Император без трона

Глава 11. Схватка

1

— В общем, мазель, ну и струхнули мы, — покачал головой Петро. — Фрейя ничего толком не объясняет, носится по этажам, что пёс бешеный. На Антуана так не рычит, как на нас с Лаймом. Мы сразу поняли, что-то неладное. Благо хоть эта девочка…

— Анна, — бросил Лайм, стоявший бок о бок с напарником.

— Точно! Анна. Она-то нам и сказала, что у вас размолвка случилась, да вы в замок ушли. Опасно, мазель. Нельзя так! Ежели вас уловят, все верхние шапки полетят. Командору больше всех достанется. Эх! Не те сейчас времена, не те.

— Опять старая волынка, — выдохнул молодой. — Старое, новое! Лиара, у тебя всё хорошо?

— Да, Лайм, — кивнула девушка. — Всё в полном порядке.

Пара стражей встретилась с подопечной в одном из бастионов. К счастью для собеседников, этим утром стены замка не принимали нежелательных гостей, а слуги вели работы в подземных коридорах. Лиара, пусть и более не пыталась изобразить роль послушницы, но предпочла сохранять конспиративный наряд. Петро сохранял привычный, несколько усталый вид, характерный для бывалого вояки. Лайм едва ли не сиял. Его гладковыбритое лицо неизменно украшала улыбка, а блеск начищенных элементов брони и наточенного копья, сияли так же ярко, как и искры в глубине зелёных глаз.

— Рад это слышать, — улыбнулся рыжеволосый солдат. — Гарри вчера ходил в дозор, сказал, мол, тебя инквизиторы поймали. Ну и перетрухнули мы с усачом! Рванули в замок, а на входе говорят, что ты уже вернулась. Ну, ничего, поймаю я этого наблюдателя, будь он неладен!

— Гарри не ошибся, сир Лайм. К счастью для всех нас, ситуация разрешилась.

— Хех! Ушла от инквизиторов?! — зелёные глаза округлились от удивления. — А я всегда знал, что в тебе что-то есть! Не так-то она и проста, а?

— Эй, Сопля, с каких это пор ты к мазели на ты обращаешься? — прищурил густую бровь усач. — Никак, этикет забыл?

Лайм слегка покраснел в щеках и попытался съязвить в ответ, но оказался опережён Лиарой:

— Сир Лайм, полагаю… — Лиара улыбнулась. — Ты слишком высокого мнения обо мне. Всё куда прозаичнее…

— Не скромничай, — улыбка на лице юноши расцвела во всей красе, его глаза засияли подобно двум изумрудам. — Я как тебя увидел, сразу понял, ты… не такая как все.

Настало краткое мгновение тишины. Петро имел столько способов подшутить над протеже, но впервые за минувшие месяцы предпочёл промолчать. Лиара ответила улыбкой на комплимент, но на сей раз эта улыбка была лишена огня и представляла собой лишь должный ответ, не разделявший эмоций собеседника.

— Значится, в лечебнице работы больше нет? — выдохнул Петро. — Скоро будем прощаться?

— Похоже, не так уж и скоро. Планы несколько изменились, и теперь я не могу знать наверняка, когда покину форт.

— Может, командор одобрит, чтобы ты выходила из замка под нашим присмотром? — с явным энтузиазмом в голосе промолвил Лайм. — Авось, договоримся. Не дело же целыми днями в замке торчать.

— Боюсь, ничего не выйдет…

— Но почему…?

— Так, всё Сопля, хватит доставать даму, — покачал головой Петро и хлопнул напарника по плечу. — Идём. Лейтенант с нас три шкуры спустит за опоздание. Не забывай ради чего пришёл на службу.

Пусть и нехотя, но юноша кивнул в знак согласия. Огонь, что доселе сиял в его глазах, превратился в остывшие угли. Лайм обернулся лишь единожды, покидая своды бастиона. В этот единственный миг он вновь встретился со взглядом Лиары. В её глазах блеснула жалость.

— Лиара понравилась Сопле, — послышался тонкий язвительный голосок со стороны стенки, когда стражи окончательно скрылись из вида. — Хе-хе! Усач тоже понял.

— Знаю. И это пугает, — Лиара выдохнула и подняла взгляд на потолочные сваи, в тени коих виднелся детский силуэт. — И как давно ты нас подслушивала?

— Давно, — улыбнулась девчушка. — Лиара сказала ждать наверху. Куза ждёт наверху! Хи-хи-хи! Хочешь, покажу ещё лазейки? Идём! У нас так много дел! Куза столько всего покажет Лиаре!

2

Жар, наполнявший тело, постепенно отступал, оставляя пространство, что тут же заполнял холод. Она мчалась через лес, едва различая путь из-за темноты и слёз, что полностью охватили взор. Вокруг царила лесная тишина, перебиваемая далёкими голосами и птичьими криками. Она бежала всё быстрее, перебирая ногами промёрзшую землю. Шаг, ещё шаг, споткнулась о сосновый корень и угодила в промёрзшую лужу. Лёд захрустел. Ладони защипало от содранных ран, перемешанная с землёй вода окатила лицо и промочила меховые сапожки. Кинжал, что доселе находился в руке, остался в луже.

Где-то вдали послышался жалобный писк волка и пронзительные крики стальных мужей. Куза собрала остатки воли, удерживая внутренние позывы. Девочка понимала, что нынешний момент не был предназначен для слёз, как и то, что единственное её оружие было утеряно. Девочка озарилась по сторонам и окунула руки в холодную воду. Раны защипало ещё сильнее, но холод стал единственным чувством, что владело её осязанием. Голоса продолжали нарастать. Оранжевые проблески среди сосновых стволов превратились в яркое зарево.

— Мама… — послышалась единственная фраза, сорвавшаяся в горький плач.

Более юная орчиха не могла справляться с эмоциями. Она продолжала обыскивать лужу в надежде нащупать сталь, но ощущала лишь холод. Едва ли этот кинжал, что выменял её дед во время давнего визита в людскую деревню, представлял собой хоть сколько-нибудь надёжно оружие. Едва в руках маленькой орчихи он мог быть опасен для уничтожавших её дом солдат. Однако это было единственное средство — оружие, что давало Кузе хоть какое-то, пусть и ложное ощущение защиты — чувство, что в этом мире было хоть что-то, способное её защитить.

