Испанская Америка в борьбе за независимость

«Майская революция»

На юге континента, в бассейне Ла-Платы, основным центром революционных событий явился Буэнос-Айрес. 25 мая 1810 г. кабильдо этого города под давлением народных масс отстранил вице-короля Сиснероса и передал власть Временной правительственной хунте, председателем которой являлся полковник Корнелио Сааведра. В число ее членов входили молодые патриоты Мариано Морено, Мануэль Бельграно, Хуан Хосе Кастельи. В первые же месяцы своей деятельности хунта провела ряд мер, направленных на развитие внешней торговли, поощрение иммиграции, демократизацию государственного строя и общественной жизни, укрепление вооруженных сил, подавление сопротивления роялистов. Для разгрома контрреволюции и освобождения всей территории Ла-Платы от ига колонизаторов она сформировала отряды патриотов, состоявшие главным образом из добровольцев.

Первая военная экспедиция, посланная на север, в августе 1810 г. освободила провинцию Кордову и двинулась в Верхнее Перу. При приближении революционной армии (получившей название Северной) здесь усилилось повстанческое движение, не прекращавшееся с 1809 г. 7 ноября в сражении при Суипача патриоты одержали внушительную победу над испанскими войсками. Верхнее Перу, где были сосредоточены наиболее значительные в вице-королевстве Рио-де-ла-Плата силы роялистов, оказалось под властью правительства Буэнос-Айреса.

Прогрессивные мероприятия буэнос-айресской хунты, способствовавшие дальнейшему развитию и углублению революции, осуществлялись по инициативе ее радикального крыла, возглавлявшегося Морено (одним из двух секретарей хунты).

МАРИАНО МОРЕНО

Мариано Морено родился в 1778 г. в Буэнос-Айресе. Отец его, выходец из Испании, был чиновником колониального казначейства. Мариано рос болезненным ребенком. С раннего детства он пристрастился к чтению, а в юношеском возрасте обнаружил сильную тягу к знаниям. Достигнув 21 года, молодой человек поступил в университет Чукисаки, где изучал право и познакомился с идеями просветителей. В 1805 г. он вернулся в Буэнос-Айрес и занялся юридической практикой. Одновременно Морено с головой окунулся в общественно-политическую деятельность. Он написал упоминавшийся выше «Меморандум землевладельцев», а в 1810 г. издал испанский перевод «Общественного договора» Руссо.

Морено и его единомышленники (Кастельи, Бельгра-но и др.), выражая интересы купцов, либеральных помещиков, мелкой городской буржуазии, добивались не только установления политической независимости, но и ликвидации феодальных порядков в экономической и социальной областях. Они отстаивали идею превращения всей территории бывшего вице-королевства Рио-де-ла-Плата в единое централизованное государство.

Феодальные помещики внутренних провинций и купцы-монополисты Буэнос-Айреса объединялись вокруг консервативного крыла хунты во главе с Сааведрой, которое стремилось лишь к освобождению от испанского ига, но не хотело социально-экономических преобразований и выступало за широкую автономию провинций.

Борьба между политическими группировками принимала все более острый характер. Поскольку Морено и его соратники не решились обратиться за поддержкой к народным массам, победу одержала группа Сааведры. В декабре 1810 г. Морено ушел в отставку[18].

Обострение разногласий внутри правительства и захват власти консервативными силами ослабили позиции хунты Буэнос-Айреса. Ее попытки установить свой контроль над всей территорией Ла-Платы встретили сопротивление со стороны населения отдельных провинций, стремившихся к полной независимости.

Парагвайская кампания Бельграно

Весьма решительно против действий буэнос-айресской хунты выступили патриоты Парагвая, где во второй половине XVIII в. произошли события, оказавшие заметное влияние на исторические судьбы страны. В 1767 г. мадридское правительство изгнало иезуитов из Испании и ее американских колоний. В результате парагвайские редукции быстро пришли в упадок. К началу XIX в. на их территории осталось всего около 30 тыс. человек. Ликвидация иезуитского государства способствовала превращению страны в единое экономическое и политическое целое, а также некоторому росту, мелкого и среднего землевладения за счет бывших владений ордена. Большая их часть перешла, однако, в собственность короны. Крупное светское землевладение так и не получило здесь широкого распространения.

С образованием вице-королевства Рио-де-ла-Плата Парагвай стал его составной частью в качестве одного из интендантств и получил возможность вывозить свою продукцию через Буэнос-Айрес. Это позволило значительно расширить производство и экспорт йерба-мате, а также табака, водки, древесины. Рост торговли стимулировал повышение товарности сельского хозяйства, развитие в городах ремесла и кустарного производства. В земледелии, скотоводстве и на городских предприятиях стал применяться наемный труд.

