Иного не желаю. Часть 1

Глава 5

Тая

Этьен сделал со мной что — то в машине. Что — то странное, необъяснимое.

Разумом я понимала, что творю неправильные вещи, но никак не могла им сопротивляться. Мои чувства как будто притупились, воля стала слабой и гибкой. Умом я осознавала всё, что происходило со мной, но влиять на свои же действия никак не могла. Не человек — так, болванчик.

После злополучной остановки на обочине шоссе, подручные Этьена привезли нас в пятизвёздочный отель (я думала, такие только в Москве водятся), где для Альфы и его свиты было выделено несколько разных люксов. К сожалению, мне отдельного номера не досталось — и меня вежливо сопроводили в номер к Альфе.

Ну, ещё бы.

После небольшого перекуса разными сэндвичами с кофе, Этьен велел мне отдохнуть в СПА — где я послушно провела несколько часов до самого ужина.

Потом был длинный вечер представлений: посадив меня к себе на колени, Этьен знакомил меня с присутствующими, подробно рассказывая о каждом оборотне. Мужчины — охранники, помощники, советники — все как один были счастливы моему появлению в жизни их Альфы. И до того они радовались счастью своего вожака, что даже у меня сводило зубы. А ещё запах самого Этьена немного дурманил мне голову. Я вроде бы хотела отодвинуться, не сидеть так близко к нему, но сопротивляться отчего — то не выходило.

И лишь когда я оказалась с ним в одной постели, я, наконец, поняла, что это не я — это он сделал со мной что — то. Нормальная «я» не стала бы по — новой ложиться в кровать к насильнику.

С замиранием сердца я ожидала мучительного продолжения вчерашней ночи, однако сегодня француз повёл себя вполне по — джентельменски: несмотря на явно ощущаемое возбуждение (он прижимал меня к себе спиной), Этьен не пытался повторить вчерашнее. Он просто спал, крепко обняв меня своей лапищей.

Я же лежала с открытыми глазами — и, не в состоянии ни отодвинуться, ни подняться с кровати, молча плакала. Плакала из — за бабушки, которая не хотела меня больше знать. Плакала из-за матери, которая жила с оборотнем и не смогла от него уйти никак иначе, кроме как через самоубийство. Я помнила, как она признавалась бабуле, что пыталась несколько раз развестись с отцом, но тот неизменно возвращал её к себе. А потом мои мысли перескакивали от отца к Этьену, и к тому, где я сейчас оказалась.

Мне казалось, что я попала в ловушку, которая окончательно захлопнулась. Захлопнулась дважды: сначала, когда бабушка выгнала меня из дома; затем, когда Альфа поймал меня у подъезда.

Утром мои мучения продолжились. Едва проснувшись, Этьен навалился на меня сверху с тем, чтобы поцеловать… Я, конечно, в этом деле была неопытном новичком, но мне казалось, что простые поцелуи не затягиваются на час — полтора — именно столько времени Этьен потратил на «утреннее приветствие», как назвал он это позднее.

После этого я стала противной самой себе, признавая, что поцелуи насильника увлекли меня против воли. А в один момент мне даже жутко захотелось развести ноги пошире… ну, в общем, понятно. Лишь собрав в кулак всю свою силу воли, я этого не сделала, продолжая безучастно лежать под оборотнем.

Потом ментальное принуждение Альфы (или как эта штука правильно называется) заставила меня подписать несколько бумаг — заявление на увольнение, на досрочное погашение ипотеки и почему- то анкету на французское гражданство. Не на визу, а на гражданство.

Сразу же после завтрака, мы направились в аэропорт.

Я сама, безвольной куклой зашла в частный самолёт, сама же пристегнула ремни.

Теперь, сидя в комфортабельном сидении частного самолёта, я сухими глазами провожала исчезающий родной город — и жалела, что не могу даже заплакать.

Вместе с нами, на борт поднялись несколько мужчин — из тех, что всегда окружали Альфу. Так к Этьену обращалось большинство его подручных. Ещё, насколько я смогла понять при своих более чем скромных знаниях французского, его иногда называли герцогом. Герцог… не отсюда ли этот надменный взгляд и диктаторские замашки? Я моргнула, с сожалением понимая, что слёз уже не осталось. Всё выплакала.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула.

Ещё вчера, спускаясь с вещами по лестнице родного дома, я думала, что бабушкино решение — почти самое ужасное, что случилось со мной жизни. Конечно, ничто не могло сравниться с потерей родителей — но когда бабуля крикнула, что отказывается от меня, я на какое — то время опять превратилась в ту маленькую десятилетнюю девочку, что когда — то ждала маму и папу в кабинете завуча.

Тогда я ещё не понимала, что все мои беды только от того, что во мне текла кровь моего отца.

Отца, которого боялась мама и ненавидела бабушка.

Это же отцовское наследие сделало меня заложницей чужого мира и чужих устоев. Я ничего не знала ни о метках, ни об Альфах, ни о волчьей иерархии. Да и не хотела я ничего знать, с ходу решив, что подобное не для меня.

Но, оказывается, в волчьем мире такие решения принимаются не простыми оборотнями, а их Альфами.

А у моего Альфы было совсем другое решение.

Он сидел рядом — зеленоглазый мощный мужчина, переговаривающийся сейчас со своими помощниками. Самолёт, тем временем уже набирал высоту. Небольшой рывок — и вот мы уже в свободном полёте над землей.

Спустя всего несколько минут к нашим креслам подошла красавица стюардесса и предложила напитки.

— Может, пойдешь, приляжешь, — кивнув назад, где имелся проход в ещё одно помещение, поинтересовался Этьен. Отведя прядь волос с моей щеки, он прижался носом к моему лицу и тяжело задышал.

— Такая сладкая, — прошептал он. — И вся моя.

Я замерла, по — прежнему молча глядя в окно иллюминатора.

— Таис, — пальцами повернув к себе моё лицо, Этьен мягко заметил:

— Я знаю, ты не пришла в восторг от того, что твоя жизнь сильно изменилась за такое короткое время.

Я молча смотрела ему в глаза. Была вынуждена это делать.

Выдохнув, Этьен провёл пальцами по моей щеке — одновременно с этим убирая ментальное воздействие, которое мешало мне протестовать.

— Что это было? — поинтересовалась я. — Что ты сделал?