И вдруг, удача! Маленькая бурая ладонь нащупала деревянную рукоять. Покрепче перехватила козью шкуру, что укрывала продрогшее тельце и со всех ног бросилась вперёд. Вперёд, в неизвестном направлении, подальше от того места, что некогда называлось её домом.

— Безумие! — вновь послышалась гневная брань из-под забрала бацинета. — Какого чёрта?!

— Успокойся, — раздался куда более размеренный ответ собеседника. — Мы сделали то, что должны. Таков был приказ.

Два воителя, ныне спешившиеся со скакунов, вели лошадей вдоль лесной тропы, объятой привычной темнотой и тишью. Тела рыцарей оказались закованы в латный доспех, сочленения коего укрывали звенья кольчуги, а зелёное полотно гербовой накидки с изображением золотой совы являлось неотъемлемой деталью образа и символом принадлежности к соответствующему братству.

— Послушай, Джили… — продолжил вещать бас из-под стали чёрного бациента.

— Ты и сам знаешь, что это безумие, Арти! — огрызнулся товарищ. — И ты не переубедишь меня в обратном. Эти псы из инквизиции, долбить их лысые черепа и этот мудак барон! Во что они втянули нас? Какого хрена Филин не отправил их куда подальше?!

— Мы откликнулись на зов братской помощи, Джили, — в доселе невозмутимом голосе Артемара появилась нотка гнева. — Барон Ханс Каствуд запросил помощи в борьбе с орочьими разбойниками. Никто не мог знать, во что мы ввяжемся.

— И много разбойников ты сегодня убил, а, дружище? — Джили поднял забрало, явив вспотевшее красноватое лицо, и метнул взгляд в направлении собеседника. — Позорище! Собрать столько солдат для такого…! Разве для этого мы собрали отряд? «Братство Золотой Совы» — рыцари-детоубийцы!

— Думаешь, мне по душе подобный расклад? Или капитану? Нет! Никто не хотел таких сражений, но нам не оставили выбора.

— Не оставили выбора? Хах! — на краснощёком лице проступила злая усмешка. — Я всё ещё вижу того парня… и его мать… как она набросилась на меня. Никогда в жизни, я не испытывал подобного страха… и стыда. Я чудовище, Арти.

Джили упал на колени и опустил взгляд к земле. Пусть и скупая, но по его щеке всё же скользнула слеза.

— Не ты один, — Арти приблизился к соратнику и опустил латную перчатку на наплеч в знак выражения поддержки. — Сегодня мы все покрыли себя позором. Но это не значит…

— Прекрати! — фыркнул Джили и опустил руку к земле.

— Джили…?

— Я сказал, замолчи! — сквозь зубы процедил рыцарь.

Будь на месте Артемара кто-то иной, не входивший в изначальный состав ордена и не знавший о прошлой жизни Джили, он бы воспринял фразу товарища как попытку отстраниться или оскорбить. Однако Арти потянулся к скакуну и вытянул обширную рукоять. Омытый орочей кровью эспадон занял привычное место в руках рыцаря. Джили плавно снял шлем и двинулся к небольшому пригорку, десятью шагами впереди. Увесистые латы затрудняли движения, а звенья кольчуги издали предательский глухой звон, но грация и осторожность с коей двигался рыцарь, могла вызвать восхищение даже у заядлых лесников.

Артемар прогремел сталью кирасы и демонстративно зашагал по дуге. Джили остановился близ тени и коротко кивнул в вопросительной манере. Артемар ответил кивком.

Всё произошло слишком быстро. Джили метнулся за пригорок и тут же издал бранный крик от холодной стали клинка, пронзившего руку. Кровь брызнула на холодную почву. Крик взрослого мужчины, неожиданно сменился криком иным — куда более звонким, срывающимся в плачь, но наполненным первобытной яростью.

— Зараза! — сквозь зубы прорычал Джили, сжав шиворот девочки здоровой рукой. — Да как ты…?

Девочка прошипела на обидчика, сложила плечи и попросту выскользнула из козьего полушубка, что сжимала его рука. Окровавленный кинжал по-прежнему находился в её руках, а стремительные шаги устремились ко второму рыцарю. Артемар опешил. Этим вечером ему довелось пролить немало крови, но теперь враг сам нёсся к нему, полный желания разорвать, истекая слезами и гневом. Руки рыцаря сжали рукоять эспадона и дали слабину, ибо на сей раз врагом стал продрогший, обезумевший от страха ребёнок.

Острая грань кинжала врезалась в поверхность лат и тут же отскочила в сторону, вместе с тем поранив руку девочки. Орчиха даже не успела ощутить боль, когда крепкий хват сковал её тело.

Куза пыталась брыкаться, пыталась бить кулачками о доспех, но всё было тщетно.

— Что здесь происходит? — послышался встревоженный голос со стороны. Голос капитана отряда Виктора Джона Фарбрука.

— Отпусти! — послышался жалобный, полный ярости и слёз визг.

— Вот… заноза! — прошипел Джили, стягивая латную перчатку с окровавленной руки. — Филин, взгляни что сделала? Нашли, понимаешь, в лесу.

— Убийцы! — не унималась девочка. — Стальные мужи! Куза всех убьёт!

Командор снял серебристый шлем и взглянул на трепыхающуюся девочку, её залитые слезами глаза и покрытые инеем волосы. Юная орчиха буквально тряслась от холода и бушующих эмоций, порождённых пустотой и чувством собственной беспомощности. Разве ради этого сражался рыцарь? Ради этого они прошли свой путь? Дабы превращать детей в сирот, а дома в пепел?

И их взгляды встретились — две пары зелёных глаз, сиявших в совершенно иных, но всё же схожих оттенках. Оттенок гнева, страха и сожаления. Впервые за всю свою службу, за все годы, проведённые в военных походах и многочисленных вылазках, пусть и на мгновение, но Виктор спрятал взгляд. Повисло молчание — весь отряд, состоявший из четырёх рыцарей и двух дюжин оруженосцев, ныне предпочитал безмолвие. Молчала и девочка, зубы коей невольно затряслись от холода и страха.

