Испанская Америка в борьбе за независимость

Тукуманский конгресс

В то время, когда в северной части Южной Америки происходили события, увенчавшиеся ликвидацией испанского владычества, освободительное движение на юге континента также достигло огромных успехов.

Его основным очагом в этом районе явилась Ла-Плата, где в отличие от остальной Испанской Америки не было восстановлено колониальное господство Испании. Но положение здесь оставалось весьма сложным. Политической стабильности удалось добиться лишь Парагваю, который упрочил свою независимость как от испанской монархии, так и от правительства Буэнос-Айреса.

Над Восточным Берегом с начала 1816 г. нависла угроза вторжения португальских войск, сосредоточенных на границе Бразилии. Агрессивные планы захвата этой территории вынашивались португальцами, видимо, с согласия или во всяком случае при молчаливом одобрении консервативного правительства Буэнос-Айреса, которое рассчитывало, что таким образом будет ликвидирован оплот сил, поддерживавших Артигаса и его радикальную программу. В августе португальская армия вторглась на территорию Восточного Берега, но встретила здесь ожесточенное сопротивление со стороны уругвайцев, возглавлявшихся Артигасом. Хотя интервентам удалось вскоре занять Монтевидео и некоторые другие города, значительная часть страны, прежде всего обширные сельские районы, продолжала находиться в руках патриотов, широко применявших партизанские методы войны. Борьба против чужеземных захватчиков, в которой активное участие принимали индейские племена, носила массовый, всенародный характер.

ХОСЕ ДЕ САН-МАРТИН

Расположенные в междуречье Уругвая и Параны провинции Кэрриентес и Энтре-Риос, а также соседние с ними Санта-Фе и Кордова поддерживали Артигаса. Те же провинции Ла-Платы, которые номинально признавали приоритет Буэнос-Айреса, отнюдь не соглашались с его гегемонистскими притязаниями. В таких условиях назрела неотложная необходимость срочного решения ряда важных проблем, имевших существенное значение для дальнейшего развития освободительного движения на Ла-Плате.

24 марта 1816 г. в Тукумане открылся конгресс Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы, где преимущественно были представлены провинции, группировавшиеся вокруг Буэнос-Айреса. Центральное место в его работе заняло обсуждение вопросов о юридическом оформлении национальной независимости Объединенных провинций и об их государственном строе. 9 июля конгресс торжественно провозгласил полную независимость и суверенитет «Объединенных провинций в Южной Америке», объявил о разрыве ими всяких связей с испанской короной и конституировании их как свободной и независимой нации^{62}. Что касается формы правления, то большинство депутатов под влиянием Сан-Мартина и Бельграно высказалось за установление монархии, полагая, что она лучше всего обеспечит преодоление политической анархии и создание централизованного государства. Однако никакого конкретного решения на сей счет так и не было принято. Конгресс вручил исполнительную власть «верховному правителю» Пуэйрредону.

К концу года Сан-Мартин закончил формирование и подготовку армии, предназначенной для похода к тихоокеанскому побережью. Эта армия, получившая название Андской, дислоцировалась в соседней с Чили провинции Мендоса (входившей в интендантство Куйо), где нашли в свое время убежище и обосновались чилийские патриоты во главе с О’Хиггинсом. Сан-Мартину удалось установить связь с арауканскими племенами Южного Чили и заручиться их поддержкой. В декабре правительство Пуэйрредона (перебравшееся вместе с конгрессом в Буэнос-Айрес) отдало приказ о походе в Чили.

Андская армия

В середине января 1817 г. армия Сан-Мартина, насчитывавшая вместе с влившимися в ее ряды чилийскими патриотами и вспомогательными частями свыше 5 тыс. человек (среди них много негров и индейцев), начала чрезвычайно трудный переход через горные хребты Анд. В соответствии с четко и детально разработанным стратегическим планом, основанным на точном расчете, главные силы двумя колоннами двинулись параллельно через перевалы Успальята и Лос-Патос.

Другими маршрутами направились несколько более мелких отрядов. Переход, происходивший в крайне тяжелых условиях, на большой высоте, продолжался около трех недель.