— Это сила вожака, — пожал плечами Этьен. — Так мы обычно контролируем внутренних зверей, — взяв мою ладонь в свою руку, француз поцеловал мои пальцы. — На людей она не действует. Только на тех, в ком есть активный зверь.

Я слишком хорошо помнила долгие лунные ночи, когда у меня вылезали когти и трансформировалось тело — а потому не стала спорить с Этьеном.

Зверь во мне определенно был.

— Таис, поверь мне, я не мог затягивать твой переезд ко мне. Ты слишком важная фигура для моей стаи, чтобы оставлять тебя без контроля.

Я грустно усмехнулась.

— Мне ведь в любом случае не оставили бы выбора, не так ли?

Этьен, всё ещё явно не понимая мой настрой, осторожно улыбнулся.

— Моя разумная девочка.

Поцеловав меня в лоб, он снова поинтересовался, не хочу ли я отдохнуть.

Я кивнула и собралась уже подняться со своего кресла, когда Этьен, положив ладонь на мою руку, вызвал стюардессу.

— Проводите Луну в спальню, — приказал он девушке. Невероятной красоты блондинка подобострастно улыбнувшись Этьену, повела меня назад — в небольшой отсек, где располагалась кровать для отдыха.

Не раздеваясь, я упала на неё, старясь выкинуть все мысли из головы. Я понимала, что сопротивляться Этьену бесполезно — меня словно какое- то дикое растение вырвали из моей привычной жизни и теперь везут в новое место.

Приживаться.

Подтянув к себе колени, я долго ещё лежала в позе зародыша — и плакала сухими глазами.

Наконец — то, меня сморил короткий сон, в который я то совсем глубоко провалилась, то выплывала на поверхность реальности с какой — то затаённой нуждой. Я чувствовала как мои человеческие пальцы то и дело превращаются в волчьи когти, как волнами обостряется нюх, и как сильно меня беспокоит присутствие дополнительных запахов рядом с запахом того, когда избрала моя волчица.

Совершенно не понимая, что я делаю, я в один прыжок преодолела расстояние до двери, ведущей в главное помещение салона — и рывком открыла её.

А там… Вальяжно развалившись в кресле с бокалом виски, Этьен расслабленно наблюдал за тем, как двое его охранников одновременно, с двух сторон, грубо имеют красавицу стюардессу.

Самое ужасное, что моё появление заметили все присутствующие лица. При этом мужчины, как ни в чем не было, продолжили свои движения, красавица продолжила тихонько постанывать — и только Этьен, поднявшись из кресла, стал медленно надвигаться на меня. Взгляд его, остановившийся на моих руках, отчего — то сиял. Сама же я лишь когда провела пальцами по дверному проёму, поняла, отчего так доволен Этьен — мои волчьи когти сделали глубокие отметины на внутренней обшивке салона, выдавая меня с потрохами.

— Моя ревнивая девочка, — улыбнулся Этьен, который понял, что я только что осознала случившееся. — Моя сладкая ревнивая девочка.

Его голос заставил меня броситься назад, в спальню, спешно закрывая за собой дверь.

Неужели я в самом деле только что его приревновала? Его, своего насильника????

Навалившись спиной на дверь, я тяжело дышала, не желая признавать в себе это. Мне совершенно не нравилось происходящее: ни то, что происходило за дверью, ни то, что происходило сейчас со мной. Я должна ненавидеть этого француза — а я, кажется… и впрямь его ревную. По крайней мере, какая часть меня.

ДА ЧТО ЖЕ Я ТАКОЕ????

— Таис, — услышала я тихий голос Этьена за дверью. — Открой.

— Пожалуйста, дай мне отдохнуть, — взмолилась я.

— Дай мне пару минут — а потом можешь сколько угодно отдыхать, — довольным, и от этого миролюбивым голосом произнес Этьен.

— Нет. — отрезала я.

Но хлипкая дверь не могла остановить «желающего побеседовать» оборотня. Без особого труда он надавил на дверь и тут же оказался в спальне, теперь уже прижав меня спиной к двери.

— Ты не можешь противиться этому, дорогая, — почти радостно усмехнулся он, лаская пальцами тонкий след шрама на моей шеи. — Ты никогда не сможешь избавиться ни от ревности, ни от желания.

Его присутствие, его дыхание, его запах сводил меня с ума. Я чувствовала, что против воли начитаю тереться об него своим телом, которое обольстительно выгибается даже против моей воли. Это не было наведенным чувством — я чувствовала, что это исходит изнутри…вместе с тихим утробным рычанием.

— Именно так и должна реагировать моя пара, — проведя языком по моей шее, довольно заявил Этьен. — Я тот единственный мужчина, который когда — либо будет заводить твое тело. Привыкай, девочка.

Я же… а что я? Тяжело дышала от внезапно возникшего плотского желания и мечтала только об одном — прогнуть спину перед этим сильным самцом.

НЕТ, ПОЛНЫЙ БРЕД — ЭТО НЕ МОГЛО БЫТЬ МОИМ ЖЕЛАНИЕМ,

Он ведь монстр, насильник… похититель!

— Твоя метка начинает работать, — улыбнулся Этьен, будто читая мои мысли. — Скоро ты будешь сама рада моей страсти. Когда твоя волчица полностью проявится.

Обойдешься, подумала я про себя, отводя взгляд в сторону. — И ты обойдешься, и моя волчица заодно. Ничего, соблюдет целомудрие — это, говорят, даже полезно.

Этьен хмыкнул и медленно проведя рукой по моей груди (видимо, чтобы закрепить эффект), неохотно выпустил меня из своих объятий.

— Подумай об этом, пока мы будем лететь. — Ощерился он, кинув короткий взгляд на циферблат Роликса. — У тебя есть пару часов.

И Этьен покинул отсек спальни, оставляя меня наедине с самой собой.

Самое ужасное, что моё нутро, кажется, скулило ему вслед, жалуясь на неудовлетворённое желание.

Меня начало трясти крупной дрожью, которая обычно бывает только при высокой температуре. Я стояла у закрытой двери — совершенно потерянная, сбитая с толку — и не знала, что мне делать.

Я не могла вырваться — Альфа легко контролировал меня через свою силу; не могла сопротивляться ему, а самое страшное — я уже ловила себя на мысли, что просто не хочу этого делать.

