Инженер и Апокалипсис

Глава четвертая. Инженер и подземелья.

… на поверхности слишком опасно оставаться. Было принято решение срезать через подземные системы города. А вы попробуйте голыми руками бороться против Гулливера!

Тьма рассеивалась, покорно уступая дорогу тëплому свету камня. Один шаг. Шаг другой. Кромешная тишина окутывала коридор, вызывая мерзкий звон в ушах. Радовало слух лишь собственное дыхание через противогаз и жужжание мошек вдалеке. Не такая уж и пустота. Коридор был на удивление чист от монстров, но инстинкты подсказывали, что что-то всё же здесь не так. Воздух скрывал нечто, готовящееся напасть в подходящий момент, и замахнувшись, из засады подло ударить в спину. Вонь будто от проржавевшего куска металла, вперемешку с тонким запахом крови с каждым движением вперёд усиливалась, пропитывая собой стены. Подходя к концу злополучного коридора, тревожно оглянулся, напоследок засветив помещение. Снова гробовая тишина.

Легкий скрип железа невзначай раздался спереди. На меня, извиваясь в гипнотическом танце, угрожающе надвигалась тварь с монструозным половым органом с маленькими щупальцами в районе уретры. Очевидно, разговаривать с ним было бы максимально бесполезно; это не привело б ни к чему, кроме потери дорогого времени. Всё приходилось делать на скорую руку.

Большой вопрос вызывал живот, в коем словно находилось что-то трепыхающееся, но что — разглядеть в полумраке не получалось. Разворачиваться и идти назад слишком поздно, да и никто не выдержал ещё хотя бы часа на ногах. За отдых приходилось бороться, увы.

Ориентироваться было тяжело, однако светящиеся красные глаза предательски горели, выдавая своего носителя под прозвищем «Хантер». Замахнувшись, сделал выпад вперёд и со всех сил рубанул мерзкое отродье по ноге. Нерадивый охотник не издал ни звука, но заметно покосился, потеряв одну из точек опоры. Похоже, физическую боль ощущать не мог от природы. На секунду запнулся и замешкался, желая успокоиться да отдышаться. Головная боль и легкая усталость частично брало своё, делая меня уязвимым в бою; совсем не так, как месяцами ранее. Выживание давалось значительно тяжелее, чем на планете, ибо здесь одному приходилось стоять против тысячи недругов, не рассчитывая на поддержку кого-то, которого в помине и не было. Ведь один — явно не число войска. Резко и проворно замахнувшись, хантер саданул меня по кисти, оставив глубокий порез, истекающий кровью.

Медленно обойдя существо сзади, параллельно уклоняясь от встречных выпадов (благо эти неуклюжие создания не наделены человеческим разумом), располосовал тому руку, отразив и безбоязненно добавив несколько ударов. Пока беременный хантер, пытавшись атаковать оставшейся рукой, осторожно приготовился, да в прыжке отсек следующую конечность. Желая закончить мерзкое дело, развернулся и нацелился, синхронизируя движения врага. Одним махом рассек шею, отломившуюся с характерным треском. Голова отлетела, комично да грациозно проделав путь от одного угла комнаты в другую, звонко ударившись об стену.

Выдохнул, вытерев мокрый лоб и опершись на раздвигающийся дверной проем. Черт, тяжело, очень тяжело, с такими стычками долго не протяну.

Но это было не всё. Тело покачнулось, и из живота его с воплями выползла уродливая тварь, отдаленно напоминающая маленького ребёнка с влагалищами вместо глаз и рта. Лицо перекосило в подобии гримасы, освещаемой угасающей энергетической лампой. Еще большая гадость, чем его недавно умерший родитель. Шагая в моём направлении, лепетал нечто на собственном языке, размахивая острым предметом, неясно как появившимся у младенца. Замахнувшись песочной ручкой, тот уже готовился напасть, однако моментально был перехвачен.