В начале февраля Андская армия совершенно неожиданно для колониальных властей, введенных в заблуждение умелой дезинформацией Сан-Мартина, вступила в пределы Чили. 12 февраля она разгромила испанские войска в сражении при Чакабуко (севернее Сантьяго) и, не встречая больше сопротивления со стороны деморализованного противника, через день заняла чилийскую столицу. Население восторженно приветствовало победителей. К этому времени другие части освободительной армии очистили от роялистов обширную территорию от Копьяно на севере до реки Мауле на юге. Лишь южная часть Чили оставалась под контролем испанцев.

Муниципалитет Сантьяго на открытом заседании, собравшемся после освобождения города, принял решение просить Сан-Мартина взять власть в свои руки. Однако тот отклонил это предложение, сославшись на то, что является главнокомандующим Андской армии, которая еще далеко не полностью выполнила возложенную на нее задачу. Тогда 16 февраля «верховным правителем» Чили избрали О’Хиггинса.

Понимая, что колонизаторы отнюдь не отказались от намерения восстановить свое господство в стране, правительство О’Хиггинса поспешило провести важные мероприятия, направленные на укрепление позиций патриотов. Оно приступило к созданию национальной армии, конфисковало имущество роялистов, изгнало наиболее ярых главарей контрреволюции. Чтобы завершить освобождение Чили от ига колонизаторов, продолжавших удерживать юг, туда были направлены войска, которые заняли провинцию Консепсьон. В ее столице Консепсьоне О’Хиггинс и члены назначенного им правительства 1 января 1818 г. подписали декларацию о независимости Чили, торжественно обнародованную в Сантьяго и других городах 12 февраля — в годовщину победы при Чакабуко.

Однако все попытки патриотов овладеть крепостью на полуострове Талькауано, куда отступили выбитые из Консепсьона испанские части, оказались безуспешными. В начале 1818 г., когда здесь высадились подкрепления, прибывшие морем из Перу, чилийские войска сняли блокаду крепости и отошли на север, за Мауле. Следуя за ними, роялисты также переправились через реку и, пользуясь тем, что армия патриотов находилась на марше, 19 марта внезапно атаковали ее на равнине Канча-Райяда (северо-восточнее города Талька). Застигнутые врасплох, чилийцы понесли большие потери, а сам О’Хиггинс был ранен.

БЕРНАРДО О’ХИГГИНС

Значительно преувеличенные слухи о якобы полном уничтожении чилийской армии и быстром приближении испанских войск к Сантьяго вызвали панику среди населения столицы. Но порядок удалось быстро восстановить. Сан-Мартин и О’Хиггинс в течение короткого срока провели реорганизацию вооруженных сил и ускоренными темпами стали осуществлять их боевую подготовку. В первых числах апреля патриоты под командованием Сан-Мартина заняли оборону южнее Сантьяго, на обширной равнине Майпу, Вскоре сюда подошли роялисты, и 5 апреля произошел кровопролитный шестичасовой бой, в котором испанцы потерпели сокрушительное поражение.

О’Хиггинс из-за ранения не мог принять непосредственного участия в битве, но до него явственно доносился шум близкого сражения. В конце концов он не выдержал и во главе отряда помчался туда. Но, когда О’Хиггинс прискакал на командный пункт Сан-Мартина, исход боя уже определился и ему оставалось лишь обнять победителя и воскликнуть: «Слава спасителю Чили!»

В честь победы зазвонили колокола многочисленных церквей Сантьяго. Жители города высыпали на улицы с возгласами «Да здравствует родина!»

С испанским владычеством в Чили было покончено навсегда.

23 октября того же года вступила в силу временная конституция Чили. Она декларировала гражданское равенство, неприкосновенность личности, жилища и имущества населения, свободу печати. Конституция предоставила законодательную власть конгрессу, а в перерывах между его сессиями — сенату из пяти членов, назначаемых правительством, исполнительную же власть — «верховному правителю», избираемому на основе соглашения между провинциями[22]. Лишь четыре года спустя была принята новая конституция, которая официально провозглашала независимость Чили от испанской монархии и любой иностранной державы, принцип разделения властей, предусматривала создание двухпалатного конгресса^{63}.