Я пошла к иллюминатору и долго смотрела в небольшое круглое оконце, пытаясь найти хоть какой- то способ для собственного выживания. Сдаться, покориться Альфе? Пожалуй, это было единственным вариантом, оставшимся для меня доступным. Но вместе с тем…

Вместе с тем я не желала принимать навязанные правила чужого мне мира. Мира, где женщина становится всего лишь безмолвным придатком выбравшего её мужчины; рабыней, не имеющим права голоса. И где ненормальная, звериная похоть является движущей силой.

Спрятав лицо в ладонях, я тяжело задышала — так, как будто внутри меня снова поднималась волна чего — то сильного, мощного… и недовольного сейчас моим решением. Как будто чужие мысли, вклиниваясь в мои собственные, убеждали, что нет ничего ненормального в том, что люди (ну, или оборотни) любят секс. И что если бы я не была такой ханжой…

Никто из нормальных людей не насилует девушку на первом свидании. Да и тройнички в частных самолётах тоже не устраивают, — сжала я зубы.

На что тут же услышала язвительный смех своего внутреннего я. — Откуда ты знаешь, что устраивают в частых самолётах, ты же никогда прежде в них не летала.

Я замотала головой, пытаясь выбросить из головы все эти грязные, пошлые мысли — цепляясь за те нормы морали, которые много лет помогали мне выжить среди людей.

Увы, я не могла отказаться от наследия, доставшегося мне от отца, но безоговорочно подчиниться устоям жизни оборотней я пока была не готова.

Усевшись прямо на пол, я закрыла глаза и стала медленно считать до тысячи на латыни.

В черной пустоте чисел, словно в клетке, билась разъяренная волчица, которой не давали воссоединиться со своей парой — мне было жаль этого красивого зверя, но я знала, что освободив волчицу, я неминуемо потеряю над собой контроль, а потому сжав зубы, продолжила считать, медленно успокаиваясь.

Этьен

Я уже осознал свою ошибку. Мне не стоило набрасываться на Таис в нашу первую встречу. Правда, она так вкусно пахла волчицей, что я просто не мог предположить странное отсутствия у неё зверя. Несмотря на то, что с полукровками и остальными смесками были возможны какие угодно комбинации зверо — людей, Альфы всё же не делали ошибок, когда определяли наличие или отсутствие зверя.

Я отлично чувствовал волчицу Таис — и недоумевал, почему она продолжает прятаться от моего волка.

К сожалению, мне пока не удалось установить, к какой именно стае принадлежал отец моей пары. В наших традициях, чужаки обычно получали специальные разрешения для длительного нахождения на чужой территории, однако сибиряки по- прежнему утверждали, что никаких данных об Анатолии Кузнецове у них не сохранилось

Я бы мог, конечно, поспрашивать Бая, но его стая находилась на значительном удалении от стаи сибиряков, и вряд ли бы он мне мог что — то подсказать. А рисковать парой, с которой мы ещё не закрепили отношения, было глупо. Несмотря на то, что Таис до последнего времени даже не знала, что она оборотень, она всё же по факту принадлежала стае своего отца — и её Альфа мог сильно осложнить сейчас мою жизнь.

Нет, рассекречиваться следовало по — умному. Только когда она окончательно примет меня как свою пару — только тогда я смогу не опасаясь ненужных проблем начать официальное расследование. Истинные пары в нашем мире не трогают — но незавершенная связь может стать сильным оружием против меня.

Я выпустил когти, припоминая недавний заговор, который дорого обошёлся нашей расе — моему клану и кланам моих друзей. Тогда едва не погибла пара моего родственника, пара друга и соратника по оружию сильно пострадала, мы также понесли потери среди воинов.

И всё же, дабы не откладывать дело в долгий ящик, я ещё вечером отправил запрос в архив своего рода — чтобы выяснить всё, касательно феномена Таис. Ведь несмотря на то, что мой зверь отлично чувствовал её волчицу, девочка вела себя так, будто у неё вообще не было второго лица. За девять веков, хроник набралось огромное количество, и пока мой архивариус искал похожие случаи, Таис сама подсказала мне, как действовать.

Ревность — сильное чувство.

Казалось бы, ребята просто хотели спустить пар, пока выдалась свободная минутка во время перелета — мы часто пользовались услугами стюардесс, когда хотелось быстрого секса. Правда, в этот раз ни одна красавица не могла меня достаточно возбудить, ведь я не переставал думал о своей девочке, которая сейчас отдыхала на кровати, которую я много лет использовал только для дикого, несдержанного траха в воздухе. И представлять в подобном месте свой хрупкий цветочек было выше моих сил. Разумеется, я возбудился — и возбудился куда больше, когда заметил возникшую в дверях желтоглазую Таис.

Она частично перевоплотилась, хотя, кажется, сама этого не понимала. Я упивался её ревностью, красотой и силой её зверя. Полукровки не всегда способны удерживать промежуточное перевоплощение, но у неё это получилось отлично.

Я так обрадовался, что пропустил тот момент, когда её волчица опять спряталась.

Ну за что мне такое наказание!

Больше всего я опасался, что продолжит свой бунт — мне совершенно не хотелось применять свою Альфа — силу в замке. Всё — таки, одно дело молодая невеста, которая в спешке ещё не осознала своего счастья, другое дело — будущая герцогиня и названная Луна стаи.

Я оставил её в спальне, дав немного времени, чтобы успокоиться. А пока кивнув парням, чтобы быстрее спускали в блондинку и принимались за работу.

Тая

Где- то за полчаса до посадки в мою комнатушку осторожно постучались — и женский голос на английском поинтересовался, можно ли ей войти.

— Да, конечно, — ответила я, пересаживаясь с пола на кровать. В спальню заглянула всё та же безупречная блондинка, которую только недавно гм… оприходовали подручные Этьена. Девушка, чья прическа и одежда мифическим образом сохранила свою свежесть, принесла с собой несколько больших пакетов с вешалками.

— Мадам, здесь ваша одежда. Сейчас я вернусь с обувью.

— Простите? — не поняла я.

— Господин герцог заказал это специально для вас, — улыбнулась стюардесса, блеснув белоснежными зубами. — Для вашего первого появления в его владениях.

— А что не так с моей одеждой? — спросила я, оглядев свои недешевые, в общем — то, джинсы и тонкий свитер, за который два года назад отдала четыре с половиной тысячи.

