Ищите женщину

Глава 7

– Мать моя женщина! – ахнул студент Петя, а студент Анзор, запнувшись на самом пороге, ошарашенно проговорил:

– Вах, вах, вах... Мои конспекты!

Анзор поддел носком ботинка обгоревшую тетрадь и сокрушенно покачал головой. Потом взгляд его пал на сломанную в нескольких местах напольную рогатую вешалку и он недоуменно присвистнул.

– Здесь что, разворачивался театр военных действий? – осведомился Петя, заметив, очевидно торчащие в двери ванной комнаты вилки.

– Пожар? – поинтересовался и Анзор.

– Я не виноват ни в чем... – заскулил Юра.

Петя и Анзор немедленно повернулись ко мне.

– Я тоже ни в чем не виновата, – сказала я, – то есть, косвенно, конечно, виновата. Но если бы не я, молодые люди, то вы вообще бы без своего товарища остались. И без квартиры остались бы...

– Без квартиры мы и так, судя по всему, останемся, – вздохнул Петя, – как только хозяйка увидит все это безобразие она нас тотчас же вытурит. Да еще и ущерб заставит возмещать.

При слове «ущерб» студент Юра снова всхлипнул. Очевидно, его нервная система окончательно расшаталась – вследствие непредвиденных происшествий.

– Я постараюсь поговорить с вашей хозяйкой, – пообещала я, – тем более, – продолжила я мысленно, – что мне необходимо с этой самой Нонной пообщаться. На предмет изучения ее квартиры. Не просто так ведь здесь всякая чертовщина творится. Ничего на этом свете не бывает просто так...

– А... – начал было Петя, вопросительно глядя на меня, но Юра опередил его.

– Это тот самый доктор, – объяснил он, – который меня тогда откачал. Когда мы с вами грибами обожрались. Вы-то ничего еще, а меня с них так выворачивало, что я чуть дуба не врезал.

«Знал бы ты, – подумала я, – с чего тебя так выворачивало, по-другому бы разговаривал. Или вообще – боялся вспоминать об этом случае. Хорошенькие воспоминания – обед из вареных червей»...

– Я вообще-то не врач, – начала было объяснять я, но осеклась. Слишком долго было бы рассказывать этим молодым людям, кто я такая и чем отличаюсь от других женщин и девушек. Да и не к чему это. Непонятно, как они еще относятся деятелям такого рода, как я. Да и сталкивались они с паранормальными явлениями явно негативной направленности, так что мои экстрасенсорные способности могут их напугать. А мне вовсе не нужно, чтобы эти ребята меня боялись – тогда они не смогут искренне отвечать на мои вопросы, которых у меня будет, надо сказать, уйма. Я ведь должна разобраться, в чем дело в этой нехорошей квартирке.

– Я вообще-то не врач, – повторила я, – то есть – лицензии на практику у меня нет. Но я занимаюсь нетрадиционной медициной и меня всегда интересовали такие случаи... То, что произошло сегодня и вчера утром – как раз по моей части. По части моих увлечений...

Петя и Анзор смущенно потупились.

– Мы, наверное, не очень хорошо... это самое... – промямлил Анзор, – не очень хорошо это самое... себя вели...

– Да, – согласилась я, – вели вы себя не лучшим образом.

– Я, правда, мало что помню, – с достоинством заявил Петя, – но кое-что у меня в памяти осталось после того кошмарного дня. Так вот... Если я чего-то там и не так делал... то это не потому что... я такой. А потому что я грибов галлюциногенных объелся. И себя, конечно, не мог контролировать.

– И я, – добавил Анзор.

Юра посмотрел на своих товарищей и тоже сказал:

– И я.

– Кстати, – осведомилась я, – насчет грибов. Вы где их достали? Даша говорила мне, что вы их нашли на антресолях в этой квартире, но... Как говорится, позвольте мне усомнится в ваших словах. Где это видано, чтобы галлюциногенные грибы, которые, кстати, стоят немалых денег, просто так валялись на антресолях в квартире скромной преподавательницы русского языка и литературы?