После разгрома при Майну и крушения колониального господства в Чили испанское командование в Южной Америке придерживалось преимущественно оборонительной тактики, решив сконцентрировать свои основные силы в Перу. Эта цитадель колонизаторов на Южноамериканском континенте являлась их последним оплотом. Поэтому Сан-Мартин по завершении чилийской кампании немедленно приступил к претворению в жизнь своей давней идеи — подготовке похода в Перу. Уже в мае 1818 г. он возвратился в Буэнос-Айрес и стал добиваться от правительства Объединенных провинций необходимых ассигнований.

После известных колебаний, вызванных главным образом финансовыми затруднениями, правительство Пуэйрредона санкционировало план Сан-Мартина. В феврале 1819 г. оно заключило союзный договор с Чили об организации совместной военной экспедиции в Перу для освобождения этой страны от испанского владычества. Но подготовка перуанского похода затянулась на длительный срок, что обусловливалось как сложностью и трудностью самой задачи, так и крайней напряженностью политической обстановки в Объединенных провинциях.

Унитарии и федералисты

Провозглашение независимости Объединенных провинций Тукуманским конгрессом объективно способствовало созданию более благоприятных условий для роста капиталистических отношений на Ла-Плате. Однако их развитие чрезвычайно тормозилось сохранением многочисленных феодальных пережитков (латифундии, привилегии духовенства, пеонаж и другие докапиталистические формы эксплуатации), а также экономической и политической разобщенностью провинций. Между господствующими классами Буэнос-Айреса, являвшегося крупнейшим центром морской и речной торговли и имевшего наиболее развитую экономику, с одной стороны, и внутренних провинций — с другой, существовали глубокие противоречия. Они нашли свое выражение в борьбе двух политических тенденций, представленных унитариями и федералистами.

Первые добивались создания единого централизованного государства, возглавляемого правительством, облеченным широкими полномочиями. Это требование отвечало прежде всего интересам зарождавшейся национальной буржуазии и связанных с ней социальных групп. Вторые были сторонниками принципа федеративного государственного устройства при сохранении полной автономии отдельных провинций. Их позиция соответствовала в основном стремлениям крупных помещиков, отстаивавших свои феодальные привилегии и желавших сохранить территориальную раздробленность. В целом централизм объективно больше способствовал созданию предпосылок для развития капитализма, а федерализм препятствовал этому процессу.

Следует, однако, иметь в виду, что связь обеих тенденций с классовыми интересами тех или иных слоев общества, а также с перспективами социально-экономического развития страны являлась весьма относительной и условной. Так, если буржуазия Буэнос-Айреса в большинстве своем поддерживала централистов, то в других провинциях Многие ее представители, Желай покончить с торговой монополией Буэнос-Айреса, склонялись к федерализму. Немало буэнос-айресских помещиков разделяли в свою очередь взгляды унитариев.

Унитарна и федералисты отнюдь не представляли собой сколько-нибудь стабильных, организационно оформленных политических группировок с четко сформулированной программой, а их действия не отличались особой последовательностью. Федералисты различных районов подчас вкладывали в выдвигавшийся ими лозунг федерации совершенно противоположное содержание. Так, федералисты Буэнос-Айреса ставили целью сохранить его торговую монополию и политическую гегемонию на Ла-Плате, а федералисты других провинций, наоборот, стремились ликвидировать монопольное положение Буэнос-Айреса и обеспечить самостоятельность своих провинций.

Политические разногласия между враждебными группировками нередко перерастали в затяжные конфликты и даже выливались в вооруженные столкновения.

Одержав победу на Тукуманском конгрессе, унитарна добились принятия 3 декабря 1817 г. «Временного регламента», который определял основы государственного устройства впредь до утверждения конституции. Этот документ формулировал права и обязанности граждан, предусматривал создание сильного центрального правительства во главе с «верховным правителем», назначаемым конгрессом, формирование национальной армии, флота и ополчения. Управление провинциями поручалось губернаторам, назначение которых входило в компетенцию «верховного правителя»^{64}.

Ряд положений «Временного регламента» был использован в дальнейшем при разработке конституции «Объединенных провинций в Южной Америке», принятой конгрессом 22 апреля 1819 г. Конституция закрепляла унитарную форму государственного устройства и вручала законодательную власть двухпалатному конгрессу, а исполнительную — «верховному правителю», избираемому на пятилетний срок совместно обеими палатами конгресса^{65}.