Несмотря на то, что вовлечение Парагвая в орбиту экономического влияния Буэнос-Айреса несомненно создало более благоприятные условия для развития производительных сил страны, оно имело и отрицательные последствия. Раньше парагвайская экономика находилась под прямым контролем далекой метрополии, которая вследствие бедности колонии полезными ископаемыми, се хозяйственной отсталости и изолированного положения не проявляла к ней особого внимания. Теперь же Парагвай не только страдал от многочисленных запретов и ограничений, мелочной регламентации, торговых монополий, высоких таможенных пошлин, обременительных налогов, установленных колонизаторами, но оказался вместе с тем в непосредственной экономической зависимости от сравнительно близкого географически Буэнос-Айреса.

Это обстоятельство наложило заметный отпечаток на развитие парагвайского революционного движения, отличавшегося рядом специфических черт.

Вследствие отдаленности и изоляции страны контакты ее населения с Испанией и с остальными колониями, не говоря уже об иностранных государствах, были крайне затруднены и носили, как правило, эпизодический характер. Поэтому идеи европейского Просвещения, войны за независимость в Северной Америке, Великой французской революции, вести о революционных выступлениях в Латинской Америке почти не проникали в Парагвай и, следовательно, не имели сколько-нибудь серьезного влияния на формирование взглядов местных патриотов. Их ненависть к колонизаторам и стремление освободить свою родину от испанского владычества обусловливались жизненными интересами складывавшейся парагвайской нации, требовавшими ликвидации колониального режима.

Подавляющее большинство парагвайцев в этническом отношении являлись метисами, материальная культура и духовный облик которых отличались многими типично индейскими чертами. Они говорили на языке гуарани и не имели почти ничего общего с Испанией. Росту их национального самосознания и сплочению в значительной мере способствовали традиции вековой борьбы против господства иезуитов, нападений португальцев и иных врагов, чувство возмущения в связи с лишением Парагвая права избирать губернатора и т. д.

Наряду с этими факторами исторического порядка в конце XVIII — начале XIX в. особое значение приобрела тенденция к ликвидации экономической зависимости страны от Буэнос-Айреса. Она и определила во многом ход событий и расстановку сил в Парагвае после начала освободительной войны на Ла-Плате.

Вслед за «майской революцией» 1810 г. в Буэнос-Айресе и образованием Временной правительственной хунты последняя, стремясь установить контроль над всей территорией вице-королевства, направила своих эмиссаров в провинции с целью заручиться их признанием и поддержкой. 21 июня представитель хунты полковник Эспипола прибыл в Асунсьон, где его встретили весьма прохладно. Лишь небольшая группа местных «креолов» («портсньос») выступала за признание власти буэнос-айресского правительства. Правда, происпанская группировка, занимавшая открыто враждебную хунте позицию, была также довольно малочисленна. Большинство же парагвайских патриотов, в принципе приветствуя и одобряя революционные события в Буэнос-Айресе, вовсе не разделяли планов объединения провинций Ла-Платы в одно государство под эгидой Буэнос-Айреса. Опасаясь, что осуществление подобных замыслов привело бы к дальнейшему усилению зависимости Парагвая от Буэнос-Айреса, они предпочитали выжидать.

Только наиболее передовая часть патриотически настроенной интеллигенции, возглавлявшаяся видным адвокатом доктором Франсией, восприняла начало революции на Ла-Плате и в других испанских колониях как сигнал к борьбе за полную независимость страны.

Между тем 10 июля в Асунсьоне было получено обращение Регентского совета с требованием его признания. Две недели спустя собралось расширенное заседание кабильдо с участием высшего духовенства, офицеров, чиновников и прочих именитых граждан. Выступление Франсии, высказавшегося за провозглашение Парагвая самостоятельным государством, не встретило поддержки. Совещание приняло компромиссное решение: признать Регентский совет, но вместе с тем продолжать поддерживать дружественные отношения и контакты с Буэнос-Айресом. От признания же суверенитета буэнос-айресской хунты кабильдо воздержался.

В ответ правительство Буэнос-Айреса объявило блокаду Парагвая и, чтобы изгнать оттуда испанцев, направило свои войска под командованием члена хунты Мануэля Бельграно. В декабре они переправились через Парану и стали продвигаться на север. Поскольку в Парагвае почти совсем не было испанских войск, буэнос-айресская хунта, рассчитывавшая к тому же на содействие местного населения, не сомневалась в успехе кампании. Однако, вопреки ее ожиданиям, парагвайцы не присоединились к армии Бельграно. Зато они сразу же откликнулись на призыв главы испанской администрации губернатора и интенданта Веласко вступать в ряды формируемого колониальными властями ополчения. Такая реакция вполне понятна, если учесть, что в специфических условиях колониального Парагвая гегемонистские устремления соседнего Буэнос-Айреса воспринимались тогда патриотами как реальная и непосредственная угроза, по сравнению с которой гнет далекой метрополии, переживавшей глубокий кризис, явно представлялся в тот момент меньшим злом.