– Честное благородное слово, – прижав руки к груди, пламенно выдохнул Анзор, – мамой клянусь! Никогда этой гадости мы не покупали покупать не будем. Водку пить – да, пьем... Не так часто, как хотелось бы... То есть – редко, потому что у нас денег маловато. А никаких наркотиков не употребляем.

– Видите ли, – проговорил Петр, – Анзор прав. Мы никаких грибов, конечно, не покупали, и сами очень удивляемся их появлению на антресолях. Дело в том, что, как вам Даша уже, наверное, говорила, мы на антресолях бутылки храним пустые. От пива. Пиво пьем, а бутылки не выбрасываем, понимаете? И когда накопится достаточное количество эти бутылок, то мы собираем их и идем в пункт приема стеклопосуды. Сами понимаете, что стипендия небольшая у нас, родители небогатые...

– Только Анзору родители помогают, – вставил Юра, – а нам с Петькой – нет. Да и то – они не деньги ему шлют, а натуральный продукт.

– Барана с оказией передали на прошлой неделе, – мечтательно закатив глаза, вспомнил Анзор.

– Вот, – продолжал Петя, – когда мы в очередной раз... То есть – вчера утром – решили сдать поднакопившиеся бутылки, но обнаружили на антресолях мешочек такой небольшой. А там грибы сушеные. Вот мы и решили грибки попробовать. А что – думали деликатес... Думали, что хозяйка засушила, да и забыла забрать...

– А вышло все вовсе не так, как мы думали, – печально подытожил Юра, – и если бы не вы, то... мне бы точно конец пришел бы...

– Так как же грибы оказались на антресолях? – еще раз спросила я.

Все трое пожали плечами.

– Кстати, – галантно осведомился Анзор, – а как вас зовут, доктор?

– Ольга, – сказала я. А потом подумала и добавила:

– Ольга Антоновна.

Пусть эти ребята ненамного младше меня, но все-таки приятно, когда к тебе обращаются по имени и отчеству.

– Петя, – представился Петя.

– Анзор, – шаркнул ногой Анзор.

– Юра, – уныло проговорил Юра.

Раздавшийся в ту же секунду телефонный звонок заставил вздрогнуть всех троих. Юра ринулся в ванную, где он оставил телефонный аппарат, поднял трубку и сразу что-то невнятно забубнил.

– Приятно познакомиться, – запоздало проговорила я.

– Взаимно, – сказал Анзор, а Петя оглядел царивший в квартире разгром и вздохнул.

– Кошмар, – сказал он, – и почему такое всегда именно с нами случается?

– А что? – тут же подхватила я. – Такого рода происшествие – не первое?.. То есть – не второе?

– Нет, – ответил Петя, – еще до инцидента с грибами, пара странных происшествий у нас была.

– Неделю назад плита загорелась, – сообщил Анзор. – Я поставил чайник и пошел покурить на балкон. Покурил, иду на кухню, а там – вместо плиты – сноп огня! Я испугался, конечно, как заору! Стал тушить – а жарко же – близко не подойдешь... И вдруг сообразил – что-то не так. Дыма нет, – Анзор начал загибать пальцы, – обои и потолок не обгорают, – второй палец, – да и само пламя какое-то странное – прозрачное, будто ненастоящее, а телевизионный монтаж... И как только я понял, что пламя ненастоящее – оно тут же исчезло...

Загнув третий палец, Анзор опустил руку и замолчал.

– Перепугал он нас тогда жутко, – договорил за него Петя. – Мы на кухню вбегаем, а он стоит посередине, руками размахивает и орет. Да... а до этого еще со мной странный случай был. Я как-то утром проснулся – пошел, извините, в туалет. Захожу, спросонья протираю глаза и вижу, что я в ванной... Удивляюсь такому повороту событий, выхожу из ванной и направляюсь уж точно в туалет. Открываю дверь, вхожу – бах! А я снова в ванной. Тут я испугался... Еще пару раз попробовал – ничего не получается – как будто вместо туалета у нас – вторая ванная появилась. И точно такая же, как и первая.

