Иннокентий 2

Глава 18 Зимние этюды

Командировка в Арктику была как нельзя кстати. Зимние фоторепортажи выполняют в марте или апреле, когда настоящая суровая арктическая зима позади. Да и что прикажете делать здесь фотокорреспонденту полярной ночью, когда морозы за пятьдесят. И они скорее убьют напрочь казенный фотоаппарат и пленку, чем у тебя получится снять репортаж. Поэтому полярная зима на снимках — это практически весна, когда достаточно солнца, а градусник днем не падает за отметку минус двадцать.

Низко висящее над горизонтом яркое солнце пригревало, хоть загорай! В меховой куртке с капюшоном, меховых штанах и шапке, на ногах пимы, выданные работниками станции, Кеша даже вспотел, пока сюда дополз.

Он выбрал удобное место среди вздыбившихся торосов на берегу, чтобы сделать общий снимок затерянного в сугробах Заполярья поселка, который расположился в устье реки, впадающей в Северный Ледовитый океан. Иннокентий не мог понять, зачем люди живут в таких экстремальных условиях, где банальный поход в туалет становится целым испытанием. Да, он не был избалован жизнью, вырос в маленьком городишке «с ограниченными удобствами», но всему есть предел.

Чу! Вроде впереди что-то промелькнуло. Васечкин замер, внимательно вглядываясь вдаль: как будто кусок льда передвинулся сам собой.

— Твою ж мень!

Иннокентий нырнул за торос и замер. Еще бы. Куском «льда» оказался медвежонок. Пусть он сам и не представляет никакой опасности, но вряд ли медвежий детеныш здесь один. Где-то рядом обязательно бродит его мамаша. И даже такой здоровяк, как Васечкин для нее лишь потенциальный корм. Кеша прислушался и осторожно выглянул из укрытия. Сейчас медвежонок предстал во всей красе. Принюхиваясь к воздуху, он повернулся к фотографу боком.

«Такой кадр уходит!»

Руки уже сами скручивали штатный объектив, а затем тихой сапой поползли в карман за телевиком. В этот раз его снабдили по полной программе. PRAKTICA LС и набор цейссовских и советских линз, плюс фильтры. Черно-белые снимки без них фотографировать в ледяной пустыне невозможно. Оранжевый, желто-зеленый и даже красный. Васечкин использовал их все для затенения неба и выявления фактуры. Этот фотоаппарат из ГДР имел ламельный затвор с вертикальным ходом металлических шторок, не хуже, чем у японцев. Он к тому же позволял сократить выдержку синхронизации до 1/125 секунды, обеспечивая «заполняющую» вспышку при дневном освещении. Из будущего Иннокентий отлично знал, как на самом деле это важно для репортера.

Буквы LC обозначали заобъективное измерение экспозиции при полностью открытой диафрагме, и именно это делало камеру невероятно удобной для фотографа. Не нужно было каждый раз нажимать на рычаг и сравнивать показатели. Не автомат, но съемку упрощает здорово. Набор объективов, правда, подкачал. Из фирменных имелся лишь штатный Carl Zeiss Jena Tessar 50 mm f2.8 и портретник Pentacon 135, 2,8. Для широкого угла и в качестве телеобъектива пришлось взять отечественные Мир и Юпитер. Благо резьба М 42 у них была одна.

Когда Кеша узнал, что его посылают в такое экзотическое место, приобрел по блату для себя три пленки ОРВО. Благо Игорь, муж незабвенной Зинаиды увлекался фотографией и на этой почве они немного сошлись. Иннокентий помогал советами, Игорек по своим каналам доставал дефицит. Недовольной оставалась лишь Зина, обойденная вниманием ТАСС-овского ловеласа. Вообще, странноватая семейка. Но это их жизнь, а Васечкин не местком, чтобы в нее лезть.

Сейчас, как назло, у него в камере установлена слайдовая пленка.

