Иннокентий 2

Глава 20 МЧС не приедет и не позвонит

Спальное место в чуме огорожено меховым пологом. Получается такая импровизированная палатка, отделенная от остального пространства. Внутрь ставится жировик и его тепла хватает, чтобы спать практически голышом, чем Иннокентий с Наташей и воспользовался. Они самозабвенно целенаправленно двигались сообразно плоскости земной поверхности и друг друга, поэтому не заметили, когда вход в чум приоткрылся и не сразу услышали окрик молодого помощника Тыко Вылки Михаила:

— Хорош барагозить, Кеша-сядеэю. Нас ждут в соседнем колхозе.

Васечкин слегка притормозил и посмотрел на улыбающуюся Наталью. Ей явно не хотелось заканчивать увлекательный процесс «обмена жидкостью» с крупным во всех смыслах мужчиной.

— Погоди, Мишка, мне надо одно дело закончить.

— Давай быстрее. Чых-пых и рыба твоя! Вертолет уже летит.

«Ёкала манне! На фига козе баян!»

Черт дернул его вчера пообещать посетить еще один оленеводческий колхоз со знаковым названием «Красная Тундра». Его председатель как раз был в гостях на свадьбе. Захотел, твою дивизию, налаживать контакты и связи! Зачем? Но что по пьяни не пообещаешь! И ты гляди ж, запомнили заразы. Сейчас не отвертишься.

— Кеша-сядеэю, не останавливайся!

Девушка цепко охватила его ногами и настойчивыми движениями таза дала понять, что желает «продолжения банкета».

Издалека послышался звук подлетающего вертолета. А ему еще надо было собрать вещи и захватить аппаратуру. Но Кеша не сомневался: такая экзотическая девушка у него, когда еще будет. А вертолетчики пущай, летят. Ничего, подождут!

Васечкин тяжело дышал. Заканчивать пришлось в ускоренном темпе. Хорошо подруги Наташки предупредили, что папаша проснулся и хочет видеть дочь. Как бы он отнесся к их совместному времяпровождению еще неизвестно.

— Песца забыл!

— Ага!

Чего же он вчера такого на свадьбе набарагозил? Откуда этот песец? Что бы то ни было, но приключения вышли чрезвычайно интересными. Да еще и выгодными. И даже местами приятными.

«Эх, Наташка!»

Рюкзак за спиной, кофр в одной руке, кошель с олениной и рыбой в другой. Еще и на шею накинули песца, вот в таком виде Кеша и вломился в вертолет, снеся в сторону удивленного донельзя бортинженера.

— Аль дарова, пацаны! Куда летим?

— А это еще, что за хрен с горы?

— Со мной это, — попытался подняться с тюков еще не протрезвевший до конца председатель «Тундры». — Корреспондент из Москвы.

— Понятно, ля. Корреспондент, садись здесь и не отсвечивай! У тебя будет двадцать минут, ля. Слышал? Потом летим на базу. Метеоусловия, ля!

Вертолетчик сквозь гул разворачивающейся турбины прокричал инструктаж и исчез в кабине, а Иннокентий попытался поудобнее устроиться между ящиками и тюками. Среди груза он заметил два ящика питьевого 85 % спирта и резко пахнущую связку шкур. Натуральный обмен у вертолетчиков был явно популярен!

Иннокентий хлопнул себя по лбу. Ему же надо будет фотографировать в ускоренном темпе! Он полез в кофр, достал фотоаппарат и начал заряжать его свежей пленкой. Хорошо привычка у него была железная, отснятые кассеты откладывать в специальный мешочек. Не перепутаешь. Однако! Осталось всего три пленки. Чего же он там вчера еще снимал на банкете? Ничего, потом на контрольках увидит.

Васечкин что-то вспомнил и полез в карман. Вот и адрес, куда прислать фотографии. Эхма, да тут целой бандеролью выйдет, еще и авиа, но его взгляд упал на связку песцов. Да нет, брат, обмен вышел взаимовыгодным. Зато классный подарочек для Вероники получится!

Небо заволокло облаками. Видимо, шел циклон. Что-то там вертолетчик плел по метеоусловия. В иллюминатор смотреть было нечего. Снег, снег, снег. Но вот впереди затемнели на белом темные кляксы чумов, повозок и бегущие по снегу точки огромного стада оленей.

Летели около получаса, а уложились в пятнадцать минут. Председатель «Красной тундры» даже с похмелья руководить умел красиво и громко. Сразу по приезду, пока дюжие молодцы в ускоренном темпе из-за надвигающегося циклона выгружали и загружали вертолет, тут же, не сходя с места, параллельно ведя оживленный торг с вертолетчиками, развил бурную деятельность.