— Продрогла совсем, — послышался тяжёлый вздох со стороны сэра Августа. — Нельзя её так оставлять, капитан.

— Это уж точно, — сквозь зубы процедил Джили. — Ух, хрен его знает, куда нас закинет дорога, но… Незнаю.

— Быстро, снимайте с девчонки одежду и закутайте в лежак, — отрезал Виктор и обратился напрямую к юной «пленнице». — В обозе есть место. Если будешь вести себя тихо, останешься жива. Обещаю.

3

— Так Куза познакомилась с Вик’тором и рыцарями. Мы отправились на запад, через мост в дом ордена. Сначала, Куза плакала. Много. Очень много. Но люди занимались с Кузой, научили писать и считать, иногда брали Кузу на тренировки и в походы. Один раз Джили даже провел со мной тренировочный поединок. Куза почти победила!

— Тот воин, которому Куза распорола руку? — пытаясь подавить бушующие внутри эмоции, максимально спокойно промолвила Лиара.

— Да. Весёлый человек. Всё время рассказывал истории, пел смешные песни. Куза… мы хорошо сдружились.

— Мы не встречались?

— Нет, — покачала головой девочка. — Джили оставил Вик’тора, когда мы перебрались в Карадан. Сказал, что устал и хочет уйти на покой. Август тоже ушёл. Стой! — Куза придержала Лиару за рукав и потянула в узкую щель стенной бойницы. — А здесь вниз. Так можно попасть в кладовую или в северный коридор. Лиара пролезет. Хе-хе! Артемар не пролез, когда ловил Кузу.

— И каково это, жить здесь, в форте?

— Сначала было интересно. Куза гуляла по замку, лазала на крышу, выбиралась во двор и даже тайком пробиралась в подземелье. Но потом появилось это чучело Кристоф и его шавки! С тех пор Куза живёт только в северном бастионе! — Лиара не видела лица девочки в окружающей темноте, но знала, что на нём зреет оскал. — Кристоф всё время спорит с Вик’тором, требует строить солдат и убивать орков! Но Вик’тор не даст этого сделать! Пока Вик’тор главный, этот… — Куза выдала короткую задумчивую паузу в попытке вспомнить ругательства, за которые её не отчитывал командор, — мерзавец ничего не сделает!

Лиара коротко улыбнулась.

— Ну, ничего! — вдруг послышался радостный возглас со стороны девочки. Лиара ощутила на своём предплечье хват детской руки. — Скоро мы одолеем Вик’тора и сможем уйти! Найдём папу, Ку’сиба и Шеймуса, а потом пойдём на запад! Все вместе! — хват на предплечье Лиары усилился, выражая чувства, что бушевали в душе ребёнка. Всё, что оставалось Лиаре — взять Кузу за руку.

Девочка сжала эльфийскую ладонь и уверенно повела за собой сквозь узкие лазейки в коридоре, деревянный щит, укрывавшую брешь в стене и трёхметровую деревянную лестницу, прямиком к источнику света и выходу к окошку в тренировочный зал. Кем бы ни был спроектирован замок Карадан, едва ли его архитектор мог представить, что потайные коридоры и лазейки в каменных стенах превратятся в настоящую игровую площадку для обитающего здесь ребёнка.

— Куз? — уже сидя в потайном уголке, промолвила Лиара. — Твой отец. Каким ты его запомнила?

— Сильным! — тут же выстрелила девчушка. — Папа был большим, всегда приносил домой мясо, а дедушка Травгар говорил, что не видел орка сильнее. Папа обещал научить Кузу сражаться… но не успел, — Лиара сжала руку девочки. — А ещё, — вдруг, на буром личике расцвела широкая улыбка — самая светлая улыбка из всех, что когда-либо видела Лиара. — Папа был весёлым. Постоянно возился с Кузой, боролся с Ку’сибом и катал на плечах маму. Когда Куза грустила, отец вёл Кузу гулять, когда была маленькая — катал на Ку’сибе и постоянно ругал, когда Куза не надевала сапожки. Мы могли весь день просидеть за столом, смеяться, вырезать из дерева игрушки и… Куза очень скучает…

Слёзы, что блеснули на детском лице, отразились в сияющих глазах эльфийки. Лиара хотела сдержаться, но не находила в себе сил. Едва ли она могла представить себе Крога — обыкновенно угрюмого и агрессивного орка в образе счастливого отца. Едва ли могла представить Кузу — замёрзшего, обездоленного ребёнка, что бежал прочь от пламени, объявшего родной дом. Точно такого же ребёнка, что, как и сама Лиара бежал прочь от смерти, былой жизни, счастливого будущего и любви.

Слёзы ударили ещё сильнее, лишив эльфийку возможности произнести и единственную фразу. Всё, что смогла Лиара в сей момент — обнять маленькую плачущую орчиху и крепко прижать к себе, дабы разделить с ней этот миг — одновременно прекрасный и ужасающий. Миг единения и страха.

— Тш-ш. Всё будет хорошо, моя девочка. Обещаю. Вы скоро увидитесь. Я сделаю всё для этого.

— Знаю, — послышался тихий детский голосок, сменившийся несколькими минутами тишины и приглушённым скрежетом лат, доносящимся из далёкого окружения. — Лиара… ведь не расскажет Вик’тору, что Куза плакала?

— Нет, малышка. Ни в коем случае, — на окроплённом слезами лице расцвела улыбка. — Ты же знаешь, что наши секреты остаются только между нами.

— Спасибо, — девочка прижалась к Лиаре, присела на её колени и опустила голову на плечо. Фиолетовая ладонь разгладила тёмные волосы. — Вик’тор хороший человек и друг. Он многому научил Кузу, всегда защищал и… Куза будет скучать.

Лиара коротко кивнула в знак согласия и безмолвно прижала девочку к себе. Лицо Кузы потонуло в ткани рясы. Ненадолго девушки замолчали, потонув в собственных мыслях, но пребывая в неизменном состоянии эмпатии. Они ощущали чувства друг друга, и в том не было заслуг ритуалов, ибо каждая из них буквально пропитала своим естеством душу собеседницы.

— А… у Лиары есть папа? — послышался робкий голосок. — Какой он?