И потому крайне необходимо как можно точнее установить выдержку. Не факт, что удастся сделать много дублей. Слайдовая пленка весьма чувствительна к экспозиции. Учитывая, что кругом снег и сероватое небо, экспонометр безбожно врет. И еще желательно дать слайдам «передера» в одну треть. Это Кеша узнал от старожилов ТАСС, опыт которых он старался перенять с полунамека. Хотя, как любого «новобранца» держали его с осени до самой весны в «черном теле». Судьба.

Есть! Наводка на резкость, кадр. Меняем диафрагму, еще кадр, и так еще несколько раз.

«А-а-а-а-а!»

В видоискателе показалась огромная голова. Кеша рефлекторно сделал еще пяток кадров, затем сработал инстинкт самосохранения, и он нырнул вниз.

«Только не бежать!»

Белые медведи отличные бегуны, нагонят и пощады не будет. Достаточно одного удара лапой, чтобы еще заезжий столичный фотокор стал жертвой арктического зверя. Даже с огнестрелом в близкой схватке нет шанса. Бить мишку надо издалека и из чего-то как можно более мощного. Как поморы раньше ходили на белых медведей с одной рогатиной? Уму непостижимо. Вот были же в то время богатыри! Не то что нынешнее племя.

Иннокентий на карачках прополз к краю торосов и осторожно выглянул. Медведица принюхивалась, пытаясь учуять потный кусок мяса, но ветер дул с моря. И она нехотя повернулась туда, надеясь в одной из полыней поймать добычу. Свежий ветер ломил припой, и льды в море расходились. Незадачливый фотокор сделал еще несколько кадров, сняв виляющую задницу медведицы. Малыш рядом с ней казался таким крошечным.

Со стороны поселка раздался усиливающийся по мере приближения тарахтящий звук, Васечкин вынырнул на склон и замахал руками. Вскоре рядом с ним притормозил снегоход.

— Быстрее валим отсюда! — зубы Кеши выбивали дрожь.

Внезапно накатило осознание опасности и жуткий страх притупил все иные чувства.

— Чего случилось?

— Медведица там!

— Поехали!

Ненец с поселка не стал задавать лишних вопросов и сразу втопил газу. «Буран» никакой мишка не догонит.

— С крещеньицем!

Начальник станции Павел Дибров в толстом свитере, с бородой и курительной трубкой во рту, выглядевший настоящим «арктическим волком» протягивал ему кружку.

— Это что? — с опасением спросил Иннокентий, рассматривая мутноватую жидкость.

— Шило! — круглолицый рыжий весельчак Сидоров заржал и выставил на стол немудреную снедь. Гречневую кашу с тушеной олениной. Отдельно в тарелке лежала свежая строганина из рыбы. Её оставалось лишь макнуть в соль и запихнуть в рот.

— Это что такое?

— Вот ты, новичок, сразу палишься. Это спирт, что выдается для технических нужд.

— Так он же не питьевой!

— Эх, мил человек, чему тебя только в школе учили? Температура замерзания всякой дряни выше, чем спирта.

— То есть вы его очищаете морозом?

— Правильно мыслишь! Самое простое лить бодягу по железному ломику, вся фигня на нем замерзает, а вниз уже сливается, считай чистый спирт. Вот его и мешаем с водой, затем травок и ягод добавляем. Будем!

— Ага!

Первая кружка хорошо пошла, погашая бурлящий в крови адреналин.

— Вставай, Кеша. Кеша, вставай!

— А?!

Иннокентий открыл глаза и увидел склонившегося над ним незнакомого узкоглазого человека.

— Кеша, вертолет прилетел. Собирайся быстрее.

— Куда, зачем?

— Так ты же вчера хотел увидеть ненецкую свадьбу?

— Чего? — просипел Кеша, пытаясь обнаружить в памяти хоть какие-то воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи.

Всё тело болело. Васечкин посмотрел на кулаки, осторожно потрогал челюсть, проверил языком зубы.