Васечкин как заведенный носился среди повозок и выстраивал кадры. На его взгляд это стойбище от соседнего ничего не отличалось. Чумы, нарты, олени, собаки. Кеша так и не научился различать лица оленеводов. Просто ставил кучно около повозок и снимал одних за другими. Пусть потом сам разбираются кто где. Между делом он успел практически залпом выпить две кружки горячего чая и плошку наваристого бульона. Уже при посадке в вертолет, под ворчание движка и бортинженера, поймал подаренную аборигенами меховую связку. До чего же добрый в Заполярье народ!

Вертолет в этот раз взлетел стремительней и тут же набрал скорость. Васечкин оказался единственным пассажиром и, пока старался устроиться поудобней, в иллюминаторы не смотрел, а шум двигателя мешал услышать тревожные переговоры членов экипажа. Он прозевал момент, когда резко изменилась погода. Было только запоздалое осознание того, что-то пошло не так.

Вертолет внезапно задергался от резких порывов ветра. Раз-два! Кеша даже забеспокоился, встал с места, придвинулся к иллюминатору и оторопел: сплошная серая масса, кажущаяся живой от стремительно несущегося снега.

Вертолет качнуло еще раз, посильнее, и он отчетливо услышал крики из кабины пилотов. И Васечкину стало страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.

«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»

Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.

— Ой, мля!

Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.

Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.

— Фу! Пронесло!

Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.

«Знатно помяло! А где экипаж?»

Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.

— Эй, есть, кто там — отзовитесь! Живы?

— Парень…. Ты как сам?

— Нормально. Что это было?

В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.

— Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!

— Трепаться будем, или дверь открывать?

— У меня рука, ля, сломана. Держи!

Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.

— Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.

— Где экипаж. Ты что один там?

— Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…

«Вот попал!»

За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.

Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.

— Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!

— Да, ля! Командира надо вытаскивать.

— Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.

— Лекарь, что ли, ля?

— Нет, но соображаю. Давай руку.

Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?

— Вы когда ее в последний раз проверяли?

— Да… — бортинженер пожал плечами.

— Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?

— Держи, — бортинженер протянул добротный охотничий нож. — Всегда при мне, ля.

— И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.

У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.

Озадачив бортинженера поиском нужного материала, Васечкин начал понемногу отжимать зажавший ноги металл трубой и монтажкой. Освободив ногу, тут же затянул на ней жгут. Мало ли как хлынет? Но все обошлось. Василий, так звали бортинженера, помог выволочь командира в салон, где успел с помощью одной руки освободить достаточно место.

— Давай тампон. Это все бинты?

— Ага.

— Тогда нужно какую-нибудь ткань на полоски порезать.

— Счас, ля.

Иннокентий посмотрел на бортинженера и тяжело выдохнул:

— Как я понимаю, обезболивающего у вас нет?

Вертолетчик понимающе открыл глаза:

— Спирт?

— Только не чистый. Разбавь.

— Понял, ля.

Чудесным образом буквально через несколько секунд у вертолетчика в руках появилась фляжка. Васечкин молча кивнул и настороженно посмотрел на торчащий из бедра осколок металла.

— Лей! Прямо на рану. Потом дай выпить командиру.

— Понял, ля.

Но тревога была напрасной, обильного кровотечения не случилось, и его удалось быстро остановить. Дырка в плече также оказалась не опасной, артерии задеты не были, и металл вошел неглубоко. Все облегченно выдохнули. Кеша, закончив перевязку, сначала тяжело уселся на тюк со шкурами, затем настороженно приподнялся:

— Пойду, гляну на второго пилота.

— Давай, я за командиром присмотрю.

Кеша просунулся в кабину и полез к вертолетчику, которому во время аварии досталось больше всех. Его изначально посчитали погибшим, но что-то Васечкину показалось странным.

«Да он же живой! Вон пар изо рта идет!»

Пришлось заняться и им. Бортинженер обрадовался и как мог, помог втащить второго пилота в салон. Больше всего досталось лицу вертолетчика. Кеша как смог, вправил сломанный нос, быстро осмотрел и нашел еще одно повреждение. Пальцы левой руки оказались сломаны. На перевязку и шину ушли последние заготовки.

Бортинженер глотнул из фляжки и подал Иннокентию:

— Инвалидная команда, ля. Надо же так угораздило нас?

Васечкин отхлебнул спирта и полез в карман за конфетой.

— В первый раз падаешь?

— Да нет, ля. Но тогда просто вышла аварийная посадка.