Принятие конституции оказалось для унитариев Пирровой победой. Оно привело к резкому обострению политической борьбы. Правящие круги ряда провинций, встревоженные перспективой усиления власти центрального правительства, активизировали свои действия против Буэнос-Айреса. В июне 1819 г. «верховному правителю» Пуэйрредону пришлось уйти в отставку. Его преемник Рондо ввиду угрозы столице приказал стянуть все войска в Буэнос-Айрес. Но этому помешали начавшиеся сепаратистские вооруженные выступления, охватившие во второй половине 1819–начале 1820 г. большинство провинций Ла-Платы. Во многих из них власть захватили местные каудильо — военные руководители, обычно из числа крупных помещиков. Все попытки правительства Рондо подавить восстания оказались безуспешными, а 1 февраля 1820 г. его войска были разбиты объединенными силами провинций Корриентес, Энтре-Риос и Санта-Фе в бою при Сепеде. Это поражение привело к падению правительства Рондо и роспуску конгресса.

23 февраля губернаторы Буэнос-Айреса, Санта-Фе и Энтре-Риос подписали в селении Пиляр (близ Буэнос-Айреса) соглашение о прекращении военных действий. Участники соглашения решительно высказались за федеративный принцип государственного устройства, а также объявили о свободе судоходства по рекам Уругваю и Паране для судов прибрежных провинций.

Пилярское соглашение резко осудил Артигас, который не без оснований рассматривал его как сговор своего старого союзника губернатора Энтре-Риос Рамиреса с давним врагом уругвайских патриотов — властями Буэнос-Айреса. К этому времени остатки отрядов Артигаса, окончательно разгромленных в начале 1820 г. португальцами на территории Восточного Берега, покинули родину и обосновались в пограничной провинции Корриентес. В своей оценке Пилярского соглашения Артигас был недалек от истины. Получив деньги и оружие из Буэнос-Айреса, Рамирес стал готовиться к кампании против уругвайцев и уже в июне начал военные операции. В нескольких боях его превосходящие силы нанесли поражение сторонникам Артигаса и прижали их к реке Паране. Артигасу пришлось переправиться на другой берег и искать убежища в Парагвае.

Протектор Перу

Между тем Сан-Мартин под влиянием известий о революции в Испании, пользуясь некоторой стабилизацией обстановки на Ла-Плате, выехал в Чили, где находилась экспедиционная армия, подготовленная для похода в Перу. Вместе с подкреплениями, прибывшими из Мендосы, она насчитывала около 4,5 тыс. человек. Приблизительно 3/5 составляли солдаты и офицеры Андской армии, а 2/5 — чилийцы. Правительство Чили предоставило в распоряжение Сан-Мартина эскадру из 8 боевых кораблей и 16 транспортных судов^{66}. Но «армия освобождения Перу» примерно в пять раз уступала по численности испанским войскам в Перу, где была сосредоточена 23-тысячная армия под командованием опытных военачальников — вице-короля Песуэлы, генералов де Ла Серны и Кантерака.

20 августа 1820 г. флотилия судов с экспедиционными войсками на борту, провожаемая напутствиями многочисленных жителей, собравшихся на набережной, отплыла из порта Вальпараисо и направилась вдоль побережья Тихого океана на север.

Поскольку роялисты располагали в Перу весьма крупными резервами, а освободительное движение здесь было довольно слабым, Сан-Мартин проявил большую осторожность. Он не решился сразу предпринять попытку овладеть хорошо укрепленной перуанской столицей Лимой, где концентрировались основные испанские силы. В начале сентября его войска высадились в Писко, значительно южнее Лимы. Призвав население к восстанию против испанцев, они освободили южную часть Перу и стали продвигаться в северном направлении, к столице.

Вести об успехах революционной армии вызвали панику среди роялистов. Многие солдаты и офицеры — перуанцы или уроженцы других стран Америки — переходили на сторону патриотов. В январе 1821 г., когда в Лиме распространилась весть о приближении войск Сан-Мартина, испанские офицеры, недовольные пассивностью вице-короля Песуэлы, сместили его и вручили бразды правления генералу Ла Серне. Новый вице-король оказался столь же бессильным, как и его предшественник. После безуспешных переговоров с Сан-Мартином он 6 июля вывел свои войска из Лимы, так и не отважившись дать решительный бой патриотам. Через день в город торжественно вступили части «армии освобождения Перу».