Перегруппировался, накинувшись и наугад взмахнув ножом. Отрезал отродью руку, сжимающую оружие.

Уродливый ребёнок расплакался и отскочил, лёгким ударом орудия по ногам повалив его. Существо снова протяжно и жалобно завопило, будто стараясь оглушить или позвать на помощь. Не мешкая, отчаянно добил его, замахиваясь уже из последних сил. Едва не упал вместе с эмбрионом, удержавшись в последний момент. Младенец заглох, и теперь бездыханно лежал в центре коридора, не подавая признаков жизни.

Прошло несколько секунд после незапланированной битвы. Надо разобраться сначала с кистью.

А вот эти уродцы буквально сбежали из творчества душевнобольного человека.

Ладно, пёс с ними.

Свернув налево, в обычном ритме дошел до заброшенной комнатушки.

А может быть, здесь все-таки кроется подвох? Нет уж, лишний раз рисковать не решался. Пожалуй, надо бы отступить.

Стоило сделать шаг назад перед открытием двери, как подкравшийся сбоку терзатель с громким воплем вскочил и ринулся ко мне. Считал, что готов к резкому нападению, но в итоге гадина все равно застала меня врасплох, а неутихающая головная боль из-за травителя подарила нападающему бесшумность. Раньше, чем успел нанести контрудар, та сбила с ног. Крепко приложившись затылком об пол, на пару мгновений выпал из реальности — и за это поплатился боксерским ударом кулака в нос. Пошла кровь. Выплюнул зуб, но закрытый ОЗК-М не позволил ему пролететь далеко. Сумбура добавила неожиданно запустившаяся от удара эрекция чудища с тремя эрегированными пенисами.

Успел почти в отчаянии подумать о моей незавидной судьбе в случае проигрыша в потасовке, отводя в сторону вражеский кулак. Терзатель, продолжая издавать гортанные вопли, вцепился ручонкой. Видеть гниющую перекошенную морду в нескольких сантиметрах от себя было жутко и отвратительно. Еще миг — и зубы монстра впились в плечо.

В этот же момент вслепую применил армейский нож — его, к счастью, не выронил при падении, — и ударил тварь наотмашь. Короткая, но широкая линия глубоко поранила глаза. Эта штука намного острее хирургического скальпеля. Терзатель взвыл сквозь зубы, но не отпустил меня. Вторым взмахом полоснул харю, и наконец-то сумел стряхнуть врага с себя. Терзатель, шлепнувшись на пол, протестующе дернулся, будучи слепым бился в муках, но, проворно вскочив на ноги, с силой опустил на его голову ботинок. Как ни странно, это подействовало после нескольких десятков попыток — осколки черепа вперемежку с бурой слизью брызнули в стороны, и тварь наконец-то угомонилась.

Хорошим это не закончится.

Позже слегка омшелые стены той комнаты вызывали приятные эмоции, напоминая о жизни, а точнее о самых примитивных ее формах, все еще имеющих место быть. Перед входом стоял стол и шкаф, пыльные и абсолютно пустые, будто обчищенные прошлым остановившимся здесь сотрудником во имя поисков хоть чего-то полезного, если таковые бывали. Кровать стояла с краю от стены, криво застланная тряпкой и накрытая подушкой, наверное повидавшей настолько многое, что никому и не снилось. Ощущался легкий запах плесени и спор, издалека походивший на аромат после длительного проливного дождя. Здесь было по-своему уютно. Пожалуй, единственное место, где подкрадывающаяся опасность сходила на нет, и никто не планировал убить. Свобода. За столь недолгое время в подземной тюрьме и забыл, каково это — сидеть и отдыхать, не беспокоясь ни о чем вокруг.

