— Представляешь, Кристин, — объяснял я в «Вертепе» всю эту комедию, — Хвича плачет в Египте и умолял прийти сюда. А зачем, не говорит. Родителями заклинает! Жалко его, обормота. И… на тебя хотелось посмотреть тоже.
— Сюда приходят на другое посмотреть. — Кристина принесла мне пиво. — У вас футбол один в голове.
— Ты не обобщай. «У вас!» Не у вас, а давай конкретно про меня. У меня…
И тут Хвичин звонок не дал мне развить мысль.
— Друг, ты уже спустился?
— Да. Вот сижу пью пиво.
— Дорогой, пиво потом выпей. Умоляю, спаси!
— Да чего надо-то?
— Смотри, слева от бара автомат стоял. Это мой автомат стояла.
— Хвича, тут сто автоматов. Чего ты вообще от меня хочешь? Говори, а не то выключу телефон.
— Играть хочу! — выкрикнул Хвича.
— Хвича! Ты там на солнышке тронулся, что ли?!
— Друг! Прошу!— взмолился Хвича и, наверное, встал на колени в далеком Египте. — Помоги! Или я здесь с ума сошла, — от волнения Хвича стал путаться в словах. — Я давала двести долларов. Помнишь, давала тебе? Ставь их и по кнопка бей, а я буду говорить, когда чтобы била.
— Хвича! Иди к жене, натри ее кремом от загара. А то совсем спятишь!
— Глеб, умоляю! — Хвича заплакал. — Я утопилась, если ты сказала нет.
— Очень хорошо, одним хачем в Москве меньше будет.
— Глеб! Христом Богом молю! Спаси!
— Хвича! Ты же хач, — удивился я, — ведь хачи мусульмане. Чего ты про Христа втираешь?
— Я — грузин. Грузин — христиане. Грузин — православные. Как вы. Грузин, как вы.
— Не-е-е, Хвича, ты нас, русских, с грузинами не мешай в кучу. Мы одно, вы другое… Ну ладно, так чего ты там хотел? Где твой автомат?
— Спасибо!! — заорал Хвича. — Мама дзарли, дорогой!
— Давай без криков, рассказывай быстрее, а то передумаю.
— Нет-нет, видишь в середине, на нем девушка красивая, с грудью большой, нарисован, видишь?
— Хвича, девушек без грудей не бывает.
— Она королева по-английски. Слово я не знаю, но знаю, что королева.
— Так… Так… A! «Warrior queen»? Вот, увидел.
— По соточке пойдем.
— Как скажешь.
— Вставил?
— Да, сразу тысячу.
— Бей.
— Пусто, Хвича.
— Сейчас, подожди-подожди. Минутку. Фарт не спугни.
— Жду. Все по твоей команде.
— Давай!! — Хвича чуть не устроил звуковой волной песчаную бурю на пляжах Шарм-эль-Шейха. — Ну что? Говори, Глеб!
— Чего разорался? Прошла линия — твоя взяла…
— Заправляй туда все деньги и лови фарт — ставь спичка!
— Какая спичка?
— Там нельзя кнопка на автомат ставить, поэтому ставь в щель спичка, чтобы сама нажималась все время.
Я попросил у отморозка, сидевшего за соседним автоматом, спичку, и тот сразу врубился, зачем она.
— Втыкать? — На такой решительный акт нужна была санкция Хвичи.
— Да, быстрей, пока есть фарт!
Спичка, наверное, была из дешевого коробка, поэтому Хвичины бабки были энергично просраны. После того как уплыло три тысячи, Хвича решил поменять стратегию:
— Скорее убирай спичка! — заорал он мне в ухо.
А я от неожиданности дернулся и сломал спичку. Засевшая щепка никак не выковыривалась, и кнопка заблокировалась. Хвича бубнил в трубку, а я стал звать на помощь охранника. С помощью вилки спичку загнали еще глубже. Спасение пришло от Кристины — у нее нашлись маникюрные ножницы. Но слишком поздно — финансовые запасы Хвичи исчерпались.
— Хвича, блин, спичка сломалась, автомат заклинило, и деньги закончились.
— Дай взаймы! — взмолился Хвича и, по-видимому, снова пал на колени.
— Не дам. — Во мне опять встрепенулись националистические чувства. — Иди, Хуича, передохни немного. Успокойся. В Москве отыграешься.
— Сволочь нефартовая, — обозлился Хвича. — Небось выиграла, а меня разводила.
— Пошел в жопу, хач вонючий, — спокойно послал я Хвичу и дал отбой.
Он, наверное, тут же успокоился и отправился к семье. Пошпилил человек и сразу ожил, готов получать мирские радости в прежнем объеме — радоваться солнышку, детскому смеху и улыбкам белобрысых немок топлес.