— Такой же, как и Крог, — неожиданно для самой себя Лиара ответила улыбкой — улыбкой настоящей, лишённой былой боли. — Самый лучший. Мы многое пережили вместе и для меня настоящая честь называться его дочерью. Но… сейчас его нет рядом.

— Как и моего папы. Но вы ещё встретитесь! Куза знает. Мать-Земля сведёт все наши пути. Но сначала, — в голосе юной орчихи вспыхнула уже привычная игривая искорка. — Нам нужно одолеть Виктора!

4

— Лиара, не стой! — что было мочи кричала Куза, глядя на то, как в который раз подряд эльфийка совершает ошибку и проигрывает балл.

К тому времени разрыв в счёте составлял четыре балла, при условии, что Лиара так ни разу, и не объявила Виктору туше.

В этот день командор был более собран, а потому действовал уверенно, осекая Лиару за каждый неосторожный шаг. Всё что оставалось молодой эльфийке, вооружённой деревянным клинком — отступать и держать оборону в надежде, что рано или поздно Виктору надоест эта беготня, и он совершит злополучную ошибку.

Рыцарь выпал вперёд, параллельно с тем, срезав путь к отступлению. Виктор не прогадал, ибо движение Лиары совпало с часовой стрелкой. Дерево глухо стукнуло о дерево три раза подряд. К удивлению рыцаря эльфийка парировала его натиск и двинулась в обратном направлении в надежде разорвать дистанцию. Смещение, финт в виде ложного удара — Лиара отреагировала и уже в следующее мгновение была выбита из круга плотным толчком рыцарской ладони.

— Пять, ноль! — провопила Куза. — Лиара, давай! Не жалей эту жестянку!

Эльфийка глубоко вздохнула, едва найдя в себе силы подняться на арену. Нет, она не была истощенна, не получила травм или ранений, но терпеть избиение вновь и ощущать проклятущее чувство беспомощности, оказывалось для Лиары настоящим испытанием.

— Знаешь, — послышался слегка запыхавшийся голос рыцаря. — А она права. Ты очень жалеешь меня.

— Но это же тренировочный поединок.

— Лиара, разбойники или озверевший гнолл не будут давать тебе поблажек. Ты должна привыкнуть сражаться. И не бойся навредить… — рыцарь показательно ударил себя в грудь, укрытую тканью дуплета, — я защищён.

Эльфийка ответила кивком.

— Вик’тор! Стойте! — воскликнула Куза, ловко перескакивая через ограду. — Куза должна что-то сказать Лиаре.

Эльфийка и рыцарь переглянулись. Виктор пожал плечами и коротко кивнул в знак согласия. Куза тут же подскочила к девушке и поднялась на мыски. Лиара наклонилась вперёд. Сквозь тишину зала и тихий треск факелов, послышался практически беззвучный шёпот.

— И не засматривайся на его руки! — напоследок выкрикнула Куза, покидая пределы арены. — Следи за ногами!

— Вот так и живём. Учишь, тренируешь, а она всё выдаёт оппонентам. Заноза! — командор ухмыльнулся и узрел столь же язвительную ухмылку на лице юной орчихи. Взгляд рыцарских глаз коснулся Лиары. — Много же она знает. Должно быть, вся в отца?

— Как две капли, — на лице Лиары расцвела улыбка, а шаг устремился в центр круга. — Продолжим?

Рыцарь кивнул в знак согласия.

— Бава, Лиара! — воскликнула Куза.

Рыцарь неспешно двинулся вперёд, следуя излюбленной тактике, что безотказно приносила успех в прежних поединках с эльфийкой. Конечно, имперский мастер меча мог избрать любую стратегию и даже соревноваться с эльфийской «мечницей» в скоростном передвижении и работе ног, но предпочёл не менять сценарий. Он неспешно теснил визави, лишая Лаиру пространства, заставляя ошибаться и отступать.

Какого же было удивление Виктора, когда традиционно отступив пару шагов, Лиара внезапно бросилась на него.

Стук дерева, наполнил стены зала. Удивлённый командор едва сумел парировать атакующий пыл соперницы. Ему даже пришлось отступить пару шагов, дабы эффективно парировать широкий секущий удар. Девушка била без жалости, старательно отбрасывая все мысли о командоре и ущербе, что могла ему нанести. Как ни парадоксально, но теперь эльфийка надеялась на умения Виктора и его мастерство.

«Значит, так? Ну ладно!» — ухмыльнулся командор, отразил очередной удар и подготовил контратаку.

Деревянный клинок в фиолетовых руках понёсся в диагональном ударе. Командор сделал шаг и нанёс встречный удар. Финт! Разрыв дистанции. Смещение. Впервые за все поединки с Лиарой, атака рыцаря не достигла никакой цели и была провалена. Эльфийка тут же бросилась вперёд, едва не застав командора врасплох. Виктор справился с инерцией, вернулся в стойку, отступил шаг и сместился по-часовой — прямиком на удар Лиары. Дерево ударило о дерево. Лиара попала в защиту, но тут же продублировала удар, сместилась по ходу движения и разбавила атаку неожиданным взмахом клинка на уровне рыцарских ног — так, как это делал Крог в схватке с Тарумом. Будь Виктор чуть менее опытным мечником, а Лиара чуть более точна — девушка могла бы праздновать своё первое туше. Но командор оказался хорош, слишком хорош, чтобы попасться даже на столь неожиданный трюк.

Восторженные крики маленькой орчихи заполняли помещение, пока командор и друидесса продолжали танец. Куза ревела, что было мочи. Казалось, что и сама девочка вот-вот схватит какую-то жестянку со стойки и бросится в бой. Её глаза горели огнём, а сердце неистово колотилось в груди, заставляя кровь закипать.

Удар! Снова удар! Снова и снова! Деревянный стук набирал ритм, подобно барабанной дроби, сопровождающей марш. Смещение, удар, смещение, демонстративно провернула меч в руках и шагнула навстречу с ударом — Лиара начала блистать и ощутила азарт схватки. Казалось в единый миг эльфийка из клана «Иль-Вэн» сумела разом усвоить все уроки обращения с клинком, пройденные за последние месяцы. Смещение, удар, разрыв дистанции, финт, выпад. Снова и снова.

