

Я вздохнул: началось…

— Это как? — спросила Кэсс.

Затворник воодушевился:

— Я говорю про общество, где все люди свободно сотрудничают между собой.

— А разве сейчас они не сотрудничают? — удивилась Кэсс.

— Исключительно в той мере, в какой им это дозволено, — фыркнул Затворник. — А всё потому, что граждане не могут управлять своей жизнью сами.

Кэсс уточнила:

— Сами — это без государства?

— Ну разумеется! Госструктуры можно заменить самоуправлением. Жители всех городов станут объединяться в общины: сельскохозяйственные, производственные… какие угодно!..

— А потом одни общины сожрут других? — мрачно предрекла Кэсс. — И возникнет новая иерархия власти?

Затворник явно удивился: он–то счёл Кэсс лёгкой мишенью для своих сладких речей.

Спохватившись, он возразил:

— Это вовсе не факт. И между прочим, есть масса примеров, когда рабочие коллективы управляли…

— Затворник, — простонал я, — нам сейчас правда не до этого.

— Так ведь тридцать секунд ещё… — подняв руку, он ткнул пальцем в часы. — Знаю, вам моя болтовня кажется чушью, но на самом–то деле вы просто не видите, к какому обществу мы пришли.

— И к какому же? — осведомилась Кэсс.

— Да к тому самому, о котором предупреждали фантасты. Есть прослойка толстосумов, контролирующих ресурсы — и есть остальные, не замечающие мира вокруг себя: плохой экологии, чудовищного неравенства, собственной деградации… А зачем им всё это замечать? У них же есть ВИРТУС.

— И это говорит тот, кто здесь спит… — вставил я.

— Но мой выбор был осознанным, — с нажимом произнёс Затворник, — а большинство не задумывалось над ним ни минуты: им дали пилюлю — и они её проглотили. Простой рабочий раньше вкалывал, чтобы семью прокормить — а теперь для того, чтобы после смены купить своему аватару броню!

Я не без цинизма заметил:

— Так у толпы всегда была погремушка. Для кого–то ею служил алкоголь, для кого–то — телевизор. А сейчас им на смену пришла виртуальность.

— Это уже не погремушка, — мрачно процедил Затворник, — а затычки для ушей! Мы с такой скоростью бежим от реала, что смирились с его уродством… Смирились с тем, что в реале мы превратились в рабов. По–вашему, это лишь слова? — голос Затворника зазвучал с горечью. — Знаете, до чего додумались в крупных компаниях? Датчики в одежде сотрудника сканируют его эмоции: радость, грусть, страх… И если он часто нервничает, то датчик решает, что работник он плохой и нормальной должности не получит. Как вам такое новшество? — Затворник кисло усмехнулся. — Добро пожаловать в новый мир… В мир, где вашу судьбу вершат микрочипы в лацканах пиджаков.

Мы с Кэсс переглянулись.

— А умная реклама? — продолжил Затворник. — Я‑то уже немолодой — помню, как это начиналось: запостил видео с котом — жди контентную рекламу с кошачьим кормом. А сейчас щиты на улицах знают, что вы едите и пьёте. Родители загружают детям в смартфоны список их шопинговых предпочтений… Шопинговых предпочтений для семилетних детей! Из нас сделали кукол… Живых мертвецов с трудоспособностью роботов и потребительским инстинктом вместо мозгов.

Затворник умолк. Мы с Кэсс тоже молчали. Не скажу, что мы услышали что–то новое, но грустно всё–таки стало.

После паузы Кэсс с интересом спросила:

— Но как это связано с анархизмом? Думаете, если рухнет пирамида власти, общество откажется от ВИРТУСа? Но это же чушь!

— ВИРТУС — лишь следствие проблемы, а не её корень, — буркнул Затворник. — Очередной способ эскапизма, хоть и чертовски действенный. И конечно, мы ни за что от него не откажемся… разве может наркоман отказаться от дозы? Но всем известно, чем этот наркоман кончит, если дозу не отнять.

— А отнимать–то кто будет? — спросил я. — Ты же вроде выступаешь за отсутствие власти — по крайней мере, в её нынешнем виде?