19 января 1811 г. парагвайское ополчение под командованием подполковника Мануэля Анастасио Каваньяса нанесло серьезное поражение армии Бельграно на равнине близ Парагуари, юго-восточнее Асунсьона. Остатки буэнос-айресских войск, преследуемые парагвайскими частями Фульхенсио Йегроса, отступили на юг, к реке Такуари, и 9 марта капитулировали. По окончании военных действий между победителями и побежденными установились прямые контакты, которые помогли многим парагвайцам осознать, что, сражаясь с армией Буэнос-Айреса, они невольно способствовали сохранению испанского господства в своей стране. Сильное впечатление произвело на них заявление Бельграно, который убедительно показал необходимость совместной борьбы народов Испанской Америки против их главного врага — чужеземных колонизаторов — и недопустимость братоубийственных войн между самими испано-американцами.

Под влиянием изменений, происшедших в настроениях парагвайских патриотов, большинство их стало склоняться в пользу независимости в союзе с Буэнос-Айресом, одобряя идею объединения провинций Ла-Платы в рамках одного государства. В мае группа молодых офицеров ополчения во главе с Йегросом и Каваньясом начала подготовку вооруженного восстания с целью отстранения испанской администрации. Выступление было ускорено в связи с тем, что губернатор Веласко заручился обещанием португальских властей Бразилии оказать военную помощь в случае антииспанского восстания в Парагвае. Стремясь предупредить возможные последствия этого сговора, заговорщики решили действовать, несмотря на отсутствие в столице их руководителей Йегроса и Каваньяса.

6 ночь с 14 на 15 мая в Асунсьоне вспыхнуло восстание, которое непосредственно возглавил капитан Педро Хуан Кавальеро. Душой и организатором его являлся известный своими патриотическими убеждениями доктор Франсиа.

Хосе Гаспар Родригес де Франсиа (видимо, португальского происхождения), сын состоятельного торговца табаком, родился в 1766 г. в Асунсьоне. 14 лет от роду он поступил в Кордовский университет, по окончании которого получил степень доктора теологии. Вернувшись в Асунсьон, в течение непродолжительного времени преподавал в семинарии, но из-за своих либеральных взглядов вступил в конфликт с семинарским начальством и был уволен. Тогда Хосе Гаспар стал изучать право и в дальнейшем занялся адвокатской практикой. С годами этот весьма начитанный и разносторонне образованный человек, сторонник идей французского Просвещения приобрел репутацию знающего и опытного юриста. Он отличался исключительным бескорыстием и скромностью. Эти качества принесли ему широкую популярность и уважение соотечественников. В 1809 г. кабильдо Асунсьона выдвинул Франсию кандидатом на пост представителя Рио-де-ла-Платы при Центральной хунте. Но в связи с последующими событиями выехать в Испанию ему так и не пришлось.

В результате событий 14–15 мая власть временно перешла к триумвирату в составе Франсии, Севальоса и смещенного губернатора Веласко. Но вскоре последний, члены кабильдо и многие испанцы были арестованы по подозрению в происпанской деятельности.

17 июня в Асунсьоне собралась ассамблея нотаблей, которой предстояло рассмотреть и решить ряд важных вопросов. В работе ее участвовало около 300 представителей имущих классов, прибывших из различных районов Парагвая по приглашению временного правительства и кабильдо. 20 июня ассамблея заявила о разрыве всяких отношений с Испанией и провозглашении Парагвая свободным и независимым государством, однако, несмотря на возражения Франсии, высказалась за союз с Буэнос-Айресом. Она приняла также решение о замещении всех государственных должностей исключительно парагвайцами.

Исполнительную власть осуществляла теперь Правительственная хунта из пяти членов во главе с Негросом. Фактически же деятельностью правительства руководил Франсиа (занимавший пост советника-секретаря хунты), который обладал наибольшими способностями, энергией, политическим опытом и авторитетом. Вынужденный согласиться на заключение договора о федерации, союзе и взаимопомощи с Буэнос-Айресом (12 октября 1811 г.), он добился вместе с тем признания последним независимости Парагвая, а также некоторых экономических уступок.

Хунта приняла меры к развитию торговли, культуры и просвещения, объявила свободу судоходства по реке Парагвай, запретила избрание испанцев депутатами будущего конгресса. В январе 1812 i. в Асунсьоне было основано Патриотическое литературное общество. 9 апреля того же года хунта издала закон, согласно которому имущество умерших иностранцев, при отсутствии у них наследников в Парагвае, переходило в собственность государства. Однако многие прогрессивные начинания Франсии и взятый им курс на полную независимость страны наталкивались на сопротивление и саботаж со стороны его коллег, особенно военных. В связи с этим он дважды подавал в отставку, но без него деятельность правительства оказывалась в значительной мере парализованной. В середине ноября 1812 г. Франсиа согласился вновь занять свое место в хунте при условии ограничения роли военных и созыва национального конгресса, призванного рассмотреть вопрос об изменении формы правления и образовании нового правительства.