«Слава Перуну, вчера не дрался. Чего ж тогда? Просто нажрался? Нервы?»

— Так ты летишь?

— А почему бы и нет?

Самолет на материк будет через три дня. Время есть. Гулять по снежным торосам расхотелось. Надо дать радиограмму, что все в порядке и свободен. Делов-то!

— Одевайся! — поторопил его узкоглазый и вышел.

Перед тем, как натянуть на себя «меховые латы», Кеша успел облегчиться, протереть глаза теплой водичкой и наполнить термос кофе. Хотелось принять душ и похмелиться, но он отбросил подальше мысли об этих излишках цивилизованного человека и принялся тщательно облачаться в пахнущую зверем и потом меховую одежду.

В радиорубке Сидоров был на посту и в хорошем настроении, поэтому проблем с отправкой весточки на материк не возникло.

Радист поднял мятую рожу с заметными следами вчерашней вечеринки и поинтересовался:

— Ты где такие песни слышал, Кеша. Слова дашь?

«Врата ада, опять я пел?»

Точно! Пальцы сбиты. Вот незадача, как выпьет, Васечкин тянется к гитаре и поет песни Петрова из будущего. Эх, как-нибудь попадет Кеша из-за своих песенок в лихие неприятности.

— Тебя где носит? Взлетаем!

Вертолет уже раскручивал лопасти, потому фотокор из столицы поспешил за председателем оленеводческого колхоза «Красное Заполярье» Тимофеем Вылко. Иннокентий все никак не мог привыкнуть к тому, что так похожие на азиатов люди носят исконно русские имена. Матерящийся вертолетчик пропихнул Кешу внутрь, тот быстро нашел место среди тюков и ящиков и достал термос.

В вертолете Васечкин летел впервые. Неимоверно шумно, громко и некомфортно. Как ни странно, но после пары глотков кофе его склонило в сон. Очнулся он после посадки. Винты еще вращались, но кто-то уже подтаскивал груз к распахнутой двери. Кеша сидел на проходе и чтобы не мешать разгрузке, подключился к работе. После сна в неудобной позе тело слегка затекло, так что перетаскивание тюков и ящиков оказалось неплохой разминкой. Кеша заметил, как одобрительно посмотрели на него члены экипажа и с удвоенным азартом принялся в одиночку выкидывать из салона пятидесятикилограммовые мешки, которые тут же подхватывали пара местных мужичков. Они с уважением переглядывались и одобрительно покрякивали, когда Кеша выбрасывал очередной тяжелый груз словно небольшой пакетик.

«Так-то, знай наших!»

Расставленные в каком-то хаотическом порядке чумы, поселком или деревней назвать было сложно. Казалось, что каждый хозяин выбирал место для установки временного жилища по принципу «мне здесь хочется», вот и получилось такое нагромождение. В стороне стояли оленьи упряжки и снегоходы. И непонятно чего было больше.

На стойбище готовились к празднику, и это было заметно по суетящимся женщинам, снующим туда-сюда детям и стоящим в стороне с умным видом взрослых мужчин в меховых малицах. Все щурились от солнца, или это у них всегда такое выражение лица? В этом кажущемся хаосе чувствовалась общая слаженность и мощная движущая сила. Пахло дымом, жареным мясом и свежей выпечкой.

К Кеше подошел заботливый Вылко и повел его в большой чум, где у очага суетились молодые женщины. Пахло вареным мясом, соленой рыбой и протухшим жиром.

Вылко указал Кеше на выгороженное занавеской место в чуме.

— Располагайся здесь.

Иннокентий, ловя на себе любопытные взгляды, положил свои вещи, снял верхнюю одежду и ему тут же сунули в руки миску с густым, наваристым бульоном.

— Угощайся! До вечера еще далеко.