– Я его тогда спас, – проговорил Анзор, – проснулся я, в туалет зашел... извините, доктор. Потом в ванную – руки помыть, то се... А там – прямо перед зеркалом стоит Петька и на месте топчется... И скулит от страха. Я его по плечу хлопнул, он как заорет!

– Только после этого я в туалет попал, – закончил Петя.

– Да-а... – резюмировала я, – странные вещи тут у вас творятся.

В голове у меня уже давно крутились несколько вопросов, но задать я их не успела. Из ванной комнаты вышел Юра и посмотрел на нас с такой тоской в глазах, что у меня, честное слово, навернулись слезы.

– Хозяйка звонила, – замогильным голосом произнес он, – спрашивала, не случилось ли чего... Говорит, предчувствие ее какое-то мучит...

– Ну, а ты что? – спросил Петя.

– Сказал, все нормально...

Студенты тут же потупились и, повздыхав, разбрелись по квартире – наводить порядок.

«Так-так-так, – подумала я, отступая к входной двери, – продолжать беседу сейчас бессмысленно. Головы пострадавших не тем заняты. А вот побеседую-ка я с хозяйкой... Все-таки это ее квартира... Да и предчувствия эти странные... Надо спросить у Даши адрес этой Нонны... как ее там?»

Как того и следовало ожидать, Васик сидел у Даши – осунувшийся, обросший рыжей щетиной и, кажется, страдающий похмельем. Как только Даша открыла мне, Васик тут же вскочил со стула, на котором сидел и побежал ко мне из кухни.

– Наконец-то! – выдохнул он. – А я-то уж думал, ты никогда из этой дурацкой квартиры не выйдешь... У тебя есть какие-нибудь соображения насчет... Нины? – с надеждой спросил Васик.

– Никаких, – машинально ответила я. Я была все еще погружена в странные происшествия, творящиеся с обитателями пятидесятой квартиры.

Васик пошатнулся, будто намеревался тут же упасть в обморок.

– То есть, – немедленно поправилась я, – кое-что я предполагаю, но мне еще следует это очень хорошо обдумать. А когда я обдумаю...

– А когда ты обдумаешь? – жадно переспросил Васик.

«Вот черт возьми, – мелькнуло у меня в голове, – я так увлеклась решением проблем совершенно чужих мне людей, что у меня совсем вылетели из головы проблемы Васика. Надо начать искать Нину... Но где?»

– А у тебя самого есть какая-нибудь ниточка? – спросила я в свою очередь.

– Нет, – вздохнул Васик, – мне даже обзванивать некого было... У Нины же нет близких подруг... Прямо не знаю, что и делать. Может быть, пойти в милицию? Или отцу сказать. Он по своим каналам ФСБ подключит к поискам.

– Не стоит, наверное, твого несчастного отца лишний раз беспокоить, – вставила Даша, – он и так часто из-за тебя страдает. И других людей напрягает.

– Не из-за меня сейчас, – заметно повысил голос Васик, – а из-за Нины... Он должен понимать, что Нина – это залог моего нормального существования. Без нее я сопьюсь или... Или еще чего похуже...

И Васик замолчал, мрачный.

– Правда, добрые люди мне подсказали адресок, – добавил он неожиданно, – по которому живет один человек... так же, как и ты занимающийся всякими паранормальными штучками. Вроде предсказаний и тому подобного. Сейчас он довольно известный в Москве специалист. Вот я и думал – съездить к нему, посоветоваться...

– Что еще за адресок? – сразу насторожилась я.

– Шарлатан какой-нибудь, – высказалась Даша, – и нечего тебе к нему ездить. Ольга сама со всем разберется.

– Что-то больно долго она разбирается, – пробурчал Васик и замолчал уже надолго.

Он вытащил сигарету, повертел ее в руках и направился на кухню – в последнее время Даша курила только на кухне – не хотела, по ее же словам, превращать квартиру в пепельницу.

