Ищите женщину

Глава 6

– Ну что, Петр Николаевич, – поднял фужер Федоров, – за удачную сделку?

– За удачную сделку, – согласно прогудел пышнотелый и кучерявый красавец Петр Николаевич, – надеюсь, и дальше так будет. Сколько мы выручили-то?

– ... – назвал цифру Федоров.

– Неплохо, – в который раз удивился Петр Николаевич. Он прекрасно знал сумму выручки от сегодняшней удачной сделки, но готов был повторять ее снова и снова и заставлял повторять других – смаковал. – Давай за дальнейший успех, партнер.

– За успех, партнер!

Они чокнулись фужерами шампанского.

Федоров сразу же разлил еще по фужерам.

– Вот черт, – с досадой проговорил он, – шампанское закончилось.

– Ну, еще закажем, – благодушно высказался Петр Николаевич.

– А может быть, посущественней чего-нибудь? – предложил Федоров.

– Можно, – согласился Петр Николавевич, – коньяка, а?

– Официант! – позвал Федоров и, когда увидел почтительно склонившуюся перед собой лысину официанта, заказал:

– Бутылочку армянского. Получше который, ага?

– Понимаю, – закатил в тихом восторге глаза официант, – закусывать чем будем?

Федоров взглянул на Петра Николаевича.

– Ну-у... – протянул Петр Николаевич, – сами там... – махнул он рукой официанту.

– Понимаю, – повторил официант и скрылся в полумраке ресторанного зала.

Петр Николаевич молчал, улыбаясь тихо. Ему нравилось в этом ресторанчике – небольшой такой тихий ресторанчик; и особенно приятно то, что в такое время – половина десятого вечера – здесь совсем почти нет народа – два-три ужинающих пары, да подвыпившая компания, тихо гудящая в углу зала.

– Н-да... – проговорил Петр Николаевич, – дела нашей фирмы идут в горы... А я подумываю, голубчик, о том, чтобы телохранителей себе нанять.

– Да? – отреагировал Федоров. – Хорошее дело.

– А то странные вещи в столице творятся, очень странные, – продолжал Петр Николаевич, – вчера по телевизору смотрел передачу, так меня дрожь пробирала. Представляешь. по телевизору передавали, что загадочно пропал какой-то провинциальный газетчик, который к нам в Москву приезжал на конференцию, таксиста, которого этого газетчика вез в аэропорт, тоже считали пропавшим, но нашли скоро его останки в лесопосадках под Москвой – уже обглоданные. Наверное, бродячие собаки постарались. А совсем недавно и того похлеще – зверски убиты два охранника одного из депутатов госдумы, а сам депутат исчез... Представляешь? И еще – одного их охранников не просто убили, а голову ему того... отгрызли...

– Отрезали? – переспросил Федоров.

– Отгрызли, – повторил Петр Николаевич, – как будто звериными зубами...

– Кошмар, – сказал Федоров, – да я думаю, не может такого быть... Обычные заказные убийства, а газеты раздули...

Петр Николаевич пожал плечами.

– Тем не менее, я охрану себе заведу. Уже и охранное агентство присмотрел себе. Прямо завтра у меня охрана будет...

Партнеры помолчали.

– А вот, – вспомнил вдруг Федоров, – анекдот вспомнил в тему. А то мы все о грустном, да о грустном...

– Ну-ка? – немного оживился Петр Николаевич.

– Сидят в камере трое маньяков, – начал рассказывать Федоров. – Их по очереди уводят на суд. Первый возвращается – десять лет, говорит, только одно убийство удалось доказать. Второй возвращается – двадцать пять лет, говорит, только два убийство повесили...

Петр Николаевич коротко хохотнул.

– Третий возвращается, – продолжал воодушевленный Федоров, – говорит тем двоим: вышка. Наверное, вас буду охранять.

Петр Николаевич одобрительно засмеялся, заколыхав налитым животиком.