20 июня 1811 г. роялисты нанесли сокрушительное поражение войскам Буэнос-Айреса в Верхнем Перу, отбросили их далеко на юг и стали готовиться к дальнейшему наступлению в южном направлении. Тем не менее на территории Верхнего Перу еще несколько лет действовали многочисленные партизанские отряды, состоявшие преимущественно из индейцев, которые непрерывно беспокоили своими нападениями испанские гарнизоны. В контролируемых ими районах создавались своеобразные повстанческие республики (републикеты), возглавлявшиеся Ареналесом, Камарго, Муньекасом, Падильей и др.

Восточный Берег

В руках испанцев продолжала оставаться часть территории Восточного Берега, в частности столица этой провинции, город и крупный лаплатский порт Монтевидео, отделенный от Буэнос-Айреса заливом Рио-де-ла-Плата. Фактически местная колониальная администрация не подчинялась властям Буэнос-Айреса еще с 1808 г., когда в связи с бонапартистскими симпатиями вице-короля Линье в Монтевидео была создана испанская хунта, занимавшая легитимистские позиции. Такое положение сохранялось и после «майской революции» в Буэнос-Айресе. 13 февраля 1811 г. новый вице-король Рио-де-ла-Платы генерал Элио (бывший губернатор Восточного Берега), обосновавшийся в Монтевидео, объявил войну буэнос-айресской хунте и начал готовиться к военным операциям.

Однако в конце месяца уругвайские патриоты подняли восстание, во главе которого стал Хосе Хервасио Артигас.

ХОСЕ ХЕРВАСИО АРТИГАС

Артигас (1764–1850) родился в Монтевидео в состоятельной креольской семье. Отец его был помещиком-скотоводом, человеком довольно просвещенным. Юность Артигаса в основном прошла в отцовском поместье, но ему довольно часто приходилось выезжать за его пределы, сопровождая гурты скота и караваны с грузами шкур. Уже в то время, отчасти под влиянием мыслей, почерпнутых из «крамольных» книг, имевшихся в библиотеке отца, постепенно складывались демократические убеждения молодого Артигаса. В 1797 г. он вступил в ополчение, сформированное испанскими властями в помощь регулярным войскам из уроженцев колонии, и вскоре получил офицерское звание. Во время вторжения английских захватчиков на Ла-Плату Артигас принял самое деятельное участие в борьбе с интервентами.

Возглавлявшееся Артигасом восстание быстро охватило большую часть территории Восточного Берега. Призывая своих соотечественников к решительной борьбе против колонизаторов, он писал: «Наш девиз: победить или умереть. Пусть трепещут тираны от того, что они возбудили ваш гнев, не поняв, что южноамериканцы готовы защищать свое отечество и скорее погибнуть с честью, чем жить опозоренными в постыдном плену»^{33}.

Установив связи с хунтой Буэнос-Айреса (куда отправился сам Артигас), уругвайские патриоты заручились ее поддержкой. 18 мая они нанесли серьезное поражение испанцам в сражении при селении Лас-Пьедрас, на подступах к Монтевидео. Вслед за тем отряды Артигаса, состоявшие главным образом из гаучо — пастухов пампы, подошли к городу и осадили его. Вскоре к ним присоединились войска, прибывшие из Буэнос-Айреса. Не рассчитывая на подкрепления из Испании, вице-король обратился за помощью к португальскому правительству принца-регента Жоао, находившемуся с 1808 г. в Рио-де-Жанейро. Поскольку португальцы давно стремились к захвату Восточного Берега, они сразу же откликнулись на этот призыв и направили свои войска, которые в середине июля вторглись в пределы страны.

Военные неудачи и угроза захвата Монтевидео португальцами еще больше обострили разногласия между различными группировками и политическую борьбу в Буэнос-Айресе. В результате победы более радикального крыла правительственная хунта была реорганизована, а в дальнейшем распущена. Исполнительная власть перешла к триумвирату, созданному 23 сентября 1811 г. Вопреки сопротивлению реакционных сил триумвират 90 провел прогрессивные мероприятия с целью углубления революции. Но его политика далеко не во всех вопросах отличалась последовательностью. Так, продвижение роялистов из Верхнего Перу и вторжение португальских войск на территорию Восточного Берега побудили правительство Буэнос-Айреса уже 23 октября заключить соглашение о перемирии с вице-королем, находившимся в осажденном Монтевидео. В соответствии с этим соглашением войска Буэнос-Айреса и Португалии покинули Восточный Берег, который признавался владением Испании.

Вынужденный снять осаду Монтевидео, Артигас повел свои отряды на северо-запад. Вслед за ними в далекий и трудный поход отправились тысячи уругвайцев— мужчин и женщин, стариков и детей, — не желавших оставаться под гнетом колонизаторов. В результате этого массового «исхода уругвайского народа» свыше 16 тыс. человек переправились через реку Уругвай и расположились огромным лагерем в соседней провинции Энтре-Риос (селение Айуи). Здесь они готовились к возобновлению борьбы за независимость своей родины, пытаясь вновь заручиться поддержкой правительства Буэнос-Айреса. Однако последнее считало более важной для себя задачей организацию отпора роялистам, наступавшим с севера.