Спустя несколько дней Сан-Мартин созвал представителей населения столицы и в соответствии с их решением 28 июля при большом стечении народа, восторженно приветствовавшего выдающегося борца за свободу, торжественно провозгласил независимость Перу. Он согласился временно стать главой нового государства— «протектором», облеченным высшей гражданской и военной властью. В августе Сан-Мартин издал декреты об освобождении всех детей рабов, родившихся после провозглашения независимости, и об отмене принудительной трудовой повинности индейцев. Перуанские порты были открыты для торговли с иностранными державами. 8 октября правительство Сан-Мартина обнародовало «Временный статут», устанавливавший основные принципы государственного устройства и организации управления впредь до освобождения всей территории Перу и принятия конституции. Статут провозглашал неприкосновенность личности, имущества, жилища, свободу печати и другие гражданские права населения. Любые действия, направленные против независимости Перу, объявлялись государственной изменой^{67}.

Однако уже вскоре правительство Сан-Мартина оказалось в весьма затруднительном положении. Роялисты, сохранив и отведя в малодоступные высокогорные районы Анд свои главные силы, продолжали контролировать большую часть страны, в том числе все Верхнее Перу. Напротив, освободительная армия, бойцы которой страдали от непривычного климата и эпидемических заболеваний, быстро теряла боеспособность и ей все труднее становилось противостоять атакам испанских войск. Престиж Сан-Мартина заметно упал. Он понимал, что не в состоянии завершить освобождение Перу собственными силами, и стремился заручиться помощью Колумбии. В то же время Сан-Мартин направил часть войск под командованием полковника Санта-Круса в провинцию Кито, где они вместе с армией Сукре в мае 1822 г. приняли активное участие в разгроме роялистов при Пичинче. В начале июля того же года в Лиме был подписан договор о дружбе, союзе и взаимопомощи между Перу и Колумбией, который подлежал ратификации колумбийским и перуанским конгрессами. Таким образом, вопрос о совместных действиях против испанцев оставался открытым.

Встреча в Гуаякиле

В создавшихся условиях Сан-Мартин, давно поддерживавший контакт с Боливаром, считал желательной личную встречу с ним. В конце июля 1822 г. «протектор» прибыл в портовый город Гуаякиль, где уже находился Боливар. Переговоры между двумя выдающимися руководителями освободительного движения продолжались два дня (26–27 июля). Они происходили за закрытыми дверями, без свидетелей, и носили сугубо конфиденциальный характер. Точное содержание их осталось неизвестным, что позволило в дальнейшем историкам строить на этот счет самые различные предположения в зависимости от своих политических взглядов, симпатий и антипатий.

Объективное же изучение и всесторонний анализ всей совокупности исторических фактов, прямых и косвенных свидетельств участников и современников встречи дают возможность составить более или менее определенное представление о том, что же являлось предметом секретных бесед между «протектором» Перу и президентом Колумбийской республики.

Судя по всему, проблема Гуаякиля, судьба которого к тому времени практически была уже решена присоединением его к Колумбии, почти не затрагивалась в ходе переговоров. Центральное место занял, видимо, вопрос о совместных действиях против испанских войск в Перу, но соглашения по этому поводу достигнуть не удалось. Боливар не мог тогда отправиться во главе всей колумбийской армии в Перу или хотя бы послать туда крупные силы, как предлагал Сан-Мартин, потому что в самой Колумбии положение еще далеко не стабилизировалось и в различных районах продолжали действовать остатки разгромленных испанских частей. Поэтому он заявил, что может направить в Перу лишь сравнительно небольшой экспедиционный корпус численностью менее 2 тыс. человек.

Сан-Мартин, склонный переоценивать реальные возможности Боливара, решил, что позиция последнего, продиктована исключительно честолюбивыми побуждениями, жаждой славы, нежеланием делить с кем бы то ни было лавры освободителя Перу и власть над этой страной после окончательного изгнания колонизаторов. Будучи по своему характеру человеком скромным, не претендовавшим на высокие посты и звания, он выразил готовность безоговорочно признать главенствующую роль Боливара и передать в его полное подчинение свою армию. Однако Боливар отклонил и это предложение Сан-Мартина, который в конце концов пришел к выводу, что президент Колумбии добивается его полного устранения.