– А вот еще, – разохотился Федоров, – еще про маньяка знаю...

Петр Николаевич вдруг покривил красивый рот, он смотрел куда-то за спину Федорову.

– Чего такое? – Федоро тоже обернулся и тоже – немедленно скривился.

– Тот самый попрошайка, что к нам у входа в ресторан пытался увязаться, – проворчал Петр Николаевич, – а его еще охрана еще отогнала. Смотри – глаза горят, как у сумасшедшего, волосы седые растрепаны, а на одежде странные бурые пятна...

– Он, – узнал и Федоров, – и как его только в ресторан пустили?

– Через кухню прошел, – догадался умный Петр Николаевич, – в кухню часто всякие оборванцы заходят. Им объедков накидают, они и рады... А этот, видать, еще и милостыньку решил собрать...

– Смотрите, к нам направляется, – испугался Федоров, – надо бы официанту сказать, чтоб вывели этого козла отсюда...

– Эй! – немного громче, чем то позволяли приличия, закричал Петр Николаевич, повернувшись к бежавшему мимо официанту. – Подойдите на минутку, будьте любезны...

Пробегавший официант на ходу развел руками, изобразив на лице величайшую скорбь от того, что никак не может подойти – спешит.

– Вот черт, – неприязненно пробормотал Федоров, – что же это за сервис такой, не ресторан, а черт знает что... Вон он – бомжара этот – к нам идет... Подходит уже...

К их столику приближался человек, и впрямь своим внешним видом совсем не вписывающийся в окружающую его обстановку шикарного столичного ресторана.

Одет он был в длинный плащ, приличный, но грязный и затертый до такой степени, что никак нельзя было сказать, из какого материала этот плащ пошит. Ботинки на ногах странного человека были стоптаны и забрызганы грязью, а одежда покрыта бурыми пятнами, очень напоминавшими засохшую кровь. Такие же пятна имелись и на подбородке странного человека.

– Вот черт, – еще раз проговорил Федоров, глядя на странного человека, – так ведь и добился своего. Надо дать ему... полтинник, пускай отвяжется.

Петр Николаевич промолчал, он озирался по сторонам, искал глазами официанта или охранника.

Странный человек остановился в середине зала и завращал огненными глазами, обложенными глубокими тенями. Взгляд его остановился на полнокровном и здоровом лице Петра Николаевича. Официанты притихли, словно прочитав что-то страшное в лице странного человека, а посетители ресторана уже оборачивались к столику Петра Николаевича и Федорова.

– На вот тебе, – заскрипел Федоров, протягивая оборванцу, который молча вглядывался и в его лицо, пятидесятирублевую купюру, – возьми и иди отсюды, а то я сейчас охранников позову.

Человек не брал деньги, не протягивал за ними руки, наоборот – он руки в карманы опустил.

– Ты чего? – оторопел Федоров.

Петру Николаевичу тоже стало не по себе.

– Охрана! – закричал он уже в полный голос. – Охрана!!

Все без исключения посетители ресторана повернулись в его сторону. Охранник у входа встрепенулся. А странный человек в невероятно грязном плаще на крик Петра Николаевича отреагировал очень странно. Он вынул из кармана правую руку, и Федоров открыл рот, увидев огромный кухонный нож, который оборванец, скорее всего, стащил у поваров на ресторанной кухне.

Федоров попытался подняться со своего стула, но странный человек, широко размахнувшись, с силой полоснул ножом, как мечом, по его горлу. Федоров гортанно вскрикнул, выбросил вверх руки, схватил скрюченными пальцами воздух и рухнул на пол. Почти сразу же вокруг его головы образовалась и начала стремительно увеличиваться дымящаяся темно-красная лужа.

Все оцепенели, даже охранник, направившийся было к столику Петра Николаевича и Федорова, остановился.