– Дела-а... – посмотрев на меня, протянула Даша, – неужели ты не можешь помочь Васику? Неужели он должен к какому-то шарлатану ехать?

– Честно говоря, – понизив голос, сказала я, – я даже не знаю, с чего начать. Нина пропала и не оставила никаких следов. Никаких ниточек, за которые можно зацепиться. Это ее проклятие, от которого она хочет избавиться... Почему она не пошла ко мне. Мне кажется, что я смогла бы помочь ей. А теперь... А я с ней, как ты знаешь, не так активно общаюсь, как... с тобой, например. Тебя бы я попыталась разыскать, но ее... Ее психо-импульсы мне совсем незнакомы и вряд ли мое подсознание может различить их среди других – и подсказать местонахождение Нины... Тем более, в таком городе, как Москва. Здесь же столько людей – астральных фон перенасыщен настолько, что запутаться в нагроможденных, наслоенных друг на другах психо-импульсах, очень легко. К тому же – где гарантия того, что Нина находится в Москве?

– Да, – кивнула Даша, – она может находиться где угодно...

– Ах, да, – вспомнила я, – вот еще что. У тебя есть адрес этой твоей соседки... Нонны... как ее там...

– Нонна Павловна, – подсказала Даша.

– Вот именно.

– Есть адрес, – сказала Даша, – запишешь? Впрочем, адрес несложный, его легко запомнить.

– Диктуй.

Даша продиктовала мне адрес. Оказалось, у Нонны Павловны, вернее, у ее дочери, у которой Нонна Павловна сейчас проживает, предоставив свою квартиру нуждающимся в жилье студентам, есть свой собственный домик на окраине Москвы. Я и не знала, что такие дома еще сохранились – старенькие, кирпичные, одноэтажные, с одной или двумя квартирами и палисадником вокруг...

– Так, – проговорила я, – с Васиком мне нужно серьезно и обстоятельно побеседовать. Вот он меня подкинет до Нонны Павловны, я с ним по дороге поговорю и решу, что делать с таинственно исчезнувшей Ниной.

– Как хочешь, – сказала Даша, – кстати, ты не рассказала, что же произошло у соседей моих – студентов?

– Потом, – сказала я, – сейчас некогда. Столько проблем и все нужно как-то решать... Васик!

– А? – отозвался Васик из кухни.

– Ты на машине?

– Ага.

– Поехали!

– Куда? Я думал, ты со мной еще поговорить хотела... Я уже звонил, между прочим, этому... Прорицателю. Прорицатель Карл его зовут. Ничего себе имечко, да? Карл у Клары украл кораллы... Он мне время назначил. Я могу опоздать, а он просил меня не опаздывать...

– По дороге обо всем поговорим, – сказала я.

Он всегда разговаривал с ней так – пряча глаза и тихонько посмеиваясь уголками губ, будто знал о ней нечто тайное и стыдное. Ольга-бабочка никак не могла определить, чего больше в этой его манере – скрытой насмешки или безграничного чувства превосхоства, спрятанной за диковатой маской внешнего нелепого и деланого смущения, так не подходящего к такому человеку, как он.

Впрочем, человек ли он на самом деле или нет – в этом Ольга-бабочка всегда сомневалась – с самого первого дня их встречи...

– Ну? – усмехнулся он, глядя не на нее, а в темный угол пыльной и тесной комнаты, сплошь заставленной книжными стопками. – Зачем ты сейчас пришла?

Ольга-бабочка, потупившись, молчала.

«Интересно, – подумала она вдруг, – а как он читает все эти книги в полной темноте. В его доме нет ни одной лампочки, а все комнаты – от пола до потолка – забиты книгами. И я никогда не видела, чтобы он взял в руки хотя бы одну из них... И что это за книги, я тоже не имею ни малейшего понятия... По очертаниям в темноте можно определить, что формат у них не совсем обычный – одни громадные, просто гигантские фолианты, а другие крошечные, будто карманные. И вот еще странность – некоторые из книжных стопок выглядят, словно... перевернутые вверх ногами скалы – внизу лежат маленькие книги и тетрадки какие-то свернутые, в сверху громоздятся огромные книжищи и... что-то вроде альбомов... или анатомических атласов. И все это сооружение не падает, но создает такое неуютное впечатление, что ни минуты лишней не хочется в этой комнате находиться»...