Рыцарь принял правила игры, отдав пространство. Он не привык сражаться в подобном ключе, но значило ли это, что у Лиары было хоть какое-то преимущество? Отнюдь. Обоюдный удар — стук дерева о дерево, командор дублировал и вышел из размена полупируэтом, показал ложный выпад и отразил следующую атаку под необычным углом. Искры в глазах Лиары загорелись с новой силой, но командор поддавил, заставив эльфийку перейти к отступлению. Козыри, изученные у наёмников и тра’вага, постепенно заканчивались, заставляя Лиару повторять одни и те же действия, становясь предсказуемой для мастеровитого оппонента. Как бы хорошо не демонстрировала свои навыки эльфийка в этот вечер, она работала ровно на столько, сколько позволял ей командор.

— Лиара! — сквозь усталость и боль, слышался голос маленькой орчихи. — Дерись! Ты должна драться! Бава!

«Удивить! — подумала Лиара, блокируя очередной монотонный удар. — Риск. Что если? Ах! Нужно рискнуть! Ноги! Следить за ногами!»

Вопреки собственной тактике и нынешней позиции командора, Лиара оттянулась назад, насколько ей позволяло пространство, и заняла позицию подле границы арены. Правая нога девушки едва не вышла за пределы круга. Командор слегка опешил, глядя на то, как просто его соперница, что ещё мгновение назад сражалась за каждый дюйм арены, так просто отдаёт пространство.

«Хочешь поиграть? — прозвучала единственная мысль в голове воителя. — Давай попробуем».

Рыцарь пошагал вперёд, окончательно отрезав Лиару от пространства арены за его спиной. Отступать было некуда, каждый шаг в сторону означал потерю позиции и потенциальное туше. Но всё это было не важно, ибо Лиара не собиралась отступать.

Выпад. Шаг. Короткий стук дерева. Шорох сапога о земную твердь. Усилие.

Лиара повела корпус и шагнула левой ногой прямиком под выпад командора. Со стороны Кузы послышался недовольный крик. На лице командора расцвела хищническая улыбка. Это была ошибка. Оставалось лишь выиграть нужную секунду и выкинуть удар на опережение, прямиком в то место, куда смещалась Лиара. Но всё сложилось иначе.

Вместо логичного разрыва дистанции, как того ожидал командор и Куза, девушка направилась прямиком под его правую руку, низко подсев на ногах и обогнув человека по кругу. Виктор тут же перенёс вес, сместил центр тяжести и атаковал из стойки левши. Бил вслепую, на инстинктах. Он знал, где будет находиться голова Лиары, знал, что эльфийка не сможет своевременно парировать или уклониться от его атаки. Знал, а потому изменил траекторию горизонтального удара, ударив снизу-вверх. Послышался глухой щелчок, сменившийся затишьем.

На мгновение схватка остановилась. Клинок в правой руке командора остановился направленный ввысь, в то время как совершенно иной клинок застыл подле его груди — клинок, сжимаемый в руках эльфийки, застывшей перед рыцарем, стоя на одном колене.

— Туше, командор Фарбрук! — задыхаясь, промолвила Лиара.

— Мои поздравления… леди Лиара.

Зал продолжал наполняться восторженными детскими криками, вперемешку с боевыми кличами на орочьем диалекте. Командор выдохнул. Его окроплённое потом лицо округлилось в улыбке. Он протянул руку, помогая Лиаре подняться. Девушка приняла помощь. Не потому, что не могла подняться самостоятельно, а потому, что хотела принять её. Твёрдая рука нежно сжала фиолетовую ладонь. Их взгляды соприкоснулись, и было в этом соприкосновении нечто особенное, нечто совершенно иное и необычное.

— И всё же я проиграла, — прошептала Лиара, не отходя от командора и шаг.

— Знаю, — кивнул Виктор. — А потому… жду вас завтра.

На мгновение лицо девушки изменило своё выражение. Её глаза сверкали, но не искрами окружающих фонарей, а сиянием совершенно иным, бьющего эмоциями из глубин души. Казалось, что в сей самый момент Лиара распуститься подобно цветку река’бару, озарённого первыми лучами луны. В её сердце вспыхнуло пламя — тот же самый огонь, что возгорелся в душе командора. Пожар, что вспыхнул столь же стремительно, как и потух.

Эльфийка опустила глаза в пол. Лицо её больше не выражало эмоций, а фиолетовые веки скрыли сияющий взгляд. На мгновение, наполненное криками приближающегося ребёнка, между человеком и эльфийкой звучала тишина. Полная всеобъемлющая тишина. Касание ладони, удерживающей её руку, ослабло. Виктор всё понял.

— Да-а-а! Лиара справилась! Лиара победила! Куза знала, что Лиара сможет! Ра-а-а! Лиара не только косички плести умеет, но и драться! — врываясь объятьями в эльфийскую талию, кричала девчушка. — Пять-один, Вик’тор! Но, ничего! Скоро мы тебя одолеем!

— Даже не сомневаюсь в этом, — лицо Виктора округлилось в улыбке. — У вас всё получится. Леди Лиара, спасибо за поединок. Прекрасная работа.

Беловолосая эльфийка ответила кивком и более, не говоря ни слова, чмокнула колючую щёку рыцаря. В этом поцелуе не было ни искр, ни эмоций. Он был пуст и выражал собой лишь оплату формального долга. Поцелуй за победу в поединке. Виктор воспринял такой жест с горечью, но всё же натянул улыбку и даже взглянул в сияющие глаза. На сей раз, он видел в них лишь боль и горечь.

— Я загляну утром, — промолвила Лиара, аккуратно взяв за руку Кузу. — Добрых снов, командор Фарбрук…

Не дожидаясь ответа или какой-либо фразы из уст командора, Лиара повела Кузу наверх. Двигалась стремительно, но при этом по-эльфийски грациозно, так ни разу не оглянувшись и не проронив ни единого слова. В зале, в котором несколько минут назад стоял стук дерева и восторженные детские крики, воцарилась тишина.

— Пока! — прокричала Куза, вслед за Лиарой ступая на лестничные ступеньки. — До завтра.