Петр Николаевич, округлив глаза и не произнося ни звука, сидел, вцепившись в свой стул, и смотрел, как оборванец, наклонившись над хрипящим еще Федоровым, припадает губами к струе крови, хлещущей из перерубленной вены.

Совсем тихо стало в ресторане, все как будто окаменели на несколько мгновений.

Странный человек оторвался от Федорова и повернул испачканное в крови лицо к Петру Николаевичу. И облизнулся – и Петр Николаевич ясно прочитал на грязном и окровавленном лице неуемную ЖАЖДУ.

Оборванец двинулся к Петру Николаевичу.

И тут все проснулись. Посетители ресторана с криками бросились к выходу, и вокруг Петра Николевича, неподвижно сидящего на своем стуле, мгновенно образовалась страшная пустота.

Охранник бросил на пол свою дубинку и пошел к странноему человеку, на ходу расстегивая кобуру пистолета. К нему бежали еще трое в камуфляже.

– Эй! – позвал охранник, – ты того... этого... так... Ты брось...

Но оборванец даже не посмотрел на него. Он поднял нож.

– Стой! – вдруг заорал охранник, вскидывая пистолет, – Бросай нож! Бросай, дурак, стрелять буду!! – голос охранника срывался и губы его дрожали. Однако видно было, что он выстрелит. Не смотря ни на что – выстрелит. – Бросай нож!!

Охранник выстрелил. Но прежде, чем пуля разнесла на куски седоволосую голову оборванца, окровавленный кухонный нож поднялся и опустился три раза.

Убийца в плаще рухнул на пол прямо на тело своей последней жертвы – Петра Николаевича с развороченной ножевыми ударами шеей – и припал немеющими уже губами к рассеченной сонной артерии...

– Вот, – прошептала Даша, прикладывая ухо к замочной скважине в двери квартиры номер пятьдесят, – слышишь? Как хорошо, что ты быстро приехала.

– Ага, – сказала я и прислушалась.

Действительно, необычные звуки – что-то постоянно свистит, грохает и гремит в пустой квартире и ни единого человеческого слова не слышится – будто пятеро глухонемых и неумелых циркачей-жонглеров решили устроить репетицию.

Даша протянула мне ключ.

– Я с тобой не пойду, извини, – проговорила она, – уж больно страшно.

– Ладно, – сказала я, – не ходи. И все-таки я не понимаю – мы с тобой столько пережили вместе, что бояться каких-то летающих ботинков и плошек – это, право, глупо...

– Я отвыкла, – словно извиняясь, сказала Даша, – отвыкла от разного рода проявлений злой паранормальной силы. И честно говоря, рада, что отвыкла. Не хотелось бы все переживать снова и... вспоминать.

– Как хочешь, – сказала и сунула ключ в замочную скважину.

Даша мгновенно ретировалась к своей двери.

– Ну хочешь, – отчаянно закричала она оттуда, – я с тобой пойду?! Правда – я пересилю себя и пойду... Хочешь?

– Не надо таких жертв, – сказала я, – я пойду сама. Ведь это все-таки я – охотница на ведьм...

Я открыла дверь и вошла внутрь квартиры. И услышала еще, как судорожно вздохнула Даша, оставшаяся на лестничной клетке.

То, что открылось моему взору, было просто поразительно. Создавалось такое впечатление, что я попала в гигантских размеров аквариум, которому неизвестный шутник решил придать вид жилой квартиры...

На этом месте я прервала свои размышления и пригнулась – пустая пивная бутылка, пролетев мимо моей головы, с грохотом разбилась о входную дверь за моей спиной.

Я выпрямилась и снова осмотрелась – вся квартира была приведена в движение. Неподвижными оставались только стены, да и то – вот, извиваясь, словно водоросли под водой, шевелится кусочек отставших от стены обоев. А вокруг летают, чудесным способом удерживаясь в воздухе, разнообразные предметы – коврики, стулья, вилки, ложки, складной карманный ножик; тетрадка помахивает исписанными страницами, как птица крыльями; извиваясь жгутами, стелется по полу простыня; воздушной змеей порхает пунцово-красный шарфик... Из кухни в гостиную величаво проплыл обеденный стол. С развевающейся на нем скатерти посыпались чайные чашки и кофейник, но на пол не упали, а, расплескивая по обоям остатки чая и кофе, принялись летать вокруг стола, точно птенцы, не очень хорошее еще выучившиеся летать, вокруг взрослой птицы.