С этой целью триумвират вновь назначил командующим Северной армией Бельграно, которому удалось приостановить отступление. 24 сентября 1812 г. он нанес под Тукуманом сокрушительный удар испанским войскам, отбросив их на север. Одержанная победа позволила правительству Буэнос-Айреса вновь направить свою армию на территорию Восточного Берега. В октябре возобновилась осада Монтевидео, в которой активное участие приняли отряды уругвайских патриотов.

В это время обнаружились глубокие разногласия между буэнос-айресским правительством и сторонниками Артигара. Последние, добиваясь полной независимости своей страны, выступали за превращение Ла-Платы в федерацию автономных провинций, самостоятельных как по отношению к Испании, так и к Буэнос-Айресу. Буэнос-айресские же руководители, стремившиеся обеспечить свою гегемонию в масштабе всего бывшего вицекоролевства Рио-де-ла-Плата, отвергали принцип федеративного устройства. Они противопоставляли ему идею подчинения отдельных провинций сильной центральной власти в рамках унитарного государства, возглавляемого Буэнос-Айресом.

Следует иметь в виду, что федерализм Артигаса и его приверженцев существенно отличался от политической платформы федералистов Буэнос-Айреса, которые добивались сохранения монополии последнего и его привилегированного положения по отношению к остальным провинциям Ла-Платы.

Противоречия между уругвайскими патриотами и буэнос-айресским правительством резко обострились и проявились открыто в связи с созывом Конституционной ассамблеи (учредительного собрания) Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы. Ассамблея открылась в Буэнос-Айресе 31 января 1813 г. и известна в истории под названием «Ассамблеи тринадцатого года». Она приняла важные решения, фактически утверждавшие независимость провинций Ла-Платы от Испании и подготовившие условия для официального провозглашения их суверенным государством. В частности, имя испанского короля Фердинанда VII было исключено из текста присяги, запрещалось упоминание его в документах, а также изображение на денежных знаках. Ассамблея объявила 25 мая (день «майской революции») национальным праздником, учредила государственный герб и флаг, приняла национальный гимн. Кроме того, она издала декреты и постановления социально-экономического характера, предусматривавшие отмену рабства, подушной подати, ликвидацию различных феодальных форм эксплуатации, запрещение телесных наказаний и пыток, отмену дворянских титулов, упразднение трибунала инквизиции и проведение других прогрессивных преобразований^{34}. Но большинство намеченных реформ не удалось осуществить, что объяснялось в основном сопротивлением сил реакции и отсутствием единства среди самих патриотов.

Сторонники сохранения колониального режима — роялисты, крупные землевладельцы и купцы, высшее духовенство, военно-бюрократическая верхушка, стремившиеся сохранить свои классовые привилегии, решительно воспротивились проведению в жизнь мер, принятых Ассамблеей. Испанские войска, вторично разгромленные Северной армией 20 февраля под Сальтой и отброшенные на север, воспользовавшись великодушием Бельграно, отпустившего под честное слово на свободу несколько тысяч военнопленных, активизировали свои действия. В октябре-ноябре 1813 г. они дважды нанесли поражение патриотам в Верхнем Перу и вновь оттеснили их на юг, к Тукуману.

В этот критический момент командующим Северной армией был назначен талантливый военачальник Сан-Мартин.

Хосе де Сан-Мартин, выдающийся руководитель борьбы за независимость в Южной Америке, родился в 1778 г. в лаплатской провинции Мисьонес. Его отец был испанским офицером и колониальным чиновником, мать — креолкой. Когда Сан-Мартину исполнилось 8 лет, семья переехала в Испанию, где он получил военное образование и еще подростком начал армейскую службу. В 15 лет юноша стал уже офицером. В дальнейшем участвовал в военных кампаниях во Франции, Северной Африке, Португалии, а с началом освободительной войны против вторгшихся в Испанию войск Наполеона мужественно сражался в рядах испанских патриотов.

Сан-Мартин внимательно следил за ходом революционных событий на своей далекой родине — в Южной Америке. Стремясь отдать все силы делу ее освобождения от колониального ига, он вступил в тайное общество испаноамериканских патриотов — масонскую ложу «Лаутаро», основанную в Европе еще в начале XIX в. Мирандой. По заданию этой организации Сан-Мартин выехал в Америку и в марте 1812 г. прибыл в Буэнос-Айрес. Здесь ему сразу же поручили формирование полка конных гренадер, во главе которого он в феврале 1813 г. одержал блестящую победу над роялистами.