– Так, зачем ты пришла? – снова спросил он у Ольги, молча глядящей в почти невидимый из-за густых комнатных сумерек пол.

Ольга-бабочка вздохнула и открыла рот, чтобы сказать то, что она уже говорила ему тысячу раз.

– Ага! – не дав ей заговорить, – тихонько засмеялся он, – я догадался... Ты – опять, да?

– Да, – кивнула Ольга-бабочка, – опять...

Он с неожиданной ловкостью перебросил свое тщедушное тельце в другой угол комнаты – еще более темный и пыльный. Хотя движение было по-змеиному стремительным, не шевельнулась ни одна пылинка на причудливых нагромождениям книг.

– Опять... – захихикал он.

– Послушай, – заговорила Ольга-бабочка, – ты же обещал мне... Ты же говорил мне, что все будет именно так, как ты говоришь... Стоит мне только решиться. Я решилась, я пошла на то, о чем ты просил – и что же? У меня ничего нет по-прежнему. Я ничего от тебя не получила... Напротив – теперь все замечают, что со мной что-то не так – по моему внешнему виду...

– Внешний вид? – удивился он. – Твое личико? А что с ним? Оно бледное? Так это благородный цвет. Твоя кожа не нуждается в лучах солнца, она...

– Она нуждается кое в чем другом! – крикнула Ольга-бабочка и сама испугалась звука своего голоса.

– Не кричи здесь, – сказал он и в его голосе скользнула угроза.

Она замолчала.

Он метнулся к наглухо задрапированному окну и, теребя края плотнейшей черной ткани, спросил:

– Неужели я не говорил тебе, почему у тебя ничего не получается? Неужели я не предупреждал тебя, что для Высшей Жизни ты должна отказаться от всех атрибутов низшей жизни? И у тебя хватает ума снова и снова приходить ко мне со своими глупыми однообразными вопросами?

– Я не знала, что это будет так трудно, – глухо проговорила Ольга-бабочка, – я прихожу к тебе с тем, чтобы ты помог мне справиться с самой собой. Я не могу отойти от моей прежней жизни, потому что меня с ней слишком много связывает. Я знаю, что я не права, но ничего не могу с собой поделать...

На этот раз он нахмурился.

– Да, да, – сказал он, – ты мне что-то говорила о...

– О проклятье, наложенном на мой род, – проговорила она и зажмурилась – как делала всегда, когда говорила или думала на эту тему.

– Н-да, – произнес он, замерев у темного окна, – я подозревал, что миром людей тебя связывает нечто действительно серьезное, но никогда толком на эту тему не думал... Н-да, твое проклятие, наверное, и мешает тебе возродиться для Высшей Жизни и встать по ту сторону мира людей...

– Я... не хочу становиться по ту сторону, – проговорила вдруг Ольга.

Он секунду молчал, потом сказал, медленно выговаривая буквы:

– Это что-то новенькое. Помнишь наш договор? Вражда с теми, кто живет низшей жизнью – залог существования таких, как мы... Когда я принимал тебя в наше братство, ты обязалась выполнять все наши законы. А этот – главнейший.

Ничего на это Ольга-бабочка не ответила, потому что отвечать ей было нечего.

А он вдруг рассмеялся.

– А людям ты вредишь, вредишь! – тоненько просвистел он, грозя ей пальцем, выглядевшим в темноте, словно белый червь-паразит. – Ты не нападаешь на живых людей, но воруешь кровь в больницах... А твой возлюбленный... – он снова хихикнул, – сколько ты крови выкачала из него, якобы для анализов, а? А ведь ты выпила ее всю – до единой капли!