– Ничего себе, – пробормотала я, – какой-то зверинец прямо...

– Кто здесь? – немедленно раздался глухой и плачущий голос из ванной. – Я слышал чей-то голос... Кто здесь?

– Это я, – проговорила я, осторожно продвигаясь по стене прихожей к ванной, – вас, наверное, Юрой зовут?

– Да... А откуда...

– Мы с вами уже встречались, – сказала я, увернувшись от неловко развернувшегося в полете светильника, – вчера. Вам было плохо, а я вам постаралась помочь. Помогла. А сейчас как вы себя чувствуете?

– Плохо, – ответил запершийся в ванной студент Юра, – мне страшно...

– Как все началось? – спросила я. – Что вообще здесь происходит?

– Да не знаю я, – едва не плача, проговорил Юра, – я проснулся... Пошел на кухню... потом в ванную... А потом смотрю – мои ботинки порхают под потолком. И рожок для обуви. Ну, испугался я, закричал... Кинулся к телефону. А потом из комнаты вылетает раскладушка и на меня бросается... Еле я успел в ванной спастить... А раскладушка – прямо как дикая собака – скреблась в дверь еще полчаса, наверное... Хотела меня сожрать, – сообщил напоследок Юра.

– Каким же образом, она тебе сожрать хотела? – спросила я. – У нее же зубов нет совсем. Не говоря уже о желудке...

– Не знаю я! Я не видел, чем она меня съесть хотела, – договорил Юра, – я за закрытой дверью сидел. Но в дверь скреблась так, что едва ее не сломала.

Только сейчас я обратила внимание на несколько продольных довольно глубоких царапин на крашеной белой краской поверхности двери.

«От хозяйки им теперь достанется, – механически подумала я, – как дверь испоганили»...

– Помоги мне! – заныл Юра из-за двери. – Не век же мне сидеть здесь взаперти...

– Сейчас попробую, – сказала я, – только просьба – не отвлекать меня и вообще... не шуметь. Мне нужно сосредоточиться.

– Не буду отвлекать, – пообещал Юра и замолчал.

Присев на корточки, чтобы какой-нибудь из летающих предметов не задел меня, я закрыла глаза и сконцентрировалась, вводя самое себя в транс.

Через несколько минут я уже была в трансе.

Теперь я не видела пространство вокруг себя, но ощущала его. Я двигалась с закрытыми глазами, и прекрасно ориентировалась. Звуки на мгновение померкли для меня, но очень скоро я стала слышать какой-то странный гул и, подняв голову, убедилась, что этот гул издают все так же летающие под потолком предметы.

Но они уже не были теми привычными вещами, с детства окружающими нас в нашем мире. Ведь я находилась в трансе и мне было видно то, чего обычно не замечают все остальные люди.

Несколько мгновений я была неподвижна – собиралась с мыслями, потому что не знала пока, как бороться с обступившим меня злом. В том, что именно злая сила заставляла предметы интерьера квартиры номер пятьдесят самостоятельно передвигаться по воздуху – у меня теперь сомнений не было. Я чувствовала негативную энергетику теперь – когда я находилась в трансе – так же явственно, как чувствует запах дыма человек, стоящий посреди горящего здания.

Розовый туман, окутавший меня как только я покинула привычный для меня мир, стал рассеиваться – и вместе с этим стали изменяться очертания привычных предметов.