Отложив сумку с вещами, сел на кровать. Рука отдавала ноющей болью и немного опухла. Судорожно принялся искать флакон, но тут призадумался, вытащив из сумки необходимые компоненты для грядущей манипуляции. Воды для мытья рук нет, зато есть санитайзер. Далее: развернул упаковку со стерильными перчатками, отвернул край первой перчатки наружу, держа за внутреннюю часть перчатки; держа перчатку большим и указательным пальцами одной руки за отворот манжеты изнутри, собрал пальцы второй руки вместе, ввел руку в перчатку, разомкнул пальцы и натянул перчатку на руку. Рана промыта раствором модифицированным хлоргексидином (0,5%), кожа вокруг раны обработана антисептиком. Накладывал бинт снизу вверх, разматывая правой рукой, а левой придерживая повязку и расправляя ходы бинта, конечности перебинтованы с периферии, оставляя свободными кончики неповрежденных пальцев. Сделал туго, чтобы не нарушалось кровообращение в поврежденной части тела, но не слишком слабо, иначе она сползет. Повезло хоть в чем-то: наплечник взял на себя удар.

Стало легче морально, хоть силы были невозможно далеки от возвращения. Закрыл глаза и запрокинул голову назад, оперев её на стену, прислушиваясь к собственным последним отголоскам разума.

Полез в другую сумку искать припасы съестного. Под руку попал лишь тот самый хлеб с плесенью и маленький кусочек салями, коим не наелся б даже трехгодичный ребенок.

На теле начали выступать новые шрамы, а под глазами, скрываемые противогазом, появились черные круги. Новый образ жизни убивал не жалея, успел даже морально постареть и осунуться за время всего похождения.

Разорвал ломтик на две части, одну из них оставил на трапезу попозже, а другую съев сразу. Сухой, невкусный кусок мяса чуть не застрял в горле, вызвав резкий кашель.

Без какого-либо удовольствия проглотил вторую часть. Принялся отрывать от хлеба пораженные плесенью кусочки, и когда закончил, выяснилось, что от того осталось чуть меньше половины буханки. Недолго думая, уничтожил и остатки мякиша, после чего ноша заметно полегчала.

Полез за бутылкой воды, однако открыв еë, лишь убедился что там не осталось ничего, кроме последней капли, звучно упавшей на пол.

Воцарилась звонкая тишина, не нарушаемая никем и ничем. Безмолвие уже значительно приелась после изнуряющих путешествий по комплексу, где нависая, сопровождала каждый шаг.

Меня клонит в сон.

Сон. Время замедлялось, что шло только на пользу. Голод перестал докучать, и сама Смерть ушла далеко на задний план, оставшись где-то вдалеке, опозоренная и осмеянная. Враждебность вокруг утихла, и о ней так и вовсе не вспоминали. Воцарился лишь приятный покой, которого не видал и жаждали уже несколько часов. Будто дома, на кровати, с подушкой. Измученный потихоньку приходил себя; на лице разглаживались тусклые морщины, появившиеся вследствие постоянной усталости, бледность сходила на нет, возвращая привычный здоровый вид. Становился свежее и ярче, словно цветы во время весеннего пиршества солнца, прекращая сливаться с гиблой реальностью. Сны проносились самые разнообразные, несущие в себе поразительную, греющую душу размеренность; в грезах не было ни капли страданий, неприятностей или кошмара; лишь чистая природа, не оскверненная грубыми людскими руками, живой ветер, развевающий непослушные волосы и нежно-голубое небо, вздымающиеся ввысь пушистые облака. С детской невинностью хотелось окунуться в них и улететь как можно дальше от пробуждения, реальности, поджидающей, как кровожадный убийца из дальнего угла. Хотелось жить, чтобы хотя бы почаще созерцать такие сны, наполненные примитивными, но родными сердцу вещами.

Тягостная реальность вновь захлестнула меня, надоевшая собственным существованием. Большую часть ненужных вещей оставил в той же комнате, не планируя возвращаться. В глубине сознания нашептывала интуиция, что почему-то это было последней возможностью нормально поспать. Возможно, ощущение бодрости застыло в теле и не из-за сладкого, долгого отдыха. Оно являлось ликованием организма, предвкушающего долгожданное избавление. Эта мысль врезалась в ноющую голову. До сих пор болит.