— Здесь кашемировое платье цвета слоновой кости, — объясняла девушка, открывая молнию на одном из пакетов. — И соболиная шубка.

Оставив меня разглядывать подарки француза, она вышла за дверь, чтобы буквально через минуту вернуться с большой коробкой, в которой, как выяснилось, находились высокие сапоги — как раз под кашемировое платье.

— Вам помочь переодеться, мадам? — вывернув ноги в пятую балетную позицию, вежливо поинтересовалась девушка. Я замотала головой.

— Я не стану надевать мех.

— Что? — уставилась на меня блондинка. — Мадам…

— Не стану. В куртке приехала — в куртке и выйду.

— Но мадам… Господин Герцог сам выбирал эти вещи.

Я пожала плечами.

— Сожалею, что он потратил время зря.

Девушка до того растерялась, что какое — то время молча переводила взгляд с шубы на меня и обратно.

— Мадам, я прошу вас.

— Простите, но я против натурального меха. Мы не имеем права убивать животных ради наших хотелок в то время как современные технологии позволяют легко обходиться без этого.

Девушка осторожно кивнула и, пятясь задом, вышла из комнаты.

Пока я рассматривала свои полусапожки — пусть и не из люксовых брендов, но из хорошей эко кожи, в спальню ворвался француз.

— Таис, что за чушь мне только что передали? — поинтересовался он, раздражённо прищурившись. — Что за ерунда насчёт меха?

Я вздёрнула подбородок.

— Может, для кого — то это и ерунда, а для меня — нет. Я считаю, это варварством — убийство беззащитных зверьков ради их шкурок.

— Таис, эти беззащитные зверьки — мелкие хищники, которые охотно лакомятся ещё более мелкими травоядными. И чем охотно лакомятся волки. В чем проблема?

— Во — первых, я не волк.

— Спорное утверждение.

— И даже не волчица.

— Совсем спорное утверждение.

— В любом случае, я не ношу шубы.

— Таис, это естественный круговорот в природе.

— Естественный круговорот в природе — это когда животные бегают по лесу, наслаждаясь свободой. Несчастные же зверки, из которых сшили эту шубу, всю жизнь провели в маленьких грязных клетках, без солнца, свежего воздуха и нормальной еды.

— В клетках… — медленно повторил за мной Этьен, как будто задумавшись о чем — то своём. Произнеся в полголоса длинную фразу на родном языке, он мотнул головой — будто отгоняя какие — то плохие воспоминания, и затем криво мне улыбнулся.

— Это всего лишь мелкие зверьки… Скажи ещё, что ты мяса не ешь.

— Не ем, — охотно подтвердила я. Растительная диета помогала мне лучше контролировать свое «сумасшествие», оттого — то я уже давно записалась в полные вегетарианки.

— Не ела, — раздраженно поправил меня Этьен. — С сегодняшнего дня ешь. И шубу наденешь как миленькая — моя жена должна выглядеть достойно.

— А то что? — истерично рассмеялась я. — Снова принудишь меня этой своей Альфа- силой?

— Умница, — довольно осклабился Этьен. — Я знал, что ты быстро усвоишь урок.

Возвышаясь надо мной словно скала, он казался таким же холодным и безразличным как бездушный неживой камень. И этот мужчина считает, что я его предназначенная пара? Ха!

— Что ж. — Я прочистила горло, принимая временное поражение. ВРЕМЕННОЕ. — Полагаю, что и к этому я должна привыкнуть.

По крайней мере, белье оставлю своё, подумала я с какой — то глупой мстительностью.

Этьен, прищурив свои опасные зеленые глаза, вдруг ядовито рассмеялся и протянул руку к одному из пакетов… в которым оказался кружевной комплект нижнего белья и упаковка тонких чулков на резинке.

— Если не хочешь, чтобы я сам занялся твоим переодеванием, не забудь и об этой маленькой детали гардероба. — Язвительно протянул Этьен. — Волосы можешь оставить распущенными.

Это был приказ.

Ядовитые слова были готовы сорваться с моего языка, но Альфа и тут меня опередил.

— Мне остаться, чтобы понаблюдать за твоим переодеванием? — приподнял он бровь. — У меня не закончено пара документов, которые я хотел просмотреть до посадки, но, думаю, документы потерпят ради такого зрелища.

Сглотнув, я отвела взгляд в сторону.

— Нет.

— Нет — что? — уточнил Этьен.

— Не надо.

— То есть я могу надеяться на благоразумие с твоей стороны?

Начав по — новой судорожно считать на латыни, я коротко кивнула и замерла — ожидая, когда он выйдет за дверь.

— Я пришлю стюардессу, чтобы она тебе помогла, — отрезал француз, открывая дверь. — Очень надеюсь, что моя будущая герцогиня не ударит в грязь лицом в первый же день своего царствования.

А я… я послушно выполнила всё, что он сказал.

Переодела белье, одежду, нацепила дорогущие сапоги и даже позволила стюардессе сделать мне макияж. Косметика, кстати, которую использовала блондинка, была полностью новой и даже ещё запакованной. Меня, если честно, так и подмывало поинтересоваться, не сам ли герцог выбирал сие великолепие, но я вовремя прикусила язык.

К моменту снижения кукла, которой я себя сейчас ощущала даже и без ментального воздействия, была готова.

— Молодец, — появляясь в дверях, похвалил то ли меня, то ли стюардессу Этьен. Скорее всё же меня, потому что на стюардессу он бросил лишь один короткий взгляд, отчего девушка тут же ретировалась из спальни, кое — как протиснувшись перед Этьеном.

Шуба, распакованная, лежала в кресле — я собиралась набросить её перед самым выходом.

— Осталась одна маленькая деталь, — заметил Этьен, с одобрением разглядывая моё преображение. Вытащив из кармана брюк небольшой футляр, он извлёк оттуда массивное золотое кольцо.

— Кольцо рода Валуа, — произнес Альфа, беря мою левую руку в тиски и надевая на него этот тяжелый золотой перстень. — Когда — то его носили королевы Франции, — добавил Этьен, заметив, что я не очень прониклась идеей заиметь чужое колечко.

Кольцо на самом деле было страшным — профиль волка с зеленым изумрудом, символизирующим, очевидно, глаз зверя, и опоясывающий ободок, изображающий хвост.