Плывущая на высоте полутора метров книга, вальяжно помахивающая страницами, словно птица крыльями, превратилась в настоящую птицу, неопределенной породы – и как только трансформация завершилась полностью – я ясно увидела белесые перья, огненные глаза и хищно изогнутый клюв – диковинная птица взмыла под потолок, на мгновения зависла у меня над головой и ринулась вниз, целя острейшими на вид когтями мне в глаза.

Я едва успела увернуться – птица скрежетнула клювом и когтями по двери ванной, в которой прятался студент Юра и развернулась для следующего маневра, снова взлетев под самый потолок.

– Что происходит? – откуда-то издалека долетел до меня отголосок плаксивого голоса Юры, оставшегося в привычном ему мире.

«Не могу пока понять, что здесь происходит, – мысленно ответила я на его вопрос, – какая-то сила заставляет все эти предметы двигаться, наделяя каждый примитивным, но все же самым настоящим сознанием, запрограммированным, как я сразу догадалась, на то, чтобы уничтожить меня – осмелившуюся помешать сложившейся ситуации развиваться дальше – по неведомому мне плану»...

Ожившие предметы из всех комнат стали сползаться в прихожую – где сейчас находилась я. Аура негативной энергетики стала настолько плотной, что я могла ее видеть – слоистый черный туман, разом вытеснивший розовую пелену, рожденную моим собственным подсознанием.

И каждый из предметов, оказавшихся в прихожей, менялся, трансформируясь в причудливых чудовищ.

Вот длинная напольная вешалка рухнула на пол, с хрустом переломилась на несколько частей, но оставшись одним целым, заизвивалась, превратившись в огромного рогатого змея, из оскаленной пасти которого то и дело вырывался рваный клок синего пламени...

Вот обыкновенная эмалированная миска – вдруг почернела, покрылась сетью трещин, из которых полезли гибкие щупальца, густо обросшие жесткой темной шерстью – и превратилась в странного вида подобие гибрида гигантского паука и осьминога...

Вот стайка смертоносных рыбок с четырьмя острыми зубцами на узких мордочках, в которых превратились кухонные вилки, молниеносно вылетели из кухни и – одна за другой – вонзились в дверь ванной, затрепетав – я едва успела пригнуть голову...

Вот неуклюжий но, несмотря на это, очень опасный на вид костлявый крокодил, в котором я еле-еле узнала такую обыкновенную раскладушку, выполз из комнаты и направился в мою сторону, яростно клацая вооруженной огромными зубами пастью...

Десятки жуасных созданий чьей-то извращенной фантазии безмолвно собирались в прихожей, готовясь напасть на меня...

«Так, – лихорадочно соображала я, – концентрация негативной энергетики в этой квартире намного увеличилась – с того самого момента, как я вошла в транс. Очевидно, разум, следящий за всеми безобразиями, происходящими в этом месте, счел мое появление опасным для себя и стремится меня уничтожить... Ну, или, допустим, выяснить, на что я способна... Этот разум или... или не знаю что, управляющее чудовищами, каким-то образом определило то, что я не совсем обычный человек, ощутив мою паранормальную энергетику – и теперь... И теперь я вынуждена буду драться – уже не ради того, чтобы избавить квартиру от злобных гадов, которые всего несколько часов назад были безобидными вещами, а чтобы спасти собственную жизнь. Посмотрим... Переход в астральный мир открыл удобную арену для развертывания враждебного магического потенциала, но и мои собственные способности теперь ничего не сдерживает, поэтому»...

Додумать мысль я не успела, потому что птица с потолка, оскалив клюв в безмолвном крике, кинулась на меня. На этот раз уворачиваться я не стала – просто выбросила навстречу ей правую руку – на моей ладони горел сгусток сконцентрированной энергии – и птица, запутавшись в оранжевых энергетических нитях, потрескивающих от скрытой мощи, загорелась и, мгновенно погибнув, рухнула на пол.

И тотчас вся прихожая пришла в неистовое движения. Я едва успевала защищаться.

