Искусство острова Пасхи

Моко («рептилия»); фото 42–43

Более или менее кривой, редко совсем прямой кусок торомиро в руках резчика подчас превращался в изображение длинного, тонкого животного, четыре ноги которого либо поджаты, либо вытянуты по оси туловища. Животное настолько стилизовано, что зоологический вид определить нельзя, но на современном рапануйском наречии оно называется моко — общеполинезийское наименование всякой рептилии, в том числе крохотных местных ящериц. Некоторые фигурки этого типа похожи, скорее, на крысу; так их характеризуют и сами пасхальцы. У многих обозначены уши, присущие млекопитающим. У всех голова треугольная, скругленная, с длинным, топким антропоморфным носом, который разветвляется на выпуклые дуги бровей, иногда переходящих в спирали, изображающие глаза. Однако чаще глаза инкрустированы, как на человеческих фигурках, обсидиановым кружочком в кольце из раковины или кости. Большой широкий рот расходится бороздой от носа по бокам морды. Нижняя челюсть, шея и туловище составляют более или менее сплошную линию. Туловище длинное, округлого сечения. Вырезанные рельефом задние ноги, обычно с человеческими стопами, либо поджаты, либо вытянуты вдоль очень толстого хвоста. Показан обрезанный человеческий пенис. Передние конечности согнуты в локтях и лежат на груди; кисти — обычно с четырьмя обращенными вперед пальцами — всегда прижаты к шее и подбородку. Несколько выступающих ребер напоминают про моаи кавакава, как и цепочка бугорков вдоль спины. Однако эта цепочка вырезана не в виде позвоночника, как на человеческих фигурках, а скорее, в виде зубчатого гребня. Правда, гребень и тут заканчивается кружочком, от которого на ягодицы веером спадает кисточка, на других фигурках символизирующая птичий хвост. У некоторых маленьких моко в спинном гребне просверлено поперек отверстие для подвески. Зажатый между ногами длинный, прямой, очень мощный хвост образует как бы рукоятку; по преданию, эта (Фигурка играла роль палипы. В перечне Метро (1940, с. 169) моко так и значится палицей с короткой рукояткой; он приводит сведения о том, что изделие это втыкали хвостом в землю у дверей дома изнутри как оружие для защиты от вторжения посторонних лиц.

Обычная длина моко — 30–40 см, диаметр туловища около 4 см. Все поверхности шлифованные, некрашеные. Множество моко изготовлено для продажи. но они обычно выполнены грубее и не из пасхальской древесины.

Возможное происхождение. Стилистически моко родственны другим, описанным выше деревянным фигуркам; они несомненно местного, пасхальского происхождения. Но вообще интерес к моко и к воплощению этого мотива в искусстве характерен для многих частей Тихоокеанской области, и Пасха тут ни при чем. Единственными рептилиями на острове, больше того, единственными, кроме крысы, четвероногими ко времени прибытия сюда европейцев были две ящерицы — Ablepharus boutonii и Lepidodactylus lugubris, маленькие невзрачные твари, нисколько не похожие на традиционную деревянную палицу, но говоря уже о размерах. Толстый, короткий, мощный хвост моко напоминает скорее о каймане или каком-либо другом представителе Crocodylia, чем о стройной, тонкохвостой ящеричке, и зубчатый гребень на спине усиливает это впечатление. Таким образом, мы возвращаемся к часто критикуемой гипотезе, что грозный, свирепый моко маори-полинезийских мифов — воспоминание о рептилиях-людоедах папуа-азиатских или южноамериканских вод. Конечно, нереалистичные, антропоморфные черты чудовища, воплощенного в пасхальском моко, не могут служить материалом для зоологического определения; остается лишь предположить, что мотив этот вдохновлен не местными, пасхальскими видами фауны, а импортированной традицией. Традицией, которая широко распространена и в Полинезии и в Перу. Действительно, в древнем Тиауанако скульптурные изображения ящериц и жаб были так обычны, что Беннетт (1934, с. 474) включил их в свое сообщение об антропоморфных статуях.