— Добрых снов, Куз, — спокойным тоном ответил командор, после чего вновь затих. Затих лишь для того, чтобы дождаться ухода девушек, тяжело выдохнуть и тихо промолвить стенам. — Что же я делаю?

5

Уже вторую ночь семейство ласточек, свивших гнездо под самой крышей донжона, не посещали спальню Лиары.

Окна были приоткрыты, позволяя прохладному ночному воздуху, проникнуть вглубь покоев. Эта ночь была звёздной. Полная луна раскрылась на ночном небосводе, подобно лику самой Асхи. Среди эльфов ходило поверье, что именно в такие ночи, на самых далёких лесных полянах расцветают лунные розы il-ven — цветы, чья красота сопоставима только с их редкостью. Когда-то давно, на одной из таких полян, затерянной где-то в далёких восточных лесах, один эльфийский охотник задал вопрос одной друидессе. Вопрос, что определил её путь в жизни, сделав самой счастливой девушкой на свете. Вопрос, на который Лиара ответила «Да».

Годы прошли, времена изменились и теперь, та самая друидесса сидела у окна, глядя на звёздное небо и вспоминала тот самый, давно минувший момент. Вспоминала лунную поляну и того самого охотника, что подарил ей столько счастья и любви. Капли прозрачных слёз стекали по фиолетовым щекам и белыми полоскам татуировок. Они падали на каменный подоконник, разбиваясь на тысячи крохотных капель, стекали вниз, наполняя траву и почву. Зелёный пестрящий камень, обыкновенно таящийся в мифриловой темнице, ныне молчал в руке девушки. Молчал впервые за долгое время. Он не просил её идти домой и более не наполнял энергией.

Где-то позади, на мягкой постели спокойно посапывала маленькая девчушка со сплетёнными в две косы чёрно-угольными волосами.

— Прости… меня, — робко промолвила девушка, подняв взгляд к белому диску полной луны. Глаза её переполнились влагой, а душа сжалась в комок. Боль усилилась многократно.

6

Вокруг царила темнота, совершенно непроницаемая для глаза неподготовленного зрителя. Даже тусклые люминисцентные грибы, произрастающие на стенах подземных коридоров, едва ли были способны преодолеть мрак, окутавший каждый дюйм окружающего пространства. Местность питалась влажным ароматом, тяжёлым воздухом и прохладным сквозняком, завывающим в далёких тоннелях — основной симфонией этой таинственной, неисследованной среды.

Несмотря на чуждые большинству живых существ условия, многие порождения природы приняли подземные коридоры как родной дом, выстроив уникальную эко-среду, где способность выживать опиралась на несколько иные принципы, нежели в поверхностной обители. Бескрайние грибные поляны, мхи и причудливые лишайники становились главной пищей местных травоядных животных и воистину бессчётного числа мелких членистоногих и ползунов, бороздящих каменные просторы, а каждый хищник, будь то ящер или скорпикора был наделён не только обострёнными чувствами, но и необходимым умением засадных атак. В пример подземной фауне соответствовали и природные духи, обитающие в этих местах, подавляющей массой коих являлись духи земли и теней. И если первые, по большей части были поглощены собственным существованием, а разновидности троглодитов и вовсе являлись главным фактором роста подземных катакомб, то духи тьмы были порождениями куда более изощрённой сущности, а смысл их существования крайне редко сводился к понятиям, ясных для смертного разума.

Как ни парадоксально, но по мере углубления в толщу земли, существа, что должны были уменьшаться в размерах ввиду непроглядной тьмы и скудного пропитания, не редко становились всё более пугающими и монструозными. Так, животные, обитающие в дальних глубинах подземелий, такие, как гидры, подземные виверны и хрустальные пауки занимали верхнюю нишу здешних пищевых пирамид. Самым же грозным представителем подземной обители, несомненно, являлись чёрные драконы — прямые потомки Малассы, что гнездились в самых далёких глубинах подземной бездны и крайне неохотно вступали в контакт даже с последователями собственной матери.

Некогда народ безликих — наиболее таинственная и коварная раса, порождённая драконьими богами, возводила здесь города и прославляла имя Малассы. Но ныне, их место занял иной народ.

Очередной звонкий отзвук отразился в стенах подземных коридоров. Как и сотни лет назад, ониксовые стены Иш-Кол оставались главным сосредоточением активности на многие десятки миль в округе. Но в сей бессолнечный день центром эльфийской обители стала отнюдь не украшенная кристаллами кисар башня Риста-Ост, а просторы гладиаторской арены, где теневые танцовщицы мерились умениями в искусстве боевого танца, а могучие минотавры сходились в боях за право доказать мастерство и заполучить расположение высших лордов подземной обители.

Опоясанные ритуальными повязками люди-быки мерились силами с порождениями подземелий, мерились силами в столкновениях на рогах и сходились в центре арены в бескомпромиссных поединках, окропляя пространство собственной кровью. И пусть лесные эльфы отрицали подобные развлечения, воспринимая их как варварскую жестокость, их ожесточённые собратья с превеликим удовольствием взирали на преодоление, жестокий бой и то, как лезвия клинков разят плоть и мышцы.

Как и подобает традициям, кульминацию сего торжества представлял собой самый яркий поединок двух воителей, что сумели доказать не только собственное мастерство, но и право сразиться в главном поединке вечера. Первым из двух счастливчиков стал небезызвестный в стенах Иш-Кол бык по имени Ка́йтос. Будучи главным стражем одного из геронтов «Шасури» и обладателем репутации одного из самых крепких воителей в стенах подземной крепости, Кайтос заработал имя десятками кровопролитных сражений в глубинах земли и на её поверхности. Шрамы от эльфийских лотраэнов и имперских копий были надёжно спрятаны под покровом густой серой шерсти, а могучие трёхпалые руки сжимали тяжёлый молот, способный одинаково легко дробить камни и черепа. Отличительной чертой же сего воителя стали бычьи рога, необыкновенно большие изогнутые, расписанные десятками примитивных рун, благодаря коим Кайтос и получил своё прозвище — Гневорог.