Отвернувшись от корчившейся на полу в муках смерти птицы, я швырнула оранжевый энергетический сгусток в гигантсткую лягушку, тяжело переваливавшуюся с ноги на ноги и хлопавшую огромным ртом, полным какой-то слизи, издающей мерзкий запах. Лягушка, которая, кажется, когда-то была низенькой тумбочкой, гортанно квакнув напоследок, упала и, перевернувшись на спину, несколько раз конвульсивно дернула ногами.

Еще один энергетический удар – рогатый змей отлетел к входной двери и, выпустив последний клочок синего пламени, навсегда захлопнул пасть.

Я отпрыгнула в сторону – мимо моего уха со свистом пролетела еще пара вилок-рыбок – и громко крикнула, освободив грудь от теснившегося там невероятно сильного заряда энергии.

Однотонно и тоскливо выл запертый в ванной студент Юра – а, может быть, и не его испуганный вой доносился до меня, а что-то другое – у меня не было времени разбираться, к тому же я прекрасно знала то, что звуки – если и проникают из одного мира в другой, пользуясь еще не закрытым пульсирующим межпространственным проходом – конечно, преломляются, неизменно превращаясь в необычные и никогда не слышанные звуки, привычные, однако, для этого мира.

Большая часть причудливых страшилищ разлетелась в стороны и обугленными остовами осыпалась на пол. На несколько мгновений я замерла, прислонившись спиной к случившейся сзади стене – мне был необходим отдых.

А когда обернулась, чтобы выбить заряд негативной энергетики из превратившейся в крокодила раскладушки, то внезапно ощутила что не могу поднять правой руки – это незаметно оплели – от кисти до локтя – руку очень похожие на обувные шнурки узенькие и маленькие, но необычайно прочные черные змейки.

Мне понадобилась несколько секунд, чтобы перенести концентрацию энергии в ладонь другой руки – но этого короткого отрезка времени крокодилу хватило на преодоление пути – от порога комнаты ко мне. Он изловчился и схватил меня зубастой пастью за ногу.

Я закричала от боли, одновременно поднимая левую руку и чувствуя в ней мощь энергетического заряда – яркая вспышка – и крокодил съежился, почернел и рассыпался по полу серым пеплом.

И сразу наступила тишина. Я стояла неподвижно, слушая, как боль пульсирует в ноге, там где зубы страшилища сомкнулись на моей плоти – и наблюдала за слоящимся черным туманом, который становился все менее плотным – светлел, светлел и наконец рассеялся вовсе.

Тогда я поняла, что пришло время выходить из транса.

Хотя никакой раны на ноге я не обнаружила – когда вышла из транса, но боль чувствовать не перестала.

Я не удивлялась этому – серьезная рана, нанесенная в потустороннем измерении, по понятным причинам, связанным с абсолютной несовместимостью миров, очень часто оказывается в привычном для меня пространстве сущим пустяком, но вот нервные окончания нередко обманываются.

Боль продолжалась ровно столько, сколько мне хватило времени для того, чтобы незначительным усилием воли от нее избавиться.

Приведя себя в порядок, я постучала в дверь ванной.

– Кто... это? – слабым голосом вопросил студент Юра.

Я была рада уже тому, что он остался жив, а не отдал концы от безумного страха, крепко пустившего корни в его сознании.

– Это я, – ответила я, – можешь выходить.

– Уже?.. Все закончилось?.. – осведомился Юра, явно не желая покидать своего убежища.

– Закончилось, – уверила я, оглядывая еще дымящиеся останки чудовищ, снова превратившихся в обычные предметы.

Юра еще немного повздыхал, и наконец послышался щелчок задвижки и дверь медленно приотворилась. Наружу показалась смертельно бледная физиономия студента Юры. Окинув взглядом задымленную прихожую, он застонал.

– Что это было?

– Не знаю, – честно ответила я.

– Господи, – выползая из ванной комнаты, прошептал белыми губами Юра, – как это все... Как это все мне объяснить хозяйке?