Великолепно исполненная и шлифованная, скорченная зооморфная фигурка с человечьей головой, хранящаяся в музее Мехико (фото 317 i, j), пусть отличная по стилю от пасхальских моко, во многом удивительно на них похожа, хотя отсутствие хвоста и особая функция (барабан) говорит о том, что перед нами изделие совсем другого рода. Рельефные кружочек и кисточка внизу спины — в точности такие, как у многих пасхальских моко и птицечеловеков. Возле кисточки рельефом изображена еще одна вещь, характерная для Пасхи: напоминающий формой почку режущий инструмент с короткой рукояткой. Именно так в пасхальском искусстве изображается матаа. Далее, у мексиканского образца глаза инкрустированы так же, как у пасхальских деревянных фигурок: черный обсидиановый зрачок в кольце из белой раковины. Обычай делать каменным и деревянным статуям глаза из раковины и обсидиана был одинаково широко распространен в Мексике и в Перу и представляет собой еще одну специфическую параллель с искусством острова Пасхи.

Реи-миро («деревянное» или «лодковидное нагрудное украшение»); известно также под названием реи-марама («лунное нагрудное украшение»); фото 44—50

В дополнение к рассмотренным выше классам мобильных фигурок, которые иногда носили в руках или вешали на себя во время плясок и ритуальных сборищ, у пасхальцев были стандартизованы и другие виды деревянных резных изделий, служившие эмблемами, знаками ранга, принадлежностями ритуалов. К числу наиболее интересных принадлежит нагрудное украшение, известное ныне как реи-миро и представленное в музейных коллекциях разных стран. Изящно скомпонованное реи-миро — еще одно изделие, которое наряду с фигуркой изможденного мужчины пасхальцы стали изготовлять для продажи.

Как и в случае с тангата-ману, художник пользуется известной свободой, и в деталях образцы могут заметно отличаться друг от друга. Поэтому здесь будет дано обобщенное описание; в Каталоге читатель найдет болое детальную характеристику.

Основная часть реи-миро — плоская дощечка с изогнутыми серпом краями; на обращенных вверх концах обычно изображена голова бородатого человека или морской моллюск. Одна сторона дощечки выпуклее другой; на более плоской стороне, как правило, посередине вырезано узкое серповидное углубление. Кромка верхнего, вогнутого края обычно оформлена узким валиком. На большинстве экземпляров оба торчащих вверх острия заканчиваются человеческой головой. Макушки сильно заострены, чтобы подчеркнуть серповидную форму всего изделия; лица обращены вверх-внутрь так, что бородатые подбородки смотрят друг на друга, выступая двумя зубцами над верхней кривой. У лиц орлиный профиль, широкие брови, короткие уши, борода чуть загибается. Сходство с лицами описанных выше человеческих фигурок очевидно (фото 44–47 а). На некоторых реи-миро вместо голов реалистически вырезаны морские раковины; другие выполнены в виде изогнувшейся рыбы с головой и хвостом (фото 47 b—49). Изредка встречаются реи-миро, изображающие курицу (фото 50).

Обычно на выпуклой стороне дощечки, около верхней кромки, есть два бугорка со сквозными отверстиями для бечевки, чтобы изделие можно было повесить на шею. Размеры реи-миро очень различны; в среднем длина около 50 см, ширина 13 см, толщина в центре — 3 см.

Возможное происхождение. Мнения о том, как переводить название реи-миро, расходятся. Реи — общеполинезийское слово, означает «шейное» или «нагрудное украшение». Словом «миро» в рапануйском диалекте обозначалось «дерево»; когда же сюда пришли европейские деревянные корабли, их тоже стали называть миро. Свои маленькие, связанные из кусков дерева лодки полинезийцы называли вака-ама. — «лодка с балансиром»; большие суда предков именовались вака-поепое — «лодка-плот» (Englert, 1948, р. 255, 253). Не совсем понятно, зачем пасхальцам именно это, специфическое, напоминающее формой судно изделие называть просто-напросто «нагрудное украшение из дерева», если учесть, что почти все остальные виды нагрудных украшений здесь тоже вырезали из дерева.