Плесневелая тьма вновь слепила глаза, омывая своими лучами всё, до чего могло дотянуться. Снова направился к пустующей площадке под возобновившийся звон и гогот полупрозрачных шатких стен, готовых рухнуть на голову в любой момент. Трудно сказать, были ли эти звуки плодом галлюцинаций или же раздавались на самом деле, жалким образом имитируя жизнь. Местечко теперь возвышался над головой. Величественный, неповторимый, но вместе с этим вызывающий жестокое омерзение. От него и от статуй отцам невыговариваемых вслух естественных наук веяло тревогой, будто изображенные на них тотчас оживут и бросятся следом, но движения не происходило. Второе место по расположенности внушало чуть больше доверия, чем первое. Подойдя к назначенному участку, с надеждой прильнул к полу и постучал по ней несколько раз; не раздалось ни намека на свободное пространство внутри.

Чем дальше простирались коридоры первого яруса, тем в них становилось холоднее. На полу появились огромные провалы, из которых веяло сыростью и смрадом, а в переходах с подвесными мостиками легко можно было заблудиться. Эти островки сомнительной поверхности были абсолютно одинаковыми, как и неровные стены, от которых многократно отражались, завихряясь, чей-то вой и хлопанье крыльев других обитателей. В итоге, шедший полной уверенностью в выбранном направлении, встретился со стеной, уходящей далеко в обе стороны без единого просвета, и вынужден был повернуть назад. Считал про себя все повороты, что делал, начиная от первой статуи, но идти приходилось быстро, дабы не мерзнуть и экономить энергию, и в какой-то момент все-таки сбился, — очередной проход между отвесами завел в тупик.

Ссутулился, обхватив себя руками, и с более, чем обычно, мрачным лицом разглядывала глубокую расселину, наполовину скрытую светящейся колонной. Это место странным образом казалось одновременно опасным и безопасным, чувствовал себя загнанным — и надежно укрытым, и уже готов был предложить остановиться здесь ненадолго, но надо обязательно продолжать свой путь.

Как это вообще получилось, неплохо же овладел навыками ориентирования в учебке? Но ответ на свой вопрос настиг меня моментально: нас учили ориентироваться по небесным светилам, звукам и запахам, что приносит ветер, по растениям и звериным тропам. И что из этого здесь есть и может мне помочь? Ни-че-го.

Энергетическая лампа вскоре потухла, сделав серые коридоры еще темнее и безвременнее. Длинные невидимые руки промозглой сырости проникли в расселину, стремились опутать, вынуждая подобраться и сжаться посильнее. Последовал по примеру старой памяти, обняв согнутые колени, и вдруг метнулся тревожным взглядом в пустоту, раздумывая дальнейший план действий.

Облизывая иссохшие губы, встаю на ноги, иду дальше.

Устало поднимаю взгляд от потрескавшейся пыльной мостовой, выделанной кровью, и останавливаюсь. Смотрю на яму, находящуюся передо мной и простирающуюся по всей ширине тропы, делаю небольшой шаг вперёд, дабы была возможность заглянуть туда, оценить глубину или хотя бы убедиться в том, что дна не видать.

Всматриваюсь в бездну; грунт по краям неестественно-синий. Хотя кто знает, что для этих мест естественно, а что нет? Было бы всё таким же, попади, например, до происшествия на станции? Возможно, внешний вид самого места кардинально изменился из-за отрешенности обывателей от остального, человеческого мира. Замечаю небольшой выступ, но никак не могу определить расстояние до него. Возможно, это игры разума, а может, зрение начало подводить… спустя столько лет насилия надо мной в виде чтения сутками напролёт и медицинского энциклопедиата, к слову, часто в темноте, что явно не способствовало здоровью моих глаз.

Ступаю ещё ближе к краю, выставляя в сторону и вторую руку, чтобы удобнее было держать равновесие. Меньше всего хотелось провалиться вниз, туда, в неизведанную глубь.