Восемь футов роста и почти три центнера веса превращали Кайтоса в настоящего гиганта, способного попросту размолоть оппонентов в пыль, опираясь лишь на собственные физические данные. Однако оппонент, что противостоял Гневорогу в этот день, был далеко не так прост…

Как и годами ранее, ещё до того, как Тейн покинул Иш-Кол, а Листмур стал новой обителью тёмных эльфов, руки Тарума сжимали рукоять «Меног» — обоюдоострой секиры, превосходившей в размерах большую часть зрителей сего представления. Каждый шаг его подкованных копыт отдавался вибрацией в полотне арены, а взгляд возвышался над землёй на добрые девять футов. Едва ли во всём воинстве раздробленных кланов Игг-Шайл, присутствовал иной, столь же габаритный воитель. В отличие от собственного оппонента, чёрный минотавр не использовал нагрудников, полагаясь лишь на наплечники, нарукавники, увесистый пояс и твёрдость собственных рук. Могучая грудь вздымалась глубокими выдохами, из ноздрей валил пар, единственный рог возвышался над пространством арены, а разъярённый взгляд вглядывался в глаза того, кому предстояло противостоять нечеловеческой мощи и сокрушительным атакам «Меног».

— Последнее слово? — вплотную приблизившись к оппоненту, пробурчал Тарум.

— Победа или смерть! — фыркнул в ответ Кайтос. Как и подобает воителю рода минотавров, он не ведал понятия страха.

Чёрная морда искривилась в усмешливом оскале. Взоры минотавров направились к фигуре, что восседала в тенях, но пребывала в высшей точке театра, в центре всеобщего внимания. Латная перчатка, увенчанная пятью стальными когтями, разгладила воздух перед собой, приказывая гладиаторам разойтись. Минотавры подняли орудия и разделились по оба края арены. Тейн сжал кулак и вознёс над головой, ознаменовав начало сражения.

Столкновение началось незамедлительно. Рогатые фигуры устремились навстречу друг другу, подобно двум ожившим таранам. Громогласный отзвук от первого столкновения орудий пронёсся по сводам подземелья на сотни метров вокруг. Чудовищный удар «Меног» едва не раздробил рогатую голову, но древко молота, вырезанное из ветви энта, выдержало удар. Серый зверочеловек отступил пару шагов назад, приняв на себя ещё пару тяжёлых ударов. Кайтос ответил горизонтальной атакой с последующей попыткой насадить оппонента на рога, но Тарум без всякого труда отразил удар и провалил Гневорога. Кайтос пал на три точки опоры, но Тарум не спешил добивать. Чёрный колосс вознёс руки к вершинам, демонстрируя публике не только собственную силу, но и желание устроить зрелище. Эльфы, будучи обыкновенно сдержанной и требовательной публикой, взорвались овациями.

Да, Тарум слишком много времени провёл вдали от вотчины, но, как и в те далёкие годы он оставался местным любимцем. Как и в те годы, Тарум должен был напомнить всем, почему именно его сочли достойным называться телохранителем того, кто вёл за собой клан.

Гневорог поднялся с земли и отступил на почтительную дистанцию. Поединки на арене не были для минотавров победой любой ценой, куда важнее эти воители ценили демонстрацию силы, храбрости и стойкости. Серый бык пустил из ноздрей пар, дождался готовности оппонента и под гул с трибун устремился навстречу бою. Молот пронёсся в вертикальном ударе, задачей коего стал выставленный блок со стороны Тарума. Вышло! Кайтос надавил и сменил этаж атаки, норовя засадить тяжёлым бойком в бедро. Молот взревел, как взревел и его владелец, получив увесистый удар древком секиры. Первая кровь сего поединка окропила арену.

На сей раз Тарум не отпустил, он продолжил жестокую прямолинейную атаку, осыпая Кайтоса серией отнюдь не быстрых, но чудовищно тяжёлых ударов, каждый из которых заставлял Гневорога невольно отскакивать назад и уступать позицию. Кайтос пошатнулся, едва не став жертвой тяжелейшей атаки, нащупал позицию и атаковал с устойчивого угла. Тарум даже не моргнул. Чёрная трёхпалая ладонь уцепилась в древко молота, а твёрдый лоб врезался в макушку оппонента. Минотавры сцепились рогами в жестокой борьбе за каждый проделанный шаг. Эльфийские зрители возликовали. Со стороны гладиаторов послышался рёв — тот же рёв, что издали и десятки минотарвов, наблюдавших за побоищем. Для представителей их рода, подобный момент имел куда более сакральное значение, нежели банальное столкновение лбов.

Кайтос был силён, но даже он не мог противиться воле чёрного колосса. Тарум не уступил и единственный шаг, продолжая теснить оппонента к стенам арены. Он потянул оружие оппонента к себе и закрутил Кайтоса против часовой стрелки. На мгновение Гневорог утратил баланс, а седлом за ним утратил и своё оружие. Тарум уступил шаг, подсел и надавил с новой силой, буквально вырвав оппонента с земли. Почти восемь центнеров живого веса врезалось в покрытие арены. Ожидаемо, вся тяжесть падения пришлась на обезоруженного серого минотавра, что тут же оказался придавлен к земле тушей сородича. На сей раз Тарум не отказывал себе в удовольствии нанести тяжёлый удар. Огромный кулак проштамповал серую морду. С огромным трудом Гневорог поднялся на ноги лишь для того, чтобы Тарум схватил его за рога и вновь впечатал в землю.

— Ха-ха! — взревел чёрный колосс, вжимая голову Кайтоса в камень арены. Эльфы возликовали, наблюдая за доминацией над тем, кто доселе казался неодолимым. — Победа или смерть?! Ты сломлен! Преклони колено, если хочешь сохранить жизнь!

— Нет! — послышалось гневное мычание. — Кайтос Гневорог никогда не преклонится перед таким как ты, однорогий!

Тарум взревел. Бычьи глаза наполнились гневом. Уж чего не мог стерпеть чёрный колосс, так это неповиновения, усмешек и напоминая о собственных провалах. В одной единственной фразе Кайтоса сконцентрировались все эти пункты. Трёхпалые руки надулись венами и буграми мышц. Кайтос завопил от боли некой смесью крика и рёва быка, ведённого на скотобойню. Послышался глухой, омерзительный треск, прозвучавший в унисон с какофонией голосов и рёвом гладиаторов. Треск сменился щелчком. Поток крови окропил камень арены. Тарум возвысился над пространством, вознеся окровавленный рог, отломленный с головы безумца, что надеялся противостоять его мощи. Спустя десять лет его отсутствия, арена вновь ликовала в честь своего чемпиона.