Возможно, реи-миро — позднее название. А может быть, налицо смешение понятий, вызванное тем, что украшение формой и впрямь напоминает судно.

Попытки истолковать реи-миро как символ больших судов, некогда доставивших первых поселенцев на остров Пасхи, были уже во время деятельности первых миссионеров; об этом пишет епископ Жоссан (1893, с. 9–10).

Метро (1940, с. 232) скептически относился к такому объяснению, поскольку не слышал о пасхальских лодках серповидной формы, как на этом украшении. Однако недавние открытия как будто подтверждают приведенное толкование: как мы видели, серповидные парусники на Пасхе находят и среди петроглифов, и на росписях, и в виде скульптур. На животе двух крупнейших статуй Среднего периода, прежде чем одна из них была опрокинута, а вторая засыпана оползнем, художники высекли изображения судов, напоминающих очертаниями реи-миро. На одном деревянном реи-миро выгравирован птицечеловек с двойным веслом, что опять-таки наводит на мысль о судне. На другом реи-миро у конца низким рельефом обозначена поперечная полоса, напоминающая найтов (фото 47 а, 44 b).

Однако эти аргументы не дают основания пренебрегать тем толкованием символа реи-миро, которое было предложено Янгом (1904, с. 31) и повторено Метро (1940, с. 232). Янг говорит о некоторых типичных экземплярах из своего собрания:

«Рапануйские старики туземцы заверяли меня, что речь идет о репродукциях предметов, которые были спрятаны в пещерах после введения христианства и затем исчезли. Эти предметы снабжались отверстиями для бечевок, чтобы их можно было носить как нагрудники во время ритуалов. Отсюда название реи (нагрудник). Кроме того, их называли реи-ма-рама (марама — луна) и, по словам стариков, форма серповидных эмблем призвана была изображать разные фазы светила и носили их во время празднеств, во время посадки кумары [5]. Мне не удалось записать какого-либо описания молитв или песнопений, исполнявшихся в связи с такими ритуалами… В моем владении эти полумесяцы находятся с 1888 года, когда я получил их с Рапануи через надежного посредника».

В пределах Полинезии не отмечено параллелей реи-миро, если не считать, что на многих островах носили в виде украшения на шее зуб кашалота (там же, с. 230). Метро (там же, с. 236) пишет: «У деревянных полумесяцев реи-миро нет параллелей в Полинезии. Большие нагрудные украшения совсем иного вида и из другого материала носили на Таити и на Маркизских островах… Внешнее сходство с большими серповидными раковинами Соломоновых островов не означает связи между Пасхой и Меланезией».

Если пасхальцы считали свои серповидные нагрудные украшения символом луны (реи-марама) и в то же время — корабля предков (реи-миро), это не так уж и удивительно, учитывая, что в других местах мы сталкиваемся с таким же двойным значением. Обратившись и на этот раз к ближайшему материку, мы увидим, что в Перу символом луны сплошь и рядом служила серповидная камышовая лодка. Изображения солнечного божества, плывущего в небесах на серповидном камышовом судне, часто встречаются доинкском искусстве северного побережья (например, рис. 40, 41). И коль скоро пасхальцы вязали камышовые лодки такого же вида, притом из камыша доставленного из Перу, и носили нагрудные украшения во время посадки батата американского происхождения, который называли старым перуанским наименованием кумара, вполне возможно, что они подобно перуанцам, рассматривали свои традиционные нагрудные украшения как символы и судна предков и луны. Серповидные нагрудные украшения найдены при раскопках в Перу. В Лиме, в коллекции Амано, хранится деревянная поделка, изображающая человека с инкрустированными раковиной глазами и с пекторалью из раковины, а также отдельно выполненное нагрудное украшение такой же формы (фото 317 n, о).

Мы видели, что на Пасхе то же, по сути, нагрудное украшение нередко выполнялось в виде изогнутой рыбы (фото 48 b, 49). Здесь очевидная параллель — серповидная рыба, которая служит нагрудным украшением центрального божества на Двери Солнца в Тиауанако (рис. 42).