Кадровый офицер с богатым боевым опытом, Сан-Мартин отличался исключительной целеустремленностью, выдержкой, хладнокровием, трезвостью в оценке обстановки. Все эти качества позволили ему успешно справиться с возложенной на него трудной задачей. Сан-Мартину удалось за короткий срок повысить боеспособность и укрепить дисциплину войск, деморализованных недавними поражениями. Однако борьба с роялистами в горах Верхнего Перу, по его мнению, не имела решающего значения для судеб революции на Ла-Плате. Он считал необходимым подготовить и осуществить освободительный поход в Чили и Перу, чтобы разгромить там основные силы колонизаторов на Южноамериканском континенте. В дальнейшем, будучи поставлен во главе граничившего с Чили интендантства Куйо, Сан-Мартин приступил к формированию специальной армии, предназначенной для выполнения этой задачи.

30 сентября 1813 г. открылся конгресс в Асунсьоне— первый в истории Парагвая общенациональный выборный орган. Количество депутатов, избранных на местах пропорционально числу жителей соответствующих городов и селений, превышало тысячу человек. Поскольку выборы, по предложению Франсии, являлись всеобщими и права участия в них лишались только явные «враги свободы», в конгрессе преобладали представители сельского населения, преимущественно мелких и средних землевладельцев, а также городских низов. На поддержку этих слоев общества Франсиа возлагал большие надежды.

Конгресс отклонил приглашение буэнос-айресского правительства направить представителей Парагвая на Конституционную ассамблею Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы. Это фактически означало разрыв союзного договора 1811 г. и вообще всяких отношений с Буэнос-Айресом. 12 октября депутаты единодушно одобрили разработанный Франсией и Йегросом проект государственного устройства, устанавливавший республиканский строй. Верховная власть и командование вооруженными силами вручались двум консулам, назначаемым конгрессом, который предусматривалось созывать ежегодно для решения наиболее важных вопросов^{35}. Консулами были избраны Франсиа и Йегрос, что являлось своего рода компромиссом между радикальным и умеренным крылом парагвайских патриотов.

Хотя национальный конгресс формально не принял никакой специальной декларации о независимости Парагвая, провозглашение республики представляется, по существу, равносильным такому акту. Оно практически означало полный и окончательный разрыв с метрополией и отказ даже от словесного признания суверенитета испанского монарха Фердинанда VII, от имени которого номинально выступала Правительственная хунта.

Парагвай явился первой провинцией бывшего вице-королевства Рио-де-ла-Плата, предпринявшей столь решительный и далеко идущий шаг.

Между тем Верхнее Перу продолжало оставаться в руках испанцев. Что же касается отношений между Буэнос-Айресом и уругвайскими патриотами, то их разногласия не замедлили вылиться в открытый конфликт.

В связи с созывом Конституционной ассамблеи в апреле 1813 г. в Буэнос-Айрес были направлены представители, избранные населением Восточного Берега. Они имели инструкции, составленные Артигасом. «Инструкции XIII года» являлись политической платформой уругвайских патриотов. Этот документ содержал требование полной независимости провинций Ла-Платы от Испании, установления республиканской формы правления, провозглашения гражданской и религиозной свобод, а также признания широкой автономии Восточного Берега и других провинций в рамках конфедерации, с соответствующей гарантией их прав^{36}. Поскольку подобная программа никак не устраивала консервативное большинство Ассамблеи, оно отказалось признать полномочия уругвайских депутатов и допустить их к участию в своей работе.

В ответ на действия правящих кругов Буэнос-Айреса Артигас в январе 1814 г. отвел свои войска, участвовавшие в осаде Монтевидео, к реке Уругвай. Тогда «верховный правитель» Посадас, которому Ассамблея передала в конце января исполнительную власть, издал декрет, объявлявший Артигаса «изменником родины» и вне закона. За его голову было обещано высокое вознаграждение. Чтобы форсировать военные операции против Монтевидео, буэнос-айресское правительство послало туда эскадру, которая установила морскую блокаду, а также подкрепления сухопутным частям под командованием Альвеара. 23 июня испанский гарнизон Монтевидео капитулировал.

Хотя столица Восточного Берега оказалась в руках войск Буэнос-Айреса, почти всю остальную его территорию фактически контролировали уругвайские патриоты во главе с Артигасом, не признававшие власть буэнос-айресского правительства. Иод их влиянием находились также расположенные к западу от реки Уругвай провинции Энтре-Риос, Корриентес и другие, которые выступали против централистских устремлений и гегемонии Буэнос-Айреса.

В январе 1815 г. отряды Артигаса, придерживавшиеся до того преимущественно оборонительной тактики, перешли в наступление. Они одержали крупную победу над буэнос-айресскими войсками, вынужденными в середине марта оставить Монтевидео.

Успехи уругвайцев способствовали дальнейшему росту федералистских тенденций в соседних с Восточным Берегом провинциях.