— Окольцевал, довольно усмехнулся Альфа, рукой поднимая мое лицо вверх — так, что я вынуждено встретилась с ним взглядом. — А теперь поцелуй.

И склонившись, он почти насильно раскрыл мои губы — затем, чтобы тут же продемонстрировать возможности своего языка. А затем непонятно как я оказалась на кровати.

— Хочу убедиться, что ты надела мой подарок, — протянул Этьен, сверкая взглядом, который сейчас из зеленого переходил в золотой — волчий — и обратно. По — хозяйски задрав моё платье, он как обезумевший провёл рукой по трусикам и ниже, до самой резинки чулок. Когда его рука пролезла меж моих бедер, я напряглась и стала отпихивать его руку.

— Пожалуйста, — жалобно заскулила я. — Не надо.

— Какой же у тебя аромат — крышу сносит, — прохрипел Этьен, в чьем взгляде сейчас не было ничего человеческого. На меня смотрел зверь в обличие человека. — Будет лучше, его на тебе будет мой свежий запах.

Я закрыла глаза, понимая, что ничего другого мне не остается. Он в любом случае получит своё.

— Получу, — согласился Этьен и тут же в приказном тоне рявкнул. — Открой глаза, девочка.

Я выполнила его приказ — и наши взгляды встретились.

Этьен явно чувствовал мой страх, мою панику — и это ему жутко не нравилось.

Резко задрав моё платье так, что теперь он сбилось где — то под грудью, он продолжил командовать.

— Расстегни мои брюки.

Я молча смотрела на него, боясь сделать хоть одно движение.

— Ну!

Взяв мою правую руку, он с силой накрыл ею свою вздувшуюся ширинку.

Понимая, что ещё немного и он надавит своей ментальной силой, я стала поспешно расстегивать молнию на его брюках. Руки тряслись, во рту пересохло.

— Теперь вытащи мой член, — произнес Этьен, как только я справилась с первой задачей.

Я с ужасом представляла, чего именно ему захочется дальше. Припомнив блондинку, которая обслуживала одного из охранников Альфы ртом, я понимала что даже под страхом смерти не смогу этого сделать.

Этьен же молча свернул взглядом.

— Молодец, — похвалил он, когда я сделала то, что он велел. — А теперь скользи по нему руками.

Он показал как именно.

— Давай, дорогая, доведи меня до семяизвержения, — усмехнулся Этьен, заметив, что я испуганно замерла. — Не справишься за пятнадцать минут — начнёшь сосать.

Сглотнув, я посмотрела в насмешливые зеленые глаза.

— Время пошло, — предупредил Этьен, убрав свои руки.

Я точно знала, что он сейчас не шутит. А потому начала медленно водить рукой по его возбужденному хозяйству — так, как он показывал.

— Сожми чуть сильнее, — приказал Этьен через какое — то время. И громко выдохнул. — Так, молодец.

Теперь уже не я скользила по нему руками, теперь уже он размашисто двигался в мою руку, всё убыстряясь и убыстряясь. Наконец, оторвав от себя мою ладонь, он прохрипел что — то на французском и кончил на мои обнаженные бедра.

Меня тут же затошнило. Припоминая, сколько раз я принимала душ после той нашей ночи, мне хотелось сразу же побежать в туалет — и смыть это с себя.

Я даже было начала подниматься с кровати, но Этьен удерживая меня на месте левой рукой, правой принялся размазывать свою сперму по моим бедрам, заводя свою ладонь даже в мою промежность.

В конце он сам поправил на мне платье.

— Пошли в общий салон, скоро посадка, — произнес Этьен, застегивая ширинку. — Теперь ты полностью готова к представлению стаи, будущая герцогиня Ангулемская.

Этьен

Впервые я всерьёз задумался над тем, какого пришлось моему кузену. Тот окучивал свою пару больше года! И это уже попробовав её и поставив ей метку. Я не выдержал даже одного дня — не могу не прикасаться к ней, не могу о ней не думать.

А Кирилл выдержал целый год! Я любил кузена, но не мог не скривиться, понимая, что отпрыску младшей ветви удалось то, что оказалось не подсилу мне, потомку старшего рода.

Конечно, его паре как Альфе — самке многое прощалось: с её редкой силой, огромной стае Бая жилось намного легче и спокойней. Да любой клан оборотней был бы готов сделать что угодно, чтобы заманить к себе Альфа — самку. Другое дело — моя девочка. Наивная, испуганная полукровка, у которой, по факту, имелись какие — то проблемы с внутренним зверем. И понятно, что она моя истинная, но кому захочется иметь полукровку с проблемным зверем в качестве Луны? Ведь это потенциальное скорое вырождение рода Альф и стаи в целом.

Я вздохнул, понимая, что только самые близкие и преданные будут радоваться появлению Таис. Остальные же будут осторожно к ней приглядываться. И самое меньше, что я мог сделать в этой ситуации — покрыть её своим запахом.

Врать не буду — спустил ей в руку я с большим удовольствием, но как это ни странно прозвучит, думал я в этот момент больше о ней самой, чем о своём удовольствии.

И ведь не ошибся.

Пройдя в главный салон вместе с Таис, я тут же отметил, как повели носами мои приближенные — и как засверкали их глаза, радующиеся тому, что их Альфа уже трудится над продолжением славного рода Валуа.

Обняв за талию свою пару, я указал ей на самые удобные места.

— Присаживайся, дорогая.

Таис послушно выполнила приказ — чем очень меня обрадовала. От неё опять доносилось чувство страха, но я списал это на боязнь полётов. Зажмурившись, моя малышка крепко сжимала руками подлокотники кресла — и, кажется, вообще не дышала. Такая вкусная невинная девочка. Я не удержался и, наклонившись, укусил её за губу. Напуганная моим действием она тут же широко раскрыла свои глаза брошенного на произвол судьбы маленького оленёнка и совсем немного приоткрыла в удивлении свой нежный ротик.

Мне этого хватило. Я тут же атаковал своим языком её рот — и это не было нежным, успокаивающим поцелуем. Я, блять, хотел трахаться со своей парой, а не кончать ей в руку как какой- то невыдержанный юнец.

Мы, кажется, уже приземлились, а я всё не отпускал её. Только когда она уже запищала — только в этот момент я опомнился.