В ходе переговоров выявились также серьезные разногласия при обсуждении конкретных планов военных операций и особенно вопроса о будущей форме государственного устройства Перу и других южноамериканских стран. В то время как Сан-Мартин отстаивал идею конституционной монархии во главе с европейским принцем, Боливар решительно выступал за установление республиканского строя по примеру Колумбии во всех государствах Южной Америки. Отвергая монархические планы Сан-Мартина, он отчасти подозревал последнего в притязаниях на корону, хотя на самом деле для такого рода предположений не имелось никаких оснований^{68}.

Вследствие глубоких расхождений между Боливаром и Сан-Мартином их встреча оказалась бесплодной. На рассвете 28 июля Сан-Мартин выехал из Гуаякиля и 20 августа возвратился в Лиму. За время его отсутствия, при молчаливом одобрении армии, был отстранен и выслан его ближайший помощник, видный деятель освободительного движения на Ла-Плате Бернардо Монтеагудо, занимавший в перуанском правительстве пост военного министра. Сан-Мартину стало ясно, что он уже не пользуется прежней популярностью. Не желая быть помехой полному освобождению Перу от испанского владычества, которое он всегда считал делом своей жизни, Сан-Мартин во имя быстрейшего достижения этой благородной цели решил отказаться от военного и политического руководства, предоставив возможность Боливару и здесь сыграть главную роль в разгроме колонизаторов. 29 августа он уведомил о своей намерении Боливара.

Спустя три недели, 20 сентября, в Лиме собрался учредительный конгресс, перед которым Сан-Мартин в тот же день сложил свои полномочия. Следующей ночью он направился в Кальяо, а оттуда морем в Чили. С этого времени Сан-Мартин совершенно отошел от всякой государственной и военной деятельности. Из Чили он перебрался в Буэнос-Айрес, а в 1824 г. уехал в Европу, где оставался до конца своей жизни. Сан-Мартин умер в 1850 г. во Франции, забытый своими соотечественниками, столь многим ему обязанными. Лишь 30 лет спустя, в 1880 г., его останки перевезли в Буэнос-Айрес и торжественно захоронили в кафедральном соборе.

22 сентября 1822 г. конгресс от своего имени официально провозгласил независимость Перу (декларированную за год с лишним до того Сан-Мартином) и передал власть Верховной правительственной хунте во главе с бывшим испанским генералом Ла Маром, перешедшим на сторону патриотов. 16 декабря были приняты «Основы политической конституции Перуанской республики». Этот документ утверждал в стране республиканский строй, представительную форму правления, принцип разделения властей, устанавливал равенство граждан перед законом, неприкосновенность личности, жилища и имущества, свободу печати, тайну переписки, запрещение работорговли, отмену наследственных привилегий^{69}.

Правительственная хунта не смогла обеспечить успешное ведение военных операций против роялистов. Войска, направленные ею в южные районы Перу, 19 января 1823 г. потерпели поражение. Когда весть об этом достигла Лимы, ее гарнизон во главе с Санта-Крусом выступил против хунты. Под давлением восставших войск конгресс 27 февраля избрал президентом Перуанской республики представителя креольской знати Рива-Агуэро. Новое правительство попыталось возобновить наступление, однако и оно не увенчалось успехом.

Тем временем в Лиму прибыли колумбийские войска, которыми командовал Сукре. Но, поскольку большая часть перуанской армии находилась на юге, испанское командование решило овладеть Лимой, и в середине июня войска генерала Кантерака заняли город. Перуанский конгресс перенес свое местопребывание в Кальяо и, фактически отстранив Рива-Агуэро, обнаружившего полнейшую беспомощность, назначил 19 июня главнокомандующим вооруженными силами Сукре, предоставив ему широкие полномочия. По его совету конгресс обратился к Боливару с просьбой взять на себя руководство военными действиями против испанцев в Перу.