В такой обстановке консервативные круги Буэнос-Айреса, стремясь укрепить свою власть над провинциями Ла-Платы, свергли в апреле правительство Альвеара (занимавшего с января 1815 г. пост «верховного правителя») и распустили Конституционную ассамблею. Новое правительство заявило о своем намерении достигнуть соглашения с Артигасом. Но, поскольку оно категорически отказалось принять требование уругвайских патриотов о полной автономии Восточного Берега, переговоры не дали никаких результатов.

В июле 1815 г. по инициативе Артигаса собрался федеральный конгресс, на котором помимо Восточного Берега были представлены также провинции Энтре-Риос, Корриентес, Санта-Фе и Мисьонес, провозгласившие Артигаса «защитником свободных народов». Конгресс одобрил разработанный Артигасом «Временный регламент Восточной провинции» — радикальную программу, предусматривавшую конфискацию земель и другого имущества врагов революции и их распределение между неимущими патриотами. В самом Монтевидео были приняты меры для поддержания революционного порядка и дисциплины.

Если федералисты во главе с Артигасом фактически контролировали во второй половине 1815 г. всю территорию между реками Уругваем и Параной, то сфера политического влияния Буэнос-Айреса стала весьма ограниченной. Помимо Восточного Берега и Парагвая, отказывавшихся признать власть буэнос-айресского правительства, из-под его контроля окончательно вышло и Верхнее Перу, где роялистам удалось почти полностью подавить революционное движение: к началу 1816 г. уцелела лишь одна «републикета» Айопайя. Поскольку к тому же в ноябре 1815 г. здесь потерпела очередное поражение в бою при Сипе-Сипе Северная армия под командованием «верховного правителя» Рондо, угроза наступления испанских войск с севера вновь оказалась реальной.

На побережье Тихого океана

Примерно за год до описываемых событий, в конце октября 1814 г., со склонов Анд в лаплатскую провинцию Мендоса спустилась кучка запыленных, от усталости едва державшихся в седле всадников. Только эта горстка чилийских патриотов уцелела после драмы, разыгравшейся по ту сторону Андского хребта.

В отличие от Ла-Платы, Венесуэлы, Новой Гранады в вице-королевстве Перу освободительное движение первоначально развивалось сравнительно слабо. В самом Перу колонизаторы в течение ряда лет вообще прочно удерживали свои позиции. Лишь в августе 1814 г. в Куско вспыхнуло и распространилось на обширную территорию мощное индейское восстание под предводительством Пумакагуа, но к марту следующего года оно уже было подавлено и власть испанской администрации полностью восстановлена.

Значительно больший размах борьба за независимость приобрела в генерал-капитанстве Чили. Правда, и здесь по ряду причин, связанных с отдаленностью и изолированным положением этой колонии, расположенной на периферии испанской империи в Америке, ее экономической зависимостью от Перу и другими обстоятельствами, борьба против чужеземных угнетателей в первые годы освободительной войны не достигла такой остроты и политического накала, не приняла столь массового характера, как в других районах Южной Америки.

Но вести о революционных событиях в Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе, Кито послужили толчком для выступления и чилийских патриотов. Непосредственным поводом к нему явился арест 25 мая 1810 г. видных участников освободительного движения Рохаса, Овалье и Вера-и-Пинтадо. Этот акт грубого произвола вызвал решительные протесты со стороны общественности. По требованию патриотов 18 сентября было созвано открытое заседание кабильдо Сантьяго, которое приняло решение о смещении губернатора и передаче его функций правительственной хунте. В ее состав вошел радикально настроенный Хуан Мартинес де Росас, выступавший за проведение революционного курса и добившийся открытия чилийских портов для свободной торговли с иностранными государствами. Однако среди членов хунты преобладали тесно связанные с испанской монархией представители колониальной администрации и духовенства во главе с бывшим губернатором. Роялисты добились большинства и в национальном конгрессе, избранном 11 апреля 1811 г. (он открылся 4 июля). Депутаты конгресса поспешили присягнуть на верность Фердинанду VII. Ббльшая их часть, настроенная лояльно по отношению к метрополии, не выдвигала требований ликвидации колониальной зависимости.

Происпанская политика консервативной хунты вызвала разочарование и глубокое недовольство патриотических сил. 25 августа в Консепсьоне вспыхнуло восстание, которое возглавил Мартинес де Росас. Вслед за тем 4 сентября в Сантьяго патриоты, требовавшие независимости, свергли хунту и образовали новую, где руководящую роль вскоре стал играть молодой офицер Хосе Мигель Каррера, происходивший из богатой креольской семьи. Из конгресса были удалены наиболее реакционные депутаты, а в декабре последовал его роспуск.

Каррера стал фактически единоличным диктатором в Сантьяго.

Но власть Карреры отнюдь не получила признания на всей территории Чили. Особенно решительно против его диктаторских замашек выступала хунта Консепсьона. Вместе с тем ее руководитель Мартинес де Росас стремился избежать вооруженного столкновения с патриотами Сантьяго. Однако переговоры, которые он вел с Каррерой, не дали результата. Тогда часть его приверженцев перешла на сторону Карреры, а Мартинес де Росас был арестован и впоследствии выслан из Чили.