Внезапно застонал командир:

— Холодно. Братцы, холодно!

Василий и Иннокентий мрачно переглянулись. За бортом все также заунывно выла пурга, ветер и не думал стихать. Через прорехи и разбитые окна заметно поддувало, наметая небольшие сугробы. Становилось холодней.

Бортинженер смешно икнул, а затем серьезным тоном заявил:

— До утра мести точно будет!

— И?

— Нам нужно укрытие, ля! Иначе замерзнем к чертям, особенно они, — Василий кивнул в сторону лежащих на полу вертолетчиков. — Обидно будет уцелеть при падении и окоченеть от холода.

Иннокентий, разгорячившийся во время оказания первой помощи пострадавшим, тоже начал подмерзать. За бортом минус тридцать с гаком. Весна по-заполярному! Он стал вспоминать свои туристские навыки, которые осваивал несколько отроческих лет.

— Может, иглу забацаем?

— В смысле?

— Снежный дом. Одна стена, — Кеша стукнул по борту, — уже есть. Спереди склон, осталось две стены собрать из снежных кирпичей.

— Твою мысль понял, ля. Сейчас.

Вот хорошо, когда рядом с тобой в подобной ситуации находятся инициативные и неунывающие люди. Сказано-сделано!

Через минуту в руках изумленного Кеши оказались лом и лопата. Сразу вспомнилась армия и зампотылу, считавшего эти два инструмента главным оружием солдата.

«Пока противник строит планы, мы меняем ландшафт!»

Дверь до конца так и не открылась. Темноту прорезал свет мощного «поискового» фонаря. Это Вася постарался, протянув провод. Иннокентий деловито кивнул, накинул капюшон меховой куртки и шагнул вперед, оценивая фронт работ. Кеша помнил, что в классическом эскимосском жилище снежные кирпичи укладывают по кругу и куполообразно. Ему, пожалуй, придется повозиться с уклоном, зато угол будет хороший и для стены потребуется меньше снежных «кирпичей». Но так как иглу выходит неклассическим, стоит подумать заранее о крыше.

Бортинженер помогал Иннокентию по мере сил, но дело двигалось не так быстро, как хотелось. Несколько раз они забирались в салон, где было немного теплей. Малость перекусывали мерзлым хлебом и строганиной. Командир полностью пришел в себя и лежал под грудой вынутых из тюка шкур. Иннокентий критически осмотрел салон. Явно барыжили вертолетчики. Но это не его дело. Каждый занимается чем может. Ему же сейчас хотелось просто выжить до рассвета. Как ветер стихнет, их начнут искать. Во всяком случае, он на это надеялся. Пропажа московского корреспондента — случай не рядовой.

— Пошли крышу закрывать, ля?

— Ага.

Провозились долго, ибо опыт постройки снежного дома был лишь у Кеши и то довольно давно. Неказистая «избушка» имела вход, который был ниже уровня пола. Чтобы не терять тепло. Но зато и заползать туда сложнее и тем более раненым. Пока Иннокентий затаскивал внутрь шкуры и продукты, Василий соорудил жировку, которая должна была обогревать и освещать их временное пристанище. Затем вдвоем, с помощью какой-то матери, смогли затащить внутрь остальных.

Командир пришел в себя, но второй пилот всё ещё был без сознания.

— Плохо? — поинтересовался бортинженер.

— Сотрясуха, — нахмурился командир. — Ему в больницу надо. Да и мне не мешает. Нога ноет. И плечо. Как же нас угораздило.

— Метеорологи, ля, Михалыч. Они нам до вечера погоду обещали. Так бы и носа не высунули, пили сейчас у Таньки спирт на морошке.

Васечкин посмотрел на обоих вертолетчиков и решился задать вопрос, который не давал ему покоя последние часы.

— Мы, вообще, далеко от аэродрома? Нас искать будут?

Бортинженер удивился:

— Как это не будут? Уже ищут. Ветер стихнет, самолет поднимут.

— Да, мы же почти прилетели, километров тридцать оставалось. Но нас ветром снесло восточнее, прямо на эти проклятые столбы. Тут лет пятнадцать назад геологи разбились. Летели в тумане. Все погибли.

Иннокентий ойкнул, а бортинженер вытащил флягу, достал нож и принялся резать мороженое мясо и рыбу тонкими полосками. Затем простелил газету, положил на неё остатки хлеба и насыпал горсть соли.

— Умеешь ты, кэп, поднять настроение! Кеш, на два булька налить, ля?

Васечкин молча протянул флягу. Надо еще будет натопить воды.