Через месяц роялистам пришлось оставить Лиму, и сюда вернулись патриоты. Сукре тотчас же выступил в поход на юго-восток, в район Арекипы, передав свои функции представителю креольской верхушки маркизу де Торре Тагле. Но Рива-Агуэро, обосновавшийся вместе с частью депутатов конгресса в портовом городе Трухильо (северо-западнее Лимы), все еще пытался удержать в своих руках власть. Отказавшись признать решения конгресса, он объявил 19 июля о его роспуске. Тогда конгресс, большинство депутатов которого находилось в Лиме, 6 августа официально сместил Рива-Агуэро, как изменника, и избрал президентом республики Торре Тагле.

В тот же самый день Боливар, дождавшись, наконец, разрешения колумбийского конгресса, который после колебаний (вызванных главным образом финансовыми соображениями) все-таки санкционировал его отъезд в Перу, отплыл из Гуаякиля. В начале сентября он прибыл в Лиму, где был торжественно встречен представителями гражданских и военных властей. Население восторженно приветствовало его. 10 сентября перуанский конгресс провозгласил Боливара «Освободителем», возложил на него верховное командование всеми вооруженными силами республики и предоставил ему чрезвычайные полномочия, обязав президента Торре Тагле согласовывать с ним все свои действия.

Таким образом, фактически в Перу устанавливалась диктатура Боливара. Хотя 12 ноября была принята первая перуанская конституция, согласно которой высшую законодательную власть осуществлял конгресс, а исполнительную — президент, почти одновременно конгресс издал закон, предписывавший приостанавливать действие любой статьи конституции, несовместимой с правами, данными Боливару. Но, несмотря на предоставленные ему широкие полномочия, Боливар не располагал достаточными силами, необходимыми для выполнения стоявшей перед ним важнейшей задачи — разгрома испанских войск в Перу. Роялисты обладали значительным численным превосходством, и при таком соотношении сил рассчитывать на успех не приходилось.

Боливар настойчиво требовал от правительства Колумбии, возглавлявшегося в его отсутствие вице-президентом Сантандером, присылки подкреплений. Осторожный Сантандер медлил, а положение Боливара становилось все более затруднительным. Он не только не имел возможности начать активные действия против испанцев, но и столкнулся с крайне враждебным отношением значительной части перуанских помещиков, крупных чиновников, высшего духовенства и офицерства. Эти круги, тесно связанные с испанскими колонизаторами, опасались, что освобождение Перу, осуществленное при решающем участии колумбийской армии под командованием Боливара, неизбежно приведет к присоединению страны к Колумбии и проведению прогрессивных преобразований.

Чтобы избежать этого, некоторые представители креольской знати готовы были предать родину и пойти на сговор с ее врагами. Так, бывший президент Рива-Агуэро, демагогически призывая к борьбе против «тирана и узурпатора» Боливара, сумел повести за собой часть офицеров перуанской армии и флота и вступил в тайные переговоры с испанцами, предлагая им совместные действия против колумбийцев. Благодаря энергичным мерам Боливара патриоты в ноябре 1823 г. заняли штаб-квартиру Рива-Агуэро — город Трухильо — а самого его арестовали и выслали.

Тем не менее положение Боливара по-прежнему оставалось весьма непрочным. Стремясь выиграть время, он решил начать переговоры о перемирии с испанским командованием, поручив ведение их Торре Тагле. Переговоры оказались безрезультатными, но президент пытался использовать их, чтобы за спиной Боливара договориться с вице-королем, которому он обещал сдать Лиму и Кальяо. Однако заговорщики не успели осуществить свое намерение, так как в начале февраля 1824 г. в Кальяо вспыхнул контрреволюционный мятеж и порт оказался в руках роялистов. Над Лимой нависла непосредственная угроза.

В создавшейся критической обстановке перуанский конгресс 10 февраля сместил Торре Тагле с поста президента[23] и официально назначил Боливара диктатором, вручив ему неограниченную военную и гражданскую власть. Одновременно конгресс аннулировал конституцию, принятую в 1823 г., и объявил о самороспуске. Но удержать Лиму было уже невозможно. По приказу Боливара войска и значительная часть населения оставили город, который вскоре заняли испанцы. Положение патриотов стало катастрофическим. Они потерпели серьезное поражение, и большая часть Перу вновь оказалась под контролем роялистов.