Бульон на его вкус был пресноватым, не хватало привычных специй, но сытным. Молоденькая ненка поднесла ему кружку с чаем, в котором плавал жир, и деревянную подставку с выложенными на ней «вкусностями» — рыба сушеная, соленая и вездесущая строганина.

Кеша такое ещё не пробовал, но в знак благодарности немного отхлебнул.

«А ничего!»

Только выпил кружку, как, ему тут же налили вторую. Третья шла уже тяжело.

— Паря, ты, как напьёшься, кружку переверни. А то наливать будут бесконечно, — раздался тихий девичий шепот.

С трудом осилив третью порцию чая Васечкин так быстро перевернул кружку, что девушки прыснули.

После такого пиршества ему больше всего хотелось закрыть глаза и вздремнуть, но пора и честь знать. В конце концов, он приехал сюда работать! Одевшись и достав технику, приезжий фотокор вывалился наружу. А там уже вовсю шла движуха. Взрослые с важным видом стояли отдельно, а молодежь затеяла какие-то непонятные игры. Такие кадры точно пригодятся! Оленьи повозки были запряжены в импровизированный поезд, а молодежь с гиканьем и уханьем пыталась запрыгнуть на него и удержаться. Дальше дюжие молодцы перетягивали палки, кидали в мишени топорики, прыгали через нарты, метали арканы. В стороне стоял жених и одетая только в синее невеста. Почему-то они были очень серьёзными.

Солнце то и дело скрывалось за густыми, низко летящими тучами.

Для съемки приходилось учитывать многие факторы. Направление освещения, его яркость, какой объектив стоит на камере, и еще при этом вручную наводить резкость и менять линзы. Две плёнки Кеша отснял моментально, хотя снимать было сложно. Это вам не автомат! Как все-таки удобно делать фоторепортажи в будущем!

Васечкин с лёгкой завистью вспомнил, что видел в ТАСС опытных корреспондентов, увешанных импортной техникой фирмы Никон. Там и более продвинутые ТТЛ системы, набор линз шире, даже имеются моторчики для пленки и большая кассета, куда влезает нарезанная пленка в 250 кадров. Очень удобно в спортивной съемке. Но импорт еще заслужить надо.

В принципе и его «Практика» весьма недурственный аппарат. Да и пленку Кеша использует не самую простую А2-Ш. Она чувствительностью на 320 единиц, но можно экспонировать, как более меньшую. Тут дело в хитрой проявке. А2-Ш более мелкозернистая, дающая множество деталей и с большим динамическим диапазоном, чем стандартная фабричная. Так что грех жаловаться!

— Идем.

Кто-то настойчиво тянул Кешу за рукав. Он оглянулся, это была та самая девчонка из чума, что дала ему совет. Девчуля была ниже его на полторы головы, с круглым кукольным личиком смотрелась анимешно.

— Куда ты меня тащишь?

— Быстрее! Самое интересное пропустишь, — настаивала девчонка.

— Ты, вообще кто? — Кеша присел и начал перематывать пленку, раздумывая, вставлять ли последнюю слайдовую.

— Наташа.

— И что тебе надо Наташа?

— Сейчас жених пойдет ловить оленя, затем они пойдут праздновать в чум.

Иннокентий обернулся. Смешливая девчонка смотрела ему прямо в глаза. «А она миленькая!»

— Пойдем, покажешь. Раз ты все тут знаешь. Живешь здесь?

— Нет, на свадьбу приехала, — засмеялась Наташа. — Я в городе учусь.

— В каком классе?

Она снова захихикала.

— Ты меня считаешь такой маленькой? Я на учителя в педе готовлюсь. Скоро заканчиваю.

Кеша покачал головой. Да хрен их разберешь! Все маленькие, миниатюрные и на одно лицо.

— А тут кто у тебя?

— Так, младшая сестра замуж выходит. Чего так торопится? Не знаю. Давай быстрее, уже начинается.