– Откуда ты знаешь? – прошептала Ольга-бабочка, отшатнувшись от него.

– Тебя мучает ЖАЖДА! – сказал он, внезапно оборвав свой смех. – Ты одна из нас и ничего не можешь поделать с собой и со своей ЖАЖДОЙ, которая сильнее тебя. Тебе нужна кровь и ты будешь добывать кровь любыми способами, но когда-нибудь тебе все-таки придется убить кого-то из людей... Ты же кусала уже своего возлюбленного? – понизив голос до почти неслышного шепота, осведомился он.

Лицо Ольги-бабочки исказилось. То, о чем она не хотела думать, не могла думать, снова всплыло в ее сознании.

– ЖАЖДА! – повторил он. – Сильнее любви! А твой возлюбленный скоро станет одним из нас! Ты не хотела этого, когда кусала его, тебя просто мучала ЖАЖДА... Как и всех нас – членов древнейшего из братств – братства Вампиров!

...Окончание разговора стерлось из памяти Ольги. Она не помнила также, как выбралась на улицу, как села на автобус, как доехала до центра... Потом метро... Потом бессмысленное и бесконечное блуждание по шумным и многолюдным московским улицам... И бьющий отовсюду тугой запах свежей крови, свободно струящейся в неотворенных венах.

Очнулась Ольга только на Красной площади.

– Как меня сюда занесло? – прошептала она, оглядываясь в недоумении и страхе.

Солнце садилось красило низкие снежные облака в цвет крови. Ольгу снова начала мучить жажда – ЖАЖДА!

– Нет, – проговорила она, – не надо, – блуждая глазами, словно в поиске спасения.

Кровавое солнце ударила в храм Василия Блаженного и тот накренился...

... на промерзшую землю, густо покрытую ледяной крош– кой, грохнул и разлетелся вдребезги плоский, как плитка шо– колада, каменный осколок древней святой стены.

И тотчас страшной силы ветер обрушил на Ольгу-бабочку режущие струи ледяных осколков, словно крупную соль из вспоротого ножом мешка. И веяло непереносимым ужасом от шуршащих друг о друга осколков. Страх поднял сорвал Ольгу с места, и бешено налетевшая ледяная крошка вспорола ее тело и вмиг спустила с нее всю кожу.

Ничего не видя, кроме чьих-то бесчисленных белесых глаз, прищурившихся на нее отовсюду, она побежала, стараясь держаться спиной к смерти.

Спотыкаясь о валяющиеся тут и там окровавленные трупы, она влетела в узкое ущелье между двумя обезображенными проломами стенами собора и, пробираясь по узким тоннелям, закричала, потому что увидела, что пути никакого нет, и стены падают, беззвучно складываются стены и крыши, словно разрушаются карточные домики, и Ольга не может устоять на ногах тоже – плоть ее давно сорвал и унес чудовищной силы ветер, а ледяные осколки скрежещут о твердые белые кости.

Она – безумная от страха – рванулась изо всех сил, хрипя от вспыхнувшей вдруг невыносимой боли, рванулась еще раз и еще; и рвалась, пока не хрустнул, не выдержав, ее позвоночник.

Она грохнулась на промерзшую землю, густо покрытую ледяной крошкой, и разлетелась вдребезги, словно обломок древней каменной стены.

И сразу стихло все, и страшные белесые глаза оставили ее врастать переломанными костями в древнюю ассирийскую землю – на бесконечно долгие века.

В очередной раз все вокруг полетело вверх дном, прогудел черным колодцем вихрь подо мной, и Ольга-бабочка ощутила себя в холодном московском дворе, распростертой на голой земле под неслышным шелестеньем сухой снежной крупы, летящей с темного неба.

– Жажда... – плача, прошептала она, – жажда...

Но приступ уже прошел, оставив гудящую пустоту в ее душе, и теперь Ольга-бабочка, посвященная в древнейшее из братств – братство Вампиров – была уверена, что второго такого приступа она уже не выдержит.

Ее мучила ЖАЖДА.