Её прекрасные оленьи глаза осуждающе смотрели на меня.

— Извиняться не буду, — рыкнул я, строго посмотрев на свою пару. И пусть мой кузен, который не мог наладить отношения со своей парой, прожил монахом почти год — я на это не подписывался. В конце — концов, я в отличие от своего кузена чистокровный француз. А мы, французы, куда более темпераментны, чем остальные народы.

И всё же чистый взгляд моего оленёнка заставлял меня мысленно оправдываться — перед самим собой.

Совсем нехорошо.

— Господин герцог, — осторожно подошла к нам фигуристая блондиночка. — Машина подана.

Я коротко кивнул, опуская девчонку.

— Пойдем, — обратился я к Таис. — Пора знакомиться с новым домом.

Моя пугливая пара снова вздрогнула — глупая, она ещё не знала, что попала в самую лучшую страну в мире. Мои земли, мое государство… Очень скоро, я расскажу ей всю правду о том, в какой именно род ей посчастливилось войти — и она, конечно же, проникнется важностью своей роли.

Но как же жаль, что сейчас Таис ещё не могла оценить ни вкусный воздух родного Ангулема, ни прекрасного перекатывания звуков самого эротичного языка в мире — французского языка, ни нашей мягкой, по сравнению с Новосибирском, зимней погоды.

Взглянув на циферблат, я убедился, что мы приземлись почти в то же самое время, в которое и вылетели: какие — нибудь тридцать минут не играли большой роли.

Когда в холодном снежном Новосибирске день уже должен был клониться к закату, в Агнулеме день только разгорался — и яркое солнечное утро приветствовало свою новую королеву.

Усевшись вместе с Таис в машину, я приказал водителю выбрать наиболее живописный путь, надеясь, что моя пара проникнется своей новой родиной.

Осторожно посматривая на Таис, я в уме уже прикидывал расписание, которое следовало незамедлительно составить для неё. Кроме французского языка и французской же истории, ей определенно следовало поучить историю и традиции оборотней — так, чтобы она не пыталась больше осторожно отстраниться от своей пары. Она двигалась, двигалась от меня к окну!

И я опять чувствовал её страх, к которому теперь примешивался ещё и стыд. Не желание, которое я ожидал унюхать после долгого поцелуя, не любопытство, которое вообще характерно для всех женщин — нет, моя пара боялась и нервничала, как будто её везли сейчас не в огромный комфортабельный замок, а в королевскую темницу.

Мой волк ворчал, волнуясь за то, как пройдет первая встреча моей стаи с моей истинной избранницей.

— Девочка моя, — осторожно взяв её за руку, я постарался говорить как можно мягче, как можно спокойней. — Не беспокойся ни о чем. Ты уже полная хозяйка всего, что я имею.

Таис взглянула на меня полным печали взглядом.

— Хозяйка? — насмешливо переспросила она. — Хозяйку насильно не утаскивают, не принуждают к повиновению.

— Это было для твоей же пользы, — возразил я. — Судя по тому, что твой зверь нестабилен, может случиться всякое — особенно после того, как твоя волчица унюхала моего волка.

— О! — Таис выразительно посмотрела на меня. — Я так и знала, что это она, а не я.

Её признание несказанно меня обрадовало. Во- первых, она явно испытывала ко мне притяжение — по крайней мере, начинала его испытывать; во- вторых, моя смышленая девочка знала о существовании своего зверя. Интересная картина вырисовывалась.

— Ты так говоришь, как будто не желаешь этого, — протянул я.

— Я и в самом деле этого не желаю, — подтвердила Таис. — Мне противно сейчас находиться рядом с вами, быть испачканной вами.

— Мы опять на вы? — хмыкнул я, пытаясь подавить рвущееся наружу звериное бешенство. Испачканной? Да любая девка была готова на что угодно, чтобы заполучить мою сперму на своё тело. А эта чистюля ещё кривится!

Я мысленно вспоминал вереницу своих случайных любовниц, которые были готовы на любые подвиги, лишь бы задержаться в моей жизни в качестве временных подстилок. А ведь Таис была дарована корона герцогини и сразу же статус моей Луны.

— Что случилось, Таис, — играя её распущенным локоном, я грубо усмехнулся. — Ты прогуливала в школе уроки полового воспитания и поэтому осталась девственницей?

— К сожалению, я уже не девственница, — огрызнулся мой воинственный оленёнок.

Я правда хотел сдержаться и не подначивать её дальше, но Таис слишком раздразнила моего волка.

— Что ты, дорогая, — улыбнулся я, намотав её локон на палец и сильно дернув в свою сторону. — На твоём теле ещё остались девственные места, которые я охотно испробую.

Она посмотрела на меня своим этим беззащитным взглядом — и ничего не ответила. Я тотчас отпустил её волосы, мгновенно остывая.

Но почему… почему она будит во мне всё самое плохое?

Когда мы подъехали к замку, вся челядь уже выстроилась у главного входа — я собиралась сразу же представить Таис своей стаи — по крайней мере, тем приближенным, кто работал в моём фамильном замке.

Несмотря на то, что мне помогал дворецкий и мой секретарь, мы простояли у лестницы почти полчаса — и это мы ещё не созвали остальную часть оборотней из города и ближайших пригородов.

Начав с «офисных» работников замка, вроде бухгалтера, фотографа, и библиотекаря, Винсент постепенно спускался вниз, пока не дошёл до уборщиц подсобных помещений.

— И горничные гостевого крыла, — сильно нарушая свой же собственный порядок перечисления, сообщил дворецкий, кивнув в сторону крошек, которые раньше жили в моих апартаментах.

Теперь, когда у меня имелась истинная пара, девчонки мне были уже не нужны… но я не мог отказывать в их прелестях самцам стаи: вдруг кто — нибудь из девчонок понесёт и в клане появятся щенки?

Поблагодарив всех присутствующих от своего лица и от лица своей невесты, я потянул Луну внутрь замка, не понимая, почему её мелко трясёт.

Тая

Мне казалось, что все вокруг знают о том, что я испачкана. Охранники, помощники… даже эта красотка стюардесса, которая подавала мне шубу. А когда мы покидали самолёт, пилоты, которые выстроились у трапа, повели носами и так многозначительно переглянулись… бред? Или не бред?