Резко в прямую спину прилетает чья-то ладонь, и мигом теряю равновесие, а в глазах темнеет. Крепкие ноги нелепо шатаются, пытаясь сбалансировать, и, всё-таки не выдержав, соскальзываю с краю. Сердце замирает. Пару секунд омываюсь застоявшимся воздухом с ног до головы, перед глазами пролетают обрывки жизни, слишком неприятные и мерзкие, чтобы вглядывался в них. К счастью, подготовка элитных солдат не прошла мимо меня: обхватил голову руками, сведя локти перед лицом и сцепив ладони на затылке, полусогнутые в коленях ноги и расслабленные мышцы ждут своего мучительного мгновения.

Первый удар. Бок пошел под расход. Горло резко сжимается, а всё тело тотчас немеет. Голова гудит, раскалывается. Кажется, начинаю задыхаться.

Воздух набирается в легкие с большим трудом, из-за чего паника стремительно растёт. Как будто вокруг и нет ничего, что можно было вдохнуть, вследствие чего лёгкие только беспорядочно сжимались, стараясь вырвать, выхватить хотя бы каплю воздуха. Выгибаюсь в спине естественно, что, вопреки всему случившимся, было уже хорошим знаком, так как тело само по своей природе было закаленным, собирался вскочить на ноги, однако как только приподнимался на локтях, чувствую терпимую болезненность в ноге.

Чувствую присутствие кого-то.

И им оказался резко спустившийся ко терзатель! Вот и виновник!

И снова сокрушительные удары понеслись один за другим. Терзатель не давал продыху. Блоки только расходовали выносливость и, казалось, не защищали. «Первый раунд» с ним выстоял еле-еле. За малым не отправился в нокдаун, а потом и в нокаут.

«Во втором раунде» чувствовал себя уже более уверенным и даже нанес пару легких увечий. Терзатель неугомонно кричит на меня. Монстр был неумолим, пару ссадин и несколько капель крови ничуть не ослабили его.

Считанные секунды и бой вновь начался. Пытался пробить первым, но тут же ушел в блок от нападения терзателя. Удар за ударом стал пропускать безудержные атаки соперника. Отошел, нелепо кружил по «рингу» на здоровой ноге, стараясь немного вымотать оппонента, который опять сделал несколько выпадов. Старался действовать так, как учили меня — сначала вымотать, потом найти слабые места и бить туда, слабые места есть у всех, даже у самых сильных. Все-таки решился на несколько вполне удачных выпадов, которые монстр заблокировал, однако тут следовало отдать должное моему опыту и умению наперед предугадывать действия своего соперника с низким коэффициентом интеллекта и предсказуемыми ходами.

Бой продолжался еще какое-то время, стремились нанести друг другу серьезные повреждения. Несколько точных ударов, максимально болезненная для меня подсечка, потом удачная попытка побега от захвата — мог похвастаться тем, что в критической ситуации быстро учился, а еще сам по себе старался быть довольно шустрым, и мне каким-то образом удавалось уйти от ударов терзателя быстрее, чем тот их наносил. В какой-то момент тварь на мгновение растерялась, чем воспользовался, применив армейский нож, но и это не выбило его из колеи, и он быстро вернулся на позицию, начиная методично контратаковать и окончательно истощать мой запас сил.

Еще несколько взмахов сталью, правильный удар здоровой ногой в оголенные половые органы, и недруг оказался на земле.

Я был на грани жизни и смерти, чуть не сыграл в ящик!

Проблем меньше не стало. Голова из-за незапланированной встречи с травителем продолжает гудеть. Нужно предпринять меры.

Скуля и кряхтя, опираясь на крепкие руки, с трудом отползаю к краю отступа, подальше от места, куда, вероятно, будут прыгать потенциальные враги. Обессиленно расслабил тело, лишь бы перестать снова тревожить искалеченную психику и утихомирить болезненность по всему телу.