Затворник пожал плечами:

— Конечно, власть как таковая в одночасье не исчезнет: кто–то должен будет взять на себя регулятивную функцию. И первое, что придётся сделать — это заставить людей отказаться от ВИРТУСа, поскольку иначе…

Я, не дослушав, захохотал.

— Браво, Затворник! Свобода через принуждение. Родные грабли, на которые сто раз наступали.

— Да хоть тысячу раз! А какова альтернатива? Смириться с жизнью овец в одурманенном виртуальностью стаде?

— По–моему, — неожиданно вставила Кэсс, — вы видите лишь плохое. ВИРТУС — это не только развлечения: это ещё и образование, наука, новые виды искусства… Десятки способов раскрыть человеческие таланты.

— Но большинство сюда является не за этим, — проворчал Затворник.

Я усмехнулся:

— А большинство всегда хуже — ты разве не знал эту банальность? И вообще, давай завязывать с дебатами. Минута давно прошла.

Затворник уныло махнул рукой:

— Да я её и не засекал… Ладно, чёрт с вами. Завязывать так завязывать…

Он ещё что–то бормотнул, но, к моему облегчению, открыл текстовый редактор (я это понял, поскольку Затворник стал вглядываться в пустоту). Досада на его лице сменилась сосредоточенностью: Затворник настроился на рабочий лад. Что ж, лучше поздно, чем никогда…

— Ну и что там? — спросил я, пока он читал невидимые мне строки. — Много на нас заразы?

— До хрена.

— Приятно слышать…

— И она вся на тебе, — Затворник мельком на меня глянул. — Самое безобидное, что ты словил — это ВИРТУС-шпион, осуществляющий мониторинг твоих действий в каждом сегменте. Отдельной папки у него нет и он не привязан ни к одному аватару… думаю, встроился сразу в операционку.

Я пал духом:

— Придётся переустанавливать?..

— Пришлось бы, если бы ты ко мне не пришёл. А ещё ты подцепил вот это…

Текстовый редактор стал видимым: Затворник открыл мне визуальный доступ. При виде возникшего в воздухе списка я присвистнул.

«Сменить все пароли… — метнулось в мозгу. — Запустить диагностику аватаров, удалить лишние приложения… хотя какие приложения, если я их уже месяц не загружал?»

— Затворник, — произнёс я, — можешь сказать, откуда это взялось?

— Шутишь? — буркнул он. — Это ведь не родительский контроль, который детишки легко удаляют с гейм–кресел. Нет, друг мой — тут всё серьёзней… Потому я и решил, что за тобой следят двое: шпион, о котором я сказал ранее — это программа среднего уровня… Гадость, конечно, но гадость стандартная. А вот это, — Затворник кивнул на список, — дело рук профи. Вот я и подумал: зачем один и тот же хакер стал бы цеплять к тебе шпиона при наличии подобного арсенала?

— Для отвода глаз? — предположил я.

— Мне так не кажется. Моё мнение — тут работали два хакера, не связанные между собой: виртуоз и любитель.

Умолкнув, Затворник дал мне это обдумать. Затем посмотрел на Кэсс:

— Что касается вас, то я ничего опасного не увидел — хотя кое–что меня беспокоит.

— И что же?.. — уточнила Кэсс.

— Ваш инвентарь.

Кэсс замерла (да и я тоже). Сверля её взглядом, Затворник добавил:

— У вас в инвентаре есть зашифрованный файл, обозначенный как «Apple». На нём ВИРТУС-защита категории «Z». Сказать, где я видел такое последний раз? В аккаунте психа, хакнувшего Министерство обороны.

Мне стало холодно.

— Даже думать боюсь, что там, — признался Затворник. — Коды управления ядерным арсеналом? Пароли вип–клиентов ведущих банков? Электронная медкарта Президента Российской Федерации?

Кэсс сидела ни живая ни мёртвая… хотя она такой и была. Лицо её стало бледным. В тот момент я подумал, что она похожа на призрака.

Потом я взял бокал виски — и залпом его осушил.