Но ведь он сам сказал, что на мне должен был остаться его запах… вместе с его спермой. Какая всё- таки это гадость. Сказать, что я себя чувствовала неловко — ничего не сказать. А ещё этот француз подливал масла в огонь своими нескромными разговорами. Не чувствуя выхода из ситуации, не разбирая дороги, я просто следовала за ним, надеясь, что это когда — нибудь закончится. Всё ведь заканчивается? Вот и этот кошмар должен был закончиться.

Правда, когда мы подъехали к замку… Меня охватило какое — то странное, совершенно немыслимое чувство, что я, наконец- то, приехала домой. Бред ведь… но этот старый замок, гордо возвещающийся среди других незначительных построек, как будто приветствовал меня — и радовался моему появлению.

А потом было новое представление. Не в смысле шоу, а в том смысле, что Этьен снова представлял мне своих людей. Ему помогал Винсент — пожилой и очень важный дворецкий. И вообще, вся атмосфера напоминала сериал про аббатство Даунтон. Там, кажется, тоже было огромное количество работающих слуг.

И всё было почти хорошо, пока дворецкий не дошёл до представления последних девушек. Три горничные, одетые в коротенькую шёлковую униформу, совсем не казались простыми служанками. И платья их отличалась от униформы остальных слуг, и длинные ухоженные ноготочки никак не вязались с профессиональной уборкой. Да и вообще, складывалось такое ощущение, что их подбирали по «экстерьеру»: просто группа ВИА ГРА во времена из золотого состава: блондинка, брюнетка и рыжая. В отличие от остальных слуг, дамочки смотрели на меня с затаенным раздражением. Случайно перехватив взгляд Этьена, обращённый в их сторону, я едва устояла на ногах: промелькнувшая в мыслях картинка поражала своей пошлостью. Эти три обнаженные дамы, на коленях стоящие перед Этьеном и одновременно ласкающие его ртами.

Загрызть сук, услышала я яростный рёв своего «сумасшествия». — Показать, кто главный.

Я в последний момент успела перехватить контроль над своим телом.

— Пойдем, дорогая, — сказал Этьен, произнеся «дорогая» почему — то по- русски. — Я покажу тебе наши комнаты. Короткий взгляд в сторону дворецкого.

— Винсент, надеюсь, всё готово?

Пожилой дворецкий немного замялся.

— Только драгоценности для мадам ещё не доставлены, — наконец, признался дворецкий. — Как вы и приказали, мы забрали их из банка.

— И? — раздраженно рыкнул Этьен, видимо, не приученный к тому, что его приказ не был исполнен вовремя.

— Ювелиру потребуется ещё день для того, чтобы подогнать кольца для мадам, господин герцог. — Не поднимая взгляда, «доложил» Винсент. — Ювелир предлагал помощь своего помощника, но я взял на себя смелость отказать — подобными сокровищами должны заниматься только настоящие профессионалы.

Герцог, он же Альфа, коротко кивнул.

— Хорошо. Всё правильно сделал.

Несмотря на короткую передышку во время разговора Этьена с его дворецким, я до сих пор едва ли успокоилась. Наоборот, очень внимательно продолжала следить за этими девицами — а те, как только услыхали про кольца, стали призывно тяжело дышать и даже передничками кружевными обмахиваться — дабы привлечь к себе внимание Альфы.

А рыжая — та оказалась самой боевой — стала осторожно протискиваться между слугами, пока не оказалась ближе всего к герцогу.

Её движения в конце — концов привлекли внимание Этьена.

— Монсеньор, — присев в элегантном поклоне, сексуально промурлыкала французская кошечка. И добавила какую — то длинную фразу на французском. Это стало последней для меня последней каплей. Я быстро спрятала руки за спину — так как почувствовала, что обыкновенные мои человеческие пальцы уже обзавелись острыми крепкими когтями; я также опустила взгляд — не зная наверняка, но чувствуя, что и глаза тоже изменили цвет.

Опуская взгляд, я всё же заметила, как повёл себя в ответ на приветствие рыжей Этьен. Громко усмехнувшись, он провел мизинцем по щеке девицы и вдруг резко схватил её за подбородок.

— Ты забыла поприветствовать свою герцогиню, Бриджит, — фыркнул он. — На английском.

И тут же добавил куда громче.

— Это касается всех. Докладывать обо всём на двух языках. Сначала на английском — чтобы ваша герцогиня поняла фразу, затем на французском — чтобы освоилась на нашем языке. Кто знает русский, начинайте с него. Любое неисполнение будет служить поводом к немедленному увольнению. — Этьен снова взглянул на Винсента.

— Проследи. Таис, следуй за мной.

И более не обращая никакого внимания на стоящую толпу работников, он стал размашисто подниматься по лестнице вверх.

Я была рада как можно скорее скрыться от толпы, тем более что когти мои до сих пор не втянулись. Меня потряхивало от самых разнообразных чувств: я ощущала раздражение и злобу вместе с каким — то охотничьим азартом, а отвращение между тем оттенялось… увы, возбуждением.

Хороший самец, сильный.

Я замотала головой, выкидывая из себя эти отвратительные мысли.

— Что? — резко обернулся Этьен. Мы к этому времени уже дошли до какой- то безлюдной галереи. Поймав мой взгляд и поведя носом, он радостно ощерился:

— Таис, ты меня ревнуешь!

Я замотала головой и даже сделала несколько коротких шажков назад. Но меня тут же поймали в силки крепких рук.

— Ревнуешь, — почти прокурлыкав, засмеялся Этьен. И подтащив меня к ближайшему зеркалу, указал на мои желтые сейчас глаза.

— Твоя волчица охраняет своего самца. Любимая… — пока сам Этьен водил носом по моей шее, его шаловливые руки уже задирали моё платье.

— Расставив пошире ноги, — приказал оборотень, и я радостно поспешила выполнить его приказ. Я… тут где- то вдалеке хлопнула дверь, возвращая меня в нормальное состояние.

Кое — как вывернувшись из объятий француза, я стала быстро одёргивать задранный подол.

Этьен смотрел за моими действиями с доброй усмешкой.

— Признаюсь — поспешил, — вполне по-человечески улыбнулся он. — В первый раз в родовом замке я возьму тебя как положено — в своей кровати. А потом мы уже опробуем и коридоры, и подсобки…

Хорошо хоть, уже не девственница, — отстранённо подумала я, не зная ещё, как мне правильно реагировать на слова Этьена.