Я пожала плечами. Я не знала, как все произошедшее объяснить самой себе, а уж хозяйке... К тому же, у меня сложилось четкое убеждение того, что это происшествие отнюдь не последнее в квартире номер пятьдесят, и мое единовременное вмешательство ничуть не изменит общего положения – только разожжет слепую ярость того, кто это все устроил.

А кто это все устроил?

Странно, но во время боя с чудовищами я не заметила ничьего влияния на свой мозг. Это не было из-за того, что пыл боя затмил мой разум – напротив, находясь в трансе, я должна была чувствовать источник чужеродной энергетики гораздо более ясно, чем в нормальном своем состоянии.

«А если никакого главенствующего над трансформациями разума и вовсе нет? – вдруг пришла ко мне внезапная мысль. – То есть – если не существо устроило все это, а... то, что произошло, всего лишь отголоски какого-то явления, возникшего само по себе... ну, не совсем само по себе, а в силу некоторых пока еще не понятных мне причин – ибо ничего и никогда во всей цепи миров не происходит, не имея под собой какой-либо почвы?.. Как мне объяснить то, что квартира номер пятьдесят превратилась в аттракцион паранормальных ужасов? Перелом пространства? Сквозной проход через цепь миров... Или... чье-то проклятие? Не знаю... Мне необходимо трезво и обстоятельно поразмыслить над этим, а сейчас, кроме литературных ассоциаций, мне ничего толкового на ум не приходит»...

– Мамочки... – снова простонал Юра, – я пропал. Мало того, что едва не погиб в пасти раскладушки, так... Теперь лишился крыши над головой... Что я скажу хозяйке, когда она придет за квартплатой?

– А когда она придет за квартплатой? – механически спросила я.

– Через два дня, – ответил Юра и совершенно неожиданно для меня – и для себя, наверное, тоже – расплакался.

«Ну вот, – подумала я, – допросы свидетелей придется отложить. Юра сейчас не в форме. Но теперь это дело – мое дело. Почему? Да потому что я – охотница на ведьм – и я просто не имею право пройти мимо такого случая... когда Зло из других миров становится угрозой для существования людей моего мира».

Юра хныкал все сильнее. Снова возникшая боль в ноге напомнила мне от действительности. А спустя мгновение всплыло воспоминание о Васике и его пропавшей невесте... Я Васику еще обещала помочь...

– До свидания, – сказала я, растирая не на шутку разболевшуюся ногу, – я зайду еще к вам... Когда ты немного приберешься.

– Нет! – взвыл Юра дурным голосом и бросился ко мне. – Не уходи! Мне страшно!

Я отпрянула от него, но увернуться от объятий мне не удалось. Юра приник к моей груди, словно к груди собственной матери, и разрыдался еще сильнее.

И тут я почувствовала тонкий – совсем не слышный для всех обычных людей – запах смертельной опасности, исходивший от него.

Насколько я понимала, это не было связано с только что случившимся в квартире. Это было что-то иное.

«Новое дело, – тоскливо подумала я, – Зло готовит другой удар... Этот город просто пропитан зловещими миазмами. Но я ведь не имею ни малейшего понятия о том, что происходит. Следовательно – не могу бороться со Злом... Необходимо выяснить – что же все-таки происходит – а я еще ничего не знаю о жизни Юры и его друзей... Да, теперь это дело – мое дело. Мой экстрасенсорный дар принадлежит мне только потому, что я должна оправдывать доверие высших сфер. Ведь любой имеющий паранормальные способности, знающий о своей особенности – не может оставаться в стороне от извечной битвы Добра со Злом... Таков космический закон вселенского равновесия, а этому закону подчинялись созвездия еще тогда, когда пылинка, которая, спустя миллиарды миллиардов лет станет планетой по имени Земля, еще болталась в черном пространстве вакуума»...

Раздался звонок в дверь.