Несмотря на требования Камило Энрикеса (издававшего с февраля 1812 г. в Сантьяго первую чилийскую газету «Аурора де Чили») и других патриотов, добивавшихся полного разрыва с Испанией и проведения демократических преобразований, правительство Карреры придерживалось весьма осторожного и умеренного политического курса. 27 октября 1812 г. оно обнародовало «Временный конституционный регламент», который провозглашал принцип народного суверенитета, неприкосновенность личности, жилища и имущества, свободу печати, равенство перед законом, предусматривал разработку конституции, создание выборного сената и т. д. Но этот документ вновь подтверждал признание суверенитета Фердинанда VII^{37}.

Тем временем вице-король Перу подготовил армию под командованием генерала Парехи, которая морем была переброшена в Чили. В марте 1813 г. она высадилась на юге страны. За короткий срок испанские войска заняли всю территорию южнее реки Мауле. Правда, в июле-августе патриотам во главе с Каррерой удалось освободить многие важные центры, но город Чильян продолжал оставаться в руках испанцев. В начале 1814 г. последние получили подкрепления. В связи с создавшимся критическим положением хунта, правившая в Сантьяго в отсутствие Карреры, решила отстранить его от командования вооруженными силами и назначила главнокомандующим видного деятеля освободительного движения Бернардо О’Хиггинса (1778–1842).

Сын генерал-капитана Чили, занявшего затем пост вице-короля Перу, О’Хиггинс в те годы, когда учился в Лондоне, стал членом тайного патриотического общества, созданного Мирандой. Вернувшись в начале XIX в. на родину, он принял активное участие в антииспанском движении, примкнув к его радикальному крылу. В 1810–1812 гг. О’Хиггинс являлся ближайшим сподвижником Мартинеса де Росаса.

Продолжая свое продвижение на север, испанские войска в марте 1814 г. форсировали Мауле. Хотя дальнейшее их наступление удалось приостановить и непосредственная угроза Сантьяго миновала, они контролировали южную часть страны, в том числе Вальдивию, Консепсьон и другие важные центры.

В такой обстановке «верховный правитель» полковник Франсиско де ла Ластра, которому хунта в середине марта в связи с тяжелым положением передала власть, принял предложение испанского командования о прекращении военных действий. В начале мая на берегу реки Лиркай было подписано соглашение, предусматривавшее полное и безоговорочное признание чилийцами власти короля Испании (т. е. по существу их отказ от требования национальной независимости) в обмен на обязательство вывести испанские войска с территории Чили.

Поскольку Лиркайское соглашение фактически означало полную капитуляцию чилийского правительства, оно вызвало недовольство патриотов. Воспользовавшись этим, Каррера организовал в Сантьяго военный переворот и стал во главе вновь образованной правительственной хунты. Придя к власти, он поспешил изгнать из Чили своих политических противников, причем не только капитулянтов, но и многих радикально настроенных патриотов. Против Карреры выступили О’Хиггинс и его сторонники. Страна оказалась перед угрозой гражданской войны.

Обострением разногласий между чилийскими патриотами не преминули воспользоваться колонизаторы. Вице-король Перу дезавуировал Лиркайское соглашение, подписанием которого колониальные власти стремились лишь выиграть время для подготовки полного разгрома too освободительного движения, и направил в Чили новые подкрепления. Узнав об этом, О’Хиггинс немедленно предложил Каррере прекратить междоусобную борьбу и объединить свои силы против общего врага. Но это не спасло патриотов, которые в начале октября 1814 г. были наголову разбиты в ожесточенном бою при Ранкагуа (южнее Сантьяго).

Сражение началось утром 1 октября. В течение дня роялисты трижды переходили в наступление, но войска О’Хиггинса каждый раз отбрасывали их на исходные позиции. На рассвете 2 октября испанцы возобновили свои атаки, которые сперва оставались безуспешными. Однако в дальнейшем части под командованием Карреры, находившиеся в резерве на некэтором расстоянии от поля боя, не выдержали натиска врага и отступили. Патриоты продолжали мужественно сражаться, но, не получая подкреплений, оказались уже не в состоянии противостоять превосходящим силам противника. У них иссякли боеприпасы, а также нарушилось снабжение водой. Все это позволило роялистам сломить сопротивление чилийцев. Озверевшая испанская солдатня учинила кровавую расправу над попавшими в ее руки ранеными, пленными и гражданским населением. О’Хиггинсу и Каррере с небольшим отрядом едва удалось спастись и перебраться через Анды.

Несколько дней спустя испанские войска вступили в Сантьяго, и вскоре в Чили был полностью восстановлен колониальный режим. Начались массовые репрессии против патриотов, которых колонизаторы пытались запугать жестоким террором.