7

— Неплохое сражение, Тарум, — прозвучал монотонный мелодичный голос из-за ухмыляющейся маски. — Абсолютная доминация в каждом аспекте схватки. Годы в Листмуре не прошли для тебя даром. Но, похоже, Гневорог всё же нашёл болевую точку?

Тейн в сопровождении телохранителя продвигался вдоль каменных коридоров кулис арены, где зализывали раны бойцы. Как и подобает повелителю клана, тёмный эльф сохранял осанку и гордый внешний вид, как и могучий чемпион, что брёл шагом позади, сжимая в руках древко «Меног» со свежей зарубкой на рукояти. Иные бойцы — его собственные сородичи, среди коих нашлось место и для разбитого, но помилованного Кайтоса, взирали на собрата с двузначными взглядами и чувствами в сердцах. В этот день Тарум доказал, что не просто так носит титул чемпиона и первого минотавра-воителя Иш-Кол. Однако какую цену мог представлять собой минотавр, для коего нужды собственного народа теряли всякое значение?

— У Гневорога слишком длинный язык! — промычал Тарум, даже не одарив взглядом сородичей. Не так часто господин снисходил до диалога со своим телохранителем и каждый раз, обыкновенно молчаливый Тарум охотно принимал расположение Тейна. — Следовало вырвать его с корнем! Ха! Теперь, у Тарума два рога! Пусть один и висит на поясе.

Украшенный примитивными рунами, окровавленный рог ныне красовался на набедренной пластине Тарума, как дополнение элемента брони и напоминание каждому минотавру о праве сильного и месте, что исходя из этого парвила, занимал Тарум.

— Хм! — раздалась едва различимая усмешка. — Забавно. Ты недалёк, Тарум и едва ли способен выстраивать долгосрочные планы, однако жестокости тебе не занимать. Этот примитивный, прямолинейный подход, несвойственный нашему народу — порой он всё же играет нам на руку. Главное, чтобы твоя агрессия и самоуверенность более не сыграли злую шутку.

— Клянусь честью, господин! Я искуплю свою ошибку! Дайте мне шанс и я приведу вам девчонку, мага и голову того орка!

— Всё ещё жаждешь реванша? Хочешь отомстить за потерянный рог и расположение повелителя? Ха-ха! — из-под маски послышалась весёлая усмешка. — Твоя недальновидность меня забавляет. Не волнуйся. У нас впереди ещё много сражений.

Между повелителем и его слугой повисла тишина. Они неспешно покинули просторы арены и ступили на пустующую улицу, очищенную от горожан слугами господина. Нет, Тейн не беспокоился о покушении на свою жизнь, но реалии подземной культуры Игг-Шайл и коварство тёмных эльфов требовали проявлять осторожность.

— Господин? — по прибытию в верхнюю палату Риста-Ост, нарушил тишину минотавр и продолжил лишь с позволения Тейна. — Скажи, когда ты прикажешь мне наказать заговорщиков?

— Ты про потуги моего верного товарища? — водрузившись на вожделенный трон подземной твердыни, промолвил Тейн. Его голос отразился тихим эхом в сводах пустующего от геронтов центрального зала. — Как я уже говорил, ты слишком прямолинеен, дабы выстраивать планы в своей воинственной голове. Я не сомневаюсь, что сир Кихал сам пожелал моего ведения. Таков он и есть — блюститель законов, искатель, что ожидаемо, обжёгся правдой. Теперь нам остаётся ждать его хода.

— Но, господин! — возмутился колосс. — Нельзя греть змею на брюхе!

— Следи за языком, Тарум! — фыркнул Тейн. На сей раз в его голосе прозвучала искра ярости, что заставила минотавра склонить голову и опустить взгляд. — Если бы сегодня ты проиграл Гневорогу, я бы не задумываясь, заменил тебя более умелым воителем. Ты — инструмент, качественная единица силы, что требует практичного использования и своевременной замены. Но Алудан… он не такой. Я знал Алудана с тех пор, когда маги Семи Городов вывели твоих предков. Мы многое прошли вместе, он слишком многое сделал для меня. Алудан не просто мой советник. Сир Кихал, возможно, единственный эльф, которого я могу называть другом. Помни об этом, Тарум, когда вновь решишь дерзнуть на его имя.

— Прошу прощения, повелитель, — великан припал на одно колено.

— Как жаль, что он не способен принять трудные решения, — доносившийся из-под маски вздох превратился в звонкую, казалось бы, неуместную усмешку. — Хах! Однажды, я едва не убил Алудана. Он всегда был моей персональной занозой, поучал меня, спорил, а в годы войны за Тарлад, принял решение, на которое не мог решиться я и потребовал увести наш народ в подземелья. Забавно, правда? Возможно, именно Алудану «Шасури» обязаны своим существованием. Принципы, Тарум. Вот, что движет Алуданом.

— Повелитель, — проронил бык. — Но, что если Алудан уйдёт и поведёт за собой других? «Шасури» утратят силу.

Впервые за последние годы слова минотавра вызвали задумчивость на сокрытом маской лице.

— В отличие от Алудана, мной движет идея, Тарум, — ответил эльф. — Возвращение Тарлада — моя цель и я ставлю её выше всяких принципов. Даже если придётся собственноручно обезглавить каждого геронта и его пособника в Иш-Кол, я сделаю это. Алудан знает это и не поставит соратников под удар.

— Но сможет ли повелитель покарать самого Кихала? — робко проронил бык. — Если ценой станет Тарлад.

— Я… я не знаю, — голос Тейна дрогнул. Постепенно его диалог с телохранителем перешёл в сумбурный монолог. — Если и и Алудан сможет предать меня, то кому вообще можно верить? Нет! Только не Алудан! Он слишком верен. Верен мне и своим принципам. Он всё поймёт, когда придёт время. Да! Так же как и всегда. Мы вместе поставим врагов на колени и ступим на свободные тропы тёмных лесов! Так предначертано. Мы вернёмся домой, какова бы не была цена.