Но француз и тут меня удивил:

— Малышка, ты была девственницей до встречи со мной, — укусив меня за нижнюю губу, фыркнул Этьен. — А я был бы полным дураком, если бы не захватил простыню из гостиничного номера. Прикинь, как в средние века! Сохраним для потомков.

Широко раскрытыми глазами я уставилась на Этьена.

— А что, — на полном серьёзе недоумевал мужчина. — Пускай все знают, что в твоём теле не бывало никого, кроме меня.

С силой прижав меня к себе, он тут же опустил руку вниз — огладив ладонью мои бёдра и ягодицы.

— Пусть все знают и завидуют… и вообще, домострой не такая уже и плохая идея, как оказалось.

Я было хотела подхватить сброшенную впопыхах шубу, но Этьен бросив короткое «подберут», схватил меня за руку и потащил дальше по галерее, пока мы не упёрлись в высокие, солидные двери.

— Галерея отсекает фамильное крыло от остальных покоев, — пояснил Этьен, отворяя дверь. Не успела я сделать шаг вперед, как меня подняли на руки и почти торжественно перенесли через порог.

— Ещё одна традиция соблюдена, да? — усмехнулся мужчина, обратив на меня прищуренный взгляд хитрых зеленых глаз.

Я пожала плечами, желая в тот момент побыстрее оказаться на твёрдом полу… подальше от вкусного мужского тела.

— Что? — удивился Этьен. — Тебе разве не нравится романтика?

Я снова пожала плечами.

Романтика… Так и хотелось спросить «а что это такое», но я лишь осторожно заметила.

— В России жен через порог не переносят. Сами переступаем.

Этьен хмыкнул и очень неохотно опустил меня на пышный, мягкий ковёр.

— И почему я тебе не верю? — притворно нахмурился Альфа. — Хотя… если хочешь, можем провести выкуп перед нашей свадьбой. Выкуп — то у вас точно имеется.

Я отрицательно замотала головой, испугавшись, что он неправильно где — то услышал про русские обычаи, и теперь думает, что за меня можно просто заплатить. Вряд ли французский аристократ мог быть знаком с шуточным началом современных свадеб простых россиян.

— Нету у нас никаких выкупов, — затараторила я. — У нас мужчины и женщины имеют равные права и равные возможности. Девушки никак не зависят от родителей и сами распоряжаются своей жизнью. И вообще…

Этьен моргнул — и вдруг расхохотался.

— Таис, девочка моя, — неожиданно поцеловав мою ладонь, он потянул меня внутрь комнаты… гм, точнее прихожей. Или гостиной?

В любом случае, эта комната не могла служить спальней — здесь вообще не было кровати, а диванчик хоть и имелся, но явно не подходил под габариты Этьена.

Диванчик, кресла, письменный столик, картины в золотых рамах на стенах.

Но Этьен тянул меня дальше — эта комната заканчивалась сразу тремя дверями.

— Левая дверь — вход для прислуги, средняя — ведет в личный кабинет, нам нужная правая, — пояснил Альфа, открывая для меня поочередно все три двери. Но вошли мы только в ту, правую — которая, как выяснилось, и привела нас в спальню.

И да, в этой комнате кровать имелась. Я мысленно сглотнула — размеры ложа впечатляли… Нет, правда, я думала, что в отелях были огромные кровати — но ЭТО чудовище превосходило даже кровать в московском люксе.

Этьен перевёл задумчивый взгляд с меня на кровать — и в тот же самый момент в моём явно распалённом сейчас воображении промелькнули пахабные картинки сексуальных оргий: вот какая — то медноволосая сирена будит Этьена долгим минетом, вот он развлекается с несколькими девицами: когда один, когда в компании друзей.

Я так давно и так долго анализировала своё «сумасшествие», что даже сейчас, в мелькающих передо мной картинках, заметила одну странность: одновременно на своем ложе Этьен делил женщин только с черноволосым мужчиной. Остальные же его приятели всегда стояли или гм… лежали… возле кровати, но никак не на ней.

И, несмотря на то, что в мелькающих картинках отвязного секса чаще всего мелькали лица Шарля и какого — то слепого на один глаз рыжего, мне стало совсем не по себе почему — то только от изображения черноволосого, с ранней проседью, мужчины.

Да и вообще, вся эта пахабщина… Возможно ли, что это моё «звериное воображение» так играет со мной, пытаясь подтолкнуть к Этьену? Мою внутреннюю волчицу Этьен, к сожалению, явно привлекал…

Я поспешно отвела взгляд в сторону. Благо, посмотреть было на что: в отличие от огромной кровати, всё остальное в комнате явно относилось к веку семнадцатому — восемнадцатому: резная мебель с золотом или позолотой, изящные хрустальные лампы, расписные большие вазы… Могло показаться, что мы случайно зашли в Эрмитаж, да так там и остались.

Хмыкнув каким — то своим мыслям, Этьен почти с неохотой повёл меня к небольшой, почти потайной дверке — на ней имелись те же шёлковые обои, что и на стенах, а потому я даже не сразу заметила эту дверку.

— Твои комнаты, — объявил Этьен, пропуская меня вперед. — Но не обольщайся, спать ты здесь не будешь.

Сделав шаг, я оказалась в спальне, которая почти не уступала размерами спальне Этьена. Разве что кровать была куда меньше — да и вообще, эта комната сразу показалась мне сразу намного уютнее.

Может, потому что не было никаких чужих запахов?

— Почему не буду? — растерянно спросила я. Сложив руки на груди, Этьен привалился к стене и тяжело вздохнул.

— Потому что, радость моя, ты — моя истинная пара. А этой комнатой пользовались лишь неистинные суки, которым посчастливилось войти в род Валуа.

Ну, может, кому — то и посчастливилось, но я — то туда не стремлюсь, — подумала я, отчего глаза Этьена раздражённо вспыхнули.

— Не искушай меня, Таис, — почти прошипел Этьен. — Я не железный, девочка.

И окинув коротким взглядом, он рыкнул:

— Я пришлю к тебе твою горничную. Она расскажет и покажет тебе всё, что нужно. Праздничный обед — в семь вечера. Будь готова. Белье не надевай.

И он захлопнул дверь, оставляя меня одну… в моей новой комнате.