Дальнейшее действо полностью увлекло Иннокентия. Он снимал, как жених лично заарканил выбранного заранее быка, так называли здесь крупного самца-оленя, как пойманному животному хитро замотали шею, прошептали заклинания, и какой-то ненец ловко перерезал горло. Кровь хлынула в подготовленный заранее сосуд.

Инокентий остановился лишь тогда, когда после черно-белой закончилась и слайдовая пленка.

«На сегодня, пожалуй, хватит!»

— Ну как вам тут?

Кеша обернулся и увидел местных старейшин во главе с Тимофеем, которые подошли к поближе и с любопытством наблюдали за его работой.

— Очень интересно. Спасибо.

Один из ненцев с длинными усами кивнул в сторону висящего на шее фотоаппарата.

— Напечатаете нас в прессе?

— Обязательно.

Тимофей подвел гостя к стаду.

— Мы перевыполнили план по сдаче мяса. Тоже отметьте в статье, пожалуйста.

— Обязательно!

В Кеше проснулся профессиональный репортер. Он достал из внутреннего кармана блокнот и сделал несколько пометок. Надо же как-то описать действо и совершить реверанс в сторону ударного социалистического труда.

Иннокентий из будущего понимал суть нынешней пропаганды. Вылко и старейшины тут же оживились и засыпали приезжего репортера цифрами. Как понял гость, это и были члены правления колхоза. Ну тогда и проще. Зарядив очередную пленку, он сделал групповой портрет самых важных ненцев и несколько отдельных в стиле «Ударник труда смотрит в сторону восхождения зари коммунизма». Эту фишку Кеша стырил у здешних репортеров. Они частенько снимали именно так. Как будто близнецы выходили в газеты снимки передовиков и трудовиков.

— Не хочешь сам поймать олешка?

Вылко гостеприимно держал в руках волосяной аркан. На гостя хитро посматривали аксакалы и молодежь.

«Да ну на фиг! Посмеяться надо мной вздумали?»

— Можно валить только таким Макаром?

— Можешь иначе? — решил поддеть столичного гостя ехидный усач.

— А чего нет!

Иннокентий подошел к стоявшему неподалеку смирному бычку и зарядил ему со всей дури в лоб кулаком. Олень постоял секунду и завалился набок.

«Театральная пауза!»

После этого финта Кешу принялись разглядывать и осторожно обходить бочком. «Богатырь!» — шептались стоявшие неподалеку женки.

Оказывается, для обряда «Уроним в лужу гостя» уже собрались желающие поучаствовать. В итоге по уши в дерьме оказались они.

А вот дальнейшее поразило Кешу до глубины души. Усач достал нож с берестяной рукоятью, наклонился и ловким движением всадил в шею поверженного бычка. Через пару минут Иннокентию торжественно преподнесли чашу с дымящимся напитком.

«Э…это же кровь!»

Деваться было некуда. Он прибил олешка, ему и пить чашу до дна.

«А ничего вроде. С такими темпами скоро упырем стану. А что? Урок завалил, кровь пью. Чего еще надо?»

Кеша запоздало подумал, не зацепил ли он каких-нибудь паразитов. Позже вспомнил, что ему рассказывали на станции о таком местном обычае. Свежая кровь — это средство от авитаминоза. Её можно смело пить. Ненцы еще любят полусырое мясо. Вон какие зубы у всех. Ну да, лимоны тут не растут, как и капуста.

Иннокентий обернулся и поймал на себе насмешливый взгляд Наташки.

Народ загомонил и гостя потащили дальше. Только вот отношение к нему сменилось, как будто его приняли в большую тесную семью. Жених и невеста уже стоят возле чума, и шаман их чем-то окуривал.

Вот такая вот социалистическая действительность. Председатель колхоза и шаман рядом.

— Пошли водку пить, и мясо есть, — засмеялся усач. — Ты настоящий мужик!

— Мясо — это хорошо, — залыбился Кеша.

Классная все-таки у него работа!